Желтый идол Часть вторая Гл. 6

                Глава 6

 
Рассказанное Матвеем было очень интересно, и, с другой стороны, тревожно.

Однажды старец послал их на заготовку дров. Лошадей в общине не было, привозили напиленные и расколотые в лесу дрова на двухколесных тележках с коробами.

Позавтракав, друзья отправились в лес. Нагрузив на тележки расколотые чурбачки, повезли их в скит.

По дороге Матвей продолжал рассказывать о жизни и быте отшельников. Присев отдохнуть под деревом, Семен расспросил его о старце: «Кто он такой? Откуда пришел? Почему в ските нет стариков и старух?»

— Всё-то ты хочешь знать, — с улыбкой ответил старообрядец. — Что ж, слушай. — Откуда пришел старец — я не ведаю. В ските живу всего десять лет, но насмотрелся всякого. Поначалу волосы становились дыбом, потом привык. У старца есть какой-то дар, может действительно, божий, а может... Он способен выведать у человека все. Все знания о людях добытые таким способом, преподносит, как откровения божьи. Люди верят. Народ здесь темный, в основном из крестьян.

— А где старики и старухи? На радениях я видел в основном молодых, — спросил Семен.

— Здесь еще проще, – ответил Матвей. — Зимой, когда стоят тридцатиградусные морозы, в дом, где живут пожилые люди не способные к физическому труду, заходит старец. Дает избранному краюху хлеба, переодевает в рубище, и, что-то сказав, отправляет за ворота. Человек далеко не уходит, версту-две, не более. Там и замерзает. Следом идут двое мужиков, находят замерзшего, снимают рубище и приносят старцу, как доказательство смерти несчастного. Хотя таких людей называют счастливцами: мол, Бог забирает к себе. Тела не хоронят. За зиму и косточки не остается — волки все сгрызут.

От таких разговоров Семену стало не по себе.

— А пожилых женщин? Так же? — снова спросил Семен.

— А какая разница, что мужчина, что женщина? — ответил старообрядец. — У всех путь один.

— Что за женщина молодая черноволосая живет в доме старца? — не унимался с вопросами казак. — Помню, в первую ночь радения я ходил с ней за руку в хороводе, а потом ее…

— и показал руками, что делает мужчина с женщиной в любовной связи.

Матвей искренне рассмеялся: «Это было посвящение тебя в нашу общину. Вообще-то старец с ней живет, как с женой. Все это знают, но молчат. Никому в мороз выходить за заплот не хочется. Да и не старец, он. Лет пятьдесят мужику. Волосы на голове и бороду чем-то обесцвечивает, поэтому они становятся белыми, словно седые. Все верующие говорят, что старцу больше сотни лет. Какая там сотня… Я видел его голым — ёрзал на этой черноволосой. Тело у него, как у молодого: жилистое и в рельефных мышцах. Ходит слух, что в новогоднее радение старец огуливает по пять-шесть женщин.

— Мощный старик! — согласился Семен. — Ладно, поехали, а то еще потеряют.

Взяв тачки, продолжили путь. Доехав до скита, выгрузили дрова под навесом, аккуратно уложили в поленницу, и поехали за следующими. Нагрузив тележки, снова присели на этом же месте, и Матвей продолжил рассказ о ските.

— Законы старец придумал драконовские. За любую провинность следует наказание в виде коллективного приобщения человека к Богу.

— Не понял… Как это так, наказывая, приобщать к Всевышнему? — спросил Семен.

— В воскресенье увидишь, — ответил сектант.

— А дети бывают от этих радений? Женщины должны же беременеть, — помолчав, спросил казак.

— Конечно беременеют, но очень редко, — ответил Матвей. — Настой травы, смешанный с каким-то веществом, убивает зарождающуюся жизнь. Женщинам после радения всем дают пить отвар. Если все же рождается ребенок, то его растят до года, а потом приезжают люди из соседнего хутора и забирают его.

— Здесь хутор рядом? — подскочил Семен. — Что же ты молчал?! Можно ли добраться отсюда до него?

