Мореплавание и торговля 150 - 0 до р. Х

Четвертая часть публикации. Ссылка на книгу на главной странице.

Глава 4.  Мореплавание и морская торговля в 150 - 0 годах до р.Х.

Римская военная и морская экспансия

Конец морского могущества Родоса

Перенесемся немного вперед и завершим историю морского могущества Родоса. После 168 года до р.Х. в течение восемидесяти лет Родос оставался верным союзником Рима, вопреки всем историческим обстоятельствам. В 88 году до р.Х., когда царь Понта Митридат вел войну с Римом и захватил Азию, именно на Родос бежали римские граждане, проживавшие на азиатских территориях. Митридат решил захватить Родос. Родосцы заранее разделили свой флот на три эскадры: одна выстроилась в линию для защиты родосской гавани, а две эскадры вышли далеко в море, чтобы иметь возможность вести сражения с врагами на дальних подступах к острову. Митридат был вынужден также поделить свой флот на три эскадры. Он лично находился на царской квинквиреме, когда его эскадра попыталась штурмовать гавань Родоса. Центральная эскадра родоссцев отступила в гавань, была там блокирована, но в гавань эскадра Митридата не вошла. В море произошли сражения эскадр Митридата и родоссцев, которые не дали кому-либо преимущества. В дело вмешалась природа – высадка солдат с десантных судов Митридата и доставка на Родос штурмовых осадных орудий сорвалась из-за шторма. В результате Митридат снял с Родоса морскую осаду.
Римляне признали пользу, которую они получили от доблести родосцев в этой войне, но и только.

В 67 году до р.Х. римляне в ходе войны с Митридатом вынуждены были бороться с пиратами в Киликии. Родосцы оказали своим флотом большую помощь Риму, но все заслуги победителя пиратов присвоил себе консул Гней Помпей. 

В римской гражданской войне 49-44 годов до р.Х. между Помпеем и его сторонниками  и Юлием Цезарем родосский флот выступил на стороне Помпея и обеспечил последнему преимущество перед морскими силами Цезаря. Когда в сентябре 48 года Помпей был убит, то родоссцы перешли на сторону Цезаря, чем вызвали резко враждебное отношение у легата Гая Кассия. Родоссцы попытались успокоить его, пообещав отозвать корабли, которые они послали на помощь Цезарю, но он потребовал доставки всего их флота, и передачи ему города Родос и его гавани. Родосцы не согласились на эти условия, и после некоторых военных действий на море и на суше были покорены.

Историк Аппиан пишет [70]:
«Тем временем Кассий неожиданно оказался в центре города с отборным отрядом, хотя не было применено ни насильственного прорыва, ни осадных лестниц. Большинство думало, и, по-видимому, так это и было, что горожане,  расположенные к Кассию, тайно открыли ему малые ворота из сострадания к городу и беспокойства о провианте. Так взят был Родос. Кассий занял место на трибуне и воткнул копье рядом с нею, как если бы город был захвачен силою. Приказав войску безусловно сохранять полное спокойствие и пригрозив смертью каждому, кто стал бы грабить или применять насилие, он сам поименно назвал около 50 родосских граждан и велел отвести их на смертную казнь.  Других, числом около 25, которые не были обнаружены, Кассий осудил на изгнание. Затем он конфисковал все деньги, золотые и серебряные,  находившиеся в храмах и государственных учреждениях, и приказал всем обладавшим частными средствами внести их к назначенному дню. Кассий объявил при этом смертную казнь укрывшим что-либо, десятую долю доносчикам, а рабам к тому же и свободу. Граждане вначале в большинстве случаев скрывали свои деньги, надеясь, что угроза не будет приведена в исполнение. Но видя, что награды за донос выдаются, а уличаемые подвергаются каре, они испугались и,  получив продление срока, стали то выкапывать сокровища из земли, то доставать их из колодцев, то выносить из гробниц - и все это в гораздо большем размере, нежели раньше. 
74. Таковы были несчастья, постигшие родосцев. Луций Вар был оставлен у них вместе с гарнизоном. Кассий же, довольный быстротой завоевания и множеством полученных денег, приказал всем остальным народам Малой Азии вносить в течение 10 лет дань, которая взыскивалась строжайшим образом».

Кассий, после проведенных казней и других репрессий, обязал родосцев сдать римлянам все свои корабли. Всего римляне отобрали на Родосе у частных лиц 8000 талантов золотом, и 500 талантов золотом у города. После нанесенного римлянами удара Родос уже никогда не достиг былого положения и могущества.

Разгромленный Родос сохранял некоторую самостоятельность еще около 100 лет, но при императоре Веспасиане, правившем в 69-79 годах, был окончательно порабощен и стал римской провинцией.

Третья Пуническая война, уничтожение Карфагена

Карфагеняне с большим трудом оправились от потерь, которые они понесли во время 2-й Пунической войны, и вели тайные приготовления к восстановлению своего прежнего положения.  Римляне  получили свединия о том, что в Карфаген было завезено большое количество леса. Узнав об этом, Катон, главный враг Карфагена, сам   инспекцией приехал Карфаген. По возвращении в Рим Катон сообщил сенату, что Карфаген стал слишком богат, а его война с  царем Нумидии Масиниссой, служит только подготовкой  к войне против Рима. Призывы Катона к своим соотечественникам опередить карфагенян, и немедленно начать боевые действия, сначала не имели никакого эффекта, но Катон настаивал, и добился своего -  в 605 году от основания Рима (149 году до р.Х.) война Карфагену была объявлена.
Война длилась три года, при этом два года велась осада Карфагена. Весной 146 года до р.Х. римляне ворвались в полумертвый город, многие защитники которого умерли от голода, затем бои велись на улицах, и в завершение пала последняя городская крепость Бирса. Римский сенат постановил уничтожить Карфаген – город сожгли, а столицей римской провинции Африка назначили город Утика. Кратко и образно пишет про падение Карфагена историк Анней Флор  [63]:

«Всякий раз, когда решали вопрос о войне и даже когда совеща¬лись о чем-либо другом, Катон с непримиримой ненавистью провозглашал: «Карфаген должен быть разрушен». В противовес ему Сципион Назика утверждал, что город должен быть сохранен, потому что с устранением страха перед городом-соперником — счастье стало бы чрезмерным; сенат выбрал среднее: город нужно лишь сдвинуть с места. Казалось, ничто не может быть великолепнее Карфагена, которого не надо бояться. Итак, в консульство Манилия и Цензорина римский народ, напавши на Карфаген, на виду всего города сжег флот, добровольно сданный ему в надежде на мир. Затем созвали первых лиц города и приказали им покинуть Карфаген, если они хотят остаться в живых. Эта жестокость вызвала такой гнев, что карфагеняне предпочли самое худшее. Раздался всенародный клич: «К оружию!» Они приняли решение сопротивляться, и не потому, что уже не оставалось никакой надежды, но потому, что предпочли, чтобы родина была низвергнута руками врагов, а не их собственными. Каково было воодушевление сопротивляющихся, можно представить по тому, что для нужд нового флота они разрушили кровли домов. В оружейных мастерских вместо меди и железа расплавлялось золото и серебро, для тетив метательных машин знатные женщины собрали свои волосы. Наконец, под командованием консула Манцина началась осада. Заперты гавани, остались без защитников первая, вторая и уже третья стена, но Бирса — таково было название крепости — сопротивлялась, словно второй город». «Согнав врагов в одну крепость, римляне перегородили гавань и с моря. Осажденные вырыли себе другую гавань, с другой стороны города, но не для того чтобы бежать: уже никто не верил, что можно спастись; оттуда, словно внезапно родившись, вырвался флот. Как пламя из пепла потушенного пожара, днем и ночью пробивалась последняя сила, последняя надежда, последний отряд отчаявшихся людей. Наконец, сочтя дело безнадежным, сразу сдалось 36 тысяч воинов под командованием — чему менее всего можно поверить — Газдрубала!» «О величии разрушенного города можно судить, не говоря уже о прочем, по продолжительности пожара. За семнадцать дней едва смог угаснуть огонь, который враги добровольно направили на свои дома и храмы».

Уничтожение Коринфа

В год уничтожения Карфагена римляне воспользовались малозначительным поводом и уничтожили великолепный Коринф – столицу Ахейского союза. Перед тем как сжечь город консул Луций Муммий вывез из города все ценное и присвоил. Практически все защитники города – мужчины были убиты, женщины и дети стали рабами. Всех рабов из Карфагена и Коринфа отвезли на остров Делос и там продали – напряженным выдался для работорговцев на Делосе (см. выше) 146-й год.
Во времена Цезаря Коринф был восстановлен, но новыми жителями стали римские вольноотпущенники – они умели только раскапывать могилы – Коринф как великая колыбель греческого искусства был утрачен навсегда.
Подробно об этом написал Страбон в «Географии» [7]:

 «Из остальных посвятительных даров в Риме почти что большая часть самых лучших произошла из Коринфа; обладателями некоторых предметов стали также города, соседние с Римом, ибо Муммий, будучи скорее человеком великодушным, чем любителем искусства, как говорят, легко уступал эти предметы тем, кто просил у него. И когда Лукулл воздвиг храм Фортуны и портик, он попросил у Муммия разрешения воспользоваться статуями, которыми тот владел, чтобы украсить ими храм до его посвящения, а затем возвратить их. Однако он не вернул назад статуй, но посвятил их богине, предложив Муммию, если угодно, отнять приношение у богини. Муммий же отнесся к этому спокойно, так как вовсе не интересовался ими; поэтому он заслужил больше почета этим, чем тот, кто их посвятил. Долгое время после этого Коринф оставался заброшенным. Божественный Цезарь снова восстановил его ради выгодного местоположения, отправив туда колонистов, большей частью из числа вольноотпущенников. Когда новые поселенцы убирали развалины и раскапывали могилы, они находили множество изделий из терракоты, покрытых рельефными изображениями, и бронзовых сосудов. В восхищении от мастерства работы они не оставили не разрытой ни одной могилы; поэтому, раздобыв много таких изделий и продавая их по дорогой цене, они наполнили Рим «некрокоринфиями», ибо так они называли предметы, выкопанные из могил и в особенности глиняные сосуды. Вначале глиняные сосуды ценились весьма высоко — наравне с бронзовыми коринфской работы, но затем спрос на них упал, так как находки глиняных сосудов прекратились, да и большинство сосудов было плохой работы. Действительно, город коринфян всегда был великим и богатым, в нем было много опытных государственных деятелей и людей, искусно владевших ремеслами; ибо здесь и в Сикионе искусство живописи и пластики и все такого рода ремесла достигли особенного процветания».

Плавание Полибия в Атлантику

Вероятно после 145 года до р.Х. римляне совершили едва ли не первый морской рейс не с военными, а с исследовательскими целями. Автор «Всеобщей истории» Полибий, который был другом римского военачальника Сципиона, получил от него флот и совершил исследовательское плавание вдоль северо-западных берегов Африки от Гибралтара до реки Сенегал. Об этом событии пишет Плиний [13]:

«§ 9. Когда Сципион Эмилиан стоял в Африке во главе войска, автор анналов Полибий получил от него флот для того, чтобы, проплыв вокруг, исследовать эту часть света. Он сообщает, что расстояние от гор (Атласа) на запад через леса, полные диких зверей, которые водятся в Африке, до реки Анатис (Уэд-Умм-эр-Рабиа) 485 000 шагов; откуда до Ликса (Уэд-Дра) 205 000 шагов. По свидетельству Агриппы, Ликс находится в 112 000 шагов от Гадитанского пролива; там залив, который называется Сагути, на мысе город Мулелаха, реки Субур (Уэд-Себу) и Салат (Уэд-Бу-Регрег), в 213 000 шагов от Ликса гавань Рутубис (Мазаган), дальше мыс Солнца (мыс Кантен), гавань Ризадир (Агадир), гетульские автололы, река Козан, племена селагитов и масатов... река Дарат (Рио-де-Оро), в которой водятся крокодилы.
§ 10. Дальше на 616 000 шагов простирается залив, он называется Суррентинским и оканчивается выступающим на запад мысом с горой Барка (мыс Барбас), потом река Пальс. За ней живут перорсийские эфиопы, а за ними фарузии; с последними граничат живущие во внутренней области дараеские гетулы. А на побережье даратитские эфиопы, река Бамбот (Сенегал), полная крокодилов и гиппопотамов. Горные хребты тянутся сплошь отсюда вплоть до той горы, которую мы назовем Феон-Охема, от нее до Геснерийского мыса [мыс Зеленый] десять дней и ночей плавания».

