Зав сценой

                Отдай ему. Он ничего не даст взамен
                Прости ему ошибки будущих измен
                А что потом, не говори о том
                Цитата

                Любовь к быту есть суть зрелость
                Зрелость есть суть обреченность



Глава 1

  Бонд, Джеймс Бонд, подумал Джеймс Бонд. Это  было первое, что пришло ему в

голову. Он сидел на открытой веранде загородного дома. Шторы плавно раскачивались

таки произошло? – подумал Джеймс. И где же Патрисия? Она бы моментально поставила

 все точки над и.

  В дверь просунулась большая пушистая голова. Она принадлежала особе

 неопределенного возраста, ярко и безвкусно накрашенной. Два любопытных глаза

 внимательно следили за каждым движением Бонда. Дорогой Питер, прошелестела

 голова. Ваше ружье в ванной комнате. Я приготовила на ужин гренки с ревеневым

 компотом. Не желаете ли  откушать? Язык, на котором общалась с ним голова, был

 странно знакомым. Джеймс однозначно понимал содержание речи, но особу, которой

 принадлежала голова, он явно видел впервые. Неожиданно для себя он вдруг

почувствовал, что совсем не прочь отведать гренок с ревеневым компотом. Да,

 будьте так добры, обреченно вздохнул Бонд. Голова качнулась в одобрительном

кивке и исчезла за дверью. Джеймс вновь посмотрел на телефон. Музыка из парка

 звучала всё громче и настойчивей. У Бонда начиналась мигрень. Он устало потер

 виски указательными пальцами. Самое ужасное заключалось в том, что он ничего,

решительно ничего не помнил. Почему пушистая голова назвала его Питером,

 например. И почему эта особа готовит ему гренки?

   Зазвонил телефон. Звук был резким и вызывающим. Патрисия, наконец-то,

 облегченно вздохнул Бонд. Она просто не могла сегодня не позвонить. С её стороны

 это было бы просто нечестно. Привет, из трубки раздался нежный девичий голосок.

 У Эллен опять насморк, и поскольку мы вчера познакомились, я должна у тебя

спросить, как мне быть дальше. Как ты думаешь, ей поправиться или мне её

похоронить? Вообще-то она мне уже надоела. Голосок в трубке надолго замолчал.

Было слышно негромкое сопение. А кто такая эта Эллен? – Бонд попытался придать

своему голосу заинтересованное выражение. Фея, - прошелестел голосок, я же тебе

вчера долго рассказывала. Бред какой-то, подумал Бонд. А вдруг она мне и вправду

 что-то такое вчера рассказывала. Лучше похорони, раз надоела,- сказал Джеймс. Он

 был раздражен и раздосадован. Мало того, что это не Патрисия, его донимают

какими-то бессмысленными звонками. Мигрень усиливалась. Хорошо, я так и сделаю,

 хотя жалко.  У меня ещё только двадцать страниц. Голосок в трубке опять затих. Я

 должна, просто обязана создать шедевр. В телефоне чуть не плакали.  Дорогая

леди, успокойтесь и объясните мне, где мы с вами вчера познакомились. Бонд

 начинал ощущать, что вот ещё одно усилие, и пелена спадет. Даже без помощи

Патрисии он должен узнать, что же такое с ним стряслось. Игнат, неужели ты меня

не помнишь, ты же говорил, что любишь меня, тихо и грозно произнес голосок. Я

пойму предательство, но Эллен… Ты же обещал стать соавтором, говорил, что мы

заработаем хорошие деньги, что то, что я делаю, это шедевр. Ты же прочитал целых

 девять страниц. Черт те что, - подумал Бонд. Моя дорогая леди, а как я выглядел?

 – ласково спросил Джеймс. Он мучительно нуждался в Патрисии. Весь этот кошмар

 начинал ему надоедать. На тебе была черная кожаная косуха и бируши в ушах, -

покладисто сообщил голосок. Бонд  бросил взгляд на соседний стул.  На спинке

 предательски расположилась черная кожаная куртка.

  В трубке щелкнуло и раздались короткие гудки. Бонд облегченно вздохнул. Он

 откинулся на спинку стула, с наслаждением отдаваясь волнам легкой музыки,

 несущейся откуда-то из-за деревьев. Бог с ней, с Патрисией, подумал он. Пускай

займется личной жизнью. Бонд неоднократно говорил этой упрямой особе, что пора бы

 ей подумать и о себе. Как секретарша Патрисия была незаменима, но её любовь к

грубому спортивному стилю и коротким стрижкам часто отпугивала клиентуру. Это

 Джеймс помнил хорошо. Он пытался говорить с ней и мягко, и по-дружески, и в

 официально-деловой манере, но всё было безрезультатно. Патрисия была молода,

 энергична и непредсказуема. Познакомились они на открытой палубе парома Турку-

Стокгольм восемь лет назад. Бонд каждый раз с удовольствием вспоминал этот

 момент. Был тихий осенний вечер, паром плавно скользил по воде. Джеймс только

 что вышел из бара, наслаждаясь удовлетворенным аппетитом и прекрасным здоровьем.

 Он опустился в кресло и достал большую пахучую «гавану». Зажигалки не было. Он

не мог ошибиться. Это был массивный золотой предмет, подаренный тётей на

сорокалетний юбилей с именной гравировкой JB. Рядом остановилась девушка. На ней

 были голубые видавшие виды джинсы и зеленая вылинявшая футболка. Большие темные

 очки закрывали глаза. Она обреченно шарила по карманам, зажимая  в левом кулачке

 сигарету Прима. Вот, опять потеряла, сказала девушка. А я вас знаю, вы Джеймс

 Бонд. Девушка надолго замолчала, увлеченно шаря по карманам. Бонд наклонился

 вперед.  Под  столом лежала целая спичка. Быстро чиркнув спичкой о подошву своих

 Salamander, Джеймс поднес огонек к лицу девушки. А я Патрисия, - представилась

 та. Ваша зажигалка в номере 357. Её только что подобрала в баре женщина, которую

зовут Эманация Ивановна. Она из клуба Гименей. Девушка глубоко затянулась

 сигаретой. Только не пытайтесь вернуть зажигалку. Это невозможно. Эманация ни за

 что не отдаст то, что свалилось ей просто так. Девушка развернулась и медленно

 пошла по палубе. В каком вы номере? – крикнул Бонд. 555 – через плечо ответила

 девушка и начала спускаться по трапу на нижнюю палубу. Так началось их

знакомство, перешедшее в искреннюю привязанность. На следующий день он подарил ей

 мобильный телефон. Их пути расходились. Он ехал транзитом в Брюссель, Патрисия

 возвращалась домой в Челябинск.

