Монстр на кухне

***
Женька шла из школы торопливым шагом. На последнем уроке ей пришла смс-ка от её подруги Миры: “В ТРИ ЧАСА, У МЕНЯ! ЭТО СУПЕРСРОЧНО!” Обычно Мира писала сообщения капсом, если ей не терпелось что-то показать или рассказать что-то интересное, и Женька была вся в предвкушении.
Она любила бывать в гостях у Миры, потому что мама её подруги всегда готовила что-нибудь ароматное и вкусненькое. Особенно осенью, когда овощи и фрукты стоили дешевле. На кухне в их квартире всегда горел свет и почти всегда слышилось, как что-то шкварчит на сковородке. Или запах выпечки расходился по всей квартире, по всему подъезду, а иногда даже вылезал за его пределы, на улицу (семья Миры жила на первом этаже). Женька никогда не покупала что-то к чаю, когда ходила в гости к подруге, потому что знала, что мама Миры в любом случае наготовит такую огромную кучу вкуснятины, что они все вместе (она, Мира и её родители) не съедят её за один вечер.
На улице пахло вялой листвой. Женька шла вприпрыжку по мокрому асфальту, то и дело пиная ногой попавшийся под ноги каштан или жёлудь. Каштаны и жёлуди так притягательно блестели на мокром асфальте, что их хотелось не просто пнуть, а взять в руки и съесть! Женька ни разу не пробовала каштаны, но она слышала, что их можно есть, если приготовить особым образом. Надо подкинуть идею Мириной маме, может быть, она сможет наготовить им всем каштанчиков.
Пока Женька шла к своему дому (а они с подругой были соседями), она всё терялась в догадках, чего такого срочного хочет ей сказать (или показать) Мира. Может быть, родители разрешили ей завести котёнка, о котором она мечтала? Или она придумала  новую суперстрашную историю?
Мира была потрясающей выдумщицей, и лучше всего ей удавалось придумывать страшилки. Женька обожала пугаться, а Мира обожала пугать - не зря они стали лучшими подругами! Один раз, когда Женька, женькин брат Вова, Мира и её двоюродные сёстры собрались все вместе на “ночь страшилок”, Мира до того всех их перепугала, что двоюродные сёстры всю следующую неделю не могли уснуть без света, а Вова чуть не обмочил штаны. С Женькой, слава богу, не произошло ни того, ни другого. Она ведь любит пугаться!
А Миру никто никогда не мог напугать - хотя ребята (и Женька, и Вова, и двоюродные сёстры) много раз пытались. Поэтому её стали называть Мирой Бесстрашной (даже родители так её называли).
Женька несколько раз потрясла ручку двери и подметила, что из-под двери не просачивается аппетитный запах чего-то вкусненького. Наверное, мама Миры сегодня на работе или пока ещё не успела ничего приготовить.
Дверь открылась медленно и со скрипом, совсем как в фильмах ужасов. Женька аккуратно заглянула в квартиру, где почему-то было темно (хотя на дворе стоял день, и ярко светило солнце), но так и не увидела того, кто открыл ей дверь.
Когда она нерешительно ступила за порог, её “Хэллоу?” плавно перерасло в испуганное “А-а-а!” Из темноты на неё напрыгнула Мира в жуткой хэллоуинской маске, похожей на голову полусгнившего трупа. Хотя Мира уже двести раз пугала подругу подобными приёмами, Женька почему-то не переставала на них попадаться. Ей даже было немного обидно от того, что она каждый раз пугается как в первый раз. Поэтому с некоторых пор она начала изображать, будто подыгрывает Мире, но на самом деле ни чуточки не пугается.
- Ха-ха, тоже мне, розыгрыш! - с наигранной уверенностью сказала она. - Что это за маска вообще? Мирка, до Хэллоуина ещё целый месяц, хэллоу! - она постучала по голове кулаком, мол, у кого-то здесь не все дома.
- Ты уве-е-е-еренна?.. - басом (точнее, самым низким голосом, какой Мира могла изобразить) протянула её подруга, не снимая маски. - Скажи это моему другу - Джеку!
Мира указывала на стоящую у неё в ногах небольшую тыковку, завалившуюся набок, с прорезанными глазами и ртом (такие тыквы обычно служат в качестве фонарей, но в этой тыкве почему-то не было ни свечки, ни лампочки внутри). Выглядела она совсем непохоже на хэллоуинские тыквы в американских фильмах. Женька старалась не показывать, что творение Миры её не особо впечатлило.
- Ну ты даёшь, конечно... - неоднозначно протянула она, осматривая хорошо знакомую ей квартиру. В квартире стоял полумрак - везде были опущены шторы. В проходе была протянута гирлянда из черной бумаги. Фигурки на гирлянде были похожи на кляксы, но Женька догадалась, что Мира пыталась вырезать летучих мышей.
- Вообще, я тоже так хочу! Вот Нового года ждать ещё куча времени, не дождёшься. Может возьмём и перенесём его на завтра? - предложила Женька. Но Мира её уже не слушала, а, схватив за запястье, тащила на кухню.
- У меня есть для тебя одна уж-ж-жасная тайна! - торжественно объявила она, когда обе девочки уселись на кухне, по разную сторону стола. Для пущего эффекта Мира подсветила себе фонариком лицо снизу и стала похожа на старушку.
- Э-э-э... хорошо? - Женька не знала, как реагировать на эту новость, а Мира долго держала паузу и, видимо, ждала, пока подруга начнёт выпытывать у неё тайну.
- Ну короче... у меня на кухне в этом месяце поселился самый настоящий монстр! - таким же торжественно-зловещим голосом продолжила Мира, и на словах “настоящий монстр” задёргала фонариком, чтобы её лицо “замерцало”.