Борьба римлян со средиземноморскими пиратами

Римляне жестоко расправились со своими врагами – они разгромили Карфаген, Коринф, Македонию, унизили Родос, но все эти государства, имевшие мощный флот методично боролись с морским пиратством. В результате вскоре после окончания 3-й Пунической войны Средиземное море буквально кишело пиратскими кораблями, грабившими торговые корабли всех народов.

Римлянам пришлось взять на себя ту функцию, которую выполняли их поверженные соперники.

На острове Менорка – бывшем Малом Балеарском острове – было две удобных гавани (Майон и Сьюдадела), построенные в устьях небольших рек. Балеарские жители занимались и малой морской торговлей и пиратством. Они не давали пройти мимо Менорки ни одному судну, активно вели преследование, отбирали и грузы и корабли. Когда римский флот под командованием  консула 143 года до р.Х. Метелла Македоника подошел к берегам Меноки, то пираты попытались вступить с ним в сражение, но были разбиты. После этого жители Менорки на время прекратили заниматься пиратством.

Борьба с пиратами Киликии – западного берега Сирии – оказалась достаточно сложна. В этой тяжелой повседневной морской работе хорошо помогали римлянами моряки Родоса. В 78-74 году до р.Х. с пиратами боролся проконсул Киликии Публий Сервилий, он победил их в морском сражении и захватил большинство их укреплений. Временно пираты затихли, но затем воспряли духом, и с ними продолжили бороться во времена войн Рима с Митридатом (см. выше).

Именно во время Митридатовых войн, длившихся с перерывами с 89 по 63 год до р.Х. численность пиратов достигла максимума. Их корабли были постоянно в море: вся морская торговля была прервана. Более  1000 пиратских галер полностью контролировали все побережья Средиземного моря. Пираты создавали свои союзы, избрали главарей и советы, которые назначили каждой пиратской эскадре свою гавань, где пираты строили сторожевые башни, и склады. Пираты нападали на все итальянское побережье, грабили малые города,  храмы, прибрежные поместья богатых римлян. Пираты не только блокировали торговлю через порты республики, они из загородных поместий увозили  жителей в рабство. Несколько раз пираты блокировали мореплавание на Тибре, даже потопили часть римского флота в Остии. Поставки зерна через Остию в Рим стали неритмичными, в Риме создавалась угроза дефицита продовольствия. Историки рассказывают, что особо жестоко пираты относились именно к римлянам.  Если кто-либо из пиратских пленников на захваченном судне объявил себя римлянином, то пираты издевательски  бросались ему в  ноги, прося прощения и умоляя о защите. Затем пираты отбирали у римлянина тогу, выбрасывали за борт веревочную лестницу, и предлагали ему вернуться домой.  Если пленник отказывался спускаться в море по лестнице – его бросали за борт, объясняя это тем, что никто не может держать вольного римлянина в плену.

Чтобы искоренить пиратство, народный трибун Габиний, предложил создать морской проконсулат. Закон Габиния вначале встретил в сенате много противников, но потом был принят. Человек, который на 3 года  назначался на пост морского проконсула, получал неограниченную  власть над всеми морями, от Столпов Геркулеса до Босфора и на побережье всех стран, лежащих на этих морях. Он получал право нанимать столько моряков и солдат, сколько считал нужным, и брать из казны столько денег, сколько нужно было для решения поставленных задач.

Закон Габиния был успешно реализован при Гнее Помпее в 67 году до р.Х. – за 4 месяца совместно с родосцами римский флот Помпея разбил пиратов Киликии, потопил почти 1000 их судов и очистил от пиратов 120 гаваней. Интересное сообщение, однако, можно прочитать в «Римской истории» Веллея Патеркула – Помпей не уничтожил пиратов окончательно – он предоставил им места для обитания [63]:

«(4) Что касается Гн. Помпея, то, пользуясь помощью в этой войне многих выдающихся людей, он разместил флот почти во всех частях моря, нуждающихся в защите, и вскоре со своими непобедимыми силами освободил мир; после победы над пиратами во множестве схваток и во многих местах он обрушился на них со своим флотом у побережья Киликии, опрокинул их и обратил в бегство. (5).
 И чтобы поскорее завершить столь широко распространившуюся войну, он свел остатки пиратов в отдаленные от моря города , назначив им определенные места обитания. (6) Некоторые это осуждают, но хотя у каждого по отношению к автору [закона ] достаточно ума, только ум делает великим и автором: ведь дав возможность пиратам жить без грабежа, он удержал их от разбоев».

Римский флот в морской битве у Массилии во время гражданской войны 49-45 годов до р.Х.

Со времен 1-й Пунической войны (см. выше) прошло более 200 лет, но тактика римлян в сражениях на море не изменилась. В борьбе с карфагенянами римляне применяли  специальное устройство «ворон» - «corvus» для жесткой сцепки судов. Во времена Юлия Цезаря это устройство не применяли, а использовали для сцепки судов обычные крючья и железные канаты. Практически не применялось в морских баталиях парусное вооружение, сражения вели в безветрие и все маневры выполняли гребцы. Во время сражения римляне стремились загородить путь для движения вражеского корабля своим бортом, сцепить корабли крючьями и канатами, забросать врагов копьями, затем перейти на вражеские палубы и победить в рукопашном бою на мечах, в котором их солдаты были весьма искусны. Для достижения победы Юлий Цезарь включал в абордажные команды своих кораблей самых сильных воинов, что и решало исход морского сражения. Конструкции кораблей не отличались разнообразием. Как основные военные корабли применялись триремы – с четырьмя (!) ярусами весел, и либурны – одноярусные весельные галеры. И сподвижники Цезаря, и их противники сподвижники Помпея – помпеянцы,– применяли во время боевых действий и конфискованные грузовые корабли – на них строили трехэтажные башни, в которых располагали различные военные метательные машины.

Во время Гражданской войны 49-45-годов основные сражения произошли на суше, а столкновения на море носили вспомогательный характер. Количество кораблей, которые участвовали в сражениях, было невелико. Это связано с тем, что военачальники все свои усилия, а также и финансы, направляли в свои сухопутные подразделения, игравшие решающую роль в деле достижения победы. Флот во времена Юлий Цезаря выполнял второстепенные функции, и поэтому ему уделяли мало внимания. Самое крупное сражение на море между силами Цезаря и помпеянцами произошло близ Массилии (Марселя) весной 49 года до р.Х.  Описание этого сражения лаконично и емко мы можем прочитать у Марка Анния Лукана в поэме «Фарсалия», и в сочинении Юлия Цезаря «Записки о гражданской войне». Обратимся к двум цитатам из этих произведений.
Сражению на море при Массалии, в котором победили сторонники Цезаря, предшествовало их поражение под стенами Массилии, который обороняли греки, их Лукан называет фокейцами. Читаем у Лукана [76]:

«Счастья искать они стали в волнах. Не расписаны пестро 
Были суда, не стоял на корме покровитель дубовый,—
Но из скатившихся с гор сырых, неотесанных бревен
Прочный настил на судах для битвы морской сколотили.

Вот и с флотилией Брут  на судне приплыл башненосном.
Роданом к морю в те дни, к Стехадским полям  направляясь.
Были и греки не прочь с судьбою всей силой схватиться:
В строй молодежи послав и старцев, почтенных годами,

Дали оружие им; и флот, на волнах ожидавший,
Стал пополняться тогда не только младыми бойцами:

Всех отслуживших людей опять в моряки призывают.
Утра лучи разметав по всему простору морскому
Феб озарил Океан,— восходя на безоблачном небе.
Бурный улегся Борей и Австр, не нарушив покоя,
Море открыл для войны; и каждый противник в ту пору

Двинул свои корабли от стоянок: со скоростью равной
Цезаря мчатся суда и флот на греческих веслах;
Вот от усилий гребцов содрогнулись высокие кормы,
Вот уж дрожат корабли от частых ударов по водам.
Груди могучих трирем— во флангах римского флота,

К бою ведут их суда по четыре яруса весел,
Много могучих гребцов, сосну погружающих в море;
Вкруг — корабли без числа. Развернулась в море открытом
Эта великая мощь. А там, полукругом широким,
Весла неся в два ряда, либурны легкие мчатся,

Преторский Брута корабль остальные суда превышает,
Движет громаду свою шестерными ударами весел
И далеко по зыбям простирает свой бег величавый.
В миг, когда корабли так сблизились тесно, что мог бы
Весел один лишь удар столкнуть их бортами вплотную,

В воздухе дальнем слились голосов бесчис¬ленных клики;
Весел взволнованный плеск заглушается воплем; не слышно
Даже сигналов трубы. Тогда лазурь закипела:
В грудь себя веслами бьют и валятся на спину люди.
Тут-то, треща, корабли носами друг с другом столкнулись;

Вновь отступили назад, и стрелы, взметнувшись из луков,
Воздух усеяли вкруг и, падая, воды покрыли.
Вот уж, носы разведя, корабли раздвинули фланги,
В море рассеялся флот, смешавшись с чужими судами.
Как Океана прилив с зефирами, с эврами спорит —

Волны стремятся в простор, а теченье навстречу им, — так же
В разные стороны здесь корабли бороздили пучину
Весла их гнали вперед, а море тащило обратно.
Были фокейцы всегда в нападеньи на море искусны,
В бегстве умели свой путь изменять крутым поворотом,

При отступленьи они работали быстро кормилом.
Римлян же были суда гораздо устойчи¬вей в море
И при сраженьи бойцам казались похожи на сушу.
Так рулевому сказал на палубе знаменоносной
Брут: «Допустишь ли ты, чтоб войско блуждало по волнам?

Будешь ли в море хитрить? Завязывай битву скорее:
Наши борта подставляй без страха фокейскому килю».
Тот, подчиняясь, суда противнику боком подставил.
Много тогда кораблей испытало могущество Брута.
Мощным толчком сражены, они все будто в плен попадают:

Их зацепляют крюком, цепями, сплетенными туго,
Ход свой веслом тормозят: вот бой на покрытой пучине.
Здесь уж не колют врага, бросая копье издалека,
Не умирают от ран, нанесенных летучим железом,—
Здесь в рукопашную бой. В сраженьях морских постоянно

Действует меч: здесь каждый спешит под вражьи удары
С борта родного судов; не может воин сраженный
Пасть на своем корабле: далеко по волнам разливаясь,
Пенится алая кровь и море вокруг покрывает.
Хотя кузова кораблей и связаны цепью железной,

Соединиться бортам застрявшие трупы мешают;
Тонет в пучине морской немало бойцов полумертвых,
Крови горячей поток с водою соленой смешавши.
Эти, душою борясь с объятьями медленной смерти,
Вдруг под обвалом судов находят внезапную гибель».

Обстоятельства битвы при Массилии  хорошо изложены у Юлия Цезаря [77]:

«56. Во время этих происшествий под Илердой массилийцы изготовили, по совету Л. Домиция, семнадцать военных кораблей, в том числе одиннадцать палубных. К ним они прибавили суда меньшего размера, чтобы самой своей численностью устрашить наш флот. На них было посажено большое число стрелков и вышеупомянутых альбиков, которых поощряли наградами и обещаниями. Домиций выговорил себе особые корабли и посадил на них арендаторов, которых привел с собой. Эта отлично снаряженная эскадра с большой уверенностью выступила против наших судов, находившихся под командой Д. Брута и стоявших у острова против Массилии.
57. Числом кораблей Брут значительно уступал противнику; но Цезарь назначил на этот флот отборных храбрецов из всех легионов, антесигнанов и центурионов, которые сами выговорили себе это назначе¬ние. Они изготовили абордажные крюки и багры и запаслись большим количеством копий, дротиков с ремнями и прочего метательного оружия. Заметив приближение врагов, они вывели свои корабли и вступили в бой с массилийцами. Сражались с обеих сторон очень храбро и ожесточенно: суровые горцы-альбики, опытные в употреблении оружия, немногим уступали в храбрости нашим; притом они только что расстались с массилийцами и помнили их недавние обещания. Равным образом и пастухи Домиция в надежде на обещанную им свободу старались отличиться на глазах у своего господина.
58. Сами массилийцы, уверенные в быстроходности своих судов и опытности кормчих, издевались над нашими, уклоняясь от их атак; насколько можно было развернуться на просторе, они растягивали свою линию и старались либо окружать наших, либо нападать с несколькими кораблями на один, либо, наконец, проходя мимо него, по возможности ломать у него весла. Но когда неизбежно было сближение, а опытность и хитрые маневры кормчих были бесполезными, то они прибега¬ли к храбрости горцев. У наших не было таких опытных гребцов и искусных кормчих, так как они поспешно были взяты с грузовых судов и еще не успели усвоить себе даже названия снастей; кроме того, большой помехой была медленность и тяжесть кораблей: они были сделаны из сырого леса и не обладали полезными качествами быстроходных судов. Поэтому, при первой возможности сражаться на близком расстоянии, наши хладнокровно выставляли один корабль против двух: они накидывали тогда крюки, зацепляли оба корабля и сражались на обе стороны, а затем переходили на суда неприятелей. Таким образом они перебили большое количество альбиков и пастухов, часть неприя¬тельских кораблей пустили ко дну, некоторые захватили в плен вместе с экипажем, остальные загнали в гавань. В этот день кораблей массилийцев и Домиция было взято шесть, погибло — девять».


