Праздники. Роман в диалогах. Акт -3

Третий акт…

 
Проходит несколько лет…

Квартира Репина. В прихожей зеркало завешанное чёрным покрывалом. Входит Попов.
Навстречу Анка Репина. Плачет – Серёжа! Горе - то какое. Как увижу кого из наших друзей, не могу удержаться, хотя казалось, за эти дни все слёзы выплакала…
Проходи… Там в гостиной столы накрываю поминальные. (Уходит. Входит Симон. Молча жмут друг другу руки).

Симон – Ну Репин, ну удивил! Раньше всех туда…
Я понимаю, все там будем, но так неожиданно…

Сергей – Я тоже не поверил… (входит Анка)
Сергей продолжает – Увидел записку на двери, читаю «Серёжа, Валера умер» – Думаю что за чепуха. Дней десять назад видел его в бане…

Анка – Он мне говорил, что вы в лес собираетесь, я и не беспокоилась. Думаю, раз с тобой – всё будет хорошо.

Сергей – Они без меня пошли на Соболиные озёра…

Симон – Анка расскажи наконец, как это случилось. Все знают, а я нет…

Анка - После леса, когда они с озёр пришли, он сына Ваську сводил в больницу и сделал ему укол гаммаглобулина…
Потом через день, у себя из головы клеща вынул. Ты же знаешь какие у него волосы густые. Говорит – ничего, вон Попова десятками каждую весну кусают, а он только здоровее становится…
Потом через неделю - другую, прихожу домой с работы, а он лежит в постели под одеялом и стонет. Я глянула, а его судороги корчат – весь выгибается. И уже сознание теряет!
Я вызвала скорую, увезли в реанимацию и через двое суток, он умер там. Говорят сердце остановилось… (Плачет)
 
- Вы ребята уж сами тут… Я пойду, мне надо о поминках беспокоиться. (Уходит)

Сергей - Я вчера могилу копал ему на кладбище и всё думал, как судьба нас испытывает. Только у Репина жизнь стала налаживаться, казалось он удачу поймал. На семинар драматургов собирался ехать через полмесяца, в Среднюю Азию… (Пауза)
Пойдём Симон, помянем Репина, выпьем по рюмочке.

Симон – Да я не могу сегодня. Слово Тане дал, что бросаю пить. Вот уже три месяца не пью…

Сергей – Ну ладно, я один… Что - то горько мне.

Симон – Я пойду, с Анкой поговорю… (Уходит)

Сергей наливает рюмку. Подходит Ирка, несёт бутерброды.
– Анка прислала, говорит надо ребятам чем-нибудь закусить…(Смотрит на руки Сергея) – Что это у тебя?

Сергей выпивает, а потом отвечает – Да вчера могилу копал. Ломом да лопатой кровавые мозоли набил. Земля – глина с камнями. А остальные мужики с полудня выпивать начали… После этого с них и работники никакие – сама знаешь…
Вот я и не вылезал пока не докопал, сколько надо по глубине. А сейчас смотрю на мозоли и понимаю – это чтобы дольше помнить…
Наливает ещё рюмку. – Ну давай пока никого нет, я один за него… Мир праху… (Ирка подвигает ему бутерброд)

Сергей продолжает – Он мужик был с характером. Один такой среди всех. Всё с судьбой боролся, и казалось начал побеждать… Ан нет - «подстерегла злодейка».
- Одна надежда, что душа его жива…

Ирка – Что ты там бормочешь?

Сергей – Пока с кладбища все не приехали, я его душу помяну. Я ведь сегодня его из морга забирал…
Лежит в гробу, как огурчик. Весь в спортивном, борода вперёд торчит, лицо спокойное… Но я вижу вдруг, что это не он!

Ирка всполошившись – Как не он?!

