Зеленые глаза 2. Глава 30

Женщины чудной народ.
Поди угадай, что у них на уме!
Думаешь, так сделают, а глядишь,
все получилось шиворот-навыворот.
Они от природы такие.

Гарриет Бичер-Стоу


30.   

Они стояли чуточку в стороне от той самой скамейки, на которой и должно было развернуться само это странное действо – сечение той самой девушки, кто добровольно предоставила себя для такого… акта специфического обладания. Ведь миссис Фэйрфакс сразу же сказала, что сегодня-сейчас Полина будет терпеть боль от ее хозяйской руки вовсе не по причине какой-либо оплошки, допущенной с ее, подчиненной стороны по ходу услужения госпоже-американке… Ну, или же провинности иного рода. Ее хозяйке, отчего-то, очень важно, чтобы Полина принимала эту самую боль вне ощущения какой-то вины перед той, кто, наконец-то, добилась вожделенного – по части возможности высечь свою рабыню.

Впрочем… все обстояло несколько иначе, не совсем так, как возжелала ее госпожа. Ведь Полина, на самом-то деле, вовсе не была сейчас так уж свободна от пресловутого чувства вины. Например, за ту самую глупую шутку с имитацией побега. Да, ей, как крепостной девушке, куда как легче было принять предстоящее как своеобразное наказание именно за такую провинность. Конечно же, госпожа-американка вольна заявить о том, что шалость сия останется для ее рабыни без каких-либо последствий – ну, тех, которые можно было бы расценить как наказание. Но ведь сама Полина Савельева прекрасно помнит чувство стыда, от совершенного ею. Так что…

Да, эту боль она, несомненно, заслужила. И заслужила сполна, какое бы мнение по этому вопросу ни озвучила ее хозяйка.

Миссис Фэйрфакс, наверняка, была в курсе этих ее размышлений, но отреагировала на них достаточно своеобразно. Она снова вздохнула, а дальше… провела по ее, Полины, лицу - кончиками пальцев, с обеих рук, сверху вниз, по бокам головы, от висков до подбородка и далее по шейке, легко и мягко. И потом в стороны, да по плечам, закончив это самое движение на руках своей подопечной короткими нажатиями, как бы массируя.

Трудно сказать, в чем был секрет такого рода прикосновения, но девушка почувствовала облегчение. Все мышцы Полины, начиная от верхней части шеи и до локтей, расслабились самым волшебно-приятным образом.

- Спасибо… - смущенно пролепетала она.

- Да не за что! – ее хозяйка улыбнулась. – Я просто хочу, чтобы тебе легче было принять к исполнению мои… приказы.

Произнеся это самое слово, госпожа-американка как-то странно оживилась, будто вспомнила, внезапно, нечто значимое, что она запамятовала обсудить со своей рабыней. Естественно, миссис Фэйрфакс незамедлительно озадачила свою визави этой заботой.

- К вопросу о приказах, - сказала она, обозначив в тоне этого своего обращения самый живой интерес. – Скажи мне, милая Полюшка, а что будет, ежели какой-то мой приказ… придется тебе не по нраву? Ты исполнишь его?

- Ну… да, - с усилием ответила Полина. И добавила осторожную оговорку:
- Наверное…

- Это не тот ответ, который я ожидала услышать, - заявила госпожа-американка. – Ты признала мои права, а значит… Я вправе рассчитывать на твое повиновение. Полное и безоговорочное, - подчеркнула она.

- Да, разумеется, - поспешно кивнула в ответ ее раба. Пожалуй, чересчур поспешно. Что, естественно, не могло укрыться от внимания хозяйки. И, естественно, эта, скажем прямо, неопределенная неуверенность девушки стала поводом к продолжению выяснения ее позиции по столь значимому для нее вопросу. Конечно же, в неопределенно-абстрактном ключе. Вроде бы.

- И все-таки, что ты будешь делать, ежели приказ мой покажется тебе… ну, совершенно недопустимым к исполнению его? – поинтересовалась хозяйка. – Ну… с точки зрения твоего нравственного чувства, утонченного и возвышенного, - незамедлительно уточнила она, снабдив слова свои изрядной долей иронии.

Полина взяла паузу и облизнула внезапно пересохшие губы. Девушка почувствовала в этом ее вопросе какой-то странный подвох, как будто бы ее, Полину Савельеву хотят сейчас поймать на слове. Но какая именно ловушка сейчас ее ожидает, этого она никак не могла понять. И тогда Полина решилась, что будет отвечать, на сей вопрос, уже просто и без уловок. В смысле, честно и откровенно. А дальше… как уж прямая выведет.

- Я… не стану исполнять такой приказ, - сказала она. – Прости…

И тут же добавила, явно пытаясь подсластить своей госпоже горькую пилюлю недовольства: 
- И у тебя будет повод меня… наказать. Ну… так, как ты хочешь. Лозой или даже… плеткой!

Полина даже улыбнулась ей, обозначив тем самым нечто вроде извинений за свое поведение, которое возможно было расценить как дурное. Однако госпожу-американку это вовсе даже не успокоило.