Морские путешествия в 144 – 0 годах до р.Х.

Дальние морские рейсы  Евдокса из Кизика

Страбон сообщает, что по свидетельству Посидония некий Евдокс из Кизика (полуостров и город в Пропонтиде – Мраморном море, современный Эрдек, Турция) – священный посол и глашатый мира на празднике Персефоны, совершил из Египта и Гадира в Иберии четыре дальних морских плавания:
- в царствование в Египте Евергета II (145-116 года до р.Х.) Евдокс совершил успешное плавание из Египта в Индию и обратно;
- в царствование в Египте Клеопатры (после 116 года до р.Х.) Евдокс совершил второе плавание из Египта в Индию, но на обратном пути его отнесло на юг, где на эфиопском берегу он нашел обломок гадирского корабля;
- Когда Евдокс вернулся в Египет на престоле был сын Клеопатры – Птолемей Александр (после 107 года до р.Х.), вскоре Евдокс уехал в Гадир;
- из Гадира Евдокс якобы совершил плавание вокруг Африки до Индии и обратно, затем пришел в Маврусию (Киренаику) к царю Богху и предложил ему совершить плавание в Индию, не встретил у него понимания и бежал в Гадир;
- Из Гадира Евдокс вышел в открытое море, и дальнейшие события не известны.
 
Предоставим слово Страбону [7]:
 «Посидоний рассказывает о некоем Евдоксе из Кизика, священном после и глашатае мира на празднике Персефоны. Евдокс, как гласит рассказ, прибыл в Египет в царствование Евергета II; он был представлен царю и его министрам и беседовал с ними, особенно относительно путешествий вверх по Нилу, ибо Евдокс был человеком, интересующимся местными особенностями и хорошо в них осведомленным. Между тем, продолжает рассказ, какой-то индиец в это время был случайно доставлен к царю береговой охраной из самой впадины Аравийского залива. Доставившие индийца заявили, что нашли его полумертвым одного на корабле, севшем на мель; кто он и откуда прибыл, они не знают, так как не понимают его языка. Царь же передал индийца людям, которые должны были научить его греческому языку. Выучившись по-гречески, индиец рассказал, что, плывя из Индии, он по несчастной случайности сбился с курса и, потеряв своих спутников, которые погибли от голода, в конце концов благополучно достиг Египта. Поскольку этот рассказ был принят царем с сомнением, он обещал быть проводником лицам, назначенным царем для плавания в Индию. Среди этих лиц был Евдокс. Таким образом, Евдокс отплыл в Индию с дарами и вернулся с грузом благовоний и драгоценных камней (некоторые из них приносят реки вмести с песком, а другие выкапывают из земли, так как они затвердели из жидкого состояния подобно нашим кристаллам). Однако все надежды Евдокса не оправдались, потому что Евергет отнял от него весь товар. После смерти Евергета царскую власть наследовала его жена Клеопатра и Евдокс был снова послан царицей в плавание, но на этот раз с большим снаряжением. Однако при возвращении его отнесло ветрами на юг Эфиопии. Бросая якорь в каких-либо местах, он старался расположить к себе местных жителей путем раздачи хлеба, вина и сушеных фиг (чего у них не было); взамен он получал запас пресной воды и лоцманов; в это время он составил также список некоторых туземных слов. Он нашел деревянный обломок носа погибшего корабля с вырезанным на нем изображением коня; узнав, что этот обломок принадлежал кораблю каких-то путешественников, плывших с запада, он его взял с собой, отправляясь в обратный путь на родину. Когда Евдокс благополучно прибыл в Египет (где Клеопатра уже более не царствовала, а вместо нее на престоле был ее сын), его снова лишили всего, так как он был уличен в похищении многих вещей. Он принес обломок корабельного носа на рыночную площадь и показал его судохозяевам; от них Евдокс узнал, что это обломок носа корабля из Гадир. Ему сообщили, что богатые гадесские купцы снаряжают большие корабли, бедные же посылают маленькие, называемые «конями» (от изображений на носах их кораблей). На таких маленьких кораблях они отправляются на рыбную ловлю у берегов Маврусии вплоть до реки Ликса. Однако некоторые судохозяева признали, что обломки принадлежат одному из кораблей, который слишком далеко зашел за реку Ликс и не возвратился домой. Из этих фактов Евдокс заключил, что плавание вокруг Ливии возможно. Он возвратился домой, погрузил все свое имущество на корабль и вышел в море. Сначала он бросил якорь в Дикеархии, затем в Массалии, далее в следующих пунктах вдоль побережья, пока не прибыл в Гадиры. Повсюду он трубил о своем проекте и, заработав деньги, снарядил большой корабль и 2 буксирные барки вроде пиратских. Затем он принял на борт также девушек, играющих на музыкальных инструментах, врачей и других ремесленников и, пользуясь постоянными западными ветрами, вышел в открытое море по направлению к Индии. Когда же плавание утомило его спутников, он подошел с попутным ветром к берегу, хотя и сделал это против воли, опасаясь приливов и отливов. И действительно, произошло то, чего он опасался: корабль сел на мель, но так тихо, что сразу не разбился, и им удалось спасти груз, перетащив его на берег, а также большую часть корабельного леса. Из этого леса Евдокс построил третью барку вроде пятидесятивесельного корабля и продолжал плыть, пока не прибыл к людям, которые говорили на том языке, список слов которого он составил в прошлое путешествие; вместе с тем он узнал, что люди, живущие там, того же племени, что и те, другие эфиопы, и что они соседи с царством Богха. Таким образом он закончил свое путешествие в Индию и вернулся назад. На обратном пути вдоль берегов он заметил остров, обильный водой и поросший прекрасным лесом, но необитаемый. Благополучно достигнув Маврусии (Киренаика), он распродал свои суда и отправился ко двору Богха пешком; по прибытии туда он посоветовал царю предпринять морскую экспедицию на свой счет; однако друзья Богха убедили царя в противоположном, возбудив у него опасение, что Маврусия может вследствие этого легко подвергнуться вражеским козням, если дорога туда будет открыта иностранцам, которые захотят на нее напасть. Когда Евдокс узнал, что его только для вида посылают в экспедицию, которою он предложил, а в действительности собираются высадить на какой-то пустынный остров, он бежал в римские владения и оттуда переправился в Иберию. Затем он вновь построил «круглый корабль» и длинное пятидесятивесельное судно, чтобы на одном плавать в открытом море, а на другом обследовать побережье. Затем он взял на борт земледельческие орудия, семена и плотников и снова отправился в то же самое круговое плавание. В случае задержки в пути он намеревался зимовать на острове, намеченном им прежде для этой цели, посеять там семена, собрать урожай и затем завершить задуманное вначале путешествие. «Таким образом, — говорит Посидоний, — я дошел до этого места в своем рассказе истории Евдокса, но последующие события, вероятно, известны жителям Гадир и Иберии».

Открытие Гиппалом способа плавания в Индию через море

Вероятно после 100 года до р.Х. кормчий Гиппал открыл способ плавания в Индию не вдоль береговой линии, а через море с использованием сезонного муссона. Об этом сообщает Плиний [13]:

«Из Окелиса в 40 дней доезжают с ветром Гиппала до Музириса, ближайшей индийской гавани».

Сообщение Плиния дополняет анонимный автор, которого называют  Псевдо-Арриан, написавший сочинение «Перипл Эритрейского моря» [72]:

«Кормчий Гиппал, приняв в соображение расположение торговых пунктов и форму моря, первый открыл плавание прямо, через море. С этого времени, по-видимому, и местный юго-западный ветер, дующий в Индийском море с океана в то самое время, как у нас дуют ежегодные (ветра), по его имени стал называться Гиппалом. С этого времени и доныне некоторые, отправляясь прямо из Канэ, другие от страны Ароматов, плывут: одни в Лимирику, лавируя довольно долгое время, другие же в Баригазы и в Скифию, держась берега не больше трех дней, на остальное же время пользуясь для своего плавания попутным ветром; таким образом, они плывут открытым морем в стороне от вышеназванных заливов».

Какие корабли использовались во времена до Плиния для 40-дневного плавания в открытом океане, автор не сообщает. Одно понятно – для подобных экспедиций нужны были парусные корабли настоящего морского класса, кормчие должны были хорошо знать способы морской навигации по звездам, а члены экипажа должны были обладать большими навыками работы с парусами в условиях крепкого океанического ветра.

Римляне узнают морской путь к полуострову Корнуолл

В 96-93 годах до р.Х. Публий Красс, бывший в это время римским наместником в Испании, совершил морское  плавание по водам Атлантики вдоль восточных берегов Галлии и первым из римлян посетил Касситеридские острова, на которых были оловянные и свинцовые рудники. Под термином «Касситеридские острова», вероятно, понимались острова Силли и полуостров Корнуолл. Не исключено, что плавание совершал сын наместника – также Публий Красс. О плавании Красса сообщает Страбон в «Географии» [7]:

«Касситеридских островов десять (острова Силли, полуостров Корнуолл); лежат они в открытом море близко друг к другу, к северу от гавани Артабров (Галисия, Испания). Они обладают оловянными и свинцовыми рудникам и выменивают у купцов за эти металлы и за кожи глину, соль и вещи из меди. В древности одни финикияне вели торговлю с Гадейрами (Кадис), скрывая от всех этот путь. Когда однажды римляне преследовали владельца корабля с целью узнать эти места торговли, то он из корысти намеренно навел свой корабль на мель, и, погубивши таким образом своих преследователей, сам спасся вследствие их кораблекрушения и получил от государства вознаграждение за потерянные товары. Однако, римляне после неоднократных попыток открыли наконец, этот путь, и когда потом Публий Красс прибыл к островам и увидел, что металлы добываются здесь на незначительной глубине, что здешнее население мирно и что оно пользуется морем только благодаря досугу, он показал этот путь другим, который длиннее того, что ведет от нас в Британию».

Первое случайное появление жителей Америки в Европе
Вероятно около 62 года до р.Х. в год консульства Луция Афрания  к берегам Германии из Америки бурей прибило лодку, или небольшое судно, с жителями Америки, скорее всего эскимосами. Эскимосы – «индийцы» были подарены царем свевов (шведов) проконсулу Галлии Квинту Метеллу Целеру. Об этом событии, называя вероятных эскимосов индийцами, рассказывает Плиний [13]:

«Квинту Метеллу Целеру, товарищу Луция Афрания по консульству и в то же время проконсулу Галлии, царем свевов были подарены индийцы, которые в торговых целях плыли из Индии и были прибиты бурей к берегам Германии».

Об этом же событии можно прочитать в небольшом, но очень хорошем сочинении Помпония Мела «Хорография» [73]:

«Долгое время точно не знали, что находится по ту сторону Каспийского залива — то ли Океан, то ли скованная холодом земля без конца и края.
(38) По этому вопросу мы можем сослаться не только на физиков и Гомера, утверждавших, что вся суша окружена морем, но и на Корнелия Непота, писателя более позднего и потому заслуживающего большего доверия. Корнелий Непот приводит свидетельство Квинта Метелла Целера, который сообщает, что в бытность свою проконсулом в Галлии он получил в подарок от царя бетов каких-то жителей Индии. Спросив, как попали они в эти места, Метелл узнал, что буря отогнала их от берегов Индии, что они долго блуждали по морю и, наконец, высадились на германском берегу. Следовательно, за Каспийским морем находится не суша, а Океан. Но остальная часть его побережья скована вечной стужей и потому необитаема».

Римский географ Помпоний Мела недооценен современными исследователями, которые делают упор на компилятивность его единственной сохранившейся работы, созданной вероятно около 40-х годов. Между тем в самом начале своего сочинения он первым из древних географов говорит о делении Земли в географическом отношении на пять зон, из которых крайние холодные. Мела делает прогноз, что в другой средней зоне живут «антихтоны» - т.е. она обитаема. Обратимся к тексту Помпония Мела [73]:

«Книга первая. Глава I. Разделение мира на четыре части.
(3) Чем бы ни было все то, что мы называем землей и небом, — оно едино и все охватывает. Различается это целое по сторонам: там, где восходит солнце, оно называется Востоком, или восходом, где солнце садится — Западом, или закатом, где начинает опускаться — Югом, а противоположная сторона — Севером.
(4) Посреди всего этого возвышается земля, омываемая со всех сторон морем и разделенная им же в направлении с востока на запад на две части, которые называются полушариями. На земле различают пять зон. Средняя зона самая жаркая, а крайние зоны — холодные. Остальные зоны обитаемы и имеют одни и те же времена года, но не одновременно. Одну из этих зон населяют антихтоны, другую — мы. Положение первой зоны неизвестно из-за жары в промежуточной области, поэтому можно говорить только о положении второй».

