Дуновение времени. Гл. 37 С глазу на глаз

Глава тридцать седьмая. С глазу на глаз

Суливан поднялся с кресла, немного помялся, раздумывая, и спросил:
- Ты, Воли-друг, ко сну отходить уже готов?
- Сказать по совести, я бы ещё немного подышал здесь на веранде. Больно уж воздух тут душу и сердце освежает. А ты, как решаешь?
- Да меня что-то на боковую потянуло. Устал я сегодня. Вы проследите тут за запорами, майор?
- Да, конечно! 
 - Не оставляйте друга Воли одного, а то ведь его коляска порог с трудом переезжает. Помогите старому человеку! Я вас прошу.
- Можете не сомневаться, Правитель. Всё будет в порядке. – уверенно ответил Луготан, а про себя отметил, что слово «ПРОШУ» одно из самых редких а лексиконе Великого Вождя.
- Тогда, спокойной ночи, друзья мои! Я пошел. – и приложив правую руку к козырьку фуражки Правитель проследовал внутрь дома и далее к своей спальне. Там он повесил на вешалку бушлат, покопавшись в аптечке, поставленной на крышке комода, принял лекарства. И, сев на диван, снял обувь и надел толстые шерстяные носки. А вот тут он почему-то задумался. И, придя вдруг к какому-то иному, отличному от предыдущего, решению, встал и на цыпочках вышел в приемную. А там, дойдя до того окна, что было расположено напротив балконной веранды, стоя за гардиной, посмотрел на оставшихся снаружи и мирно беседующих Волизана и майора. После этого Суливан направился к письменному столу, вывинул средний левый ящик и достал из его глубины черную телефонную трубку. Он набрал на ней номер «313» и замер, внимательно вникая в детали разговора.
Маршал уже давно хотел узнать, о чем говорят его помощники, когда они остаются одни. И вот случай удовлетворить его любопытство представился. В трубке глуховато рокотал голос Волизана.
  - Спасибо, дорогой Луготан.  Я вас надолго не задержу.
- Не волнуйтесь, Волизан, я на службе. И сегодня у меня суточное дежурство, а к нему в приложение - бессонная ночь. Так что нас ничто не ограничивает.
- Ну, тогда давайте поболтаем. Я с вами уже лет семь с глазу на глаз не разговаривал. Вы хоть помните наше общение во время учёбы ЗвенаТ?
- Конечно. Вы были для нас, если не родным отцом, в те времена, то уж точно, что старшим братом. Все выходные дни вы проводили с нами. Только что в футбол не гоняли по вашим печальным обстоятельствам. Но зато были азартным судьёй и болельщиком. До сих пор вспоминается тогдашнее наше общение. Ведь мы поголовно были сиротами, наши старшины и офицеры были для нас, при всем, при том, скорее воинскими начальниками или даже надзирателями. Дисциплина, оценки в учебе, нормативы в спортивных упражнениях. Строгость. Поэтому истинно родственную душу мы все почувствовали только в вас, в вашем к нам отношении. И к вам тянулись, ревниво соревнуясь за ваше внимание и ласку.
- Мне приятно это слышать. Тем более, через столько лет. Да ещё и от вполне уже взрослых людей. Я тоже с удовольствием о тех временах вспоминаю. Но у меня есть к вам вопрос по теперешнему нашему общему делу. Вы не против обсудить некоторые неясные мне детали.
- Мы делаем общее дело, Волизан. Вы сами об этом только что сказали. Какие у меня могут быть от вас секреты?
   Верховный Правитель, сидя за столом, напрягся, прижимая к уху телефонную трубку и вслушиваясь.
- В недавнем нашем разговоре вы помянули  какую-то юношескую любовь одного из бойцов звена и, кажется, Посольский двор Колантии. Было такое? Или я ошибаюсь.
- Было.
- Тогда объясните мне, пожалуйста, зачем вы это сделали? Я не поверю, что вы произнесли это бесконтрольно или бессознательно. Слишком уж ваша подготовка такому поступку не соответствует. А если поступок ваш был осознанным, то какова его цель.
- Цель моя была проста – привлечь внимание, ваше или Вождя Суливана. В тот момент я ещё не мог решиться на какие-то самостоятельные поступки и действия, а, не перейдя ещё некий рубикон, невольно искал у вас поддерж-ки. Но вы почему-то реагировать на мой призыв не стали.
- И как вы думаете, Луго, почему?
- А зачем мне думать. Я отношусь к этому, как к факту. Как к нежеланию вмешиваться в мои действия или брать на себя ответственность за них. По моей должности это должен решать я сам. Так я расшифровал отсутствие вашей реакции на моё заявление. Разве это не верно?
- Ну, не совсем так, конечно. Просто мы с Правителем уже много лет вместе и хорошо чувствуем локоть друг друга. В данном случае мне, да и ему, думаю, требовалось обсудить такое ваше серьезное заявление. Но как-то оно у нас не сложилось, не успели ещё поговорить...
- Понятно. Но мне подумалось, что может быть нам начать с обсуждения на двоих. В этом есть своя изюминка, хотя бы потому, что в таком варианте нет психологического давления, как в беседе с Правителем. Даже когда он сдерживается, может случиться обратная реакция, похожая на сегодняшний приступ депрессии. Он ведь всего четыре дня как отлучен от той, привычной власти, поэтому просто не может нормально воспринимать что-либо идущее вразрез с его собственным мнением. Да и мне, например, трудно становится в его присутствии. А вам вот, как оно кажется.
- Смотри, Луготан, мне тоже нелегко, хотя в каких-то обстоятельствах я и беру на себя отчаянную смелость возразить или начать что-то доказывать, а иногда даже и преуспеваю в этом.
- Вам легче. А я ведь нахожусь под мощнейшим давлением – я на службе, это раз. Второе – я просто моложе, и с этим тоже очень трудно бороться. Третье – это присутствие в чужом доме. Оно меня тоже подавляет. Но это, видимо, не то – главное, о чем нам с вами следует сейчас говорить.
- Ну, почему же не обсудить и это. – Волизан закурил и придвинул к себе пепельницу. - Вы, кстати, когда про любовь и Колантию удочку закидывали, направление упоминали на север, к нейтралам. Я правильно понимаю, что реальная ваша цель где-то намного южнее?
- Да, она южнее.
- И это наш полный антипод и антипат - Гудимэль?
- Да, но как вы это определили?
- Ну, это-то было нетрудно. Посольский двор Колантии представляет у нас в Лавянии интересы свои и Гудимэля. Так что, будем считать, что мы с вами неплохо понимаем друг друга. – подмигнул майору Волизан.
    Правитель устал так долго находиться в столь напряженной позе, поэтому переложив трубку в правую руку, потер левое ухо и  продолжил свою непро-стую работу.
- И что же нам с вами вдруг понадобилось там, на юге, в Гудимэле? –  Волизан заинтересованно продолжил распрашивать Луготана.
- Страховка, на случай проблем с посадкой на Кирупакс. Это ведь всего на 400 километров южнее.
- Страховку подыскивают при угрозе срыва основного плана. В чем состоит ваше опасение относительно Бринкского варианта?
- Я располагаю точной информацией о том, что Бринксия после дозаправки на Кирупаксе направит нас под конвоем ожидать решения нашей судьбы Правительством Её Величества на один из самых дальних островов Татлантики. И, как вы сами понимаете, выбраться оттуда мы сможем совсем нескоро. Если выберемся когда-либо вообще, ибо мне кажется, что нам с вами уготована судьба фринкского императора Наполанта в 1815 году. Но у него ведь были соратники на континенте, а мы канем в полную безвестность в гордом одиночестве.
- Это понятно. Но почему все-таки антипат Гудимэль? Когда там справа в Каяре и слева в Масдаке находятся дружественные правительства Мицраима и Сурии.
- Я и не сомневаюсь, что дружественные, но не нам с вами, а Президиуму Правительства Лавянии. А нас они просто повяжут и выдадут обратно. Вам ведь ещё не известно, что все мировые правительства, в том числе и Бринксии, через их посольские дворы извещены Президиумом о деятель-ности преступной группы бывших телохранителей покойного Великого Вождя, возглавляемой одним из его двойников Суливаном Вторым, вами и майором Луготаном. Я просто не успел вас проинформировать об этом.
- Это безусловно интересно, но полезно было бы понять, а какую же это великую приязнь мы найдем в Гудимэле? – голос Волизано приобретал уже ехидные оттенки. – Зачем мы им там с нашими проблемами?
- На великую приязнь я не расчитываю, но вот прямая заинтересованность у них, мне кажется, уже есть.
- Ах не приязнь, а заинтересованность? Да ещё и прямая? Ты в здравом уме, майор? – перешел на грубости Волизан.
- Вроде бы с утра был в здравом, но после разговора с вами уже ни за что поручиться не смогу. – Луготан тоже приподнял планку язвительности тона.
- Ты, похоже, рассчитываешь на то, что два лавянских гудима, рассуждая о Гудимэле, всегда находятся на схожих и дружественных ему позициях? – подозрительно прищурился Волизан.
- Я рассчитываю всегда только на себя. Но сейчас, вернее уже вторые сутки, я чувствую, что своих сил мне на выполнение поставленной задачи не хватает. Шестерка президиума обошла нас на повороте, фактически объявив уголов-ными преступниками. – Луготан пристукнул кулаком по столешнице. – И поэтому, даже вырвавшись за пределы государства, мы не так чтобы легко сможем где-либо пристроиться и обосноваться. Тому, кто нас примет, нужен мощный побудительный мотив для сотрудничества. Иначе ведь воспоследует экстрадиция, и нас повяжут и отконвоируют в Лавению, как самых банальных бандюганов. Кому охота из-за нас портить отношения с Шестеркой, ещё толком их не завязав. И для нас с вами такая перспектива отнюдь не самая лучшая.
- А ты уверен, что вся эта твоя информация достоверна?
- Какая именно?
- Про обстрел виллы в момент погребения! Про отказ в приеме в Бринксию! И про шайку Суливана Второго! Ты ведь на трёх этих фактах строишь всю систему планирования. А если это лишь подброшенная тебе деза? Кто тебе всё это сказал? Я хочу надеяться, что не тетка на базаре.
- Нет, не тетка. Информация про обстел виллы получена от надежного человека, а всё остальное - из Колантийского консульства.
- Надежда на надежность человека – это раз. А любовная линия ведёт скорей всего в Гудимэль, ты ведь не будешь отказываться от такой возможности.
- Конечно, не буду. – майор улыбнулся, глядя Волизану прямо в глаза.
- Вот и правильно, майор. Вот и правильно! Я бы просто остерегся всей этой информации доверять, а тем более в действиях своих на неё полагаться.
- Но вы должны при этом оценивать и контрварианты с Бринксией. Там ведь у нас тоже не гладкая дорожка намечается. Если бы все было в порядке, то мы бы уже имели разрешение на прием, а вместо этого у нас в активе сомнительные шутки старого и безответственного Чёричэкса. Премьер с нами общаться не торопится, или не желает, и с этим ещё долго придется разбираться. А главное, кто за нас там болеет, кому мы нужны. Старый беззубый тигр – так назвает Маршала сэр Чёричэкс, советуя Премьеру не подпускать на с границам Брискнии на 100 миль. Через такое суждение легко не перешагнёшь, нужна мощная поддержка, которую предстоит ещё найти. А у нас с вами всего три прощальных дня в запасе. День похорон будет уже точно для нас последним днём, примерно как в Помпее. Такая мне видится безрадостная картина.
- Ну, насчет старого беззубого тигра – это вполне в духе ещё более старого сэра Чёричэкса. – Волизан, поморщившись, брезгливо пошевелил губами. - Он, кстати, и сам не так молод, как ему всё ещё кажется. На пять лет старше Верховного Правителя. В таком возрасте это существенно. Это отнюдь не сорок против сорока пяти. Тут уместно вспомнить слово «дожитие», и тогда разница в возрасте станет совсем уже катастрофальной. Короче, на излёте он уже, ваш Чёричэкс, и ещё вопрос, как его советы принимает Премьер.
- Премьер пригласил Чёричэкса к себе менее чем через час после беседы с Маршалом Суливаном. И это мне, например, говорит о многом. Несмотря даже на все перечисленные вами доводы.
- Слушайте, Луготан, вы меня просто пугаете. Впечатление создается такое, что первый ваш информатор сидит прямо в кабинете Министра Обороны Булагана, а второй Премьера Тонидэкса. Хотя бы общее направление на них вы сможете мне указать.
- Почему же не смогу, смогу и без проблем – первый из них заместитель коменданта Центра Ракетных Войск, там где мы живем, второй – военная разведка Гудимэля. 
