Green Alert 2

Green Alert (Глава 2)
3
С этими словами капитан, которого звали Пётр (или Пётр, бывший когда-то капитаном) хлопнул дважды в ладоши, привлекая к себе всеобщее внимание.

- Товарищи и сочувствующие, давайте в круг! Дело есть.

Как не странно, но в первых рядах оказались две диаметрально противоположные категории людей. Либо не профессиональные добровольцы, для которых это был второй, а то и самый первый поиск, либо те, для кого "Green Alert" уже с десяток лет была смыслом существования на "гражданке", те, кто понимал необходимость спаянности разновозрастной компании в единый квазиорганизм, который называется поисковой группой. Всем же прочим, мнящим себя "профессионалами", настоящими поисковиками ещё предстояло стать. Дело наживное, пара-тройка поисков, и осознание придёт, особенно, если один из них будет не удачным. Только чур, не в этот раз...

- Отлично, - продолжил свою речь бывший капитан, всматриваясь в лица присутствующих. - Сначала о диспозиции. Наша зона поиска - два прямоугольника лесного массива шириной в полтора и глубиной в три километра, отделённые друг о друга линией ЛЭП. Последний прямоугольник леса примыкает к береговой линии водохранилища, образуя небольшой обрыв. Макса засекли три часа назад. Это, конечно, не "брилиянтовые" минуты, но поистине "золотые" для нашего поиска часы. Нас - тридцать два человека...
- Тридцать...

Это Маргарита постаралась поправить перехватившего лидерство с поисковой группе человека, но капитан, бросив в ее сторону неодобрительный взгляд, невозмутимо продолжил с того же, на чём и остановился:

- Нас тридцать два человека. Значит на каждого чуть менее 50 метров ответственности в цепи. Много, слишком много, так бы я сказал ещё лет десять назад. На наше счастье, портативные тепловизоры и радиомаяк, особенно радиомаяк, облегчат нам поиски. Сигнал радиомаяка по идее можно уловить метров за двести, но лес - не полигон! Его используем исключительно для точной индификации. Вот тепловизор - другое дело! Он засекает любое теплокровное существо в конусе радиусом тридцать и высотой сорок метров. Их у нас - тридцать! Значит полное покрытие по ширине у нас, считайте, есть, причем с запасом. Честно скажу, что в своё время я об этом и мечтать не мог. Но! Не расслабляемся и помним: главное - держать линию! Разрывов в ней быть не должно. Если кто что засечёт, не орёт дурноматом на всю округу, а сначала метку проверит. На ежаков не отвлекаемся, потом полюбопытствуете. Вопросы есть?

- Какие могут возникнуть сложности? - спросил седовласый, как и Петр доброволец, любовно гладивший ладонью ствол своей "Сайги".

- Главная проблема в том, что Макс сбежал не спонтанно, расстерявшись, скажем, от испуга, поэтому сам к нам не выйдет, а то и спрячется. Он к нему готовился, - охотно ответил капитан и, увидев, что заказчица порывается что-то сказать, продолжил. - Сам побег, как и большинство подобных ему - дело случая, но (как там это формулируется в ваших официальных бумагах?) "Дикое прошлое способствует появлению склонности к побегу".

Маргарита поневоле проглотила эту "плюху". Бывший военный, как оказалось, хорошо разбирался и в том официальном словоблудии, которое окружало каждого из её любимцев. К тому же, от опытной интриганки не укрылись те саркастические нотки в его голосе, которыми Пётр оформил строчку из характеристики на Макса. Но вступать в пикировку сейчас она не желала. Сначала подопечного живым верните, а уж потом... Пока женский мозг обдумывал план будущей мести, с губ Маргариты слетели слова:

- Бедный Макс! Вот не понимаю, решительно не понимаю... кормим, поим, держим в тепле, уюте и в саду за забором в полной для него безопасности, а он на это так. Неужели и правда: "Как волка не корми...". Ненормальный...
- Отнюдь! Он-то как раз такой, каким быть и должен. Как в песне поётся: " Мне не хватает в закрытых садах Воздуха, рвущего плоть". Впрочем, этого вам точно не понять.

Последнюю фразу капитан прошептал так, что её услышали только его дети. Молчание было недолгим. Пётр ещё раз хлопнул в ладоши и начал отдавать распоряжения.

- Сколько у нас боевых стволов? Четыре? Плюс наши два. Серёг, проследи чтобы с боевыми шёл каждый седьмой в строю. Моя тройка идет в центре. Сколько на часах, девять утра? Тогда пятнадцать минут на построение, и вперёд!

