Дневник фестиваля Дни Островского в Костроме. 2019

Первый вечер

Режиссёр может всё! Сергей Кузьмич вывел на сцену «Богатых невест» и, похоже, удачно их выдал замуж.

20 сентября Костромской областной театр драмы им. А.Н.Островского открыл 211-й сезон и традиционный фестиваль «Дни Островского в Костроме». После торжественных поздравлений от директора Департамента культуры Костромской области Елены Журиной и …….. зрителям была представлена опять же традиционная премьера по Островскому.
Прочитав малоизвестную пьесу Островского «Богатые невесты» можно идти в театр, ожидая достаточно скучный вечер. Сюжет околоводевильный, но до водевиля не дотягивает. Писатель Иван Гончаров («Обыкновенная история», в школе все читали) в переписке эту пьесу называет одним из слабейших произведений признанного мастера и мы с ним, пожалуй, согласимся. В общем, главный режиссёр театра Сергей Кузьмич шёл на определённый риск выбрав этот текст для постановки.

Сюжет несколько необычен. В дачном посёлке под Москвой богатый генерал пытается пристроить замуж свою племянницу-сироту. Из-за границы возвращается его больная жена, получившая огромное наследство, и тоже очень радеет об этом деле. В качестве кандидатов генерал рассматривает своего помощника-карьериста и другого молодого перспективного чиновника, более серьёзного и талантливого, с очень высокими моральными качествами. Ну, и с требованиями того же от окружающих. Выбор падает на второго. По ходу дела выясняется, что молодая прелестная сирота не племянница, но не просто воспитанница, а, как в тексте называют – фаворитка. Теперь надо договориться. Катерина утопилась, Ларису застрелили, чего ожидать в этой ситуации? Любил Островский истории про падших барышень, общество его иногда за это даже ругало.
Итак. Начинаем. Сцену закрывает картина Васнецова «Сирин и Алконост» - две женщины-птицы, мрачная и ясная. На сцене сам…художник, наносит последние мазки. Сразу бросается в глаза – художник картину еще не дописал, а рама уже есть. Ляп или ирония? Скорее второе – в этой постановке есть серьёзные темы, но они не во внешнем. Купчиха – вторая богатая невеста, разбитная, но в исполнении Антонины Павловой вовсе не вульгарная, вдова, оказывается страстным коллекционером и перед каждым эпизодом показывает одну из картин Васнецова и с интонацией экскурсовода рассказывает об изображении – тексты как из школьного учебника, но здесь режиссёр их использует как притчи, предположительно описывающие внутреннюю суть следующего эпизода. Иван-царевич на ковре-самолёте везёт в клетке жар-птицу, но ещё не знает, что его ждёт, будет ли награда, Кащей бессмертный с вожделением смотрит на девушку и т.д. Эти вставки, равно как и свита купчихи, её слушатели, почитатели, утешатели – трое джигитов как с картины Пиросмани, с анекдотически торчащими усами, громадными кепками, но при этом в банальных белых майках могут здесь быть, а могут и не быть. Режиссёр выбрал такую конструкцию, среднее между старыми советскими киносказками, где появлялись в окошечке старушки-сказительницы и речитативами Миронова в «Блондинке за углом». Только здесь сказительница – купчиха-экскурсовод в стилизованных костюмах от царевны Грёзы до Клеопатры, и, кажется, даже царевны Софьи Алексеевны. Дополнительные немые комические персонажи у Кузьмича появляются не впервые; чего стоят цыганки-валькирии-невесты в кирзовых сапогах в «Бесприданнице», их уже не забудешь. Эти элементы карнавальности, безалаберности внутри реалистически-психологической постановки с одной стороны помогают удержать зрителя, уже давно привыкшего развлекаться и в театре тоже, с другой стороны подчёркивает, что XIX-й век на сцене давно стал таким же карнавалом, изображением мифа, не относящимся к правде и реально происходящим когда-то вещам. Так как мы и мир совсем другие.
Сами события, по тексту Островского в костромской постановке – ироническая комедия с элементами фарса, медленная и почти без музыкальной поддержки – интересный уход режиссёра от ожидаемой публикой развлекательности. Медлительность сначала удивляет. Небыстро двигаются, небыстро говорят. То, что это было первое исполнение спектакля, тоже имеет значение – это чувствовалось в самом начале, но в процессе ощущение неразыгранности прошло, а стал понятен четкий, как по метроному выстроенный, темпо-ритм спектакля. Эдакое музыкальное Largo или…темп постановки начала ХХ века?
Прекрасен в роли генерала Гневышова Игорь Гниденко. Без ярких проявлений страсти, он показывает своего героя как человека, который любит женщину – как минимум очень сильно привязан, но в силу рационального решения отказывается от неё; как в такой ситуации отдать женщину другому мужчине. Два внутренних начала – эмоциональное и рациональное – у генерала сбалансированы и чувствуются в его манере двигаться, в его сдержанной речи. Когда ещё зритель не знает о его истинных отношениях с Валентиной, режиссёр даёт подсказки – генерал, важный, богатый человек, сильный, волевой мужчина, подбирает вещи, разбросанные девушкой по комнате – корсажи, какие-то тряпки из нежных тканей, т.е. что-то из нижних одеяний. Молча, естественно, привычно. Комично или трагично? Это тонкая внутренняя характеристика и человека, и отношений и пусть кто-то из зрителей скажет, что так не стал бы делать барин, да и барышня из аристократического семейства не стала бы демонстрировать такой беспорядок гостям. Театр говорит об ином.
Просто и естественно показаны отношения генерала с Валентиной. Без грубости, без навязчивости, но очевидно, что сейчас произойдёт, когда мужчина расстёгивает привычным движением две пуговички на блузке. И сделано это как-то даже…графично, чётко в профиль к залу.
Труднее всегда артистам, которым достаются роли совершенно положительных героев. Такова роль Цыплунова, которая досталась молодому артисту Алексею Афончину. Он говорит правильные занудные слова, какой должна быть женщина, если женщина оступилась, как она должна раскаиваться. Герой в новой постановке выходит с книжкой. Что он читает? «Идиота»! С одной стороны – избыточный символ, а с другой – позиция героя становится книжной, вычитанной и, собственно говоря, спасение растлённых воспитанниц – практически миссия для этого героя. Но новоявленный князь Мышкин слеп и глух. В первой совместной сцене с Валентиной, они пришли к ней на дачу, девушка по привычке устраивает беспорядок, разбрасывает свои тряпки, из одного из ящичков достаёт рюмку (зритель думает – неужели одна пить будет?), наливает и передаёт своему виз-а-ви, садится на пол и пьёт вино прямо из бутылки. В это время влюблённый юноша вещает, что в его глазах она ангел. Барышня берет сигарету. Кажется, она всеми силами показывает, что она есть. Нет, она совершенно естественна, не вульгарна, свежа и юна, но ничего не скрывает. Неожиданностей быть не должно? Но он не разгадывает в своей возлюбленной новую Настасью Филипповну. Юноша продолжает читать нотации, но интонация такая странная – вычитанно-деревянная и при этом не покидает ощущение, что он иронизирует, издевается; как будто всё таки понимает, что происходит, но намеренно ведёт игру именно так, под дурачка.
Валентина Яны Токаревой, как уже писала – мила и обаятельно. И всё же в решении этой героини есть ощущение чего-то нового, непривычного. Девушка здесь, кажется, остаётся сама собой. Она общается с партнёрами по сцене, не думая о зале – она общается именно с партнёрами, она их любит, на них обижается. Яна Токарева не изображает какую-то барышню из другой эпохи, она юна и сияюща, какими являются молоденькие девушки во все времена и во все эпохи. И в этой её естественности - большая предварительная работа.
Обаятельна госпожа Цыплунова – мама главного героя, в исполнении прекрасной Надежды Залесовой. Хорошо решена её первая встреча с генералом – он ей понравился, она начала пудриться, разглядывать его в зеркальце. Можно поговорить о карьеристе Пирамидалове в исполнении Никиты Токарева – образ получился колоритный, выразительный, выраженно-комичный. И, возможно, он любит не только деньги.