   Джеймс с наслаждением закурил, слушая лёгкую попсу. Дверь резко открылась. На

 пороге появилась пушистая голова, как про себя назвал её Джеймс, неся на

вытянутых руках тарелку с гренками и стакан с малиновой жидкостью. Дорогой Питер,

 сказала голова. Чтобы вы долго не мучались, меня зовут Эманация Ивановна. Всё

 остальное узнаете не от меня. Она сухо поджала губы. Вот ваши гренки. Женщина

 элегантно поставила на стол поднос. Из под стола лениво вышла большая белая с

 черными пятнами крыса. Животное неторопливо подошло к ботинку Бонда и грациозно

 принюхалось. Эманация издала резкий визгливый звук и, переходя на  фальцет,

 быстро заговорила. Дорогой Питер, я же просила вас не отпускать Тимоти. В доме

 дети. Это переходит все границы. Бонд нагнулся и осторожно взял крысу на руки.

 Животное быстро заскользило по рукаву и забралось на плечо. Его чешуйчатый хвост

 свешивался Джеймсу на грудь. Эманация Ивановна быстро вышла из комнаты. Вся её

 большая быстрая фигура выражала крайнюю степень недовольства и возбуждения. Бонд

 аккуратно посадил Тимоти на стол и, отщипнув небольшой кусочек булки, стал

 наблюдать, как крыса двумя лапками увлечённо запихивает гренку за щеки. Отломив

 гренку, Бонд принялся медленно жевать, наблюдая, как по деревьям парка скользят

 вечерние сумерки. Мигрень прошла. Бонд отрезал вторую сигару и закурил. Кресло

 было удобным, Тимоти увлеченно исследовал стол, ревеневый компот был

 превосходным. Джеймс заметил в углу за креслом небольшой бар. Там он обнаружил

 бутылку хереса и виски белая лошадь. Плеснув виски в стакан, он вернулся в

кресло.

   Зазвонил телефон. Джеймс поморщился. Ему абсолютно не хотелось сейчас решать

 какие-либо проблемы, но любопытство пересилило. Извини, нас прервали, раздался

 настойчивый женский голосок. Игнат, ты мне ничего не сказал. Я же рассчитываю на

 тебя. Так нельзя поступать с женщинами. Девушка обиженно засопела в трубку. Ты

 же мне обещал… Дорогая леди, медленно вступил в разговор Бонд. Я не Игнат, я

 судя по всему Питер. Но я могу вас обрадовать. У меня есть черная кожаная

куртка, друг Тимоти и бутылка хорошего хересу. Бонд медленно начинал пьянеть.

 Эллен я не знаю, но я желаю ей всего самого хорошего. Его красноречие иссякло. А

 как зовут вас, милая леди? Кейти.  На другом конце провода что-то всхлипнуло. Я

 пишу роман о фее Эллен, а вчера встретила Игната. Это вилла Кобленц? – голосок

 вновь стал угрожающим. Понятия не имею, искренне ответил Бонд. Игнат, нехорошо

издеваться надо мной. Я к тебе со всей душой, а ты… Я же слышу, это твой голос,

 снова занудила Кейти. Кейти, скажите пожалуйста, а какой это город? – вежливо

 спросил Бонд. Вы дома, мой дорогой, - до боли знакомый голос раздался из-за

 спины Бонда. Джеймс бросил трубку на рычаг. Патрисия легкой походкой вошла на

веранду. Джеймс, вы сказали, у вас здесь есть бутылка хересу? Тимоти, привет –

 девушка легко почесала крысу за ухом. А с этой девицей завязывай. Я её знаю. Она

из нас всю душу вынет.  Патрисия подошла к бару и вытащила оттуда херес. Легко

 орудуя штопором, она быстро открыла бутылку и налила себе четверть стакана.

 Игнат склеил очередную девицу, но ты не огорчайся, он скоро о ней забудет.

 Джеймс почувствовал глубокое удовлетворение. Да, именно так и должен был

закончиться этот вечер. Патрисия рядом, и это на настоящий момент самое главное.

  Ведь  она сейчас единственный человек, кто сможет сказать ему что- то

 вразумительное. Он расслабился и, потягивая виски, разглядывал тени в саду.

Патрисия сняла куртку с соседнего стула, быстро перекинула её через перила

веранды и неторопливо залезла с ногами на освободившееся место. Эманация опять не

 хотела меня впускать, пожаловалась она. Но я ненадолго. Завтра улетаю в отпуск.

 Вы ведь дали мне отпуск, Джеймс? А, ну конечно, опять этот опыт. Как хорошо, что

это случилось вовремя. Так, как вы и планировали. Не раньше и не позже. Патрисия

 достала из кармана пачку Примы. На ней были короткие бриджи и футболка с

 оторванной на левом кармашке пуговицей.  Опять этот опыт. Джеймс, как вы

 выдерживаете такие нагрузки? На вашем месте я давно сыграла бы в ящик. Девушка

 увлеченно курила. Патрисия, а почему я Питер? – нервно спросил Бонд. А, это, ну

 да, -  неопределенно ответила Патрисия, отхлебывая из стакана херес. В ваши

 отношения с Эманацией Ивановной я не вникаю – легко сказала девушка. Вы за это

 мне платите. А за что я плачу? – осторожно спросил Бонд. Джеймс, вы неисправимы.

 Разряд был не сильнее расчетного, но с каждым разом  это всё глубже на вас

 сказывается. Мне кажется, что пора вообще прекратить эти опыты.  Правда, я при

 этом останусь без работы. Патрисия вновь плеснула себе в стакан хересу. Я

 специально не пришла утром, думала, что всё обойдется.  Теперь надо начинать всё

 сначала.  Кстати, я собираюсь замуж. Ведь мне уже тридцать пять. Давно хотела

вам сообщить. И ты едешь в отпуск с ним? – спросил Бонд. Да, легко сказала

 Патрисия. Мы летим в Тунис.  Навестим Сахару и всё такое. Его зовут Иван.  Всё

 равно вы полгода ничем не будете заниматься. А я буду на связи. Бонд, не

 ревнуйте, всё равно у нас с вами ничего не получится. Я была, есть и буду вашей

 секретаршей. Тимоти доел гренки и теперь искал способ слезть со стола. Патрисия

 подхватила крысу под брюхо и плавным жестом переместила на пол.  Джеймс,  ну

 скажите мне, что вы не возражаете. Против чего, недоуменно спросил Бонд.  Против

  моего отпуска, ответила Патрисия. Меня не будет всего две недели. Хересу я вам

куплю.  Полипропилен заказан.  Отдыхайте. Не советую выходить из дома. У вас

 могут быть в этой стране проблемы. А где я нахожусь? – робко спросил Бонд. Это

 сейчас неважно – парировала Патрисия. Просто старайтесь не выходить из дома.