4.

Неизвестный автор мема про кошку, который по неведению приписывается то Ленину, то вообще Конфуцию, ещё не видел ту страду, что зовётся поиском. Для непривычного человека уже после первого часа березультатного рысканья по густому лесу (настоящий Сизифов труд!) аналогия с рекомой кошкой будет царапать сердце и разум подлым вопросом: "На фига всё это?". Через это проходят все. Кого-то преодоление только закаляет, а кому-то показывает, что поиск - просто не его. Как там пелось в старой песне? "Не всем волчатам стать волками..." Такова жизнь, и когда человек, не выдержав этого скрежета, уходит, дурного у нем не скажут. Тех же, кто выдерживает и раз за разом снова идёт в зелёный и непривычный для городского человека мир, поджидает опасность пострашнее банальной неподготовленности к жизненным испытаниям. Здоровый цинизм - хороший механизм защиты психики, особенно если профессия подразумевает работу в условиях риска или связана со смертью, но когда он мутирует и становится нездоровым - жди беды.

Пётр Алексеевич прекрасно помнил, как всё начиналось много лет назад. Тогда, в те далёкие и безвозвратно ушедшие в небытие годы волонтёрские поиски были для него настоящей отдушиной, особенно если они завершались успешно. Видеть искренюю радость на лицах людей, ощущать себя сопричастным к спасению другой жизни - чувства совершенно непередаваемые. Так продолжалось чуть ли не десять лет, пока его внутреннее я не приказало остановиться и проанализировать два крайних поиска. Припомнить странные интонации в голосах координаторов, их оговорки, двусмысленности в брошенных ненароком фразах. То чутьё, которое хранит в бою по-настоящему удачливого солдата, сигнализировала об опасности. И стоило ему сделать первый набросок на бумаге всех известных ему связей на бумаге, как ему реально стало не по себе.

За благородным во всех отношениях делом он почти сразу обнаружил не особо скрываемое второе дно, от которого распространялся Запах. Запах даже не гуано, а серы и смолы, прорывающийся из Преисподней. Открытие столь сильно потрясло бывшего капитана, что он сначала его счел за плод своей разыгравшейся фантазии. Уж больно оно было созвучно тем страшилкам из его детства, которые привозил из пионерского лагеря и охотно делился с ним его двоюродный брат, старший Петра на целых десять лет...

К его сожалению, следующий же день подтвердил его самые наихудшие опасения. Сначала Сергей-сержант в телефонном разговоре обмолвился о грядущей коммерцализации волонтёрского движения и о том каких бабок на этом можно будет нарубить. Оставшийся в своё время служить по контракту, чтобы не работать сторожем при птицефабрике, парень и в армии нет-нет, да показывал натуру не крестьянина, но куркуля, не страдающего от отсутствия морали. Слушать его излияния по дороге в школу (а капитан после отставки устроился учителем ОБЖ) было донельзя противно.

Буквально через два часа Пётр Алексеевич получил словесную оплеуху вместе с ещё одним доказательством своей правоты. На этот раз от своего непосредственного начальства, в лице директора школы. Диана Дмитриевна,чуть ли не певшая ему дифирамбы ещё неделю назад, ныне расчихвостила его как школяра, в пух и в прах. Из гневной речи капитан понял, что его планы районным начальством признаны не только нежелательными, но и вредными. И внеурочная работа в каникулы (чуть ли не грамоту первоначально сулили) и идея модернизации живого уголка (аквариум, в котором близ лимонника плавали две одинокие гупёшки) накрываются, скажем так,... "ночным горшком".

А уж когда вечером в передаче "Голос Молоха" (сам бы он эту гадость и смотреть не стал, но звонок от не на шутку встревоженного друга заставил) ведущий Дмитрий Молох стал показно проливать крокодиловы слёзы о гибели сотен и тысяч несмышлёнышей в год, о том, что все мы ответственны перед ними и потому по примеру просвящённой в таких вещах Европы должны...

Даже сейчас, по прошествии почти десяти лет, Петр Алексеевич не мог без отвращения вспомнить о том злополучном дне. Едва во всеуслышанье было объявлено о реорганизации движения в государственую структуру, смене названия (чтобы на Западе, помешанном на ми-ми-мишности, правильно поняли) и изменений в деятельности, капитан, сославшись на последствия ранений, предпочёл отойти от дел, сосредоточившись на учительской деятельности и лишь изредка выезжал, как непрофессиональный доброволец. Но только тогда, когда был уверен, что это действительно необходимо. Как сейчас. И при этом гнул свою линию...