Глава 81. Поездка в Гвоздки

(Этот рассказ относится к лету 1944 года, когда я ездил за семьёй в Бологое.)

Мы всей семьёй решили заехать на мою родину - в Гвоздки. Нам разрешил разместиться в своём доме Василий Козлов, муж Анастасии Вороновской. Они жили теперь в Бологое, в своём новом доме.

В Бологое была пересадка на псковский поезд. Мы тогда не зашли к Савушкиным и к Матери, оставили побывку на время в конце отпуска. Отпуск мне разрешили взять в августе. Закупив кое-каких продуктов, отправились мы поездом до станции Добывалово. Там вышли и пошли пешком 8 км до деревни по лесным тропам.

- Вот, мои дорогие, со станции Добывалово начинаются леса и покосы нашей деревни, до революции принадлежавшие кулаку Рассадину, у которого все крестьяне округи брали землю в аренду. Тут выжигали заросли ольхи, осины, кустарники, чтобы посеять лён или ячмень, которые хорошо растут на выжженой земле. Тут мы заготовляли много сена. Сена хватало и своей скотине и на продажу в городе.
- Папа, а тут медведи бывают? - спросил Толик.
- Не только бывают. Они и сейчас есть в наших "Нивах" и "Ражево".
- Мама, я боюсь медведя! - подбежав к матери, Валечка ухватилась за подол юбки.
- Не бойтесь! Медведь летом сам прячется от человека и уходит дальше в лес. Потому что он сыт, много брусники, много малины, которую очень любят медведи. Лучше смотрите вокруг, а я покажу вам места, где мы жили.

Я продолжил свой рассказ:
- Мы идём по дороге, вдоль соснового бора, где мы рубили лес для постройки дома. Тогда работали Отец, Мать, я и Яша. Ежедневно ходили пешком в лес и обратно.

Выйдя на безлесую возвышенность, я показал вдаль:
- Вон, внизу, видите озеро? За озером на красивом берегу предполагалось строить дом. И я возил туда зимой брёвна.
- И ты возил брёвна один? - спросила Маруся.
- Да, да. На двух лошадях. Вначале проложить путь помог Отец, а потом один. Дороги, как видите, были не из хороших - сопки, крутые спуски. Бывало воз опрокинется, хоть плачь. Но слезами делу не помочь. И я ухитрялся при помощи кольев поставить воз на путь.
- Думаю, тебе здорово досталось! - посочувствовала Маруся.
- Это ещё не всё! Когда началась Октябрьская революция и хутора стали не нужны, все эти брёвна мне пришлось возить в деревню. Из них мы с Матерью построили конюшню. Я её покажу...
- А дедушка не помогал? - спросил Толик.
- Нет. Дедушку тогда взяли в Красную армию...
Пройдя высокий строевой лес, мы подошли к речке. Моста не было. Его каждую весну сносит половодье.
- Эта речка называется "Львица" (*на картах - "р. Кобылка"). Умно придумано название. Но она сердита и рычит только весной, сбегая с сопок с тающим снегом. А сейчас мы перейдём по бревну при помощи палок.

Пройдя через реку, мы поднялись на сопку и справа в низине увидели деревню, из которой были хорошо слышны мычание коров и пение петухов. Первой увидела деревню Валечка, отбежавшая вперёд.
- Папа, папа! Деревня вон там, где из труб дым идёт!
- Да, дочка. Эта деревня называется Каменка. Это родина прабабушки твоей - Прасковьи, матери дедушки Григория, Терентия, Степана и моих тётушек Анны, Анисьи, Пелагеи и Евдокии.

Немного прошли ещё и начались покосы.
- Вон, в той стороне стоят амбары для сена, а вдоль изгороди, по низине, наш участок. Я иногда косил здесь и здоровался через изгородь с дедушкой Николаем Ильичём, братом бабушки Прасковьи. Это здесь была кулацкая земля, которую мы брали в аренду.
- Папа, а что такое "брать в аренду"? - спросил Толик.
- При царизме этой землёй владел один человек (кулак), а населению продавал только покосы. Ему платили кто деньгами, кто сеном, кто пахал и засевал поля, осенью отдавая пятую часть урожая.