- П-ф-ф, врёшь!.. - фыркнула Женька, но сердце у неё забилось чаще. Потом она задумалась, почему из всех мест в квартире Мира выбрала для своего вымышленного монстра именно кухню. - Стоп, почему кухня?! - так и сказала вслух Женька, и ей вдруг стало обидно. Для неё кухня Миры была самым безопасным местом, где всегда творилось кулинарное волшебство, где даже зимой было теплее, чем во всей остальной квартире (и уж тем более теплее, чем в квартире Женьки, у которой родители постоянно ссорились).
- А я чё, знаю? Ну понравилась ему кухня, вот он здесь и остался! Не перебивай и слушай... - Мира понизила голос до таинственного шёпота. - Он появляется в темноте, между столом и стеной... прямо в месте, где ты сейчас сидишь?
Как раз в этот момент Женькиной ноги коснулось что-то мягкое и живое. Она с криком слетела с табуретки и отпрыгнула в сторону.
- Да ты чё, это же Дуся! - Мира расхохоталась и даже опустила свой фонарик от смеха. Из-под стола выбежала кошка Дуся и важно прошествовала мимо напуганной Женьки. - Да и вообще, монстр появляется только ночью, поэтому можешь не бояться. Хотя...
- Ну хватит, что ещё за монстр! - Женька начала раздражаться, потому что, чем меньше она знала, тем больше всего ужасного могла себе представить. - Ты даже не сказала, как он выглядит. Вдруг он совсем не страшный, а даже милый? Как во всяких сказочках, где сначала пугают всякими чудищами, а потом оказывается, что они добрее людей.
- Ну не-е-ет, мой монстр точно не такой, - Мира сново заговорила зловещим шепотом, но сразу же перешла на свой нормальный голос. - Нет, подожди, я кое-что забыла... - девочка вышла из кухни и через минуту вернулусь с гирляндой. Она положила гирлянду кучкой на стол, включила её. Теперь между девочками на столе как будто горел искусственный костёр из желто-белых маленьких лампочек. Мира любила делать такой искусственный костёр, когда рассказывала страшилки.
- Ну так во-о-от... - продолжила Мира, сделав вид, как будто никакой паузы по техническим причинам не было. - Мой монстр, он самый настоящий монстр, такой жуткий, что опписаться можно!
- Ну да, ну да... - Женька скептически закатила глаза. Эта пауза с гирляндой-костром сломала для неё жуткую атмосферу, и теперь было уже не страшно.
- Эй, ну подожди, ты чего! Я ещё даже не начала! - в голосе Миры прозвучала обида. Она не любила, когда люди не пугались её историй - каждый раз она воспринимала это как личное поражение. Поэтому некоторые (и Женька в том числе) иногда делали вид, будто им страшно, хотя на самом деле у них и сердце не собиралось уходить в пятки, и под ложечкой не сосало, и сердце в ушах не стучало - ничего подобного в теле у них не наблюдалось.
Но раз на раз не приходится, иногда страшилки Миры могли напугать даже взрослых - один раз Женькин папа случайно подслушал страшную историю, которую Мира рассказывала Женьке и её брату. От Женьки Мира узнала, что её папе несколько раз снились кошмары из-за этой страшилки. Мира жуть как гордилась этим случаем как одним из своих величайших в жизни достижений.
- Всё, слушай и не перебивай, ото начну злиться... - решительно сказала Мира. Женька знала, что Миру лучше не сердить, и поэтому решила делать вид, что пугается от каждого нового слова подруги. - Мой монстр вылезает по ночам, он небольшого роста, и весь покрыт такой мерзкой шерстью, она свисает у него как длинные волосы. Вот представь, что у тебя под ногами бегает не-пойми-что волосатое, и у него не видно ни ног, ни рук, ни глаз, поэтому не понятно, что там вообще, за этими волосами! - Мира сделала многозначительную паузу, но по напряженному лицу поняла, что Женька всё ещё силится представить, как выглядит это существо. - Ну, как в семейке Адамс, там есть такой один персонаж волосатый, помнишь?
Женька не смотрела семейку Адамс, но ей вспомнился другой персонаж.
- А, я поняла! Как Морра из Муми-Троллей?
Мире было неловко признаваться, что она не знает, кто такие муми-тролли, и поэтому молча кивнула. Пусть будет как Морра из муми-троллей, ей что, жалко?
- Но это ещё не всё! - продолжила она. - У моего монстра вместо ножек - большие паучьи ламки, они на остренькие и торчат из-под волос, и когда он бегает по полу, они скребутся вот так... - и Мира поскребла ногтями низ столешницы. У Женьки по спине пробежали мурашки.
- Но ты же говорила, что у него ног не видно, - напомнила девочка.
- Ой, ну не прикапывайся! Когда он сидит неподвижно, то не видно, а когда двигается, то ножки вылезают, что здесь не понятного?.. И вот, значит, паучьи ножки, и ещё у него есть большой рот с такой страшной улыбкой до ушей и кучей маленьких острых зубов. Когда у него рот закрыт, он маленький, величиной с горошину. А когда рот раскрывается, он трещит, как старый дуб, а изо рта у него воняет трупами!
- П-почему трупами? - спросила Женька и сразу пожалела.
- Он питается кусками плоти, вот почему! - Мира жутко улыбалась, и свет фонарика падал на её лицо так, что она была похожа на кровожадную старушку. - Он откусывает пальцы или просто куски кожи с тела, глотает их - и они остаются в его животе и гниют там, пока совсем не превратятся в пыль!
- Э-э... они остаются у него в животе навсегда? Разве так работает пищеварение?
