Встреча одноклассников

Двадцать пять лет меня не было в стране исхода — в моём Тбилиси.

Лето упиралось, не желая сдавать позиции осени. То небо темнело свинцом, то облака-медузы открывали краны, и дождь смывал с улиц летнюю пыль, омывал камни, листья, крыши и пробуждал к жизни город, который когда-то был моим до боли.

Город детства. Юности. Первой любви.

Я шла по кривым улочкам, и каждое знакомое окно подмигивало мне, как старый друг. Улица Леселидзе… рядом площадь Руставели. Спускаюсь вниз — и вдруг словно переношусь в Иерусалим, на Бен-Йехуда. Лавки, ресторанчики, кофейни, запах свежего хлеба. Горячий хачапури — сыр тянется, как струна, и я понимаю: я снова в маленьком тбилисском раю.

В Иерусалиме меня мучает бессонница. Там хамсин, песок и перманентная стрельба. Здесь — черепичный бисер домиков, разбросанный над взъерошенной Курой. Здесь каждое дерево говорит со мной на языке, понятном моему сердцу.

Спасибо Мике, моему зятю, коренному тбилисцу. Он позаботился обо мне: его друг детства Заза каждый день встречал меня у гостиницы. Разговорчивый, обаятельный, он был похож на сам город — улыбчивый, чуть ироничный, загадочный.

Завтрак в гостинице мне не понадобился. С утра меня ждали застолья. Бывшие соседи, одноклассники, друзья. Отказаться невозможно: грузинское гостеприимство обязывает. К концу визита я привезла домой не только чемоданы с гостинцами, но и два килограмма живого доказательства грузинской щедрости. Грузинская кухня — это не гастрономия, это коллективный заговор против талии.

Холодильник в гостинице был забит до отказа домашними деликатесами. Я впитывала запахи и улыбки, и, кажется, сама становилась частью этого застольного хора.

Видела я только хорошее. Всё остальное — словно по заказу не замечала. Может, боялась: вдруг реальность испачкает яркие воспоминания.

Жизнь, как клавиши рояля, — белое и чёрное. Но я приехала всего на несколько дней, и играть на чёрных клавишах не собиралась.

«Не отвлекайся на беззубые улыбки одноклассников и пустые холодильники в их домах, — шептало моё второе Я. — Тебе нужны эмоции. Восторг. Свет».

И вот главное событие — встреча одноклассников.

Тосты лились рекой.
— Выпьем за нашу бывшую красавицу Вику! — поднял бокал наш бессменный тамада Юрка Размадзе.

Все посмотрели на Вику: красавица с центнером веса и тремя волосиками сияла от счастья и, покачиваясь, тянулась чокнуться со всеми.
— Та, у меня не жена, а целый центнер принятия решений, — восторженно обрадовался муж.
— Ну, за Вику! — поддержали все дружно.

— Выпьем за тех, кого с нами нет… — продолжил он, и все притихли.

Список оказался длинным. На мгновение зал погрузился в «чёрную клавишу» — но, как это всегда бывает в Грузии, через несколько воспоминаний тон сменился.
— Помните нашу «русскую» Валю Булович? — крикнула Белка. — Царство ей небесное.
— Конечно! — откликнулись сразу несколько голосов. — С её мамой, Софьей Абрамовной…
— И одесским папой, Семёном Иосифовичем! — добавил кто-то с улыбкой.

Смех разрядил паузу, бокалы снова звякнули, и «чёрная клавиша» незаметно перешла в белую.

— А теперь за Иерусалим! — крикнул кто-то.
— И за Мельбурн тоже! — перебила Белка, прилетевшая из Австралии. — Ну, ну, и за него!

Смех, звон бокалов, воспоминания и нескончаемые объятия.

Рынок моего детства, Дезертирка, шумел и сверкал красками. Когда-то здесь торговали обмундированием дезертиров, теперь — всем, что только может придумать грузинская душа. Пробуешь сыр, споришь о цене, смеёшься вместе с продавцом. Торг здесь — не про деньги, а про характер. Кто кого перекричит.

— Сестра, бери три килограмма мяса, один — мало, — кричит продавец.
— Ну, три, так три? — смеюсь. Матушки, это я столько набрала за восемь дней?
— На здоровье, — подмигивает он.

Пока я рассматривала горы зелени и банки с джонджоли, у меня искусно стянули кошелёк. Я даже не сразу заметила — так ловко всё было сделано. К счастью, он был почти пустым. Представляю разочарование воришек.

У здания Цирка красовалась новая «труппа» — молоденькие девчонки с надутыми губами и ограниченной социальной ответственностью.

«Ну что ж, — усмехнулось моё второе Я, — Жаботинский был прав. Когда у нации есть и воры, и проститутки — значит, у неё есть государство».

И я подумала: да, грузины преуспели в его строительстве.

Слава Богу, со мной Заза: пакеты сам таскает, а я иду налегке, как будто снова семнадцатилетняя девчонка, которой несут тяжёлый портфель.
— Слушай, Нелька, — хохотал он, — ты камни с собой прёшь?

Впрочем, реальность время от времени пыталась разрушить мою эйфорию. В Глдани крысы размером с кошек разгуливали по улицам как хозяева. Запах мусорных баков накрывал волной.

«Нет, нет! — одёргиваю себя. — Быстро обратно к хачапури, пока тесто ещё горячее и сыр тянется!»

Вот он, мой Тбилиси: город, где каждый дворик хранит наивность итальянского кино, где вино «Мукузани» льётся не хуже, чем поэзия, и где даже облупившаяся стена может рассказать историю.

Как же похожи мои любимые Иерусалим и Тбилиси! Такое же бирюзовое небо… и такая же душевная теплота, святость.

Прогулки до площади Руставели, застолья, запах утреннего дождя под окнами. Этого достаточно, чтобы в сердце снова поселился Тбилиси — как реальность, как сказка.

Тбилиси для меня — это город-магнит. Он не только тянет к себе, он ещё и прячет внутри кусочки моей собственной души.

Я вернулась не для анализа и не для сравнения. Я вернулась, чтобы вдохнуть. И вспомнить, как это — быть дома.