Высадка войск Гая Юлия Цезаря на побережье Британии

В 55 году до р.Х. в год консульства Помпея и Красса Юлий Цезарь переправился в Британию и провел там небольшую военную операцию. На следующий 54 год до р.Х. в год консульства Луция Домития и Аппия Клавдия Цезарь повторил высадку в Британию, но на зиму вместе со всеми  войсками вернулся на континент.
Кратко о высадке Цезаря в Британию сообщает историк, ближайший соратник императора Александра Севера  и римский консул 229 года Кассий Дион Кокцейан в своей монументальной работе «Римская история»[74]:

«Цезарь был первым римлянином, перешедшим через Рейн. В консульство Помпея и Красса он даже переправился в Британию... Древним грекам и римлянам даже существование этой страны было неизвестно; более поздние сомневались, материк ли это или остров. (Он вернулся), не добившись никакой пользы ни для себя, ни для своего государства, кроме славы, что он совершил поход на этот остров...
Когда наступило время года, благоприятное для мореплавания, он снова переправился в Британию под предлогом, что жители не доставили обещанного числа заложников (ибо они не верили, что после неудавшейся первой попытки он предпримет вторую). В действительности же у него было серьезное намерение захватить остров, так что, не имея этого повода, он придумал бы другой. Он высадился в том же месте, что и в первый раз... (Два столкновения и победное шествие римлян к Темзе. Заключение мира.) Цезарь отплыл с острова, но оставив там своего войска, ибо ему казалось рискованным оставить его зимовать в чужой стране».

Развернуто о своих Британских экспедициях рассказывает Цезарь в сочинении «Записки о Галльской войне» [23]:
«(IV, 20). Хотя лето уже подходило к концу и в этих местах ввиду северного положения Галлии зимы наступают рано, однако Цезарь решил предпринять поход в Британнию, так как знал, что почти во все войны с Галлией оттуда посылались подкрепления нашим врагам; если бы даже время года оказалось недостаточным для ведения войны, то он все-таки считал очень полезным для себя хотя бы только вступить на этот остров, познакомиться с его населением и добыть сведения о его местностях, гаванях и удобных для высадки пунктах. Все это галлам было почти неизвестно. И действительно, туда не заходит без крайней нужды никто, кроме купцов, да и они знакомы исключительно с морским побережьем и местностями, лежащими против Галлии. Поэтому хотя он (Цезарь) пригласил к себе отовсюду купцов, но не мог дознаться от них, ни какова величина острова, ни какие народности его населяют и насколько они многочисленны, какова их боевая опытность и каковы учреждения, ни, наконец, какие гавани в состоянии вместить более или менее значительный флот.
(21). Чтобы осведомиться обо всем этом до начала своего предприятия, он предварительно посылает туда с военным кораблем Гая Волузена, которого считал подходящим для этой цели. Ему он поручает произвести все необходимые разведки и затем как можно скорее вернуться. Сам же со всем войском отправляется в страну моринов, так как оттуда была кратчайшая переправа в Британнию. Здесь он назначил сбор всех кораблей из соседних местностей и флота, построенного им прошлым летом для войны с венетами... Волузен осмотрел все пункты, насколько это было для него возможно, так как он не решался сойти с корабля и довериться варварам. На пятый день он вернулся к Цезарю и доложил обо всех своих наблюдениях...
(23). Отдав эти распоряжения, Цезарь дождался подходящей для плавания погоды и около третьей ночной стражи снялся с якоря; при этом коннице он приказал отправиться к дальней гавани, сесть на корабли и следовать за ним... Сам он достиг с первыми кораблями около четвертого часа дня Британнии и заметил, что там на всех холмах расставлены вооруженные неприятельские отряды.
(28). Когда, таким образом, мир был упрочен, на четвертый день после прибытия в Британнию те восемнадцать кораблей, которые, как выше было указано, перевозили конницу, вышли при тихом ветре из верхней гавани. Когда они уже приближались к Британнии и были видны из лагеря, вдруг поднялась такая буря, что ни один из них не был в состоянии держаться курса, но одни были отнесены к месту своего выхода, а другие выбросились с большой для себя опасностью к нижней части острова, которая лежала ближе к западу. Но, когда они стали на якорь и их стало заливать водой, они по необходимости должны были, несмотря на темную ночь, выйти в открытое море и направиться к материку.
(29). В ту же ночь случилось полнолуние: а этот день обыкновенно вызывает в Океане сильнейшие приливы, что нашим не было известно. Таким образом, единовременно и военные корабли, на которых Цезарь организовал переправу войска и теперь приказал вытащить их на берег, заливало волнами, и стоявшие на якоре грузовые бросало в разные стороны бурей, так что у нас не было возможности ни управлять ими, ни подавать, где нужно, помощь. Значительное число кораблей разбилось, остальные же, лишившись канатов, якорей и прочих снастей, сделались непригодными к плаванию; а это, как и надо было ожидать, вызывало большую панику во всем войске. Действительно, других кораблей для обратного перевоза не было; равным образом совершенно недоставало нужных материалов для починки судов; и, наконец, так как все были уверены, что придется зимовать в Галлии, то в этой местности не заготовили провианта на зиму...
(31). ...Дерево и медь с тех кораблей, которые получили особенно тяжелые повреждения, (Цезарь) приказал употребить на починку остальных, а другой необходимый материал привезти с материка. Таким образом, при чрезвычайно ревностной работе солдат он лишился только двенадцати кораблей, а остальные снова были приведены в достаточную пригодность...
(36), Ввиду приближения равноденствия и дурного состояния кораблей (Цезарь) не считал благоразумным подвергать свои войска опасностям плаванья в период зимних бурь. А сам он выждал подходящей погоды и вскоре после полуночи снялся со своим флотом с якоря. В общем все его суда благополучно достигли материка, и только два грузовых не дошли до тех же гаваней, что и остальные, они были отнесены несколько ниже...
(V, 1). В консульство Луция Домиция и Аппия Клавдия Цезарь уехал из зимнего лагеря в Италию, как он это делал ежегодно, предварительно приказав легатам, которых он поставил во главе легионов, озаботиться во время зимы постройкой возможно большего количества новых судов и ремонтом старых...
(2). Похвалив солдат и руководителей работ, он дал им необходимые указания и приказал собраться всем к гавани Иции, откуда, как он знал по опыту, была самая удобная переправа в Британнию, находившуюся приблизительно в 30 000 шагов от материка.
(5). Цезарь прибыл с легионами к гавани Иции. Здесь он, узнал, что шестьдесят судов, построенных в стране мельдов, были отброшены бурей и, не будучи в состоянии держаться курса, вернулись на место своего выхода; остальные суда он нашел готовыми к плаванью и вполне снаряженными...
(7). Он пробыл здесь около двадцати пяти дней, так как: отплытие задерживалось северо-западным ветром, который обыкновенно дует здесь значительную часть года... Наконец, дождавшись подходящей погоды, он приказал пехоте и коннице садиться на корабли...
(8). А сам он с пятью легионами и с таким же количеством всадников, какое он оставил на материке, при заходе солнца снялся с якоря и вышел при легком юго-западном ветре. Но после полуночи ветер прекратился. Цезарь не мог поэтому держаться курса, но был очень далеко отнесен в сторону течением, так что на рассвете увидал Британнию далеко позади влево. Тогда, следуя снова в обратном направлении, он приказал усиленно грести, чтобы достигнуть той части острова, которая была, ему известна по прошлому лету как самая удобная для высадки. Солдаты обнаружили при этом весьма похвальную выдержку. Тяжелые грузовые суда при их неустанной гребле сравнялись ходом с военными кораблями. Все корабли достигли Британнии около полудня, но врага там пока еще не было видно...
(13). Остров имеет форму треугольника, одна сторона которого расположена против Галлии. Один ее угол, где лежит Кантий (Кент) и куда пристают почти все корабли, приходящие из Галлии, обращен на восток, а другой, нижний, - на юг. Эта сторона имеет в длину около пятисот миль. Другая, западная, сторона, обращена к Испании; в этом направлении лежит Иберния; как полагают, она вдвое меньше Британнии; она находится в таком же расстоянии от Британнии, как Британния от Галлии. На полпути лежит остров, по имени Мона (Англси); полагают, что там же есть и еще несколько небольших островов; о некоторых из них многие писатели сообщают, что там во время зимнего солнцеворота тридцать суток продолжается ночь. Но мы в своих расспросах таких сведений не получали и только на основании точных измерений посредством водяных часов видели, что ночь там короче, чем на материке. Длина этой стороны, по мнению вышеупомянутых писателей, семьсот миль. Третья сторона обращена на север, но ее угол обращен главным образом к Германии. Она простирается будто бы на восемьсот миль в длину.
Таким образом, весь остров в окружности имеет две тысячи миль.
(14). Наиболее цивилизованные из всех этих народов - жители Кантия, местности целиком береговой, и их образ жизни немногим отличается от галльского. Жители внутренней части Британнии большей частью не засевают полей, а питаются молоком и мясом и одеваются в шкуры...
(18). Поняв план врагов, Цезарь двинулся со своим войском к реке Тамезису (Темза), в страну Кассивеллауна. Эту реку можно перейти вброд только в одном месте, и то с трудом…
(23). По получении заложников он отвел войско назад к морю; там он нашел корабли отремонтированными и спустил их на воду. Так как у него было много пленных и несколько кораблей погибло от бури, то он решил перевозить войска на материк в два приема... но чтобы самое время года, именно близость равноденствия, не помешало ему отплыть, он по необходимости посадил солдат теснее, и когда наступило полное затишье, он в начале второй стражи снялся с якоря и на рассвете благополучно достиг суши со всей своей эскадрой...»

Попытка Элия Галла совершить морской поход в Йемен

В 25 году до р.Х. второй префект Египта Элий Галл с тремя легионами отправился Красным морем на юг с целью покорения южной Аравии. Союзником в этом походе выступил правитель набатеев Силлай. В Риме правил император Август и поход в Аравию был занесен ему в список побед. В 1555 году австрийский посланник от императора Фердинанда I к султану Сулейману Ожье де Бусбек на стенах храма вблизи Анкары обнаружил несколько надписей времен Августа. В том числе там говорилось и о деяниях императора. О покорении Аравии в этой надписи, получившей название «Анкирская надпись», было высечено следующее [75]:

«По моему приказу и под моей защитой почти одновременно было отправлено два войска - в Эфиопию и в Счастливую Аравию. Большое количество врагов из обоих этих народов пало в битве, несколько городов было захвачено. В Эфиопии достигли города Напата, очень близко возле Мероэ. В Аравии войско проникло до границы савеев и достигло города Мариаба».