Сергей – Нет, тело то его, а души в нём нет. Тело пустое, а душа должно быть уже летит « в звёзды врезываясь»…
И мне спокойно стало! Как там в евангелии «Не заботьтесь о теле, а душу сберегайте, ибо душа попадёт в небесные чертоги…»

Ирка – Ну ты Попов, как всегда умничаешь. Ты посмотри, Симон - то не пьёт… Ему же три месяца назад операцию сделали.
Сергей – Да что ты говоришь?! Я его с полгода не видел!
И он молчит. Гордый стал.

Ирка – Он ведь с Танькой ругаться из-за выпивки начал. Она его и выгнала. Он по друзьям ходил, где пустят, там и ночевал. Ляжет на полу на свой спальник и рядом горсть таблеток кладёт…
Представляешь – днём в Университете, директор издательства, а вечером голову негде преклонить!
Вот его и прихватило как - то вечером. Кровь горлом пошла!
Пока операцию делали, половину крови потерял и треть желудка вырезали. Только минералку сейчас и пьёт. С Танькой помирился. Сидит дома…
Но пока в больнице был, из университета мужики один за другим шли. У него же друзей сотни!

Сергей – Да, он мужик хороший. Мягок только. Но потому и хороший…
(Входят гости, рассаживаются…)

Симон – Наливает себе воды. – Ну что, по первой? Я теперь распорядителем буду, потому что сам только воду… (За столом разливают водку)

Симон – Я несколько слов скажу. Я Репина уже двадцать лет знаю. Всякое бывало. Помню в Одессу уехали без денег. Голодали там. Я, один раз в обморок упал…
Так он меня в больницу увёз и пока меня не «поправили», сидел рядом…
И сколько раз он меня выручал…
Пусть земля ему будет пухом. (Кто - то тянется чокаться. Сразу несколько голосов: «Не чокаются на поминках! Не чокаются!)
 
Все выпивают, закусывают…

Поэт Соколов, редактор молодёжной газеты, встаёт. Все затихают.
– Я его недавно узнал. Он принёс пьесу в нашу Молодёжку. Прочитали. Видим талантливый парень. Напечатали…
Я думаю теперь, чтобы память о нём сохранить, надо бы его пьесы издать. И я полагаю, что мы в редакции будем думать, как это сделать…
Надо, чтобы память о нём осталась. (Выпивает. Все выпивают тоже. Шум за столом усиливается.)

Сергей встаёт. Шум медленно смолкает – Я Репина тоже давно знаю. Жизнь он прожил непростую. Всё у него было – и беды и радости. Только литературных успехов не было. И вот казалось пошло…
А тут и смерть… И я думаю - у него был характер. И потому, он всегда был самим собой. Иногда это нравилось, иногда нет, но в памяти хорошее победит плохое.
Сегодня, мы схоронили тело, но душа его уже там (Показывает вверх) И потому, пусть её там примут как подобает. А мы, если понадобится, будем в свидетелях на Страшном Суде…

Все молча выпивают. Одна из знакомых подходит и несёт Сергею варенье на ложке. Он отстраняется – Спасибо. Я этого не люблю. (Девушка отходит обиженная)
За столом шум. Кто - то пьёт, кто - то закусывает. Сергей выходит из за стола.

Ирка. – Ты куда Попов?

Сергей – Я подышать хочу…

Ирка - Я с тобой.  Выходят на кухню.

Сергей – У меня из головы не идёт, как это возможно в нашей современной жизни. Жил человек, не достиг ещё зенита жизни…
Сходил в лес, какая – то букашка заразная укусила, и вдруг умер, исчез. И вместо – белое пятно, «чёрная дыра».
И я чувствую себя вовлечённым в этот «факт» неправдоподобной реальности. Ведь это я его в лес приглашал. И уверен, что если бы я пошёл с ним, ничего бы не случилось. И потом, ведь он на меня ссылался, когда не стал делать укол гаммаглобулина…
Тут определённо стечение обстоятельств, которое люди называют судьбой! (Сергей долго молчит).

