Русские Штыки в Париже продолжение 16

                ГЛАВА СЕДЬМАЯ
                ГИБЕЛЬ ПРУССКОГО АВАНГАРДА

    Гебхарда фон Блюхера и его начальника штаба Августа Гнейзенау весть о подходе Наполеона с армией застала на дороге, где они верхом ехали в сопровождении штабных фургонов. Военачальники, не сильно опечалившись, стали на ходу подсчитывать свои и чужие силы:

- У меня более двадцати тысяч воинов! – храбрился Блюхер. – Мы должны дать Бонапарту оборонительное сражение, чтобы истребить его наступательный потенциал. Силы примерно равны.

- У Наполеона не так много войск, – соглашался Гнейзенау. – Французы имеют здесь не больше двадцати пяти тысяч солдат.

    Вокруг них уже сбежались встревоженные штабные генералы и офицеры. Блюхер, не слезая с лошади, приказал:

- Мы вступаем в бой с Наполеоном! Разворачивайте войска для сражения под Вошаном! Справа от дороги пусть встанет прусский корпус Клейста, а слева - русские батальоны Капцевича…

    На французской стороне прибывший Наполеон Бонапарт сразу захотел оглядеть позиции противника и заодно свои. Для наблюдения император со свитой выбрал самый высокий холм. Он внимательно осмотрел в подзорную трубу перестроения Силезской армии и хищно улыбнулся:

- Сегодня я изрублю их пехоту! Начинаем в десять.

   Наполеон поискал глазами адъютанта Лористона, и тот откликнулся:
- Да, сир!
- Передайте Груши, чтобы он свел все эскадроны Думерка, Бордессуля и Сен-Жермена в единый кулак. Будет пять тысяч сабель при двенадцати орудиях на конной тяге. Они в нужный момент пойдут на правый фланг и зайдут в тыл к Блюхеру.

    Наполеон снова приложился к подзорной трубе, придирчиво осматривая построения французских частей, и удовлетворенно кивнул:

- Расположение войск маршала Мармона у дороги меня устраивает. От него левее и правее поставим по одной свежей пехотной дивизии. Двадцать четыре орудия корпусной артиллерии нацелим на рощу у Вошана, где засели пехотинцы их авангарда. Мои пушки начнут представление тучей картечи!

    По лиственной роще у небольшого селения загрохотали французские пушки, изрыгая в трепещущие деревья убийственную картечь. Немецкие пехотинцы генерала Цитена за тонкими стволами закричали от боли – появились убитые и раненые. С начала обстрела не прошло и полчаса, а солдаты, не выдержав этого ада, бросились в тыл, унося за собой раненых товарищей.

   Ровно в 10 часов утра колонны французской дивизии генерала Рикара пошли на штурм Вошана, где закрепился авангард Блюхера. Французы наступали на селение с двух сторон, но они попали под сильный ружейный и артиллерийский огонь. Солдаты Рикара стали отступать, и за ними в контратаку бросилось два батальона Силезского полка. Лучше бы пруссаки этого не делали! На них, как гончие псы, набросились кавалерийские эскадроны генерала Лиона. Один батальон был начисто вырублен саблями гвардейцев Наполеона, а второй лишь ценой больших потерь смог отойти к одинокой ферме и спастись среди её построек.

    В тот день во французских гвардейцев вселились настоящие дьяволы. Лучшая регулярная кавалерия мира наглядно показала, на что она способна. Конница Лиона не остановилась на первоначальном успехе и ринулась на прусскую артиллерийскую батарею у Вошана, а само селение атаковал кирасирский полк маршала Мармона.

   Прусский генерал Цитен, пытаясь переломить ситуацию, бросил в контратаку 150 силезских кавалеристов. Он возглавил их и отбил атаку французской конницы. Но пехотинцы маршала Мармона уже штыками выбили пруссаков из Вошана. Союзные солдаты и офицеры, отступая из селения в поле, вновь подверглись конным атакам французов. Гвардейцы Наполеона с усердием взялись за кровавую рубку пехоты противника.

   Генерал-фельдмаршал Блюхер, пытаясь спасти свой авангард, выдвинул вперед половину конницы – восемь эскадронов прусских кирасир и силезских гусар. Их атаковали французские кавалеристы 2-й дивизии генерала Левала. Тогда Блюхер послал в разгорающееся конное сражение весь резерв – восемь эскадронов полковника Гака. Но и Наполеон Бонапарт, зорко наблюдавший за сражением с командного холма, бросил на весы победы свой последний весомый аргумент – конных егерей Старой гвардии. Они-то в жестокой рубке и свели все усилия Блюхера к нулю: побитая германская конница быстро откатилась за пехотные построения Силезской армии. Четыре батальонных каре, ощетинившись штыками, мужественно встретили разгоряченную победами французскую кавалерию. Плотный ружейный огонь быстро остудил пыл гвардейцев Наполеона, и они на время остановили свои яростные атаки.
 
   Из пяти авангардных батальонов генерала Цитена к армии Блюхера пробились лишь жалкие остатки - 500 воинов. Прусский командующий, обескураженный неудачей, мрачно стоял на холме. Он, нервно подкручивая усы, осмотрел лежащую перед ним холмистую местность и приказал начальнику штаба:

- Моя армия немного отступит с занимаемых позиций. Они невыгодны. У селения Жанвиль, где мы с вами находимся, оборонительные позиции лучше.

     Генерал Гнейзенау, напуганный первоначальной неудачей, тут же согласился:
- Верно, ваше превосходительство! Наши силы менее значительны, чем у Наполеона. Особенно это касается качества солдат.

- Вы на что намекаете? – недовольно спросил Блюхер.
- В последнем бою не было русских…

                ГЛАВА ВОСЬМАЯ
                МУЖЕСТВО РУССКИХ КАРЕ

    В освобожденном французами селении Вошан находился император Наполеон со свитой. С чердака высокого здания они с пристальным интересом наблюдали в подзорные трубы, как у селения Жанвиль командующий Блюхер производит перестроения войск. Маршал Мармон, стоявший подле императора, рвался в новый бой:

- Нельзя успокаиваться на удачном для нас начале сражения!

    Наполеон криво усмехнулся и снисходительно произнес:
- Да, фортуна к французам благосклонна уже несколько дней. Через полчаса к нам подойдет доблестная дивизия из Сезана.

    В окружении императора произошло оживление:
- Это опытная дивизия генерала Леваля!
- К нам подходят ветераны войн с Пиренеев!

     Суровый Наполеон указал Мармону на неприятеля:
- Вы хорошо видите, что Блюхер расположился у дороги: справа у него пехота прусского корпуса, а слева еще одна дивизия. Их с флангов прикрывает уцелевшая конница. Ваш корпус, Мармон, наступает у меня в первом эшелоне. Вы ударите противника прямо в лоб. За вами идут гвардейские батальоны Фриана и Нея, которые прикрывают гвардейские эскадроны Третьей дивизии. К правому флангу Блюхера я брошу кавалерию генерала Груши, а к левому - кавалерию генерала Нансути. Вперед, маршал!

    В грозном великолепии гвардейские части французов разворачивались перед боем. На высоком холме, где разместился наблюдательный пункт Силезской армии Блюхера, не на шутку заволновались военачальники. Они с мольбой обращались к командующему:
- Нам не удержать и этих позиций!

- Наши фланги не выдержат натиска гвардейской кавалерии Наполеона!
- Надо отходить, пока не поздно!
   Храбреца Блюхера стал уговаривать и его начальник штаба Гнейзенау:
- Нас просто окружит превосходящая кавалерия неприятеля!

    Отважный рубака Блюхер, так хотевший ответить Наполеону за утреннее поражение его авангарда, молча склонил голову. Пехотные батальоны союзников, сжавшись в плотные каре, стали медленно отходить в шахматном порядке от селения Жанвиль. Но было уже поздно спасать прусских и российских пехотинцев от наступающей французской конницы! Она, развернувшись на флангах, ускоряла свой ход. Прусские батальоны генерала Клейста стали так быстро отступать, что за ними не могли угнаться российские батальоны генералов Канцевича и Удома.

   Французская кавалерия буквально заполонила окрестные поля у дороги, около которой поспешно отступали союзники.  Эскадроны Наполеона группировались для атак, выбирая себе жертву. Наконец конная лавина дивизии Груши устремилась к центру прусского корпуса Клейста. Кричащие французы с саблями лошадиной массой ударили в пехотные построения и кроваво разрезали их ровно пополам. Прусский корпус почти мгновенно лишился управляемости, и одна его часть была тут же окружена вражеской кавалерией. В поле тысяча пехотинцев сразу сдалась вместе с четырьмя орудиями. Через час в Жанвиль на милость французов сдалось еще два батальона прусской пехоты.

   На правом фланге эскадроны Молодой гвардии атаковали российские полки 8-й пехотной дивизии. Россияне попадать в плен не пожелали, и завязался кровавый бой. Наполеон с холма заметил заминку и послал в помощь Молодой гвардии свои гвардейские эскортные эскадроны. Бой лучшей французской кавалерии с российской пехотой был   беспощаден. Натиск на ощетинившиеся российские каре возглавил генерал Лион, который был ранен. Русские долго оборонялись, но и их каре было разорвано волнами конных атак. На открытой местности вынужденно сдалось до 500 человек.

   Части Силезской армии, попав в трудное положение, понимали только одно – надо отступать, держа строй, и мириться с неизбежными потерями в этот несчастный день. Россияне и пруссаки, отбивая атаки французов, теряли своих боевых товарищей, но продолжали отступать по дороге на Шампобер. Это был тот самый городок, который несколько дней тому назад уже прославил Наполеона. Теперь союзники снова приближались к роковому месту после безрассудного наступления своего прусского командования.  Сейчас Блюхер, ехавший по этой дороге, осознавал всю неприятность положения. Его тяжелый взгляд упал на небольшую рощу, и он тут же предложил своему верному генералу Гнейзенау:

- Начальник штаба! Вы видите перед собой у дороги отличное препятствие для французской кавалерии. Почему бы здесь не разместить наших стрелков?
- Отличная идея! – обрадовался Гнейзенау. – Пожалуй, это лучшее препятствие, что есть в округе…

     На беду союзного командования Наполеон был не только императором и талантливым военачальником, но и артиллеристом. Он выдвинул вперед с кавалерией 30 орудий на конной тяге. Они стали нещадно поливать убийственной картечью рощу, где засели стрелки и пехотные каре. Союзники вновь понесли большие потери и продолжили отступление. Россияне и пруссаки не бросали строй, но оставляли после себя кровавый след. Они с боем продвигались по дороге к следующему селению Фромантьер, за которым лежал городок Шампобер.

    В тот день французская конница была вездесуща: эскадроны генерала Груши, обойдя медлительные части Силезской армии, первыми заняли Шампобер. Из-за плохого руководства союзники, по сути, попали в окружение.

   От безысходности и усталости войска Блюхера остановились у придорожного села Фромантьер. Вокруг их временного убежища, словно голодные волки, сновали тысячи французских кавалеристов прославленных генералов Сен-Жермена, Бордесуля и Думерка. Они зорко стерегли свои жертвы, ожидая подхода пехоты и артиллерии с самим Наполеоном. Но императору, жаждавшему скорой победы, не повезло: при очередном переезде его пушки застряли в грязи.

   Штаб Блюхера забился в один большой дом в центре Фромантьера. Командующий с приближенными генералами собрались на крыше здания, чтобы обсудить свою незавидную участь. Вокруг них царило столпотворение различных частей армии, а на горизонте у села носились французские кавалеристы. Мнения военачальников разделились:

- Надо просить у Наполеона почетной капитуляции!
- Будем пробиваться дальше до темноты!
   Рассерженный на себя Блюхер, не теряя мужества, приказал:
- Немедленно продолжим отступление! Мы не можем тут отсиживаться. Нас никто не выручит, а дождемся мы тут только французской артиллерии. Отступать до самой ночи…

    Бесконечно кровавый февральский день продолжался. По смертельной равнине шли плотные каре россиян и пруссаков, чтобы до конца испить свою чашу страданий. Для успеха Бонапарту хватало одной французской конницы.

   На широком поле, разделенном полоской дороги, отступали живые островки союзных каре. Вокруг них коршунами кружили элитные французские эскадроны, уже вкусившие кровь. Оставшиеся кавалеристы Блюхера пытались контратаковать железную гвардию Наполеона, но были уничтожены.

   Над равниной слышались радостные крики французов, которых пьянила победа. Им удавалось время от времени разбивать вдребезги то одно батальонное каре россиян, то пруссаков. Но другие батальоны, продолжая отстреливаться, уходили по дороге смерти.

   Мужество не покидало союзные каре. В каждом сплоченном воинском коллективе были свои командиры, а часто и генералы. Сам Блюхер, взяв ружье, вступил в один из батальонов и вместе со всеми отражал наскоки вражеской кавалерии. Все с надеждой шли на восток, ведь оттуда надвигался спасительный вечер, обещая покров темноты. Командующий Блюхер, поставив свои войска в сложное положение, теперь первый шел на прорыв. Он, потрясая ружьем с примкнутым штыком, говорил штабной свите:

- Наполеон сегодня победил меня как генерала, но как солдата меня не победить!
    Адъютанты на лошадях упрашивали генерал-фельдмаршала:
- Вы командующий армией! Вам нельзя так рисковать жизнью!
- Вы единственная надежда Пруссии! Ваша гибель недопустима!
    Блюхер, никого не слушая, был в первом ряду прусских солдат и командовал ими:
- Вперед, орлы!

    При прорыве около Блюхера были убиты все адъютанты, кроме графа Ностица, который с большим трудом увел командующего в середину каре. Среди россиян не было и тени уныния, только давила усталость. Неодолимым монолитом смотрелись два полковых каре – Архангелогородское и Шлиссельбургское. Их бригадный генерал Шеншин был серьезно ранен, но до самого вечера держался в строю при большой потере крови.

   Не уступали в храбрости пехотинцам российские солдаты и офицеры из конно-артиллерийской роты. Их подполковник Шушерин, проявив смекалку, спас все 12 орудий. Они своим огнем нанесли французам огромный ущерб.

   Вечером наступающей французской коннице удалось разбить еще два батальона прусских каре и изрубить их полностью. Но остальные союзные каре в сгущавшихся сумерках продолжали отступать по дороге к городку Этож. Они спаслись.

   Маршал Мармон со своим корпусом продолжил поиск неприятеля и в темноте. Храбрым французам улыбнулась удача: они наткнулись на беспечную российскую часть генерала Урусова, которая должна была ночью прикрывать отступление Силезской армии. Недальновидный генерал распустил всех воинов по бивакам, не выставив даже охранение. Неожиданное ночное нападение французов увенчалось разгромом арьергарда Урусова. Сам генерал и 600 его солдат и офицеров попали в плен.

   Главная вина поражения под Вошаном и в предыдущих сражениях за последние пять дней полностью легла на беспечного храбреца Блюхера. С 29 января по 2 февраля 1814 года его наполеоновские планы стоили коалиции 16 000 убитых, раненых и пленных россиян и пруссаков. Было потеряно и оставлено 50 орудий и несколько больших обозов.

   3 февраля побитый генерал-фельдмаршал Блюхер вывел часть Силезской армии на соединение в Шалоне с такими же разбитыми корпусами Сакена и Йорка. Его армия была сильно ослаблена и расстроена, что давало Наполеону Бонапарту хорошую возможность заняться более крупной целью – Главной Богемской армией.

   Французская армия и народ были воодушевлены рядом блестящих побед Наполеона. Император распространил по стране воззвание о поголовном ополчении, из провинций на войну до победного конца.

                ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
                ОСТОРОЖНОСТЬ НА ГРАНИ ИЗМЕНЫ

    Вечером 2 февраля 1814 года Наполеон Бонапарт после побед над армией Гебхарда фон Блюхера уверовал, что нанес главной движущей силе союзников смертельный удар. Император хотел добить армию храброго пруссака, но был вынужден обратить свой воинственный взор против Богемской армии осторожного австрийца Карла-Филиппа Шварценберга. Наполеон знал, что австрийскому фельдмаршалу не даст расслабиться, а то и вовсе отступить российский император. Только у Александра I оставалось страстное желание войти в Париж и свергнуть великого корсиканца с трона.

   За десять дней после большой победы союзников под Ла-Ротьером Александр дважды посещал штаб-квартиру Богемской армии Шварценберга, чтобы подтолкнуть боязливого фельдмаршала к наступательным действиям. После первого нагоняя австриец со стотысячной армией за неделю взял лишь город Труа, брошенный Наполеоном.

Результатом второго визита царя к главнокомандующему стало медленное продвижение Богемской армии на несколько десятков километров в сторону Парижа.  Далее у Шварценберга случилось новое топтание на месте с огромной массой союзных войск против незначительных французских сил, в то время как Наполеон с армией день за днем бил по частям армию Блюхера.

   В полном негодовании Александр I вместе с Барклаем-де-Толли вновь явились к Шварценбергу за объяснениями его непозволительной медлительности. Австрийский фельдмаршал, заметив недовольство россиян, после приветствий поспешил их опередить вопросом:

- Знаете ли вы, что кроме известных поражений Силезской армии Блюхера случилось еще одно?
- Какое же? – недоумевал хмурый Барклай-де-Толли.

- Первого февраля французский корпус Мортье перешел Марну по восстановленному мосту у Шато-Тьери и продолжил преследование корпусов Сакена и Йорка. Вместе с французскими войсками на союзников нападали и окрестные крестьяне. В результате этого мы потеряли убитыми, ранеными и пленными еще две тысячи человек. Всего фельдмаршал Блюхер за какую-то неделю потерял двадцать тысяч воинов!

- Много! - невольно согласился Александр, но с оптимизмом добавил: - Хорошо, что к нам подходят мощные резервы из Германии. Они с лихвой восполнят боевые потери.
    Главнокомандующий язвительно ухмыльнулся:

- Насколько я знаю, Наполеон в русском походе за целый год смог захватить в плен лишь четырех русских генералов. Сейчас он за пять дней взял в плен столько же генералов и шесть тысяч русских! Теперь моя Богемская армия не в состоянии наступать на Париж одна, ведь на восстановление боеспособности армии Блюхера уйдет много времени…

- Вы сами виноваты, фельдмаршал! – вскипел российский царь, сверля австрийца грозным взглядом. – Вы в который раз расходитесь с Блюхером и при наступлении, и при отступлении. Мало того, вы оба еще разбрасываете свои корпуса на многие десятки верст! Вот вас Наполеон и ловит, как неумелых учеников.
- Бонапарт знает в совершенстве военное ремесло! – развел руки Барклай.

    Шварценберг насупился на рассевшихся гостей, обвинивших его в нерадивости и неумении, но все же спросил:
- Что же предпринять дальше?
- Вам воевать! – отрезал император и повернулся к своему генералу: - Я думаю, Блюхер скоро восстановит свою Силезскую армию.
- Верно, государь! – решительно ответил Барклай-де-Толли. – К Силезской армии время от времени подходят небольшие резервы с Рейна. Кроме того, к Блюхеру из Северной армии идет российский корпус Винцингероде.

- Я знаю! – недовольно говорил Шварценберг. – Он пришел из Бельгии и действует весьма активно. Винцингероде недавно взял Реймс, а ведь этот большой город всего в ста пятидесяти километрах от Парижа. Туда же подходит прусский корпус генерала Йорка.

- Силезская армия будет еще сильней! -  радовался император и настойчиво спросил главнокомандующего: - А ваша Богемская армия что же делает?
      Шварценберг задумался и стал перечислять свои невеликие успехи:

- Моя армия продвинулась вперед достаточно далеко. Во-первых, взят город Санс, который является важным стратегическим плацдармом для дальнейшего наступления на Париж.

- Это не тот самый Санс, что грабили немцы?! – возмутился Александр. – Вюртембержцы бесчинствовали несколько часов!

- Совершенно точно, Ваше Императорское Величество! – вздохнул австрийский фельдмаршал и продолжил: – Кроме того, Богемская армия взяла под свой контроль несколько каменных мостов через Сену…

- Как это мало для огромной армии! – вновь перебил недовольный царь. – Всё это полумеры! Пока Наполеон гоняется и бьет одиночные корпуса Блюхера, вы бы давно дошли до Парижа! И не говорите мне, что против вас стоят несколько французских маршалов с войсками! У них сил намного меньше, чем у Богемской армии.

     Барклай-де-Толли от досады лишь махнул рукой:
- Вы опять упустили драгоценное время. Я думаю, победоносные войска Наполеона скоро будут здесь. Поздравляю вас!

     Император Александр резко встал, чтобы уйти. За ним поднялся и печальный Барклай. Шварценберг спокойно проводил гостей до порога, а потом, вернувшись к столу, озабоченно произнес:

- Не с чем меня поздравлять. Наполеон на подходе! Как правильно, что я послушал моего австрийского императора и не перешел с армией через Сену. Теперь я спокойно буду отступать…