Накорми собак за гаражами

«Накорми собак за гаражами»
- попросила Ирина, и Саша скрепя сердце согласился.

Снег сыпал и сыпал несколько дней как заведённый. Между домами его не чистили, дворники проскребали лопатами лишь некие подобия дорожек, так что напрямую к своему подъезду надо было пробираться, утопая в бело-серой массе и поминая всех чертей. Смеркалось рано, и Саша, сердясь на коммунальную службу, оскальзываясь, уже не присматривался особо, что там под ногами. К тому же настроение было, мягко говоря, на взводе, и он ещё больше распалял себя, решив наконец всерьёз поговорить с Ириной. «Должно же всё это когда-нибудь прекратиться! - думал Саша. - Надо же выбрать наконец что-нибудь одно: или семья, или дурацкая благотворительность. Милосердница нашлась! Или нет такого слова? Да какая разница - есть или нет...» К вечеру похолодало, и Саша прибавил шагу, насколько это было возможно. Впрочем, скорость требовалось увеличить и для того, чтобы не растерять запал. Ругаться с женой, если честно, совсем не хотелось, но просто сил уже никаких не было. Пробовал ведь говорить, и не раз, а Ирка вытаращит свои зелёные глазищи - и они так медленно начинают наполняться слезами. И сразу видно, что это не какие-нибудь там женские штучки-дрючки: «Вот сейчас как зарыдаю - посмотрим, что ты делать будешь». А что, Саша не человек, что ли? Немедленно чувствовал себя подлецом, подходил, обнимал, просил прощения, и Ирина облегчённо, как ребёнок, хлюпала ему в плечо.

Ну как ей объяснить, что он устал от совершенно постороннего человека в доме? Была бы родственница, так и то сто раз надо подумать, прежде чем дверь распахивать, правильно? Не советские времена, когда щедрость души считалась достоинством. Сейчас она не в тренде. И просто смешна. Да, тогда, давненько уже, Саша не стал возражать, когда на пороге вдруг возникла рыжая девочка из какой-то деревни с сумками и письмом от матери. Ира сама эту девчонку никогда в глаза не видела, но тут же засуетилась, накормила, затолкала в ванну, выдала лучшее полотенце, потом долго о чём-то с ней говорила, уложила спать - благо квартира трёхкомнатная. Комнаты, правда, как клетки для мелких зверушек, однако ж у иных и таких нет.

И только убедившись, что гостья всем довольна и уснула, Ирина объяснила Саше, что мама Даши, Валентина Михайловна, её бывшая пациентка в клинике, где жена работала медсестрой в реанимационном отделении. Ира буквально выходила её, потому что кто бы в город часто мог мотаться. А на прощание дала свой адрес, просила заезжать в гости при случае. А Даша, её младшая дочка - умничка! - поступает в колледж. Вот Валентина Михайловна и попросила Ирину приютить её на первое время, пока не осмотрится и не попривыкнет. А там, может быть, и место в общежитии дадут. Саша, вообще-то, сильно удивился: ничего себе, вот так простенько взять и свалиться кому-то на голову. А если не пустят? Но, видимо, ушлая Валентина Михайловна раскусила Ирку: не выгонит, а сам он, выходит, в счёт даже и не идёт. Ладно... Саша только плечами пожал. Думал, дня два-три, от силы неделю рыжая пред глазами помелькает. А вышло совсем не так. Ни через неделю, ни через месяц Даша вещи не собрала. Саша терпел, с вопросами не лез. Впрочем, квартирантка особо и не докучала. Всё тишком-молчком. Старалась пораньше уйти и попозже вернуться, пока Ирина не отчитала её за это. По выходным и на праздники она уезжала в деревню, привозила тяжеленные баулы с мясом, картошкой и прочими огородными припасами. Вечерами сидела мышкой в комнате, читала-писала. «Дашка и в школе хорошо училась. Жалко, что в университет побоялась поступать. Но - всё впереди», - гордо, будто о своей дочери, говорила Ира.

А сегодня утром Саша осмелился спросить, когда же девчонка съедет от них. Но Ирина только руками замахала: пусть уж живёт, пока колледж не окончит. Не мешает ведь. Да, общежитие есть, и она побывала там. Вроде чисто и строго, но ты пойми, всякое бывает, и она, Ирина, теперь отвечает за Дашу, добрую и симпатичную. Попадёт в какую-нибудь компанию, пить научится или ещё чего случится. Сашу больше всего потрясло, что жена сказала как о решённом деле, будто его мнение ничего не значит. Он пробурчал что-то вроде: «Ладно, позже обсудим...» - и скоренько убежал на работу, чтобы не сорваться. Весь день речь готовил. И торопился, боясь позабыть.

 

В квартире было темно и пусто, хотя Ира должна была вернуться раньше. Саша ужинать не стал, включил телевизор и сел в кресло. Время тянулось еле-еле, и через час он уже заволновался. И вздрогнул, когда «взревел» мобильник. «Саша, - услышал голос жены. - Я задерживаюсь. Я в больнице скорой помощи. Да нет, со мной всё в порядке. Тут такая история... Приеду - расскажу.

Погоди! В холодильнике на нижней полке стоит кастрюля, старая, зелёная, ну, ты знаешь... В ней похлёбка. Унеси её собакам за гаражи. Они сами прибегут, ждут уже. Ой, разогрей, слышишь? Чтоб тёпленькое поели. Не сердись, ладно?»

Отключив трубку, Саша чуть не заплакал от досады: опять какая-то история... И даже не спросила, сыт ли муж. А собаки... Он, конечно, знал, что Ира выносит им еду, но посмеивался, хотя, в принципе, уж лучше бродяжкам объедки отдавать, чем на помойку выбрасывать. Но сам никогда этим не занимался. И сейчас, ворча, достал кастрюлю, поставил на газ. Потом оделся и, стыдясь - вдруг соседи увидят, пошёл за гаражи. Тут же откуда-то выскочили три небольшие собачки, насторожённо глядя на него. Саша опустил посудину на снег и отошёл в сторонку. Кастрюлю пёсики, видимо, знали хорошо, уже в следующий миг они жадно лакали из неё, подрагивая хвостами. Наблюдая за ними, Саша неожиданно растрогался, но тут же постарался справиться со «слабинкой». Выхлебав всё до дна, собаки подняли мордахи и посмотрели, как показалось, с благодарностью, но Саша сурово махнул рукой: «Идите себе...».

Ира буквально влетела в квартиру, весёлая и оживлённая. Забегала: «Ты же у меня голодный, Сашка!» - и тут же кинулась к плите. Оказалось, она пришла на остановку, чтобы ехать домой, а на лавке сидит женщина, прямо бледно-зелёная. И никтошеньки-то к ней не подошёл. «Кроме тебя», - хотел съязвить Саша, но по-остерёгся. А видно же, что ей очень плохо. Сказала только, что беременная. Пришлось вызвать скорую. Ира, конечно, поехала сопровождающей: не могла вот так бросить. «Ты понимаешь, Саша, ребёнок мог погибнуть! А он у неё первый, в тридцать пять лет! Всё обошлось...» Саша посмотрел внимательно: «Тебе-то какая радость? Вечно ты лезешь всех спасать. Они тебе хоть спасибо говорят?» Лицо у Ирины стало беспомощным: «Саша, ну что ты говоришь?». Но слёз в глазах не было. Впервые взгляд, напротив, потвердел. И Саша потерял уверенность, что стоит вообще затевать разговор о Даше, которая как раз тоже вернулась домой. Уже засыпая, он услышал, как Ира негромко спрашивает по телефону: «Как чувствует себя Марина Сошина? Лучше? Спасибо...»

 

Конечно, они помирились. Утром Саша извинился. В душе-то понимал, что, по большому счёту, Ира права, а он просто ревнует её. К кому - вот вопрос. Ко всему, что и кто - не он? Глупость же. Вот именно. И покорно принял, когда Ирина начала возить передачи этой беременной Марине. Потому что больше некому. Мужа нет. А мать-пенсионерка категорически против так называемого «ребёнка для себя». Чуть из дому не гонит. Но Марина ни на какой аборт не согласилась, хотя мамаша бойкот ей объявила. Саша, был грех, испугался, как бы эта Сошина с младенцем тоже к ним не переселилась. Но Ира выпытала у Марины адрес, чтобы поехать к будущей бабушке, если надо, поплакать с ней, но втолковать, что малыш - всегда радость. Ирина и сама бы родила уже, но пока не получается.

А вечером Даша почему-то виновато сказала, что на пару с подружкой по группе снимет комнату у одной хорошей женщины. Женщина - инвалид, ей нужна помощь, а потому и плата будет небольшая, мама согласна. Ирина сначала оторопела, но потом поставила условие, что завтра же съездит и познакомится с этой женщиной. И примет решение. Обрадованный Саша даже вызвался покормить собак. «Они тебе понравились? Давай вместе пойдем», - Ирина поцеловала его в щёку и помчалась в кухню за зелёной кастрюлей.