Юбилей

   В стране всенародный праздник. Москва и вся страна покраснели от обилия знамен и афоризмов на юбилейных транспорантах. Великий народ отмечает 50-летие переходного периода от социализма к коммунизму. Но вдали от этих грандиозных торжеств, было множество людей в армии и флоте, на производствах непрерывного цикла, больницах и транспорте, которым нельзя оставить свое дело и пойти с красным флагом по праздничному городу, с радостью и восторгом скандируя громогласное: «Ура-а-а…»
 
   Был осенний день 7-го ноября 1967 года, но большая флотилия промысловых судов  находилась вдали от этого грандиозного юбилея, а наш средний рыболовный траулер едва заметной точкой на макушке земного шара, обследовал акваторию океана и рыбных скоплений в районе острова Медвежий.
 
   День был ненастный, пасмурный, украшенный только снегом и дождем. Изредка корабль окутывали плотные снеговые заряды и видимость приближалась к нулевой. Для повышения безопасности периодически подавались звуковые сигналы и включались ходовые огни. Шел непрерывный поиск серебряного богатства океана, его несметных рыбных запасов.

   Корабль ходил, обследуя и утюжа обширную территорию приполярной промысловой зоны.   Командированный в наш экипаж научный сотрудник ПИНРО (полярного института морского рыбного хозяйства) Анатолий Тренин, опытный ихтиолог, постоянно находился на капитанском мостике, изучая наличие рыбных запасов по показаниям поисковой аппаратуры. Результатом его работы были ежедневные сводные данные хода добычи и рекомендации по перспективным районам промысла нагулявшей жир сельди, мигрирующей из Белого и Баренцева морей. Дни и ночи мы двигались полным ходом, выражаясь современным языком – сканируя эти благодатные рыбные просторы. При необходимости, производились контрольные дрифтерные отловы, определяющие состав этих запасов и их зависимость от температуры и состояния флоры океанской среды.

   Слушая по громкой судовой связи едва различимые торжественные марши из Москвы, капитан, непрерывно контролировал состояние моря и окружающую обстановку. Скопление большого количества снующих вокруг траулеров, ведущих траление в условиях ограниченной видимости, требовало повышенного внимания и бдительности. Краем всевидящего ока, он бдительно осматривал свое хозяйство и его готовность к предстоящей постановке дрифтерных сетей: как уложены сети, кухтыли, бочки, в каком состоянии находится палубное оборудование и необходимое промвооружение. Постановка сотен метров таких снастей требует максимальной слаженности и мастерства палубной команды и многолетнего опыта тралмейстера.
 
   Его взгляд периодически устремлялся вверх, к небу, откуда сыпались проблемы с погодой. И вдруг он увидел непорядок. В носовой части судна, на вершине передней мачты не горел верхний ходовой огонь, а это является грубым нарушением международных правил безопасного судоходства. Исправность навигационного топового фонаря обязательна. Это требование корабли выполняют неукоснительно.

   Тут же последовал приказ третьему механику, отвечающему за электрооборудование:

   «Немедленно, устранить неисправность. Любыми средствами".
 
   Выполнив необходимые предварительные попытки устранить причину повреждения, я заменил предохранитель, проверил все параметры поврежденной электрической цепи. Не добившись никакого результата, с тоской посмотрел на верхушку десятиметровой корабельной мачты и установленный на ней топовый огонь, летающий на фоне мрачного небосклона с впечатляющим размахом. Мне стало очевидно, что искать неисправность придется на мачте, повреждение где-то там… Вначале это показалось невыполнимой задачей, но это был тот случай, когда решать проблему нужно любой ценой. Это залог безопасности. Кто, на что учился… и чему присягал традиционной кружкой забортной воды.
 
   Шторм был «небольшой» – балла 4 или 5.При первом же подъеме по вантам, ведущим к вершине мачты, я быстро сообразил, что двигаться нужно только при левом крене корабля, когда я практически лежал на вантах. При правом крене, я замирал, крепко держась за перекладины, так как в эти мгновения подо мной была палуба или штормовое море, а искупаться совсем не хотелось. Вот так потихоньку,по-пластунски, я добрался до небольшой площадки, на которой установлен ходовой фонарь, позволяющий в условиях ограниченной видимости определять тип и назначение судна.

   Ржавые гайки не поддавались, но ножовка по металлу помогла – фонарь разобран, электромонтаж в порядке, а это значит, что перегорела лампочка. Чтобы ее заменить – нужно ползти вниз. Опять мокрые и скользкие ванты. Иного пути, как обратно спускаться за ремкомплектом, нет. Ну, раз надо, значит надо.
   
   Еще один маршбросок прошел в том, же напряжении, но немного легче, дает себя знать тренировка. Лампа заменена, фонарь собран, включили… А он – не горит. Пронизывает чувство досады, и помогает только крепкое словцо, объяснить это техническими терминами затруднительно. Что делать? На размышление есть только время левого крена, при правом – сколько есть сил обнимаю ванты. Принимаю, как казалось, единственно правильное решение: срезать ножовкой заржавевшие винты крепления светильника к мачте, доставить его в машинное отделение. Там можно его прочистить, прозвонить, убедиться в работоспособности, установить на прежнее место и закрыть вопрос. Проделав весь ремонтный регламент, опять с замирающим сердцем, третий раз ползу наверх. С волнением жду результат. По моей отмашке его включили … Щелк… А он опять не горит…

   Описывать этот обезьяний вальс трудно, а вспоминать тяжело. Вниз я сползал, как мне казалось, из самых последних сил. Неудачный результат, как и тяжелая работа, отнимает много сил и ослабляет крепость духа. Наблюдать за этим цирковым номером собралась вся команда, все следили и давали множество советов как правильно двигаться по вантам, кроме главного – пристегнуться страховочным тросом.

   При очередном особо сильном 30° крене, боцман увидел, как слабозакрепленная грузовая стрела, при левом крене наваливается на питающий кабель, смонтированный на боковых скобах мачты. Касание, кратковременное, но достаточное для короткого замыкания и отключения топового огня. Слава Богу, причина найдена. На душе стало легче, но уставшие руки и ноги приказы выполняли с трудом. Теперь требовалось заменить весь поврежденный кабель. Сострадательный боцман показал мне самый надежный страховочный морской узел и благословил на еще один бросок вверх, с бухтой кабеля на замену. Это был мой последний и решительный бой. Почти как в праздничной революционной песне.

   С большим трудом кабель был заменен, фонарь отремонтирован и установлен на свое штатное место. И когда в сумеречной мгле вспыхнул яркий свет, все вздохнули с облегчением, что все закончилось благополучно. Не только в Москве, но и у нас чувствовался свой праздник, ведь несмотря на трудность ее выполнения, устранена серьезная неисправность. Я в душе торжествовал, что сумел преодолеть свои страхи и выполнил трудную работу.

   После праздничного ужина, усиленного двумя стаканами компота, я без сил рухнул на свою койку и уснул богатырским сном.
   
   Спустя многие десятилетия, вспоминая былое и годы, о том забытом случае, напомнил мне давний друг и коллега Анатолий Иванович Тренин, с волнением и тревогой наблюдавший за этой эквилибристикой стоя на нижней палубе. После благополучного завершения этого отчаянного трюка, он по-братски меня обнял и сказал, что только в молодости, можно так отчаянно и даже безрассудно, бросаться решать невыполнимые задачи, не ведая, что самому, без божьей помощи, исполнить такое - человеку не по силам. И теперь, поднимая праздничные тосты, я вспоминаю тех, кто сейчас далеко и кому трудно, и всегда говорю: «За тех, кто в море»…