— Тебе старец разве не говорил, что выхода из скита ты не найдешь, — сказал Матвей. — Не веришь — давай проведем испытание: сможешь ли найти выход.

Друзья приехали в скит, разгрузили и сложили дрова. День заканчивался, начало смеркаться.

— Ну, давай ищи выход, — смеясь, предложил Матвей. — А я понаблюдаю.

Семен смело пошел по той же дорожке, по которой возили дрова, по направлению к воротам. Но… уперся в плотный частокол бревен — ворот не было! Тряхнув головой, словно отгоняя наваждение, он прошел вдоль частокола вправо и влево метров по пятьдесят, но ворот не нашел… Потрясенный, вернулся обратно.

— Что я тебе говорил? Нашел ворота? — улыбаясь, спросил Матвей. — И я десять лет назад, точно так же, как оса в банке, кружил вокруг скита весь день, пока силы не кончились. Пошли ужинать, а потом песни славы Богу попоем и спать. Завтра расскажу тебе тайну, почему ты не нашел ворота в стене. Да, кстати, завтра же и увидишь, как наказанием приобщают человека к Богу.

Семен после песнопений долго не мог уснуть. Ворочался с боку на бок, осмысливая то, что услышал от Матвея.

Следующий день не принес ничего нового, кроме сногсшибательного рассказа Матвея о жизни в ските. Оказывается, скит постоянно находится на связи с городом и рядом лежащими хуторками. Врал старец, что на сотни верст нет жилья.

— Я сам видел не раз, как выводили за ворота коров и бычков, выращенных здесь. Значит, кто-то покупал? Откуда у старообрядцев новые одежды, валенки, полушубки и шапки? Здесь этого никто не делает.

Семен с удивлением узнал, что старец «заколдовал» всех обитателей скита, и выйти за заплот без его воли никто не сможет — не найдёт ворот.

— А как мы с тобой выходили? Были ведь ворота в конце дорожки? — удивился Семен.

— А ты не обратил внимания, что утром к нам подошел чернявый мужик и сказал: «Вам пора в лес за дровами» — ответил Матвей.

— Да, помню, он всегда говорит одни и те же слова.

— Вот в этих словах и сила! — убедительно сказал раскольник. — Послезавтра старец уедет в город, тогда и покажу тебе, как снимать заклятие. Боюсь я этого дьявола седого — все видит и все знает.

Вечером следующего дня зазвенел колокол, призывая послушников на радение. Цепочки мужчин и женщин, одетых в белые рубахи, потянулись к центральному дому. На входе стоял мужик, и выдавал каждому свежесрезанные сочные палки.

Вошли, сели по лавкам как обычно: мужчины и женщины по разные стороны. В центре зала на коленях стояла фигура человека, с головой укрытая черной накидкой. Из маленькой двери вышел старец и та же черненькая женщина. В руках она несла большой кувшин и кружку.

Старец начал обвинять человека стоящего на коленях в различных грехах. От греха половой связи с женщиной посреди недели, до нарушения поста. Братья видели, как он ест хлеб. Самым страшным грехом старец назвал то, что человек помочился с вершины сторожевой вышки на крышу молельни.

— Какое наказание ему выберем, братья и сестры? — вдруг заорал старец.

Присутствующие аж вздрогнули от крика.

— Хлестать, хлестать, хлестать!.. — послышалось со всех сторон.

— Хлестать, так хлестать, — заключил старец. — Сестра, начинай!

Чернявенькая запела песню, взяла палку и пошла по кругу, награждая тумаками всех сидящих на лавках. Постепенно темп песни усиливался, женщина уже бегала по кругу, задыхаясь и роняя клочья пены, словно загнанная лошадь. Подбежав к крайнему мужику, она схватила его за руку, и они вдвоем побежали по кругу. Следом, поочередно вскакивали мужчины и женщины, присоединяясь к бегающим. Они бежали и палками лупили друг друга.

