Предисловие к трилогии Держатели мира

Тихая ночь месяца жетвара укрыла Лены. Окраинная деревушка ложилась рано до первых заутренних лучей погружаясь в мирный сон. Двенадцать дворов все как один тонули в сгустившихся сумерках. Дом Валери и Михрона, волею судьбы оказавшийся тринадцатым, стоял чуть поодаль от остальных, у самого края, с того что ближе к лесу, подмигивая в окне огоньком маленького свечного огарка. Хозяйка не могла не оставить света, ведь совсем недавно она стала матерью и во тьме вставать к маленькой колыбельке ей было бы не сподручно. Обычно при рождении дитя в дом стягивалась родня и соседи, т.е. вся небольшая деревенька. В этот же раз никто не навестил ни новорожденную, ни ее родителей. С некоторых пор семью деревенской ворожейки стали сторониться. Валери еще не успела привыкнуть к шепоткам за спиной, к взглядам бывшим некогда родными, а теперь отдающими холодным презрением и даже ненавистью. Она не сделала им ничего дурного, наоборот всегда спешила на помощь больной скотине или внезапно захворавшему ребенку, принимала роды, усмиряла засуху и ливни. Но поменялись времена - из-за гор пришла новая вера, словно проказа пожирая на своем пути города и села, одурманивая недалекие людские умы, внушая им отвращение и страх перед силами, бывшими в миру изначально. Двор еще вчера уважаемой ворожеи стали обходить стороной. Она не спешила бороться с наветами. Почудят и успокоятся. Дурь, ветрами надутую те же ветра и выдуют.
Молодая мать склонилась над колыбелькой гладя маленький лобик и тихо напевая песенку на непонятном языке, мелодично то повышая, то понижая тембр. Голос матери окутает дите покоем, слова наговора защитят ее от ночных беспокойств и кошмаров. Валери отошла от колыбельки, продолжая напевать, но теперь изменив слова песни. Мелодия увеличила темп став более динамичной, и изящная, совсем не изменившаяся после недавних родов фигура ведьмы заскользила по дому. Сама собой мылась замоченная в тазу посуда, метла кружа в такт словам мела полы, тряпка сновала по полкам собирая пыль, суетилась в печи щетка вычищая в ведро копоть. Взбились пуховые подушки, отогнулся полог одеяла, готовый принять в свои объятия хозяев. А Валери все пела, опьяненная силой струящейся сквозь ее тело. Пряди темной меди разметались по лицу и плечам, сорочка съехала, обнажив фарфоровое плечо, усыпанное огненными звездами веснушек. Ворожея обогнула кухню и схватив плясунью-метлу, довольная собой застыла посреди комнаты. Дом блестел чистотой.
-Осторожней бы тебе быть. Темные настали времена, - Михрон каждый вечер сидел в единственном кресле, не сводя влюбленных глаз со своей черноокой красавицы. Он ловил каждое ее движение зажигающее пламя в его крови, упивался бешеной энергетикой ее голоса, а потом хватал ее в охапку и целовал, целовал каждый сантиметр ее горячего тела, пока сон не смаривал обоих.
- Не бери в голову Михронушка. Разные приходят, и паломники, и проповедники, и юродивые. Да только не снести им столпы до них построенные. Придут да уйдут, - Валери опустилась к нему на колени, обнимая за шею. - И кресты их из века в век все те же, только по-иному выструганные.
Михрон не стал с ней спорить, только крепко прижал к себе податливое тело, вдыхая тонкий травяной аромат ее кожи.
 
Михрон ушел еще до заутренней, перед уходом чмокнув в гладкий лобик спящую малышку. Долго стоял у кроватки, любуясь крошечным чудом, мирно сопящим в две малюсеньких дырочки. Улыбнулся и поспешил за порог. Уж больно хотелось поскорей вернуться.
Растянувшееся до горизонта пшеничное поле возделывала вся деревня, после сбора деля урожай поровну на количество ртов. Земля Лены родила щедро, в тяжелые годы позволяя делиться с голодающими селениями. Михрон вошел в ниву в приподнятом настроении, любовно перебирая в пальцах ржаные колосья. В его жизни определенно произошла перемена, долгожданное чудо, но окончательное понимание того что он стал отцом еще не пришло.
- Смотри, как сияет. Мало нам было одной ведьмы, так теперь две будут кровь пить, - голоса за спиной Михрона даже не пытались приглушить. Знали - он слышит каждое слово. Но Михрон только сжал кулаки, следуя совету жены перетерпеть это время. - Надо было ее брюхатую да на вилы.
- Тише вы. Не то беды не оберемся, - одна из женщин грубо оборвала своего мужа.
