Играй музыкант

       Мой внук, когда был в возрасте от пяти до десяти лет, любил делать маленькие подарки в виде фигурок. Однажды, на какой-то праздник он подарил фигурку-брелок в виде грецкого ореха, играющего на саксофоне. Я взглянула на эту милую фигурку с шоколадным цветом лица и крупными чертами, напоминающими лицо негра, и от  нее повеяло какой-то теплотой и добротой. Она напомнила мне одного музыканта, когда-то работавшего в ресторане "Отдых".
             Перестройка больно ударила по всем слоям населения. Инженерно-технические работники, именовавшиеся во времена развитого социализма прослойкой, в полном составе оказались за бортом жизни. Мне пришлось поменять несколько работ, не связанных с моей специальностью. Одна знакомая предложила мне устроиться в ресторан "Отдых" кассиром - инкассатором. Работа заключалась в том, чтобы в конце рабочего дня собрать вырученные деньги с нескольких рабочих точек. Меня посадили на двух квадратных метрах отгороженного помещения, где были стол, стул и сейф. С внешним миром меня связывали хлипкая деревянная дверь и небольшой проем в стене, называемый окошечком. Это окошечко закрывалось изнутри на защелку, и открывалось только тогда, когда приходили сдавать деньги. Ни какой охраны, ни какой сигнализации не было. После шести часов вечера первый этаж, где была столовая, не работал, но зал был открыт, так как приходили сдавать деньги в кассу. Любой мог зайти, ударить по голове и забрать деньги. Нечто подобное произошло с моей сменщицей Леной. По вечерам, когда нижний зал уже не работал, она оставалась одна. Ее знакомый, как говорят "лицо кавказ-кой национальности", приходил и развлекал ее сказками о будущей красивой жизни с ним. Они строили планы насчет работы, жилья и предстоящей совместной жизни.
                У меня был выходной, когда мне позвонили с работы и приказали срочно явиться на работу. Пришлось придти. Я поднялась наверх в бухгалтерию, и там мне объяснили, что исчезла моя сменщица вместе с деньгами. По ее адресу послали наряд милиции. Родителей девушки просили передать ей, что если она не явится с деньгами в течение двух дней, на нее будет заведено уголовное дело. Девушка она была положительная во всех отношениях, но видимо слишком до-верчивая. Через два дня она нашлась и принесла часть денег. Она попросила еще два дня, чтобы собрать остальную сумму. Оказалась, что ее молодой человек втерся к ней в доверие, и она по простоте душевной пустила его к себе в кассу, чего категорически нельзя было делать. Он выждал, пока все "точки" сдадут деньги в кассу, и, приставив нож к горлу, забрал всю выручку, исчезнув в неизвестном направлении. Не знаю, чем доподлинно закончилась эта история. Ее сняли с работы, и через некоторое время у меня появилась новая сменщица. Лену через год я случайно встретила в аптечной кассе, когда подошла отбить чек за лекарство. Увидев меня, она встала и ушла из кассы. Так и не дождавшись ее, я   вынуждена была уйти, ничего не купив. Я, конечно, догадалась о причине такого поведения. Мое появление вызвало у нее бурю негативных воспоминаний, и она не смогла справиться с эмоциям, даже не могла поднять на меня глаза.
                Так вот, в мои обязанности входило собрать деньги со всех "точек". В восемь часов приезжала инкассаторская машина, и увозила деньги в банк. Позднее всех деньги сдавал ресторан. Приходилось ждать, когда он закончит работу, а это было не раньше одиннадцати часов вечера. Иногда мне удавалось пораньше сосчитать деньги и оформить квитанции. В освободившееся время я поднималась наверх в ресторан и смотрела развлекательную программу для гостей.
                В один из дней я освободилась раньше обычного и поднялась в ресторан. Выбрала место в проеме, соединявшем кухню с залом, и скромно встала в уголочке, прислонившись к стене. Оттуда хорошо просматривалась сцена и кусочек зала. Концерт открывал молодой человек приятной интеллигентной наружности с удлиненными волосами на прямой пробор. Пока публика насыщалась, он играл на дудке нежную, завораживающую, зовущую за собой мелодию. Незаметно для себя я отключилась от окружающего мира и с головой ушла в этот жи-вой всепоглощающий звук. Я не сводила с музыканта глаз, боясь моргнуть и испугать мелодию. Очнулась, когда мелодия закончилась. Перевела дух. Здорово! Раньше по радио я слышала эту мелодию, но она не производила на меня столь сильного впечатления, как в живую. В это время музыкант поменял инструмент на саксофон. Тот же неотразимый эффект. Передо мной был волшебник, который не менее виртуозно играл на саксофоне. Чудо повторилось. Время летело незаметно, и я больше всего боялась, что сказка вот-вот закончится. Мне казалось, что музыкант изредка посматривает в мою сторону. Наверно ему тоже было интересно обнаружить благодарного слушателя, в отличие от равнодушно жующей публики. Мелодия закончилась. Я вспомнила, что нахожусь в ресторане, в котором все сильнее и сильнее стали раздаваться звуки иного толка. Музыкант сложил свой инструмент и, не спеша, покинул сцену. Он спустился по ступенькам сцены, и направился прямо в мою сторону, не сводя с меня глаз. Я почувствовала, как кровь приливает к моему лицу, и отодвинулась, чтобы он мог свободно пройти. Но он остановился прямо напротив меня, встал на одно колено, взял мою руку и поцеловал. Его большие карие глаза были полны слез.
                - Большое, Вам, спасибо!-  глядя прямо в глаза, сказал он.
Я не нашлась, что ответить и просто смотрела на него. Официантки с удивлением смотрели в нашу сторону и хихикали. Он, не обратил на них никакого внимания, встал с колен и спросил, не соглашусь ли я посидеть с ним за столиком или потанцевать. Не думаю, что это могло понравиться нашей администрации, но, тем не менее, я согласилась. Когда заиграла медленная мелодия, он пригласил меня на танец. У нас была разница в возрасте лет на двадцать. Несмотря на то, что у меня была стройная фигура и выглядела я на десять лет моложе своего возраста, ощущалась некоторая неловкость. Он нежно прижимал меня к себе и достаточно уверенно водил в танце. После танца он пригласил меня за столик. У меня был рабочий день, и я не могла себе позволить, в отличие от музыкантов, употребить спиртное. Пришлось слегка пригубить бокал. Музыканта звали Игорь. Он был женат. Из-за перестройки он не смог зарабатывать деньги другим путем, кроме как играть в ресторане. Он ненавидел эту жующую публику, которая под воздействием выпитого, все громче начинала гудеть. Музыка для них была неким шумовым фоном, который позволял им расслабляться и вести себя так, как им заблагорассудится. Конечно,  никого сама музыка не интересовала. Это выводило Игоря из себя. Когда он напивался, он играл на саксофоне еще более виртуозно, чем трезвый. Он импровизировал, как хотел, и ему было наплевать на всех. Он отрывался в мелодии на всю катушку, и только это позволяло ему забыть, какое он ничтожество. Мне редко удавалось выкроить время, чтобы подняться наверх. Иногда он спускался ко мне на кассу и приглашал меня. Если у меня была возможность, я приходила. Увидев, он поворачивался в пол-оборота в мою сторону и играл, зная, что хоть один человек точно слушает его, затаив дыхание. Наши официантки смотрели на меня с удивлением, и не могли понять, что у нас за отношения. А на самом деле это просто родство душ, энергетика которых передается на расстоянии и притягивает друг к другу еще вчера совсем незнакомых людей.
                Вскоре мне предложили должность администратора нижнего зала, который работал только в дневное время. Наши встречи прекратились. Однажды мне пришлось подменять кассира, и я обрадовалась, что опять увижу Игоря. Но вместо него был другой музыкант. Ребята из ансамбля рассказали, что Игорь стал часто напиваться, и его уволили. Все-таки не выдержал перестройку. Сломала она его тонкую музыкальную душу. У нас не было общих знакомых, и мне не известна была его дальнейшая судьба.
                Как-то я пошла на базар и еще издали услышала игру на саксофоне. Я  пошла навстречу разливающейся мелодии, и увидела молодого человека, заросшего так волосами, что невидно было его лица. Перед ним на земле лежал футляр от саксофона, в который проходящие люди кидали мелочь. Медленно подходя к музыканту, я пыталась разглядеть в нем знакомые черты. Но он все ниже опускал голову. Я положила в футляр десять рублей одной бумажкой, и ушла. На душе скребли кошки. Слезы наворачивались на глаза. Что я должна была сделать. Чем я могла ему помочь. Сама перебивалась с копейки на копейку. Еще проблемы с сыном. Больше му-зыкант на это место не приходил. Может быть, чтобы не встречаться со мной, или нашел более доходное место. В любом случае, дай Бог ему ума и сил найти свое место в этой жизни и не погибнуть в разбушевавшейся пучине перестройки.