Город Мариаб – современный Мариб – расположен  в оазисе в 130 км восточнее Саны, столицы Йемена. Путь от побережья, на котором высадились римские легионы, до Саны идет по горной местности, а до Мариаба через пустыню. У Мараиба римляне потерпели поражение, и вынуждены были по пустыне идти к морю, и оттуда плыть в Александрию. Сколько римлян погибло в этом походе не известно, но ясно, что вся экспедиция  Элия Галла морем и через пустыню завершилась неудачно. Подробно про эту экспедицию пишет Страбон, при этом он винит в неудаче римлян правителя набатеев  Силлая. Отметим, что римляне совершенно не знали путей в Аравию, были весьма неопытны в морском деле, не имели опыта плавания в условиях океанического прилива и отлива, и потеряли много кораблей ввиду «предательства Силлая». Предоставим слово Страбону [7]:

«С такими соображениями и надеждами Галл предпринял поход; но он был обманут правителем набатеев Силлаем, который обещал ему быть проводником, все доставлять, во всем содействовать, а между тем везде действовал коварно, не указывал верного пути ни по морю, ни по суше, вел его длинными, трудными, окольными путями, по лишенным всего необходимого областям, вдоль берегов незаселенных, с подводными камнями, мелких, подвергавшихся прибою волн; наибольший вред, однако, терпело войско в этих странах от приливов и отливов. Впрочем, первая ошибка состояла в том, что были сооружены большие суда, между тем как морской войны и не было и не могло быть. Арабы, и на суше не очень воинственные, - они лучшие торгаши и купцы, нежели воины, - еще менее искусные солдаты на море...
Претерпев много бед, Галл прибыл только на пятнадцатый день в деревню Белую, большое торжище набатеев, он потерял множество кораблей, несколько вместе с экипажем вследствие несчастного плаванья, а не нападения врагов. Причиной этих бедствий было недоброжелательство Силлая, утверждавшего, что войско не может быть проведено сухим путем в деревню Белую, в которую и из которой купцы совершают путь безопасно и удобно в Скалу и из Скалы с таким количеством людей и верблюдов, что караваны их не отличаются от армии.
Он предоставил все произволу своего наместника, Силлая; а этот последний вел все дела с коварством и старался, как я полагаю, исследовать страну и покорить вместе с римлянами некоторые города и племена арабов, а потом, по истреблении римлян голодом, болезнями, трудами и другими бедами, приготовленными для римлян с помощью хитрости, сделаться самому всеобщим повелителем.
Итак, Галл дошел до деревни Белой, когда войско его заболело уже цингой и слабостью ног - две местные болезни; у одних солдат был паралич рта, у других - ног вследствие особенных свойств воды и трав. Все это заставило Галла провести в той деревне лето и зиму для поправления здоровья солдат... Выступивши с войском из деревни Белой, Галл проходил благодаря вероломным проводникам по таким местностям, что даже вода была везена на верблюдах. Много дней спустя после этого Галл прибыл в землю Ареты. ...Измена Силлая затруднила переход и через эту страну. В течение тридцати дней шел Галл по местностям, лишенным путей и доставлявшим только полбу, немного фиников и масло вместо оливы. Ближайшая страна, в которую он пришел, населена была кочевниками, а большею частью совершенно пустынна; называлась она Арареной, а царь ее - Сабом. На переход и через эту землю, также не имеющую путей сообщения, потребовалось пятьдесят дней, пока он не прибыл в город, в мирную и плодородную область. Царь бежал, и город был взят при первом приближении к нему. На шестой день после этого войско достигло реки...
Вскоре после этого завоеван был также покинутый царем город Аска. Отсюда Галл перешел к городу Афрулле, который был взят без боя и снабжен гарнизоном. Запасшись хлебом, финиками и другими предметами, он прибыл к городу Мариабе, принадлежавшему народу рамманитов, подчиненному царю Иласару.
После шестидневной осады Галл вынужден был по недостатку воды отступить. Здесь он находился, как говорили пленные, на расстоянии двух дней от земли, доставлявшей благовония. По вине проводников Галл прошел этот путь только в шесть месяцев. Об обмане проводников он узнал поздно, только на возвратном пути, который он совершил по другому направлению. На девятый день Галл пришел в Неграны, где произошло сражение, оттуда одиннадцать дней спустя он прибыл к Семи источникам... Отсюда через мирную область Галл пришел к деревне Хаалле, а потом к другой, лежащей на реке Малофе; дальнейший путь шел через скудно орошенную пустыню до деревни Эгры, которая лежит у моря в земле Ободы. Весь обратный путь он совершил в шестьдесят дней, употребивши вначале на тот же путь шесть месяцев. От Эгры войско прибыло в Мышиную гавань  через одиннадцать дней, оттуда Галл перешел в Копт и наконец спустился в Александрию со всеми способными к военной службе людьми; остальные солдаты его погибли не от врагов, но от болезней, трудов, от голода и дурного состояния дорог, от войны погибло только семь человек. По этим причинам поход принес мало пользы для исследования этих земель, хотя все-таки некоторая польза была. Виновником неудач должен считаться Силлай...»

По словам Страбона правитель набатеев Силлай, обвиненный в предательстве, был схвачен, привезен в Рим, и там казнен.

Походы Друза Германика вдоль побережья моря от Рейна до Эльбы

Вероятно, первыми из римлян на Рейне появились войска Юлия Цезаря, случилось это в 55-54 годах до р.Х. Это предположение историков, и из сочинений Цезаря данное событие никак не следует. Прошло более 40 лет, и поход на Рейн совершил 25-летний Нерон Клавдий Друз, получивший позднее приставку  «Германик». Событие произошло в 13-м году до р.Х. Затем Друз уже в чине претора совершил в 11-м году до р.Х. еще один поход вдоль побережья Британнского (Северного) моря на восток и дошел до реки Везер, поход 9-го года Друз завершил на Эльбе. В этом же году Друз Германик – победитель херусков - с огромным почетом провел триумф в Риме, был избран консулом, но получил травму (упал с лошади) и умер. Наиболее полно о походах Друза Германика рассказывает Кассий Дион Кокцейан в своей работе «Римская история»[74]:

Поход 13-го года до р.Х.

«отправился в страну усипетов у острова Батавере, затем вторгся в область обитания сигамбров и опустошил большую часть их страны. После этого он поплыл по Рейну до океана и подчинил себе фризов. Во время плавания через озеро в страну хавков он подвергся опасности, ибо его корабли во время отлива сели на мель. Но фризы, которые участвовали в военном походе на суше, спасли его. Затем, с наступлением зимы, он вернулся в Рим... «

Поход 11-го года до р.Х.

«В начале весны он снова выступил в поход, переправился через Рейн, подчинил себе усипетов, навел мост через Лупию, вторгся в страну сигамбров, направился в страну херусков и дошел до реки Визургис (Везер). И вот почему это ему удалось. Рассердившись, что хатты - единственное из соседних племен - не послали им в помощь свои войска, сигамбры всеми своими вооруженными силами выступили против хаттов. Благодаря этому обстоятельству Друз беспрепятственно прошел через их страну. Если бы у него не кончилось продовольствие и не наступила зима, он бы переправился и через Везер...»

Поход 9-го года до р.Х.

«На следующий год Друз вторгся в страну хаттов и, продвинувшись вперед, проник в страну свевов. При этом он с трудом покорял всех, кто становился ему поперек пути, и побеждал врагов, но не без потерь в собственных рядах.
Затем он направился в страну херусков, перешел через Везер и, разоряя все на своем пути, проник к Эльбе. Через эту реку, которая берет свое начало в Вандальских горах и широким устьем вливается в Северное море, он собирался соорудить переправу. Но это ему не удалось, и он установил победные знаки и отправился в обратный путь».

Триумфу Друза посвящен немалый эпизод в «Географии» Страбона [7]:

«Август рассчитывал, однако, вести войну поблизости с большим успехом, если воздерживаться от нападения на мирные племена за Альбием и тем самым не подстрекать их к объединению в общей вражде против него. Начали эту войну сугамбры, живущие поблизости от Рена; вождем их был Мелон. С этого времени различные германские племена в разных местах приходили им на смену, то становясь могущественными, то снова теряя власть и затем опять поднимая восстание, предавая выданных ими заложников и нарушая клятвы верности. В отношении с этими племенами недоверие весьма полезно, потому что те, кому было оказано доверие, причинили величайший вред, как например херуски и подвластные им племена, в области которых погибли в засаде, став жертвой вероломства, 3 римских легиона во главе с полководцем Квинтилием Варом. Но все они понесли наказание за это и доставили молодому Германику самый блестящий триумф, в котором вели самых знатных пленников мужчин и женщин: Сегимунта, сына Сегеста, вождя херусков, и сестру его Туснельду, жену Армения, который во время нарушения договора против Квинтилия Вара командовал войском херусков и еще теперь продолжает воевать, трехлетнего сына Туснельды Тумелика; Сесифака, сына Сегимера, вождя херусков, жену его Рамис, дочь вождя хаттов Укромира и сугамбра Девдорига, сына Беторига, брата Мелона. Но Сегест, тесть Армения, который даже с самого начала не сочувствовал планам зятя и, воспользовавшись удобным случаем, перешел на сторону римлян, окруженный почетом, присутствовал, когда вели в триумфальной процессии самых дорогих ему людей. В триумфальной процессии шел также Либес, жрец хаттов, и многие другие пленники из истребленных племен: каульков, кампсанов, бруктеров, усипов, херусков, хаттов, хаттуариев, ландов, тубаттиев».


Морская торговля во время принципата Октавиана Августа в 27- 0 годах до р.Х.

Битва при Актии

Одна из наиболее значительных революций в морских и коммерческих делах Рима была вызвана битвой при мысе Актия, состоявшейся 2 сентября 31 года до р.Х. между Марком Антонием и Октавианом Августом. Битва завершилась тяжелым поражением флота Антония и его бегством. Победа при Актии убедила Октавиана Августа в преимуществе «либурнов» над более тяжелыми кораблями в условиях морского боя в прибрежной полосе.  Либурны стали широко применяться в римском флоте со времен Юлия Цезаря,  но ни одно предыдущее морское сражение не выявило до такой степени их достоинства. Поэтому Август, как и большинство последующих римских императоров, почти не строил никаких других военных кораблей, кроме кораблей либурнского типа. О сражении при мысе Актия (район современного греческого города Превеза)  достаточно подробно рассказывает Плутарх в своей новелле «Деметрий и Антоний» из сочинения «Сравнительные жизнописания [6]:

«61. Когда противники двинулись друг против друга, под начальством Антония находилось не менее пятисот боевых кораблей, — в том числе много судов с восемью и десятью рядами весел, украшенных пышно и богато, — сто тысяч пехоты и двенадцать тысяч конницы. На его стороне выступали подвластные цари… У Цезаря было двести пятьдесят судов, пехотинцев восемьдесят тысяч, а конницы примерно столько же, сколько у противника».

«64. Приняв решение дать морской бой, Антоний распорядился все египетские суда, кроме шестидесяти, сжечь, а лучшие и самые большие из своих — от триер до кораблей с десятью рядами весел — снабдил гребцами и разместил на палубах двадцать тысяч тяжелой пехоты и две тысячи лучников».

«65. В тот день и еще три дня сильный ветер и бурные волны не давали начать сражение, но на пятый день наступило затишье, море сделалось ровным, как зеркало, и противники наконец сошлись. Антоний и Попликола вели правое крыло, Целий — левое, серединою командовали Марк Октавий и Марк Инстей, Цезарь левое крыло поручил Агриппе, а себе оставил правое».

«66. Наконец завязался ближний бой, но ни ударов тараном, ни пробоин не было, потому что грузные корабли Антония не могли набрать разгон, от которого главным образом и зависит сила тарана, а суда Цезаря не только избегали лобовых столкновений, страшась непробиваемой медной обшивки носа, но не решались бить и в борта, ибо таран разламывался в куски, натыкаясь на толстые, четырехгранные балки кузова, связанные железными скобами. Борьба походила на сухопутный бой или, говоря точнее, на бой у крепостных стен».

«67. … Тут появились либурны Цезаря. Антоний велел повернуть судно носом к врагу и отогнал преследователей, только лаконец Эврикл неукротимо рвался вперед, потрясая копьем и стараясь попасть в Антония с палубы своего суденышка. Тогда Антоний выпрямился на носу во весь рост и спросил: «Кто это там так упорно гонится за Антонием?» — «Я, сын Лахара Эврикл, которому счастье Цезаря доставило случай отомстить за смерть отца!» — последовал ответ». «Когда Эврикл отстал, Антоний снова застыл в прежней позе и так провел на носу три дня один, то ли гневаясь на Клеопатру, то ли стыдясь ее. На четвертый день причалили у Тенара, и здесь женщины из свиты царицы сперва свели их для разговора, а потом убедили разделить стол и постель.»
«Туда же, к Тенару, уже собирались в немалом числе грузовые суда, начали прибывать и друзья, спасшиеся после поражения: они сообщали, что флот погиб, но сухопутные силы, по их мнению, еще держались».

«68. …Флот при Актии долго сопротивлялся и, несмотря на тяжелые повреждения, которые наносили судам высокие встречные валы, прекратил борьбу лишь в десятом часу. Убитых насчитали не более пяти тысяч, зато в плен взято было триста судов, как рассказывает сам Цезарь. Немногие видели бегство Антония собственными глазами, а те, кто об этом узнавал, сперва не желали верить — им представлялось невероятным, чтобы он мог бросить девятнадцать нетронутых легионов и двенадцать тысяч конницы, он, столько раз испытавший на себе и милость и немилость судьбы и в бесчисленных битвах и походах узнавший капризную переменчивость военного счастья».

Флот и империя Октавиана Августа

Одной из первых забот Октавиана Августа после того, как 16 января 27 года до р.Х. он основал Римскую империю, стало закрепление своей власти на море.  Для решения этой задачи Август активно использовал корабли, захваченные  у поверженного Антония, и  достаточно быстро очистил Средиземноморье от пиратов, которые за время гражданской войны наводнили его, и серьезно препятствовали морской торговле. Октавиан Август ввел большие новшества в организацию флота Рима – он сформировал два постоянных флота: один базировался на Адриатике в Равенне, а другой на Тирреннском море в Мизенуме (Мисено, часть Неаполя). Первый флот контролировал восточное, второй – западное Средиземнорье. У каждого из двух флотов  были свои флотоводцы, имевшие в подчинении нескольких тысяч моряков.