- Пищеварение, ха-ха! - Мира зловеще рассмеялась, и у Женьки снова забегали мурашки по спине. Мира была настоящим мастером злодейского смеха. - У монстра нет никакого пищеварения, ему оно не нужно. У него нет кишечника, и желудка нет, и... - Мира наклонилась поближе к Женьке, как будто собиралась произнести какое-то запрещённое слово, - даже жопы нет! Он никогда не какает и не ходит в туалет, и вся еда его просто разлагается у него в животе!
- Иу! - поморщилась Женька.
- Ага! А ещё он не говорит этим ртом, он говорит своим животом, потому что он чревовещатель!..
Женька думала, сказать ли Мире, что чревовещатели издают звуки ртом, а не говорят животом, как можно подумать, но решила не разочаровывать подругу.
- Он говорит голосами всех тех людей, у которых он откусил куски мяса! А на лбу у него ещё один рот, маленький, но ещё страшнее даже, чем большой рот.
- Зачем ему ещё один рот? Ему что, одного мало?
- Этот рот ему нужен для того, чтобы плеваться! Он плюется зеленой слизью, которая пахнет как рвота, а если его слизь вдруг попадет тебе в рот, то ты до конца жизни не сможешь говорить, потому что как только ты открываешь рот, тебя начинает рвать!
Женька решила не спрашивать, каким образом эта слизь может попасть кому-то в рот.
Монстр по описаниям действительно был жутким. Конечно, Женька не могла всерьёз поверить, что такое существо обитает в квартире у её подруги. Она уже давно выросла из того возраста, когда веришь во всякую чепуху вроде домовых и Деда Мороза. Но ей всегда нравилось представлять, что необычные (страшные или нестрашные) явления существуют. Например, призраки в принципе могут быть реальными - никто же не доказал, что их не существует. Благодаря Мире она могла представить, что волшебство и магия и правда существуют. Особенно в моменты, когда Мира рассказывала о чём-то так, будто оно совершенно естественно и уже давно присутствует в её жизни.
Но почему Мира так внезапно решила рассказать эту историю Женьке, именно сегодня? Почему Мире вдруг захотелось “перенести” Хэллоуин? Женька по себе знала, что хочется устроить себе праздник, когда в жизни всё слишком грустно и не по-праздничному.
Женьке вдруг стало жаль подругу: она подумала о том, что Мире, наверное, тяжело в новом классе, где у неё совсем нет знакомых. Раньше девочки учились в одном классе, но на пятом году обучения всех детей перераспределили, и Мира единственная попала в класс без бывших одноклассников, потому что это был особый класс для детей с хорошей успеваемостью (Мира всегда хорошо училась). Девочки могли пересекаться на переменах, но Женька замечалаа, что Мира в школе всегда вялая, как будто готова уснуть в любую секунду. В школе Мира сама была немного похожа на призрака, тихого и незаметного - такой призрак слова тебе не скажет, если ты пройдёшь сквозь него.
Женька думала спросить Миру о школе, но она знала, что подругу это разозлит - она не любила говорить о чём-то, что её растраивало, и часто делала вид, что её ничто не беспокоит.
Поэтому Женька решила спросить другое.
- Мира, а как ты с этим монстром вообще живёшь? Тако-о-ой мерзкий, жесть! Тебе не страшно? Можно его как-то прогнать?
- Страшно? Мне - страшно?! - чуть ли не по слогам переспросила Мира и опять зловеще рассмеялась. - Тут ещё кто кого боится! - и, понизив голос, добавила. - Он жутко боится, что его увидят мои мама или папа, поотому что если они его увидят, он исчезнет раз и навсегда. Поэтому он у меня на крючке! Я просто говорю ему, что сейчас позову родителей, и он сразу притихает и перестаёт меня пугать.
Женька задумалась, почему же Мира не позвала маму с папой сразу, как только узнала, что от этого монстр исчезнет. И почему до сих пор не сделала так, чтобы он исчез. Но ей почему-то было неловко спрашивать. Для себя она решила, что, наверное, Мире хочется показать, какая она бесстрашная, и если бы она в своём рассказе сразу позвала бы родителей, то было бы слишком скучно - такой историей никого не напугать!


***
Мира сидела “по-турецки” на табурете за кухонном столом и рассматривала чаинки от выпитого чая. Чашка была ещё теплая и приятно грела руки, может быть, поэтому Мире так не хотелось её выпускать.
Настольная лампа освещала приятным желтоватым светом кусочек кухни, в котором сейчас сидела Мира. На улицу смотреть не хотелось, там опять было пасмурно. И даже пожелтевшие, покрасневшие и “пооранжевевшие” деревья не сильно красили картину - на фоне скучно-серого неба они тоже казались тусклыми и унылыми.
Мира любила осень, но ей нравился её тёплый, солнечный период, который называют “бабьим летом”. А когда много дней подряд солнце даже не показывается, все немного забывают о его существовании, и на душе становится пасмурно.
Само небо последнюю неделю было такого же мерзкого серого цвета, как и школьная форма Миры, которую девочка терпеть не могла. Зачем взрослые придумали одевать детей в одинаковую, неудобную (кому вообще удобно ходить в брюках и пиджаках?!) одежду. Детям в школе и так хватает унылости и скучных предметов. Мире казалось, что её школьная форма даже пахнет чем-то серым.
