Жорик

   Жорик был удивительным и неунывающим человеком. К нам на работу он перешел из техникума, где преподавал труды. С собой он принес непоседливость, оптимизм в суждениях и почти детскую непосредственность. Если Жорик и делал гадость, то не по злобе, а не подумавши. У нас в конторе он был мастером на все руки – курьер, доставщик товара, помощник на складе. В отличии от нас, варягов, он был уроженцем этого южного городка, и естественно обладал очень большим кругом знакомых. Историй, связанных с особенностями Жориного характера, была масса. Кроме всего прочего Жорик, водитель от Бога, ненавидел гаишников. Нужно сказать, что в девяностые, если человек становился хотя бы сержантом дорожно постовой службы, то он решил все свои проблемы в жизни. Причем, чем ближе к югу, тем гаишники, обильно сдобренные украинским и армянским менталитетом, становились злее. Контора тогда гоняла фуры по всей стране, гаишники останавливали на каждом посту нашей необъятной Родины – отдашь пятьдесят рублей и езжай дальше. Но стоило только въехать в Ростовскую область, так тариф поднимался сразу до сотни рублей. Поближе к морю триста! Не отдашь, грозят скопировать документы на груз и копии переслать в налоговую, кстати, как потом выяснилось, деньги брали и все равно документы отсылали. Если останавливали Жорика, то его сразу же начинало заносить. К примеру, он включал музыку на полную громкость и на вопрос сотрудника милиции:
– Ваши права и тех паспорт.
Жорик отвечает:
– Что?
– Ваши права и техпаспорт, музыку выключите!
– Что?
– ВАШИ ПРАВА И ТЕХПАСПОРТ! – звучит особенно громко, потому что Жорик коварно отключает колонки.
– Ты что так орешь!
Или на вопрос дорожного сотрудника:
– Куда едете?
Жорик гадко ухмылялся, особенно напирая на южнорусское мягкое «ХЭ»:
– В Копенхахен.
– Откуда? – оторопевал инспектор.
– Из Копенхахена, через Таханрох, Хелинджык (тут были варианты, в зависимости от места остановки).
На запрос сотрудника:
– Покажите аптечку и огнетушитель.
– Вот аптечка, вот огнетушитель, а вот храбли.
– Зачем грабли?
– Как зачем? – особенно мерзко склабился Жорик. –Если шо-нибудь лежит на дорохе, можно же подхрабить!

   Гаишники за это Жорика не любили, и активно заполняли такую зеленую карточку (раньше она шла с правами), где фиксировались правонарушения и начислялись количество баллов. Карточка у Жорика всегда была на пределе.
И вот однажды я и Жорик едем в командировку в Липецк. Доезжаем без происшествий. У Жорика прекрасное настроение.
– А вот и Липецк, – хохмит он. – Знаешь, как девушки из Липецка называются? Нет? Лиипуучки.
При въезде в город Жорик лихо разворачивается возле поста ГАИ – толи заправка с другой стороны, толи чтобы дорогу у сотрудников спросить. Но остановивший машину сотрудник не хочет объяснять, как нам доехать, вместо этого он, забрав документы на машину и права, заявляет:
– Вы нарушили правила, параграф, пункт… – пересекли сплошную линию.
– Какой пункт? Тут разрыв в разделительной полосе. Где сплошная линия? – недоумевает Жорик.
– Полоса под снегом, – в лицо смеется сотрудник правоохранительных органов России.
– Как под снегом? Мы то, откуда должны это знать? – я тоже пытаюсь защитить наши и Жорика права.
– Она есть, вон видать даже. О у Вас количество баллов, после этого правонарушения, превышает количество допустимых, Ваши права я изыму.
Все еще можно решить, я всматриваюсь в рожу этого дорожного рублесшибалы и определяюсь с размером гонорара. Но Жорика уже понесло:
– Стоишь тут м…-к краснорожий, работать не пробовал? Взял бы метлу да почистил снег возле поста, чтобы не вводить водителей в заблуждение!
Из поста на крики выходит начальник красномордого и целая толпа пэпэсников.
– Вяжите его, – распоряжается начальник.
– Куда вы меня тащите? – орет Жорик.
– Да, куда? – спрашиваю я.
– Я выйду, я здесь ртуть возле поста понаразобью! Сдохните все! – бушует, пакуемый в Уазик Жорик.

   Меня и автомобиль обыскивают и отпускают. Я подальше от поста гаишного разворачиваюсь и въезжаю в город. Мыслей где искать Жорика у меня нет, думаю про гостиницу и телефон – звонить по отделам. И тут под колеса машины бросаются две девчонки.
– Подвезите, подвезите нас, пожалуйста, – тараторят они.
Девчонки, как девчонки, ярко накрашенные, дешевая косметика, одна худенькая в кожаной куртке, другая пополнее в пуховике. «Липучки», – мелькает в голове у меня.
– Да я бы рад, девчонки. Но не могу – у меня друга менты на посту повязали, вот еду его искать и вызволять.
– А значит его в Левобережный повезли, поехали, я там все знаю, у меня бывший, пока его не закрыли совсем, там постоянно зависал, – заявляет та, что пополнее.
И мы едем. По дороге я умудряюсь залететь в огромную лужу, и откуда только она взялась на дороге, ведь минус же, наверняка что-то лопнуло, и заглохнуть.
– Девчонки, толкнуть надо, – прошу я.
– Нет мы не выйдем, – заявляет согревшаяся, симпатичная, худенькая. – Так все говорят, а мы выйдем, и вы уедете.
Мне, красно коричневому, становится стыдно и обидно за всю нашу разграбленную страну, за жирные рожи Ельцина и Гайдара в телевизоре и этих бывших комсомолочек.
– Да куда я без вас денусь то?
Девчонки выходят, не забывая свои сумочки, вместе со мной толкают тогдашнюю гордость отечественного автопрома – вишневую девятку, я заскакиваю на ходу и завожу машину. Жду девчонок – не обманул буржуй, едем дальше. Вот и левобережный РОВД. Паркуюсь, тогда с этим проблем не было, снимаю панель магнитофона и прячу в барсетку, тогда с этим проблемы были. В районный отдел заходим все втроем.
– Здравствуйте, – обращаюсь я к дежурному. – К вам гражданин Жорик не поступал? Его по недоразумению на посту ГАИ задержали.
– Жорик, Жорик, сейчас посмотрим, – бубнит за стеклом дежурный. И тут я слышу за углом Жорика – он по ходу уже освоился.
– Да он здесь! – констатирую я.
– Как его звать? – деловито уточняет полненькая в куртке.
– Жорик!
– Жорик, миленький, это я, – бросается за угол полненькая.
Мы за ней, из дежурки выскакивает лейтенант, и мы все вместе видим стоящий на коленях пуховик. Девушка при этом держится за частые прутья клетки обезьянника и причитает:
– Жорик, родненький, что они с тобой сделали! Тебя били?
Жорик, женатый человек, отец двух детей, ситуацию просекает сразу и пытается погладить пальцы возлюбленной с обратной стороны. На шум появляется местный начальник – усатый майор лет сорока.
– С…–ва, что это за цирк?
– Это Жорик, мужик мой, он ко мне приехал, а его заабраали.
– У тебя же этот был, как его… Вставай нечего тут цирк устраивать.
– Быыл, а теперь вот Жорик! – встает с коленок пуховичок и отряхивается.
– Товарищ майор, мы тут с Жориком только приехали, в город, вот к ней, а его сразу на посту забрали, погорячился Жора на ровном месте, не прав был. Что ему светит? Нельзя его забрать. Штраф на месте могу оплатить, – нарочно бессвязно бормочу я.
– Нельзя, Жорик ваш оказал сопротивление, при задержании. Завтра административный суд будет! – не соглашается майор.
Пухленькая заламывает руки и начинает причитать.
– А можно передачу ему принести. Сигареты там еще. И Ваши мужики покурят. Он Кэмел курит, – перебиваю я возлюбленную Жорика.
– Можно. Идите уже, не толкитесь здесь – работать мешаете.
Мы выходим из отдела. Девчонок я довожу до их места тусовки, они зовут меня с собой, но я отказываюсь – надо еще в гостиницу устраиваться и передачу Жорику готовить. Это отговорка, на самом деле пойти на тусовку в другом городе чревато, как минимум, потерей здоровья. Прощаемся. Та которая худенькая вообще ничего. Узнаю где можно курить передачу.
– Удачи Вам и спасибо за все! – машу им рукой.
Пирожки, те что я принес Жорику, были безжалостно разломаны на предмет наличия в них наркотиков и опасных предметов, пять желтых пачек сигарет приняты благосклонно.
 
   На следующее утро я ожидаю решение Жориковской участи в актовом зале районного суда – соседнего здания с отделом здания. В зале кроме меня еще человек пять близких арестантов. Часам к десяти милиционер приводит человек пятнадцать задержанных, Жорик в их числе. Задержанных размещают кучкой в сторонке от родственников. Входит судья – мужчина в костюме лет пятидесяти. Время не тянет и начинает с ходу:
– Гражданин Иванов, за мелкое хулиганство, проявившееся в виде…, приговаривается к административному аресту на срок пять суток.
– Гражданин Петров, за уклонение от уплаты, ранее назначенных штрафов по административным за номерами…, приговаривается к административному аресту на срок десять суток.
– Гражданин Жорик, за противодействие органам милиции приговаривается к штрафу, в размере триста рублей.
– Гражданин судья, – встает Жорик. –А у меня нет трехсот рублей!
– А сколько у Вас есть? – с интересом смотрит судья на Жорика.
Жорик нашел глазами в зале меня, и после посещения РОВД для вида порывшись в карманах объявляет:
– Сто рублей.
– Гражданин Жорик, за противодействие органам милиции приговаривается штрафу, в размере ста рублей, – объявляет приговор судья.
Ура! Свобода!

   Или вот, к примеру, другая из бесчисленных историй, случавшихся с Жориком. Его с супругой приглашают на свадьбу. Он приходит на работу и заявляет мне:
– Ты тоже приглашен, с женой.
– Как так–то, Жора. Я ведь их не знаю совсем.
– Это не важно. Я сказал, что ты богатенький и денег подаришь.
– Так–то, Жора, ты знаешь я не очень богатый. Кроме того в мои планы не входило тратить на незнакомых людей миллионы.
– Миллионы не надо, дашь сколько сможешь, а людям будет приятно.
Ну, в общем, пришлось пойти. Свадьба, как свадьба, и в первый день не было ничего знаменательного. Второй день свадьбы – та же столовка, жара, водка теплая, пива нет. Ряды гостей, со вчера значительно поредевшие, лениво гоняют зеленые горошины из салата вилками по тарелкам. Жорик же бодро накидывается водкой, затем подсаживается к жениху, обнимает его за плечи и лезет в душу своими историями, вынуждая его на ответную откровенность. Супруга, общается с подругой – вчерашней свидетельницей и выпускает Жорика и мужа из полей зрения и слуха, чего делать совсем не следовало.
– Ха, – громко привлекает к себе внимание гостей Жора, и вдобавок хлопая молодожена по плечу. – Андрюха такой мрачный, потому что, как выяснилось, он у своей супруги не первый.
В столовке наступает тишина, слышно, как отобедавшие мухи рвутся на волю, ударяясь своими зелеными головами о стекла.
– Ты плачь о том, что ты не последний! Вот о чем надо горевать, – продолжает поучать дальше Жора. За столами разносится хохот, молодые пунцовеют, Жорик невозмутим.

   На свадьбу, получается, сходили не зря – есть, что вспомнить.
Спустя несколько месяцев, ежедневно совершая незначительные выходки, Жорик приготовил свой очередной, великий, многоуровневый подвиг. Он приходит с утра на работу и объявляет:
– Я увольняюсь! Вот Заявление.
– Что случилось, Жора? – удивляюсь я.
– Платите мне тут копейки. Я в Германию поеду работать! Может через несколько лет и гражданство получу.
– Ну хозяин – барин. Визу то получил?
– Получил, в Польшу.
– Ну пока, Жорик. Спасибо тебе за все.
– Вам не хворать, – Жорик жмет руки, с истинно бюргерским превосходством осматривает жалкую обстановку нашей затрапезной конторы и уходит. Через окно мы видим бывшего нашего сотрудника, уходящего от нас с достоинством западноевропейского человека.
Недели через три в контору приходит Жорина супруга просить денег.
– Жорик в тюрьме сидит, в польской, – объявляет она и забирает деньги.
Месяца через три появляется Жора с Заявлением о приеме на работу. Жорика стоит принять только за его польскую историю. Значит дело было так. В поезде Москва –Варшава Жорик знакомится с такими же, как он, гастарбайтерами. На совместном совете они решают рассматривать Польшу, как промежуточный этап своего вояжа покорения Европы. По туристическим визам эта группа индивидов проникает на территорию Польши, где сбыв местным нехитрое, прихваченное из России барахлишко – часы, бинокли, медные кофеварки, начинает наводить мосты с местными по способу проникновения на территорию соседней Германии (в то время Польша не входила еще Шенгенскую зону). И, наконец, способ найден! Местные барыги сводят их с польским пограничником, который непосредственно несет службу на польской стороне того самого моста, который связывает Польшу и Германию. Для осуществления плана надо прийти к месту несения службы стража границы к шести часам утра, отдать ему по сто долларов с российского нелегального носа и смело идти на ту сторону, где их будут ждать, и даже, скорее всего, помогут устроиться на некоторое время. Все случилось, как и обещал полак. Пришли к шести часам, отдали деньги, пошли на германскую сторону, где их и правда ждали, потому что быстро отвезли в суд и переместили в польскую тюрьму на две недели. Отсидев, Жорик устроился подсобником, где честно работал почти три месяца на стройке у одного польского пана. И тот ему заплатил – отдал свою машину и немного денег. На полученные деньги Жорик смог купить подарки семье – польского бубль-гума «Лелик и Болек» и бензина, чтобы докатить польскую «ласточку» до России. Дружно пошли смотреть «ласточку», которая оказалась вазовской моделью – тройкой оранжевого цвета, выпущенной в год проведения олимпийских игр в Москве. Ну купил, купил, главное, что вернулся живой. Но это только была первая часть Жориного подвига.