Старец снова взял кувшин и стал наливать в кружки коричневый напиток. Семен уже привычно проглотил огненную жидкость, почувствовав в теле лёгкость. Состояние походило на эйфорию или экстаз.

Круг бегающих не останавливался. Старец крикнул, ткнув пальцем на человека в центре: « Хлещите его!» Теперь круг пробегал мимо человека, и каждый бил несчастного палкой со всей силы. А старец кричал, увеличивая напряжение: «Сильней! Гоните из него бесов! Вижу, вижу, начали вылетать! Бейте сильнее!» Под градом ударов человек повалился на бок, но избиение не прекратилось.

Наконец, погасла большая свеча, и начался обычный свальный грех. Семен научился избегать мерзости, в темноте успевая спрятаться за лавки.

После совокупления все проваливались в глубокий сон. Казак снимал рубаху, ложился около любой нагой женщины, обнимал ее, превозмогая зов плоти, и делал вид, что спит. Старец, выждав некоторое время, зажигал свечу и обходил спящих, толкая каждого ногой. Подошел и к Семену. Ткнув носком сапога в бок, перевернул его на спину и посмотрел на детородный орган. И, злобно хмыкнув, вышел из помещения, оставив дверцу открытой. Было слышно, что где-то далеко бухнула закрываемая дверь.

Все стихло. Только слышалось дыхание крепко спящих людей. Семен лег на лавку, накрылся валяющимися рубахами и уснул. Проснулся от шума в зале. Двое мужиков, переступая через лежащих людей, вытаскивали скрюченный труп вчерашнего несчастного. Зашел старец, подошел к Семену и сказал: «После завтрака — ко мне!»

Позавтракав, Семен с тревогой в сердце пошел к дому старца. «Догадался, черт седобородый, что я симулировал, — с досадой думал он. — Не догадался пах намочить водой. Хотя старец — не мальчик, все увидел».

С таким грустными мыслями он вошел в комнату белобородого.

Глаза старца метали молнии. Грозно сдвинутые брови и сжатый рот не предвещали ничего доброго.

— Обмануть меня решил, нечестивый! — грозно заревел старец. — Захотел под палки лечь? Хорошо, через неделю устрою! Готовься! Иди прочь отсюда, чтоб глаза мои тебя не видели!

Семен пулей вылетел из дома старца, побежал в свою «казарму». Матвей встревожено стал расспрашивать, что произошло. Казак все рассказал.

— Да-а-а… не подумал ты об этом, — протянул Матвей. — Проклятый старик опытный в таких делах, все знает. Бежать тебе надо, пока не погиб под палками. Старый хрен любит такое наказание. Садист еще тот! Говорят, что видели, как во время истязания людей, он в своих штанах шурудит рукой.

Семена от омерзения даже передернуло.

— Вот же тварь! Матюх, достань мне нож. Я в два счета кончу этого упыря! А потом все разбежимся кто куда.

— Нож достать не смогу, а вот топор — запросто! — пообещал Матвей. — Спрячу в поленнице, которую мы делали. Сверху, с правого краю под кору положу.

— Лады! Годится! — обрадовался Семен. — Клади завтра. Я в ночь проберусь в дом и ухайдокаю гадину. Ты бежишь со мной?

— Конечно, бежим вместе. Только ты в Россию хочешь, а мне надо ближе к Харькову пробираться — там родня на хуторе живет.

На следующий день Матвей шепнул Семену: «Готово…» Тот понятливо кивнул, шепнув в ответ: «Сегодня ночью».

Ночь выдалась душной. Где-то вдалеке, словно зарницы сверкали молнии. Семен ощупью добрался до поленницы, достал из-под коры топор и попробовал остроту лезвия. «Хоть верхом садись. Тупущий, — с досадой подумал он. — Но ничего, для головы сойдет!» Он подошел к дому старца, тихонько поднялся на крыльцо. Тронул двери в сенцы — закрыты на крючок. Просунув конец лезвия топора в щель, осторожно, стараясь не шуметь, откинул запор. Снял сапоги, и тихонько ступая, пошел в спальню старца. Луна освещала комнату мертвенно-синим светом. В этом свете Семен рассмотрел стол с объедками, стоящую пустую бутылку из-под вина. «Это в пост-то винище жрешь, сука! А нас гробишь за кусочек хлеба! — яростно подумал он».

На кровати, лежа на спине, храпел голый старец. На груди у него спала черноволосая.

«И тут грешишь, тварь! — мозг Семена залило гневом. — Получай!»

Со свистом мелькнул топор. Голова старца разлетелась как переспелый арбуз. Не поняв, спросонья,что произошло, женщина дико завизжала, столкнув окровавленный труп с кровати.

Семен размахнулся во второй раз, но рука медленно опустилась — с женщинами он не воевал.

— Тихо, а то зарублю! — сказал черноволосой.

Крик прекратился. Она лишь судорожно икала  и показывала на дверь в спальню, пытаясь что-то сказать. Семен повернулся — и вовремя. На него надвигалась громадная туша незнакомого мужика, с ножом в руке. Куда там не обученному победить в схватке с опытным бойцом. Семен метнул топор, развалив лицо верзилы пополам. Туша с грохотом рухнула на пол. Аж дом содрогнулся. Женщина вновь завизжала.

— Да заткнись ты, дура, зарублю ведь! Поднимешь весь скит! — сказал казак. Он вытащил из головы верзилы топор и замахнулся на женщину. Та испуганно юркнула под одеяло, закрыв голову подушкой. Незакрытые ноги мелко дрожали. Из-под подушки доносились хрипы и всхлипы. Семен натянул сапоги и побежал в «казарму».

На пороге стоял Матвей. «Ну, как? — спросил он, — кончил злодея?»

— Всё, путь свободен, можно уходить, — сказал Семен. — Пошли в пекарню. Возьмем хлеба, каких-нибудь продуктов, и сматываемся.

Друзья пошли в дом, где пекли хлеб. Хлеба не нашли, потому что был пост. Взяли немного муки и соли.

— Пошли в дом старца, — предложил Семен. — Я видел у них в спальне объедки и бутылку из-под вина. Значит, есть и другие продукты.

Друзья подошли к дому белобородого, и вошли в спальню. Семен зажег свечу, подошел к кровати, где лежала трясущаяся женщина. Сбросил с ее головы подушку и одеяло.

Показалось красное, распухшее от слёз лицо.

— Где у вас лежат продукты? — спросил Семен. — Говори быстрее, нам ждать некогда!

Но женщина, онемев от страха и стресса, только судорожно икала, вздрагивая всем телом, и мелко трясла головой.

— Ай, дура пустоголовая! — махнув рукой, сказал Семен. — В любви, конечно, ты хороша, слов нет. В ту ночь очень понравилась. В тебе было столько страсти!

Неожиданно женщина успокоилась и перестала икать. Взгляд стал осмысленным.

— Зачем ты убил его? Можно же было откупиться. Пан Гржимек очень любит, ой, — глянув на труп, — любил золото, — неожиданно спокойным голосом сказала она.

— Пан?.. — переспросил Семен?

— Да, пан. И мой муж. Он поляк, и известный в Польше иллюзионист. Обладал сильным гипнозом. Мы работали вдвоем. Ездили по различным странам, пока Гржимек не захотел стать богачом.

— Погоди, не трещи, как сорока. Как ты говоришь: илю…зию…нист, гип-нос? Что за хренотень, не слыхал такого, — вытаращив глаза, сказал Матвей.

Женщина объяснила дремучим мужикам, что это такое, и продолжила:

— В Варшаве мы решили ограбить банк, загипнотизировав охрану и служащих. Все удалось делать четко, но подвела жадность пана: служащие банка нагрузили в автомобиль слишком много золота. На выезде из города сломалась ось, машина перевернулась, и слитки золота рассыпались. Мимо проезжал военный патруль. Нас хотели арестовать, но пан Гржимек включил свои сверхспособности. Видимо, на одного из солдат они не подействовали. Он выстрелил в пана, попав в голову. Военные подумали, что он убит. Собрали все золото, бросили меня и уехали. Я хотела похоронить мужа. Но когда потащила его в овраг, то он пришел в себя и застонал. Я нашла подводу, привезла мужа на хутор, и лечила его здесь почти полгода. Гржимек выздоровел, но наполовину потерял гипнотическое свойство. Мы попали в общину старообрядцев-хлыстов. Тут все нравилось, за исключением одного — нас разлучили по разным избам. Не давали встречаться, чтобы любить друг друга. На радениях хлысты только лупили друг друга. Свального греха не было. Все придумал муж. Старец, который руководил скитом, отошел в мир иной, и муж решил захватить его место. С помощью гипноза ему это удалось. Он избавился от всех стариков и старух, загипнотизировав их и выпроводив за ворота ночью в лес, в лютые морозы. Всех детей отправил по детским домам. А иногда просто вывозил на какой-нибудь хутор, и оставлял возле дверей любой хаты. Ездил по хуторам, и с помощью гипноза набирал в общину молоденьких девушек.

Семен и Матвей слушали женщину разинув рты.

— Бог с вами, живите. Дай нам продуктов, и мы уйдем, — сказал Семен.

Женщина откровенно рассмеялась, закинув красивую головку.

— Нет, не уйдете! На вас лежит заклятье!

— Как его снять? — разволновались друзья. — Теперь никак, — кивнув на труп старца, сказала она. — Только он мог это сделать.

— Пошли, попробуем выйти, — предложил Семен.

— Пошли, —  согласился Матвей.

Вышли в темноту ночи, пошли знакомой дорогой к выходу. Но его опять не оказалось на месте! Удрученные, они вернулись в дом.

Женщина, раскрыв дверцы большого шкафа, выбрасывала из него тряпье. «Куда ты их запрятал, дьявол!» — раскидывая вещи, в злобе ворчала она.

— Деньги ищешь, что ли? — спросил Семен. — Помочь?

— У него были деньги и золото, — ответила она. – Помогите найти, я с вами поделюсь.

Втроем начали обыск. Перетряхнули все небогатые сундуки с тряпьем — пусто.

— Бежим с нами, — предложил Семен, — ты местность знаешь, выведешь к ближайшей станции.

— Нет, — ответила она, — пока деньги и золото не найду, никуда не двинусь. А вывести вас смогу. Я знаю, как снять заклятие.

— Ну смотри, дело твое. Ищи свое золото — нам оно ни к чему, — ответил Семен.

— Пошли к воротам.

— Идите, сами выйдете, — сказала женщина.

Вытянув вперед руку с открытой ладонью, она произнесла: «Вам пора в лес за дровами».

— Ты чо, спятила от горя, что ли? — воскликнул Матвей. — Какой лес, какие дрова, дура!

— На вас было заклятие, что выхода вы не найдете, — пояснила она. — Говорил вам Гржимек такое? Так вот, слова, которые я вам произнесла, снимают с вас заклятие. Выйдете свободно.

— Куда нам идти? В какую сторону? Карту бы достать! — сказал Семен.
– Идите по дороге направо, - пояснила она. - Увидите мостик через речку. За мостом свернете налево. Через день пути будет хутор. На хуторе найдете деда Мамалыгу. Скажете, что привезли привет от Гржимека. Попросите у него двух коней под седлами и еду. Рассчитаетесь с ним вот этим — и подала большой золотой перстень с камнем. — За хутором идет большой шлях на Львов. Вам туда дорога. Берегитесь военных патрулей, их сейчас разъезжает очень много. Храни вас Бог! — И неожиданно перекрестила обеих, троеперстьем.

Семен и Матвей пошли по знакомой дорожке к бревенчатой стене. В конце дорожки увидели ворота. Удивлению Семена не было границ! «Как так, я ведь трижды подходил сюда, точно помню каждый камешек на дорожке, но ворот не видел! Чудеса…» Выехав за заплот скита, друзья отправились в неизвестность...

(продолжение:  http://www.proza.ru/2019/11/09/237)