Лекция 9. Основания политологии

ЛЕКЦИЯ  9. ОСНОВАНИЯ ПОЛИТОЛОГИИ
«Кто не занимается учением о власти и  управлении (политией), обречён на рабство.
Кто не борется за справедливость, обречён на скотское существование.
Кто не в состоянии судить справедливо, обречён на лишение рассудка.
Кто не возвращает или не исполняет долг, обречён сам и обрекает близких на худой конец и нищету. Кто не расширяет своё сознание, превращается в овощ.»
5 принципов, сообщённых жрецами Амона Александру Македонскому и записанных диадохом Птолемеем Сотером.

      В основаниях политологии в нашей цивилизации находятся древнеегипетские жреческие поучения и скрижали о великих фараонах (Тутмосе Третьем, Рамзесе Втором), вавилонские установления (Хаммурапи и др.), авестийские, древнеиндийские и древнекитайские мифы, трактаты и труды таких мудрецов, как Конфуций, мифы об идеальных правителях типа Джамшида или Кира Великого из древнеиранского эпоса, древние мифы разных народов.
      В древнегреческой парадигме мудрости Пифагор впервые сформулировал принцип построения идеального и справедливого государства из числа лучших представителей общества. Этот принцип заключается в том, чтобы искусством управления овладевали лучшие люди на профессиональной основе. Мысль о том, что руководящие функции должны предоставляться исключительно просвещённой аристократии, была расширением и продолжением древнеегипетского сакрального жреческого подхода на более широкий светский круг людей и на то время казалась революционной, преодолевающей недостатки наследственной передачи власти, случаи деградации династий. Поэтому эта мысль   развивалась и далее, особенно Платоном и Аристотелем.
      Пифагору на этом принципе удалось воспитать и сплотить сильную просвещённую аристократию, в составе которой были выдающиеся политические деятели, учёные, философы. Лучшие представители общества, объединённые дружескими отношениями, общностью имущества, едиными нравственными правилами проживания, стали  правящей интеллектуальной и нравственной элитой. Эта элита стала обладать идейными, интеллектуальными, человеческими, материальными ресурсами.
     Учение Пифагора содержало принципы построения идеального общества. Прежде всего это был принцип справедливости, заключающейся в общности и единомыслии всех членов элиты. Конечно, речь не шла о том, чтобы во всех аспектах и мелочах пифагорейцы разделяли одни и те же взгляды и идеалы. Дело касалось только основополагающих  принципов.
Пифагорейцы пытались изложить свое понимание справедливости доступно и просто, например, ссылаясь  на аналогию, что общность и единодушие всех людей более всего напоминает взаимосвязь души и тела. Пифагор основал свою систему воспитания, ставя целью искоренение пороков, которые мешают достижению справедливости. Одним из таких пороков был эгоизм, индивидуализм, выделяющий человека из общего лона справедливости и делающий  невозможным дальнейшее развитие и совершенствование. Причиной этого Пифагор считал частную собственность. Поэтому Пифагор заменил её на совместную, общую. В пифагорейских гетериях каждый член добровольно передавал в совместную собственность всё принадлежащее ему имущество. Пифагор считал, практику справедливости равной установлению близкого родства. На основе этого принципа и всё общество можно рассматривать как большую родственную группу.
        Впервые стали главными философско-правовые категории «справедливость» и «общественная, государственная справедливость», «закон». Согласно Пифагору, роскошь и презрение к законам приводят к несправедливости, поэтому выделяется «прекрасный» вид справедливости – законодательный, указывающий, что и как нужно делать и чего делать не следует. Пифагор аллегорически поясняет, что эта категория предпочтительней, чем судебный вид справедливости, так как последний вид, подобно искусству врачевания, лечит уже заболевших, а первый не даёт заболеть и заботится с самого начала о здоровье. Пифагор предупреждает и судей: «Не переступай через весы!".