- Видишь ли, моя дорогая, - заметила она, - часто наказание виновной… В общем, это вовсе не решение проблемы. Бывает, что добиться исполнения приказа гораздо важнее… Осознанного исполнения, - подчеркнула ее Старшая.

- И… как же быть? – спросила Полина. И добавила осторожно, как бы пробуя условную словесную почву пространства смыслов, намеков и недоговорок:
- Мне… нам?

Госпожа-американка вздохнула и коротко побарабанила пальцами по плечам своей рабыни.

- Полина, я все понимаю, - сказала она. – Ты вправе держаться мнения, отличного от моего. Ну… по поводу того, что я пожелаю иметь… получить от тебя. И мне хотелось, чтобы ты… Нет, не выступала бездумной исполнительницей того, что станет для тебя неприятным… и даже недопустимым…

Она снова вздохнула, на секунду потупила свои зеленые глаза и даже исполнила короткое успокаивающее движение по плечам своей визави и в стороны. А потом высказала ей нечто странное… но, скорее, приятное.

- Ты признала меня своей подругой, - заявила миссис Элеонора Фэйрфакс. – И ты еще сказала, что лично для тебя твоя подруга гораздо важнее твоей госпожи, - добавила она.

- Да, - подтвердила Полина.

- Тогда…

Миссис Фэйрфакс обняла Полину. Губы ее оказались при этом совсем рядом с левым ухом девушки. Руки молодой женщины скользнули по спине юной рабыни – как-то мягко и хищно, сверху вниз – в сторону, так сказать, задней части мягких мест, но все же несколько не доходя… туда. Ну… к этому, приятному для них адресу.

- Если я обниму тебя как подругу… Вот так вот… - она действительно прижала к себе девушку чуточку сильнее. – И попрошу тебя исполнить такой… неприятный тебе приказ… За-ради подруги, а вовсе не для хозяйки… Ты просто подумай о том, что это мне… действительно нужно. И только от тебя. Пожалуйста.

- Хорошо, - шепнула ей в ответ Полина. – Я… подумаю.

- И… сделаешь? – настойчиво попросила ее госпожа-подруга. И добавила:
- Ради меня…

- Сделаю… - ответила Полина.

И только спустя какое-то мгновение, девушка сообразила: вот прямо сейчас она сама, так сказать, собственноустно, дала хозяйке своей недвусмысленное согласие по поводу искомого ею. Полина по этому поводу… ну, не то, чтобы всерьез обиделась на нее. Просто почувствовала некоторое непонимание причины такого… подведения ее к нужному для хозяйки решению.

И тогда она спросила… изнутри самоё себя: «Зачем ты… так?»

Естественно, ее госпожа все это и услышала, и поняла. Она отстранилась от своей возлюбленной и снова-сызнова положила свои руки ей на плечи, задав тем самым нужную ей дистанцию – короткую и доверительную, но вовсе не интимную.

- Прости, я обманула тебя… Вернее, я опять ввела тебя в заблуждение, - уточнила она, в этот раз уже без улыбки на лице. – Для меня это важно. Ты даже не представляешь себе, как это важно… Возможно, это не слишком-то честно… Наверное… Но мне хочется… очень хочется… чтобы ты оказала мне такую милость. Пожалуйста, скажи, что ты не сердишься на то, что я манипулировала тобою… И что ты не отречешься от своих слов.

- Я не отрекусь от обещанного… - Полина на секунду помедлила-задумалась. А после решительно выпалила нечто странное, желая обезопасить себя от самого неприятного поручения, которое сходу смогла измыслить:
- Если только ты не заставишь… не принудишь меня кого-нибудь убивать!

- Вот еще! Глупости-то какие! – ее госпожа усмехнулась с заметным облегчением и на лице, и в голосе. – Какая может быть нужда в том, чтобы принуждать тебя к убийствам? Нет-нет, не волнуйся! Уж этого-то точно не будет, нравственная ты моя!

- А… что же ты собираешься мне приказать… такого, неприятного? – попыталась уточнить Полина. Однако госпожа-американка незамедлительно приложила указательный палец своей правой руки к ее губам.

- Ни слова, ни звука, любовь моя! – воскликнула она. – Поверь мне, ни о каких убийствах, ни о чем подобном не может быть и речи! Ну, а насчет иного-прочего… Наверняка, тебе тоже будет вовсе несложно. Ну, я так думаю! – добавила она весьма многозначительным тоном.

- Элеонора… - попыталась протестовать Полина, но адресат обращения сего отрицательно покачала головой, обозначив тем самым явное нежелание удовлетворять ее требование.

- Полина, милая, - заявила миссис Фэйрфакс, - я хочу, чтобы ты мне полностью доверяла. И мое желание, чтобы ты уважила любую мою просьбу как подруги, это такая… страховка… Гарантия того, что я получу желаемое. По приказу, по просьбе ли… Не суть! Я хочу именно такого… исполнения моих желаний.

