2. Бабай

Бабай
В конце семидесятых годов,  дошколёнок Серёнька жил у бабушки в Останкино. Родители работали на московских заводах и забирали ребёнка домой на выходные.

Район был старый, бревенчато-деревянный,  постепенно застраиваемый, белоснежными, панельными  новостройками. Невдалеке высилась исполинская телебашня, рядом весело шумела, пестрая ВДНХ.
 
Первая Останкинская, была тихой, зелёной, патриархальной улицей. Купеческие, расселённые дома века 19-го, соседствовали с обшарпанными, рабочими бараками и не пойми как оставшимися в городе, садами и огородами.
 
Вот в таком бревенчатом трёхэтажном доме, под самым чердаком и жили Серёнька с бабушкой Софьей.

– Не гуляй долго! – часто ворчала на внука, добрая старушка – смотряй Сярёнь, Бабай не дремлет! Заберёт тебя если поймает!

Бабаём звали старого, седобородого деда-татарина, жившего через три дома от них. Наряженный в неизменный, полосатый халат и засаленную тюбетейку, он каждый день скрючившись сидел в кресле качалке, во дворе, возле своего дома. Не было в нерусском старике ничего особо зловещего, но вся окрестная малышня, боялась его до икоты.

Кто то распускал нелепые слухи, о том, что Бабай злой колдун, ночью летает по воздуху, на манер Волшебника Черномора. Что он ворует детей, варит их в котле, а затем поедает, чавкая и брызгая слюной.

Конечно всё это было откровенным бредом сумасшедшего, но служило определённой мотивацией, безрукоприкладного воздействия родителей, на своих непослушных сорванцов.

Тёплым летним вечером, двое мальчишек сидели на краю свеженасыпанной песочницы.
 – Пошли шампиньоны в Якунином дворе собирать? – сказал Лешка Царёв, друг Серёньки, – я знаешь какие вчера нашёл возле гаражей? Агромадные! Баба Прасковья их зажарила! Ой ну и вкуснятина!
 – Не, не пойду! – буркнул Серёнька, – Я туда гулять только с Баб Соней хожу! Там же Бабай рядом живёт!
– Ха! А я не боюсь там ходить! – Гордо выпятил грудь Лёшка, – а ты у нас значит зайчишка-трусишка? Чё те Бабай то? Сидит он себе и сидит! Я ни разу не видел чтобы он ходил где! Он наверное к своему креслу прирос!
– Да? А если не прирос? – не обиделся на трусишку Серёнька, – говорят он по ночам за детьми охотится!
– Слушай ты всяких завирал! – засмеялся Царёв, – ну как знаешь, раз ты такой трус, сиди в песочнице и машинки катай! А я пошёл!
– Стой, я с тобой! – всё же решился Серёнька, – не трус я!

Дорога к гаражам, шла через густой кустарник и тенистую тополиную рощицу.
Друзья медленно брели по тропинке уставившись в густую траву, стараясь высмотреть пузатые шляпки шампиньонов, обильно произраставших, в этом почти дачном микрорайоне, бывшем в ту пору, почти окраиной Москвы.

– Смотри какой! – радостно завопил Серёнька, выковыривавший из под земли уже пятый гриб, – Лёха, смотри вон ещё три сидят!
Друг не ответил. Он молча застыл на корточках рядом, глядя куда то вперёд.

Серёнька поднял глаза и остолбенел… В пяти шагах от них стоял сгорбленный Бабай. Старик криво улыбался в бороду и медленно доставал что то из кармана халата.

– Ааааааа!!! – завопил Лёшка, швырнул найденные два шампиньона, и со всех ног бросился наутёк.

Серёнька же застыл в полной оторопи, не в силах сдвинуться с места.
 
 – Дыржы малшик… – Бабай протягивал Серёньке, две шоколадные конфеты Белочка. В глазах старика сверкали добрые огоньки,  – ни бойса я тыба нэ съем!

– Ссспасибо дедушка – запинаясь сказал Серёнька, которого вдруг совершенно отпустил страх. Мальчишка медленно подошел к Бабаю, взял конфеты и ещё раз произнёс – спасибо!

Впоследствии Сергей Васильевич Ломакин, много раз вспоминал этот случай. Да! Все учили, что нельзя подходить к незнакомым взрослым и что то у них брать. Но Бабай не был не знакомым. Да он пугал своей непонятностью, но всё же был каким то своим.
И тогда, в тот вечер, произошло нечто непонятное, похожее на настоящее чудо. Та тёплая волна добра, которая исходила от старого татарина, коснулась сердца мальчишки, и он видимо почувствовав её на каком то ином, молекулярном уровне, полностью утратил страх и не убежал.

Это второй рассказ из цикла «Серёнькины страхи»