 Всё будет хорошо. Она резко поднялась, подошла к Бонду и поцеловала его в

макушку. Отдайте куртку Игнату. Он всегда клеит в ней девушек. Это его, так

 сказать, униформа. Ну ладно, пожелайте мне счастливого полета. Счастливого

 полета, мягко сказал Бонд. Девушка исчезла за дверью. Бонд, Джеймс Бонд, просто

 подумал Бонд.



Глава 2

  Патрисия, моя дорогая Патрисия, говорил Игнат, и его большая рыжая голова

 раскачивалась из стороны в сторону, как пальма при сильном муссонном ветре. Они

 сидели на скамеечке большого парка, где-то в центре большого города и держались

 за руки. В урне по соседству отдыхало бутылок десять крепкого дорогого пива.

 Ведь ты любишь его, любишь, не унимался Игнат, икая каждые две минуты. По небу

 плыли легкие белые облачка, слегка напоминая очертания бутылок с пивом. Нет, я

 не люблю его, не люблю, однозначно вторила Патрисия, открывая бутылку TOOBORGа.

По гравийной дорожке парка, по направлению к вышеуказанной скамейке, двигалась

 фигура в простом дермантиновом плаще и резиновых сапогах. Всё внимание фигуры

 было приковано к детской коляске, которую она пыталась как можно бережнее

толкать перед собой. Обитатель коляски крепко спал, но когда он просыпался, а

Эманация Ивановна предвидела это задолго до раздражающего первого крика, Эманация

 Ивановна крепко держала бразды правления в своих руках. Сейчас же ребенок крепко

 спал, а на Эманацию Ивановну надвигался мрачный тип в сапогах-казаках и длинном

 стеганом пальто. Питер, тише, разбудите Эллен, прошептала Эманация Ивановна,

 снимая сапог и выкидывая камешек, который затесался между средним и безымянным

 пальцем левой ноги. Питер, прошептала Эманация, вы никогда не любили Эллен, я

 знаю, но она успокаивается, как только вы подходите к коляске. Я не понимаю сей

 феномен, но вы должны, просто должны принимать это в расчет. Тип в длинном

 стеганом пальто остановился около Эманации Ивановны и нервно передернул плечом.

 Значит, Эллен. Ладно, пусть будет Эллен, сказал тип, прикуривая Приму. Не

курите, Питер, вы портите здоровье, сказала Эманация Ивановна, строго следя за

выражением лица спящего ребенка. Значит, Эллен, сказал Бонд и двинулся вверх по

 дорожке парка. Приму прикурить не удалось, так как на дорожках не было ни одного

 человека, а непременное присутствие Эманации он привык терпеть как данность.

 Эманация Ивановна свернула к озерам, а это была самая запущенная часть парка.

 Бонд повернул к ближайшей железнодорожной станции. Впрочем, там ходил и рейсовый

 автобус, на котором можно было уехать куда угодно.

   Куда угодно уехать не получалось вот уже неделю, так как очередная порция

 полипропилена уже копилась на складе, а Патрисия находилась в отпуске за свой

 счет. Бонд был слегка озадачен. Присутствие в доме какой-то новой Эллен, о

 которой всё время напоминала Эманация Ивановна, становилось угрожающим для

 эксперимента. Дело в том, что размышлять о судьбе новой порции полипропилена с

 каждым разом становилось для Бонда всё напряженнее. Это требовало полной

 энергетической отдачи всего его организма, и это Бонд хорошо понимал. Откуда

 взялась Эллен, он наоборот понимал плохо, но четко осознавал, что это как-то

 связано с постоянно возрастающими затратами на эксперимент. Он даже хотел

 заменить полипропилен на аспирин, но Эманация Ивановна как-то очень нервно

 отреагировала на присутствие в доме ящика с иностранным наименованием.

   Бонд пошарил по карманам и нашел в кармане джинсов одноразовую зажигалку. Всё-

таки Патрисия права, в её Приме что-то есть. Последняя пачка, подаренная перед

 отпуском Патрисией Бонду подходила к концу, но сейчас это было не самое важное.

 Дело в том, что присутствие в новом опыте аспирина придавало Бонду какую- то

 особую ясность происходящего. Например, утренняя доза из двух таблеток ясно дала

 понять, что сегодня автобус на Тегеран поймать не удастся.  И это было

 правильно, так как во втором кармане брюк обнаружилось всего два металлических

 фунта. На дорожке торчал кофейный автомат и телефонная будка. Бонд не спеша

 набрал номер. Ему сообщили, что сейчас два часа дня по местному времени. Что

 делать дальше, Джеймс понимал плохо. Он прислушался к своим ощущениям. На душе

 было спокойно и ясно. В последнее время он всё чаще ловил себя на мысли, что

 деньги,  которые почему-то резко кончились после того, как он продал массивное

 золотое обручальное кольцо Эманации Ивановны, лежащее на кухонном столе,

 обязательно превратятся в новую партию полипропилена импортного производства.

 Однако вместо необходимого экспериментального сырья он с ужасом обнаружил на

 складе два ящика русского сухого молока « Малыш». Помнится, он вскрыл острым

шведским лезвием одну из пачек. Вещество, похожее на запрещенный белый порошок,

 было упаковано в картонную тару и сильно хрустело под пальцами. Оно было

 абсолютно бесполезно и Бонд, всегда исходивший из здравого смысла, подсчитал

 сумму убытка. Он сразу понял, что убыток соответствует сумме, потраченной

 Патрисией на последний поход в рок-клуб и помноженный на расход Эманации

 Ивановны в продуктовом гипермаркете за последний месяц с коэффициентом три.

 Единствнное, что его озадачило, это два одиноких металлических фунта, которые он

 нашел на верхней полке сейфа.

   Солнце клонилось к западу. Бонду стало холодно. Он сунул руки в карманы пальто

 и быстрым шагом зашагал в обратную сторону. У него перед глазами вдруг возник

 безупречно четкий план действия. Возможно это приведет к тому, что он окажется в

 Тегеране, но Бонд со свойственной ему быстротой мышления уже прикидывал, как он

 обменяет хрустящий белый порошок на местную валюту.

   Между тем пиво кончилось, и Патрисия скорбно посмотрела в урну. Облака опять

 изменили очертания. Сейчас они походили на сильных здоровых скачущих лошадей,

 которые неслись по небосклону куда-то далеко-далеко, и Патрисия почувствовала

 что-то такое, что чувствовали до неё миллионы молодых женщин, ещё не

 разочаровавшихся в жизни, но уже прикидывающих, сколько стоит скромный домик из

 шести комнат где-нибудь во Флориде. Патрисия глубоко вздохнула. Игнат сидел,

 закрыв глаза. Его старая кожаная куртка была забрызгана чем-то зеленым. Патрисия

 поняла, что он случайно прикоснулся к свежеокрашенному детскому комплексу

 «Бригантина». Патрисия пошарила в сумочке и неожиданно для себя вытащила длинную

 гаванскую сигару и коробок спичек. Она внимательно осмотрела находку. Сигара

 была слегка помята, но без сомнения гаванская. Не ощутив никакой радости по

 поводу находки Патрисия убрала её обратно в сумочку. Игнат зашевелился. Знаешь,

 зачем я живу, вдруг спросил он ворчливым голосом. Патрисия не ответила. Всё её

 существо вдруг стало легким и невесомым. Она отчетливо вспомнила ветер пустыни

 где-то там далеко на юге. Перед глазами всплыло какое-то мужское лицо с

 четырёхдневной интеллигентной щетиной. Кому принадлежит лицо, Патрисия не знала,

 но предполагала, что где-то совсем недавно… Патрисия, дорогая, у вас не найдётся

 случайно гаванской сигары, спросил вдруг знакомый голос. Патрисия вздрогнула и

 автоматически вывернула содержимое сумочки на скамейку. Посыпались крупные

 долларовые купюры и одноразовые зубочистки. Бонд порылся в куче бумаги и вытащил

 сигару. Спасибо, Патрисия, мягко сказал Джеймс и протянул девушке две

 металлические монеты. Патрисия зажала фунты в кулачке и снова посмотрела на

 небо. Очертания облаков ясно сложились в картинку домика. Бонд неторопливо

 прикурил от одноразовой зажигалки. С наслаждением выдыхая дым, он с изумлением

 разглядывал Патрисию. Девушка смущенно ковыряла песок дорожки длинным острым

 каблуком лакированных высоких ботфорт со стразами.

Патрисия, дорогая, у вас всё в порядке, как Пекин, вкрадчиво спросил Бонд.

 Патрисия неторопливо уложила доллары в сумочку и посмотрела на Бонда. Его лицо

 выглядело слегка нечетким и впервые за последний месяц Патрисия вспомнила о

работе. Игнат зашевелился. Питер, где Эллен, вдруг спросил он громким хриплым

 голосом. У пруда, ответил Джеймс и сам удивился, насколько четко работает его

 мышление. Он резко развернулся и быстро пошел по дорожке парка. Нужно было

 срочно вернуться в лабораторию. Жизнь приобретала ясные жесткие формы и

 требовала немедленного действия. Бонд, Джеймс Бонд, негромко мурлыкал Бонд.



Глава 3

   Бонд неспеша потянулся за высоким металлическим стаканом, на внешней жестяной

 поверхности которого был изображен плотный грустный человек в костюме деда

 мороза. Внизу фигуры ярким глянцем блестели слова: Интернет у Вас дома. Бонда

 привлек добротный металлический материал, из которого было сформировано изделие.

 Внимательно осмотрев стакан, он пришел к выводу, что разряд должен приходиться

 на нижнее закрепленное поле надписи. Джеймс вскрыл пачку «Малыша» и высыпал

 содержимое в стакан. Бонд поставил стакан на стол и ненадолго задумался. С точки

 зрения чистоты и безопасности эксперимента следовало бы пригласить ассистента,

 но Патрисия, всегда безупречно выполняющая эту функцию, зачем-то принесла в

 лабораторию старый японский плеер. Бонд со свойственной ему осторожностью по

 отношению ко всему, что касалось эксперимента, опасался негативных последствий,

 вызванных непредвиденными звуковыми частотами. Джеймс укрепил стакан в держателе

 и надел электроды. Он спешил. Как всегда во время этой части работы он

 чувствовал предельную концентрацию всего своего внимания и легкое

 головокружение. Он в последний раз осмотрел аппарат и зарядное устройство. Всё

 было безупречно как всегда. Плавным движением указательного пальца он нажал на

 кнопку, включающую питание.

   Ничего не изменилось. Он чувствовал легкую вибрацию оборудования и резкий

 запах горелого молока. Бонд почувствовал разочарование. Амнезия, как побочное

 следствие эксперимента, не наступала. Джеймс напряженно прислушивался к своим

 ощущениям. Слегка покалывало в висках, но он предполагал, что прибор работает на

 предельной частоте. Кроме того, платиновые электроды с прокладками, обильно

 смоченными чистым этиловым спиртом, давали пары, всегда усиливающие амнезию на

 этой части опыта.

    Питер, ваши гренки. Голос прозвучал так неожиданно, что Бонд непроизвольно

 вздрогнул. Эманация Ивановна в чистом белом халате элегантно вошла в

 лабораторию. В руках у неё был широкий металлический поднос с аппетитными

 розовыми гренками и прозрачным стаканом с малиновой жидкостью. Питер, Эллен с

 утра ничего не ела. Мне кажется, у неё температура. Вы не дадите мне полтаблетки

 аспирина, извиняющимся тоном заговорила Эманация Ивановна. Её голос был громким

 и возбуждённым. Бонд подождал, пока Эманация Ивановна приблизится к столу с

 экспериментальным прибором и молча вытащил из кармана пачку аспирина. Есть не

 хотелось. Он вспомнил, что в мензурке, куда была погружена рабочая часть

 электрода, всё ещё есть миллилитров пятьдесят чистого виски белая лошадь. Питер,

 вы слишком много курите. Я давно хотела вам это сказать, произнесла Эманация

Ивановна извиняющимся тоном.  Подумайте об Эллен. Что с нею будет, если вы…

  Договорить она не успела. Мощный электрический разряд расколол сознание Бонда.

 Он почувствовал, что теряет сознание.

   Сознание возвращалось медленно. Первое, что почувствовал Джеймс, был вкус

 ревенёвого компота. Эманация Ивановна взволнованно наклонялась над ним всем

 своим большим телом. Спасибо, Эманация Ивановна, сказал Бонд. Сейчас ему нужно

 было побыть одному, чтобы проанализировать опыт, но женщина не спешила уходить.

 Питер, я давно собиралась вам сказать, вы совершенно не заботитесь о здоровье. Я

 буду вашим ассистентом, громко произнесла Эманация Ивановна. Лабораторию пора

 отремонтировать. Эта взбалмошная Патрисия, которую вы приблизили к себе,

 безответственна. Как можно терпеть стольких посторонних людей в доме? Бонд

 приходил в себя. Он уже различал далекие голоса где-то на улице. Он совсем не

 чувствовал нижней части тела, но уже знал, что эксперимент удался.

   Сильно пахло горелым молоком. Эманация Ивановна собирала осколки разбившейся

 при вибрации стола фарфоровой композиции «Метаморфозы», которую Патрисия

 подарила Бонду на новый год. Бонд вздохнул и выбрался из-за стола.  Питер, вы

 слишком много пьёте, произнесла Эманация Ивановна. В виски нет необходимых

 человеку витаминов. Женщина быстро и легко орудовала веником и совком.  Питер,

 здесь необходимо поправить лепнину и вставить стеклопакет. Эманация Ивановна

 грациозно повернулась всем телом и сурово посмотрела на Джеймса. Бонд

 почувствовал, что ему необходимо высморкаться. Он подошел к стеллажу с

 документами и достал одноразовую салфетку. Питер… Бонд нажал на кнопку плэй

 старого японского магнитофона. Неожиданно громко зазвучал голос Джима Моррисона.

 А всё-таки интересно, подумал Бонд, почему импортный пропилен дороже

 отечественного. Он меланхолично жевал ещё теплую гренку. Эманация Ивановна

 закончила уборку и теперь поливала цветы.  Кактусы в лаборатории разводила

 Патрисия, и их было довольно много. Но Джеймс не мог вспомнить, чтобы Патрисия

 их поливала. Всё это было настолько новым и непривычным для него, что Бонд в

 очередной раз подумал, что подобранная случаем электропроводность нового

 вещества  видимо соответствует электропроводности того самого импортного

 полипропилена, который… Питер, раздался возглас.  Его мысли всё время

 возвращались в лабораторию. Питер, вы никогда не слушаете меня. Эллен нужен

 массаж.  Игнат говорит, что на газоне можно установить детский летний манеж.

 Кроме того, этот новый фикус в коридоре не соответствует композиции на обоях.

 Эманация Ивановна полила цветы и осталась без дела. Она ещё раз осмотрела

 лабораторию и тихо вышла из помещения, зажав в ладони пачку аспирина. Бонд

 тяжело вздохнул. Переход на отечественное сырьё предполагал непредвиденные

 расходы. «Малыш» стоил чуть дороже пропиленового отечественного аналога, но

 значительно меньше импортного. Это делало поездку в Тегеран неэкономичной.

Дверь тихо открылась и на пороге возник Игнат. Вместо обычной косухи на нём был

 синий рабочий халат. В руках он держал рулетку. Питер, Эманация Ивановна

 сказала, что лепнина на потолке… Игнат, что вы думаете по поводу Балканского

 кризиса, мягко спросил Бонд. Знание мировой истории никогда не повредит

 эксперименту. Ну так как, Бонд прошел через всю комнату и сел в кресло. Он

 быстро вылил содержимое мензурки в ревеневый компот и сделал два больших глотка.

 Игнат молча наблюдал за ним, стоя у двери. Эманация Ивановна сказала… Игнат,

 если вы хотите поставить детский манеж у парковки, можете это сделать. Соседи

 недорого отдают древесину, оставшуюся от срубленного прошлой осенью баобаба.

 Распилив её на нашем станке мы сделаем дешёвый манеж для Эллен. Что же касается

 баобаба, то мне жаль…Питер, повторил Игнат мягко, но настойчиво, Эманация

 Ивановна сказала… Ладно, прервал Бонд, только не трогайте кактусы.

   Следующие две недели прошли в ожидании Патрисии. Бонд снова нуждался в

 ассистентке, так как Эманация Ивановна куда-то пропала. Не появлялся и Игнат,

 обычно в это время года регулярно подстригающий розы под окном. Бонд питался

 молоком «Малыш», курил сигары и смотрел в окно. Сигар в лаборатории обнаружилось

 достаточно много, и Бонд благодарил Патрисию за проявленную ответственность.

 Иногда он засыпал и ему снилась пустыня, длинные островерхие барханы, по которым

 гуляет ветер. Бонд просыпался и снова засыпал, а Патрисия всё не появлялась. Не

 появлялась и Эманация Ивановна. Бонд мало беспокоился по поводу эксперимента.

  Он знал, что новый опыт возможен лишь при наличии дорогого импортного сырья.

 Денег не было, а просить у Патрисии не стоило. После того, что он увидел в

 парке, он понял, что теряет Патрисию. Теряет навсегда. Что будет с лабораторией,

 он не думал. Он знал, что ему надо менять место жительства. Так, как он делал

 это всегда. Ну что же, пусть будет так. Бонд, Джеймс Бонд, думал Бонд, и струйка

 дыма от пахучей гаванской сигары поднималась вверх к потолку, где ждали своей

 участи купидоны с отколотой лепнины.