- Хорошо, - снова вынуждена была согласиться ее рабыня. – Я сделаю все так, как тебе нужно. Можешь считать, что ты снова меня…

Полина недоговорила, предоставив хозяйке самой заканчивать невысказанную мысль.

- Обыграла в словесные игры, - охотно дополнила ее фразу госпожа-американка. И тут же пояснила:
- Что поделаешь, я несколько старше тебя. И мой особый опыт - весьма странный опыт моего бытия! - позволяет мне с легкостью проделывать куда более жуткие вещи, чем понуждение одной юной девочки к согласию с ее стороны на деяния… которые могут ей – в смысле, тебе! – в итоге и вовсе не понравиться. Во всяком случае, поначалу, - поспешно добавила она. – Прости, но я такая. Возможно, в будущем я стану иной и чуточку лучше, чем я есть теперь. Но это все будет потом и позже. А сейчас…

Миссис Элеонора Фэйрфакс усмехнулась. Грустно-невесело, многозначительно и понятно – причем, сразу же и одновременно.

 - Ну… а сейчас самое время нам с тобою переходить к тому самому делу, ради которого мы уединились здесь с тобою, - сказала она и подмигнула своей возлюбленной:
- Пора разоблачаться, девочка моя! Undress, ma ch;rie!

- Да… Да, конечно! – поспешно кивнула девушка в ответ на эту странную фразу – смешение французского с американским! – поняв ее в точности и вполне себе однозначно.

Она попыталась расстегнуть верхнюю пуговицу на своем домашнем платье. Там, внизу небольшого выреза, спереди. Пальцы девушки дрожали, и она едва не оторвала ее. Ну и, естественно, госпожа-американка незамедлительно пришла к ней на помощь. Просто потому, что таки имела к этому свой интерес. Особого рода.

- Нет-нет, дорогая моя! - воскликнула она. – Позволь уж мне это сделать так, как я хочу!

Миссис Элеонора Фэйрфакс заставила девушку принять позу в стиле «Руки по швам – солдат на часах!». Полина не рискнула сопротивляться ей. Таким образом, пальцы ее хозяйки коснулись груди юной прислужницы. Они расстегнули сначала одну пуговку, потом другую…

А дальше – больше… И платье, в итоге, сползает с твоих плеч. И потом, после некоторой неловкой возни, рукава одеяния сего, наконец-то, высвобождают твои руки. Вернее, это заботливые руки госпожи-американки освобождают тебя от этих самых рукавов. Открывая твою кожу на плечах свету всех расставленных в комнате ламп и свечей. А также, и воздуху. И… взгляду. Жаркому прикосновению жадных глаз той самой женщины, что вожделеет тебя…

Иногда говорят, мол, «Раздевает глазами!» Так обычно выражаются в отношении мужчины, который смотрит на женщину в платье, намекающем на ее сокрытые прелести. Когда он стремится представить себе то, что прикрыто одеждой ея, распаляя свое воображение обжигающими нервенными фантазиями. Да, Полина иногда встречала такие взгляды. И они, откровенно говоря, всегда были ей, скорее, неприятны. Но вот здесь и сейчас… все было по-другому.

Сейчас зеленые глаза колдуньи чуточку светились, обозначая… Нет, не пошлое стремление к покорению телесной оболочки объекта своего влечения. Во взгляде хозяйки читалось даже не столько плохо скрываемое вожделение, сколько некое странное обретение чего-то воистину своего. Как будто бы ее, Полины, тело принадлежит этой странной женщине по праву. И она сейчас получает нечто… воистину свое, личное - пока что визуально, но это только пока!

Без сомнения, она, Полина Савельева, суть ее личное достояние. Которое с каждой секундой становится… все более доступным ее хозяйским глазам и рукам.

Естественно, госпожа-американка ее мысли услышала. Ну… или же ощутила их по-своему, как-то иначе. Молодая женщина нервно усмехнулась, на секунду потупила очи долу, будто и вправду смутившись, а потом посмотрела своей рабыне прямо в глаза.

- Да, я хочу тебя, - твердо сказала она. – Я знаю, что это выглядит странно и даже противоестественно. Но я вовсе не стыжусь моего желания. Тебе придется принять это.

- Я… приняла твое желание, - чуточку сконфуженно произнесла Полина. И добавила тихо-тихо и еще более стыдливо:
- Продолжай, а то мне… неловко.

Миссис Фэйрфакс как-то серьезно, без улыбки кивнула ей в ответ и продолжила добровольную миссию по освобождению своей рабыни от наличных на ней одежд. В итоге, девушка оказалась в одном белье. Платье же ее было отброшено госпожой-американкой на стол и разлеглось там небрежно-фривольным образом – в смысле, с несколько задранным подолом и не слишком ровно. После этого хозяйка аккуратно развязала на девушке ее нижние юбки и помогла Полине освободиться от них. Потом она отошла к тому же столу, который в этот раз наметила употребить для укладывания результатов разоблачения своей крепостной, и пристроила сии предметы небрежно-и-поверх.