Михрон глянул на них из-под кустистых бровей. Напряглись широкие скулы, а пальцы так сжались на рукояти косы, что суставы свело судорогой. Твари неблагодарные, за все, что его Валери сделала для них. Соберется завтра, да и уйдет с семьей на другое место. Что тогда будет с их деревней, поглотят ее непогода да мор, подохнет от хвори скотина, да жены их не разродятся от тугого бремени. Что ж за мракобесие в головах человеческих?!
Михрон раздраженно сплюнул и продолжил работу.
Он усиленно работал весь день, не сделав перерыв даже на обестьную. И несмотря на то, что к вечеру его уже трясло мелкой дрожью от услышанных мерзостей, выдержал испытание до конца. Завтра будет хуже. Но то завтра, а сейчас домой, скорее обнять свою Валери и забыть обо всем.
- Что, не отдала еще твоя ведьма свою дочь нечистому? - крикнули в след. - Или от него и зачала, когда тебя дома не было? Дите то говорят и на человека то не похоже. Рогатое, с хвостом, а вместо ног то козлиные копыта.
И тут что-то щелкнуло в груди Михрона, сломалось, давая волю злобе, что множилась в нем целый день.
- Да как вам не совестно такую гнусь собирать? - прорычал он обернувшись.
Дюжина мужиков с косами да вилами только ухмыльнулась на его слова. Бабы часом ранее ушли по домам накрывать на стол, так что теперь вразумить разгоряченную толпу было некому.
- Отчего же гнусь? - самый рослый в толпе, Фарт - сын старосты, важно скрестил на груди руки. - Разве не Валерийка твоя виновата в наших несчастьях? В том, что дети наши болеют, что скот не плодится? И не она скажешь, виновата в смерти брата моего?
- Да Ремира кабан задрал на охоте. Пил твой брат без просыху, потому и помер такой смертью.
- Как бы не так. А кто к дурному склонял его душу? - брызгал слюной Фарт. - Как не приходим на поклон к твоей ведьме так она и насылает на нас беды. Разобраться бы с ней. Только она и так себя нечистому заложила, ей воздастся.
- Глупый ты, даром что сын уважаемого человека, - презренно бросил Михрон. - Все вы глупцы, коли не видите, что на самом деле творится.
Толпа взорвалась. Разгоряченные головы хотели возмездия. Немедленного, собственноручного. Будто не Михрон сдерживал себя весь день, а это мужичье, только и ждущее момента, чтобы разорвать его на части.
-Посмотри сколько нас Михрон, - вступил в разговор другой. Ведь сосед его, живет так что окна на окна смотрят, и туда же. - Ты один против нас. Выходит, правда наша.
- Скрутит правда ваши языки, - процедил сквозь зубы Михрон.
Но толпа сочла слова наговором, тем, что наводит на них его женушка и, подняв над головами инвентарь, грудью двинулась на Михрона. Он отступал, понимая, что один не справился с безумием, заполнившим человеческие головы. А когда отступать стало некуда, а впереди показался их с Валери дом, сжал косу в трясущихся руках пытаясь защититься. Ранить хотя бы двоих, заставить отступить. Не то ворвутся чего доброго в дом, да и тронут его девочек. Напугать, а после собрать семью и бежать отсюда, куда глаза глядят.
Отразил два стремительных удара, но толпа обступала его вокруг. Михрон вывернулся, отпрыгнул в сторону, едва увернувшись от летящей в плечо косы, отбил другую, и острая боль пронзила ребра. Опустил глаза, словно в замедленном времени видя, как четыре зубца вил выходят из его бока. В неверии происходящему поднял голову, успев заметить, как опускается на его грудь рожнецы Фарта, а в глазах того злоба, ненависть, заставляющая вдавливать орудие в тело Михрона на всю длину зубьев. Почувствовал, как сердце дернулось, совершая рваный неровный удар. Горло сдавила соленая жижа. Кровь. Фарт вырвал вилы из упавшего на колени Михрона и отступил назад, не веря, что совершил содеянное. Толпа замолчала. Несколько кос полетели на землю, и люди кинулись врассыпную. Михрон услышал надрывный крик за спиной, падая на залитую кровью землю.
Валери подбежала к нему, трясущимися руками положив голову мужа к себе на колени. Не говорила ни слова, только шарила по его телу ладонями, судорожно пытаясь остановить кровь. Губы ворожейки что-то шептали, смешивая хриплые слова со своими слезами. Но наговор не работал. Не сработало бы уже ничего. Сердце Михрона не билось.
-Да будут прокляты ваши гнилые души, - что было сил заорала она, гневно оглядывая деревню.