           Продолжая традиции Пифагора и рассматривая деградацию и переходы типов государства друг в друга, Платон делает вывод, что основная причина порчи людей в господстве их материальных интересов, природной или животной корысти, алчности, эгоизме, т.е. в уступке разумного слоя души неразумному, «вожделённому». Устроители наилучшего государства, которыми должны являться правители-философы, обязаны заботиться о правильном воспитании воинов-стражей, установить такой порядок, при котором устройство жизни и имущественные блага не могли бы испортить нравственности  воинов, их отношения к охраняемым людям. Поэтому воины не должны иметь права на собственное имущество. Воинам достаточно пользоваться только тем, что минимально необходимо для жизни, здоровья и выполнения ими своих функций. У них не может быть  принадлежащего им персонально жилища и мест для хранения имущества. То, что  им необходимо, воины должны получать от работников, изготовляющих продукты, одежду и оружие, в надлежащей мере. Питание воинов должно быть  в общих столовых.  Воины, которым дозволено было бы приобретение имущества, денег, драгоценностей, не могут   выполнять честно свой долг. Этот принцип нашёл свою реализацию в устройстве государственных вооружённых сил.
      Платон идёт последовательно дальше. Общность жен и детей для воинов, селекция и общественное воспитание и жизненное определение детей в зависимости от их природных способностей являются для государства высшей целью: «Имеем ли мы какое-либо большее для государства зло, чем то, которое разъединяет его и делает из него многие государства, вместо одного, или большее добро, чем то, которое связывает его и делает единым?» [Государство, V, 462 А — В]. Институт собственности разрушает крепость вооружённых сил и государства, «когда в государстве одни говорят: «это — моё», а другие «это — не моё» [там же, V, 462 С]. В совершенном государстве «большинство людей в отношении к одному и тому же одинаково говорят: «это — моё», или «это — не моё» [там же, V, 462 С].
      Аристотель и более поздние философы выступали с апологией частной собственности, но все аргументы звучали не очень убедительно. Затем вопросами государственного устройства занялось римское право. Имперская государственная практика управления обогатилась оригинальными взглядами и опытом Цезаря, Августа, Марка Аврелия, Адриана, Диоклетиана. 
      В средние века полития Аристотеля получила практическое развитие в «Сиясат-наме» Низам Аль-Мулька, затем переводы с древнегреческого, латыни и арабского привели в эпохе Возрождения к «Государству» Макиавелли, а после в Век Просвещения  произошёл бурный расцвет теорий государственного и правового управления.
      Существенные аргументы против частной собственности были развёрнуты в европейском  утопическом и научном социализме и в марксизме. Энгельс допускал «мирный» парламентский путь перехода от капитализма к социализму как первой стадии коммунизма вследствие  соответствующего развития производительных сил.
      Да, можно сказать, что европейский социализм победил, хоть и не вполне преодолел частную собственность. Мелкую частную собственность допускали и Платон, и Маркс, выступавший против «уравниловки» Прудона, Лассаля и др. утопистов. Что же касается особо крупной собственности планетарного масштаба, тут безуспешна даже собственность крупнейших государств – они вынуждены объединять и создавать совместную собственность, словно пифагорейцы, ради достижения целей международных проектов и исследований. С развитыми производительными силами и соответствующими производственными отношениями вроде более или менее ясно. И социальная практика нашла компромисс между отживающим капитализмом и планетарным социализмом.
       Ну а как быть с неразвитыми или слабо развитыми производительными силами?
И тут марксизм пустил новый побег в виде ленинизма. Ленин через тезис возможности победы социализма в одной стране с многоукладным хозяйством и крайне обострёнными противоречиями, через немарксистский тезис возможности перехода от феодализма к социализму, минуя капитализм, и своей компромиссной практикой в виде «новой экономической политики» открыл путь в социализм для слаборазвитых стран. В  каком-то смысле этот эксперимент удался, а в какой-то мере потерпел поражение. Но для науки «политии», для политологической теории очень важно, что в марксизме и ленинизме есть и другая, бескомпромиссно революционная сторона – установление диктатуры пролетариата. Именно эта сторона безусловно победила в СССР, приняв черты сталинизма, однопартийной великодержавной изоляционистской системы, победила она внезапно, но временно в виде национал-социалистических фашистских диктатур и в Европе, и в других частях света. Две противоположные  в идеологии и одинаковые  в тоталитаризме диктатуры Сталина и Гитлера развалились по-разному и по разным причинам, но этим ознаменовался продолжающийся до сих пор крах насильственных империй. Развитие производительных сил, научно-технический прогресс оказались парадоксальным образом продиктованными противостоянием великих держав, противостоянием двух описанных выше парадигм: «энгельсовской» трансформации капитализма и конвергенции с крупномасштабным социализмом, с одной стороны, и феодально-социалистическими диктатурами, с другой стороны.