Ее стыдливая подопечная, хотя и оставалась в исподнем, уже успела зажаться - в стиле грудь  прикрываем локтем, а лоно ладошкой. Вернувшись к своей рабыне, госпожа-американка заставила девушку снова принять прежнюю позу. Она опять пробежалась пальцами своими по ее плечам вниз. Притормозив сие тактильное путешествие по уже обнаженной коже чуточку выше локотков своей жертвы, Фэйрфакс исполнила мягкие движения, ощупывательно-поглаживающего характера.

Полина вздрогнула и умоляюще посмотрела на свою хозяйку. Та отрицательно покачала головой.

- Ты обещала мне, что не станешь сопротивляться, - напомнила она. – И я хочу, чтобы это твое обещание было исполнено. И потом… Разве я сделала сейчас тебе больно?

- Нет, что Вы… - сконфуженно пробормотала ее рабыня. Чем вызвала очередное выражение неудовольствия на господском лице.

- Милая моя девочка! – произнесла госпожа-американка. – Я знаю, в этой стране принято сурово наказывать крепостных девушек за непочтительные выражения в адрес хозяев. Хотя, конечно же, такие неприятности случаются в жизни местных служанок не столь уж часто - все-таки сквернословие это тот самый порок, которому и сами местные господа предаются вполне охотно! – слово «господа» она обозначила сугубой иронией. – Но мне бы очень не хотелось оказаться первой из московских барынь, кто добавила «горячих» своей прислужнице именно за чрезмерное уважение к ней, к любимой и господствующей. Полина, милая, здесь и сейчас мы одни! Только ты и я! Никто не поймает нас с тобою на панибратстве дурного тона! Так что… Я снова прошу тебя! Пожалуйста, «на ты» и по имени!

- Прости… - сконфуженная Полина уже не знала, куда девать свои глаза. И не нашла ничего лучшего, чем напомнить своей хозяйке о главном:
- Ты… хотела меня раздеть. Продолжай.

- Охотно, моя дорогая! – усмехнулась миссис Фэйрфакс. – С одним только условием…

Она обозначила лицом своим крайнюю степень суровости. Ну а потом, насладившись мгновенным замешательством своей визави, расхохоталась и сразу же расцеловала девушку. Полина окончательно смешалась, а ее госпожа коротким движением своих пальцев, направленным снизу вверх за подбородок, заставила девушку приподнять лицо в ее сторону.

- Ты так забавно пугаешься! – усмехнулась она. – Ну, прости, прости! Я всего-навсего хотела высказать тебе замечание, в части того, как ты зажимаешь свое тело. Мне ведь… неудобно!

- Прости… - Полина попыталась расслабиться и улыбнуться. Вышло… не очень, чтоб очень. Скажем прямо, вышло никак. Естественно, госпожа-американка все это увидела и поняла, и внятно, и полностью. И возложила покровительственным жестом свои руки на девичьи плечи.

- Полина! – сказала она, на этот раз серьезно, без тени улыбки на лице. – То, что я хочу сделать с тобою, сродни тому, как если бы тобою овладел мужчина. Нет-нет! – поспешно добавила она. – Я не стану сокрушать ту самую естественную преграду… своего рода печать, которой женская природа, до некоторой степени,  скрывает вход в твое лоно. Это я тебе обещаю. Но…

Миссис Фэйрфакс усмехнулась. Скорее грустно, чем весело.

- В общем, - продолжила она, - когда мы с тобою завтра утром проснемся, ты уже не будешь девственницей… в моральном смысле этого слова. К этому времени… ты уже изведаешь и боль, и наслаждение… из моих рук. И, возможно, ты останешься не в восторге от всего произошедшего. И вот тогда… Тебе, возможно, и впрямь, захочется, чтобы все случившееся между нами, оказалось всего лишь сном. Тогда я скажу тебе, что уже настало утро и ты…

- Я не покину тебя, - откликнулась на ее недосказанную мысль Полина. – Я же обещала…

- Не торопись, еще ведь не утро, - напомнила ее госпожа. – Хотя…

Она вздохнула и погладила девушку по плечам – в стороны и вниз до локтя, и так три раза подряд.

- Знаешь, - сказала она, исполнив это очередное упражнение за-ради успокоения нервов своей жертвы, - то, что я делаю с тобою, это и вправду, сродни интиму. Ты будешь обнажена, как перед соитием. Я буду играть твоим телом, наслаждаясь обладанием таким живым чудом, милым и прекрасным. И полностью покорным моей воле. И все же, есть отличие – мне достанется радость овладения твоим прекрасным телом, а тебе – только боль от моих деяний. Ну… во всяком случае, поначалу. И не заменит ли болевое начало нашего интимного общения всей прелести моих последующих ласк… Право, я не знаю. Но я хочу, чтобы ты постаралась… хотя бы расслабиться. Да, ты обещала быть покорной моим ласкам… и прочему – тому, что не слишком приятно. И ты не выказала ни одной эмоции, отрицающей движения моих рук, затрагивавших твое тело. Но изнутри ты все еще противишься… Нет, не мне. С тем, что именно я овладею тобою, ты уже смирилась. Тебя задевает сам факт того, что ты отдашь себя… полностью. Твое тело бунтует против грядущего насилия. И я… не знаю, как его убедить. Наверное, это неизбежно и все же… Да, постарайся хотя бы расслабиться. Отдайся мне, Полина. Я прошу тебя.

