Под флагом Советской Родины

Я начал наводить порядок в книжных шкафах, и нашёл старую книжку "Под флагом Советской Родины". Её мне подарили шефы нашего класса - подводники из Кронштадта, когда «лучшие ученики» были у них в гостях на подводной лодке.

   
Кто бы тогда мог знать, что через десять лет я опять окажусь на борту подводной лодки, правда уже атомной, но не гостем, а строителем, как тогда называлось - контрагентом. Я тогда занимался настройкой вычислительных машин в комплексах Боевых Информационных Управляющих Систем (БИУС "ТУЧА"). А потом ещё более четверти века буду связан с Военно-Морским Флотом, и побываю на разных морях, и поработаю на разных типах АПЛ, и на надводных кораблях. Самое большое впечатление на меня произвела командировка на ТАКР "КИЕВ" (Тяжёлый Авианосный Крейсер). Это был конец восьмидесятых годов. Крейсер готовился к осенним учениям, особенно к встрече адмирала Горшкова. Офицеры, командовавшие нашим комплексом для стрельбы крылатыми ракетами, даже не умели им пользоваться! А дозаправка кораблей топливом в море, даже не на ходу, это был просто - цирк. Как-нибудь соберусь и опишу эту эпопею. Были там и весёлые моменты, и - "смех сквозь слёзы".
       Прямо, как в анекдоте: «До призыва спал хорошо - армия нас охраняет. Призвался, спал мало - охранял. Отслужил - вообще не сплю. Знаю, кто нас охраняет...».
 А в книжке этой, и сейчас есть что перечитать. Большинство рассказов - сильно идеологизированы, но факты - всегда останутся фактами, независимо от их интерпретации.
После демобилизации из рядов СА я поступил на работу на завод п/я 1824, впоследствии переименованный в «РАВЕНСТВО». На заводе был 20 цех, в котором работали люди, постоянно находившиеся в командировках. Они производили доработку и комплексную настройку аппаратуры, изготовленной на заводе, на «заказах». А регулировщиков нашего, выпускного, цеха посылали в командировку только тогда, когда нужна была помощь 20 цеху. Первая моя командировка на, не помню какой, «заказ» была в Северодвинск на завод СМП. Самолётом можно было долететь только до Архангельска, а потом на пароходике мы доплыли до Северодвинска.
Завод оказался, просто огромным. Между цехами по заводу рабочие ездили на автобусах.

 
Первое посещение лодки было – ознакомительным. И как водилось, с употреблением спирта. Когда днём мы вылезли из рубки ракетоносца, и стали подниматься на пирс по трапу, мне показалось, что я «перебрал», так как трап заметно круто поднимался вверх. Оказалось, что был просто отлив. А высота приливов и отливов на Белом море, как выяснилось, порядка двух с половиной – трёх метров.
Иногда приходилось работать на АПЛ, находящейся в некотором отдалении от берега. Перед ходовыми испытаниями необходимо размагнитить корпус лодки, чтобы она меньше привлекала к себе вражеское внимание. Для размагничивания лодку оттаскивают буксирами к СБР - станции безобмоточного размагничивания. Тех, кому надо попасть на борт АПЛ, доставляют на буксире к плавучему пирсу, подтянутому к борту лодки, но пляшущему на волнах. Спрыгнуть с борта буксира на этот пирс – задача простая. А вот подняться на борт атомохода по верёвочному штормтрапу, перекладины которого лежат на мокрой резине, которой обклеена лодка… Да ещё в одной руке портфель со схемами и инструментом …Ну, в общем, тоже преодолимо. Возвращение на борт буксира после работы для меня было самым напряжённым моментом. Запрыгнуть с плавающего пирса на скачущий рядом с ним на волнах буксир, вот это – проблема, особенно для такого мало спортивного человека, как я.
Из всех видов спорта мне больше всего нравился парусный. Я состоял в яхт-клубе нашего завода, и ходил на яхте типа «дракон». 
 
   Ходить под парусом, не задыхаясь от бензиновой вони двигателя внутреннего сгорания, это – замечательно! Особенно мне нравилось купаться, когда яхта малым ходом шла по фарватеру. На фарватере глубина значительно больше, чем у берега, и поэтому в воде намного меньше мути от глинистого дна. Обхватив нос яхты руками скользишь в воде, омываемый ласковыми струями.
Но бывало и по другому. Однажды после работы наша команда, то есть я, капитан, он же – рулевой, и второй матрос приехали в яхт-клуб в Стрельну. Было ветренно, где-то баллов пять, и дежурный по клубу не разрешал нам выйти в море. Правда после долгих уговоров он дал нам «добро», и мы отчалили.
 