- Ведь казалось, Репин, после десятилетия борьбы за самореализацию, наконец схватил удачу за хвост: Союз писателей, семинары, конференции, пьеса в газете. И тут катастрофа… И я каким-то боком замешан…

Ирка. - Ты не переживай Попов. Таковы уж твои свойства. Карма - как ты раньше говорил…
Кстати, ты знаешь, что Ефимов на Север уехал, охотником стал, как ты.

Сергей – Ну, ну. Но мы разные…

Ирка – Да ты что Попов?! Он же – твоя копия. Ты просто не замечаешь, как ты на людей влияешь! Я по себе помню. Сегодня такой день, когда всё можно говорить…
…Я ведь в тебя была влюблена несколько лет. Я дня прожить не могла без того, чтобы тебя не увидеть… (Гладит Сергея по рукаву)

- А у мужиков другое. Они невольно поддаются твоему давлению.
Вот Ефимов… Он даже говорить стал как ты. И усмехается тоже, как ты. Не так добродушно, но внешне похоже.

Сергей смеётся – Не обижай меня Ира…

Ирка – Он сейчас где - то в тундре, охотничий участок взял и живёт там…

Сергей грустно вздыхает – Да… Были времена… Я сейчас сильно переменился…
Сартр – французский философ такой, говорил, что мы попадаем в рабство к тем, кто нас любит…
 
Ирка – И даже ты Попов?!

Сергей – Я нормальный человек… (Пауза)
Недавно приезжал Костриков, ты его помнишь. Я у него, как то, тоже был свидетелем на свадьбе. А до этого он меня, возил в общежитие, где жили бывшие зэки, просил с ними разобраться. Сдаётся мне, что он из меня тоже, былинного героя вообразил…

Ирка. - Ну и как?

Сергей – Там обошлось без мордобоя. Он показал меня своим недругам, поговорили и всё обошлось…

Ирка – Ну, так что Костриков?

Сергей - Он, как приехал откуда - то из под Питера, сразу ко мне побежал. Лины дома не было, и я с маленькой Наташкой нянчился и стиркой занимался. Он посидел посмотрел на меня и ушёл с укоризной во взгляде. Он моей новой жизни не одобряет…

Ирка – Ну и я не одобряю, Попов. Лина ведь на всех твоих друзей, а тем более подруг, чуть не лает. Со мной не здоровается. Один раз даже из дома выгнала - так ревнует тебя ко всем…

Сергей вздыхая – У неё болезнь. Она меня ревностью замучила…
Ей кажется, что на меня все женщины бросаются. А я же не буду её уверять, что я хороший и верный. Что мне женщины только как люди нравятся… Стыдно…
- Она и подлость мне сотворит, только потому, что ревности не сможет перебороть…

Сергей вдруг улыбается. – Зато когда была беременна, то за руку меня держала, боялась отпустить на пять минут. Ну да ладно…

Ирка – А ты знаешь Попов? Я недавно Галю Лопатину видела. Так они ещё одного мальчика родили и Лопатин рад до небес…

Сергей вздыхает – Может так и надо Ира. Ведь мужики хорохорятся, пока им жёны, их место не укажут.
И только после этого начинают ценить и понимают, что без женщины жить не могут… (Выпивает ещё рюмку) Знал бы – сам ни за что не женился…
Но дело сделано. Теперь это факт биографии…
Как там буддисты говорят: «Лучше карма плохая, но своя, чем хорошая, но чужая».
Да ладно! Может кривая вывезет. Я же везучий! (Надолго замолчал. Ирка ждёт продолжения рассказа).

- Конечно – что сделано, то сделано! (Грустно вздыхает) А ты бы Ириша пошла Анке помогла, за столом…

Ирка – Я тоже об этом подумала. (Уходит.)
 
