Отель Судьбы

– Коллеги, никакой любви быть не должно, поэтому работайте спокойно. Надеюсь, я вам это сейчас аргументированно доказала. Приступайте к выполнению своих обязанностей!
Услышав аплодисменты, Жанна Петровна Самолюбова завершила очередное корпоративное онлайн-совещание и устало откинулась на спинку массажного кресла. Информируя сотрудников нового филиала о появлении современных технологий, оказывающих воздействие на человеческое сознание, она почувствовала лёгкое головокружение. «Это уже в третий раз за последние сутки, – забеспокоилась Жанна Петровна. – Видимо, пришла пора взять тайм-аут». Вызвав секретаршу, Самолюбова велела ей подготовить список недельных туров для отдыха. И когда та согласно кивнула головой и уже собралась покинуть кабинет начальницы, Самолюбова уточнила:
– Лена, учти, я хочу отдохнуть в тишине. Выбери отель как можно дальше от нашего города и где меньше всего людей – у меня от них голова идёт кругом.
В своём Северо-Западном административном округе тридцатидевятилетняя Самолюбова считалась вполне успешной женщиной. Свою карьеру она начала с создания небольшого психологического салона по проведению тренингов. Постепенно стала расширять бизнес и через несколько лет организовала крупную компанию с несколькими филиалами в разных городах. Уверенная в своей избранности, бизнесвумен считала выбранный путь безупречным, и поэтому собственную компанию назвала «Правильный путь».
Самолюбова самозабвенно работала с утра до ночи. На личную жизнь времени не было, да и не могло быть. Всем сотрудникам и клиентам Жанна Петровна уверенно заявляла, что любовь только вредит человеку и является пережитком прошлого, который необходимо изъять из современной действительности. Этой убеждённостью она и руководствовалась при создании и ведении своего бизнеса.
Жанна Петровна взяла со стола свежий номер журнала «Всё о звёздах», на глянцевой обложке которого красовался её портрет. Заголовок гласил: «Мой путь – гарантия к успеху».
– Да-а-а, что ни говори, хороша! – любовалась своей фотографией Самолюбова. – Недаром сотрудники зовут меня примадонной, а конкуренты – тигрицей.
Действительно, Жанна Петровна выглядела весьма эффектно: светлые волосы, голубые глаза, ослепительная улыбка. Самолюбова смотрелась моложе своего возраста не только потому, что вела здоровый образ жизни, но и потому, что никогда не имела ни детей, ни мужа – жила исключительно для себя.
Открыв журнал, Жанна Петровна пробежала глазами начало своей статьи: «Чтобы достичь высот в карьере, нужно выбрать правильный путь. Это значит чётко регламентировать собственную жизнь, чтобы не только планировать развитие событий, но и создавать их по собственному желанию. Так называемая любовь, о которой нам твердят герои дешёвых телесериалов, вредит делу: отнимает время и деньги, порождает эмоции, разрушающие правильный ритм существования, доставляет массу проблем. Целеустремлённый человек может гармонично существовать и без любовных переживаний. Необходимо правильно распланировать свой график: выделить определённое время для физических тренировок, занятий сексом, развивающего чтения, прослушивания музыки и просмотра кино, кратковременного отдыха с друзьями или в кругу семьи, но всё это не должно заслонять главного – пути к успеху. Именно поэтому вверх продвигаются лишь самые волевые, а значит, и самые достойные люди, а остальные – слабохарактерные – растрачивают себя впустую».
«Всё правильно, журналисты ничего не наврали, я ведь заплатила им за статью приличную сумму, – улыбнулась Самолюбова. Она откинулась в кресле и прикрыла глаза. – Я покажу вам всем, чего стоит Жанна Петровна! Вы ещё сами платить будете, чтобы опубликовать моё интервью», – мысленно пообещала она представителям второй продажной профессии и
в этот момент услышала робкий голос секретарши:
– Жанна Петровна, извините, что нарушаю ваш отдых. Я подготовила то, что вы просили.
Отпустив секретаршу, Самолюбова принялась рассматривать предложенные туры. Она остановила свой выбор на отеле «Снежная радуга». Во-первых, на данный момент там находилось всего несколько человек, а во-вторых, пансионат располагался в одном из районов Липецкой области, откуда была родом её бабушка. Да и название заведения Жанне понравилось, к тому же были обещаны прогулки на снегоходе по зимнему лесу. Значит, решено! «Навещу места моей юности, отдохну в глуши, наемся настоящей деревенской пищи. Если не понравится – уеду, – рассудила бизнес-леди и вызвала секретаршу.
– Леночка, закажи билет на самолёт до Липецка. И пусть представители отеля встретят меня в аэропорту. У них в глухомани, надеюсь, я буду единственной вип-персоной!

***

Прилетев в Липецк, Жанна Петровна прошла в здание аэровокзала. Людей было мало. Самолюбову встречал седовласый мужчина, держащий табличку с надписью: «Снежная радуга».
– Я Жанна Петровна Самолюбова. Моя компания заказала у вас недельный тур, – представились бизнесвумен, сделав акцент на словах «моя компания». – Я устала и хочу как можно скорее добраться до отеля, но, естественно, без дорожных происшествий.
На Самолюбову встречающий её мужчина не произвёл впечатления. Седые волосы и крупные морщины на лице свидетельствовали о том, что в жизни он повидал многое. К тому же был непрезентабельно одет – в потёртую кожаную куртку поверх тёмно-синего комбинезона, в каких обычно ходят авиационные техники. «Скорее всего, бывший военный», – окинув мужчину беглым взглядом, подумала Самолюбова. Жанна всё же отметила волевой подбородок мужчины, который делал его похожим на адвоката Кулагина из многосерийного телесериала «Кулагин и партнёры». «Суровый», как успела окрестить его Самолюбова, подвёл её к большому чёрному пикапу.
– О, так у вас Toyota Tacoma? – удивилась Самолюбова, отлично разбирающаяся в марках дорогих автомобилей. – Мощная машина!
– Сколько на ней езжено-переезжено... – неожиданно приятным баритоном произнёс хозяин внедорожника и, загрузив в багажник чемодан Самолюбовой, предложил ей сесть на переднее кресло.
– Да нет, я уж лучше сзади...– хотела было отказаться Жанна, но осеклась, увидев на заднем сиденье огромную собаку.
– Я, конечно, польщена, охрана мне не помешает, но не до такой же степени, – занервничала Жанна Петровна. – Я ужасно боюсь собак, а здесь такая зверина – уму непостижимо!
– Да не волнуйтесь вы так. Она не укусит. Гарантирую, – заверил спутник. – Видите? Она же в наморднике, – мягко добавил он, стараясь снять возникшее напряжение. – Мы живём в лесу, зверьё иногда бывает рядом, так что она вас как постояльца отеля будет знать, и если что – защитит, – твёрдо пообещал «суровый».
Тронув машину с места, мужчина представился:
– Давайте знакомиться. Меня зовут Святослав Гнатюк.
– Жанна Петровна, – выбрав официальный тон, назвала себя Самолюбова.
– Хорошо. Петровна. Так и буду называть, – усмехнулся «суровый» и нажал на газ.

***

С первого же взгляда отель произвёл на Самолюбову приятное впечатление. Она думала, что окажется в провинциальном заведении, где всё пошло, аляповато и безвкусно. Оказалось, хозяева гостиницы – бывший гражданский лётчик Святослав Гнатюк, которого Жанна Петровна поначалу приняла за шофёра, и его жена Людмила – в прошлом повар-технолог. В «Снежной радуге» всё было сделано их руками, и владельцы не без основания гордились своим детищем.
Конечно, заведение не могло конкурировать с дорогими подмосковными отелями, в которые были вложены миллионы, но пробыть в «Снежной радуге» три дня Самолюбовой показалось вполне уместным. Номера здесь сияли чистотой, глаз радовал небольшой зимний сад, имелись также уютная столовая и баня с бассейном и модной японской бочкой. По окрестностям можно было покататься не только на снегоходах, но и на лошадке Зорьке.
Порадовало Жанну Петровну и качество предложенных ей на завтрак блюд. Как всякий ведущий здоровый образ жизни житель Москвы, Самолюбова следила за своим питанием с особой тщательностью. По её мнению, в столице было очень трудно найти здоровую пищу. «Нас пичкают дешёвыми подделками, потому что мало кто считает нужным обращать внимание на состав предлагаемых продуктов, – возмущалась она в разговорах со знакомыми. – Такой едой можно отравиться! Сплошная химия».
Когда Людмила подала постоялице завтрак, та поинтересовалась происхождением продуктов. Оказалось, сыр, хлеб и ветчина были изготовлены самой хозяйкой. Действительно, по запаху и вкусу они явно отличались от магазинных. А когда Жанну прокатили по окрестностям на санях, Самолюбова поздравила себя за весьма удачный выбор отеля и вообще за такой своевременный внеочередной отпуск.
Пообедав, Жанна в прекрасном настроении решила посетить зимний сад, или комнату психологической разгрузки, как её называл хозяин. По боковым сторонам помещения находились многочисленные растения, а фасадная стена от пола до потолка была стеклянной. В середине оранжереи находился небольшой каскадный фонтанчик с подсветкой. Рядом стояло несколько кресел. Посетители отеля могли наслаждаться тихим журчанием воды и видом на заснеженные ёлочки, находившиеся вне тёплой оранжереи.
В одном из кресел сидел статный мужчина лет сорока. Он что-то печатал в ноутбуке, время от времени поднимая голову, чтобы взглянуть на идущий за стеклянной стеной снег.
– Не помешаю?
Жанну заинтересовал незнакомец. Мужчина отложил ноутбук и проворно встал.
– Как такая очаровательная женщина может помешать? – приятно улыбнулся он. – Наоборот, я даже рад, что «Снежную радугу» посетила Снежная королева, – добавил он, улыбаясь. – Позвольте представиться: Юрий Валентинович Раевский – писатель. Руковожу одной из местных литературных организаций. Сюда приехал за вдохновением. А чем в свободное от отдыха время занимается моя прекрасная собеседница?
– Самолюбова Жанна Петровна – владелица центров психологической помощи населению «Правильный путь», – с гордостью произнесла бизнесвумен. – Слышали, наверное?
– К сожалению, нет, хотя название звучит весьма привлекательно. Жанна Петровна, да вы присаживайтесь! Как говорит хозяин отеля Святослав, будем психологически расслабляться, – и Раевский указал рукой на соседнее кресло. – А в чём же заключается ваша помощь населению? – с интересом разглядывая женщину, спросил писатель. – Надеюсь, не в спасении от алкогольной или наркотической зависимости? Этим, как мне кажется, должны заниматься мужчины, а не такие прекрасные леди, как вы.
Самолюбова внимательно посмотрела на собеседника, чтобы понять, шутит он или говорит серьёзно.
– Нет, господин писатель, у меня сфера более тонкая, затрагивающая в большей степени женщин, хотя и мужчин это тоже касается. Направляя своих подопечных на путь истинный, я помогаю им экономить силы и средства, что сейчас очень актуально. И делаю это без лекарств – силой убеждения и на примере собственного опыта.
– Дорогая Жанна Петровна, рискну предположить, что вы или американская проповедница, или учёный лектор, – улыбнулся Раевский, которого порядком забавлял официальный стиль общения собеседницы – казалось, она выступает перед большой аудиторией во время психотерапевтического сеанса.
– Я русская путеводная звезда, и уж точно не бедная!
– И куда вы освещаете путь, дорогая путеводная звезда?
– В будущее, в котором люди будут управлять сложнейшей техникой и такими обоюдоострыми чувствами, как любовь и дружба!
– О, а это уже серьёзно, почти как у Замятина. Читали его роман-антиутопию «Мы»?
– Юрий Валентинович, у меня хорошее образование. Если ваши слова – комплимент, то принимается. Если ирония, то зря стараетесь! Я занимаюсь не политикой, а исключительно любовью.
– В каком смысле? – удивился Раевский.
– В научном и прикладном. Согласитесь, любовь может возвысить, а может и погубить. Тех, кому она помогла, – меньшинство, тех, кому принесла вред, – большинство. Сколько у нас разводов, сколько домашнего насилия! Вы же знаете, как у нас говорят: «Бьёт – значит любит». Даже такой великий философ, как Лев Толстой, и тот сбежал на старости лет от тотальной опеки супруги, которая ревновала его ко всему миру, убеждая всех, что любит истово своего гениального мужа. И кому нужна такая любовь?
– Ну, по поводу Льва Толстого не всё так однозначно, – успел вставить Раевский.
– ...Я уже не говорю о страшных последствиях неразделённой юношеской любви: кто-то заканчивает жизнь самоубийством, кто-то спивается, кто-то уходит в монастырь, – не обращая внимания на его реплику, вдохновенно продолжала Самолюбова. Глаза её горели. Она словно забыла, что перед ней не потенциальный клиент, а сосед по отелю.
«Какая женщина: властная, беспощадная и... чертовски красивая!», – восхищался Раевский.
Жанна Петровна готова была продолжить монолог, обрушив всю мощь своих доводов на строптивого писателя, но Раевский неожиданно миролюбиво произнёс:
– Я вас понимаю. Наверное, вы правы. Может, действительно без этого, как вы выразились, «обоюдоострого» чувства можно обойтись?
Она замолчала, удивлённо глядя на собеседника.
– Вот вы, успешная женщина, бизнес-леди, судя по всему, уже нашли своё место в жизни. И ничего. Живы-здоровы и весьма обаятельны!
Самолюбова была сбита с толку. Она не могла понять, в шутку или всерьёз говорит писатель. Жанна ожидала, что он начнёт возражать, однако он с ней будто бы соглашался. К тому же комплименты, которые писатель время от времени ей посвящал, приятно ласкали слух.
– Ну, если любовь тоже приносит вам неприятности, – прошу под мои знамёна, – неожиданно для себя улыбнулась Жанна Петровна. – Хотя, честно говоря, по вам не скажешь, что вы женоненавистник. Тем более что ваши книги, по утверждению Святослава, производят на дам большое впечатление...
– Да, женщин я не боюсь, наоборот, обожаю, но… Судьба почему-то сводит меня с экзотическими экземплярами, извините, представительницами прекрасного пола.
– Это как? Вы что, извращенец?
– Нет, всего лишь писатель, который ненавидит обыденность. Вот вы, Жанна Петровна, не такая, как все, и они тоже.
– Юрий Валентинович, запомните: я такая одна! – обиделась Самолюбова. – Меня не надо ни с кем сравнивать!
– Так я и не сравниваю, а отвечаю на ваш вопрос. Разве это не экзотика? Одна сектантка, с волосами до пояса, другая кубинка, с огненным темпераментом. А вы – бизнес-леди. Видите? Все разные!
– Ну и вкус у вас, господин писатель, – поморщилась Самолюбова. – И сектантка, и кубинка-негритянка!
– Нет, Жанна Петровна, она белая. Её предки – чистокровные испанцы, – поправил Раевский. – Про таких женщин говорят, что они превосходные жёны для мужчин, не имеющих традиционного взгляда на семейную верность.
– Так что же вы на ней не женились? Хорошая была бы пара, – усмехнулась Жанна, однако слова писателя её почему-то задели.
– Жанна Петровна, поймите правильно: я – творческая личность. Мне тихая женщина-домохозяйка мало подходит. Вы же не хотели бы для себя рядового супруга? Тем более что и в семейной жизни вы займёте позицию лидера.
– Брак на данном этапе не входит в перечень моих приоритетных задач. Я, господин писатель, занимаюсь серьёзным бизнесом. Мне, в отличие от некоторых, воплощать сексуальные фантазии некогда, – огрызнулась Самолюбова. – Вот когда разовью бизнес, когда устану, тогда подумаю и о семье.
– Это мы уже проходили: «раньше думай о Родине, а потом о себе», – не остался в долгу писатель. – Ладно, давайте не будем пикироваться. Мы приехали сюда отдыхать. Предлагаю оставить жаркие споры и вечером отметить наше знакомство в камерной обстановке. Тем более что у нас есть много общего.
– Вы думаете, есть? – с вызовом спросила Самолюбова.
– Думаю, да. И вы, и я – личности, которые могут управлять не только собственными чувствами, но и способны влиять на окружающих людей. Я – на своих читателей, вы – на своих клиентов.
– Да вы, господин писатель, дипломат, – снисходительно улыбнулась Самолюбова. – Можете при случае и похвалить соперника...
–Тем более такого достойного, как вы. – Раевский улыбнулся. – Кстати, раньше писателей называли инженерами человеческих душ. Думаю, к вам это тоже относится.
– Раевский, приберегите комплименты до вечера, а то столько уже их наговорили! Опасаюсь, как бы ни исчерпали свой словарный запас, – насмешливо выпалила Жанна, говорить колкости для которой было делом привычным.
– Дорогая Жанна, вижу, тем не менее, что вы положительно отнеслись к моему предложению, чему я, честно говоря, рад. В этом отеле я бываю часто, работаю в тишине, никто не мешает. Но для творчества важен стимул, а что может быть лучше беседы с умной женщиной, которая умеет не только говорить, но и слушать. Тем более когда природа наградила её такой скандинавской красотой!
– Я что, так похожа на обезьяну, которая не знает, в какую сторону ей пойти – к умным или красивым? – засмеялась Самолюбова, вставая с кресла. – Юрий, вместо того чтобы продолжать расточать легковесные дифирамбы, подумайте лучше, чем меня удивить во время нашей очередной встречи. И запомните: пока ещё никому не удавалось растопить сердце Снежной королевы!
С этими словами Жанна, гордо подняв голову и победоносно взглянув на Раевского, покинула оранжерею.
Писатель устало прикрыл глаза и несколько минут сидел расслабившись, потом поднялся, подошёл к стеклянной стене и стал, любуясь, смотреть на падающий снег. За время беседы сугробы заметно подросли. ««И впрямь Снежная королева – эгоистичная и самовлюблённая. Беседовать с ней – как на качелях кататься: то ты наверху, то она. Надо держать с ней ухо востро, – размышлял писатель. – Ну что ж. Она бросила мне вызов. Отступать нельзя. Я должен её удивить, растопить её сердце. Любая женщина, какой бы строгой и недоступной она ни была, испытывает подчас нехватку заботы и ласки. У Жанны есть деньги, власть, заискивающие подчинённые, но ей не хватает душевного тепла. Она боится показаться слабой, незащищённой, и моя задача ей об этом напомнить».

***

Вечером Раевский и Самолюбова спустились в небольшое кафе. Писатель залюбовался Жанной. Умело нанесённый макияж оттенял необычность черт её лица. Она надела светло оранжевую блузку и тёмно-синий брючный костюм, элегантно подчёркивающий красоту её фигуры. Раевский в светло-сером классическом костюме и тёмно-малиновой рубашке тоже смотрелся довольно импозантно.
– Жанна, мы здесь одни, других постояльцев нет. Торопиться нам некуда, и я предлагаю вам отметить нашу встречу совместным ужином в этом уютном зале. По поводу закусок и спиртного я со Святославом и Людмилой уже договорился.
– Я не против, но разве в этой дыре есть приличное спиртное? – привычно закапризничала Жанна. – В последнее время у меня было много работы, и теперь хотелось бы отдохнуть и выпить хорошего вина или шампанского.
– Могу предложить свои скромные запасы. Надеюсь, они вас не разочаруют, – улыбнулся Раевский.
– Вы что, увлекаетесь этим делом? – Жанна Петровна воспроизвела характерный жест, щёлкнув пальцами по шее.
– Нет. Я вообще-то не любитель, но ради дорогих друзей или такой собеседницы, как вы, делаю исключение. Могу предложить коньяк, вино, шампанское...
–Давайте последнее.
– Значит, шампанское. Полусладкое или полусухое?
– Полусухое.
– А я не откажусь от коньяка, – сказал Раевский и пошёл к раздаче. Пошептавшись с Людмилой, писатель с довольным видом вернулся к столику.
– Через пару минут всё будет готово: нарезка из диетической буженины и сыр. – Раевский поднял указательный палец. – Святослав спец по сыру, Людмила – по хлебу.
– Да, я это уже оценила во время завтрака.
Людмила принесла закуски, шампанское, коньяк. Улыбнувшись, пожелала приятно посидеть.
От Самолюбовой не ускользнула недвусмысленная, как ей показалось, улыбка хозяйки.
– Что, я так глупо выгляжу? Или вы традиционно соблазняете здесь красивых женщин? Может, она ещё пожелает нам приятно полежать? – успела обидеться Жанна.
– Жанночка, чтобы не возникло недоразумений, отвечаю по пунктам. Первое: ты выглядишь великолепно – и это истинная правда! – неожиданно перешёл на «ты» Раевский. – И во-вторых: они – мои хорошие знакомые, и им меня жаль. Ты для них – суровая столичная штучка, хотя Святослав и Людмила сами родом из Санкт-Петербурга. Людмила улыбкой дала мне понять: «Ну, парень, ты пропал. Сейчас она тебя съест, выплюнет – и ты пойдёшь собирать чемоданы».
– Юрий, мы с вами не только не пили на брудершафт, но и вообще не пили, чтобы переходить на «ты». То, что я пришла с вами поужинать, ещё не означает, что мне можно тыкать, – упрекнула писателя Самолюбова.
Но по интонации Жанны Раевский понял, что та сердится ради приличия, а на самом-то деле его разъяснения пришлись ей по душе.
– Жанна, ты просто неподражаема – и это главное. Что же касается твоего замечания, то хочу заметить, что мы находимся в зале, где нет ни одной живой души. Людмила не в счёт – она на работе. Мы, два взрослых человека, будем пить хорошие напитки, закусывать вкусной едой, беседовать на приятные темы и выкать? Мне кажется, это будет выглядеть как-то странно, – возразил Раевский, наливая в бокалы спиртное. – Но если хочешь, будем на «вы», – добавил Юрий, протягивая бокал Самолюбовой. – В любом случае предлагаю выпить, тем более что мне по этому поводу уже было сделано замечание.
– Хорошо, господин писатель, убедили. За что пьём? – лукаво глядя в глаза Раевского, спросила Жанна.
– За Жанну Петровну Самолюбову! – поднял бокал Раевский.
– И за слишком говорливого Юрия Раевского, – улыбнулась Жанна.
После выпитого спиртного беседа стала складываться сама собой. Напряжение, возникавшее время от времени между ними, исчезло. Им казалось, они давно знакомы.
Жанна шутила, смеялась. Привыкнув постоянно контролировать себя, на этот раз она на всё махнула рукой. «Писатель прав. Здесь нет моих подчинённых, и я могу отдохнуть так, как пожелаю. В конце концов, я женщина… Лёгкий флирт с интересным мужчиной ещё никому не вредил», – оправдывалась перед собой Жанна.
Разговаривая с писателем, Самолюбова отметила, что тот, оказывается, к тому же и хороший психолог. Он умудрялся выстраивать беседу таким образом, что, рассказывая о себе, всё время возвышал её, Жанну. Самолюбовой иногда даже казалось, что Раевский к ней неравнодушен, и это льстило самолюбию женщины.
В какой-то момент Жанне захотелось узнать о его прежних спутницах. «Наверняка они были красавицами и умницами. Вряд ли Раевский польстится на других. Тем не менее, он так мило ухаживает за мной – значит, я лучше их», – уверяла себя Жанна.
– Знаешь, почему я с тобой согласен? – словно прочитал её мысли писатель.
– Потому что я неотразима, – кокетливо улыбнулась Жанна.
– Верно подмечено. Ты – гордая роза! Изысканно пахнешь, нежна, но одно неосторожное движение – и твой обидчик ощутит острые шипы. Кто-то, исколов руки, думает, а зачем мне это колкое растение? Лучше довольствоваться неприхотливыми и безобидными ромашками. Они тоже пахнут, пусть и не так сильно. Я знаю, что такое шипы, но понимаю: без них роза не будет желанной.
– О, за это стоит выпить! – воскликнула Самолюбова, находясь под воздействием чудесного игристого напитка.
Писатель принёс ещё одну бутылку шампанского.
– Дорогая Жанночка, ты говорила, что мы пока не пили на брудершафт, и, как всегда, оказалась права. Исправим это положение?
– Ищешь повод для поцелуя?
– С того самого мгновения, как увидел тебя впервые! А ты это заметила только сейчас, – улыбнулся Раевский.
– И ты столько времени ждал? Юра, это на тебя не похоже, – засмеялась Самолюбова и резко поцеловала Раевского. – А вот теперь можно и выпить!
Опустошив бокал, писатель придвинулся ближе к женщине, к которой его тянуло всё сильнее.
– Жанна, ты красива, величественна, но в твоих глазах иней. Это напрягает, заставляет опасаться, не доверять. А я хочу, чтобы в твоём сердце заискрилась зимняя радуга, – с чувством произнёс Раевский.
– А ты самонадеянный фантазёр. Думаешь, пописываешь сказочки о женщинах – и поэтому можешь нами управлять? Ты же обо мне ничего не знаешь! – неожиданно разозлилась Самолюбова.
– Ты права, не знаю. Расскажи, какая ты на самом деле, и я буду знать.
– Хорошо, представим, что мы с тобой попутчики в одном вагоне. Как там у Макаревича: «Но поезд идёт, бутыль опустела, и тянет поговорить». Ладно, сейчас облегчу душу, исповедуюсь, а утром выйдем на разных станциях! – решительно заявила Жанна.
Писатель молчал. Ему было непонятно, почему Жанна так странно отреагировала на его желание отогреть её ледяное сердце. «Видимо, у неё был неудачный любовный опыт, и поэтому она не верит в любовь, не хочет вновь кому-то довериться», – решил Раевский.
Жанна плеснула в бокал шампанского и, тут же выпив его до дна, начала исповедь.
– Когда мне было шестнадцать лет, я нашла себе подругу. Мы были с ней одного роста и примерно одной комплекции, даже иногда менялись одеждой. Она была наивна, почти глупа и некрасива. Когда мы знакомились с мальчиками, те всегда выбирали меня. И вдруг один красавчик, который мне безумно нравился, вдруг предпочёл её. Для меня это был шок! На вопрос, почему он это сделал, я услышала: «Ты всегда командуешь – она всегда уступает». Тогда я решила: буду теперь командовать из-за принципа, но и выбирать буду тоже сама.
Жанна замолчала.
Раевский, выдержав паузу, спросил:
– Чем же закончилась история твоей подружки?
– Он бросил её через месяц.
Раевский взял руку Жанны в свою, желая успокоить её.
– Значит, тот парень любил ромашки.
– А ты? – с вызовом спросила Самолюбова. Её глаза наполнились слезами.
– Я люблю розы! Таких, как ты, – уверенно ответил Раевский и неожиданно произнёс:

Ты боишься поверить. Больно.
Столько раз обманулась и
Пожалела об этом столько,
Что доверия вышел лимит.
Жизнь мелькает назойливой песней.
Ты смирилась, покой любя,
Даже ангел, который Вестник,
Не посмеет коснуться тебя.
Но он явится, будет. Скоро
Свет прольётся в твоё окно.
Он раздвинет тяжёлые шторы
И высокие свечи зажжёт…

– Так ты ещё и поэт? – удивилась Самолюбова. – Уж не себя ли ты причислил к ангелу, который меня спасёт?
– Нет, я не поэт. Это строки моего знакомого – поэта Виктора Нама. А по поводу ангела… Если я растоплю твоё сердце, то, возможно, буду себя им считать.
– Какой ты ангел, я не знаю. Пока слишком много слов и мало дела... Ещё шампанского! – потребовала Жанна, которой, по мнению Раевского, пора было уже остановиться.
– Нет, – возразил Раевский. – Я отведу тебя в номер. Тебе нужно отдохнуть. Мы продолжим этот разговор завтра.
– Что, ты уже не хочешь меня соблазнять? – недовольно проворчала Самолюбова. – Зачем ждать завтра? Завтра будет другая жизнь, – и Жанна неопределённо махнула рукой.
Когда они вошли в номер, женщина обвила шею Раевского руками и почти трезвым голосом прошептала:
– Хочу, чтобы кто-то хоть раз покомандовал мной.
Раевский пристально посмотрел ей в глаза и выключил свет.

***

Самолюбова проснулась от негромкого стука в дверь.
– Жанна Петровна, приглашаем вас на второй завтрак, – услышала она голос Людмилы и, повернув голову, увидела сидящего рядом Раевского. Он улыбался.
– Доброе утро, дорогая! Я приготовил тебе кофе. К сожалению, он уже немного остыл. – Раевский показал взглядом на столик, на котором едва поместились электрический чайник и две чашки с кофе. Рядом в вазе стояли три розы: белая, светло-розовая, и тёмно-бардовая.
– Ты так сладко спала, что не хотелось тебя будить.
– Юра? Что ты здесь делаешь? – удивлённо воскликнула Жанна и стыдливо прикрылась простынёй.
Через несколько мгновений взгляд её потеплел. Она вспомнила прошедшую ночь...
– Спасибо тебе за всё. За кофе и розы включительно. Кстати, а почему розы разные? Или мне это только кажется?
– Ты вчера была неподражаема: сначала стыдлива, как белая роза, потом нежна, как светло-кремовая, и страстна, как тёмно-бордовая! – Раевский протянул Жанне кофе. – Хочешь, подогрею?
– Не стоит. – Жанна сделала несколько глотков. – А Людмила в курсе, что ты здесь?
– Думаю, она считает, что каждый из нас отсыпается в своём номере после вчерашнего. По крайней мере, я позвонил ей и попросил не тревожить ни тебя, ни меня часов до двенадцати дня.
– Честно говоря, я действительно себя плохо чувствую. Мне нужно прийти в себя, прогуляться, подышать морозным воздухом.
– Я тебя понимаю! Мы можем взять лошадку и совершить прогулку по малому кругу. Сейчас на улице такая красота – настоящая зимняя радуга.
– Хорошо, но вначале… Юрий Валентинович, идите к себе. Мне необходимо принять душ и привести себя в порядок.
– Конечно-конечно, Жанна Петровна, я временно исчезаю, но лишь после того, как вы подарите мне поцелуй.
– Юра, ты неисправим! Хорошо, но только один, иначе я рассержусь.
Жанна прикрыла глаза и подставила губы для поцелуя. Раевский губами слегка коснулся её губ и тихо произнёс:
– После прогулки мне придётся принести ещё больше роз, потому что я мечтаю насладиться всеми твоими женскими чарами.
Самолюбова только к обеду вышла из номера в стильном спортивном костюме и тёмно-серых кроссовках со стразами. Она старалась держаться бодро, однако лицо её выглядело уставшим. Видимо, алкоголь накануне вечером подействовал на неё не лучшим образом.
Едва притронувшись к пище, отставила еду в сторону.
– Людмила Николаевна, – обратилась она к хозяйке отеля. – Сделайте, пожалуйста, крепкого чая или дайте что-нибудь от головной боли. Ну, вы понимаете...
Людмила кивнула. Уходя на кухню, незаметно для Жанны, подмигнула Раевскому и улыбнулась.
Писатель подсел за столик к Самолюбовой.
– Жанна, дорогая! Сейчас тебе станет легче. Людмила принесёт целебный травяной чай. Попьёшь – и пойдём на воздух.
– Юрий Валентинович! Шли бы вы сами на воздух со своими советами!
– Милая моя, я гарантирую, что тебе будет лучше. – Раевский сделал вид, что не заметил её тона, списав на недомогание. – Лёгкий морозец, прекрасный заснеженный лес хорошо успокаивают нервы, поднимают настроение.
– Извини, сама виновата. Столько лет держала себя в норме – и на тебе. Ты меня пить не заставлял.
– Я не обижаюсь.
– Так, где же наш чудодейственный эликсир? – поинтересовалась Жанна, резко поменяв тему.
Людмила подошла к их столику и протянула страждущей кружку с пахнущей ароматными травами жидкостью.
– Вот и лекарство: наши целебные травки.
Попив чаю, Жанна взбодрилась.
– Ну, что, Юрочка, идём на прогулку? Ведь я, по твоим уверениям, Снежная королева, – бодро произнесла Жанна и встала из-за стола.
Не успели они выйти из отеля, как погода испортилась. Голубое небо потемнело.
Раевский попросил Людмилу запрячь лошадку для прогулки.
– Юрий, муж отъехал по делам, поэтому придётся тебе побыть кучером, – добродушно улыбнулась хозяйка. – Ты уже не раз катался на нашей Зорьке. Справишься. И ещё. Утром сообщили, что к вечеру возможна пурга, поэтому долго не задерживайтесь и не вздумайте ехать на большой круг. Мало ли что. Возьмите, на всякий случай, Чарли. Он всегда покажет дорогу к дому.
– Людочка, не волнуйся. Мы просто проветримся немного. Я сам вижу, что солнышко уже упустили, – постарался успокоить хозяйку Раевский.
Когда они проехали половину круга, внезапно пошёл снег. Раевский остановил сани.
– Ну как? Тебе лучше? – спросил он Жанну. – Поедим в отель или ещё покатаемся?
Щёки женщины раскраснелись, глазам вернулся прежний блеск.
– Знаешь, я в норме! Такая погода как раз для меня! Давай прокатимся по большому кругу. Здесь я уже всё видела.
– Людмила сказала, что к вечеру обещали пургу, – напомнил Жанне Раевский.
– Так кто для тебя важней, Людмила или я? – заупрямилась Самолюбова. – Вот уж не думала, что ты боишься приключений! Тем более что я собираюсь завтра покинуть отель. На работе без меня, наверное, анархия. Когда я на месте, все делают вид, что активно работают, но как только отлучаюсь, впадают в анабиоз. Не пойму, почему они так себя ведут, ведь плачу им достойную зарплату. Ладно, не будем о грустном. Я на отдыхе, а значит – вперёд, к приключениям! Вперёд на большой круг!
– Думаю, всё-таки не стоит рисковать. Зимой темнеет быстро, – засомневался Раевский.
– Юрочка, в кои веки я решила изменить своим правилам, взяла тайм-аут в работе, пью, завела роман с симпатичным писателем, а ты ворчишь, как старый дед.
Жанна состроила обиженное лицо.
– Хорошо, если хочешь, будем искать приключения, – согласился Раевский и, притянув к себе Самолюбову, поцеловал.
– Вот это другое дело! – рассмеялась Жанна. – Согласись, темнеет, идёт снег, а счастливая пара целуется. Разве это не романтично? Прямо сюжет для твоей очередной повести.
– Принимаю твои слова как заявку на создание любовного произведения, – улыбнулся Раевский и крепко обнял Жанну.
Забыв о непогоде, они стояли, слившись в долгом поцелуе, а снег всё кружил и кружил…
– Всё, Юра, поехали, иначе нас тут заметёт. Хотя будет что вспомнить! – счастливо произнесла Самолюбова.
– Жанночка, пусть Чарли едет в санях, иначе он нас потеряет из виду, – попросил Раевский.
– Зачем нам его только дали? Сидел бы в своей будке, – недовольно проворчала Жанна. – Ладно, пусть покатается, пока я добрая.
Собака устроилась в ногах у Самолюбовой, и сани тронулись.
Минут через двадцать снег валил уже огромными хлопьями. Сугробы вырастали на глазах. Лошадка медленно продиралась сквозь снежную толщу. Появившийся внезапно ветер быстро заметал дорогу. Началась та самая метель, о которой предупреждала Людмила. Скрылись очертания деревьев. Даже небо над головой исчезло.
Чарли начал грозно лаять, давая понять, что пора возвращаться назад.
– Юра, давай назад, иначе мне этот пёс всё настроение испортит, – старалась перекричать ветер Жанна.
Развернувшись, они поехали назад, хотя Раевский уже не видел дороги и полагался лишь на интуицию Зорьки. Вскоре лошадь встала.
– Давай, Зорька! Давай, родная! Нельзя останавливаться, иначе заметёт! – дергал поводья Раевский.
Однако ни понукания, ни уговоры на Зорьку не действовали. Да и Чарли, как назло, опустил морду на лапы, всем своим видом показывая, что происходящее его не касается.
– Юра, скажи этому глупому псу, чтобы он отвёл нас в отель! – злясь на непонятливую собаку, кричала напуганная непогодой Самолюбова.
– Дружище, поднимайся, покажи нам дорогу в отель, иначе всем нам будет плохо. Ты же хороший пёс, – стал уговаривать Чарли Раевский.
В ответ пёс лишь зарычал, но головы не поднял.
– Ну что, Жанна Петровна, надеюсь, теперь тебе адреналина хватит до следующего отпуска? – усмехнулся Раевский и строго добавил: – И не повышай голос на собаку. Видишь, она на тебя обижена. Если пёс не поведёт лошадь, помощи ждать придётся долго. Гнатюк не знает, что мы сошли с маршрута, и будет искать нас на малом круге.
– Что, всё так ужасно? – с отчаянием спросила Жанна, которая только сейчас поняла всю серьёзность создавшегося положения.
– Ладно, паниковать не будем. Попробую уговорить собаку, – попытался успокоить Самолюбову Раевский.
Писатель гладил Чарли и, наклонясь к нему, пытался уговорить его подняться. Самолюбова подсела к ним.
– Юрочка, пожалуйста, объясни Чарли, что у меня не только бизнес, но и старенькая бабушка, которой я обещала завести семью. Я не хочу умирать, – умоляющим голосом произнесла она.
Пёс зарычал еще громче, но с места не сдвинулся.
– Чарли, дружок, не обижайся на Жанну. Пойми, она одинокая женщина. Её, кроме меня, никто не любит. Если ты ей поможешь, она станет другой – хорошей. Видишь, она плачет. Будь умницей.
Пёс словно бы ждал этих слов. Он вдруг поднялся, стряхнул с себя снег и, подскочив к лошади, грозно залаял. Раевский дёрнул поводья.
–Давай, Зорька! Давай, Чарли! Едем домой!
Лошадь послушно шла за Чарли, который бежал чуть впереди неё. Так было не раз, когда собака указывала лошади путь в непогоду.
Самолюбова плакала навзрыд, прижавшись к Раевскому, и тот старался, как мог, её успокоить.
– Жанна, милая! Я тебя люблю. Не волнуйся. Всё будет хорошо.
Через некоторое время Чарли радостно залаял, и Раевский заметил приближающийся к ним снегоход.
– Видишь любимая? Судьба даёт нам шанс! – обрадовался Раевский. – Послушай:

...И стынет в жилах кровь,
И хлещет вьюга злая.
Куда спешу я вновь,
Дорог не замечая?
Но вот светлеет путь,
С надеждою и верой.
С него нельзя свернуть –
Он мне ниспослан небом!
И видится в ночи
Сквозь вьюгу и ненастье
Отель моей мечты,
Отель судьбы и счастья!

***

Наступил день отъезда. Утром Раевский проводил Самолюбову к машине. Попросил Гнатюка подождать несколько минут.
– Свою новую повесть, я посвящу тебе. – Раевский крепко сжал руку Жанны. – Не знаю, что в ней будет, но финал уже представляю. Прилетишь в Москву – прочти завершающие строки повести. Я сброшу их тебе по электронной почте.
– И как же она будет называться? – голос Жанны дрогнул.
– Отель Судьбы!
Писатель увидел глаза женщины, полыхнувшие огнём. Она страстно поцеловала Раевского – человека, ставшего за короткое время таким близким и родным.
– Ну, всё. Мне пора.

Когда Самолюбова садилась в такси, чтобы выехать из московского аэропорта, пришло сообщение от Раевского:
«Возникшее чувство, внезапно охватившее их, было настолько сильным, что показалось: Судьба наконец-то даёт им шанс идти вдвоём по жизненному пути. Хотя они прекрасно понимали, что для этого им нужно отбросить прежние привычки и рассуждения и начать жизнь с чистого листа. И лишь время покажет, станет ли их союз прочным и долговечным или, вспыхнув бенгальским огнём, превратится в очередное краткосрочное увлечение».
Прочитав эти строки, Жанна почувствовала комок в горле. Она закрыла глаза и стала вспоминать всё, что произошло с ней за последние три дня.