- Бери, - девушка издала это слово одними только губами, почти беззвучно. И госпожа ее поняла, что время слов уже закончилось. Тогда она просто коротко поклонилась своей рабыне, а потом, отойдя к скамейке, присела на нее и поманила девушку к себе. Полина покорно проследовала к ней и встала вплотную к коленям своей госпожи. Миссис Фэйрфакс молча, движением рук снизу вверх, проникла под ее нижнюю сорочку и чуть замешкавшись, распустила шнурок панталон. А после, странным нетерпеливым движением пальцев отправила сие одеяние в путешествие вниз, к щиколоткам стройных ног своей визави. Тонкая ткань скользнула туда, влекомая безжалостной силой тяжести, и опала-сбуровилась, создав ощущение неловкости там, внизу. А госпожа-американка, тем временем, жадно прихватила-прижала округлые выпуклости нижнего бюста девушки, сыграв по ним своими пальцами. Полина… только странным образом вздохнула в ответ, втянула в себя воздух, издав короткий звук, нечто вроде «Ах-х-х…». Не то протестуя, не то просто констатируя факт этого властного хозяйского жеста, скрытого полупрозрачным муслином ее, Полины, крайнего одеяния – ну, если, конечно, не считать чулки! – но ощутимого там, на коже – да еще как ощутимого! Пальцы ее госпожи четко и недвусмысленно обозначили градус ее вожделения. Они ощущались девушкой как нечто… горячее и нетерпеливое. Казалось, что миссис Фэйрфакс не сможет больше сдерживать себя и вот прямо сейчас сожмет ее… там, сзади… Запустив пальцы прямо в ложбину-долину между… выпуклостями мягко-упругого рода, резко и грубо. И тогда будет больно, стыдно и… сладко.

Полина… даже пожалела о том, что ее хозяйка поступила вовсе иначе. Вспомнив о том, что кожу ног ее возлюбленной все еще прикрывают чулки тончайшего шелка, госпожа-американка позволила своим пальцам спуститься на бедра девушки и далее раздернуть подвязки. Ну а потом, она каким-то особенным движением скатала-спустила чулки ей до колен – синхронно и не торопясь, задевая при этом пальцами нежную кожу, освобожденную ею от этого одеяния. Далее, ее хозяйка, чуть наклонившись, резко сдернула правый чулок туда, к щиколоткам девушки – туда, где уже белая волна опавшего муслина ласкала ноги ея. Полина догадалась чуточку приподнять ногу, и тогда ее госпожа окончательно освободила свою рабыню от этого предмета одеяния. Мгновением позже, миссис Фэйрфакс проделала то же самое со вторым чулком и также молча заставила девушку выйти из этой мешанины белья, оставив на ней одну полупрозрачную рубашку.

Далее, госпожа-американка собрала оставленную одежду и, поднявшись с места, отнесла ее, положила на тот же самый стол, к исходному набору платья. Потом миссис Фэйрфакс снова поманила к себе девушку и, когда Полина несмело приблизилась к ней, хозяйка жестом приказала ей поднять руки. Когда же сие молчаливое распоряжение было исполнено, госпожа наклонилась, а потом, в одно движение снизу вверх, разогнувшись, сорвала-стащила с нее оставшееся одеяние. Небрежно встряхнула-вывернула обратно нижнюю сорочку своей рабыни и сразу же прикрыла ею прочую кучу одежды своей подопечной, оставшуюся на столе.

После всей этой раздевательно-молчаливой церемонии, миссис Фэйрфакс протянула свои руки в сторону девушки и коротким движением призвала ее в свои объятия. Полина шагнула ей навстречу и… более уже не противилась ни касаниям губ своей Старшей, ни ее жадным и горячим пальцам, которые, казалось, хотели нащупать и… запомнить ощущения от ее, Полины, кожи – там, на спине и ниже. В смысле, ощущения от ее кожи сейчас, так сказать, до… предстоящего. Странно, но эти прикосновения, нетерпеливо-жадные, это бесцеремонное вторжение на суверенную территорию ее тела, прежде недоступную для чужих рук, теперь доставляли ей странное… Нет, не удовольствие, до этого было еще далеко
и не факт – скорее уж, некое принятие ожидаемого, как должного.

«Ей так… хорошо.  Пускай ей будет хорошо!» - промелькнула мысль в голове у девушки. И хозяйка, естественно, не оставила ее без внимания.

- Мне-то будет хорошо, - ответила она. – А тебе?

- Ну… я потерплю, - улыбнулась ей Полина. Смущенно, но вполне, кстати, искренне. И добавила значимое:
- Ради тебя.