Город Равенна, расположенный на Адриатике примерно в 35-ти километрах на юг от главного устья реки  По, до эпохи императора Августа не имел для  Рима большого значения. Август оценил удобное географическое положение Равенны, и построил в пяти километрах от старого города и ближе к морю вместительную гавань – порт Классис. Торговое значение нового порта существенно возросло после строительства большого канала, соединившего реку По, Равенну и Классис. Канал получил имя Августа, сегодня его остатки называются каналом Фосса Агастеа. По словам Плиния [13] новая гавань Равенны была способна вместить 250 военных кораблей, у ее причалов были построены казармы, арсеналы, дома корабельных плотников. Через 300 лет в римские планы вмешалась природа – полноводная река  По ежегодно выносит в Адриатику большое количество ила, и берег моря меняет свои очертания, уже в  5-6  веках море так отступило от портовых сооружений времен Августа, что там где раньше бросали якоря корабли римского флота выросла сосновая роща.

Помимо основных портов Равенны и Мизенума, Август разместил очень значительные морские силы в колонии Октаванарум, на южном побережье Галлии. Эта колония и гавань были основаны Юлием Цезарем с целью уменьшить торговое значение порта Массилия и назывались Форум Юлия. Август поселил там ветеранов Восьмого легиона Августа и переименовал колонию в Октаванарум, сегодня это город Фрежюс на Лазурном берегу восточнее Кана. Кроме того, Август разместил 40 кораблей в Эвксине (Черном море) с 3000 солдатами, специальный флот на северном побережье Галлии для связи с Британией, флот близ Александрии в Египте, и некоторое количество маломерных судов на Рейне и Дунае. Как только римляне организовали регулярный флот, вместо солдат-легионеров, которые обычно сражались как на суше, так и на море, для морской службы была образованы подразделения солдат-классириев, первая в истории морская пехота.  Нужно отметить, однако, что служба классирием считалась в древнем Риме менее почетной, чем служба легионером.

Октавиан Август умер 19 августа 14-го года, и при нем Римская Империя практически завершила свое формирование. Выйдем за временные рамки Главы 4, и расскажем об этом.

На западе берега Империи омывал Атлантический океан, на севере – речные воды Рейна и Дуная, на востоке - Евфрата, а на юге Империя  заняла все земли до естественных границ пустынь Аравии и Африки. В течение 1-го столетия римляне вели завоевание Британии, и завершили его при императоре Дамициане. Император Траян в начале 1-го века покорил Дакию, это были последние римские завоевания.

Кто обеспечивал такой территориальный и государственный прогресс в Римской республике и Римской империи? В первую очередь это были римские граждане. Во времена Клавдия Германика, правившего в 41-54 годах, и бывшего не только правителем, но и ученым, римские граждане были переписаны. Выяснилось, что это звание носили  6. 945. 000 мужчин. По этой цифре можно оценить численность всего населения империи.  С женщинами и детьми численность семей римских граждан, вероятно, составляла не менее 25. 000. 000 человек. В 2019 году в Италии проживало чуть менее 60. 000. 000 человек – следовательно, за 2000 лет население на Аппенинах выросло не так уж и значительно. Однако в Империю кроме граждан Рима входили и жители провинций, и рабы. Считается, что на каждого римлянина приходилось 2 провинциала и 2 раба. Итого в Империи проживало до 125. 000. 000 человек.

Большую роль в формировании общественных отношений, богатства, и прогресса в Римской империи играли города. Их число было очень велико: в Италии было известно 1197 городов, богатыми и процветающими были десятки из  них, выделялись Рим, Капуя, Равенна, Помпеи, Неаполис (Неаполь), Остия, Сена-Юлия (Сиена), Верона, Медиолан (Милан). В ближайшей к Италии провинции Галлия было 1200 городов, населенностью и богатством выделялись Массилия (Марсель), Нарбонна (Нарбон), Лугдун (Лион). В  Испании был  300 городов, выделялись Гадес (Кадис) Тарракон (Таррагона), Кордуба (Кордова), Новый Карфаген (Картахена). В Африке и Азии, континентальной и островной Греции  было не менее 1000 городов, в том числе густонаселенных, таких как Александрия, Дамаск, Афины и другие.

Одним из важнейших достижений Римской цивилизации было строительство общественных дорог. Первая римская общественная Аппиева дорога между Римом и Капуей была построена в 312 году до р.Х. цензором Аппием. К окончанию периода республики дороги, названные по именам цензоров – строителей, были на всем Аппенинском полуострове, и протянулись от Рима  в соседние страны. Завоевание соседних территорий и прокладывание дорог фактически велись римлянами параллельно. Дорожное строительство в Риме – это предмет выходящий за пределы нашей темы, поэтому отметим только самое примечательное. Забота о строительстве и функционировании дорог поручались в Риме только чиновникам самого высокого ранга. В свое время лично император Август принял на себя ответственность за дороги, находившиеся неподалеку от Рима. Все римские дороги имели точную разметку расстояний – на камнях были выбиты расстояния до Рима и указано направление на Рим. Качество римских дорог было высочайшим – гужевой транспорт имел возможность движения со скоростью до 160 км в день. Дорожники думали о пешеходах – на перекрестках и вдоль дороги были установлены большие каменные «скамейки» для отдыха людей и их пересадки. Со времен Августа дороги стали использовались для движения специальных государственных курьеров и пересылки государственных сообщений – был создан «курсус публикус» - общественный путь – предок почты.

Особенности морской торговли в начальный период Римской Империи

Вся система римского государственного устройства имела один центр власти – Рим. К началу истории Римской Империи центром морской торговли стал порт Остии – морские ворота Рима. Транспортное сообщение в Империи и по суше и по морю вело в Рим. Из Остии, расположенного в устье Тибра, при попутном  ветре грузовое парусное судно в те времена  за 7 дней доходило до  Гибралтарского пролива, и за 10 дней до Александрии в Египте. К этому же времени сформировалась и логистика движения товаров – все товары в основном ввозились в Рим – импортировались. Доля вывоза – экспорта - была очень мала. Весь римский торговый баланс был основан на завоевательной политике – огромный приток золота и других ценностей с завоеванных территорий обеспечивала армия. И эти ценности в Риме тратились на закупку товаров. Таким образом, римский  торговый баланс был уникален – экспортировались завоевания, а импортировались товары и услуги в виде покупки рабов.

В предыдущих главах мы узнали, что древние египтяне глубоко презирали торговцев, считали торговлю низким делом, и, в крайнем случае, уступали роль торговцев женщинам. Поэтому ввоз товаров в Египет выполняли купцы – иноземцы. Это же отношение к торговле постепенно возобладало в имперском Риме. Единственное усилие, которое позволяли себе сделать римляне для развития морской торговли – это борьба с морскими пиратами – то есть также военные усилия. И корабли, отправлявшиеся из Остии к другим берегам – это были в основном военные флоты с моряками и классириями.

Понять отношение римлян к вопросам торговли можно на основе писем и речей Цицерона. В частности  в письме своему сыну на тему профессий он осуждает всю розничную торговлю как дело подлое и грязное, которое можно успешно вести только посредством лжи. В одной из своих речей Цицерон сравнивает всадника Сципиона с его соседом богатым торговцем и спрашивает [25]:

«Является ли такой человек, который был торговцем и соседом Сципиона, выше Сципиона, потому что он богаче?».

Плиний в «Естественной истории» дает свою версию изобретения теми или иными людьми различных предметов и видов деятельности, и мы можем у него прочитать следующую информацию [13]:

«Повозку с четырьмя колесами первыми создали фригий¬цы; вести торговлю первыми стали пунийцы; разведением винограда и деревьев первым занялся афинянин Евмолп. Смешивать вино с водой первым научил Стафил, сын Силиена; разведение олив и изобретение маслодавильного пресса, а также получение меда приписывают Аристею из Афин; использовать быков и плуг первым стал Вузиг Афинский или, по мнению других, Триптолем.

Из приведенного выше  утверждения  Плиния следует, что торговлю изобрели пунийцы – карфагеняне – учитывая, что римляне с презрением и ненавистью относились к Карфагену можно понять их отношение к торговле и торговцам.

Это не означает, что римляне не занимались торговлей – в Риме процветала торговля землей, поместьями, недвижимостью. Непрерывно велись торги с продажей собственности отобранной у граждан, попавших в проскрипционные списки. Цицерон жестко критикует этих торговцев, но не относится к ним с презрением.

Вне Рима огромное число оптовых торговцев сопровождали действующую римскую армию. Эти маркитанты скупали у солдат и офицеров захваченные в боях ценности – трофеи. По национальности эти торговцы были в основном греками, были среди них евреи, вероятно, были и бывшие финикийцы, которые после разгрома Карфагена объявили себя евреями. Богатство этих торговцев было общеизвестным, но то презрение, которое испытывали римляне к пунийцам, постепенно распространилось и на этих маркитантов.

Самым крупным и важным видом морской торговли, которую римляне вели во все периоды своей истории, была доставка зерна и другого провианта в столицу. Территории, окружавшие Рима, не в силах был обеспечить столицу зерном, и задолго до того, как завершилась эпоха республики, вся Италия не могла решить эту задачу. Было еще одно обстоятельство, которое делало регулярные и обильные поставки зерна в Рим  предметом первостепенной важности: власть верховного правителя  сильно зависела от его щедрости при снабжении римских граждан зерном, а в эпоху правления императоров  и популярность Цезаря, и даже его нахождение у власти полностью зависели от обеспечения римских граждан зерном.
В Риме было несколько законов, касающихся распределения зерна. Продажа зерна ниже рыночной цены или даже его бесплатная раздача, началась со времен народного трибуна Гая Гракха, активно проводившего реформы. Хлебный закон Гракха был принят в 123 году до р. Х., и по нему каждый отец семейства из числа римских граждан ежемесячно мог купить 5 модий пшеницы по цене в 6 1/3 асса за модий. При этом Республика доплачивала за модий еще 50% цены.  Диктатор Луций  Сулла, захвативший власть в Республике  в 82 году до р.Х. провел свои жесткие реформы, при этом он упразднил раздачу зерна гражданам, правил он всего 3 года, ушел от власти добровольно и остаток дней провел в пирах и празднествах. В 74 году  до р.Х . при консуле Лицинии Лукулле хлебные законы Гая Гракха был восстановлены. В 58 году до р.Х. по закону, внесенному народным трибуном Клодия Пульхром, зерно с общественных складов стали выдавать бесплатно. Вскоре число римских граждан - получателей бесплатного зерна - достигло 320.000. Юлий Цезарь ввел новые правила выдачи зерна и уменьшил число получателей до 150.000 – и это не добавило ему популярности – его убили ближайшие сподвижники. После Цезаря его ограничения по выдаче зерна отменили. Во времена Империи – при Августе - число получателей бесплатного зерна выросло и достигло 250.000, и в конце правления 320.000.  Имена всех получателей зерна в Империи были внесены на особые медные доски, каждому получателю ежемесячно выдавали особую марку – «тессера» -  «пароль». Предъявитель пароля имел право  получить с закрепленного за ним общественного склада свою норму зерна.

Мы так подробно остановились на деталях раздачи зерна в Риме с целью подчеркнуть особую важность регулярных и полных поставок зерна в Рим.

До времен Юлия Цезаря импортируемое в Рим зерно доставлялось в гавань  Путеоли (Поццуоли), город в Кампании близ Неаполиса (Неаполя), а оттуда перевозилось к Аппиевой дороге и по ней направлялось в столицу. Поскольку такая логистика была  неудобной, Юлий Цезарь разработал план создания искусственной гавани в устье Тибра в Остии. План Цезаря не был осуществлен, и только когда в 42 году в Риме разразился ужасный голод, император Клавдий, вернулся к проекту Цезаря. В Остии вырыли искуственную гавань, углубили русло Тибра, построили судоходный канал. Вход в гавань защитили искусственными островками, непосредственно перед входом в гавань был построен маяк по образцу Александрийского Фароса. Новый порт Остии мог принять достаточное число крупных кораблей, и обеспечить им безопасную якорную стоянку.

В новый порт Остии зерно для снабжения Рима прибывало из разных стран.  Огромное количество пшеницы доставлялось с Сицилии. Египет был еще одной зерновой житницей столицы мира. Как пишет  Иосиф Флавий [49] из Египта в Рим завозилась треть всего необходимого зерна, и при Августе зерновые морские рейсы из Александрии в Путеоли и Остии были регулярны.  Большие количества зерна в Рим  импортировались из Фракии и Африки. Корабли, используемые в для перевозки зерна, в частности идущие из  Египта, были самыми крупными в Средиземноморье.  Такая логистическая особенность сложилась при императоре Тиберии, и еще более  усилилась при  Клавдие. Императоры, опасаясь возможного голода в Риме, старались назначать цены на ввозимое зерно с учетом обязательной прибыли для импортеров. Клавдий, пришедший к власти в 41 году после заговора убийства Калигулы, стал невольным виновником разлада в управлении Империей и голода в Риме, поэтому он приложил много усилий, чтобы убедить морских купцов продолжать импорт зерна зимой, и нарушить древний порядок навигации. Клавдий принял  на себя все возможные  потери, включая стоимости грузовых кораблей и объемы перевозимого зерна, которые могли возникнуть при рискованной зимней навигации.

Отметим, что успешное предотвращение голода в Риме, выполненное в эпоху Империи, отмечалось особой медалью. Известно несколько таких медалей, с выбитым силуэтом корабля и надписями «Аннона Август» - «Продукты Августа», и «Церес Август» - «Плодородие Августа». Много аналогичных медалей было отчеканено при Нероне и Антонине Пии.

Статьи морского импорта в начальный период Римской Империи

Как сказано выше самые большие партии зерна поступали в Рим из Египта, Сицилии, Фракии и Африки.

Северная Италия полностью обеспечивала Рим соленой свининой. Оттуда также завозились ковры, шерсть и шерстяные ткани. Из строительных материалов – мрамор и кованое железо.

Из Лигурии Рим получал строительную и корабельную древесину, кожу, мед, шерсть, рогатый скот.

Этрурия поставляла в Рим древесину, сыры, вино. Из Пизы в Рим завозили строительный камень.

Из Брутиума (Калабрии) в Рим поставляли смолу. Ближайшие к Риму районы Лациума, населенные в прежние времена сабинянами, в основном поставляли в Рим вино и оливковое масло.

Много товаров ввозилось в Рим с островов Средиземноморья.

Корсика поставляла в Рим корабельную древесину. Сардиния  - крупный рогатый скот и зерно. Сицилия поставляла – зерно, вино, мед, соль, шафран, сыры, крупный рогатый скот, птицу, кораллы и мелкие полудрагоценные камни.  С Мальты в Рим ввозились хлопчатобумажные и льняные ткани.

Греция занимала в римском импорте свою нишу: ткани из Аттики, зеленый мрамор и фиолетовый краситель из Спарты, знаменитый розовый парийский мрамор с острова Парос, глиняная посуда с Самоса, ртутная алая киноварь с Лемноса, предметы роскоши работы греческих мастеров.

Фракия, кроме зерна, поставляла в Рим соленую  скумбрию и другие морские дары Понта Евксинского. Из Колхиды в Рим поступала лучшая шерсть – потомок «золотого руна»,  конопля, лен, смола и тонкое полотно. Колхидский импорт вывозился в Рим через милетскую колонию – порт Фасис (севернее современного Поти, Грузия), Страбон в «Географии» пишет [7]:

«На реке Фасис лежит одноименный город - торговый центр колхов, огражденный, с одной стороны, рекой, с другой - озером, а с третьей -  морем. Плавание отсюда до Амиса и Синопы занимает 2 или 3 дня из-за того, что земля на морских берегах топкая и в устьях рек болотистая. Страна замечательна не только своими плодами (за исключением меда, который большей частью горчит), но и всем необходимым для кораблестроения. Она производит много леса и сплавляет его по рекам. Жители выделывают много льняного полотна, пеньки, добывают воск и смолу. Льняные ткани местного производства пользуются даже широкой известностью».

Из Фасиса в Рим изредка привозились и товары из Индии, которые купцы привозили в Фасис по суше через Персию.

Севернее Фасиса за границей Колхиды располагалась  более молодая, по сравнению с Фасисом, милетская колония Диоскурия (район Сухуми), в которой одно время велась очень оживленная торговля. Но к началу новой эры Диоскурия пришла в запустение. Причина этого явления неизвестна. Советские археологи пришли к выводу, что причиной было наступление моря и оползни. Плиний так пишет о Диоскурии [13]:

«Теперь этот город находится в запустении, но некогда был столь знаменит, что, по словам Тимосфена, туда сходились 300 племен, говоривших на разных языках. И после того наши римляне вели здесь свои дела при посредстве 130 переводчиков».

С южного берега  Понта Евксинского из Вифинии экспортировались в Рим лучшие сыры, из  Фригии (сегодня западная Турция) алебастр, из Лидии, в частности из города Лаодикия, высокосортная черная шерсть.

Римляне пили много вина – и в основном это был продукт итальянского производства,  конкурировали с итальянскими сортами импортные вина  из Ионии.

Милет поставлял в Рим знаменитую шерсть, окрашенную тирским пурпуром. С Кипра ввозили медь, смолу, сладкие сиропы, мелкие алмазы.

С востока Средиземноморья морем в Рим из Сирии, Финикии, Палестины, Ливана ввозились  кедр, камеди, бальзамы и белый мрамор.  Сидон славился своим стеклом, Тир пурпурным красителем, соленой и сушеной рыбой.

Основная масса индийских товаров поступала в Рим через Пальмиру и порты Сирии.

Египет, кроме зерна, поставлял в Рим  тонкое  льняное полотно, косметические и лечебные мази, мрамор, алебастр, соль, квасцы, камедь, бумагу, постельное и хлопчатобумажное белье, стеклянную посуду, медовый лотос – кондитерское лакомство, и множество  других товаров.

Вся морская торговля Египта велась через Александрию. Резиденция римского правительства Египта находилась в Александрии, и это способствовало росту города и увеличению его населения. Диодор Сицилийский [12] сообщает, что со времен Августа в городе  Александрия проживало 300 000 свободных людей.

Африка – бывшие владения пунийцев -  помимо зерна, отправляла в Рим мед, ароматические вещества, мрамор, яйца и перья страуса, бивни и кожу слонов, живых страусов, слонов и львов. Кожу слоновьего хобота римляне использовали как жвачку, вероятно, это были первые «жевательные резинки» в истории.
Плиний пишет [13]:

«Бивни стоят огромных денег и являются наилучшим материалом для изготовления статуй богов. Роскошь нашла для себя еще одну привлекательную особенность слона — приятный вкус жесткой кожи слоновье¬о хобота; впрочем, как я полагаю, приятным этот вкус кажется только потому, что гурман воображает, будто жует саму слоновую кость. Хотя в храмах можно видеть бивни исключительно больших размеров, они всё же не идут ни в какое сравнение с теми, которые в отдаленнейших областях Африки, граничащих с Эфиопией, используются в домах в качестве дверных косяков…»


Экспорт Испании в Рим был разнообразен: зерно, вино, масло, мед, воск, смола, алый краситель, киноварь, соль, соленья, шерсть и т. д. Кроме того с севера Испании экспортировались рыболовные снасти, серебро, фаянс, лен, сталь и т.д. С Балеарских островов в Рим экспортировались дешевые вина.

Трафик движения грузовых судов между Испанией и Римом (Остии) по объему был сравним с африканским морским трафиком, в частности это имело место во времена правления Августа и Тиберия. Основными экспортными портами в Испании были Гадес (Кадис), Новый Карфаген (Картахена), и порт в устье реки Бетис (Гвадалквивир), где для безопасности судоходства был построен маяк. Гадес был конкурентом Александрии по численности населения, судоходству и торговле. Наплыв купцов в Гадесе бывал так велик, что многие из них, не имея возможности построить дома из-за недостатка места на суше, жили в кораблях на воде.

Из Галлии в Рим экспортировалось золото, серебро, и железо. Кроме того, из Галлии в Рим завозились сыры, солонина, живые гуси.  Главные экспортные порты Галлии – Массилия (Марсель) и Нарбонна. В Галлии долгое время работала целая отрасль уникального римского прибыльного импорта - римские купцы доставляли в области нижнего течения Рейна вина, сделанное на юге этой провинции, и там  обменивали его у правителей варваров на рабов.

Из Британии, особенно после ее завоевания,  в Рим привозили белый свинец (олово), свинец, крупный рогатый скот, кожу, изделия из кости, украшения из янтаря, речной жемчуг, сторожевых собак, и живых медведей.

Большие средства богатые римляне тратили на предметы роскоши. Эти изделия привозились из Азии и имели огромную цену.

Драгоценные камни и жемчуг привозились в Рим из Вавилона и Персии, оттуда же поставлялись уникальные ковры, шторы, одеяла. Высоко ценились персидские благовония. Из Аравии в Рим привозили алмазы, жемчуг, изумруды, ладан, мирру, корицу и другие индийские специи. Правители постоянно использовали в быту изделия огромной ценности – известны такие исторические примеры: Клеопатра носила жемчужные серьги огромнейшей ценности, Юлий Цезарь подарил матери Брута одну жемчужину, равную по цене целому поместью, Нерон в качестве монокуляра для улучшения зрения использовал большой шлифованный изумруд.

Как мы видим, в Рим из разных регионов завозился мед – эта натуральная сладость широко использовалась в кулинарии. В то время как сахар римляне узнали довольно поздно – вероятно во времена Марка Аврелия и его сына Коммода, около 176 года. В то время сахар называли медом, сделанным из тростника, и разделяли на сорта – более качественный индийский тростниковый мед, более низкосортный аравийский тростниковый мед.


Мы рассказали о ближнем логистическом круге завоза товаров в Рим. Из дальних стран в Рим завозились товары уникальные, что связано, разумеется, с большой стоимостью перевозки и большими рисками купцов в пути.

Из Эфиопии  через Александрию в Рим везли драгоценные камни, слоновую кость, рога носорога и панцири черепах. Панцири в Риме пользовалась большим спросом, и приносили купцам огромную прибыль – они  применялись для декорации помещений, и как элементы дорогостоящей мебели – кроватей и столов. Такое применение панцирей римляне позаимствовали у правителей Греции и Египта, при этом лучшие панцири продавались на вес по цене серебра.  Из Эфиопии в Рим также привозили обсидиан – вулканическое стекло. Красный обсидиан использовали для декорации покоев богатейших граждан Рима, из него изготавливали зеркала, известно, что такое одно зеркало было в покоях императора Домициана.

Самыми загадочными путями в Рим поступал шелк. Шелк появился в Европе вместе с возвращение из похода на восток Александра Великого, и Аристотель описывает червя, похожего на шелковичного. Этот шелковичный червь был дикий, и по месту, где стали производить шелковую ткань – остров Кос, шелк стали называть «косский». В Риме шелковые одежды знать стала носить со времен Юлия Цезаря. Вскоре ношение шелковых одежд стало осуждаться и считаться признаком изнеженности. Тацит пишет [79], что при Тиберии «было принято постановление, воспрещавшее… унижать мужское достоинство шелковыми одеждами (vestis serica)». При этом «серика» - это название натурального китайского шелка. Какими путями он попадал в Рим? Историки об этом не сообщают.
Если верить Элию Ламбридию, автору жизнеописания императора Гелиогабала, правившего в 218-222 годах, то именно развратный и сумасбродный Гелиогабал  стал вопреки всем запретам и нормам морали носить шелковую одежду [78]:

«Говорят, он первый из римлян стал носить одежду из чистого шелка — в то время уже употреблялись полушелковые.»

При этом считается, что во времена императора Аврелиана, правившего позже Гелиобала в 270-275 годах, натуральный шелк все еще продавался на вес по цене золота.

Законы, регулирующие мореплавание и морскую торговлю

В завершение рассказа о мореплавании и морской торговле в Риме времен завершения эпохи Республики и начала эпохи Империи, необходимо кратко остановиться на тех законах, которые в Риме действовали в отношении моряков, флотов, морской торговли.

Первый свод Римских законов был создан около 450 года до р.Х., и называется «Двенадцать таблиц». Римляне высоко оценивали эти «таблицы», которые умещались на двенадцати медных листах, и текст которых составляет всего три стандартных современных страницы. В одной из своих речей Цицерон заявил [25]:

«Хоть весь мир выступит против меня, я скажу то, что думаю: эта единственная маленькая книга … кажется мне, несомненно, превосходящей библиотеки всех философов, как по весу авторитета, так и по полноте полезности».

В отношении моряков и мореплавания в «Двенадцати таблицах» нет конкретных указаний, но содержится одно важнейшее положение – в законе 3, Таблицы III сказано: «В отношении иностранца право на собственность действует вечно».

Тем самым сразу защищались корабли иностранных мореплавателей, и грузы иностранных купцов, прибывших на территорию Рима.

