Праздники. Роман в диалогах и монологах. Полная ве

«Пьеса для чтения – это засушенный роман»


…Квартира в пригороде. Сергей просыпается на диване. Смотрит на часы.

Садится и произносит цитату – поговорку: «Кто рано встаёт – тому бог даёт».
     - Каков однако великий и могучий русский язык!

- До чего же глубоко и по человечески – мудро… (Смеётся. Смотрит на часы)

- Ого. Уже десять часов. Опять проспал. Говорил же себе, что надо пораньше лечь спать… Опять зачитался «Дао – де дзин». Казалось бы какое отношение Лао – Дзы имеет к нашему пригороду. Оказывается и здесь его афоризмы работают…
 
Он говорил: «Хотеть – ещё не значит делать!»
Странно, но русская поговорка, которая сегодня определяет всю нашу либеральную жизнь: «Хотеть не вредно», пожалуй и есть переложение с китайского на русский…

(Встает. Одевается и на ходу продолжает) - Однако Россия имеет свои авторитеты…Правильно говорил полковник Скалозуб у Грибоедова, о книгах: «Собрать бы их, да сжечь!»

Заправляет диван, выходит на кухню. Стук во входную дверь…

Сергей – Входите, не заперто! (Входит Ирка с подружкой Таней)
Ирка – Привет Попов!

Сергей иронично – Привет птичка. (Целует её в щеку.)

Ирка – Знакомьтесь. Это моя подруга Татьяна. Мы вместе учимся. (Тане) А это Попов. Я тебе о нём много рассказывала. Смотри, осторожнее с ним… (Смеётся… Достаёт из сумки пакет)

 – Позволь незабвенный Попов поздравить тебя с маленьким юбилеем. (Разворачивает пакет, вынимает пластинку и отдаёт Сергею.)

Сергей – Ого, Ириша. Это как раз то, что мне сейчас нравится. «Мотеты» Брукнера. У меня от них крыша едет. Особливо если после бессонной ночи.

- Я тебя Ириша за то и люблю, что ты умеешь подарки делать… А что касается юбилея, то он совсем не маленький. Кажется, лучшая часть жизни уже прожита…

Ирка оглядывает кухню.
– Слушай Попов. А почему ничего нет для праздничного стола?

Сергей – А я вот сейчас сажусь, и начинаю чистить картошку, а ты лапочка помогай. Скоро Лялька должна подойти. Она пораньше обещала…

Стук в дверь. Сергей открывает и входит Лялька, с букетом цветов.

Лялька. – Поздравляю тебя Серёжа. (Вручает букет, целует) – А тут ещё. (Разворачивает пакет) Пуловер!..

Сергей тут же одевает пуловер. Осматривается – Лялька! Ты просто волшебница. Ну прямо как на меня вязано… (Целует Ляльку)
– А как ты размер угадала?

Лялька – Очень просто. По памяти!.. (Все смеются)

Сергей – Девчонки! Вы уж сами решайте насчёт праздничного меню, а я картошку чищу. (Ставит пластинку и под торжественную музыку чистит картошку. Девушки подвязав передники начинают чистить лук, морковь и так далее… (Свет на сцене гаснет…)


Снова квартира Попова. Приходят гости: Репин с женой Анкой, Лопатин с женой Галкой, потом Афродитов с Линой, потом брат Сергея с приятелем и двумя девушками. Симон с гитарой. Все принимают участие в приготовлении закусок…

Симон – У тебя Попов, как обычно, самообслуживание?

Сергей – На этом стоим. После революции, как известно, господ упразднили…И нам, тоже надо барские привычки оставить…

Входит Ефимов. – Попов! Можно тебя на минутку?..
Сергей и Ефимов уходят в другую комнату.

Ефимов – С днём рождения тебя, Серёга! Я вижу у тебя настоящий праздник…

Сергей – Проходи, раздевайся и принимай участие. Хочешь хорошо закусывать, участвуй в создании праздничного стола…

Ефимов перебивает – Я принёс тебе то, что ты просил…

Сергей, прикрывая дверь – Ну ка, ну ка показывай…

Ефимов проверяет дверь, отворачивается, вынимает что то из - за пояса и отдаёт Сергею.
Сергей разворачивает бумагу и держит наган на ладони… Потом, прокручивает барабан с угрожающим металлическим щёлканьем…

Сергей. – Работает! (Любуется на пистолет) Пистолет системы «Наган». Классная вещь и как всё военное имеет хищный дизайн…
(Открывает платяной шкаф ключом и кладёт наган в карман пиджака.)

- Ты не беспокойся! Как договаривались отдам тебе через неделю. Патроны мне тоже пообещали принести …
 
(Неловкая пауза) – Ну пойдём. Я тебя со всеми познакомлю.
Вводит Ефимова в столовую.
 
Сергей – Внимание девушки! Виктор Ефимов. Недавний доблестный пограничник. Не женат. Рекомендую…
(В квартире по прежнему звучат «Мотеты» Брукнера…»)

Ирка – Попов. У тебя сегодня музыка не та. Пойдём ко мне сходим, за пластинками. Здесь же рядом. А у меня и Джордж Майкл и Гребенщиков есть...

Сергей встаёт – Надеюсь гости без меня не успеют соскучится… Лялька! Ты старшая по батарее… Мы быстро…
(Сергей и Ирка уходят. На авансцену выходят Галя Лопатина и Лина. Закуривают).

Галя – Попов сейчас Ирку точно «трахнет».

Лина вздыхает – Он похоже никого не пропускает. (Делает паузу) А точнее его никто не пропускает… И как только Лялька терпит… Я её как - то видела у Лопатиных, когда она его полдня дожидалась. Качается на качелях на детской площадке и мечтает о нём… Забавный характер…

Галя меняя тему – Лина, а где Юрка?

Лина. – А я не знаю. Я его прогнала… Вот попросила Афродитова привести меня сюда…

Галя с подтекстом – Понятно… Я знаю, что Афродитов в тебя со школьных времён влюблён. Ты не боишься, что он этот поход сегодня, как аванс воспримет?

Лина смеётся – Я сейчас уже ничего не боюсь… А что касается Афродитова, то я знала это ещё в школе, но когда Юрка появился, то мне не до чужих любвей было. Кстати, ты помнишь, Афродитов у меня на свадьбе был?

Галя – Помню его лицо, когда он на тебя смотрел… Я думала, что он мог и застрелиться там, если бы было из чего…Он тогда ещё напился…

Лина вздыхает – А сейчас его чувства мне совсем не опасны. У меня, к несчастью, другое на уме…
Сергей и Ирка возвращаются…

Галя в сторону. – Быстро они управились…
(Сергей ставит Майкла Джорджа, который лирично, что – то напевает по-английски).
 
– Надеюсь это большинству понравится… (Через паузу) - Ну а теперь, господа – товарищи, за стол. Лялька докладывает, что закуска в основном готова…
(Все рассаживаются за стол.)

Сергей, иронизируя напевает. - Пить будем и гулять будем, а придёт время – умирать будем… (Смеётся) Кавалеры, ухаживайте за дамами. У всех налито? Я хочу на правах хозяина и именинника произнести тост. Можно?

Все – Можно, можно!

Сергей – Я поднимаю бокал за вас, моих гостей, за возможность всех увидеть вместе. И конечно же за весну, которая обещает новые возможности… (Все смеются). - Вы меня не так поняли. Я имел ввиду походы в тайгу… (Все снова смеются).

Выпивают и закусывают…

Симон – Ну, закуска первый класс, как в ресторане «Ангара». (Все смеются)

Сергей – Это наши девчонки – рукодельницы… Ну почему у нас многоженство запрещено? (Все смеются)

Симон саркастически – Мне кажется тебе просто грех жаловаться. (Встаёт)
- Ну, теперь наверное и гостям слово сказать можно. (Оглядывает гостей). Мы все рады за тебя Попов и выпивая этот бокал, хочется пожелать тебе всего того, что ты сам хотел бы себе пожелать: и интересных походов, и новых книжек по китайской философии, и новых побед на футбольных полях! (Через паузу) – Но не только на полях… Смеётся и выпивает.

Сергей - Это что за намёки! Мы с Лялькой!.. (Снова смех)

Репин. – А я хочу алаверды… (Наливает рюмку водки.) – Я хочу рассказать одну историю. Мой знакомый, как то попал сюда в пригород ночью, провожая девушку. Ночевать его не оставили, а время двенадцать, автобусы ходят очень редко…
А наше предместье известно своими хулиганами. На улице темно и страшно - хмель прошёл. Мой знакомый, университетский преподаватель, ничего тяжелее ручки в жизни не поднимал. А к нему из темноты, вдруг подходят несколько парней угрожающего вида.
Он понял, что бить будут и тут вспомнил, как я ему про Попова рассказывал. Вот он возьми и ляпни: - Мужики, а я Попова знаю! Тут ребята и пальцем его не тронули, а проводили до остановки и мелочи на билет дали…
И я хочу выпить за Попова, за его авторитет. Он ведь в жизни ничего не боится. Даосов уважает, в леса ходит, сидит дома книжки почитывает, да иногда нас защищает от хулиганов…
Ну, в общем, за тебя Серёга… (Все выпивают и стуча вилкам по тарелкам, бодро закусывают).

Лопатин встаёт. - Господа – товарищи! Позвольте мне… У меня похожая история есть… У всех налито?
- Прошлой весной, местная шпана, меня на пути из универа прихватили, и в лужу запинали… Развлекались… А потом под окнами стояли и горланили весь вечер, на драку провоцировали, дочку маленькую пугали.
Серёга, в то утро из лесу шёл, и по пути зашёл… Как узнал про это, так лицом побелел. Мы в тот же день прихватили их верховодов, и поучили их так, что после этого, самый их главный, дома несколько дней не ночевал… Боялся, что Попов придёт с ним разбираться…
Вот тогда я понял, насколько, эта братва Серёгу боится и уважает… Думаю, это не просто заслужить…

Сергей – Они меня боятся из – за моей вежливости. Я на них ни разу голос не повысил и не выругался нецензурно… (Общий смех)

Лопатин – Вот и я говорю – давайте выпьем за вежливого Попова… (Выпивает)

Анка Репина. - А можно от женской половины тост? (Все – можно, можно…)
Анка – Я хочу поздравить Серёжу и пожелать ему всего, всего…Ведь он друг женщин… (Смех, реплики: Всех женщин мира…)

Анка - Не смейтесь… Я помню, когда нас с Валерой выселяли из квартиры, он нам помогал переезжать, наши вещи на телеге по всему посёлку возил и шкафы большие один таскал… Давайте все за него поднимем и выпьем… За…за хорошего человека. (Все встают и пьют)

Ирка – Пусть он теперь нам о лесе какую-нибудь историю расскажет… (Все – просим, просим…)
Сергей – Можно я сидя… Вы конечно все знаете историю, как здесь под городом, в тайге меня рысь напугала. (Все смеются). Но у этой истории было начало. Я тогда служил на Дальнем Востоке, тоже в лесу. А там рысей было немеряно, потому, что охота запрещена. И вот, я, сменившись с дежурства, в два часа ночи, иду из капонира в казарму, а около казармы, рысь, страшнымголосом кричит, и кажется, что по казарменной крыше ходит… Их там на острове много было…
Я взял в руки металлический фонарь, а он на утюг немного похож да и весом килограмма полтора, наглухо застегнул шинель из толстого сукна и решил сразиться с диким зверем. Вспомнил вдруг Лермонтова, его поэму «Мцыри» и подумаю, а чем я хуже…
Подошёл шагов на десять к кустам, фонарь выключил, чтобы лучше в темноте видеть, а рысь в чаще, метрах в десяти от меня рыкает, от злобы кашляет, давится, но не уходит, ждёт, пока я на неё нападу. Тут я остановился, постоял в темноте, и что - то мне не по себе стало. Думаю: «Да пущай живёт. На кой она мне?» (Смеётся)

Ефимов – Струхнул значит?

Сергей – Значит да… И тогда я понял, что я не Мцыри. Слабо мне… (Все смеются)

Афродитов вскакивает – Я хочу выпить за Попова, потому что он из нас самый естественный человек. Всегда сам по себе и собою остаётся…
Я помню, когда ему было шестнадцать лет, то ему родители купили новое пальто, модное такое, в клетку. И он сразу стал очень важным. А под пальто были какие - то шаровары и стоптанные ботинки. А он такой довольный…(Смеётся.) Ты помнишь, помнишь!..

Сергей делает строгое лицо – Не срами меня. Я этого не помню… (Все смеются и Сергей больше всех). – Эх, святые времена! Помню, как Васька Карась - местный хулиган и двоечник - по весне, гонит рядом с девчонкой на велосипеде и она его спрашивает: А зачем вы хотите со мной познакомится?.. А он ладошкой нос утёр и так гордо отвечает: Да просто, для интриги…(смеётся) А он ведь говорить почти не умел, но в нужный момент нужное иностранное слово нашёл… (Все громко хохочут)

Сергей – Господа! А теперь танцы, до следующего захода за стол…
Выходят из за стола и танцуют. Сергей подходит к Ефимову, который пьян и стоя в коридоре, курит.

Ефимов – А ты Серёга почему не пьёшь?

Сергей шутливо – Управляя людьми и служа небу, лучше всего соблюдать воздержание. Так говорил Лао – Дзе…

Пьяный Ефимов Сергею. - Вот ты всё хи – хи, да ха – ха… – А ты не знаешь, что значит лежать в снегу, не поднимая головы, когда пули совсем рядом так противно свистят. Кажется, что уже следующая в тебя попадёт точно. А потом слышишь, как Мишка рядом захрипел и кровь горлом забулькала…

Сергей – Давай об этом после. Это слишком серьёзно, чтобы об этом вспоминать между танцами…

Ефимов – Да, серьёзно! Думаю, что никто здесь не может понять насколько это серьёзно!

Сергей. - Ну отчего же. Я знаю одного паренька, он в Афгане служил. Его в задницу ранило, когда он из подорвавшегося БТРа выпрыгивал. Говорит показалось, будто молотком ударило, а потом вдруг штаны намокли и в сапог натекло… Он весёлый парень…

Ефимов – Это кому как… А меня армия просто изуродовала. Я и сейчас никак не могу отойти. Не могу приспособиться к гражданской жизни…

Сергей – На меня армия тоже подействовала только в другую сторону. Там, я как в монастыре, вдруг начал понимать, насколько хорош и красив мир, в котором мы живём. Именно там, пройдя рабство личной несвободы, вернувшись домой я поклялся без клятв (смеётся), у даосов такое бывает… что я буду ценить каждый день, каждый час обрушившейся на меня свободы… И с той поры я живу весело…

Ефимов – Ну тогда тебе хорошо…

Сергей после паузы – Ну пошли. Пошли танцевать. Потом как-нибудь поговорим, в лесу, у костра… А здесь не то место… (Уходят)

Снова Сергей в другом конце сцены, разговаривает с Иркой и Настей.
Сергей – Я вчера читал до трёх часов. Утром проснулся и думаю – книги это зло. Столько времени отнимают. К тому же проспал.

Таня вступает в разговор – Ну это вы зря. Книги – это ведь как учитель…
Сергей – Я считаю, что книги – это опиум для народа. Отвлекают от создания материально – технической базы жизни…

Ирка Тане – Да не верь ты ему. Он книжки читает с утра до вечера. С детских лет…

Сергей – Я же говорю, что это зло… Может быть поэтому моя личная жизнь не устроена.

Ирка – Ох Попов! И почему ты не женишься?

Сергей смеётся – Долго рассказывать… (Уходит, танцует с Лялькой)

Ирка к Тане – Я его знаю с шести лет. Он тогда лежал в больнице, в которой мамка работала медсестрой. Так он там среди детей устроил соревнования, кто быстрее свой обед съест. Доктора, его благодарили, за это, а родители просили его подольше не выписывать.

Таня – А что с ним было?

Ирка - У него какие-то осложнения были после ревматизма. Говорили, что он умереть может. Но всё как видишь обошлось…

Ирка – Давай я тебя лучше с Симоном познакомлю… Он журналист и работает где то в университетском издательстве. Он - поэтическая личность. А Сергей - это слишком для тебя…

Таня – Что значит слишком?

Ирка – Ну это значит опасный… Голову можешь потерять, если он тобой займётся… (Смеётся) Я думаю здесь каждая вторая девушка по нему тайно или явно с ума сходит…

Таня – Ой! Как интересно!
 
Ирка. – Ну пойдём за стол. Я видела, что Симон на тебя глаз положил… (Уходят)

Афродитов выходит на кухню покачиваясь – Я кажется перебрал – (Пьёт воду.)
Входит Репин. – А ты чего не танцуешь. Там столько девушек сидит.

Афродитов – Да я, чегой-то запьянел. Сам не заметил, когда лишнего на «борт» взял. Попов, как обычно, всех завёл своими тостами…

Репин – Да, когда он в ударе невозможно остаться равнодушным…
Откуда в человеке столько энергии. Ведь по лесам как леший, по ночам в одиночку ходит. Что его там притягивает? Я вот тоже с ним хочу разочек сходить…

Афродитов – Он мне объяснял, что после армейской неволи, вдруг понял красоту буквальной свободы. А в лесу – говорит он – подлинная свобода и есть. Сам собой распоряжаешься… И потом, он что - то о Боге говорил, которого можно встретить на границе природы и человеческого бытия… Но для меня это малопонятно… (Снова пьёт воду)

Афродитов продолжает - Я один раз с ним ходил. Ему хоть бы что, а я уже идти не могу… (Ходит по кухне и массирует живот)
Потом правда отошёл у костра. Почти всю ночь сидели разговаривали… Но утром – едва на ноги встал… (вздыхает) Уж лучше дома, за книжками с приключениями. Можно чайку попить… И ходики так мирно тикают.

Репин – А ты ведь с родителями живёшь?

Афродитов - Да. Отец болеет. Он ведь уже старенький. Я – поздний ребёнок… Иногда приходится за ним присматривать. Он ведь тоже ночами не спит, читает, или пишет. Пишет книгу воспоминаний. Он, войну в штрафбате начинал. Один, из тех с кем воевал, выжил…

Репин – А как же он попал в штрафники?

Афродитов – Он до войны был водителем танка, на котором маршал Блюхер ездил. Когда Блюхера арестовали, то и отца загребли. Говорят – что враг народа, что не мог не знать, как Блюхер с японцами связан, а если знал и молчал, то значит заодно. 
Просидел он несколько лет в лагерях, а потом на фронт попросился. Взяли в штрафбат, вину искупать. После войны демобилизовался, весь в шрамах. Восстановился в партии…

Репин – Романтическая история с хорошим концом. А я думал их всех после войны в Казахстан…

Афродитов словно не услышав продолжил – На заводе его председателем парткома выбрали. Он ведь в лагерях с большими людьми сидел. Политически подковался… Сейчас сидит, читает переписку Сталина с Рузвельтом и говорит посмеиваясь: «Жизнь всё по своему выстраивает. Вот если бы не лагеря, то я бы так таёжником и остался…» Он ведь откуда то из Уссурийского края…

Входит Попов – А вы чего тут скучаете?

Репин – Да вот, наверное кому - то скоро и крепкий чаёк надо будет с солью пить.

Попов – Кто пить не умеет, тот, не гусар… Однако, если плохо будет, укладывайся в спальне на постель… (Уходит назад насвистывая)
(Афродитов страдальчески морщится.)

Ефимов – Зато Попов сегодня в ударе. Со всеми сразу танцует, а девушки в очередь выстраиваются. Хорошо Лялька не ревнивая… Галя Лопатина, так просто на нём повисла…

Афродитов - Ты Ефимов много по сторонам смотришь. Иди да сам танцуй…Ты не на границе. (Смеётся). А ведь праздник большой. Попову двадцать пять стукнуло…

…Поздняя ночь. Лина уходит домой. Сергей выходит её провожать…
Лина – Я тебя Попов хотела персонально поздравить, но ведь к тебе не пробиться… Поклонницы одолели.

Сергей – Ты преувеличиваешь. Я просто друг женщин… Другое дело, что я их очень понимаю. Ведь мужики всегда «сами с усами». Ничего не знают, ничего не чувствуют, а своё я впереди всех ставят… С ними неинтересно… Они, мужики всегда телом, а не душой озабочены. Норовят от девушек своего добиться, а это пошло и не эстетично, когда без большого чувства…
А я вижу во всех частичку тела Будды. В этот раз кто - то родился женщиной. В следующей жизни будет мужчиной. Для меня женщины – тем хороши, что даже если они тебя не понимают, то стараются понять, чувствуют…

Лина – Ты всё смеёшься, Попов, а на душе у тебя вижу не очень весело.

Сергей – Не надо об этом. Всё суета и томление духа. Мне кажется о подлинно серьёзном можно только с улыбкой говорить. Иначе жить очень тяжело. Кругом драматизм разлит, а люди этого не видят… до поры до времени.

Лина – Я знаю, тебе жить не просто. Но хорошо, что ты есть. Это многим твоим настоящим друзьям помогает жить…

Сергей - Вот спасибо. А я и не знал, что ты такая серьёзная…

Лина загадочно – С некоторых пор стала задумываться…

Ирка появляется – А вот вы где! Там Симон собирается петь…

Лина – Ну я пошла… Ещё раз поздравляю… Афродитову не говорите, что я ушла. Мне тут рядом… И потом, за ним уже одна молоденькая девочка ухаживает…(Уходит)

Сергей – Действительно, Афродитову сейчас хорошо. Он лежит, на кровати в спальне, чуть живой, а новую знакомую за руку держит…

Ирка – Афродитов, хороший человек, но почему - то его девушки не любят… Вот и рад сочувствию…

Сергей – И для меня это загадка… (Смеётся невесело)

В переднюю выходят Лопатины. Прощаются и уходят.
Лопатин жмёт руку Сергею. - Поздравляю старик… Четверть века - это дата…
Сергей прощаясь целует Галю в щёчку. (Лопатин и Галя уходят) Потом, Галя вдруг бегом возвращается и крепко целует Сергея, а потом убегает…

Ирка – И эта готова!

Сергей – Ира! Быть злой нехорошо…
В другой комнате Симон разговаривает с Таней…

Симон – А я ведь тоже музыкальную школу закончил. Только по классу гитары…

Таня – А правда, что вы и стихи для песен пишите?

Симон – Иногда, но очень редко. Как - то стеснительно рядом с Высоцким или Визбором. И потом они уже обо всём написали. Есть ли смысл повторятся…

Входит Сергей – Афродитову плохо. Он ведь не пьёт. Вот не зная меры и перебрал…Ну что Симон, время для песен настало?!
Симон берёт гитару и налив рюмку водки выпивает…Потом настраивает гитару…

Симон - Я хочу спеть песню Высоцкого для начала - «Идёт охота на волков…» и хочу это посвятить Попову.
- В тебе старик, - обращается к Сергею - есть то, чего ни в ком из нас нет. Ты похож иногда на волка, а иногда на охотника. А в нас, в большинстве только охотник сидит, да и тот любитель…

Симон начинает петь голосом Высоцкого:

Рвусь из сил и из всех сухожилий
Но сегодня – опять, как вчера,-
Обложили меня. Обложили!
Гонят весело на номера!


Из – за елей хлопочут двустволки-
Там охотники прячутся в тень.
На снегу кувыркаются волки,
Превратившись в живую мишень.

Припев - Идёт охота на волков. Идёт охота!
На серых хищников – матёрых и щенков.
Кричат загонщики и лают псы до рвоты.
Кровь на снегу и пятна красные флажков.

Не на равных играют с волками
Егеря, но не дрогнет рука!
Оградив нам свободу флажками,
Бьют уверенно, наверняка.

Волк не может нарушить традиций.
Видно в детстве, слепые щенки,
Мы, волчата, сосали волчицу
И всосали – «Нельзя за флажки!»

…Во время песни, пьяный Попов начинает хрипло подпевать…
Симон закончив песню умолк и какое - то время все молчали…

Симон – Я помню, как мы с Серёгой на Байкале жили. Приехали на неделю, а прожили почти месяц…
С ним хорошо. Он молчит, но когда надо, говорит по делу… (Выпивает рюмку водки не закусывая.) Продолжает - Времена были хорошие, да и туристы - народ душевный…

Сергей подхватывает тему - Там Симон был в качестве солиста и главного нашего снабженца продуктами. Вечером его приглашают на концерт попеть, а я в качестве администратора и грузчика. Во время тех ночных концертов у костра, Симону от души и чарочку подносили, хотя иногда и мне с «барского плеча» перепадало…
- Ночью, мы в нашу палатку возвращались с «добычей» – гонорар за выступление мы съестными припасами брали. Симон, как глава компании и солист несёт гитару, а я - излишки продуктов, подаренных нам добросердечными туристочками.

Симон – Да… Тогда я отъелся и отдохнул на целый год вперёд. А Серёга загорел как негр. На нём, как на вороном жеребце, чернота отливала синеватым блеском…

Симон наливает рюмку выпивает и берёт гитару – Ну а теперь - все негромко вместе: (Играет и все поют)

То взлёт то посадка, то зной, то дожди.
Сырая палатка, и лучше не жди.
Идёт молчаливо в распадок рассвет.
У ходишь – счастливо. Приходишь- привет…

Сергей встаёт.
Обращаясь к Симону – Я чай поставлю… (Выходит на кухню. За ним Ефимов…

Ефимов – Слушай Серёга… Я о таких вечерах мечтал в армии. Здесь, у тебя все какие-то добренькие. А в армии я привык, чтобы не унижаться, самому надо унижать, чтобы тебя боялись…

Сергей – Я был в армии, и требовал от своих сослуживцев, чтобы они молодых не смели трогать. Один раз даже поддал своим годкам за то, что они обкурились анаши у соседей «флотов» и в казарме после отбоя, когда молодые спят без задних ног, попробовали устроить вечеринку.
Назавтра, когда оба проспались, прощения у меня просили…
- Но когда я уходил на гражданку, наша «смена» за моей спиной говорила молодым: «Вот Попов уйдёт, мы с вами будем разбираться».
Но, думаю это они просто пугали молодых. Ведь всем лучше, когда люди живут как друзья или хорошие знакомые…
А уж на гражданке, жить можно припеваючи, потому что ты здесь на свободе…
А в армии, несвобода меня на всю жизнь достала. Я думал, приеду домой, лягу на кровать и буду трое суток лежать не вставая, и в потолок плевать…

Ефимов – Ну и как?

Сергей – Да куда там. Только появился на пороге, прибежали все друзья - по дороге домой, кто - то из знакомых меня узнал. Я же в армейском был… Тогда с друзьями всю ночь просидели - разговаривали…
Оказывается меня здесь ждали… А я только сейчас понимаю, что для меня армия, как монастырь для монаха… (Вздыхает)
Это было время испытаний… иногда очень серьёзных, но полезных для будущего.
- Я сегодняшних молодых не понимаю. Они от армии увиливают, а это ведь как высшая школа жизни… Недаром в Англии аристократы своих детей до сих пор в интернаты, учиться отправляют… Длинная пауза, все притихли, задумавшись…

Сергей - Ну пойдём чай пить, да будем укладываться, кто – где. Уже утро…
Свет гаснет. Занавес…


…Наступает рассвет. Спальня в квартире Попова
Лялька спит. Сергей поднимается, проходит к закрытому шкафу, достаёт наган, Берёт патрон из стола, вставляет в барабан и прокручивает его.

Лялька ворочается в постели. Сергей выходит в смежную комнату и говорит вслух:
-Ну, наконец - то я один… Все разошлись по домам, а Лялька спит. (Подходит к окну)

- Двадцать пять лет – это существенный возраст… Жизнь даёт мне много больше чем другим: любовь женщин, здоровье, свободу, которая конечно внутри нас.
Поэтому, лучше умереть сейчас, чем длить это, постепенно утрачивая всё, чем я обладаю сегодня. Как сказал, один из эсеров – террористов, когда его приговорили к смерти: «Какая разница когда умирать. Две тысячи несъеденных обеденных котлет – небольшая потеря для мира».

- Однако просто покончить с собой, было бы проявлением трусости перед жизнью и сентиментальностью. Но попробовать хочется…
 
- Как там, в «Пиковой даме»: «Сама судьба нам мечет банк…» (Прокручивает обойму, поднимает пистолет к виску и нажимает на курок. Звучит сухой щелчок и Сергей пошатываясь опускает наган)
- Значит сегодня не судьба!

Он вновь прокручивает барабан и прицелившись в угол нажимает на курок… Звучит выстрел и Сергей прячет пистолет в шкаф. Вбегает растрёпанная, испуганная Лялька.

– Серёжа! Что случилось?!

Сергей - Ничего страшного. Я уронил утюг на кастрюлю. Оттого такой гром…
Я думал ты крепко спишь… (Обнимает её за плечи) Пойдём спать лапонька… Сегодня уже воскресенье.
(Уходят) Свет на сцене гаснет. Занавес…

Конец первого акта.





                Акт – 2. Свадьба.

Свадьба… Зал столовой, которую сняли родители Симона для его свадьбы с Таней. Попов был свидетелем со стороны Симона и готовит зал к приезду жениха и невесты. Он поправляет букет цветов во главе стола.

Сергей – Сейчас должны подъехать… Декламирует: «Уж тройки звенят бубенцами…»
(Шум за сценой.)

Сергей – Идут. (Подходит к магнитофону и включает марш. Появляется Симон и Таня в праздничных одеждах. За ними родители, гости… Рассаживаются за столы. Отец подзывает Сергея.)

Отец Симона – Сергей! Ты за музыку отвечаешь?

Сергей – Я…

Отец – Неужели трудно было найти свадебный марш Мендельсона? Это ведь событие на всю жизнь!

Сергей – Я старался, но… И потом это тоже марш хороший. И вы же знаете Александр Александрович - чтобы событие запомнилось, надо чтобы что то было не так…

Отец – Если взялся отвечать за музыку, надо дело доводить до конца…

Сергей – Ну, вы знаете, я ведь не Ди – Джей. Я всё это по частям собирал: Магнитофон у одного друга, записи у второго…И сам всё привёз. На себе…
Я то вообще Шопена предпочитаю. Извините…

Уходит и садится за маленький стол, рядом с Линой.
Лина – А ты что Попов, не с новобрачными за столом сидишь?

Сергей – Так мне удобнее. (Пауза)
- Лина, будь другом, принеси с того стола коньяк, а нашу водку взамен поставь. Будем пить приличную выпивку, а музыку пусть другие крутят. Я её принёс, а они пусть крутят, что им нравится…

Лина встаёт и приносит коньяк.
Сергей постепенно веселеет – У советских собственная гордость.
(Наливает себе и Лине) - Им видите ли марш Мендельсона подавай. А где я его возьму, если все кругом вдруг захотели женится? (Поднимает рюмку чокается с Линой и выпивает).

Сергей – Мне Мендельсон иногда противен. Слишком он оптимист. К тому же романтик… А романтики, с их прославлением красоты, рано или поздно к жуткому суперменству скатываются…
А там уже и до газовых камер недалеко. Но скрипичный концерт Мендельсона, если раз в два года, ещё ничего. А так, это какой-то разбавленный Чайковский. (Вдруг громко смеётся)

Лина – Ты чего Попов?

Сергей – Получился невольный каламбур в армейском стиле – Разбавленный Чайковский…
 
(Потом вдруг помрачнев) - Мне сегодня, что - то совсем плохо. Эта дурацкая свадьба, этот бедный Симон, который от волнения чуть в обморок не упал, когда в зале бракосочетаний музыка заиграла – тот самый Мендельсон. Я ведь рядом стоял. Таня, конечно очаровательна. Но её и его родители…

Лина – Ты Попов не переживай. Всё перемелется… А если не попробовать, то и знать не будешь - что хорошо, а что плохо…
Вот я была в Юрку влюблена в восемнадцать лет, думала, что он гений, а он оказался просто маменькиным сынком и во мне утешения и защиты от жизни искал…

Сергей – Это ты зря. Он мужик хороший. А то, что его мамка сломала, так это его беда, не вина. Я помню, как она мне один раз в шестнадцать лет сказала – Ты нам не ровня… Она имела ввиду социальное происхождение. Я тогда стал ёрничать и говорить, что мой старший брат техникум закончил…
Конечно, тебе с такой свекровью было наверное нелегко. Вы же у неё жили. (Наливает коньяк.) Декламирует - «Камин затоплю, стану пить; Хорошо бы собаку купить!»

Сергей – Да и вообще, я ничего. Я ведь помню, что говорил учитель Лао: «Действие не устраняет незнания, так как не противоречит ему». В начале жизни, мы как корабли, которые только что из гавани вышли в открытое море. Перед нами все направления открыты… А нас влечёт туда, где ещё для наших родителей, судьбой были грабли положены…
И вместо того, чтобы посидеть подумать … мы жениться торопимся.

Лина – Какие грабли, Поляков? Ты что бредишь?

Сергей выпивает ещё рюмку – Ну это те грабли, на которые ещё наши родители в молодости наступили и по лбу получили… Мы ведь очинно своих родителей напоминаем…

Лина смеётся – Ах вот ты о чём…

С большого стола доносится крики: - Горько! Горько!.. (Молодые целуются…)

Сергей. – Лина, ты знаешь древнюю китайскую притчу, про супер коня?

Лина – Нет. Расскажи…

Сергей выпивает очередную рюмку – Бормочет - Им всё равно что пить, а я коньяк люблю - всё справедливо…

Сергей - Так вот. В Поднебесной, императорский конюх уходил на пенсию. Он нашёл и представил императору свою замену - конюха. А императору захотелось вскоре другого парадного коня. Вызывает он нового конюха и говорит: – Отыщи мне в моих бесчисленных табунах самого красивого и самого быстрого вороного жеребца и представь мне…
Конюх ушёл и через некоторое время приводит кобылу да ещё и пегую. Император как увидел, так от гнева затрясся. Говорит - Казню неуча!                А потом вызывает бывшего конюха и говорит: - Ты кого мне подсунул, - так мол и так…
Старый конюх побежал смотреть кобылку, а потом прибегает и кричит:
- Император! Я знал, что мой преемник знаток лошадей, но здесь, он показал, что провидит сквозь время и внешние формы. Это действительно лучшая лошадь в Поднебесной…

Лина смеётся – Ну и к чему этот рассказ?

Сергей мрачно – Это я по поводу свадебного марша.

Лина – Думаю, что древние китайцы мало что смыслили в маршах.
 
Сергей – Они давно знали разницу во всём. Они задолго до притч Соломоновых сказали: «Всё суета сует и томление духа.» И ещё они говорили: «Нужно осуществлять недеяние, соблюдать спокойствие и вкушать безвкусное. Великое состоит из малого, а многое из немногого. Поэтому, совершенномудрый начинает не с великого, тем самым совершая великое».
Их горделивый эстетизм доходил до того, что они говорили – «Знающий молчит, говорящий не знает…» И это были не просто слова, а руководство к действию. У них было главное правило - живи тихонечко и делай вид, что ты такой же как все. Им принадлежат слова: «Подлинно великие люди проживают жизнь незаметно…»

Невеста Симона, Таня пробегая мимо, обнимает Сергея. - Серёжа! Я так счастлива сегодня!.. (Гладит его по плечу и убегает…)

Сергей – Лина, я на минуту, выйду подышать. Мне надо с коньяком сделать паузу.

(Выходит в прихожую. Вслед за ним выходит покачиваясь Ефимов.)
Ефимов – Как тебе невеста, Попов? Хороша, не правда ли… Я видел, как она тебя оглаживала. Ты и её хочешь оприходовать?

Сергей собирался уходить в зал, но вдруг остановился - Что ты сказал?! Ты не забыл, что я свидетель жениха?

Ефимов – Ну и что? Разве это впервые для тебя?

Сергей – Ты Ефимов отнюдь не моя спящая совесть, и потому, проглоти язык, иначе…
Ефимов становится в стойку: - Что иначе?

Сергей молниеносно бьёт его снизу в живот, а потом правым крюком в подбородок. Ефимов падает, а Сергей входит в зал, видит Афродитова и говорит – Пойди, подними Ефимова. Он сегодня видимо нездоров и потому, упал в прихожей…

Афродитов выбегает и поднимает Ефимова. Тот приходит в себя…

Ефимов – Ну, погоди Попов…

Афродитов, отряхивает его, приносит ему куртку и говорит: – Витя, ты иди домой. Попов и убить может. Он почему - то сегодня не в духе…

Ефимов уходит пошатываясь, бормоча – Ну погоди герой… Сочтёмся как-нибудь…

В зале Афродитов обращаясь к Сергею: - За что ты его?

Сергей криво и зло улыбаясь. – Каждый человек должен соблюдать правила приличия. В доме повешенного не говорят о верёвке. В доме, где идёт свадьба, не говорят плохо о невесте… Я понимаю, что он твой друг. Извини меня, но он в следующий раз будет повежливее. Кто - то ведь должен его этому научить…
Сергей возвращается к столу садится и налив коньяк выпивает…

Сергей. – Я ухожу, Лина. Ты со мной?

Лина с вызовом – Если ты меня до дома проводишь?

Сергей – Как скажешь? (Встают)
 
Лина – Надо ведь с женихом и с невестой проститься?!

Сергей – Не обязательно. Мы сегодня уйдём по-английски, не прощаясь. Мне почему то здесь всё разонравилось…

Уже на выходе Лина. - Моя мать сегодня забрала Настю и уехала к подруге, так что я одна.

Сергей – Вот и замечательно. Мы у тебя вечер и продолжим… (Уходят)


Свет гаснет.


Занавес.









Квартира Попова. Сергей сидит за столом и читает книжку…

Стук в дверь. Сергей – Входите, не заперто!

Входит Лопатин… Взволнован… - Я хочу с тобой поговорить!..

Сергей – Ну раздевайся. И проходи на кухню. Я как раз ужинал с вином…
Лопатин волнуется, берёт бутылку и из горлышка выпивает. Сергей смотрит на него вопросительно…

Лопатин – Ты знаешь… Я выгнал Галю из дома…
Сергей молчит…
 
Лопатин – Она плачет, кается. Говорит, что с ума сошла от скуки жизни…
Я приехал с охоты, а её дома нет. Она где - то там ночевала. Дочку тёще отвезла, а сама поехала к знакомой. Там какие-то мужики были. (Лопатин ещё раз прикладывается к бутылке…)
Потом значительно смотрит на Попова – Она говорит, что с тебя всё началось…

Сергей встаёт и потирая ладони ходит по комнате – Да. Она вчера ко мне приходила и много плакала. И… Я всё знаю. Она хотела, чтобы я тебе всё рассказал. Но я сказал ей, что она на себя наговаривает. Что между нами ничего не было…
То же говорю и тебе…

Лопатин – Но она всё мне рассказала и ты у неё был первым соблазнителем, а потом всё пошло!

(Волнуясь ходит по кухне.) – Я тебя прошу! Расскажи, как всё было. Мне надо решить, что дальше делать…

Сергей внимательно смотрит на него – Успокойся. Я её не соблазнял. Она от скуки уже на себя наговаривает.

Лопатин плачет, вытирая глаза – Ну я прошу тебя, скажи мне правду?

Сергей - Извини… Но мне нечего тебе сказать…

Лопатин встаёт и не прощаясь выходит. Дверь хлопает…

Сергей стоит и говорит сам с собой. - Черт! Какая гнусность! Она ведь говорила, что любит меня. И только потому я…
А потом, ей выходит мало стало и она нашла ещё… «любимых».

- Какая грязь! Я ведь не спрашивал её, как она ко мне относится. Она сама твердила мне о своей любви. И ведь она со слезами восторга это говорила…
И я попался на комплименты, как школьник…
Бьёт кулаком по стене. – Я никого не обманываю и никому не говорю о любви. И видит бог, я всегда старался всё переводить в плоскость дружбы. Я не могу позволить себе спать с женщиной, если она не любит меня…
О гнусность! Как я теперь буду верить всем остальным? Я никому не говорил, что люблю! Чёрт! Надо выпить. Иначе…

Уходит на кухню…
 
Стук в двери. Входит Репин. – Привет Серж. Как там в лесах дела?

Сергей отвечает, немного помолчав и справляясь с собой - Вчера вернулся. Две ночи в зимовье на Курме ночевал. Ты не представляешь, какая там красота и чистота. Звёзды ночью на небе, как серебряная пыль. И никого вокруг. Никто не болтает чепухи и не врёт…

Репин – Ты так о лесе рассказываешь, что мне иногда сны о тайге снятся. Возьми как-нибудь и меня с собой…

Сергей - Как только будешь готов, скажи.

Репин – Я сейчас дописываю пьесу. Вот закончу и тогда свободен. Смешная получается. Как-нибудь дам почитать.

Сергей – О чём пьеса - то…

Репин – Да о боксёре, которому жена изменяет.

Сергей – По поводу измен, мне что - то не очень. Я вот хочу встретить пьесу, где нет не только измен, но нет и любовной интриги. Вот это должна быть вещь…
Просто человек, и просто жизнь. Без всякого любовного сиропа.

Репин – Ну, для большинства это наверное будет совсем неинтересно. (Пауза)
Ну я ухожу… Вижу, ты сегодня не в настроении… Жду леса…

Сергей идёт на кухню. Наливает вина, и выпивает. Стук в дверь. Сергей бормочет. – Похоже на приёмный день в редакции толстого журнала…
- Входите!
 
Входит Лина…
Лина - Репина встретила, говорит пьесу пишет. О любви и измене…

Сергей – Мне кажется – эта тема сегодня популярна. А о любви, в наше время большинство людей говорит как о бесплатной путёвке в санаторий. А ведь это глупо…
Настоящая любовь – это боль и тоска по утраченной свободе…
- А в реальности получается заученный порядок слов и действий, всегда завершающиеся постелью… Глупо!

Лина – Ах, как я тебя понимаю!

Сергей продолжает, не слушая её реплик: - Если это любовь - тогда что же есть равнодушие? Но не для этого же человек рождён!
(Ходит по комнате) Как хочется вернуться в юность… Ты наверное думаешь, что я ловелас, но ведь я был влюбчив и всю юность, был влюблён в кого-нибудь и часто, заочно…
Помню девушку, с которой так и не познакомился… Страшно стеснялся...
Я тогда уже работал где - то в дальней командировке…
Для меня видеть её было радостью, неважно с кем там она была. Для меня другие не существовали. Я увидел её и влюбился и потом, по вечерам ходил и смотрел на её окна. И у меня никаких мыслей не было, как бы её в постель затащить. Я боялся её этим обидеть…
Я её сейчас вижу иногда… Усталая женщина: хозяйство, муж, ребёнок. И выходит, что не она была главная причина, а что - то внутри меня было…
То, что хотело любить другого человека, другую личность. Думаю нечто подобное чувство испытывал Адам, пока Бог ему не создал Еву…

Лина – Ну ты, Поляков, что-то расклеился. Это пройдёт. Я знаю про Галю… Она ведь моя подружка. Она конечно насвинячила и себе и другим…

Сергей – Нет, не пройдёт. Просто я жил, жил… И вдруг словно остановился на месте и огляделся. -Где я? Что со мной происходит? Неужели теперь всегда будет так?

Лина гладит его по голове, по плечам. – Ты знаешь Сергей, я давно хотела тебе сказать… Но думаю, ты такой гордый. Неправильно поймёшь…
Лина начинает плакать и вытирать слёзы ладонью. – Я ведь тебя люблю и уже давно…

Сергей молчит. Берёт платок и вытирает ей слёзы.
Лина - Я ведь в начале думала, что это пройдёт. Думала, что когда мы с тобой переспим, то это пройдёт, что я не буду так тосковать…С женщинами так бывает. (Достаёт сигарету и ломая спички закуривает)

- А всё получилось наоборот. Я ведь сейчас если день тебя не увижу, то начинаю сильно скучать…
Я о тебе всё время думаю: где ты, что делаешь. С кем ты. И, я ведь тебя не ревную…
Иногда мне кажется, что я какая - то букашка перед тобой, перед твоей хорошо скрываемой тоской. А иногда мне жалко тебя до слёз…
Ведь женщины к тебе, как мотыльки летят, и каждая думает: - Нет, я не обожгусь! Я не такая! (Лина смеётся сквозь слёзы и вытирает глаза тыльной стороной ладони).

Лина – Вот и я так думала. Мне сейчас и плохо и хорошо. На работе, вокруг меня иногда рой поклонников, один большой начальник в любви признаётся и замуж зовёт. Обеспеченный такой и перспективный: машина, квартира, дача…
А я не могу ни о ком думать кроме тебя!
Как тебя вспомню, так плакать хочется. Воображаю, как ты стоишь, волосы на голове рукой ерошишь и молчишь…
И смотришь внимательно и снова молчишь…

(Затягивается, выпускает дым и выбрасывает сигарету).
- У меня сердце начинает болеть, когда ты несколько дней не приходишь…
Я места себе не нахожу. Я и не знала, что любовь бывает так мучительна. Раньше никогда такого не было!

(Снова плачет) – Я ведь думала, что сильнее чем свою дочку Настю, больше никого не смогу любить. (Подходит к умывальнику и ополаскивает лицо…)

- Я ведь от тебя уже аборт сделала, и шла домой чуть живая…
- А Настя дома одна сидела…
Я шла морщась от боли и только о тебе и думала. Думала, что если ты захочешь, то я всё брошу – мать, Настю. – и за тобой пойду. Только бы быть с тобою рядом…
Я не знаю, зачем я это тебе говорю…

Сергей молчит и вытирает ей слёзы платком…

Лина – Мне, почему то, тебя так жалко. Ты ведь один…
Лялька, Ирка, - это всё другие. Я вижу – ты улыбаешься, а тебе ведь невесело… Вокруг тебя женщины, как бабочки вокруг огня. А ты как костёр, только холодный – всем виден, всем светишь, но если ближе, то обжигаешь!
Думаю, может потому и липнут к тебе, что ты недоступен. А что у тебя в голове никто не знает. Книжки? Лао – Дзе?
Лина начинает плакать навзрыд…
 
Сергей молча подаёт стакан воды…
 
Немного успокоившись Лина продолжает – Я ведь дурочка помню, как первый раз тебя увидела. Думала ничего особенного. Мы тогда ещё с Юркой жили.
Он тогда повторял - Попов, Попов! А я увидела и подумала – ничего тут нет. Парень здоровый, улыбается. (Вытирает слёзы ладонью, хлюпает носом)

Лина – Я потом поняла, что ты опасный человек, когда увидела, как вокруг тебя и Лялька и Галя, и Ирка вьются и мне захотелось узнать…
(Она засмеялась сквозь слёзы) – Тут-то и попалась пташка…
Когда раньше мне говорили с широко открытыми глазами: – Он такой, такой!!! - Я ведь не верила…
Думала: «Видали мы таких!                А сейчас, когда ты рядом я счастлива как в детстве, в Новый Год. А когда тебя нет, то я несчастна как приговорённая к смерти…

Лина берёт руку Сергея и страстно целует её – Ты мне веришь!?
Сергей молчит, и второй рукой гладит её по голове.

Сергей. - Я конечно верю тебе. Но я не знаю почему это мне… За что?

Лина – И я хочу, чтобы ты знал ещё, что меня любит Афродитов. Он говорит, что хотел бы женится на мне…

Сергей – А вот это может быть мне бы и знать не надо. Но спасибо, что сказала. Я ведь, стараюсь, не вставать между моими друзьями и их жёнами или их девушками. Немножко жаль, что мир так тесен…

Лина со смехом сквозь слёзы – Надеюсь ты Попов не ревнивый?
Сергей – Нет… Пока нет… (Встаёт) Я тебе чайку налью.
 
Лина успокоившись, пьёт чай и спрашивает Сергея – Я, что то Ляльки давно подле тебя не вижу?
 
Сергей – Я думаю, что она больше не придёт. Я решил, что незачем ей голову забивать ерундой, и сказал, что не люблю её.

Лина – И что, так прямо и сказал? А она что?

Сергей – Она поплакала, как водится. Да всё в порядке. Она от меня уже почти отвыкла. И потом, она в университете сейчас работает и там много молодых аспирантов…
Я буду только рад, если она найдёт себе кого-нибудь подходящего. Она всё таки хорошая девушка. Кому - то счастье принесёт. Она ведь домовитая…

Лина – Я вижу, что ты какой - то грустный сегодня. У тебя на душе какой – то мрак скопился. Я ведь чувствую…

Сергей – Ну, я совсем не такой романтический юноша, каким иногда могу показаться. Мрак – это сильно сказано.

Лина – И всё – таки…

Сергей – Я действительно не доволен временем, в котором родился и живу.
Кругом, какое – то ленивое неверие в идеалы братской жизни, автоматическое поклонение инстинкту жизни…
Одна моя «романтическая» знакомая назвала себя материалисткой и вдруг объяснила этим необходимость зарабатывания денег.
Меня её откровенная буржуазность поразила. А она ведь с виду красивая и умная. Думаю это пока… пока она не стала бабой!

Лина – Интересно, кто это?

Сергей – Ты её не знаешь. Она родственница моего друга. Учится в университете, на филфаке. Я в разговоре упомянул Фолкнера, а она говорит – дай фамилию запишу.
А ведь отличница была в школе и в университете одна из первых. Наверняка со временем станет кандидатом наук… И таких кругом – легион!

Лина – Ну, не всем же таким как ты быть, Попов…

Сергей – Тут другое. Многие принимают хорошую память за ум. В этом беда. Я всегда вспоминаю христианский афоризм: «Много знающих – мало понимающих».
Кажется, в этом причина упрощения жизни. А для меня жизнь – это длящаяся трагедия с пессимистическим финалом…

(Наливает вина и выпивает. Потом встаёт и говорит, шагая из угла в угол)
- Многие вокруг говорят о любви, а я вижу, что любить способны только женщины, да и то две – три из ста…
Остальные, говоря «я люблю тебя» подразумевают, банальную истину – «Я люблю себя».                А наа мой взгляд, привыкание привычка к человеку – сильнее любви. Сколько вокруг преданных, верных мужей и их, потаскушек – жён. И наоборот…
Здесь наверное даже не биология, а зоология сказывается…

Лина – Ах, вот ты какой!

Сергей - И ты Лина, должна быть со мною искренней. Мне эти любовные зоологические жесты опротивели! Кокетство, любовная игра…

Лина – А я и не скрываю, что тебя люблю. Ты для меня как солнце для цветка. Куда ты идёшь, туда и я поворачиваюсь…

Сергей гладит Лину по голове – Ты извини, что я на тебя свои проблемы «вывалил». Но ты спросила – я ответил… Будешь ещё чаю?

Лина – Нет, спасибо, я пошла домой. Настя чего-то приболела. Просила меня побыть с нею…

Сергей – Передай ей, что я для неё новую куклу имею…

Лина – Точно, что ли, Попов?

Сергей - Ты же знаешь. Детские подарки – это дело серьёзное. Скажи, что завтра приду и подарю. Главное, чтобы выздоровела…

Лина - Ну я пошла… Не провожай меня. (Целует его и уходит.)

Сергей ложится на диван – Сегодня был трудный день…
Занавес…

День. Квартира Попова. Застолье. Репин, Афродитов, Сергей.                Афродитов отводит Сергея в сторону
.
Афродитов. - Ты знаешь, что я взял дипломную работу, по Великой Американской депрессии…

Сергей – Знаю и одобряю. Думаю на сегодня это очень актуально. Думаю, что Россия стоит на пороге такого же кризиса. И уж слишком много людей вокруг чуждых добру.
Утверждать, что социализм отличается от капитализма отсутствием кризисов, просто вздор.
 
Репин – Я тоже чувствую -что-то надвигается. Жизнь превращается в балаган. Лозунги, вместо реальной работы. Над домами торчит аршинными буквами «Народ и партия едины», а я ведь знаю, что этот самый народ пьёт водку и говорит: «Они делают вид, что нам платят, а мы - что работаем».

Афродитов – Я вот об этом и написал… Ну, конечно полит корректно, как сегодня говорят.
… Я иногда думаю, что может быть я ошибаюсь. Но мой однокурсник, Игорёк, работал летом в горкоме и порассказал мне…
Говорит, что они после городских комсомольских конференций, устраивают такую гульбу с водочкой, осетриной и икоркой.
И «Старший Брат» из горкома партии, подключается. Там, секретарям всем уже под пятьдесят и они очинно любят с молоденькими комсомолочками время проводить.

Сергей – Вот же фарисеи – лицемеры! Простой народ в очередях давится за «мясными костями» и масло по талонам получают, а эти жулики…
На днях я видел страшную картину: молодой русский мужик, рано утром – дело было часов в шесть, лезет через забор во двор магазина…

Афродитов – Он что решил магазин ограбить?

Сергей – Если бы так. Я бы его сразу зауважал. Но он лез туда, чтобы очередь за
говяжьими костями занять! Но и их, сегодня по талонам продают.
А люди с ночи очередь занимают.
И тут я подумал – «Эта власть долго не продержится». И мне кажется дело тут не в глупости парт номенклатуры. Главная причина, на мой взгляд в том, что «мурло мещанина» сегодня протиснулось в первые ряды бытия.
И это «мурло» замаскировалось потрёпанными лозунгами и наряжено в красный кафтан…
(Выпивает вино) – Но, винить одних функционеров – это всё равно, что обвинять зиму в том, что на дорогах появилась гололедица и машины скользя, начинают биться одна о другую…
Тут основная причина удачной «поездки», то есть хорошего управления в личном умении, в личной ответственности…
А зимы были и будут…
Просто люди постепенно стали больше думать о личной выгоде, вместо выгоды общей, общественной. А это – всегда в ущерб другим. Кто сегодня может положить жизнь «за други своя»? Высокие цели незаметно испарились, а вместо…
Продуктовые наборы в спец распределителях убили идеи свободы и братства… Увы, так всегда бывает. Так было и во времена Цезарей и Брутов…

Афродитов смеётся – Лозунги сегодня действительно немного поистёрлись... Только, когда я увижу партийных чиновников вместе с этими мужиками в магазинской очереди, я поверю, что "«народ и партия едины"».

Сергей – У этой власти нет будущего. Они обменяли героическое наследие отцов на свои спец распределители… Я в делах такой власти не участвую…

Репин – Ты Серж, потише. Времена наступают непонятные…
У меня тоже есть знакомый, у которого жена комсомольский секретарь в обкоме. Так он с ней алкоголиком скоро станет. Она с работы, чуть ли не каждый день под шафе приходит и выпивку приносит, которую там уже не могут допить…

Афродитов – Вот, вот! Я и написал, немного о Соединённых штатах, в 1929 году, и немного о нашей стране уже в наше время. И пока материалы копал, то выяснил, что Рузвельт, когда страну спасал, то схватился с американскими олигархами, с разными там Дюпонами и Рокфеллерами. Они ведь хотели тогда к своим деньгам ещё и власть приобрести, прикупить так сказать, воспользовавшись безработицей…

Сергей – А когда защита? Я хочу пойти послушать. Дело твоё нужное и даже необходимое сегодня…

Афродитов – А ты знаешь, мой научный руководитель, как то странно себя ведёт. Всё тянет, всё откладывает, всё с оппонентами советуется.

Сергей – Да… Неладны дела в Датском королевстве. Всё кругом как-то незаметно начинает разваливаться!
Я был в Питере недавно. Так этот, некогда красивый город стал немного похож на старика с «выбитыми» зубами…
Там уже давно реставрацию надо делать. Стоят дома вдоль улицы, закопчённые, грязные, а кое - где уже снесли здание и какими-то тряпками пролёты завесили. Страшновато становится…
Будто декорации к пьесе о проигранной войне…

Репин – А ведь это и в университете заметно. Ректор, такой солидный, с седенькими височками, завёл себе любовницу секретаршу, а она забеременела…

Сергей – Я этого ректора недавно видел у своего декана. Он здороваясь, мне «два пальца» подал и не посмотрел на меня. Я для него никто…
Я ещё тогда подумал, что он со своим высокомерием и тупостью, где-нибудь обязательно споткнётся… Даосы говорят, что чванство с глупостью рука об руку ходят…

Репин в друг вспомнил что то весёлое – Симон до свадьбы с Таней чудил. Он тогда, у замдекана, жёнку отбил…
Пока тот был где-то в Смоленске, на конференции, он у его жены ночевал. Вечером подойдёт к дому, свистнет, она ему окошко откроет и он, как Ромео, по дереву вверх и через окно в дом. Никто не видит, никто не знает…
Ему и вправду тогда, негде ночевать было… Я бы его у себя поселил, но у меня уже живёт квартирант…

Сергей – Ничего, Симон думаю скоро остепенится. В него Таня по-настоящему влюблена… А ей, родители квартиру на свадьбу купили…
Может быть, скоро на новоселье будем гулять. Поэтому, уже после их свадьбы ещё раз предлагаю выпить за Симона и Таню. Может быть скоро он владельцем двухкомнатной квартиры станет…
Но мне, чтой-то этот вариант не нравится. Так начинать супружескую жизнь опасно, невольно можешь оказаться в неоплатном долгу…

Чокаются выпивают. Попов ставит на проигрыватель пластинку, соло трубы с симфоническим оркестром.
Сергей – Послушайте, как труба выпевает. Это же надо так владеть инструментом…
Все сидят и слушают… Свет медленно гаснет. Занавес…

Вечеринка в квартире Тани. Все знакомые нам герои тут… Танцуют.
Сергей сидит и пьёт вино. Лина танцует с Афродитовым.

Репин подходит к Сергею. – А ты чего Серёга не танцуешь?

Попов мрачно – Похоже я своё оттанцевал. Как говорил учитель Лао – есть время танцевать, а есть время пожинать плоды.
(Смеётся) Почему-то, я всё больше становлюсь мизантропом. Все говорят, что я счастливчик, а мне кажется, что у меня кризис среднего возраста начинается.
Я начал понимать героя пьесы Толстого – «Живой труп», Федю Протасова. Он как бы сам себе не верит, что можно быть счастливым всю жизнь.
Конечно это всё толстовские идеи, но всё-таки…
Попов некоторое время молчит и выпивает вино…

Репин – ты что – то Серёга сильно заскучал. На тебя это не похоже…

Сергей – Надеюсь, что это временно. Перечитывал тут в очередной раз «Исповедь» Толстого. Он там говорит, что было время, когда он от себя шнурки и ремни на ночь прятал, чтобы во время нервной бессонницы не повеситься… Нечто похожее и у меня.
Смысл жизни понемногу уходит и остаётся одна бессмысленная суета…
Часто вспоминаю одного паренька, Сашку Грошева. Так он застрелился в семнадцать лет и никто не узнал почему он это сделал…
Меня, этот вопрос сильно последнее время интересует…

Говорит через длинную паузу – Извини меня Репин. Я это должен сам перевернуть…
У всех, всегда, есть на душе что –то невесёлое, но многие улыбаются или даже смеются…
А я не могу врать. Мне кажется, что это вовсе незачем делать…

Подходит оживлённая Лина. – А ты чего не танцуешь? Такая музыка классная!

Сергей – Я ухожу… Ты со мной или…

Лина – Попов, ну давай останемся ещё ненадолго. Мы ведь недавно пришли…

Сергей – Ты можешь остаться, а я ухожу… (Встаёт)

Лина – Ну какой же ты упрямый… Подожди меня. Я только оденусь…

Афродитов подходит и говорит огорчённо – А ты Лина уже уходишь?

Лина – Вот Попов сегодня не в духе…

Сергей – Я ведь говорил, что ты можешь остаться… (Уходит. Лина идёт за ним с видимой неохотой).

Двор перед домом Афродитова. Фонарь. Аптека напротив…
Лина догоняет Попова. – Ну подожди… Какой же ты всё-таки дурак. Ты ведь меня к Афродитову ревнуешь!

Сергей резко поворачивается – Что ты сказала?! Повтори!
Лина – Я говорю, что ты дурачок, наверное меня…

(Попов коротко бьёт её правой ладошкой по щеке) – Повтори ещё раз!

Лина – Я говорю, что ты дурак … (Попов так же резко бьёт её левой ладонью по правой щеке).

Попов, холодным голосом - Повтори ещё!

Лина начинает плакать – Дурак! (Попов вновь бьёт по левой щеке)

Попов – Повтори!

Лина плачет и молчит…
 
Попов прячет руки в карманы – В следующий раз, ты будешь думать, когда начнёшь говорить плохие слова…
Резко поворачивается и уходит.
Лина плачет и кричит – Попов вернись! Прошу тебя!?
 
Попов не оглядываясь уходит и плачущая Лина остаётся одна…

(Занавес)


…Квартира Лины. Она осматривает свои опухшие глаза и щёки в зеркало…
Стук в двери. Лина бегом подскакивает к дверям и открывает. Входит Попов… Какое-то время смотрит на её опухшее лицо.
Потом произносит – Ты меня прости. Я не знаю, как это получилось! Нам больше не надо встречаться… Я словно белены объелся… Ты можешь меня ненавидеть, но…

Лина – Я эти два дня как сумасшедшая. Я вчера на работу не ходила. Всё ждала, когда ты придёшь. Я ещё раз поняла, что ты можешь делать со мной, что ты захочешь!
(Плачет и вытирает слёзы прямо руками).
 
- Я сегодня всю ночь не спала и всё думала о тебе…
Прости меня. Я привыкла со всеми болтать, что мне угодно...
Но я без тебя жить не могу!..
Если ты уйдёшь навсегда, я просто повешусь! Мне без тебя жизни нет!

Попов – Я ухожу. Но, я подумаю о том, что ты сейчас сказала. И я приду. Но только не сейчас!
(Поворачивается и уходит)
Лина стоит и закрыв лицо руками плачет…

Занавес!

Конец второго акта…









Третий акт…

 
Проходит несколько лет…

Квартира Репина. В прихожей зеркало завешанное чёрным покрывалом. Входит Попов.
Навстречу Анка Репина. Плачет – Серёжа! Горе - то какое. Как увижу кого из наших друзей, не могу удержаться, хотя казалось, за эти дни все слёзы выплакала…
Проходи… Там в гостиной столы накрываю поминальные. (Уходит. Входит Симон. Молча жмут друг другу руки).

Симон – Ну Репин, ну удивил! Раньше всех туда…
Я понимаю, все там будем, но так неожиданно…

Сергей – Я тоже не поверил… (входит Анка)
Сергей продолжает – Увидел записку на двери, читаю «Серёжа, Валера умер» – Думаю что за чепуха. Дней десять назад видел его в бане…

Анка – Он мне говорил, что вы в лес собираетесь, я и не беспокоилась. Думаю, раз с тобой – всё будет хорошо.

Сергей – Они без меня пошли на Соболиные озёра…

Симон – Анка расскажи наконец, как это случилось. Все знают, а я нет…

Анка - После леса, когда они с озёр пришли, он сына Ваську сводил в больницу и сделал ему укол гаммаглобулина…
Потом через день, у себя из головы клеща вынул. Ты же знаешь какие у него волосы густые. Говорит – ничего, вон Попова десятками каждую весну кусают, а он только здоровее становится…
Потом через неделю - другую, прихожу домой с работы, а он лежит в постели под одеялом и стонет. Я глянула, а его судороги корчат – весь выгибается. И уже сознание теряет!
Я вызвала скорую, увезли в реанимацию и через двое суток, он умер там. Говорят сердце остановилось… (Плачет)
 
- Вы ребята уж сами тут… Я пойду, мне надо о поминках беспокоиться. (Уходит)

Сергей - Я вчера могилу копал ему на кладбище и всё думал, как судьба нас испытывает. Только у Репина жизнь стала налаживаться, казалось он удачу поймал. На семинар драматургов собирался ехать через полмесяца, в Среднюю Азию… (Пауза)
Пойдём Симон, помянем Репина, выпьем по рюмочке.

Симон – Да я не могу сегодня. Слово Тане дал, что бросаю пить. Вот уже три месяца не пью…

Сергей – Ну ладно, я один… Что - то горько мне.

Симон – Я пойду, с Анкой поговорю… (Уходит)

Сергей наливает рюмку. Подходит Ирка, несёт бутерброды.
– Анка прислала, говорит надо ребятам чем-нибудь закусить…(Смотрит на руки Сергея) – Что это у тебя?

Сергей выпивает, а потом отвечает – Да вчера могилу копал. Ломом да лопатой кровавые мозоли набил. Земля – глина с камнями. А остальные мужики с полудня выпивать начали… После этого с них и работники никакие – сама знаешь…
Вот я и не вылезал пока не докопал, сколько надо по глубине. А сейчас смотрю на мозоли и понимаю – это чтобы дольше помнить…
Наливает ещё рюмку. – Ну давай пока никого нет, я один за него… Мир праху… (Ирка подвигает ему бутерброд)

Сергей продолжает – Он мужик был с характером. Один такой среди всех. Всё с судьбой боролся, и казалось начал побеждать… Ан нет - «подстерегла злодейка».
- Одна надежда, что душа его жива…

Ирка – Что ты там бормочешь?

Сергей – Пока с кладбища все не приехали, я его душу помяну. Я ведь сегодня его из морга забирал…
Лежит в гробу, как огурчик. Весь в спортивном, борода вперёд торчит, лицо спокойное… Но я вижу вдруг, что это не он!

Ирка всполошившись – Как не он?!

Сергей – Нет, тело то его, а души в нём нет. Тело пустое, а душа должно быть уже летит « в звёзды врезываясь»…
И мне спокойно стало! Как там в евангелии «Не заботьтесь о теле, а душу сберегайте, ибо душа попадёт в небесные чертоги…»

Ирка – Ну ты Попов, как всегда умничаешь. Ты посмотри, Симон - то не пьёт… Ему же три месяца назад операцию сделали.
Сергей – Да что ты говоришь?! Я его с полгода не видел!
И он молчит. Гордый стал.

Ирка – Он ведь с Танькой ругаться из-за выпивки начал. Она его и выгнала. Он по друзьям ходил, где пустят, там и ночевал. Ляжет на полу на свой спальник и рядом горсть таблеток кладёт…
Представляешь – днём в Университете, директор издательства, а вечером голову негде преклонить!
Вот его и прихватило как - то вечером. Кровь горлом пошла!
Пока операцию делали, половину крови потерял и треть желудка вырезали. Только минералку сейчас и пьёт. С Танькой помирился. Сидит дома…
Но пока в больнице был, из университета мужики один за другим шли. У него же друзей сотни!

Сергей – Да, он мужик хороший. Мягок только. Но потому и хороший…
(Входят гости, рассаживаются…)

Симон – Наливает себе воды. – Ну что, по первой? Я теперь распорядителем буду, потому что сам только воду… (За столом разливают водку)

Симон – Я несколько слов скажу. Я Репина уже двадцать лет знаю. Всякое бывало. Помню в Одессу уехали без денег. Голодали там. Я, один раз в обморок упал…
Так он меня в больницу увёз и пока меня не «поправили», сидел рядом…
И сколько раз он меня выручал…
Пусть земля ему будет пухом. (Кто - то тянется чокаться. Сразу несколько голосов: «Не чокаются на поминках! Не чокаются!)
 
Все выпивают, закусывают…

Поэт Соколов, редактор молодёжной газеты, встаёт. Все затихают.
– Я его недавно узнал. Он принёс пьесу в нашу Молодёжку. Прочитали. Видим талантливый парень. Напечатали…
Я думаю теперь, чтобы память о нём сохранить, надо бы его пьесы издать. И я полагаю, что мы в редакции будем думать, как это сделать…
Надо, чтобы память о нём осталась. (Выпивает. Все выпивают тоже. Шум за столом усиливается.)

Сергей встаёт. Шум медленно смолкает – Я Репина тоже давно знаю. Жизнь он прожил непростую. Всё у него было – и беды и радости. Только литературных успехов не было. И вот казалось пошло…
А тут и смерть… И я думаю - у него был характер. И потому, он всегда был самим собой. Иногда это нравилось, иногда нет, но в памяти хорошее победит плохое.
Сегодня, мы схоронили тело, но душа его уже там (Показывает вверх) И потому, пусть её там примут как подобает. А мы, если понадобится, будем в свидетелях на Страшном Суде…

Все молча выпивают. Одна из знакомых подходит и несёт Сергею варенье на ложке. Он отстраняется – Спасибо. Я этого не люблю. (Девушка отходит обиженная)
За столом шум. Кто - то пьёт, кто - то закусывает. Сергей выходит из за стола.

Ирка. – Ты куда Попов?

Сергей – Я подышать хочу…

Ирка - Я с тобой.  Выходят на кухню.

Сергей – У меня из головы не идёт, как это возможно в нашей современной жизни. Жил человек, не достиг ещё зенита жизни…
Сходил в лес, какая – то букашка заразная укусила, и вдруг умер, исчез. И вместо – белое пятно, «чёрная дыра».
И я чувствую себя вовлечённым в этот «факт» неправдоподобной реальности. Ведь это я его в лес приглашал. И уверен, что если бы я пошёл с ним, ничего бы не случилось. И потом, ведь он на меня ссылался, когда не стал делать укол гаммаглобулина…
Тут определённо стечение обстоятельств, которое люди называют судьбой! (Сергей долго молчит).

- Ведь казалось, Репин, после десятилетия борьбы за самореализацию, наконец схватил удачу за хвост: Союз писателей, семинары, конференции, пьеса в газете. И тут катастрофа… И я каким-то боком замешан…

Ирка. - Ты не переживай Попов. Таковы уж твои свойства. Карма - как ты раньше говорил…
Кстати, ты знаешь, что Ефимов на Север уехал, охотником стал, как ты.

Сергей – Ну, ну. Но мы разные…

Ирка – Да ты что Попов?! Он же – твоя копия. Ты просто не замечаешь, как ты на людей влияешь! Я по себе помню. Сегодня такой день, когда всё можно говорить…
…Я ведь в тебя была влюблена несколько лет. Я дня прожить не могла без того, чтобы тебя не увидеть… (Гладит Сергея по рукаву)

- А у мужиков другое. Они невольно поддаются твоему давлению.
Вот Ефимов… Он даже говорить стал как ты. И усмехается тоже, как ты. Не так добродушно, но внешне похоже.

Сергей смеётся – Не обижай меня Ира…

Ирка – Он сейчас где - то в тундре, охотничий участок взял и живёт там…

Сергей грустно вздыхает – Да… Были времена… Я сейчас сильно переменился…
Сартр – французский философ такой, говорил, что мы попадаем в рабство к тем, кто нас любит…
 
Ирка – И даже ты Попов?!

Сергей – Я нормальный человек… (Пауза)
Недавно приезжал Костриков, ты его помнишь. Я у него, как то, тоже был свидетелем на свадьбе. А до этого он меня, возил в общежитие, где жили бывшие зэки, просил с ними разобраться. Сдаётся мне, что он из меня тоже, былинного героя вообразил…

Ирка. - Ну и как?

Сергей – Там обошлось без мордобоя. Он показал меня своим недругам, поговорили и всё обошлось…

Ирка – Ну, так что Костриков?

Сергей - Он, как приехал откуда - то из под Питера, сразу ко мне побежал. Лины дома не было, и я с маленькой Наташкой нянчился и стиркой занимался. Он посидел посмотрел на меня и ушёл с укоризной во взгляде. Он моей новой жизни не одобряет…

Ирка – Ну и я не одобряю, Попов. Лина ведь на всех твоих друзей, а тем более подруг, чуть не лает. Со мной не здоровается. Один раз даже из дома выгнала - так ревнует тебя ко всем…

Сергей вздыхая – У неё болезнь. Она меня ревностью замучила…
Ей кажется, что на меня все женщины бросаются. А я же не буду её уверять, что я хороший и верный. Что мне женщины только как люди нравятся… Стыдно…
- Она и подлость мне сотворит, только потому, что ревности не сможет перебороть…

Сергей вдруг улыбается. – Зато когда была беременна, то за руку меня держала, боялась отпустить на пять минут. Ну да ладно…

Ирка – А ты знаешь Попов? Я недавно Галю Лопатину видела. Так они ещё одного мальчика родили и Лопатин рад до небес…

Сергей вздыхает – Может так и надо Ира. Ведь мужики хорохорятся, пока им жёны, их место не укажут.
И только после этого начинают ценить и понимают, что без женщины жить не могут… (Выпивает ещё рюмку) Знал бы – сам ни за что не женился…
Но дело сделано. Теперь это факт биографии…
Как там буддисты говорят: «Лучше карма плохая, но своя, чем хорошая, но чужая».
Да ладно! Может кривая вывезет. Я же везучий! (Надолго замолчал. Ирка ждёт продолжения рассказа).

- Конечно – что сделано, то сделано! (Грустно вздыхает) А ты бы Ириша пошла Анке помогла, за столом…

Ирка – Я тоже об этом подумала. (Уходит.)
 
Входит поэт Соколов. Закуривает. Заметив Полякова. - Мы с вами незнакомы… (Протягивает руку – Андрей…
 
(Сергей называет себя…)

Соколов. – Мне понравилось, как вы говорили о Репине. Он действительно был неоднозначный человек.

Сергей. – Уж это точно! Да и кто из нас прост?

Соколов – Симон мне говорил, что вы тоже пишете.

Сергей – Ну, не так уж и пишу. Я скорее стараюсь жить. Я действительно пописываю для ТВ, для молодёжной редакции… О интересных людях. А таких я вижу вокруг очень много.

Соколов - Вот и напишите о ком-нибудь в нашу газету…

Сергей – Боюсь вам не подойдёт.

Соколов – Это почему же? Для ТВ подойдёт, а для нас нет. Мы ведь вот так и Репина нашли.

Сергей – Думаю, что это он вас нашёл! И потом, я пишу на клочках, и стараюсь, чтобы редактор на ТВ, идею уловил. Спасибо, они пока вздыхают, но терпят и берут…
А дальше - это уже их дело. Я ни одной из десяти своих программ не видел.
А что касается Репина, то вы его поздно «нашли». Вот он умер от энцефалита, а это для вас, равнозначно смерти от молнии - случайность…
А для меня нет!
Вы пишете о СПИДе взахлёб – тема модная, а о энцефалите, от которого по двести человек за весну, здесь, в Сибири умирает, вы не пишите, потому, что СПИД для вас экзотика, а энцефалит – это обыденность. Умирали и будут умирать.

Соколов – Мы не можем оставаться в стороне от проблем мира!

Попов – Извините за резкость, но вы провинциальная газета, а проблемы мира для вас как очки, для известной героини басни Крылова…
Ещё вы пишете с придыханием о «охранителях». По сути вы их рупор. Сохранение «национальных» памятников и «старины» – это ваш конёк! (Саркастически копирует экскурсовода) – В этом доме останавливался Чехов, проездом на Сахалин. Его надо сохранить для потомства…
А то что в этом доме живые люди не живут а существуют, дети растут с печным отоплением, туалетами и помойками на улице – это охранителей не касается.
Соколов – Ну это вы зря. Мы ведь о культурном наследии заботимся.

Сергей – Вы бы лучше писали о том, как много талантливых, красивых людей, умирает, так и не найдя себя. Или спиваются, комично и трагично подражая Хемингуэю – это ещё страшнее!

Соколов – Пьянство – это бич России.

Сергей – Когда человек знает, зачем он живёт, что его руки и мозги нужны другим людям – он тогда не пьёт. Он живёт. У него времени на пьянство нет…
Когда простые люди, после Революции и Гражданской войны начали строить новый мир, они учили грамоту не по прописям.
Им это было непонятно и неинтересно: «Маша Любит кашу» – это глупо, считали они. Кто её не любит кашу, если она есть? Но когда учителя давали им предложение: «Рабы не мы – мы не рабы» – то они писали сознавая, что это о них сказано…
Они учились воевать и работать, и после Гражданской войны работали не покладая рук. А потом, снова воевали насмерть. Ведь Гитлер, до этого, завоевал Францию за два месяца, словно на танковых учениях. Вот он и напал в надежде на Блицкриг. Хотел в три месяца с Союзом управиться.
А в Союзе он забуксовал, а потом и рухнул…
Значит было что - то в советских сердцах, что перебороло то, что казалось непобедимым в немецких сердцах.
А сейчас, всё смешали в кучу: и культ личности и великие победы. Вот и топчемся на месте, вот и говорим о СПИДе, вместо того чтобы энцефалит победить и своих людей спасать…

(Соколов делает попытку прервать его)

Однако Сергей продолжает - Мой друг, Афродитов, тоже скоро умрёт. У него рак. Последний год, в горзеленхозе работал. Деревца в скверах высаживал. А ведь он талантливый историк. Дипломную написал о Великой Депрессии в США…
У нас к этому же идёт. А ему сказали - тема ваша не актуальна - при социализме экономических кризисов не бывает. Что верно, то верно. Только у нас сейчас не социализм, а номенклатурное бюрократическое государство! Вот он от безысходности и заболел. Не водку же пить…

Соколов - Послушайте Попов. А вы опасный человек. Вам социализм не нравится. Но ведь партия объявила перестройку. Михаил Сергеевич, пытается страну и партию от наследия прошлого избавить…

Сергей - Как же, слышал...
Прорабы перестройки болтают о социализме с человеческим лицом. А вместо лица, у этого социализма «мурло мещанина» вылезает…
И потом, недавно ещё Горбачёв говорил о ускорении. Но никто не объяснял, что и как ускорять. А ведь кто-то за эту бессмысленную инициативу, пересел из кресла пониже - в кресло повыше.
Помните анекдот: «Я не знаю кто такая Хунта и кто такая Чили, но если Луиса Карвалана не освободят?!

Соколов – А вы язвительный человек…

Сергей – Вот поэтому-то, я и не пишу в вашу комсомольскую газету…

Соколов – Ну знаете…(уходит.)

Входит Ирка. – Что это Соколов выскочил отсюда как ошпаренный?

Сергей – Да так, поговорили…

Ирка – Ну и что ты такой мрачный снова? Все говорят, что будут помнить, Репина, напечатают пьесы… Красиво говорят.

Сергей – Выпили они вот и говорят. Даосы говорили – кто красиво говорит, тот мало делает. А ещё они говорили – вначале делай, а потом говори о сделанном, а не наоборот…

Ирка – Ну ты Попов как всегда, очень уж недоверчив.

Сергей – Ира, ты должна понять, что мой скепсис - он на почве опыта произрастает. Ведь ты посмотри на них внимательно.
Ведь они не на поминках, а на празднике… На празднике живых!

Ирка – Ну и что? Они ведь сегодня уже плакали, а сейчас улыбаются.
И это нормально…

Сергей – Плакали то, они тоже о себе. Ведь Репина нет, а они живы…
И потом Репин ведь не был благостным. Он их периодически тревожил правдой о них самих.
Но так же, когда жизнь их припирала к стенке, он им помогал, но требовал взамен поддакивания, а иногда и ответной благодарности…
Поэтому они плакали. Но поэтому они и смеются…
За это я его и уважаю. Он умер, но не сломался!

Ирка – Ты Попов иногда очень непонятно говоришь.

Сергей – Прости голубчик. Я знаю, что надо быть добрее, а точнее наивнее. Но не могу. Ты же знаешь, - Познание умножает скорбь, От многия знания – многие печали! Так что прости меня, если можешь.
Давай тихонечко уйдём… Репин бы нас понял…

Ирка – Как скажешь, Попов… (Тихонько уходят. Из Гостиной доносится громкий шум разговоров…)

Занавес…



Квартира Попова. Вечер после поминок…

Входит Попов… Лина встречает его – Ну и где же ты был?

Сергей – Ты же знаешь. Сегодня Репина хоронили…

Лина – А почему ты один пошёл, без меня?

Сергей – А кто с детьми сидеть будет?

Лина – А мне уже надоело безвылазно дома сидеть…

Сергей – Ну, надо потерпеть немного… Я просто не мог не пойти…

Лина – А эта твоя подружка Ириша, наверное тоже там была? Я тебя знаю, Попов! Ты же без подружек жить не можешь!

Сергей – Ну ты это зря.

Лина – Что зря? Что зря? Эта выдра Ира, так вокруг тебя и вьётся…
Как - то приходила, даже сюда. Я её выгнала и сказала, чтобы она больше не появлялась в моём доме…

Сергей едва сдерживая раздражение – Лина! Я тебя прошу быть повежливей с моими друзьями.

Лина – Ну, знаешь! С меня тоже достаточно. Я ухожу гулять! (Одевается и собирается уходить…) - Настя и Малышка спят. Если Наташка проснётся, покорми её из бутылочки. Я приду поздно…

Сергей – Лина! Не делай ничего на вред другим людям. Ты об этом будешь потом очень жалеть!

Лина – Ну это уже моё дело! (Уходит)

Сергей ходит из угла в угол – Идиот! Сколько раз себе говорил - нельзя верить женским слезам…
Вот теперь и расхлёбывай! (Ломая спички, закуривает сигарету).
Нет! Так дальше не может продолжаться! Завтра же начинаю действовать. (Открывает шкаф, достает бутылку водки, наливает полстакана и выпивает. Потом садится и уже успокаиваясь говорит сам себе)

– С этим надо заканчивать. Я не могу себе позволить становится жертвой истерик! Это может зайти очень далеко…
Подходит к проигрывателю и ставит пластинку – «Мотеты» Брукнера. Звучит музыка, Сергей сидит и курит…
Свет постепенно гаснет.

Занавес.



Квартира Поповых. Утро через неделю…
Сергей собирает свой охотничий рюкзак…

Лина – Ты опять в тайгу?

Сергей – Да …
Лина – Мама говорит, что тебе лучше на работу нормальную устроится.

Сергей – Будем считать, что я маму послушался. Только на работу я устроился в отъезд. И вот скоро надо прощаться…

Лина – Что ты опять задумал, Попов?

Сергей – Я устроился на лавинную станцию, в институт сейсмологии…
Буду наблюдать за сходом лавин. И сегодня туда улетаю!
 
Лина – Сергей! (Плачет) Куда, туда?.. А как же мы?

Сергей – Я подумал и решил, что нам надо пожить отдельно. Ты стала ко мне относится совсем не так, как это было вначале.
И я подумал, что надо нам на время расстаться. Настя уже большая, и поможет тебе за Наташкой ухаживать. А я, будем считать, уезжаю на заработки.
Я буду получать на этой лавинной станции приличные деньги, и буду тебе их отправлять…
Самому мне мало нужно. Поэтому, решится финансовая проблема. (Пауза)

- А проблему наших отношений сама жизнь разрешит…
Думаю, что так будет честнее, да и для детей лучше. Настя будет знать, что отчим в командировке, а Наташке, сейчас ещё всё равно - лишь бы мамка была рядом…

Лина плачет. - Ты меня прости, с моей глупой ревностью, но я без тебя не смогу жить…

Сергей – Ты сейчас знаешь, для кого тебе жить, а мне надо немного отойти от суеты, в которую мы погружаемся, месяц за месяцем, год за годом…
И потом, я буду приезжать…
 
- Думаю, что так будет лучше для нас обоих. На время надо расстаться, чтобы вспомнить начало нашей совместной жизни!

Лина плачет – Серёжа прости меня… Я люблю тебя по-прежнему…

Сергей – Сейчас, я уже ничего не могу изменить. После смерти Репина, я как - то по новому взглянул на мою и твою жизнь.
Я понял, что смерть приходит неожиданно, и застаёт нас на полпути. Свой жизненный ресурс здесь, я уже выработал. Надо побыть одному, и подумать, как жить дальше…
Да и для вас, будет лучше, если я буду хоть и далеко, но жив.

Лина – Ну, ты, хотя бы дождался Насти. Она скоро из школы придёт…

Сергей - Скажешь ей, что я уехал в командировку и скоро вернусь. И потом, это ведь не смерть, когда человека уже нет совсем. Я ведь жив. (Усмехается) Или кажется, что жив… Прощай!
Целует Лину, одевает рюкзак и выходит…
 
Лина стоит посреди комнаты, вытирает слёзы – Я так и знала… Его даже детьми не удержать… Бедный Попов!!!

Занавес…



Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте «Русский Альбион»: http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/ или в литературно-историческом журнале "Что есть Истина?": http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal     http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal/