В своем Отечестве Пророков нет Глава 29

 Разделение церквей, подготовлявшиеся еще в VII  в. константинопольским патриархом Иоанном Постником, называвшим себя всемирным епископом и на  соборе в 690 г. установившим брак для священников, произошло в IX в.

 В это время  греческая церковь достигла вершины своей славы и расцвета.

 Она дала целую плеяду ученых, святых и поэтов.

 Судьба призывала ее к насаждению христианства среди славянских народов.

 Фотий довел до крайности принцип своих предшественников, утверждавших, что падение римской империи повлекло за собой и уничтожение связанной с ее судьбами духовной власти на Западе.

 При нем произошел раскол.

 После него единство церкви было восстановлено на короткий срок, но оно было не прочно и окончательно нарушено в 1054 году Михаилом Керуларием.

 Восстановить единство церквей стремились с XIII в. Флорентийский собор  (1439) только продолжал попытку Лионского (1274).

 В 1581 г. сама Польша, казалось, не прочь была способствовать новой попытке.

 Но в Москве уже выросла и укрепилась мысль о третьем Риме, и она явилась неожиданным препятствием для осуществления этой попытки.

 Лекарь великого князя Василия, Николай Булев,   прозванный Немчином, напрасно старался при дворе государя вести пропаганду, полемизируя с Максимом Греком и псковским монахом Филофеем.

 Он нашел себе последователей только в лице одного боярина Федора Карпова и какого-то игумена.

Время управления церковью папой Григорием XIII (1572-1585), казалось, мене всего подходило для осуществления притязаний Рима.

 Ему удалось настроить испанского короля против еретички английской королевы.

Она поддержала во время борьбы за реставрацию баварский Виттельс бахский дом, этих немецких Гизов.

 Но все же она не могла стереть позора, навлеченного на католицизм мира правлением герцога Альбы в Нидерландах, Варфоломеевской ночью, ужасами инквизиции папства, прямым следствием чего и была реформация.

  Иван направил своего первого посла в политический, а не в религиозный Рим.

 В лице Поссивина он принимал не апостола, а дипломата, представителя светской, а не духовной власти.
               
Иезуит прибыл в Москву 14 февраля 1582 г. Он нашел дверь в трауре, а царя в великой скорби.

 Анти- оттоманская лига была немедленно забыта. Для борьбы с Баторием Иван должен был заключить договор с крымским ханом.

 Он соглашался нарушить этот договор и выступить против турок, не только после того, как папа войдет в сношение с Империей, Францией, Испанией, Венецией, Англией, Данией и Швецией и заставить эти государства отправить в Москву послов для окончательных переговоров.

 Царь, по видимому, издевался, хотя и обещал отправить в Рим уже не простого гонца, а знатного посла.

 Он хотел там удержать только что, приобретенное расположение.

 Переговоры со Швецией были отклонены.
 Мягко, но  с твердостью Иван отклонял все, пользуясь услугами Поссевина лишь для решения тех вопросов, которые касались Польши, установления границ, обмена пленными.

 Но при всей своей любви к спорам, он старался избегать религиозных вопросов, прения могли принять обидный для папы тон, повторял он.
 
21 февраля во время аудиенции посвященной светским делам Поссевин попросил особого разговора, чтобы приступить к «великому делу».

 Царь прибег к уловке другого рода, он-де не обладает достаточными сведениями, чтобы начать подобный спор.

 Но иезуит настаивал на своем и просил разрешения представить свои соображения в письменной форме.

 Иван, вероятно, решил с этим покончить. Быть может, его любовь к спорам заставила его изменить свое решение.

Тенденциозная передача спора ввела в заблуждение Перлинга.

Он предположил, что беседа была подготовлена заранее и обставлена так же торжественно, как спор с Рокитой.

 Ни даты, ни тексты, на которые ссылается этот ученый, не допускают подобного предположения.

 Ничего подготовленного не было.

 Заседание вначале было духовных лиц, присутствие которых должно было придать диспуту серьезный характер.

 Царь решил покончить с вопросом.

 Он даже не преминул указать несколько бесполезно словопрение при подобных условиях.

 Но если иезуит того желает, с ним готовы объясниться хоть сейчас.

Поссевин рассыпался в самых соблазнительных речах и проявил тонкую ораторскую осторожность.

  Дело идет вовсе не о разрыве с греческой церковью, древней и достойной уважения церковью Афанасия Златоуста и Василия.

 Рим чувствует себя связанным с ней неразрывными узами.

 Надо только восстановить единство, нарушенное благодаря забвению старинных традиций.

 Это дело восстановления было бы верным путем к созданию новой Восточной империи, во главе которой мог бы стать царь, новый Карл Великий, венчанный папой.

Иезуит мало знал опасного противника, к которому он обращался.

 С апломбом, обычным жаром, во всеоружии своих фантастических знаний Иван быстро разрушил очаровательное сооружение, которым хотел его пленить римский оратор.

 Он не мог понять, что Ивану кроме веры православной, христианской, другой не надо.

 И что говорить ему о союзе с людьми, которые вопреки преданиям бреют себе бороду.

 Пассевин был уверен, что в его руках неопровержимый аргумент: у папы Григория XIII была великолепная борода.

А у тебя самого? Возразил царь, указывая на бритое лицо иезуита.

 Он объяснил тем, что растительность на его бороде не растет.

 Иван ловко направил спор на вопрос, где все преимущества были на его стороне, именно, на вопрос о первенстве папы.

 Русская церковь по-прежнему почитала святыми пап первых веков, Климента, Сильвестра, Агафона.

 Но их преемники,   отвергнув бедность первых христиан, живут в роскоши, поразившей Шевригина.

 Они заставляют носить себя на престол и ставят на своем саниге знак святого креста.

 Они забывают всякий стыд и всенародно предаются разврату.

 Эти новые перво-священники лишились первоначального достоинства.

 Напрасно Пассевин делал отчаянные знаки, стараясь прервать поток обвинений.

 Его предупреждали раньше. Сам он виноват, если прения окончились печально для него и его госпадина.

 Иван уже не владел собой.

 Когда Пассевин попытался было вступиться за папу, Иван закричал: «Твой римский папа не пастырь, а волк!»

-Если папа волк, то мне нечего больше и говорить.

 Этого ответа нет в напечатанном рассказе Пассевина, но этот инцидент упоминается  в рукописи.

 Расстались они под дурным впечатлением.

 Приглашенный 23 февраля во дворец Пассевин не обнаружил у себя желание продолжить спор.

  Иезуит убедился, спор с русским царем бесполезен, напрасный труд и он ограничился тем, что преподнес государю латинский экземпляр книги Геннадия о  Флорентийском соборе и думал, что этим покончит с опасным вопросом, но он плохо знал русского царя, который готовил ему сюрприз.

 Иван пригласил по русской версии Пассевина на церковную службу в один из храмов, которая будет обставлена ради него всей пышностью православных обрядов.

 Иезуит охотно принял это предложение.

 Но осмелился войти в храм раньше царя.

 Из-за этого поднялся спор, чтобы прекратить его , царь приказал отвезти иезуита во дворец и  продолжить  с ним рассмотрение очередных политических дел.

Не подлежит сомнению, что попытка, для которой Рим принес в жертву интересы своей польской паствы, окончательно не удалось в Москве.

11 мая 1582 года Пассевин простился с царем.

 Отправившийся в Рим вместе с легатом русский посол Яков Молвянинов, повез туда только приветствие на словах, да соболей в подарок.

 Представитель папы был на виду во время переговоров между Польшей и Москвой, но его дело носило чисто мирской характер и противоречило тем интересам, о которых должна была заботиться церковь.

 Поэтому и достигнутому им успеху грозила та же неудача, какая постигла раньше попытки пап.

Отношения между Польшей и Россией скоро порвались. На этот раз Рим не стал вмешиваться.

 При этом затруднения, которые могли встретиться при выполнении условий Ям-Запольского мира не имели значения.

 Спорным вопросом являлось обладание маленькой крепостью при устье Межи, на важном водном пути между Смоленском и Луками.

 Витебский воевода Пац своевольно завладел ею.

 Иван приказал своему послу лучше уступить всю область, чем заводить новые враждебные действия.

 Баторий велел разорить крепость.

 Обе стороны старались избежать немедленного столкновения, но тем не менее Грозный задумывал рано или поздно поднять оружие, призвать на помощь Англию.

 История последних лет царствования Батория доказывает, что он сам  смотрел на перемирие 1582 г., как на временную остановку его победоносного шествия.

 Он надеялся за это время укротить буйную Польшу и повести ее дальше Пскова.

 Король задумал и в следующие годы начал приводить в исполнение более широкий план военных действий.

 Ему не трудно было добиться помощи Рима.

 Кроме того он надеялся на поддержку Венеции и Флоренции.

 Преемник Григория  XIII Сикст V был пленен гением великого полководца, и он, был готов перейти к реальным предприятиям.

Анти-оттоманская лига, ради которой Иван собирался соединить браком Елизавету с императором, была придумана Грозным лишь в насмешку.

 Только в одной Польше были еще крестоносцы.

  Раньше Баторий хотел доказать, что путь из Москвы в Константинополь лежит через Варшаву.

 Теперь же он желал попасть в Константинополь через Москву и искал средств осуществить это.

 Уже в Вильне в беседах с Поссевином он  опередил Петра Великого, указав на Азов, как на обходимую опору для дальнейших действий.

 Против турецкого владычества, чтобы добраться до Азова нужно было иметь за собой Москву, согласную стремиться к той же цели.

 Но Москва доказала, что она этого не хочет.

 Оставалось покорить ее, и Баторий брался за это, но преждевременная его смерть разрушила этот план, а он был под силу только ему.


ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