В пространстве трех времен гл. 14

                Сижу в растерянности: вот  я  и  запуталась  в собственных эпохах, когда решила прогуляться в пространстве трех времен…
                А вообще,  что мы называем эпохами  в своей жизни? Это ведь просто важные события, условно ограниченные временным отрезком. Да только у каждого взрослого человека таких событий – тьма-тьмущая, как и у меня. И все они переплетаются между собою и с эпохами  страны нашего проживания.
                Поневоле заблудишься, петляя между временами. В одной только школе под номером 28 я пережила столько эпох, сколько сменилось директрис за 10 лет моей работы, - целых три!
                А за стенами школы тянулась наша семейная эпоха, заполненная до краев разнообразными чувствами: любовью, тревогами, обидами и радостями.
                Но  вне  нашего  дома и родительского обитали еще мои друзья – далекие и близкие, старые и новые.
                Так что придется мне снова нырять в светлое прошлое ради них, еще живых и уже ушедших, потому что  они были источником душевного общения  и обладали интеллектом и талантами, достойными восхищения.
                Итак,  школа подождет. Сначала о друзьях.  Самые близкие отпали вместе с моим замужеством. Одни разъехались по Союзу, другие перешли в категорию приятелей. С первыми я переписывалась, со вторыми виделась и перезванивалась. Да только при таком режиме моей работы в школе и  дома было это нечасто,  но  разнообразило быт и грело мою душу теплом  дружеской привязанности, желанием видеть меня и слушать. Я ведь не страдала равнодушием к жизни тех, кого приручила.
                Чаще всех возникала Майя З., мама моего ученика, Валеры. Ну, та, что   предложила мне дружбу  после родительского  собрания. Такая непосредственность меня буквально сразила, хотя в молодости с подобным явлением  я уже сталкивалась: мне навязывали свою влюбленность особы женского полу, которым я сначала понравилась внешне. Страх кого-то обидеть сильно усложнял  мою жизнь – я не научилась говорить «нет» и пресекать все поползновения пленить меня вопреки моим желаниям.
                Экзальтированность Майки сначала меня напрягала, ей тоже  хотелось сказать «нет». Мне хватало своей эмоциональности. Но у меня все-таки имелись тормоза, побеждающие эмоции, когда нужно было сохранить гордость. А у моей подружки не было чутья на отношение людей к ее особе. Она лезла в душу каждого, кто ей нравился.
                Когда я первый раз попала в компанию ее приятелей, меня буквально сразило это сборище разнообразных человеческих  типов, ничем не связанных между собой, кроме знакомства с Майкой. Она пригласила меня на свой день рождения, уже в новую квартиру на окраине города. Витя  отказался ехать со мною:  он считал Майю сумасбродкой -  после двух-трех встреч с нею.
                - Не понимаю, что тебе в ней нравится? – искренне удивлялся мой супруг, который всех моих знакомых вначале встречал не по одежке или уму, а исключительно по внешности.
                - Она наивная, как ребенок. Она не злая, любознательная, непосредственная, - бросалась я на защиту Майи, перечисляя те черты, что меня смиряли с ее недостатками.   
                - Не наивная, а  дура, - поправлял супруг.
                - Дураки не защищают диссертации по электрофизике и не преподают ее в институте!
                - Еще как преподают  и защищают!
                -! Это филологи могут содрать чужую работу или скомпилировать, а у технарей научный труд строится на экспериментах и открытиях.
                - Еще и некрасивая. Этот нос, как    у Бабы Яги, - добивал Майку мой эстет, пропустив мимо ушей мою защиту.
                Первый раз я тогда увидела ее мужа, Витю, и удивилась, как же они не подходили друг другу внешне и по характеру! Высокий красавец, замкнутый, даже мрачный какой-то, молчаливый до неприличия, он терпел бытовую бездарность жены, в которой я убедилась на ее дне рождения. Она была неряхой и совершенно бесталанной поварихой.
                «Значит, любит! - подумала я. – Потому и сын у них, Валера, такой добродушный и спокойный парень! Видно, не скандалят, не ссорятся в семье, не обращают внимания на мелочи.
                И вот я сижу за праздничным столом, заставленным едой. Народу тьма! Соседи, сотрудники с кафедры, знакомые, приятели, подруга по имени Стелла. С нею я уже знакома, но хозяйка застолья усадила меня между чужими людьми.
                - Так, внимание, выпьем за именинницу!  - говорит Ося, супруг Стеллы.
                Все молча внимают Оськиной заздравной речи, дружно выпивают и закусывают. Но общий разговор не  клеится. Майка  даже не пытается найти объединяющую тему. Если бы она, то есть, хозяйка, рассадила всех по принципу знакомства, гости бы и общались по-соседски.
                В таких случаях обычно хвалят именинницу за вкусные блюда. Но язык не поворачивался даже у самых деликатных гостей восторгаться  дорогущей копченой колбасой из магазина, в которую забыли положить мясо, зато густо нашпиговали пожелтевшим от старости салом,  пересоленной селедкой с костями, пресными салатами неизвестного происхождения или полусырыми, зато успевшими подгореть отбивными.
                - Я  про них забыла, надо было картошку почистить, - своим  детским голоском призналась Майка и тут же вскочила. – Ой, у меня же картошка варится!
                Оська засмеялся, Стелла махнула рукой подруге:
                - Сиди, я сама принесу. Похоже – картошка уже не сварилась, а поджарилась!
                Запах гари  тут же проник в комнату, подтверждая сию догадку. Но  тут же  возникла общая тема для праздничной беседы. Женщины принялись вспоминать похожие случаи из своей  кухонной практики. Стало даже весело. Особенно, когда из кухни появилась Стелла и трагическим тоном объявила:
                - Картошка приказала долго жить!
                Стало еще веселее. Только Витя молча что-то жевал, да я улыбалась, ковыряя вилкой консервы «салака в масле».
                -Люся, ты чего молчишь? – через весь стол спросила Майя. – Расскажи что-нибудь! То-ва-ри-щи, внимание! Люся Волкова – классная руководительница моего Валерки. Бывшая. Она – замечательно преподает русскую литературу и…
                - Майя, не надо! – не выдержала я, зная непредсказуемость своей подружки.
                Обычно встречались  мы на нейтральной территории – на улице или в парке, в ее институте или моей школе. И каждый раз она вываливала на мои  чисто гуманитарные мозги содержание какой-нибудь статьи на тему, совершенно мне неинтересную. При этом жадно ожидала моей реакции.
                - Люська, я вчера прочитала такую убойную статью в журнале! Представляешь, оказывается, у нас на Украине, тоже добывают топаз! Вот слушай!
                - Майка, стоп!- смеюсь я.- Тебе это зачем?
                - Интересно же! Это полудрагоценный камень, который…
                - И ты его собираешься добывать? И  меня зовешь с собой?- перебиваю я.
                - Но это так интересно! – разочарованно тянет она. – Я и журнал прихватила.
                -  Лучше  о Валерке расскажи! Чихать я хотела на полудрагоценные камни!
                - Люсь, ты видела афишу? В Дом ученых приехал из Москвы лектор, говорят, жутко интересный, наши ходили. Что-то об архитектуре 30-х годов 20 века. Пойдем, на афишу глянем! Это же рядом!
                - Я о Валерке спросила, Майя! При чем тут архитектура? Мне, если честно, не хватает времени на родных детей! А архитектура тридцатых годов подождет! Она стоит нерушимо!
                - Но ты же искусство любишь,  - жалобно говорит она, но быстро меняет тему, - Расскажи, что у тебя в школе происходит? Как тебе новый классс?
                Слушать она умеет, и все мои рассказы о семье и школе вызывают у нее искренний интерес. Правда, лекции о пчеловодстве, космосе,  раскопках в Риме, драгоценных камнях, лесозаготовках в Сибири,  где уничтожают леса, культуре инков, истории развития… чего угодно ее интересуют не меньше, и мое равнодушие к репертуару заезжих лекторов ее огорчает.
                Такая всеядность меня смущает. Хотя в музыке и прочих искусствах она полный ноль, и я могла бы, как мой Витенька, поставить ей диагноз:   «больная на всю голову», но меня держит врожденное любопытство, безотчетная симпатия и чутье, что она не умеет предавать. Вон уже сколько лет она дружит со Стеллой,  у  которой характер с гонором, еще и ревнивый. Ей не нравится Майкина душевная щедрость  и готовность записать в друзья кучу  разного народа, готового сопровождать ее  на лекции  по теме «Хочу все знать!»
                Я всегда относилась к технарям с огромным уважением. Мне люди, одолевшие в школе точные науки, казались полубогами. Так что факт Майкиной диссертации по электрофизике был доказательством ее безусловного  превосходства над моими гуманитарными мозгами. А равнодушие ко всем искусствам я относила к неправильному воспитанию в семье родителей.
                Есть такое понятие: светлый человек. Вот она была таким …
                Многие годы потом мы  дружили,  а развели нас не ссоры, не политические разногласия, а неизлечимые болезни. Она умерла недавно, и я вспоминаю ее с нежностью и благодарностью за постоянную готовность помочь в трудную минуту и за любовь к жизни, такую заразительную для всех, кто смог это оценить.
                Майя была старше  меня на шесть лет, но я рядом с нею чувствовала себя взрослее, чем была. А вот с Валентиной Самойловной, на десять лет старше меня, я словно молодела – такой она была сдержанной в эмоциях и оценках событий, людей. С нею мы беседовали, а не спорили. Она действовала на меня как успокоительное лекарство.
                На какое-то время нас развели обстоятельства. Потом мы снова встретились… И как мне было жаль расставаться с этой мудрой, интеллигентной женщиной!  Она уехала с сыном в Германию, которая ей после операции на сердце, продлила жизнь еще на несколько лет…


Продолжение http://www.proza.ru/2019/11/14/1414