Ее госпожа снова-сызнова вздохнула. А потом, наклонив свою голову, поцеловала девушку в обнаженное плечо. Один раз. Другой. Третий.

- Ради меня ты будешь страдать. А я стану наслаждаться твоими мучениями, - сказала она. – Это несправедливо. И даже неприемлемо. Для нормального человека.

Она еще раз наклонилась своей головой к голому плечу своей рабыни. Но на этот раз поцеловала ее в шейку. Причем, особым образом – полураскрытыми устами, коротко ударив но коже язычком и мягко прижав губами то же самое место, что подверглось столь нежной атаке с ее стороны.

«Как змея ужалила! – пронеслось в голове у Полины. – Но… Господи! Как же приятно! Получить такой… укус…»

Миссис Фэйрфакс усмехнулась, а после этого коснулась шейки своей рабыни еще и еще раз, в том же стиле. Далее, она чуточку отстранилась от нее и посмотрела на девушку взглядом лукавым и чуточку покровительственного рода.

- Да, я такой вот… твой личный Змей-искуситель. Пускай я и женского пола, так что с того? Ведь главное… это сбить одну девочку с пути истинного. Заставить ее предаться греховной страсти, наедине с одной гнусной извращенкой, мерзкой и безумной!

- Нет, - смущенно улыбнулась ей Полина. – Ты… другая! 
 
- Это какая же «другая»? – поинтересовалась ее хозяйка. – Я – это… я! Такая, какую ты видишь! Вот сейчас… укушу тебя! Будешь знать!

И она вправду, обозначила эдакое кусательное движение в направлении ее шейки, правда, только слегка коснувшись ее своими зубами, почти не прижав ее кожи.

Полина хихикнула.

- Ты щекочешься! – сказала она. – Но… Это приятно!

- В смысле, пока еще не больно, - прокомментировала ее эмоции госпожа-американка. – Но это, знаешь ли, поправимо. Я ведь такая… жестокая и жуткая!

- Нет, - снова возразила ее раба. – Ты… моя…

Она хотела добавить еще одно слово. Обозначив ту, кто сейчас призвала ее в свои объятия. Но так и не рискнула конкретизировать, остановиться на одном из двух вариантов.

Притяжательное местоимение так и повисло в воздухе, обозначив интонацией своего произнесения некую… неопределенность. Каковую госпожа-американка разрешила просто и безыскусно. Отстранившись на дистанцию рук, положенных на плечи рабыни. Кивнула головою и произнесла словесно.

- Твоя. И я очень рада, что ты это тоже понимаешь.

А дальше, она снова резко подвинулась вперед, коротко коснувшись губами губ крепостной своей подруги. Обозначив тем самым принадлежность… То ли свою ей, то ли наоборот. А то ли оба варианта, сразу же и вместе. Снова отстранилась и сделала тогда один шаг назад.

Полина подумала, что сейчас ее госпожа распорядится к началу экзекуции. И решила ее опередить, задав продолжение действа по своей воле.

- Мне… лечь, да? – спросила она, обозначив лицом своим оттенок рода «храброе смущение». 

Ее хозяйка отчего-то тоже смутилась. И даже потупила на секунду очи долу. Снова подняла взор на свою визави. Зеленые глаза светились отблеском свечей, и выражение этого взгляда было смущенно-просительное.

- Пожалуй, что нет, - произнесла госпожа-американка. И высказала неожиданное:
- Еще рано.

- Но… - девушка смешалась и высказала первое, что пришло ей в голову.

– Но ведь… свечи прогорят… - произнесла она. И покраснела, решив, что сказала лишнее.

Однако госпожа вовсе не стала взыскивать с нее или же высмеивать и ощущать вербальную неловкость своей подвластной. Она просто отдала распоряжение, короткое и несколько… странное.

- Раздень меня, - приказала госпожа-американка. И уточнила, чуточку смущенно:
- До рубашки.

- Ты хочешь… сделать со мною так, как это было у вас со… Славушкой? – спросила ее Полина.

Она отчего-то почувствовала, что имеет теперь право интересоваться таким вот… сокровенным. Касаться самых интимных тайн прошлого этой загадочной женщины. Впрочем, ее госпожа, похоже, придерживалась сходной с нею точки зрения по тому же самому вопросу. Миссис Элеонора Фэйрфакс как-то странно вздохнула и кивнула головою с выражением некоторого условного сомнения на лице своем.

- Да, можно сказать и так, - согласилась она. – Что-то в этом роде.

И жестом предложила своей рабыне приступать к исполнению ее господского поручения.

Полина улыбнулась. Она шагнула в сторону госпожи-американки, зашла ей за спину и начала процедуру-церемонию разоблачения своей Старшей. Миссис Фэйрфакс была одета в платье темно-зеленого цвета и занятно-приятной набивной фактуры, застегнутое сзади особым образом, так что края, которые стягивала линия застежки, сходились заподлицо и оставляли впечатление единого пространства узорного шелка. Полина принялась за дело. Особым движением расстегнула один крючок сходящейся заподлицо линии застежки, потом другой, третий и дальше, к линии пояса и ниже. Закончив с этой линией потайных крючков, девушка аккуратно освободила плечи своей хозяйки от верхнего одеяния. Далее, привычные манипуляции с рукавами, немного поправить-раздернуть на поясе и… Как говорится, allez et… voil;*! Платье госпожи-американки падает на пол, эдакой волной шуршащего шелка-шороха зеленоватого отлива. Туда же, вниз, немедленно последовали и нижние юбки ее госпожи, обозначив такое… визуальное подобие белой муслиновой пены на зеленых шелковых волнах. Миссис Фэйрфакс протянула руку своей рабыне и Полина помогла ей выйти из этого… тканого великолепия, своего рода омута шелковых волн ее же собственного одеяния. Оставшись в одном белье, молодая женщина улыбнулась ей этак многозначительно и молчаливым указанием руки распорядилась отнести одеяния, только что снятые ею. 

«Она же… Совсем как Афродита… Из пены и волн морских…» - подумалось Полине. Но словами она вовсе ничего не высказала, лишь только собрала-унесла одежду своей хозяйки на стол и там уже аккуратно разложила ее, поверх своей, снятой несколько ранее.

Вернувшись обратно к своей госпоже-американке, Полина окинула ее взглядом своим, снизу вверх, по восходящей. Даже сейчас, в одном белье, полураздетая, миссис Фэйрфакс выглядела хозяйкой положения. Без вариантов. Полная достоинства, молодая женщина кивнула девушке, молчаливо, тем самым, распорядившись продолжать. Тогда Полина опустилась перед нею на колени. Она заглянула снизу в ее зеленые глаза, безмолвно прося у своей госпожи дозволения коснуться ее тела.

Миссис Фэйрфакс снова кивнула ей, обозначив такое разрешение. И тогда Полина руками своими, движением снизу вверх, проникла под полупрозрачную ткань нижней рубашки своей госпожи и добралась… туда, до уровня талии. Там она нащупала и распустила шнуровку панталон и отправила их в короткое путешествие вниз, к щиколоткам молодой женщины. При этом ладони ее как-то сами собою легли на… округлости ягодиц госпожи-американки.

Полина… вовсе не хотела, чтобы это все вышло именно так. Девушка совсем не замышляла совершать столь откровенно-оскорбительное действие, своего рода интимное посягательство на тело ее Старшей – деяние достойное пощечины или же иного тактильного воздействия экстремального рода, во всех случаях, если только руки, позволившие себе подобную вольность, не принадлежат законному супругу или же иному лицу, получившему интимную власть над женским телом по желанию самой обладательницы этих самых соблазнительных мест, так сказать, нижнего и мягкого рода.

Девушка испуганно вскинула голову, встретилась взглядом с зелеными глазами хозяйки своей, как бы моля ее о прощении за такую неловкость, в то же время, не смея прервать это самое нечаянное прикосновение. Ну, чтобы не оскорбить ее своей бесцеремонностью еще больше.

Странно… На лице госпожи-американки не было заметно ни гнева, ни возмущения… И даже какое-либо смущение отсутствовало в том перечне слов, которыми можно было бы описать выражение лица ея. Сейчас в глазах своей Старшей Полина прочла понимание случайности этого деяния и… странное  облегчение. Как будто бы юная раба сделала нечто, давно ожидаемое хозяйкой.

Теперь уж настал черед смущаться самой Полине. Девушка вспыхнула лицом своим, но… не убрала свои руки. Просто потому что наощупь нежная бархатистая кожа холмов плоти на задней части тела ее госпожи была в высшей степени приятна. Настолько приятна, что девушка даже чуточку сжала эти… поверхности… округлости… Ну, там, сзади у той, кто властвовала над нею, над ничтожной рабыней. И тогда, Полина посмела задать ей один безмолвно-безумный вопрос, высказанный одними только глазами:
«Можно?»

Взгляд госпожи-американки откликнулся на сие невысказанное слово сразу же и без колебаний.

«Да!» - вспыхнул зеленым ответ. И тогда Полина сжала там чуточку сильнее, наслаждаясь этим странным, непривычным ощущением от чужой интимной плоти. От кожи, касаться которой, вернее, ласкать которую столь специфическим образом, это особая тайная привилегия возлюбленных.

И только тогда до юной рабыни дошло, что госпожа-американка только что соизволила именно так, доверием к тактильному жесту, обозначить ее, Полины, статус в этих странных… отношениях не вполне естественного рода. И ее Старшая кивком головы подтвердила правильность понимания расклада со стороны своей крепостной. Да, она всегда честно предупреждала девушку о том, что имеет к ней такой… особый интерес интимного рода. Но в части обозначения ее, Полины возможностей играть телом своей хозяйки… Нет, прежде намеков на столь серьезные права в части чувственных наслаждений девушка ни разу не получала.

