Утрата

Что вы знаете об утратах, волосатики?
Записка «ушла к другому» – это лишь неприятности, банкротство – убыток. А вот потеря – это, когда вас предают ваши же волосы.
Поначалу всё кажется случайным...
Вот пышную шевелюру покинул одинокий волосок. Затем сбежала влюблённая парочка. За ними смылась группка маргиналов с пенной волной.
Но вы не придаёте этому значения, поскольку в густом мегаполисе подобное не редкость.
Но вот когда волосы начинают собираться неровными колтунами и подолгу о чём-то шушукаются, вы настораживаетесь.

- Что не так?! – обращаетесь к ним с естественным вопросом. - Может, я вас плохо кормлю? Или недостаточно за вами ухаживаю?!
И вместо ответа получаете подлый удар по темечку, ибо именно оттуда предатели сбегают первыми.
- Куда же вы, братцы! – орёте вы в растерянности и принимаетесь сулить оставшимся витаминный рай и белковое изобилие.
- Вот! Пожалуйста! Жрите! – замазываете вы их яичным желтком, умасливаете льняными и конопляными маслами.
Вы даже подливаете им коньячок в питательные маски, и раскошеливаетесь на особый укрепляющий массаж. Но коварные ренегаты продолжают бежать с насиженных мест, как наскипидаренные.
- Да кто-нибудь! Объясните же мне! Чего вам не хватает?! – орёте вы в припадке отчаяния. - Витаминов?! Так нате!
И, схватив помёт летучих мышей, начинаете с остервенением втирать его в плешивеющую башку.

За помётом идёт конский навоз. За навозом - окаменевшее дерьмо вымершего мамонта, за баснословные деньги.
Вы в них втираете, а они выкатываются. И чем яростней, тем обильнее!

Тогда, обессилив, вы падаете на колени перед расчёской, полной этих запутавшихся беглецов, и посыпаете голову пеплом.

- Жрите, твари!! Вот вам кальций, фосфор, марганец и цинк! – перечисляете вы взахлёб.
Но твари, учуяв запах палёного, кидаются врассыпную.
- Боженька, боженька! – разглядываете вы всё углубляющиеся залысины. – За что же так, Боженька?!!
И покупаете сверхдорогое волосо-останавливающее и скальпо-оздоравливающее средство, чья эффективность неоспорима. Это доказывают и разбитые на десятилетие платежи, и белокурая дистрибьюторша, очарованная вашими здоровыми фолликулами.
А в пять страниц мелкого почерка вы, разумеется, не вчитываетесь.
Вы вмазываетесь! И предательское бегство прекращается...

Целую ночь, окроплённые панацеей изменщики лежат под пищевой плёночкой, не шелохнувшись. А наутро...

Наутро вы обнаруживаете себя обобранным, ободранным, и у ваших волос начинается массовый Исход!
Теперь они драпают с вас пучками и пачками. Одни, цепляясь за расчёску. Другие, уносясь со скоростной струёй. Третьи, отлетая первым же авиа-ветром.

- Но у меня же здоровые фолликулы!!! – раненным бизоном ревёте вы, и бросаетесь душить белокурвую...
Но та, отрывая ваши руки от своего горла, указывает вам на пять страниц мелкого почерка, и хрипит о том,  что вы попали не в те проценты!
- Но посмотрите на это с другой стороны! - отбивается она. - Видите? Тут: псориаз, склеродермия и импотенция. Разве они у вас развились?!!

И вы уходите счастливый.
– Спасибо, Боженька! - бьёте вы поклоны, ощупываясь. И, придя домой, обнаруживаете на скудной лысине три оптимистично настроенных волосины.
«Мы с тобой, старина!» – стелясь от уха до уха, подмигивают вам оптимистичные.
И вы бросаетесь их лелеять.
Вы нарекаете их: Петром, Никифором и Абрам Семёнычем - потому что: Пётр крепкий, Никифор чуточку разбитной, а Абрам Семёныч весельчак - и перед сном устраиваете им ежевечерние поверки. А по утрам: то приглаживаете, то взъерошиваете, то небрежно раскидываете, то бережно укладываете...

Но когда, на одной из поверок, внезапно обнаруживаете Петра и Никифора с трупом Абрам Семёныча на руках, вы молча, не произнося ни единого звука, идёте в ванную, берёте с полки бритву, и "на сухую", без смазки и пены принимаетесь себя скоблить.

«Не-е-ет!» – извиваются под лезвием Пётр с Никифором, но вы безжалостно срезаете их под корень. И режете, и кромсаете, и полосуете это иудово семя, и сечёте!!!..

А потом лежите в кровище, с налепленными по всему скальпу кусками туалетной бумаги, и, отрешённо разглядывая уродливую, похожую на жалкий, увядший орган, башку, ощущаете непоправимую утрату!