- Мне, сказать по совести, и про помощника коменданта не очень верится. А про разведку Гудимэля, это уже фантастика из детских сказок! И не то, что они на это неспособны. Тут все, я думаю, в порядке. Всё на мази. Гудимы, они на многое способны. Но, чтобы поделиться с вами... Вот уж, простите, никогда не поверю! – Волизан отмахнулся от крамольной мысли, как от назойливой мухи, обеими руками. – это, на мой непросвещенный взгляд, точно полная дезинформация.
- Вы помните, Волизан, как вы отбирали нашу группу для звенаТ, тогда, в Ардонии, сразу после победы над Готалером.
- Ой, не напоминайте, Луготан.  Столько слез, пролитых детьми я не видел никогда в жизни. Вы все так просились остаться вместе...
- Да, мы хотели быть вместе, но жизнь, увы, распорядилась иначе. Но я хочу напомнить вам о другом. В самом конце Вашей ростасовки нас по странам-победительницам, я пришел к вам с мальчишкой из Поланты, моим самым закадычным, самым беззаветным другом. Мы, как и все, хотели быть вместе.
- К сожалению, помню. Но я не смог ничего для вас сделать, один против четверых других членов комиссии по распределению. Я даже, кажется, имя его припоминаю – Патокан, Патагун... Фатолан...  – Волизан весь смощился от напряжения. - нет, нет... Вспомнил! Патогон! Верно?
- Да. Почти верно. Патокун.
- Ты что-то о нём знаешь? Где он, что он?
- Да, знаю. Сейчас он живет в Гудимэле, и, также как и я, майором, служит руководителем аналитической группы разведки при Премьер-Министре Гудимэля.
- Оп-п-п-а! Вот это да! – это было все, на что хватило голоса у пораженного до глубины души Волизана.            
    А в Приемной Маршал Суливан, точно так же, выслушав последние слова Луготана, задохнулся в ярости:
- Я чувствовал! Я всегда говорил! Я им всегда не верил! Гудимы! От них всего можно было ожидать, но такого... Мой ближайший охранник, доверенное лицо общается с разведкой Антипода и Антипата. После этого уже точно, можно ложиться и умирать, или высылать всех гудимов к едреной матери. Наплевав на всё и вся в мировом общественном мнений! Вот, что значит потеря темпа в политических решениях. Опоздал я, старый, ой, опоздал.
- М-да! Силен ты майор! – продолжил, покачивая головой, Волизан. - И что же тебе предложил Гудимэльский друг твой Патокун?
- Он ответил, что вопрос мой о запасном аэродроме ими изучается и прорабатывается. В Бринксии, я повторяю, нам по их мнению ничего не светит. А инструкции на возможные наши действия он передат нам в полете или непосредственно перед оным. Но в сущности, принять нас к себе они готовы. А подробности, тут он, как говорится, намекнул, сверлить придется по месту. Вот и все на пока, дорой учитель.
- Ну, и накрутил ты делов, дорогой ученик. Ум за разум заходит.
- Да что вы так уж близко к сердцу все это принимаете. Ведь пока все оно на уровне предложений и предположений. Захотим – остамся и погибнем, не захотим - полетим, а там опять решение на две половинки разкладывается. Или на Киркпаске останемся, или в глушь-Татлантику. Все остальное уже вероятности второго порядка малости. Так что, если оно вам не нравится, значит-таки возвращаемся к первому варианту: остаемся на месте и спесней «Врагу не сдается наш гордый Варяг» спускаемся в лифте на этаж ВНИР. А там уже будет, что будет. Ведь я к вам со всеми этими делами обращаюсь только потому, что самому мне Правителя не уговорить. А на вас какая-то надежда все-таки теплилась. Но, видимо зря. Давайте будем ко сну отгребать. Я вам помогу...
    Правитель поднялся и быстрёхонько прошаркал по паркету толстыми шерстяными носками к себе в спальню, где упал на дивал лицом к спинке и замер в отчаянии, сжав кулаки в сознании собственной беспомощности. Всю последовавшую  ночь он ворочался, вставал курить, пил минералку, а к утру, немного успокоившись у подсветленного рассветом окна, с мыслью «Коней на переправе не меняют» произнес вслух два слова из названия юношеского журнала: «Знание-Сила». И погрозил кому-то неведомому указательным пальцем правой руки. Левая у него, к сожалению, работала плохо.