 Глава 4

   
Джон, дай пожалуйста рулетку, сказала Патрисия. Интеллигентный мужчина с четырёхдневной щетиной сидел в глубоком кресле на открытой веранде виллы Кобленц и курил сигару гавана. С веранды открывался великолепный вид на океан. Дом был построен под скалой и ветер, дувший с материка, чуть шевелил шторы. Вот уже второй день Патрисия клеила белые обои в цветочек. Приклеивались они слегка криво, но Патрисия чувствовала в себе такую легкость и энергию, что не замечала этого из-за скорости, с которой шла работа. Из широкого эркера был виден причал с пришвартованным к нему небольшим катером. Патрисию немного смущало то, что крышу пришлось накрыть соломой, зато получился прекрасный подвал, где Патрисия хранила солёные морские огурцы и водоросли в уксусе. В доме было шесть комнат, но Патрисия с Джоном почему-то жили на веранде. Здесь стояли слегка потёртый широкий диван и небольшой плазменный телевизор. Завершали композицию два больших кожаных кресла, которые Патрисия обнаружила в городском комиссионном магазине. Город был маленький, и очень скоро после приезда девушка уже почти всех знала в лицо.
Джон, что у нас на обед, весело спросила Патрисия и быстро спрыгнула на пол с алюминиевой стемянки. Высота потолка три метра, как ты думаешь, стоит поставить в этом углу фикус. Он упадет, скоро муссон, лениво ответил мужчина. Джон, ты насобираешь огурцов, сейчас отлив, сказала Патрисия. Джон не ответил. Патрисия спустилась в подвал и выудила из бочки два огурца. Она положила их в глубокую тарелку и принесла фужеры на длинных тонких ножках. Обедай без меня, я скоро вернусь, сказал Джон и неторопливо пошел к причалу. Сквозь тонированное стекло было видно, как он отвязывает катер. Будь осторожен, крикнула Патрисия и вонзила вилку в огурец. Почему он их не любит, такая красота, размышляла Патрисия, запивая огурцы молодым кислым вином. Что же всё-таки он ест. Эта мысль иногда приходила ей в голову, но Джон никогда ни на что не жаловался. Он был крайне молчалив и сдержан, и Патрисия догадывалась, что у него было тяжелое детство.
Покончив с огурцами, девушка вытащила из под дивана большой пластиковый мешок. Скинув тапочки, она быстро пошла по песку в сторону воды. Короткие бриджи и зелёная вылинявшая футболка были слегка испачканы обойным клеем. Патрисия нагнулась и подняла большого дохлого краба. Вот красота, опять подумала Патрисия и осторожно положила краба на песок. Вода была очень холодная. В маленьких лужицах что-то копошилось. Патрисия внимательно разглядывала их содержимое. Она периодически наклонялась и подбирала огурцы и морскую капусту. Может, он ест мидии. Как их готовят, она не знала, но догадывалась, что это очень легко. Вытащив из песка три крупных гребешка, она положила их в мешок. Катера видно не было, но Патрисия не волновалась. У Джона было великолепное чутьё морехода, и Патрисия чувствовала себя с ним уверенно и спокойно, когда он возил её в местный макдоналдс.
Девушка донесла тяжелый мешок до веранды и опустила на пол. Предстояла самая неприятная часть работы. Год назад это давалось ей легко. Но теперь всё чаще и чаще она ловила себя на мысли, что огурцы солить не стоило. Они прекрасно шли в свежем виде. Налив в большую кастрюлю воды, она бросила туда морские гребешки. Постелив на стол чистую пластиковую скатерть, она декорировала композицию широкой вазой с камышом. Вытащив из под дивана большой кожаный чемодан, Патрисия достала лёгкий голубой сарафанчик, который сшила несколько лет назад по выкройке женского журнала. Всё было готово. Патрисия подождала ещё полчаса, пока сварятся гребешки и вышла на пляж. Недавний шторм накидал много плавника, но он был ещё мокрым и на дрова не годился. Патрисия с Джоном в хорошую погоду жгли костер у веранды.
У причала швартовался катер. Дорогая, я привёз тебе подарок, сказал Джон и протянул ей бумажный пакет из макдоналдса. Ты сегодня очень красивая. Спасибо, милый, Патрисия нежно поцеловала Джона в щетину. Почему так долго. Я был в банке. Перевел тёте Оливии десять долларов. Но Джон, это все наши деньги, прошептала Патрисия. Деньги ничто, если их неправильно вкладывать, назидательно ответил Джон. Я хотела купить тебе новый офисный костюм, скорбно произнесла Патрисия. Забудь, там ремонт, весело ответил Джон. Джон, смотри, у нас гости.
По пляжу неторопливо шел человек с армейским вещмешком за плечами. Он помахал им рукой. Сердце Патрисии медленно опустилось. Дорогая, что с тобой, испуганно спросил Джон. Меня сейчас вырвет, сказала Патрисия и кинулась в дом. Я тебе говорил, не запивай огурцы вином, прокричал Джон ей вслед. Бонд подошел к веранде. Бонд, Джеймс Бонд, представился Бонд. Джон, интеллигентный мужчина с четырёхдневной щетиной протянул Бонду руку. Я смотрел все фильмы о вас. Особенно мне нравится эпизод, где вы... Джеймс, как вы нас нашли, я ведь никому...Патрисия, дорогая, я не буду вам мешать. Скажите пожалуйста, где можно поставить палатку. Где хотите, Бонд, будьте как дома, ответил Джон. Бонд, Джеймс Бонд, напевал Бонд, забивая колышки у основания скалы.



 Глава 5

Пейзажист развивает обе тенденции искусства: реалистическое отображение природы с её яркой национальной окраской и романтическую интерпретацию. Понятие художника подразумевает не только мастерскую, но главным образом продолжение художественного наследия, его творческих принципов, претворение их в условиях современных идейно- пластических задач искусства, вдохновенно говорил Джон. Он говорил уже полчаса и Патрисия  догадалась, что Бонд устал. Они сидели на большом поваленном дереве, которое выбросил океан. Метрах в пятидесяти за спиной теплым светом горели окна веранды. Была беззвёздная темная ночь, и костер из плавника был виден далеко с воды. Океана, напротив, видно не было, и лишь негромкий плеск волн напоминал о его присутствии. Патрисия жарила морские огурцы на остро заточенных деревянных палочках. Мясо шипело и источало резкий запах соли и водорослей. Работы истинного художника должны быть отмечены глубоким национальным чувством. Хотите заметить демократические идеи, ходите на выставки молодых пейзажистов. Целые плеяды… Плеяды, Джон, где вы их нашли, слишком темно. Подождем до завтра, утром будет переменная облачность, сказал Джеймс и громко зевнул. Джон, пора спать. Бонд, а как же шашлык, напомнила Патрисия и протянула Джеймсу длинную ароматную палочку. Бонд, обжигаясь, надкусил верхний кусочек. Патрисия, вы чудесно готовите. Патрисия счастливо улыбнулась. А Джон говорит…Бонд, не хотите ли выкурить сигару, спросил Джон. Спасибо, не откажусь, согласился Джеймс. Джон вытащил массивную золотую зажигалку с гравировкой JB. Бонд вздрогнул. Джон, откуда у вас этот предмет, он кажется мне знакомым. Бонд вопросительно посмотрел на Патрисию. Это подарок Эманации Ивановны. Она прислала её нам, когда мы закладывали фундамент дома. Возьмите, Джеймс, большое спасибо. Бонд не ответил. Он внимательно вглядывался в лицо Патрисии. Дорогая, у тебя подгорает мясо. Джон ещё что-то хотел сказать, но промолчал, передавая Джеймсу гавану. Бонд молча прикурил сигару. Да, Патрисия, я давно хотел вас спросить, у вас не найдётся автоматической зубной щетки на батарейке. Джон, принеси пожалуйста щетку, попросила Патрисия. Интеллигентный мужчина с четырёхдневной щетиной неторопливо пошел к дому.
Патрисия, вам нравится в этой стране, негромко спросил Бонд. Здесь нехолодно и много свежих морских огурцов, также негромко ответила Патрисия. А чем он вообще занимается, на что вы живете. Я не знаю, как-то так само собой, смущённо ответила Патрисия. Но знаете, Бонд, здесь я абсолютно счастлива, честное слово. Правда с каждым годом Джон всё больше и больше склоняется к тому, чтобы уехать в Париж. Ему очень хочется научиться расписывать асфальт фломастерами. У него потрясающее чувство внутренней эстетической гармонии. В этом городе нет асфальта, мягко спросил Бонд. Да нет, есть конечно, но у нас проблемы с властями. В прошлом году Джон увлёкся граффити, и слово шит… Бонд глубоко втянул в себя дым сигареты гавана. Он молча наблюдал, как языки зелёного пламени слизывают с древесины морскую соль.
На пороге дома появился Джон. Он подошел к костру и протянул Бонду зубную щетку. Спокойной ночи, Джеймс, сказал Джон, обнимая Патрисию за плечи. Спокойной ночи, Джон, сказал Джеймс, внимательно разглядывая щётку. Он вытащил батарейку. Это было как раз то, что нужно. Собирать портативный прибор он учился два года и вполне в этом преуспел, но вот с источниками питания были вечные проблемы. Пусть немного рассветет. В темной палатке всё равно ничего не видно, а значит до пяти утра можно отдохнуть. Он растянулся у догорающего костра и закрыл глаза. Ему пригрезился толстый высокий баобаб где-то на другом конце света. Он распиливал его на длинные тонкие рейки. Когда это было, он не помнил, но точно знал, что это было где-то очень далеко.
Взрыв прогремел в семь утра. Было чистое прозрачное утро, всходило солнце и отражалось на воде блестящей оранжевой дорожкой. Патрисия и Джон выбежали из дома. Обрывки брезента того, что раньше называлось палаткой, были беспорядочно раскиданы по пляжу. Здесь же валялись пустые металлические банки из под кофе, нетронутая взрывом фляжка с этиловым спиртом и алюминиевый армейский котелок. Бонд лежал у скалы, раскинув руки. Его стеклянный застывший взгляд широко распахнутых глаз ничего не выражал. Патрисия быстро подошла к нему и нащупала пульс. Пульс был слабым и казалось, что Бонд не дышит. Давай позовем профессора Грина, сказал Джон. Мы сегодня собирались на рыбалку, но раз такое дело… Оставь меня, Джон, тихо сказала Патрисия. Она быстро опустилась на колени. Джеймс, не сдавайся, я люблю тебя, слышишь, люблю, шептала Патрисия, вытирая кровь с рассеченной щеки Бонда носовым платком, смоченным в этиловом спирте. Бонд медленно приподнялся на локте. Патрисия, мне нужна ассистентка, хриплым голосом сказал Джеймс. Я давно хотел вам сказать, что недостающую электропроводность можно компенсировать внешним естественным тепловым излучением. Здесь очень холодный грунт. Вы поедете со мной, Патрисия. Да, да, да. Джон, приготовь катер, Патрисия подбирала зубочистки, которые высыпались из брезентового армейского рюкзака. А как же рыбалка, дорогая, ты же хотела посмотреть грот, удивленно спросил Джон. Патрисия не ответила. Быстрым шагом она вошла в дом и через пять минут появилась на пороге. На ней была короткая джинсовая юбка и строгая черная блузка. Довершали композицию ботфорты на высоких острых каблуках и маленькая сумочка. Дорогая, возьми деньги, Джон протягивал ей двадцать долларов. У тебя будут расходы. Тётя Оливия прислала нам свой старый ковер, и я выгодно продал его на воскресном рынке. Спасибо, Джон. Патрисия убрала деньги в сумочку и пошла к пирсу, глубоко утопая в песке каблуками. Бонд уже отвязывал катер. Патрисия села за руль и включила зажигание. Джеймс вытащил из рюкзака маленький портативный GPS. Его движения были быстры и точны. Бонд, Джеймс Бонд, проносилось у него в голове, но Бонд не замечал этого.
Джон стоял на веранде и меланхолично жевал морской огурец. Почему они так нравятся Патрисии, он не понимал. Жесткая скользкая масса с трудом откусывалась и пахла морем. Джон сделал последнее усилие и проглотил кусок. Катер скрылся за поворотом скалы. Джон сел в кресло и закурил сигару. Колоссально, какую огромную лепту в мировое наследие внесли Шишкин и Роден, подумал Джон.



Глава 6

Джеймс, ты же знаешь, что электропроводность сухого песка ничтожна. О чем ты думаешь. Допустим, температура достигла пятидесяти градусов по Цельсию, а эффект Кориолиса на этой широте ты сам знаешь какой. На что же ты рассчитываешь, говорила Патрисия, наблюдая за тонкой струйкой мелкого белого песка, которая стекала с её ладони. Джеймс задумчиво смотрел куда-то вперед, где на горизонте едва виднелись синеватые горы в дымке. Они сидели на верхушке высокого островерхого бархана. Дул легкий ветерок и засыпал босые ноги Патрисии мелкой белой мукой. Прямо внизу метрах в двухстах от них паслись два верблюда, Сеня и Веня. Рядом с верблюдами было видно странное сооружение, похожее на шалаш, состоящее из картонных коробок, газет и полиэтилена. Закрывал сооружение брезент старого армейского рюкзака.
Они обнаружили этот колодец полгода назад и Патрисия со свойственной ей энергией быстро его почистила. Вода оказалась чуть солоноватой, но вполне пригодной для жизни. Джеймс, тебе надо принять ванну и чего- нибудь поесть. Ты не ел уже два дня. И вообще нужно закупить этих крокодиловых яиц. Бонд вздохнул и откинулся на спину. Думать не хотелось. Всё его существо молчало. Он не слышал ни одной своей мысли. Тело было лёгким и невесомым. Да, был какой-то эксперимент, о котором всё время напоминала Патрисия, но сейчас это было несущественным. Он знал только то, что после долгой дороги очутился на этом бархане. Джеймс, там остались две вчерашние лепешки. Если их разогреть в песке… Великий Маниту учил смирению. Зачем земная пища, если есть пища духовная, неожиданно для себя громко сказал Бонд. Патрисия вздрогнула и недоуменно посмотрела на Бонда. Вставайте, Джеймс, резко сказала девушка и сильно ущепнула Бонда за ухо. Бонд вздрогнул и нехотя поднялся не ноги. Патрисия, я устал. Здесь мой вечный дом и мой прах… Пойдемте, Джеймс, сказала Патрисия и они медленно стали спускаться с холма. Сеня и Веня заволновались. Наступало время вечернего водопоя и животные беспокойно переступали стреноженными ногами. Джеймс, посмотрите, к нам скачет Али.
Молодой почтальон в длинном белом балахоне ловко спрыгнул с коня. Он подошел к Патрисии и грациозно склонился в поклоне. Патрисия, вам письмо с какой-то иностранной маркой, сказал Али и протянул конверт. Патрисия протянула руку за конвертом, но Али вдруг быстро перехватил её и нежно поцеловал между указательным и безымянным пальцем. Патрисия вскрыла письмо. На складе сто килограммов импортного полипропилена. Игнат. Джеймс, Джеймс, радостно воскликнула Патрисия, Игнат достал полипропилен. Нам пора в путь. Вы совсем забыли про эксперимент. Бонд неспеша раскуривал кальян. На его левой руке поблескивали крупные часы из платины. Никуда я не поеду, Патрисия, тихо сказал Бонд. Здесь мой дух и мой прах… Погодите, дорогая, вставил Али. Он что-то искал между камней. Вы знаете, Патрисия, я ведь потомственный лекарь. Мой отец, мой дед, мой прадед, мой прапрадед, вот, нашел, сказал Али и вытащил из под камня большого извивающегося скорпиона. Он быстро подошел к Бонду и приложил насекомое к его левой руке. Бонд вздрогнул, широко открыл глаза и медленно опустился на тростниковую подстилку. Что вы сделали, Али, громко вскрикнула Патрисия. Не бойтесь, дорогая. Он проспит всего неделю. И если Маниту будет угодно…Али, помогите мне выбраться отсюда. Мне срочно нужно в международный аэропорт. Возьмите верблюдов, они отъелись и их можно весьма выгодно продать. Али быстро освобождал от пут встревоженных Сеню и Веню. Патрисия, дорогая, выходите за меня замуж. Вы очень богатая женщина, Патрисия. Если продать часы, можно купить холодильник, микроволновую печь и стиральную машину. Али, мягко сказала Патрисия, я старше вас на двадцать лет. У вас всё будет хорошо. Али огорченно опустил голову. Мой отец говорил, что у настоящего воина должно быть много женщин. Патрисия, мне уже девятнадцать, и моя вера позволяет мне иметь столько домов, сколько я смогу обеспечить. Ваш мужчина не умеет строить. Если бы он хотел видеть вас своей женой, он выстроил бы две комнаты, а не одну. Я позабочусь о вас, Патрисия. Так куда вас доставить?
Они усадили спящего Бонда на лошадь, а сами двинулись на верблюдах. Проходил день за днем, а Али всё пел какую-то монотонную песню, погоняя верблюдов. Иногда Патрисия видела оазисы, но они торопились. Али не хотел попасть в песчаную бурю. Бонд не подавал признаков жизни, но Патрисия всё время строго следила за тем, чтобы он был крепко привязан к седлу. Ещё через неделю они увидели океан. На берег был выброшен старый катер. Патрисия осмотрела мотор и нашла его в порядке. Так я возьму часы, спросил Али. Он отстегнул браслет на руке Бонда и издал громкий индейский клич. Бонд зашевелился. Как в тумане проступало знакомое женское лицо. Патрисия, где мы, тихо спросил Бонд. Мы возвращаемся домой, Джеймс. Бонд закрыл глаза. В голове гудело и он подумал, что опыт на этой стадии имеет какую-то неизвестную составляющую. Он принялся перебирать в уме различные конструкции приборов, но абсолютно не помнил, что за модель привела к таким неожиданным результатам. Патрисия, вы правы, гравитация в этой части земли связана с электропроводностью подземных ископаемых. Я думаю…Но Патрисия уже не слушала его. Всё её существо наполнилось светом и радостью. Али столкнул катер на воду. Был прилив и мелкая волна весело билась о днище судна. Патрисия сняла ботфорты и отломала каблуки. Так было легче управлять катером. Бонд, Джеймс Бонд, размышлял Бонд и с облегчением прислушивался к шуму мотора.




Глава 7, последняя, самая короткая.

В аэропорту их встретил Игнат. Патрисия позвонила на виллу Кобленц, и когда они вышли из здания аэропорта, Игнат уже ждал их с большим букетом гладиолусов. Бонд был ещё немного слаб. В голове шумело после длительного полёта. Игнат как-то странно посмотрел на Джеймса и молча протянул маленькую военную фляжку. Во фляжке оказалось виски белая лошадь. Бонд с удовольствием сделал несколько глотков и сразу почувствовал себя лучше. Игнат был одет в стильные вельветовые джинсы и яркую футболку с надписью TEGERAN. Всю дорогу до виллы они молчали, проскакивая знакомые перекрёстки и иногда застревая в небольших пробках. Вилла была всё такая же, газоны чисто подстрижены, а под окном цвели ранние осенние георгины. Я здесь когда-то жил, лениво думал Бонд. Он не думал про полипропилен. Он вдруг понял, что свойство земной гравитации заключается в том, чтобы спонтанно менять электропроводность любого земного вещества. Оставалось лишь подобрать правильный математический аппарат, чтобы выразить всё то, что он сейчас чувствовал. Он неторопясь прошел в лабораторию вслед за Патрисией. Купидоны с отколотой лепнины всё так же сурово смотрели вниз. На старом деревянном подоконнике стояли кактусы, которые Патрисия сажала когда-то очень давно в другой жизни.
Бонд, я купил четыре амперметра, голос Игната гулко звучал в лаборатории. Спасибо, Игнат, ответил Бонд и прикурил сигару гавана. Патрисия, принесите пожалуйста… Он оглянулся. Патрисия исчезла. Её не нашли ни в саду, ни на веранде. Ладно, подумал Бонд. Патрисия заслужила отпуск. Пусть займется личной жизнью. Он неоднократно говорил этой упрямой особе, что ей пора бы подумать и о себе. Ведь Патрисия всё ещё может встретить свою ту самую любовь. Она всё ещё хороша собой. Вот только этот идиотский спортивный стиль. Он определенно отпугивает клиентуру.
Патрисия неторопливо шла по дорожке парка. Стояла ранняя осень, и листья на деревьях уже слегка светились позолотой. Прозрачный воздух был напоен запахом прели. Патрисия глубоко дышала всей грудью. Она медленно двигалась в сторону автовокзала. Автобус уходил в пять часов по местному времени, но нужно было ещё купить билет. Она села на скамеечку и открыла сумку. Сдачи от долларов, которыми она расплатилась за такси, не было. В сумочке обнаружились два металлических фунта, пачка Примы и коробок спичек. Патрисия неторопливо чиркнула спичкой и выдохнула струйку дыма.
Женщина, здесь не курят, это детская площадка, раздался за её спиной властный знакомый голос. Эманация Ивановна в резиновых сапогах и старом плаще волокла за руку вырывающуюся Эллен. А, это вы, Патрисия, женщина сухо поджала губы. Я давно хотела вам сказать, чтобы вы больше не беспокоили его. Он немолодой человек и ему нужен покой. Эллен, держи спину прямо, у тебя будет искривление позвоночника. Патрисия, я требую, чтобы вы уехали из этого города. В доме слишком много постороннего народа, а жизнь стала такой дорогой. Эллен… Эллен не отрываясь смотрела, как Патрисия надувает маленький воздушный шарик. Патрисия сделала его совсем небольшим, с таким расчетом, чтобы шариком можно было играть как мячом. Она купила его в аэропорту и автоматически сунула в кармашек футболки. Патрисия завязала шарик плотным узлом и отдала Эллен. Девочка протянула руку и взяла игрушку. Эманация Ивановна молча наблюдала за ними, поджав губы.
На дорожке парка вдруг появился маленький кривоногий мальчик. Он быстро семенил навстречу Эллен. Эллен радостно улыбнулась и протянула шарик мальчику. Ребёнок быстрым точным движением вырвал шарик из руки Эллен и не оглядываясь засеменил дальше по своим важным мужским делам. Эллен спокойно смотрела, как чужой мужской человек уносит её яркое детское счастье. Патрисия тихо засмеялась. Эллен, что ты делаешь, громкий испуганный голос Эманации Ивановны перекрыл шум детского спортивного комплекса «Бригантина». Бонд, Джеймс Бонд, подумала Эманация Ивановна.