Входит поэт Соколов. Закуривает. Заметив Полякова. - Мы с вами незнакомы… (Протягивает руку – Андрей…
 
(Сергей называет себя…)

Соколов. – Мне понравилось, как вы говорили о Репине. Он действительно был неоднозначный человек.

Сергей. – Уж это точно! Да и кто из нас прост?

Соколов – Симон мне говорил, что вы тоже пишете.

Сергей – Ну, не так уж и пишу. Я скорее стараюсь жить. Я действительно пописываю для ТВ, для молодёжной редакции… О интересных людях. А таких я вижу вокруг очень много.

Соколов - Вот и напишите о ком-нибудь в нашу газету…

Сергей – Боюсь вам не подойдёт.

Соколов – Это почему же? Для ТВ подойдёт, а для нас нет. Мы ведь вот так и Репина нашли.

Сергей – Думаю, что это он вас нашёл! И потом, я пишу на клочках, и стараюсь, чтобы редактор на ТВ, идею уловил. Спасибо, они пока вздыхают, но терпят и берут…
А дальше - это уже их дело. Я ни одной из десяти своих программ не видел.
А что касается Репина, то вы его поздно «нашли». Вот он умер от энцефалита, а это для вас, равнозначно смерти от молнии - случайность…
А для меня нет!
Вы пишете о СПИДе взахлёб – тема модная, а о энцефалите, от которого по двести человек за весну, здесь, в Сибири умирает, вы не пишите, потому, что СПИД для вас экзотика, а энцефалит – это обыденность. Умирали и будут умирать.

Соколов – Мы не можем оставаться в стороне от проблем мира!

Попов – Извините за резкость, но вы провинциальная газета, а проблемы мира для вас как очки, для известной героини басни Крылова…
Ещё вы пишете с придыханием о «охранителях». По сути вы их рупор. Сохранение «национальных» памятников и «старины» – это ваш конёк! (Саркастически копирует экскурсовода) – В этом доме останавливался Чехов, проездом на Сахалин. Его надо сохранить для потомства…
А то что в этом доме живые люди не живут а существуют, дети растут с печным отоплением, туалетами и помойками на улице – это охранителей не касается.
Соколов – Ну это вы зря. Мы ведь о культурном наследии заботимся.

Сергей – Вы бы лучше писали о том, как много талантливых, красивых людей, умирает, так и не найдя себя. Или спиваются, комично и трагично подражая Хемингуэю – это ещё страшнее!

Соколов – Пьянство – это бич России.

Сергей – Когда человек знает, зачем он живёт, что его руки и мозги нужны другим людям – он тогда не пьёт. Он живёт. У него времени на пьянство нет…
Когда простые люди, после Революции и Гражданской войны начали строить новый мир, они учили грамоту не по прописям.
Им это было непонятно и неинтересно: «Маша Любит кашу» – это глупо, считали они. Кто её не любит кашу, если она есть? Но когда учителя давали им предложение: «Рабы не мы – мы не рабы» – то они писали сознавая, что это о них сказано…
Они учились воевать и работать, и после Гражданской войны работали не покладая рук. А потом, снова воевали насмерть. Ведь Гитлер, до этого, завоевал Францию за два месяца, словно на танковых учениях. Вот он и напал в надежде на Блицкриг. Хотел в три месяца с Союзом управиться.
А в Союзе он забуксовал, а потом и рухнул…
Значит было что - то в советских сердцах, что перебороло то, что казалось непобедимым в немецких сердцах.
А сейчас, всё смешали в кучу: и культ личности и великие победы. Вот и топчемся на месте, вот и говорим о СПИДе, вместо того чтобы энцефалит победить и своих людей спасать…

(Соколов делает попытку прервать его)

Однако Сергей продолжает - Мой друг, Афродитов, тоже скоро умрёт. У него рак. Последний год, в горзеленхозе работал. Деревца в скверах высаживал. А ведь он талантливый историк. Дипломную написал о Великой Депрессии в США…
У нас к этому же идёт. А ему сказали - тема ваша не актуальна - при социализме экономических кризисов не бывает. Что верно, то верно. Только у нас сейчас не социализм, а номенклатурное бюрократическое государство! Вот он от безысходности и заболел. Не водку же пить…