Пройдя лесисто-покосные земли с одинокими амбарами, где уже лежало душистое сено, мы вышли на наше поле, прозванное "Батьково", а потом на "Скоморохово". Спустились по крутой дороге, подошли к Скомороховскому ручью. Напились чистой родниковой воды. Присели отдохнуть напротив высокой горы "Типусты". Она вызвышается над уровнем моря на 256 местров. С её вершины хорошо было видно много деревень и слышно, как в городе Валдае звонят монастырские колокола. Я частенько забирался на эту гору.

Мы шли по полевой дороге. Может быть детям было не интересно, но я продолжал рассказывать.
- Вот нам принадлежали те полосы, которые видно между тех меж, заваленных камнями и заросших травой. А вот и наша полоса между дорог, где я поддел сохой человеческий череп.
- О, это интересно! - заинтересовался Толик, - И ты не побоялся? Я, пожалуй, тоже не испугался бы! - храбрился он.
- Этот череп я держал в руках и размышлял, кому же он принадлежал.
- И кому же? - спросила Маруся.
- Возраст этого человека был не более 25 лет. У него ещё зубы мудрости не выросли выше десны. Он был убит острым предметом в затылок. Надо полагать, рядом с полосой была братская могила времён войн новгородцев с опричниками Ивана Грозного или с поляками-литовцами, пришедшими на нашу землю.
- А ты взял этот череп домой? - спросила Маруся.
- Нет. Не взял. Я положил его обратно на место, сказав: "Вечная тебе память! Наверное, ты погиб, сражаясь за Родину".

Перейдя вброд ещё ручеёк, мы вошли в деревню, где я жил 18 лет. Тут прошли моё детство, моя юность. С песнями и плясками, с голодными годами и холодными зимами. С годами до и после Октябрьской революции.

Деревня наша потеряла свой прежний вид. Многих домов не было. На некоторых были заколочены досками окна и двери - люди уехали в города.

Подошли к дому Козловых. Я указал на наш бывший дом, который мы с таким трудом достраивали с Матерью (делали крышу, стены, потолок и пол).

Пока мы рассматривали наш дом, из него вышла Мария Платонова (вдова с двумя дочерьми). Её муж Герасим Платонов за что-то был посажен в тюрьму и не вернулся домой.
- Это кто?! Не Иван ли Григорич со своей семьёй? - крикнула она.
- Марья Васильевна, здравствуйте! Это моя жена Мария, сын Анатолий и дочь Валентина.
Все поздоровались.
- Мы приехали посмотреть нашу родную деревню. Детям хотелось узнать, где я родился.
- Так вы к кому поселились?
- Нам разрешил занять дом Василий Матвеевич Козлов.
- Хороший у них дом... На озеро идти близко...
Открыли дом. Разложили по скамейкам свой багаж. Возник первый вопрос о еде. И я, передохнув, направился на маслозавод с надеждой, что коллеги выручат нас.

Маслозавод был перестроен из крестьянской избы на берегу ручья, который берёт своё начало тут же - у стены завода.

Подыскивать такие места у родников, вместо ледников, была моя идея. Я, работая в Бологое, писал статьи в газету об этом. Эта инициатива дошла и сюда. А здание, построенное Отцом, Васей Козловым и Шурой Николаевым, стоит заброшенное.

Придя на Малогвоздковский маслозавод я переполошил женщин. Они подумали, что я ревизор из района.
- Я пришёл к вам как гость. Вы, вероятно, мнея не знаете? Я ведь здешний житель. Прошло 14 лет, как мы уехали в город.
- Вспомнила! Вы - Иван Григорьевич, бывший первый мастер не только в нашей деревне, но и в районе! Будем знакомы - мастер Цветкова и рабочая Домнина.
- Вот теперь я узнаю Шуру Цветкову, бывшую сухонькую русоволосую девушку, дочь Андрея Цветкова и сестра Алёшки, с которым я иногда заходил к вам.
- Ну и что Вас привело к нам на завад?
- Скажу прямо, как коллега коллеге. Я тут с семьёй и у меня просьба к вам: устройте поесть. Ну, а расход, сами знаете, как списать.

Шура налила молока в бидончик и положила туда кусок масла.
- Придёте ещё, принесите посуду, я дам творогу и сметаны, - сказала она.

Так мы питались все дни, пока мы жили в деревне. Я ходил на маслозавод и приносил свежие молочные продукты.

С утра в ясный день мы все пошли на берег озера Холмского, где купаются дети и взрослые. Заход в озеро в этом месте песчаный и удобный. А дальше озеро имеет крутые берега и толстый слой ила на дне.

Посидели на траве откоса и полюбовались широким плёсом озера, за которым начинается крутой берег с банями на нём. Там, за откосом, стоит большое село Наволок.

Мы подошли к деревянному мосту в узкой части озера.
- Вот, полюбуйтесь на мост, который построен под руководством моего Отца.
- Это тот и есть, о котором ты говорил нам в Ленинграде? - спросила Маруся.
- Да, это он самый! О том, как его строили, я написал в первой тетради (Глава 20) В наше озеро образовано расширением реки Березайки. Там вдали видна роща, где было уничтоженное село. Слева от рощи на возвышенности - деревня Вороново.

... Проходя от моста в деревню, мы постояли у бывшего маслозавода, в котором я работал маслоделом. Мне тогда было 13 лет, а жили мы до раздела с дядей Терентием в третьем от завода доме. Проходя по сухой дорожке мимо старого дома, увидели старика, сидящего у крыльца своего дома, дядю Мишу (на 2 года старше моего Отца).
- Здравствуй, дядя Миша!
Он стал всматриваться подслеповатыми глазами из-под жиденьких белых бровей.
- Не узнаю... кто ты? Зрение стало плохим...
- Я ваш бываший сосед Ваня, Григория Иваныча сын. А это моя жена, сын и дочурка.
- Не сказал бы... совсем забыл... память худая стала.
- Ты с кем сейчас живёшь-то? - спросил я.
Запахнув полы старенького ватника, из-под которого виднелись белые домотканые портки, дядя Миша ответил.
- Живу с младшей дочкой Ольгой. Вдвоём живём. Муж от неё ушёл. Работает скотницей. Ты ведь слышал? Шурка умерла. Настя живёт с сыном в Ленинграде. - Дядя Миша, сколько же тебе лет?
- Лет-то не много - 65 только. Да здоровье плохое... болею всё...

Попрощавшись с дедом, мы пошли к дому Козловых. Встречные люди с любопытством останавливались и смотрели в спину. В Гвоздках живут много новых колхозников из других деревень.

- Ну что, ребята! Захотели бы вы жить в такой деревне? - спросил я семью, когда мы зашли в дом.
- Я домой хочу! - ответил Толик, - Тут и поиграть-то не с кем!
- Давай-ка, папка, собираться домой! - предложила Маруся, - еду приготовить не на чем. Не топить же большую печку. Да и дров у дома нет.
- Поедим колбаску, молочка, хлебца со сметаной. А завтра утром пойдём обратно на станцию Добывалово к вечернему поезду.

После обеда побродили ешё по опустевшей деревне. Зашли в дом к Марии Платоновой посмотреть наш бывший дом изнутри. Дом уже разрушался. В комнате обвалился потолок. Пол был местами покрыт досками на дырах. Жили только на кухне.

На лавке сидела девушка лет пятнадцати с парализованными ногами. Ходить могла только на костылях. Бледная, тощая, как захудалая собачёнка. Мать ушла на работу. Осмотрев бывший наш разваливающийся дом, мы ушли.

На второе утро при благоприятной погоде мы отправились той же дорогой на станцию.