Должник с того света

(Истории станицы Красногорской)

Серьёзная и на редкость аккуратная  во всём Акулина уже  долгое время работала уборщицей в морге. Придя на работу в то утро, она не нашла  в   кладовке  своего старого рабочего  халата и  домашних тапочек. Начала их искать по всем углам и даже - по   настилам, на которых лежали покойники. Вдруг, глядь она на одного костлявого, поступившего двое суток назад покойного деда, а на нём и её халат, и тапочки, на бледных ступнях.  От испуга у неё даже язык к нёбу присох. Но в следующий миг полное, простоватое лицо уборщицы налилось гневом: «Ну, бесовы шутники, погуляет по вашим спинам моя швабра!». Так она подумала о разнорабочих морга Денисе и Михаиле. Они, случалось, оставались тут по вечерам и в отсутствие начальства   философствовали,  после принятия изрядных доз якобы «сэкономленного» ими казённого спирта.

Теперь же, увидев разъярённо двинувшуюся на них со шваброй Акулину,  «философы»- выпивохи опасливо кинулись за дверь. Затем, из-за неё, всем своим опохмельным красноречием уверили женщину:   подобных шуток,  с её обмундировкой, они бы даже в стельку пьяными не допустили. Ну, а суть происшедшего разъяснил позже настоятель местного храма отец Паисий.

Среди той самой ночи его разбудил громкий стук в дверь. Осенив себя крестом,  батюшка отодвинул запор, распахнул дверь. И остолбенел: перед ним стоял его давний прихожанин, семидесятипятилетний местный сторож Епифан. Только выглядел он так, как может выглядеть человек, со свихнутым умом. Глаза обезумело выпячены. На костлявом, жёлтом теле – обвисал, придерживаемый руками, женский фланелевый халат.  Ноги обуты  в  матерчатые шлёпанцы. Да и просьба ночного гостя, произнесённая жалобным, дрожащим голосом, оказалась вроде бы не к месту и не ко времени:

- От-т-тец, Па-паис-сий, хочу по-по-ка-каяться…

После того, как оба пришли более менее  в себя,  нежданный исповедник потрясённо рассказал потрясённому же батюшке такую историю.

Епифан, помнил, как он внезапно захворал какой-то грудной болезнью. Её причину  не смог разгадать даже самый опытный врач их районной больницы. А вот, как умер, там же, в больнице, старик не помнит. Зато в нём чётко запечатлелось:  преодолев какой-то кромешный, холодный мрак, он, усопший, вдруг  оказался в неге мягкого, ласкающего его света. Под ногами шелковисто-золотой то ли луг, то ли не ощущаемое ногами облако. А сам Епифан, под трогательные звуки нежного пения, блаженное благоухание приближается к цветущему розовым и белым цветом то ли парку, то ли саду. Он ускорил шаг. И тут раздаётся чей-то громкий,  строго повелительный голос:

- Епифан, остановись! Тебе туда ещё рано. Вернись и покайся в своём земном грехе. Вспомни, долг не возвращённый тобою вдовице Анне…

Перепуганный Епифан опять оказался в кромешной мгле. Правда,  перед ним теперь ясно высветился образ этой самой "вдовицы Анны". Вспомнился и сам  день зачатка его греха. Анна тогда удачно сбыла  на рынке мешок, выращенного ею в своём огороде отменного репчатого лука. Пользуясь хорошим расположением её «торгашеского» духа, безденежный на тот момент Епифан одолжил у женщины полтинник. Заметим: при той, безбожной, советской власти, полтинника вполне хватило на две выпитых рабом Божиим Епифаном кружки пива. Через неделю же, как и обещал, он зашёл на рынок, чтобы вернуть долг заёмщице. К его досаде, Анны там не оказалось. Ещё через неделю не нашёл вдовицу и в её частном домике.  Затем женщина вовсе продала  своё подворье и уехала из посёлка. Она забылась многими своими земляками, не исключая  Епифана. Впрочем, к тому времени  уже и сам начисто забыл про свой, не возвращённый  долг.

Вернувшись с того света опять  в морг, к настилу, на котором он до этого загорал под электрической  лампочкой , «покойник» тут же засобирался на покаяние к своему духовнику отцу Паисию. Сначала было направился к двери, обернувшись, подобно римскому патрицию, белой простынёй.  Но, углядев на вешалке чей-то халат, а на полу – тапочки, тут же догадливо сменил наряд и теперь выглядел уже не столь импозантно.  Тем не менее решительное намерение немедля покаяться творило своё дело. Не дверь, а сами стены морга раздвинулись перед ним, а ноги, в шлепанцах, совсем даже не шлёпали по  земле: он будто летел над твердью дороги по направлению к дому отца Паисия.

…После того, как духовник разрешил своё, возвратившееся с того света семидесятипятилетнее  «чадо» от греха,  Епифан тем же путём и таким же чудесным образом вернулся в морг и в своё, теперь уже нормальное, состояние покойника.
Днём отец Паисий отслужил по нём панихиду.  И судя по тому, что ни через девять, ни через сорок дней, ни  через год Епифан к нему больше не являлся, Небо приняло душу покаявшегося усопшего.

Царство тебе Небесное, раб Божиий Епифан!

На снимке: родня из станицы Красногорской