Волны были не маленькие, и при поворотах фордевинд нас жёстко заливало волнами, перехлёстывавшими через палубу и обрушивавшимися на нас в кокпит. Когда капитан давал команду: «Приготовиться к повороту! Отдать бакштаг левого борта! Поворот!» - это означало, что через мгновение очки будут забрызганы водой, и за шиворот потекут холодные струйки.
Вдруг, порывом ветра, с головы нашего капитана сдуло кепку! С криком: «Человек за бортом!» мы бросили в воду спасательный круг, начав отрабатывать упражнение: «Спасение утопающего».
Вообще-то мы не просто так катались на яхте. Мы отрабатывали разные упражнения, которые необходимо уметь правильно выполнять для сдачи экзамена на квалификацию рулевого.
И вот, в соответствии с правилами, мы терпеливо прошли дистанцию в десять корпусов яхты и легли на обратный курс, чтобы подобрать утопающего. Я не знаю, как можно найти в сутолоке волн утопающего. Кое-как, и не сразу, нам удалось найти спасательный круг. А кепку капитана мы так и не нашли.
Во время учёбы в Политехе я сдружился с Сергеем Медведевым. Мы ходили с ним в байдарочные походы по Вуоксе, иногда брали с собой даже жён. Но однажды мы дали байдарку  на время товарищу, уезжавшему в поход по Белому морю, и он нам вернул только каркас. Пришлось придумывать новое плавсредство. Первое, что мы сделали, посмотрев передачу клуба путешественников, был плот с использованием надувных шариков и камер для волейбольных мячей, которые набивались в чехол, сшитый из тентовой ткани. В качестве сидений использовались вставленные один в другой воздушные шарики. Испытания конструкции решили провести на Балахановском озере. От посёлка Ромашки мы пешком добрались до озера, но жить решили на маленьком островке. Надув все камеры плота мы переправились в брод на островок, поставили палатку, и занялись рыбалкой. Через несколько дней черви у нас кончились, и мы решили сплавать на соседний большой остров за червями. На этом острове мы тоже не нашли червей, и поплыли на назад. Серёга впереди, а я сзади. У меня были нормальные туфли, а у Серёги – старые кеды. Я предложил Серёге, чтобы он дал мне свои кеды для похода на материк за червями, а то там было слишком плохое дно, чтобы вброд идти босиком. Серёга без возражений снял кеды и поставил их передо мной. Вдруг подо мной раздался подозрительный треск. Я привстал, посмотрел, и увидел трещину на внутреннем шарике. Я опять сел на шарик, и не успел сделать и пары гребков веслом, как шарик подо мной лопнул со страшным грохотом, и я оказался в воде. Всплываю. На очках висит длинный стебелёк кабомбы, естественно, одежда и туфли – мокрые. А передо мной на плоту стоят сухие кеды.
Но ведь не зря же мы были изобретателями и рационализаторами. Для оптимизации процесса сушки вещей Серёга обложил меня сухим тростником, которого после зимы было немеряно, и поджог его. Сначала стало трудно дышать от дыма, а потом, когда огонёк разгорелся, стало через чур жарко.
Процесс сушки пришлось прервать до завершения. Ну а за червями я потом сходил на материк с топором. Нарубил дёрна, и набрал в нём червей.
Домой мы решили добираться на плоту по протоке Вуоксы. Оказалось, что плыть против течения на этом «матрасе» крайне неудобно, и больше мы никогда им не пользовались.
Когда осенью начались занятия в институте, мы сидя в пивбаре пришли к выводу, что нам необходимо построить более солидное плавсредство. Изучив имевшиеся у меня журналы «Катера и яхты» мы выбрали проект надувного катамарана, грузоподъёмностью около тонны. Ко времени написания дипломного проекта мы добыли разными путями все необходимые для постройки материалы. И параллельно с написанием дипломной работы пилили, сверлили, клеили и красили нашу «КАТЮ». Палубу я связал на ручке хоккейной клюшки из четырёхмилиметрового капронового шнура. Катамаран получился длиною пять метров, ширною – два с половиной, а диаметр баллонов, склеенных из детской клеёнки в два слоя, был – полметра. Вёсла были – распашные, от обычной гребной лодки.
 Положенный нам после защиты дипломных проектов отпуск мы провели на Немане, сплавляясь от Столбцов до Гродно.
На следующий год мы сделали нормальную пятиметровую мачту с краспицами, руль с профилем NASA 012, два дюралевых шверта, сшили из перового тика парус, стаксель-грот, и поехали в Сестрорецк испытывать наш парусный катамаран на озере Разлив.
При испытаниях возможно всякое. Всего не предусмотришь.
Собрав катамаран, мы не поднимая парус, на вёслах поплыли к озеру. И вот, замечаем, что усиленно гребя мы стоим на месте! Подняв головы, обнаружили, что нам не даёт плыть мост, за который зацепилась наша мачта. Пришлось опускать её на время прохода под мостом.
   Через четыре года мы склеили новые баллоны по выкройке типа «банан», а ещё через некоторое время сшили на баллоны чехлы из капрона. И нам стали не страшны коряги, которыми усеяны притоки Волги, по которым ранее шёл молевой сплав леса.