Соколов - Послушайте Попов. А вы опасный человек. Вам социализм не нравится. Но ведь партия объявила перестройку. Михаил Сергеевич, пытается страну и партию от наследия прошлого избавить…

Сергей - Как же, слышал...
Прорабы перестройки болтают о социализме с человеческим лицом. А вместо лица, у этого социализма «мурло мещанина» вылезает…
И потом, недавно ещё Горбачёв говорил о ускорении. Но никто не объяснял, что и как ускорять. А ведь кто-то за эту бессмысленную инициативу, пересел из кресла пониже - в кресло повыше.
Помните анекдот: «Я не знаю кто такая Хунта и кто такая Чили, но если Луиса Карвалана не освободят?!

Соколов – А вы язвительный человек…

Сергей – Вот поэтому-то, я и не пишу в вашу комсомольскую газету…

Соколов – Ну знаете…(уходит.)

Входит Ирка. – Что это Соколов выскочил отсюда как ошпаренный?

Сергей – Да так, поговорили…

Ирка – Ну и что ты такой мрачный снова? Все говорят, что будут помнить, Репина, напечатают пьесы… Красиво говорят.

Сергей – Выпили они вот и говорят. Даосы говорили – кто красиво говорит, тот мало делает. А ещё они говорили – вначале делай, а потом говори о сделанном, а не наоборот…

Ирка – Ну ты Попов как всегда, очень уж недоверчив.

Сергей – Ира, ты должна понять, что мой скепсис - он на почве опыта произрастает. Ведь ты посмотри на них внимательно.
Ведь они не на поминках, а на празднике… На празднике живых!

Ирка – Ну и что? Они ведь сегодня уже плакали, а сейчас улыбаются.
И это нормально…

Сергей – Плакали то, они тоже о себе. Ведь Репина нет, а они живы…
И потом Репин ведь не был благостным. Он их периодически тревожил правдой о них самих.
Но так же, когда жизнь их припирала к стенке, он им помогал, но требовал взамен поддакивания, а иногда и ответной благодарности…
Поэтому они плакали. Но поэтому они и смеются…
За это я его и уважаю. Он умер, но не сломался!

Ирка – Ты Попов иногда очень непонятно говоришь.

Сергей – Прости голубчик. Я знаю, что надо быть добрее, а точнее наивнее. Но не могу. Ты же знаешь, - Познание умножает скорбь, От многия знания – многие печали! Так что прости меня, если можешь.
Давай тихонечко уйдём… Репин бы нас понял…

Ирка – Как скажешь, Попов… (Тихонько уходят. Из Гостиной доносится громкий шум разговоров…)

Занавес…



Квартира Попова. Вечер после поминок…

Входит Попов… Лина встречает его – Ну и где же ты был?

Сергей – Ты же знаешь. Сегодня Репина хоронили…

Лина – А почему ты один пошёл, без меня?

Сергей – А кто с детьми сидеть будет?

Лина – А мне уже надоело безвылазно дома сидеть…

Сергей – Ну, надо потерпеть немного… Я просто не мог не пойти…

Лина – А эта твоя подружка Ириша, наверное тоже там была? Я тебя знаю, Попов! Ты же без подружек жить не можешь!

Сергей – Ну ты это зря.

Лина – Что зря? Что зря? Эта выдра Ира, так вокруг тебя и вьётся…
Как - то приходила, даже сюда. Я её выгнала и сказала, чтобы она больше не появлялась в моём доме…

Сергей едва сдерживая раздражение – Лина! Я тебя прошу быть повежливей с моими друзьями.

Лина – Ну, знаешь! С меня тоже достаточно. Я ухожу гулять! (Одевается и собирается уходить…) - Настя и Малышка спят. Если Наташка проснётся, покорми её из бутылочки. Я приду поздно…

Сергей – Лина! Не делай ничего на вред другим людям. Ты об этом будешь потом очень жалеть!

Лина – Ну это уже моё дело! (Уходит)

Сергей ходит из угла в угол – Идиот! Сколько раз себе говорил - нельзя верить женским слезам…
Вот теперь и расхлёбывай! (Ломая спички, закуривает сигарету).
Нет! Так дальше не может продолжаться! Завтра же начинаю действовать. (Открывает шкаф, достает бутылку водки, наливает полстакана и выпивает. Потом садится и уже успокаиваясь говорит сам себе)

– С этим надо заканчивать. Я не могу себе позволить становится жертвой истерик! Это может зайти очень далеко…
Подходит к проигрывателю и ставит пластинку – «Мотеты» Брукнера. Звучит музыка, Сергей сидит и курит…
Свет постепенно гаснет.

Занавес.



Квартира Поповых. Утро через неделю…
Сергей собирает свой охотничий рюкзак…

Лина – Ты опять в тайгу?

Сергей – Да …
Лина – Мама говорит, что тебе лучше на работу нормальную устроится.

Сергей – Будем считать, что я маму послушался. Только на работу я устроился в отъезд. И вот скоро надо прощаться…

Лина – Что ты опять задумал, Попов?

Сергей – Я устроился на лавинную станцию, в институт сейсмологии…
Буду наблюдать за сходом лавин. И сегодня туда улетаю!
 
Лина – Сергей! (Плачет) Куда, туда?.. А как же мы?

Сергей – Я подумал и решил, что нам надо пожить отдельно. Ты стала ко мне относится совсем не так, как это было вначале.
И я подумал, что надо нам на время расстаться. Настя уже большая, и поможет тебе за Наташкой ухаживать. А я, будем считать, уезжаю на заработки.
Я буду получать на этой лавинной станции приличные деньги, и буду тебе их отправлять…
Самому мне мало нужно. Поэтому, решится финансовая проблема. (Пауза)

- А проблему наших отношений сама жизнь разрешит…
Думаю, что так будет честнее, да и для детей лучше. Настя будет знать, что отчим в командировке, а Наташке, сейчас ещё всё равно - лишь бы мамка была рядом…

Лина плачет. - Ты меня прости, с моей глупой ревностью, но я без тебя не смогу жить…

Сергей – Ты сейчас знаешь, для кого тебе жить, а мне надо немного отойти от суеты, в которую мы погружаемся, месяц за месяцем, год за годом…
И потом, я буду приезжать…
 
- Думаю, что так будет лучше для нас обоих. На время надо расстаться, чтобы вспомнить начало нашей совместной жизни!

Лина плачет – Серёжа прости меня… Я люблю тебя по-прежнему…

Сергей – Сейчас, я уже ничего не могу изменить. После смерти Репина, я как - то по новому взглянул на мою и твою жизнь.
Я понял, что смерть приходит неожиданно, и застаёт нас на полпути. Свой жизненный ресурс здесь, я уже выработал. Надо побыть одному, и подумать, как жить дальше…
Да и для вас, будет лучше, если я буду хоть и далеко, но жив.

Лина – Ну, ты, хотя бы дождался Насти. Она скоро из школы придёт…

Сергей - Скажешь ей, что я уехал в командировку и скоро вернусь. И потом, это ведь не смерть, когда человека уже нет совсем. Я ведь жив. (Усмехается) Или кажется, что жив… Прощай!
Целует Лину, одевает рюкзак и выходит…
 
Лина стоит посреди комнаты, вытирает слёзы – Я так и знала… Его даже детьми не удержать… Бедный Попов!!!

Занавес…



Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте «Русский Альбион»: http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/ или в литературно-историческом журнале "Что есть Истина?": http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal