Мнимая свобода

И нет мира там, где обитает пустота. Она заполняет собой все несуществующие щели, растекается под кожей раскаленным металлом и растворяет сердце, не способное биться без переливающейся по сосудам крови. Вокруг и внутри лишь эта чертова пустота, в которой исчезают последние остатки чувств. И имя ей — «одиночество».




      Говорят, смысл жизни заключается в том, чтобы творить добро ради людей, заполняющих собой каждый твой день и дарящих в ответ такое же тепло, какое получают сами.

      Говорят, мир вокруг создан лишь для того, чтобы жить в гармонии с любимыми и любящими тебя людьми, ни о чем не жалея и получая наслаждение от каждого прожитого дня.

      Но не бывает все так просто там, где царствует эгоизм и погруженность в собственные, никому не нужные мысли и чувства. Ирен давно не ищет помощи и поддержки и даже не пытается начать все с чистого листа в городе, ради которого покинула родительский дом. Ей не интересны чужие мнения, как не интересны и собственные мысли по поводу окружающего ее мира. Жизнь мадмуазель Сенье еще с подросткового возраста перестала крутиться вокруг людей, потому что тот самый смысл, ради которого все это было, потерялся в холодном безразличии матери с отцом, вечно требующих от нее беспрекословного подчинения и «светлого будущего», которое Ирен не могла себе позволить. Побег из «гнезда» оставался делом времени, пока вся накопленная на родителей обида не вылилась в купленный билет на самолет и два громоздких чемодана у порога. Лишь свежий, свободный воздух нового города выветрил из темной головы столь же темные мысли, позволяя девушке перестать то и дело возвращаться в собственное прошлое. Уютное одиночество дарит гораздо больше спокойствия, чем каждодневные упреки и скандалы на ровном месте. И Ирен ни о чем не жалеет. Не думает каждый Божий день о собственной никчемности. Не заботится о необходимых для выживания деньгах. Просто живет, окончательно оградившись от людей стеной безграничного пофигизма. Большего ей пока и не нужно. На большее она никогда и не рассчитывала.

      Новая квартира не сразу стала такой уютной, но те силы, которые были вложены в нее с самого первого дня заселения, дали неплохой результат, и теперь Ирен пересекает порог своего дома не в томном ожидании порции ругательств, а с искренним облегчением от нахождения в родных стенах. Думала ли она раньше, насколько сильно будет хотеть куда-то возвращаться? Не просто бродить по улицам, тратя часы на бессмысленные разговоры с подругами, в очередной раз обсуждающими, насколько отвратителен этот мир, а идти туда, куда просится душа? Домой. Такое знакомое и одновременно чужое слово. Теперь Ирен относится к нему с куда большей теплотой.

      Работа в музее забирает большую часть времени, но Сенье это устраивает. Экспонаты хотя бы молчат и не требуют к себе повышенного внимания, как это делают люди. Люди… Давно ли она разговаривала с кем-то больше двух минут? Делилась своими эмоциями и переживаниями? Искренне, без утайки…

      А надо ли?

      Последние пять лет из своих двадцати четырех Ирен провела почти в полной изоляции от столь обременяющего ее общения, наслаждаясь тишиной и множеством книг, стоящих на полках в комнате, которую девушка ласково называла личной библиотекой. Избавившись от раздражающих личностей, Сенье чувствовала себя куда лучше, чем в те времена, когда общество старательно решало за нее всю дальнейшую жизнь, навязывая свои никчемные принципы и подмечая все имеющиеся недостатки. Хватит. Ни любви, ни друзей, ни пустых разговоров с коллегами — все это Ирен уже давно не нужно. Лишняя трата времени, которое можно направить на более важные вещи, чем люди, которым ты нужен только в качестве предмета интерьера, чтобы скинуть все накопившиеся переживания. Есть ли смысл кричать о своих чувствах в пустой комнате? Нет, так же, как и смысла открывать душу тем, кто никогда на нее не посмотрит. Это девушка вырезала на своем сердце самым острым из всех имеющихся у нее ножей.

      Иногда одиночество — это выход. Спасение от общества людей, причиняющих тебе только боль и неудобства. Возможность дышать там, где другие задыхаются под потоком нелестных мнений о собственной персоне. Но осознание того, что в этом мире некому даже голову положить на плечо и элементарно разрыдаться от собственного бессилия приносит Ирен куда больше боли, чем грозные взгляды матери и упреки отца. Был ли хоть один день, когда она имела такую возможность? Хотя бы один-единственный день, когда пустота, заполняющая ее душу, исчезала под напором чьих-то теплых любящих рук? Ирен не знает. Но кое в чем она уверена почти на все сто процентов…

      Иногда для одиночества не нужно прятаться от людей, потому что даже среди толпы изнутри может разрывать самая отвратительная пустота.