Риск Сергея Кузьмича оправдался. Получился несколько необычный спектакль, но смешной и неглупый. Смех в зале подтверждает то, что спектакль принят. Остаётся пожелать ему долгой сценической жизни. А фестивалю мы пожелаем, чтобы всё постановки, которые будут представлены в ближайшие дни, были интересными, оригинальными и вдумчивыми. И, очень важно – чтобы Островский на сегодняшней сцене говорил о нас с вами.
Текст – Ирина Пекарская,
театральный критик, член Союза театральных деятелей РФ


Во второй день фестиваля, 21 сентября, Пензенский театр юного зрителя представил свою версию одного из самых популярных произведений Островского – «Грозу» в постановке Владимира Карпова. Спектаклю ещё не исполнилось года – премьера состоялась 4 ноября 2018-го.
Берёшь ты малоизвестную пьесу – непросто пробиться к зрителю, берёшь суперизвестную вещь, к тому же она входит в обязательную школьную программу по литературе – тоже проблемы, все её уже видели и кто-то ждёт от тебя чего-то новенького, а большинство приходят в театр со своим чётким представлением, какой должна быть Катерина, какой – Кабаниха, а какой – Варвара. Шаг влево-шаг вправо – побег. Пензенцы не стали уходить куда-то в сторону, хотя ничего особенного и не добавили, кроме нескольких песен, притом в финале пела даже некоторым образом вознёсшаяся Катерина (Екатерина Гузеева). Узнаваемым получился Кудряш в исполнении Вячеслава Копёнкина: эдакий ухарь и не то что забияка, но такой способен район в страхе держать при необходимости, тип хамоватый и независимый. Варвара Дарьи Куклевой – очень темпераментная, упругая барышня, подвижная, напористая. Но в целом, в этом «тёмном царстве» немало сумасшедших, проблемы с психикой у большинства – да и не мудрено в таких условиях, когда один другого круглые сутки поедом ест.
Декорация почти единственная – высоченная металлическая решётка – ограда сада, какую можно, пожалуй, представить у какого-нибудь аристократического поместья (сценография Владимира Карпова). С двух сторон решётки всё и происходит. Она же и беседка при случае, и вообще что угодно. Костюмы, созданные художником Еленой Чудовой, с одной стороны не относятся к конкретному времени – у Катерины и Варвары длинные, вероятно, штапельные городские платья, простые, но вполне современные; фасон, который используется сегодня идёт из традиций городского костюма XIX века, поэтому разница как-то в глаза не бросается. У Кабанихи (Марина Кинге) стилизованное серое платье, сочинённое, как и у Феклуши (Людмила Лещенко), у служанки (Юлия Карпова).
Костромские зрители на поклоне встали – приняли пензенскую Катерину, посочувствовали ей. Такую отзывчивую и эмоциональную публику, как в Костроме – ещё поискать.

Об Островском и о «Грозе» нам довелось побеседовать с членом жюри фестиваля Ириной Анатольевной Едошиной, доктором культурологии, профессором, ведущим научным сотрудником Музея-усадьбы А. Н. Островского «Щелыково»:
Язык островского позволяет делать современные постановки. Островский писал только для театра, не для чтения, он  писал, ориентируясь на актеров. Почему актеры любят Островского? Он писал под них. Он слышал свои пьесы, он их видел, он понимал,  как сыграет актер. И учитывая психофизические особенности актеров, он старался вместить их все в роль. Ведь он и ставил сам. Он ставил «Грозу» – один спектакль поставил в Москве с Любовью Никулиной-Косицкой – высокой, дородной, кустодиевской красавицей, и совершенно другой в Петербурге со Снетковой в роли Катерины – прозападных взглядов, худенькая, стройная. Совсем другая. Это делал Островский, он сам делал абсолютно противоположные спектакли по своим пьесам. Он, его тексты позволяет это. Он хорош тем, как все простроено, он чётко понимает, что такое сама фабула, интрига, где какие завязки. Нет ничего такого, что можно было бы взять, выбросить, сказать, что «вот это вообще никуда». У него очень все точно. Есть что играть.