Давясь слезами, женщина приподняла тело мужа, силясь отнести его в дом. А сердце бешено колотилось в груди, предчувствуя, что на этом не кончится. Проклятие ведьмы слышали все, кому оно предназначалось. И они не простят ей этого.
Валери занесла тело Михрона в ограду, бережно положив его на лужайку у крыльца и в последний раз коснувшись его губ кончиками пальцев, беззвучно попрощалась. Она не успеет его похоронить. Нужно спешить. Наложила на ворота укрепляющее заклятие и побежала в дом. Бросила посреди комнаты покрывало, в мыслях приказывая собираться в него всему, что могло пригодиться в дороге. Сама кинулась к колыбельке, бережно вынимая попискивающий сверток. И когда ворожея поместила младенца в перевязь на груди и подняла с пола связавшееся в узел покрывало, со стороны двора раздались голоса. Они приближались к дому, выкрикивая обвинения во всем, что только можно было припомнить за последние годы. В голосах этих кипела злоба, готовая смести с пути не только ее робкие защитные чары, но и всю деревню. В надвигающихся сумерках замелькали блики пламени факелов. Цель безумцев была ясна-линчевать проклятую ведьму вместе с ее выродком.
Валери попрощалась с домом, где было проведено столько чудесных дней с ее любимым и, прижимая к груди малышку, выбралась через окно заднего двора. Узел со скарбом пришлось оставить, поздно - нужно бежать что есть сил.
Ее заметили почти сразу, пустившись в погоню, улюлюкая, свистя, загоняя как животное на охоте. И Валери бежала, превозмогая свои силы, боясь споткнуться и упасть на крошечное чудо у сердца. Сзади летели камни, кто-то пустил стрелу, серым росчерком пронесшуюся у самой щеки. А еще лаяли собаки. Почему за ней не спустили их, ворожея узнать не стремилась. Не видя ничего в сумерках, просто бежала вперед, моля высшие силы позволить ей добежать до леса. Там духи природы спасут от проклятых убийц. От нее зависит не только ее жизнь, но и жизнь дочки. А толпа становилась все ближе, выпуская в погоню новые стрелы. Валери дернулась от распирающей плечо боли, но только ускорила бег, укрывая собой сверток. И когда до леса оставалось совсем немного, сердце ворожейки вздрогнуло - проклятые спустили-таки собак. Лай помчался за ней со скоростью ветра, спеша настигнуть, схватить, порвать. Ноги перестали ощущаться частью тела, она бежала, понимая, что ничего кроме силы воли ее не спасет. Сдаваться нельзя, это смерть.
Валери ворвалась в холод леса, на бегу призывая к себе на помощь всех существ и духов, что мог вспомнить разгоряченный мозг. А после бежала еще долго, пока голоса и собачий лай не затихли за спиной. Смогла, спасена. Она привалилась спиной к дереву, успокаивая бешено колотящееся сердце. Это не конец. Лес не велик, ее могут ждать на выходе. Нужно поторопиться. Плечо онемело от торчащей в нем стрелы, рукав пропитался кровью. Ерунда, это заживет. Еще что-то стекало по виску. Тоже кровь. Верно какой-то камешек все же настиг ее. Сжав зубы, женщина обломила древко и откинув его в сторону, двинулась дальше. Она бродила по лесу всю ночь, вздрагивая от каждого шороха, постоянно обращаясь к защите лесных сил, останавливаясь только чтобы покормить дитя. И только когда рассвет подернул горизонт румянцем измученная женщина вышла к краю леса. Привалившись спиной к жесткой коре, окинула взглядом окрестности. Неужели засады нет? Оставили, не страшась проклятия при живой ведьме.
- Ветер, батюшка, помоги мне, - прошептала Валери, прикрыв глаза.
Он нежно коснулся ее щеки, взъерошил спутанные пряди волос, лизнул вздернутый нос. Пробрался в скрывающие ребенка тряпицы, и бережно обняв в своих потоках мать и дитя, подтолкнул Валери в сторону пригорка. Там спасение, туда иди. И женщина пошла, собрав в кулак оставшиеся силы. Поспать бы хоть часок. Ничего, осталось немного. Она знала, куда указан ей путь. И в том, что там ей помогут, не сомневалась. Дни становились короче, холодные ночи пробирали до костей. Валери не заботило ее благополучие, все силы и тепло, призванное с помощью ведовского искусства она отдавала дочке. На двоих магии уже не хватало, ворожейка слишком устала. Поднимаясь на очередной пригорок, она жадно искала взглядом заветные белые башни - цитадель чародеев этих земель. Но только дымные клубы на горизонте, попеременно восстающие то на западе, то на востоке представали ее взору.