Девочка старалась не смотреть в окно, чтобы не портить себе настроение ещё сильнее, но серость за стеклом как будто с помощью какой-то чёрной (или серой?) магии притягивала взгляд. Девочке вдруг захотелось, чтобы кухня - с ещё неостывшей чашкой и остатками чая, с тёплым светом настольной лампой, с мамой, стоящей за плитой и жарящей шкварчащие кусочки кабачков в панировке - чтобы всё это вдруг отщепилось от их многоэтажного панельного дома и улетело куда-нибудь далеко-далеко. Или уменьшилось до размеров человеческой головы, и тогда какой-нибудь человек нашёл бы этот “домик”, состоящий из одной кухни, и повязал бы на нём шерстяной шарфик, чтобы людям в “домике” стало теплее.
Жутко не хотелось опять выходить на улицу, а через полчаса ей надо было идти на английский. Ей вдруг захотелось плакать, но она знала, что не стоит этого делать здесь, на кухне - где пока что так тепло и безопасно, где совсем нет место для холодных, противных слёз, которые сдавливают тебя, как кулак великана. Где мама, которая, услышав даже совсем тихое шмыгание носом, тут же обернётся, и у неё будет такое напуганное лицо, как будто она сама вот-вот расплачется.
- Мирочка, - позвала мама, не оборачиваясь и продолжая резать кабачки и укладывать их на сковороду. - Всё хорошо? Ты сегодня совсем молчун, как будто что-то случилось... Как новые ребята в школе? Получилось с кем-нибудь подружиться?
- Нормально, - Мира попыталась ответить спокойным голосом, но получилось “по-роботски”. Она старательно сглотнула ком в горле, но ком только увеличился. - Да так, не особо... Да не знаю, мне не особо хочется с кем-то дружить, они все какие-то странные...
Мама перестала резать кабачки и глубоко вздохнула. Мире захотелось вжаться в стену или залезть под стол. Она предвкушала один из маминых “пожалуйста-откройся-мне” разговоров.
Мама села напротив Миры. Несколько секунд она молча смотрела девочке в глаза, и Мире пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы выдержать её взгляд и не расплакаться.
- Вчера на родительском собрании я говорила с твоей классной... - тихим голосом начала мама, и Мира подумала: “Чёрт, только не это...” - Она очень похвалила тебя за успехи в учёбе, говорит, ты всегда отвечаешь чаще остальных, и правильно отвечаешь. Но она говорит, ты совсем ни с кем не общаешься, это её беспокоит. Прошёл уже месяц в новой школе, и она ни разу не видела, чтобы ты болтала с кем-нибудь из ребят. Тебе одиноко в новой школе?
- Не-е-ет, мам, ну ты чего... - Мира попыталась ободряюще улыбнуться, но тут же пожалела об этом - оказалось, что сдерживать слёзы ещё сложнее, когда пытаешься улыбнуться. - Мне новые друзья вообще не нужны, у меня есть Женька, она всегда рядом, в соседнем подъезде. И ты с папой - мои друзья. А в школе друзья только отвлекают от учёбы. Я всегда сажусь за первую парту, чтобы лучше слышать учителей и ничего не пропускать, а когда кто-то начинает меня доставать, меня это бесит! А если у меня будут друзья, они постоянно будут просить дать списать, и всё такое...
- Ты ж моя умница! - мама улыбнулась, но от этой улыбки Мире почему-то стало только холоднее. Девочка увернулась от маминой руки, когда мама попыталась потрепать её по волосам. Мама иронично покачала головой и тихо засмеялась. - Ты ж мой мотылек, чего ж ты так не любишь, когда тебя трогают!.. - и помолчав ещё немного, добавила. - Мира, ты же знаешь, что, что бы не случилось, ты можешь с нами поделиться? Я и папа всегда готовы тебя выслушать и поддержать. Пожалуйста, не закрывайся от нас и помни об этом, хорошо?
- Угу... - почти шепотом ответила Мира и опустила взгляд.
Она смотрела на мамины руки, лежащие на столе. Это были красивые руки, за которыми старательно ухаживали (постоянно мазали кремами и не давали обветриться), почти на всех пальцах были тонкие, изящные кольца. У мамы была очень чувствительная кожа, у неё часто возникали царапины или порезы. Поэтому у неё на руках постоянно было хотя бы два пластыря - от ожогов на кухне или от порезов кухонными приборами.
Мира вдруг поняла, как сильно ей хочется чтобы эти руки с красивыми кольцами и пластырями прижали её к себе сильно-сильно и не пустили бы ни на какой английский.
Снова рассматривая дно чашки с остатками чая, Мира вспомнила эпизод из детства. Когда ей было года два-три, она пила что-то из чашки, и ей показалось, что на дне её чашки кто-то живёт - какое-то чудовище. Оно было тёмно-коричневого цвета и с глазами. Потом выяснилось, что это никакое не чудовище, а её отражение. Но Мира не сразу этому поверила. Она долго пыталась разглядеть чудовище, понять, как оно выглядит, даже поговорить с ним. Однажды она спросила маму, живёт ли у неё в чашке такое же чудовище. Мама рассмеялась, погладила Мирочку по голове и сказала: “Милая, нет, конечно, это просто отражение!” Мира решила проверить мамину чашку, заглянула в неё - а в нём тоже было чудовище, такое же, как и в чашке Миры! В тот момент ей было не понятно, почему мама ей соврала про своё чудовище - может быть она не хочет о нём говорить, потому что боится его также, как Мира боится своё?
- Спасибо, мам, было очень вкусно, - Мира положила чашку в мойку и направилась в свою комнату.
На душе было паршивее некуда.


***
Последнюю неделю Мира почти каждый день просыпалась посреди ночи. И этот день не был исключением.
Она открыла глаза, и ей захотелось ругнуться самыми настоящими матными словами (но она всё равно этого не сделала, потому что совесть не позволяла). Ну почему опять, каждый день одно и то же! И каждый раз, когда она просыпается, неугомонный мочевой пузырь просится сходить в одну комнату, а мочевому пузырю ведь не откажешь!
Туалет располагался в конце коридора, прямо перед входом на кухню. Можно, конечно, пройти весь путь с закрытыми глазами, но это даже страшнее - когда не видишь опасности, она может наброситься на тебя в любой момент!
Вечером, когда свет был включён, Мира нравилось смотреть на кухню как на свет в конце туннеля. Но не тот свет в конце туннеля, который видят люди перед смертью. А свет, который видит странник, заблудившийся туннеле и наконец нашедший выход.
На кухне всегда кто-нибудь сидит - или папа читает книжку, или мама ждёт, когда приготовится очередная вкуснятина. На кухне не бывает пусто и тихо: она наполнена звуками - звуками шкварчащего масла или тихого присвистывания газовой плиты; звуками классической музыки из радио или папиным бурчанием под нос (папа часто разговаривает сам с собой, наверное, это помогает ему думать).
Теперь, когда здесь поселился монстр, на кухне не было одиноко и пусто даже ночью.
Но Мира что угодно отдала бы за то, чтобы монстр поселился в каком-нибудь другом месте - в шкафу в прихожей, в зале под пианино, в маминой с папиной комнате в конце концов (уж они бы быстро его прогнали). Но нет, этот гадина выбрал именно кухню из всех мест в квартире! Мира ужасно злилась на него, но пока что не получалось сказать это ему в лицо.
Ночью во всей квартире гасили свет, и на кухне в том числе. Несколько раз Мира оставляла настольную лампу включенной, но, когда она снова вставала ночью, лампа была не горела (видимо, её выключали родители).
Мире не хотелось просить родителей, чтобы они оставляли свет. Она что какая-то маленькая трусиха, которая боится темноты и спит с ночником? Ну уж нет! А она ни капельки не боится темноты! И этого глупого монстра тоже не боится!
С этой мыслью Мира сжала кулаки и слезла с кровати. Правильно! Она ни капельки его не боится, ни чуточки! Ведь она - Мирослава Бесстрашная, она прожигает взглядом стены, и руками завязывает трубы в узелок!
Мирочка по-прежнему сжимала кулаки, стоя на пороге собственной комнаты, лицом к корридору, ведущему на кухню. В ушах что-то ужасно шумело и мешало сосредоточиться - Мира поняла, что это её собственное сердце, только после того, как попыталась заткнуть уши, и это не помогло приглушить звук. Ладони рук ужасно вспотели, и по лбу скатывались капелька пота.
Мира пыталась разозлиться на себя и свой страх, потому что она знала, что это всегда помогает. Она злилась, когда у неё что-то не получается; злилась, когда её не устраивало то, что вышло; злилась, когда не получалось на что-то решиться. Ей казалось, что, когда она злится, она как будто становится ракетой-петардой, кто-то поджигает её фитиль, и она - бдыщ! - летит прямо в цель!
Но сейчас разозлиться не получалось, а так хотелось, что Мира даже сделала то, что считала совсем непозволительным - расплакалась. “Главное, чтобы монстр этого не заметил,” - тут же подумала она и взяла себя в руки. Она ни за что не позволит ему увидеть свою слабость.
Монстр всегда сидел в одном и том же месте - в углу между столом и стеной. Его было отлично видно с порога комнаты Миры. И сейчас, пока она стояла, сжав кулаки и пытаясь подавить слёзы, она видила его нечёткий силуэт.
Мира громко выдохнула и сделала один маленький шажочек вперёд. Потом ещё один. И ещё, и ещё. К её разочарованию, каждый следующий шажок давался не легче предыдущего. Они все были мучительно медленными и тяжелыми, как будто ноги у Миры налились свинцом. Или как будто воздух вокруг вдруг стал не газообразным, а твёрдым, и приходится протискиваться, как в толпе в час пик.
Совсем рядом с кухней, напротив туалета, была комната мамы с папой. Дверь туда обычно была закрыта, и сейчас Мира молились, чтобы родители не услышали её шаги и не вышли проверить, всё ли у неё в порядке.
“У меня всё в порядке, всё в порядке...” - повторяла она про себя, как будто заклиная родителей, чтобы они не выходили из комнаты, или пытаясь убедить в этом себя саму.
Ей почему-то вспомнось то время, когда родители впервые стали называть её Бесстрашной. В детстве больше всего на свете Мира не любила растраивать маму. Но девочка часто болела, и, сколько бы она не говорила маме, чтобы та не расстраивалась и не переживала из-за её проблем со здоровьем, это не помогало. Когда девочке было шесть, она упала с велосипеда и сильно повредила спину. Пришлось вызвать скорую, и Мира в какой-то момент потеряла сознание. Она не помнила, что было до, но родители рассказывали, что, пока она лежала на носилках, она не кричала и не плакала (хоть ей было очень больно). Она крепко держала маму за палец и тихо улыбалась. Просто улыбалась, ничего не говорила и смотрела маме в глаза. Мама сначала жутко перепугалась - думала, что Мира повредилась головой. Но потом она поняла для себя: Мирочка - Бесстрашная, ей по плечу абсолютно всё, она точно справиться, и всё будет хорошо - рано или поздно.
Когда Мира поравнялась с дверью в туалет, ей хотелось запрыгнуть в туалетную комнату и спрятаться там до утра. Но какая-то другая сила приковала её к месту и не давала ей сдвинуться с места. Монстр был всего в нескольких шагах от неё и смотрел прямо ей в глаза. Мира сама не знала, почему она так уверена, что он смотрит ей в глаза - на самом деле, он весь был покрыт волосами (или шерстью), и ни его рук, ни ног, ни лица не было видно. Может быть, он вообще стоял к ней спиной.
Но Мира знала, что это не так, потому что чувствовала, как он удерживает её взглядом.
- Ну наконец-то! Приятно познакомиться, - голос звучал так, как будто он исходил отовсюду, а не от тёмного силуэта на кухне. Как будто сам воздух разговаривал с Мирой.
- А мне не приятно! Жутко мерзко познакомиться, - парировала Мира. Её голос звучал на удивление крепким, но она старалась говорить шёпотом, чтобы не разбудить родителей.
- Да мне всё равно! - и голос засмеялся, скрипуче-колючим звуком, от которого у Мирочки по плечам и спине расползлись мурашки. - Ты думаешь, я хочу с тобой подружиться? Это просто выражение такое “приятно познакомиться”, чистая формальность, не более. А у тебя крепкий мочевой пузырь!
- Чего? - не поняла Мира, и на секунду отвлеклась от собственного страха.
- Ты встала, чтобы пойти в туалет, и вот уже сто лет идёшь как черепаха, как будто тебе уже расхотелось.
- Я иду так, потому что мне так хочется, и вообще, не твоё дело! - буркнула Мира. Она была довольна тем, как ей удавалось дать отпор наглому (и, как оказалось, совершенно невоспитанному) монстру.
- Ладно-ладно-ладно... - монстр слегка шевельнулся. - Но ты всё-таки решилась со мной поговорить и познакомиться. Это на тебя не похоже. Ты целую неделю меня игнорируешь, и тут вдруг - бац! Раз уж такие дела, ты бы меня хотя бы чаем угостила и маминым пирогом...
Мира представила, как монстр достаёт из-под свисающих волос свою мерзкую костлявую ручку, берётся за чашку (за любимую Мирину чашку с Наруто), а другой, такой же мерзкой костлявой рукой берёт кусок маминого пирога и начинает кусать его и пережёвывать, громко чавкая. Ей стало совсем противно и - наконец-то - она ощутила долгожданную злость и раздражение, разливающееся, как тёплая волна, по всему её телу.
- Да иди ты в жопу! Я никогда в жизни не буду угощать мерзких говнюков, как ты! И пирог мама пекла не для тебя! Она как тебя увидит, сразу смоет в унитаз, вместе с какашками!
Монстр опять скрипуче засмеялся.
- Ах Мира, Мира, Мира... Такая хорошая девочка, и так нехорошо ругается! - монстр неодобрительно поцокал. - А родители верят, что ты хорошая девочка, что ты добрая! А ты рисуешь всякие ужастики и постоянно всех пугаешь. Как тебе кажется, зачем?
- Потому что это весело, - Мира почувствовала, что волна уверенности и злости начала отступать.
- Конечно весело! Пугать, ругать, ломать, бить, кричать, топтать, бодать, кусать, - каждое слово монстр произносил так, как будто забивал ими гвозди - и Мире казалось, что она - этот гвоздь, и она опускается всё ниже и ниже. Её опять охватил страх, хотелось заткнуть уши, выпрыгнуть, исчезнуть, - Ой, Мира Мира, сколько ты ещё не знаешь! Когда подрастёшь, я тебе расскажу ещё сто-о-олько всего весёлого, что можно натворить!
- Не надо... - еле слышно прошептала девочка и закрыла уши ладонями.
- Что-что?
- Не надо так громко, мама с папой услышат...
- Ну конечно, ты боишься, что про меня узнают родители! - монстр захихикал, но его шутливый голос тут же стал серьёзным. - Они всё равно узнают, Мира, рано или поздно. Ты не сможешь вечно меня скрывать, я буду расти вместе с тобой, я буду появляться в самые неудобные моменты, и ты никогда - никогда! - не сможешь от меня избавиться!
Мира почувствовала, что у неё закружилась голова, и колени слабеют.
- Придумаю, как от тебя избавиться, - Мире пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы ответить. Она пыталась изобразить уверенность голосом, хотя совсем её не чувствовала. - Я буду тебя игнорировать как раньше, и ты в конце концов исчезнешь, потому что тебе самому станет скучно!
- Эх, наивная простота... От меня тебе не избавиться. Вообще говоря, я всегда был с тобой, задолго до того, как решил показаться тебе на глаза. Даже днём, когда ты сидишь, попиваешь чаёк со своей мамкой, я стою у тебя за спиной и дышу тебе в шею. Избавиться от меня тебе не удастся, но единственное, что тебе остается - это понять - рано или поздно - что я не такой уж плохой, - голос монстра почему-то стал спокойнее, теперь он звучал как голос диктора документальной программы.
- Ещё чего! Я никогда не признаю, что ты не плохой! - Мира вдруг ощутила, что терпению её мочевого пузыря пришёл конец, и если она сейчас же не зайдёт в туалет, то её будет ожидать неловкое объяснение перед родителями. А это даже хуже, чем объяснять им, что она видит монстра по ночам и боится его.
- Никогда! - повторила она и рывком вбежала в туалет.
- Посмотрим-посмотрим... Ещё увидимся, Мира Бесстрашная, - хмыкнул монстр на прощание.
Когда Мира перевела дух, сидя на унитазе, она решила для себя, что не такой уж он и страшный. Просто пытается строить из себя всезнайку - типичный взрослый! И пытается её переубедить в том, что что-то плохое на самом деле является хорошим. Но ему её не одурачить, уж она точно знает, как правильно себя вести. И она сможет с ним справиться!
Когда Мира вышла из туалета, монстр уже “растворился”. Из родительской комнаты выглядывала  сонная мамина голова.
- Всё хорошо? - сиплым голосом спросила мама.
- Да-да, просто в туалет захотелось.


***
Дверь в комнату осторожно приотрылась.
- Можно? - на пороге стояла мама.По её нахмуренному и напряженному лицу было не трудно догадаться, что она пришла для серьёзного разговора.
Мира сидела за своим столом и рисовала.
- Ну чего? - буркнула она.
Мама стояла в нерешительности, будто готовая в любой момент вбежать в комнату или, наоборот, закрыть дверь и исчезнуть.
- Мирочка, я хотела поговорить с тобой...
- Да ладно! Если ты опять начнешь про школу, то я против. И вообще, не мешай мне, я рисую, если не заметно! - Мира сказала это таким “колючим” тоном, что ей тут же стало стыдно. Но извиняться совсем не хотелось, поэтому она решила не смотреть в мамину сторону. Боковым зрением она могла видеть, что мама до сих пор не ушла. Это было странно, ведь она всегда ужасно сердилась и обижалась, когда Мира ей грубила.
Мама крепко сжимала ручку двери, как будто кто-то собирался вырвать дверь у неё из рук. Около минуты она стояла молча и неподвижно, а потом всё-таки зашла в комнату и начала медленно продвигаться к Мире - Мире казалось, будто она идёт в замедленной съемке.
В конце концов мама встала у Миры за спиной.
- Опять кусаешься, да? - голос у неё был совсем не обиженный, а скорее просто грустный. Мама положила руку на плечо девочки, но Мира инстинктивно дёрнула плечом, и мама тут же отдёрнула руку, как от горячего чайника.
- Что рисуешь? - голос у мамы будто охрип и стал совсем тихим.
- Ничего особенного... - опять буркнула Мира, но мама всё равно не ушла.Но Мира не собиралась сдаваться. - Тебе же всё равно не нравятся мои рисунки, ты говоришь, я только всякую жуть рисую! И вообще, говоришь, что мне надо рисовать что-нибудь доброе, а не ужастики...
- Это твой монтр на кухне? - спокойно спросила мама, как будто пропустив мимо ушей слова дочки. Мира так удивилась, что мама знает о монстре, что даже повернулась к ней лицом. Мама тут же пояснила: - Это Женька вчера мне рассказала, мы с ней виделись рядом с школой, когда я шла с работы. Она говорила, этот твой монтр просто кошмар!
- Ну ещё бы! Смотри, он весь такой волосатый, эти волосы мерзкие, как комок волос, который в ванной застревает... - Мира приподняла рисунок, чтобы маме было лучше видно. - А вот внизу у него торчат паучьи ножки, он этими ножками скребет по полу, когда передвигается... звук такой, как будто кто-то стекло царапает гвоздём! А на лбу у него на месте третьего глаза есть третий рот, которым он плюется, а ещё он питается грязными носками и трусами... И трупами людей!
- О господи... так вот куда наши носки исчезают! А я-то думала, у нас завелся домовой, - Мира положила рисунок на стол и теперь смотрела перед собой, как будто силясь что-то сказать или вспомнить. Мама подошла к ней поближе и опять положила руку на плечо, и на этот раз Мира не стала её стряхивать. - Мирочка моя бесстрашная, зачем же к тебе этот ужасный жутик приходит... что ему надо от моей девочки? Мы его прогоним все вместе! Я расскажу папе, он придумает ему ловушку, и мы его поймаем, а потом отдадим на эксперименты учёным. А?
Мира молчала, и, когда мама наклонилась, чтобы заглянуть ей в лицо, она увидела, что у девочки из зажмуренных глаз по щекам текут слёзы.
Мама прижала Миру к себе, девочка уткнулась лицом в мамину мягкую кофту из мохеровой пряжи.
- Моя хорошая, он тебя больше не обидит, обещаю... - мама гладила Миру по волосам.
- Да не боюсь я этого тупого монстра!.. - сквозь слёзы, громко всхлипывая, говорила девочка. - Я боюсь... я боюсь... Просто я плохие рисунки рисую, сама говоришь, все страшные и злые... И мне так нравится всех пугать... И ещё, мама, я иногда так злюсь, что мне хочется просто побить кого-нибудь, просто стукнуть, понимаешь!.. Вдруг это значит, что я плохая... - под конец фразы Мира разрыдалась в голос.
- Поплачь, поплачь... - мама раскачивала Миру взад-вперёд, как маленького ребёнка, и приговаривала успокаивающим голосом: - Мирочка у нас совсем не плохая... Мирочка очень очень хороший человечек... Мирочка такой сильный человечек, она со всем справится...
На самом деле маме тоже хотелось плакать. А в голове у неё крутился целый ворох мыслей, и она думала, что бы такого ей сейчас сказать, чтобы помочь дочке, чтобы ей стало легче, чтобы взять и растворить всю её боль, чтобы она всегда чувствовала себя в безопасности. В фильмах герои всегда находят нужные слова, чтобы поддержать человека, но в жизни всё гораздо сложнее. И мама думала, что не справляется, и дочь будет только продолжать отдаляться от неё. Её сердце болело, и всё, что она могла - это шёпотом повторять:
- Мы тебя любим, Мирочка, мы тебя очень любим...
А Мирочка тем временем уснула, и ей снилось, что она уменьшилась, стала маленькая, как Дюймовочка. Мама посадила её к себе в причёску как в гнёздышко. Потом Мира опять увеличилась, а мама наборот стала маленькой, величиной с напёрсток. Мира сначала испугалась, что теперь, когда мама такая маленькая, её будет легко потерять. И тогда она решила посадить её на свою цепочку с крестиком и всегда ходить вместе с ней. Потом они вдруг очутились вагоне пустого поезда и стали смотреть, как в окне пролетают деревья, дома и фонари. Поезд ехал очень быстро, и Мире стало страшно: вдруг окно распахнётся, и она вывалится из вагона. Но потом она почувствовала тепло в груди и вспомнила, что у неё на цепочки сидит мама, а с мамой не страшно.

***
(15 лет спустя)
За стеной раздался шорох. Мира передернула плечами от мысли, что у них могли завестись мыши (или того хуже, крысы!) на кухне. Она осторожно встала, стараясь не разбудить молодого человека, который распластался на кровати в позе морской звезды.
Женщина накинула халат поверх ночной рубашки и на цыпочках пробралась на кухню.
- О нет, только не это... - прошептала она, увидев, что на кухне, за столом, кто-то сидит. - Неужели этот ночной монстр пришёл сожрать мою душу!.. - она драматическим жестом закрыла лицо руками, но тут же рассмеялась, прикрывая рот, чтобы не издавать лишних звуков и не разбудить своего парня.
- Я тоже рада тебя видеть! - за столом сидела женщина с огромной копной спутанных волос, которые закрывали целиком её спину и плечи. Если бы она сидела спиной к Мире, то можно было подумать, что эта особа вся полностью состоит из волос. У неё было живое лицо, выражение которого менялось с частотой несколько раз в секунду - казалось, её мимические мышцы отплясывают какой-то дикий танец. Но вместе с тем её мимика выглядела естественной и гармоничной, хоть и слишком экспрессивной.
- Ну что, подруга, так и будешь стоять столбом? - в одной руке “копна волос” сжимала тонкую сигарету, а другой теребила пусту чайную чашку.
- Боже, ну сколько раз я говорила, меня тошнит от запаха курева, особенно у меня на кухне! - Мира старалась изобразить строгость, но её лицо непроизвольно расплывалось в улыбке. Подруга давно её не навещала, вот уже полгода у Миры не было возможности просто поболтать с ней на кухне. И только сейчас она поняла, как ей этого не хватало. - Ну иди сюда, иди! - она обняла подругу, предварительно отодвинув в сторону ту её руку, пальцы которой держали сигарету. “Копна волос” скуксила лицо, что-то вроде “опять эти ваши телячьи нежности”, но, пусть неохотно и слегка неловко, приобняла Миру за плечи. Мира знала, что подруга тоже по ней скучала, пусть она в этом никогда не признается.
- Ну что, чучело, как поживаешь? - Мира села за стол напротив подруги и вперилась в глазами в это живое лицо с сумасшедшей мимикой.
- Сколько раз я говорила, перестань называть меня чучелом... - “копна волос” вспыхнула от возмущения, и Мире показалось, как будто её обдало порывом горячего ветра (будто на неё дохнул настоящий дракон).
- Но ты так и не начала нормально расчёсываться! У тебя волосы выглядят так, будто их вытащили из засора в ванной... - Мира опять не смогла удержаться от смеха. Подруга сначала упорно держала серьёзную мину, но вскоре перестала сопротивляться и тоже засмеялась.
- Знаешь, с такими волосами немудрено тебя спутать с каким-то чудовищем. Не удивительно, что одна маленькая девочка к тебе так долго не могла привыкнуть.
- Ой, ну всё, хватит критики, - отмахнулась “копна волос”. - Я пришла вообще-то не просто так!
- Да я и не сомневаюсь, ты никогда не приходишь просто так...
- Слушай, эта твоя работа... - подруга сделала небольшую паузу. Мира знала, что сейчас ей предстоит выслушать тираду о том, какие козлы её начальники, какие сволочи все те люди, с которыми ей приходится работать, как им всем стоит набить морду, а потом заставить питаться червяками. В последние несколько месяцев у Миры действительно была тяжелая ситуация на работе, но она не могла решиться уйти, хотя эта мысль всё чаще приходила ей в голову. Её подруга пришла как нельзя кстати - всё, что она говорила, было неозвученными мыслями Миры, которые Мира до этого старалась не замечать.
“Копна волос” никогда не стеснялась в выражениях, и сейчас она поливала самыми своими выразительными матами всех, кто вёл себя несправедливо по отношению к Мире. И для Миры эти слова, горящие и вызрывные, были как бальзам на душу - она наслаждалась ими как наслаждаются изысканностью дорогих и редких кулинарных шедевров.
Когда “копна волос” выговорилась, она тяжело дышала, её кулаки были сжаты, как будто она готова в любой момент кого-нибудь ударить, а волосы стали ещё объемнее, и казалось, что в них щёлкает электрическое напряжение.
А Мира всё смотрела на подругу и не могла перестать улыбаться. Ей хотелось поблагодарить за слова, которые ей так нужно было услышать, чтобы сделать шаг, на который она долго не могла решиться. Но вместо этого она сказала:
- Я люблю тебя, чучело!
“Копна волос” потупила взгляд. Она обмякла, расслабила кулаки. Больше не выглядела такой суровой, а скорее растерянной и смущенной. В воздухе повисла неловкая пауза.
- Ой, как же я забыла! - Мира хлопнула себя ладонью по лбу. - Ты же сидишь тут с чашкой, а я тебе ничего не предложила, ни чай, ни кофе...
- Угу, хозяйка из тебя та ещё! - язвительно подметила подруга.
- Ой, да ну замолчи! Нормальная я хозяйка! - Мира засмеялась и достала из ящика банку с мятным чаем.
Ей было хорошо.
Часы показывали полвторого ночи. Из спальной доносился храп. На кухне, при свете уютной настольной лампы, сидели две подруги - они беседовали громким шепотом и пили мятный чай.