Мне всегда жалко, что люди мало знают историю постановок. Никулиной-Косицкой было 32 года, возраст, когда уже переходили играть классических старух. А Надежде Рыкаловой, которая играла Кабанову-старшую - 36 лет. Полугречанка, очень красивая. Высокая, статная. Дикой почему к Кабановой ходит? Возможно, они друг другу нравятся. Однако домостроевские законы не позволяли им соединиться. Тут любовь, молодёжь бегает в овраге – а она? Ты тут взвоешь, это неустроенная жизнь. Это просто реакция на то, что тебе не дано. И у Дикого точно такая же жизнь. Поэтому они будут мучить своих домашних. Не могут они эти нормы переступить. Эти уже могут, а они – нет.
Третий день фестиваля не конкурсный: в этот день лирическую комедию «Свадьба в стиле ретро» с музыкой Александра Журбина по мотивам пьесы Александра Галина «Ретро» представил Белорусский государственный академический музыкальный театр. Комедийный сюжет – зять пытается женить пожилого тестя-вдовца (в исполнении Алексея Кузьмина), пригласив в гости трёх дам далеко-за-бальзаковского возраста. Каждой была назначена аудиенция н своё время, а дамочки оказались непунктуальными и пришли все раньше, то есть в один и тот же час. А дедушка жениться не хочет – он в деревню родную хочет из дочкиной квартиры, похожей на музей антикварной мебели, сбежать. А вот когда дочка с мужем (Маргарита Александрович и Антон Заянчковский) разозлились на папенькино своеволие, разругались и ушли, дедушка с бабушками и договорился. Под гармошку. Притом со всеми тремя. А что такого – люди хорошие, отказаться трудно хоть от одной.
Артисты прекрасные, каждый стоит отдельного разговора. У каждой дамочки-невесты – свой характер, манеры, стиль поведения: искромётная «покорительница сердец» Роза Александровна в исполнении Наталии Гайды, пусть и простоватая, но интеллигентная Нина Ивановна в исполнении Людмилы Станевич и ответственная Диана Владимировна Ирины Заянчковской. Поют все прекрасно. И здесь была видна разница между тем, как работают в музыкальном спектакле артисты музыкального театра и как это делают артисты театра драматического. Насколько легко и естественно идёт и драматическая, и вокальная часть у первых, и как трудно вторым – думая о музыке они нередко теряют в игре, утрачивается глубина характеров. 


«Приглашение на казнь» по Островскому
 В четвёртый вечер «Дней Островского в Костроме» Кинешемский драматический театр им. А.Н.Островского представил самую известную пьесу титульного автора – «Бесприданницу» в постановке московского режиссёра Натальи Тимофеевой. Показ спектакля в Костроме оказался заодно и премьерой постановки.
Декорации художника Светланы Рарий – белая высокая беседка в центре, столики, стулья, лавочки – тоже белые, лёгкие, воздушные, готичные. Над беседкой – несколько белых венков подвешены за фату. На белую стену проецируются черно-белые фотографии, афиши, объявления, кадры кинохроники – из дореволюционных времён или стилизованные под ретро рубежа XIX-XX веков. Костюмы под стать, неполноцвет – чёрный, серый, белый. Очень хорошо сшиты все мужские костюмы, ткани, рисунки, клетки-полоски подобраны друг к другу-подогнаны практически идеально, и лаконично, и нарядно. Но это не всегда можно сказать о женских нарядах – и у Ларисы, и у Хариты Игнатьевны декоративные элементы нарядов доходят почти до гротеска, который здесь не предполагается. Так, у хрупкой, худенькой Ларисы – Элины Манаповой серо-белое платье под гипюр, а на рукавах какие-то мешающие дутые «подушки», которые так и хочется убрать.
Лариса Элины Манаповой девушка не только очень красивая, но и вдумчивая, глубокая. И волевая. Очевидно, что, обладая ярким темпераментом, чувства она обычно скрывает – тот случай, когда воспитание, внутренний стержень не только по роли, но, очевидно, есть в самой актрисе. В этой постановке очень чётко видно, что сама роль – небольшая. Не смотря на то, что все говорят о Ларисе, все о ней думают, от неё зависит не очень много – почти ничего. Незамужняя девушка прав имеет немного, она под опекой. И она больше молчит. Разглаголствует Карандышев, обсуждают её Вожеватов с Кнуровым – все решают за неё.
Кнуров в исполнении Андрея Мисюры выразителен, его ум и внимание к деталям, к происходящему чувствуются в каждой мизансцене, которые в этом спектакле простроены порой очень подробно, психологично, кажется, вплоть до движения глаз, так что виден весь алгоритм принятия тех или иных решений без слов. Вожеватов Антона Копчинского – артистичный, с юмором, обаятельный, подвижный и даже игривый. И в то же время понятно, почему Лариса выбирает Паратова, а не такого милого Васю. Паратов Валентина Иванова – человек с отрицательным обаянием; его кошачьи глаза считывают как рентген, а улыбка никого не введёт в заблуждение, но очевидно, что в этой компании только он знает, что ему нужно и не боится делать то, что хочет. В первой же встрече Кунров с Вожеватовым проверяют его отношение к Ларисе. После отталкивающего признания Паратова, что он не жалеет о потерях, о том, как он оставил человека одного на острове, взяв только Робинзона – эдакий вершитель судеб, они заговаривают о Ларисе и тут всё же обнаруживается слабинка…в паузе. Интонации, манеры убеждают – все его слова не фанфаронство, не поза для публики, а нечто более глубокое и неприятное.
В то же время, при логической выверенности, при хорошей игре актёров, их точной работе с текстом, эмоциональности, в первом отделении не выстраивается что-то, что захватило бы полностью.
Можно ли добровольно выбрать Карандышева Вячеслава Митронина? Зануда, сноб, демагог, без чувства юмора. Кинешемский Карандышев постоянно снимает и надевает очки – вероятно, он их по роли сделал лишь для солидности, как и кудри на лбу напомадил; противоречащие поступкам слова – всё в нём фальшиво. Одно только удивляет – у артиста приятный голос и ждёшь от героя чего-то хорошего, но не дожидаешься.
Насколько серьёзные пласты поднимает драматург Островский, насколько глубоко и серьёзно его творчество, которое мы начинаем изучать ещё в школе и единственным тупиком для нас в те годы оказывается формула про «луч света»! Во второй части кинешемской постановки выстраивается одна чёткая тема – женщина в обществе. Когда Паратов уговаривает Ларису ехать за Волгу здесь сохраняется чувство двойственности – он действительно увлёкся или так старается, чтобы развлечься и перед Кнуровым с Вожеватовым крутым показаться? Или два в одном, обе страсти его подстёгивают? Есть в Валентине Иванове харизма и Лариса ему поддаётся – она готова. Сцена с романсом ведёт к этому – уговоры мужчин, глупая попытка Карандышева командовать. Видно, как девушке плохо, как она измучена своим внутренним адом и этот эпизод – настоящее приглашение на казнь (да, я здесь и Набокова имею в виду). Любовь с людьми вместе здесь – палачи, когда не знаешь, когда и как это закончится и, в то же время, ловишь любой повод для встречи, разговора; когда погибель иногда кажется более мягким наказанием.
Всё движется к формулировке, что Лариса, женщина в таком мире – вещь. Через образ Робинзона – а он в какой-то мере параллелен образу Ларисы – человек в принципе в руках другого может оказаться вещью. 
Паратова в последней сцене нет или он танцует где-то вместе со всеми. Он исчез, он выполнил свою роль. Умирая и она движется как в танце, вместе со всеми. И плачет над Ларисой Карандышев. А на стене-экране последние слова Ларисы: «Я вас всех... всех люблю… люблю… люблю».
Кинешемская «Бесприданница» построена без серьёзных эмоциональных взрывов и всплесков, без скандалов, интеллигентно. Смерть Ларисы здесь получилась как ритуальное жертвоприношение. Она оказалась слишком хороша, чтобы жить.



Пятый и шестой дни Островского в Костроме – две комедии, поставленные ярко, визуально красиво, даже, можно сказать, богато, но совершенно по-разному. «На всякого мудреца довольно простоты» Калужского областного драматического театра и «Правда – хорошо, а счастье лучше» Санкт-Петербургского академического театра комедии им. Н.П.Акимова – как диспут разных стилей, разных театров, равной любви к Островскому и сходного понимания, но разной степени встроенности его текста в наши дни.
Фестиваль оказался богат премьерами. «На всякого мудреца довольно простоты» в постановке Владимира Хрущёва, главного режиссёра Калужской драмы, - третья премьера «Дней Островского». Ранее мы посмотрели премьерные «хорошо темперированных» «Богатых невест» (Кострома, режиссёр Сергей Кузьмич) и кинешемскую «Бесприданницу» (режиссёр – Наталья Тимофеева). Каждая из этих постановок до фестиваля показана зрителям всего один раз.
Несмотря на то, что спектакль совсем «свежий», в игре калужских артистов нет неуверенности, нет потребности снисходительно сказать: «Это всего лишь первый показ, артисты ещё не разыгрались».
Сюжет – молодой человек без средств, связей, обладая только злостью и умом, умудряется буквально ввинтиться в высшее общество обманом и хитростью, благодаря дару слова и таланту психолога – он понимает своих покровителей лучше, чем они сами. Он входит в доверие своему дальнему родственнику, важным чинам, отбивает невесту у друга, вовсю амурничает с женой дяди – по совету самого дяди. Естественно, в финале пузырь лопается, но вывод… совсем не тот, которого можно ожидать – ведь наш шустрый герой далеко не бездарность. Да и в принципе Островский на удивление человеколюбив – он с сочувствием относится ко всем падшим, оступившимся, а, с другой стороны, положительных персонажей у него почти и нет.
Весь этот карнавал ловкачества получился очень стильным во всех смыслах. Сценография Анатолия Шикуля: первая панорама - сцена пуста, а по центру стул как трон, затем появляются два вращающихся белых куба размером с небольшую комнату без одной грани-стены. Эти кубы с подсветкой то настроение отражают, то через них гости заходят, а то и в театр теней превращаются – работают вовсю. Живой кабинет в театре сейчас достаточно популярен. Во второй части они слились в один куб, который просто висел белым арт-объектом над сценой; к арт-объекту есть вопросы – зачем он там. Гамлет-Миронов оттуда не показался, зато на одной из граней высветился портрет Островского. Костюмы Ямины Катушевской не пестрят, а отличаются элегантным неполноцветом в вариациях жемчужно-серого, серебряного, стального. И мужчины, и женщины одеты безупречно, элегантно, со вкусом, наряды стилизованы под ретро, но при этом всё выглядит очень лаконично и современно. Никаких париков (впрочем, вру, одному артисту нарастили шевелюру), антиквариата и попытки изобразить время, хотя эпоха незримо присутствует. Дамы «старшего» поколения с модными ультракороткими стрижками, изящные, стильные – да, с Клеопатрой Львовной в исполнении эксцентричной Светланы Никифоровой можно роман закрутить молодому человеку не только из карьерных соображений, настолько она хороша и остроумна. Ну и что, что дама старше. И все персонажи – сильные, яркие, харизматичные, азартные, остроумные – слабаков здесь нет, им всем интересно друг с другом. Интересны интриги, интересны цели. Комедия, в которой действительно никто не напрягается, не заигрывает, никто ни под кого не подстраивается. А ведь это самый сложный жанр – как непросто не быть смешным и жалким, не комиковать и не заигрывать.
 
Глумова. Имеешь ли ты хоть какую-нибудь надежду? (прим.: на богатую невесту)
Глумов. Имею. Маменька, вы знаете меня: я умен, зол и завистлив; весь в вас.

Этот диалог из самого начала пьесы прекрасен и мгновенно концентрирует зрителя: что же с такими задатками у человека может получиться, при том что всегда ожидается – зло должно быть наказано или высмеяно. Глумов Кирилла Бессонова интересен и, действительно, умён и артистичен. Привлекателен не красотой, а уверенностью и харизмой, которую он, кажется, старательно прячет. Впрочем, реально злой и завистливый мальчик не получился, Глумов здесь – авантюрист и интриган от природы, лёгкий и чуждый унынию.  Очаровывает и богатый дядюшка Мамаев (Сергей Лунин), и богатый «старик» Крутицкий (Валерий Смородин) – оба эдакие чудаки, притом Куртицкий везде с собой носит аквариум с золотой рыбкой. Рыбка проецируется и на белые стенки кубов-комнат, этот «символ» можно понять как интерпретацию «аппетитов» Глумова, который, возможно, так же, как и пушкинская старуха, потерял голову от удач. Но он точно её разумнее. Молодой крупный чиновник Городулин – шикарный светский джентльмен в исполнении Ярослава Орляченко, правда, сильно напоминающий ведущего какой-нибудь молодёжной телепередачи или диджея.  Спектакль смотрится на одном дыхании, радует драйвом и азартом артистов. Во втором отделении в некоторых моментах появляется избыточность в действиях героев, но это уже мелкие детали. Чем отличается калужский Островский от оригинала? Пожалуй, здесь понижен градус сатиры, здесь «На всякого мудреца довольно простоты» - очень хорошая авантюрная комедия.
«Правда хорошо, а счастье лучше» Театра им. Акимова в постановке ярославского режиссёра Александра Кузина - спектакль в историческом стиле. Прекрасные костюмы и декорации (художник Андрей Климов) реалистичны и выразительны. В изображении усадьбы, правда, присутствуют какие-то архитектурные руины – эффектно, но почему в этом богатом доме такой элемент? Намёк на то, что у этой семьи есть история? Костюмы если не абсолютно соответствуют историческим, то очень близки к ним. Речь артистов тоже своеобразна – темп, выговор напоминают то, как XIX - начало ХХ века изображались на сцене в 50-е годы. Артисты прекрасные, красивые – школа, аристократизм их выгодно выделяют из простых смертных. От работы калужских артистов существование на сцене этой труппы очень сильно отличается. Всё, что происходит в постановке «На всякого мудреца…» идёт от эмоций, в потоке, не всегда сообразуясь с представлением о том, всегда ли может человек позволить себе вести себя так в реальной жизни; впрочем, они изображают людей светских, а там свои правила. «Правда хорошо, а счастье лучше» - о купеческом доме, более патриархальном укладе, здесь большая часть эмоций скрыта, поведение диктуется разумом и роли очень чётко простроены, жесты выверены, мимика просчитана. Мавра Тарасовна в исполнении Натальи Андреевой – красивая – очень красивая – зрелая дама с королевской грацией и аристократической выдержкой, она чётко ведёт свою линию, ни бровью не выдавая ни удивления, ни восторга. И в то же время, внутренняя страстность и ироничность в глазах светятся. Чудесный комический дуэт старой няньки Фелицаты в исполнении Веры Карповой  и вдовы Зыбкиной, матери романтического героя в исполнении Ирины Цветковой. У всех голоса прекрасные, сильные – и у молодых артистов тоже. Спектакль есть, и он именно такой, о каком мечтает процентов 70 нашей публики, но, в то же время, такое ощущение, будто такая постановка решает какие-то не совсем театральные задачи, углубляясь в соответствие эпохе и социальной среде. Ведь Островский, Александр Николаевич, писал о современниках для современников, они не выглядели в глазах тех зрителей ни лубочно-приглаженными, ни монотонно-воспитанными. Они были живые, отражали реальные проблемы, а не уводили в неведомую историческую даль, только бы забыть, что у тебя происходит за окном. И тексты Островского сегодня могут звучать так, будто написаны сегодня обо мне и о тебе, что можно было легко почувствовать на фестивале «Дни Островского в Костроме» даже не на самых выдающихся постановках.
Очень хорошо, что существует в Костроме такой фестиваль, который поддерживает интерес к Островскому в том числе и в театрах. Ведь те эмоции, которые с такой удивительной силой выразил в своих драмах и комедиях Островский, понятны и сегодня, и нуждаются в проговаривании, проживании, но сквозь призму своих собственных эмоций, а не традиций XIX века, которые сегодня уже затемняют глубинный смысл происходящего, например, настойчиво транслируемые в школе цитаты из Добролюбова. Если внимательно читать или смотреть Островского, понимаешь, как сильно он сочувствовал этому слабому существу – человеку, как сильно любил и как умел прощать.