Однако теперь Полина не только не была против чего-то такого… особенного… Ну, в части этого странного интимного внимания к своему телу с ее господской стороны. Теперь это странное внимание было ей и понятно, и даже приятно. Получив возможность тактильного обладания – пускай весьма условного, на кончиках пальцев! – телом своей хозяйки, она оценила всю его чувственную прелесть. Она посмела даже продолжить такое… осторожное исследование тела своей госпожи, перемещая ладони, спускаясь ими все ниже и касаясь кончиками пальцев своих там… в сокровенных местах, сзади и чуточку вглубь. Дойдя-спустившись до той части ягодиц, где округлые выпуклости бархатистой прохлады уже перешли в бедра, девушка непроизвольно сжала пальцы, с наслаждением ощущая изменение нежного оттенка кожи, сжала их чуточку сильнее, ловя ускользающую плоть. И снова она, поначалу виновато опустила очи долу, а после вопросительно посмотрела в глаза своей хозяйки.  В ответ госпожа-американка сызнова промолчала, и только кивнула вновь, обозначив свое согласие с таким интимным жестом-движением своей рабыни.

Тогда Полина еще скользнула ладонями вниз и наткнулась пальцами подвязок на чулках госпожи своей. И снова задала ей молчаливый вопрос.

- Чулки тоже спусти, - в этот раз госпожа-американка соизволила выразить свои мысли словами. – Оставь на моем теле одну только нижнюю рубашку. Ну… чтобы можно было внешне отличать, - добавила она, - кто здесь холопка, а кто госпожа!

- Да, да, - поспешно откликнулась Полина и потянула-раздернула шнурки подвязок, после чего скатала-спустила чулки вниз, по ногам, прямо к щиколоткам стоящей перед нею хозяйки, сделав это синхронно и быстро. А впрочем, она все же не отказала себе в удовольствии скользнуть ладонями своими по прохладной коже, сыграв пальцами на теле госпожи-американки. Впрочем, миссис Фэйрфакс снова не заявила по этому поводу ни малейшего протеста. И когда Полина попыталась собрать… ну, или, вернее, забрать белье, спущенное с тела, госпожа-американка коротко оперлась на плечо своей коленопреклоненной рабыни и попеременно высвободила-стряхнула мешавшую ей одежду со своих ступней, переступая ими поочередно. Полина тут же подхватила все это – опавшее, тканое и белое – и, поднявшись на ноги, исполнила короткий поклон, после чего удалилась снова к столу, где и пристроила белье, снятое ею с хозяйки своей, аккуратно разложив его поверх всего прочего и предыдущего. Когда же девушка вернулась обратно, госпожа-американка снова положила руки ей на плечи, сыграв-оттарабанив пальцами своими на ее коже некую неведомую мелодию - занятного ритма, да с синкопами.

- Обиделась на то, что я снова назвала тебя холопкой? – сочувственным тоном голоса своего спросила она. – Тебя… это задело?

- Нет, - честно ответила ей Полина. – Я… Я вовсе не обиделась на… тебя, - она позволила себе обозначить именно это личное местоимение, как бы сближавшее ее с хозяйкой. – Я… все понимаю, - тут же поспешно добавила девушка, - ты же назначила мне именно такое… «холопское» наказание.

Миссис Элеонора Фэйрфакс вздохнула и мягко провела пальцами по щеке своей рабыни.

- Все-таки ты принимаешь все это… именно как наказание, - произнесла она слегка разочарованно. – Отчего же так? В чем ты чувствуешь свою вину? Или я как-то обозначила свой гнев? Скажи мне честно, Полина, что я сделала не так?

- Я… - девушка попыталась улыбнуться. Однако улыбка эта вышла у нее очень и очень неуверенная. – Ведь ты… и вправду, наказываешь меня. За мою глупость и… за неуместную шутку мою. Ту, которая так тебя… напугала.

- Все не так, - госпожа-американка отрицательно покачала головою. – Впрочем…

Она усмехнулась в свою очередь. И тоже как-то… невесело.

- А впрочем, - продолжила ее госпожа, - возможно, это твое ощущение предстоящего, как наказания… это даже к лучшему. Ты примешь это именно так, и тогда тебе будет легче. Ну… чем мучиться от извращенных изысков моих желаний. Особенно после…

Она остановилась и как-то еще посерьезнела лицом своим.

- После… чего? – осторожно поинтересовалась девушка.

- После того приказа, который ты сейчас услышишь, - охотно ответствовала ее хозяйка.

А дальше…

Миссис Элеонора Фэйрфакс сделала нечто очень странное. Она отпустила Полину, убрав свои руки с плеч ея. Далее, госпожа-американка отошла-отодвинулась на полшага назад и обозначила словами своими волеизъявление более чем удивительного рода.

- Полина! – заявила она весьма и весьма торжественным и серьезным тоном, без тени улыбки на лице своем. – Я приказываю тебе… Вот прямо сейчас, без промедления, подвергнуть наказанию розгами присутствующую здесь клятвопреступницу Элеонору Фэйрфакс!



*Начинаем и… вот так! – фр.