   Жорик свою ласточку очень любил – приезжал на ней работу, ездил на ней по поручениям и под это дело клянчил в конторе деньги. В один из дней Жорик махнул на своей тройке в Ростов–на–Дону. Ростов, по прозвищу Папа, был очень бандитский город. Где–то в центре, на узких улочках старого города, Жорик въехал в иномарку. Из нас никто этого не видел, но по Жориковским словам иномарка была «крутая», а задел он ее «слегонца». Из битой иномарки вылез какой-то «авторитетный синий», бросил Жорику ключи и приговорил: «Через три дня пригонишь новую». Это была катастрофа в девяностых, прямой путь к рабству или бомжеванию. Если бы даже Жора продал свои мазанные полдома этого бы не хватило даже на четверть стоимости битого автомобиля. Жорик заметался, ища спасителей. Но наши мелкие городские бандиты просить за Жорика перед ростовской братвой не стали, банки кредиты тогда не давали, в милицию обращаться нельзя, будет себе дороже, битую иномарку сходу продать не удавалось. Взял Жора заработную плату в конторе на полгода вперед и в конец уже было приуныл, но тут вспомнил про своего не простого одноклассника Серегу. Серега учился с Жориком всего пару лет, пока его папа служил в местном военном гарнизоне. «Одноклассников» и «В контакте» тогда не было, но как–то Жорик разыскать Серегу сумел. Тот, на удивление, сразу согласился и в день расчета блатными уже прилетел в Ростов из Москвы. Серега оказался поджарым служивым, удостоверения у него на руках было сразу два – одно полковника конторы, другое полковника МВД по борьбе с организованной преступностью. Когда нас Жорик знакомил, Серега, под большой стакан, выдал:
– Знаешь кто я?
– Нет.
– Я четвертое лицо в стране.
– При все уважении, как так то, Серега? – пытаюсь сосредоточиться я.
– Смотри. Первый Ельцин, без вопросов. Так?
– Так, – отвечаю я, пытаясь помешать Жорику доливать по полной.
– Второе лицо в стране – это директор нашей службы. Так?
Мы с Жориком в унисон такаем.
– Ну третье, получается зам директора. Так? –Серега дожидается нашего согласия и выдает. – Ну а я зам зама. Значит я кто? Правильно четвертое лицо в стране! Выпьем? – хохмит он.
Оказался реально крутой мужик – блатные слились сразу же. Жорик же взял неделю без содержания, и они с Серегой окунулись на Серегины деньги в ночную жизнь южного Н–ска с головой. Перемещались при этом от одного злачного заведения в другое на бедовой Жориной «ласточке». Как говаривал потом Жорик:
– Серега уехал, а менты потом моей машине полгода честь отдавали.
На том кончилась вторая часть большого Жориного подвига.

   В общем, в рубашке Жора родился. Жизнь вроде бы вошла в прежнее русло. Но тут, спустя пару месяцев, опять же в злополучном Ростове, заправляет Жорик свою ласточку на автозаправке. Со всей дури ему в зад влетает иномарка. Жорик говорил: «...так, что заправочный шланг оторвало». Из въехавшего взад Жорику автомобиля, вылезают четыре обдолбанных дебила и Жорику:
– Ты че, мужик, вытворяешь? Ты че в нас въехал?
– Я въехал? Да я стоял, заправлялся, вот следы протектора, вот шланг, а вы в меня… Да шо я должен перед всякими придурками изъясняться? – Жорик бросает на капот иномарки ключи от ласточки. –Через три дня новую!
Жорик приехал в контору сильно избитым, били его наркоманы вчетвером, сотрудники автозаправки не вмешивались.
– Нету справедливости в нашей стране, – сетовал Жорик. –Я виноват, меня бьют! Я не виноват, меня бьют снова!
Это было окончание автомобильного подвига Жоры на ласточке.
Серегу вызывать Жорик не стал. Из конторы спустя полгода он со скандалом уволился. Даже какие-то финансовые требования были у него к конторе, и он присылал, за якобы недополученными деньгами, каких-то бичей под видом бандитов. Было не страшно.
Где сейчас Жорик? Жив ли? Неведомо. Самородок, а не человек. Так и вертятся в голове его уместные и невместные шуточки:
– Про природу. А лес такой загадочный. А лес такой загадочный! Ну! Ну! А слез такой задумчивый…