Перенесемся на 1000 лет вперед во времена императора Юстиниана, который совершил подлинную революцию в римском законодательстве. Юстиниан  провел кодификацию римских законов и создал своды законов, которые впоследствии были названы «Корпусом цивильного права». В этот корпус входил важнейший сборник «Институции», утвержденный императорским указом 21 ноября 533 года. Первоначально это был учебник для студентов, но затем Институции  получили статус императорской Конституции. В Книге второй, титуле I. «О делении вещей», «Институции»  впервые определяют  нормы пользования морем [81]:

«1. Предметы, пользование которыми доступно всем, следующие: воздух и проточная вода, море и морские берега. Поэтому никому не возбраняется подойти к морскому берегу, однако с условием не портить построек, зданий, монументов, так как обладание этими предметами не нормируется законами общественного права, как, например, море.
2. Все реки и гавани суть предметы общего обладания, поэтому всем предоставлено право ловить рыбу в реках и гаванях.
3. Морской берег считается до того места, до которого достигает наибольший осенний разлив.
4. Общее пользование берегами рек и самой рекой основывается на законах общественного права, поэтому всякий в праве причалить к берегу, плести канаты из бересты деревьев, растущих на этом берегу, выгрузить какой-либо груз, равно беспрепятственно плыть на судне по самой реке. …
5. Общее пользование морскими берегами основывается на законах общественного права, равно как и пользование самими морями. Посему всякий в праве построить на морском берегу хижину, где он может укрыться, сушить сети и вытаскивать их из моря. Морские берега не составляют ничьей частной  собственности и рассматриваются как объекты того права, какого будет и море, и все то, что находится под водой и сушей».

Такие вполне демократичные нормы пользования морем были введены при Юстиниане, и мы кратко расскажем о том,  как римское право двигалось к своей первой Конституции в части норм в той части, которые нас интересуют.

Римская правовая система усложнялась, по мере развития Республики, и затем Империи. В большинстве случаев законы принимались римским сенатом «на злобу дня» и отражали политическую борьбу различных группировок римских граждан. В отношении мореплавания, в частности,  известны такие отдельные римские законы:

Lex Claudia de Senatoribus – закон принят в 218 году до р.Х. по инициативе  трибуна Клавдия при поддержке сенатора Фламиния. Закон запрещал сенаторам владеть кораблями военного флота.

Lex Gabinius – закон принят в 67 году до р.Х. по инициативе трибуна Габиния. Закон  предоставил  Помпею неограниченные полномочия по борьбе с пиратами в Средиземном море.

Первая кодифицированная система римского права, включающая императорские указы, появилась при императоре Диоклетиане, правившем после 284 года, и называется по имени составителя Кодексом Грегориана. Кодекс Грегориана не сохранился, если не считать того, что в 2010 году лондонские ученые Бенет Салвей и Саймон Коркоран объявили о найденных 17 фрагментах пергамента с текстом, использованным для написания вышеназванного кодекса. Но какое отношение эти фрагменты имеют к Григориану, установить невозможно.

После Кодекса Григориана появился Кодекс Гермогениана, и затем Кодекс Феодосия, названный по имени императора, правившего в Константинополе. Кодекс Феодосия был издан в 438 году, и стал первым официальным собранием законов Римской Империи.  Рассмотрим кодекс Феодосия в части законов, регулирующих мореплавание и морскую торговлю.
Защита, привилегии, обязанности, доходы  моряков

Пятый титул 13-й книги кодекса Феодосия  целиком посвящен привилегиям моряков. Из него следует, что по закону, принятому императором Константом и подтвержденным императором Юлианом, морякам была предоставлена защита от всех телесных повреждений, и было прямо записано, что они должны находиться в полной безопасности и быть защищены от всех видов насилия и несправедливости. Император Юстиниан считал этот закон настолько важным для защиты моряков, что он не только включил его в свой кодекс, но и постановил, что тот, кто захватит у моряков корабли, и будет использовать их вопреки желаниям владельцев, должен быть наказан смертью. В этой же части своего кодекса он повторяет и подтверждает закон императоров Валентиниана, Валента и Грациана, вчиняющий смерть любому, кто будет захватывать моряков. В другом законе, включенном в этот кодекс из уставов бывших императоров, судьям и магистратам было запрещено, под страхом смерти, чинить морякам какие-либо неприятности. Мореплаватели также были освобождены от уплаты налогов, хотя тот же закон, который освобождает их, облагает налогами купцов.

Государство защищало моряка, но налагало на него и большие обязанности. Моряки были обязаны владеть определенными земельными наделами, и профессиональный статус и получаемые привилегии у моряка зависели от этого землевладения. Если земли, принадлежавшие моряку,  продавались, то новый владелец был обязан оказывать государству все те услуги, которые входили в обязанности моряка, а взамен он получал все привилегии и льготы, которые предоставлялись этому классу граждан. Однако, такие земельные сделки были невыгодны для государства, поэтому  был принят закон о том, что когда земля, владение которой сохранялось на условиях морской службы, переходила во владение лицу, не владеющему морскими профессиями, эта земля  должна была возвращаться к своему первоначальному владельцу. Законом было предписано, что моряки, обладающие  вышеперечисленными  привилегиями, должны пунктуально выполнять все работы, требуемые от них государством. Моряки не должны были возражать против перевозки какой-либо конкретного товара, они не должны были допускать перевозку товаров свыше их определенного количества, они  не должны  были перегружать свои корабли, что могло сделать их  непригодными для последующей государственной службы.  Более того, моряки не имели права менять свою морскую службу на  какую-либо другую, даже если новая служба  была более почетной или прибыльной.

Таким образом, мореплавание и все моряки, по-видимому, полностью находились под управлением и контролем Римского государства. Было, однако, несколько исключений. Лицам, которые обладали достаточным влиянием или по другим персональным причинам, разрешалось владеть собственными кораблями, но только при условии, что государство может командовать ими, и использовать их экипажи, когда это будет необходимо.

Главным принципом и основой всего торгового мореплавания в Риме была доходность – стоимость морской транспортировки  перевозимого товара. По закону Юстиниана транспортная процентная ставка была установлена  в шесть процентов.  В том случае, если деньги на закупку товара брались в долг, было разрешено применять ставку в восемь процентов. Наивысшая ставка – двенадцать процентов – использовалась в случае риска мореплавателя – при плавании в бурных, либо неизведанных водах, в плохую погоду, и т.д., когда стояла реальная опасность потери судна.
Законы, регулирующие работу флотов Империи
В кодексе Феодосия есть несколько законов, относящихся к различным флотам.  В частности упоминается восточный флот, основным портом которого в 4-м веке был Селевкия, город на северо-западе Сирии.  И основной морской трафик в это время вел из Селевкии в Рим и Константинополь.
Страбон в «Географии» пишет [7]:

«Над этими местами возвышается холм Трапезонт (названный так от сходства по форме со столом), где Вентидий сражался с парфянским полководцем Франикатом. Здесь недалеко от моря лежит Селевкия и возвышаются Пиерия — гора, примыкающая к Аману, и  Рос — между Иссом и Селевкией. В прежнее время Селевкия называлась Гидатос-Потамой. Город является значительной крепостью, настолько мощной, что неодолим никакой силой; поэтому Помпей, отрезав от него Тиграна, провозгласил город свободным. К югу от области антиохийцев лежит Апамея, находящаяся внутри страны, а на юг от Селевкийской области возвышаются горы Касий и Антикасий. Еще дальше за Селевкией находятся устья Оронта; ».

Упоминаются  в кодексе и  малые флоты, к примеру, флот острова Карпатос. В одном из законов все привилегии, еще на заре  империи предоставленные африканскому флоту, в полном объеме предоставляются флоту восточному.

Из закона императора Константа, вставленного в кодекс Феодосия, следует, что некоторые из кораблей, отправленных из Испании в Рим, были переведены на государственную службу, им были даны особые привилегии, и их использование стало строго регламентировано.

Ряд законов в кодексе Феодосия, регламентирует работу специального флота, используемого императорами для сбора налогов и другого дохода, и перевозки этих денежных средств  в Италию и Константинополь. По одному из законов из кодекса Феодосия следует, что охранники, служившие на вышеупомянутом флоте, выполняли не только функции охраны денежных средств  при  их морской перевозке, но и обладали правами офицеров по надзору за сбором имперских доходов.
Законы, регулирующие перевозку важных грузов
Мы рассказывали о  зависимость Рима от импорта зерна, и о поощрении такого вида морской торговли. В кодексе Феодосия, а затем и кодексе Юстиниана,  сохраняются меры по поощрению импорта зерна в столицы Империи, особенно поощрялся импорт зерна из Египта. По кодексу Юстиниана все морские перевозки из Египта, из каких бы грузов они не состояли, охранялись и поощрялись законом.  Но главным египетским товаром было зерно, и на борт корабля с партией зерна погрузить другие товары можно было только при незагруженности судна.

Во времена Юстиниана сложилась ситуация, когда, вероятно, был организован первый в истории зерновой картель – узкая группа торговцев сосредоточила в своих руках весь экспорт зерна из Египта в Константинополь. Это привело к злоупотреблениям и ценовому кризису. Император Юстиниан нашел вполне современный выход из этой ситуации – он принял закон, разделяющий права по экспорту зерна из Египта  между  несколькими торговыми группами, каждая из которых должна была принадлежать отдельным не связанным друг с другом лицам. Из кодекса Юстиниана мы также узнаем, что частными торговцами зерно могло быть отправлено  не только из Александрии, но и из других портов Египта. Но проводить такие перевозки  запрещалось без разрешения императора, и выходить в торговые рейсы можно было только тогда, когда  императорский зерновой флот уже вышел  в море. Важность торговли зерном для египетской экономики полностью оправдывала эти жесткие нормы,  так как при Юстиниане только в Константинополь ежегодно экспортировалось около 260.000 четвертей египетской пшеницы, т.е. более миллиона пудов.
Законы, регулирующие сборы и пошлины на импорт
Огромные денежные средства стекались в столицу Римской империи как дань от завоеванных территорий, и в результате прямого вывоза с этих территорий различных ценностей, но постепенно увеличивалась и доля дохода, получаемая с пошлин на ввозимые товары.

Вероятно, до времени Августа таможенные пошлины на ввозимые товары не накладывались, но в период его правления и правления его ближайших преемников пошлины были введены на все виды товаров, ввозимые в Рим.  Ставки таможенных ввозных пошлин варьировались от сороковой до восьмой части стоимости (объема) партии товара. Весьма подробный список предметов роскоши, с которых взимались таможенные пошлины, можно найти в рескрипте императоров Марка Антонина его сына Коммода (вместе они стали править согласно «Хроники» Кассиодора [82] в 845 году от основания Рима – в 177 году), в отношении товаров, ввозимых в Египет с Востока. В преамбуле к этому рескрипту указывается, что таможенные офицеры не могут быть обвинены в том, что они не проинформировали продавца о суммах таможенных пошлин, пока товары находятся в пути, но если торговец хочет ввозить их, таможенный офицер не должен вводить его в заблуждение, а обязан сообщать правильные ставки пошлин.

Наиболее ценными товарами, импортируемыми в Египет, на которые при Марке Антонине Вере и Коммоде накладывались таможенные  пошлины, были:  корица, мирра, перец, имбирь, ароматические вещества, драгоценные камни, парфянская и вавилонская кожа, хлопок,  шелк, сырой и готовый, черное дерево, слоновая кость. Самой удивительной статьей, обложенной пошлиной, были  евнухи.

До правления Юстиниана проливы Босфор и Геллеспонт (Дарданеллы)  были открыты для свободной морской торговли. Провоз любых товаров через проливы был разрешен, исключение составляло только оружие, которое экспортировать в бассейн Евксинского Понта запрещалось. При Юстиниане свобода морской торговли была резко ограничена.  Во-первых, в Константинополе на каждом из городских ворот стал нести службу претор, обязанность которого заключалась в том, чтобы взимать пошлину со всех товаров, ввозимых в город. Во-вторых, взимались большие таможенные пошлины со всех товаров, находившихся на судах, входившие в Константинопольскую гавань.

При Юстиниане также самым строгим образом взыскивали пошлины в натуральной форме, которые, существовали задолго до его времени. Это касалось, в первую очередь ввоза зерна. Подобные натуральные пошлины были весьма обременительны, так как не учитывали понесенных мореплавателями расходов при дальних перевозках, и ставили их в зависимость от таможенного офицера при завешивании товара.  Известен эпизод из времен Юстиниана, когда ввиду нехватки зерна в государственных хранилищах, он  приказал взимать с купцов прибывших с зерном из Фракии, Вифинии и Фригии очень большую натуральную пошлину. В результате некоторые частные мореплаватели, которые при подобных ставках сбора не получали никакой прибыли после своего утомительного и опасного плавания,  вообще отказались от экспорта зерна в  Константинополь, они засыпали зерно в свои зернохранилища, и торговали им по своей цене «из дверей».