      Современная политология, которая тонет в мелких дистинкциях, классификациях и эмпирических описаниях, «не замечает» этого главного противоречия, определяющего любую современную политологическую конструкцию. Поэтому субъективные политологические учебники и монографии сильно веселят студенческую публику.
      Если проанализировать серьёзно, то никакого «третьего» пути не получается. Пример Китая, перешедшего, а точнее вернувшегося от маоистской, вполне сталинистской модели к ленинской модели, к той её нэповской части, когда командные высоты и крупные масштабы остаются социалистическими, а в мелких и средних масштабах допускаются рыночная экономика, капитализм, а где-то в глубинках остаётся и феодализм, лишь доказывает, что в развитии «вперёд» иногда означает «назад», политологическое древо идеологем порой образует возвратные петли и побуждает к повторным экспериментам. Конечно, спектр современных диктатур широк и разнообразен: от классической северокорейской до неофеодальных постсоветских, от религиозно-феодальных (например, Саудовская Аравия) до военно-племенных (в некоторых африканских странах). Разумеется, разнообразен и спектр капиталистических демократий: от североевропейских конституционных монархий до религиозно-капиталистических республик (Израиль).
Однако надо констатировать факт, что реальные государства как никогда очень далеки от идеально справедливых государств Пифагора и Платона. Человечество зациклилось и в политологическом смысле не может преодолеть границы дикости. Почти вся политология занимается никчемной апологией существующего варварского состояния и не может предложить ничего конструктивно нового.
       Авторы учебников и монографий по политологии либо не замечают, либо сознательно закрывают глаза на главную особенность политического устройства современных «развитых» и «развивающихся» государств: ветвь судебной власти откровенно «протаскивается» тоталитарно-криминальным  путём обмана народов без выборов, без обсуждений, без подотчётности. Идея разделения властей изначально была направлена на цели взаимного контроля и недопущения тоталитаризма. Но сейчас судебная власть полностью подбирается, предлагается, практически назначается и кормится высшей исполнительной властью. Миф о независимости судебной власти не годится даже для детей. Исполнительная власть теперь не несёт никакой ответственности, направляет всех недовольных в суды, которые делают всё, чтобы отучить людей к ним обращаться. Такое положение и есть в эсхатологическом смысле настоящий Страшный Суд. Так что мы живём в эпоху Страшного Суда, сотворённого нами самими. Наши желания, намерения, аппетиты привели к шизофреническому расщеплению. Многоглавость АнтиХриста, возникшего из недр авраамических мировых религий. Корыстное и властолюбивое лицемерие в любви и благих намерениях привело в ад…
Такое лицемерие, такой обман народов приводит неизбежно к кровавым революциям и гражданским войнам, к падению неоколониализма и рабства внутри метрополий. Но правящий класс всегда надеялся и надеется, что при их жизни этого не будет, что успеет наворовать и спрятать награбленное для потомков. Но потомки деградируют и не будут в состоянии трудиться в сложном управлении. Они станут жертвами мошенников и других преступников. В этом главный просчёт воров, скопидомов и ростовщиков. Невозможно на лжи и воровстве построить устойчивую восходящую цивилизацию. Поскольку во многих странах власть потеряла доверие населения, переставшего обманываться и участвовать в выборах, законы о выборах скорректированы так, что выборы считаются состоявшимися при любой явке. Так во многих странах установилась  власть абсолютно криминального подавляющего всех меньшинства. Произошло законодательное закрепление криминально-судейского тоталитаризма. Но спасти таким путём прогнившие, проворовавшиеся коррумпированные режимы невозможно. Не помогут и бесчисленные новые дополнительные законы, принимаемые в пользу правящего класса. Они перестанут работать в силу своих изначальных дефектов. Есть ли мирный выход из криминально-судейского рабовладельческого тоталитаризма, сложившегося в большинстве стран мира? Столь ли безысходен тупик «семьи, частной собственности и государства», обнаруженный в чёткой, ясной форме Ф. Энгельсом? В перспективе кажется, что можно найти выход в формах расширения и ломки границ. Семью можно расширить до рамок общины, до рамок нации и всего человечества. Частную собственность можно расширить до коллективной, общественной. Государство можно расширить и распространить на весь мир как единый порядок. Конечно, для всего этого надо расширить, преобразовать человеческое сознание. А это в кали-юге кажется совершенно невозможным, всеприродно невозможным. Видимо, это закономерный приговор Страшного Суда в результате устремлённого к комфорту самообмана и самооглупления человечества…