Мой друг Игорь

Хочу немного написать о моем друге Игоре Постникове, с которым мы познакомились в православном приходе отца Александра Совельчика в 2004-м году. В течение двух лет мы с Игорем вместе ходили в один храм. Потом наши пути разошлись. Весь погруженный в учебу, я забил на религию и почти перестал другу звонить. Игорь сам набирал мне, при этом часто бывал настроен воинственно: его злило, что я забываю старых друзей, не посещаю храм и «отхожу от Бога».

Игорь был старше меня на 9 лет и в качестве старшего считал должным наставлять меня на путь истинный. Однажды по телефону он спросил меня, давно ли я был на исповеди. Давно, ответил я. «А если ты под машину попадешь и погибнешь, что с твоей душой будет?» – грозно спросил Игорь.  «А я вот исповедуюсь каждую неделю», – добавил он, хвастая собственным благочестием.

Будучи требовательным к другим, по иронии судьбы Игорь сам (после общины отца Александра) попал в приход к такому строгому священнику, который не допускал в воскресенье к причастию всех тех прихожан, которые не были в церкви вечером в субботу. Игорь много работал, сильно уставал и такой порядок был для него неудобен.
            
***

Одним из достоинств Игоря была его внешность. А точнее, нос. Нос его был длинным, птичьим, можно сказать, гоголевским. Как и Гоголь, Игорь отличался способностью окинуть общество острым и критическим взглядом, умел лаконично и с юмором описать ситуацию и человека. Мне нравились его меткие суждения. Однако в своем умении кого-то поддеть Игорь обычно дальше общества не шел: церковь, и все, что в ней, он критиковать не решался.

***
Игорь (и внешностью и внутренним содержанием) чем-то напоминал мне персонажей картин Брейгеля и Босха: в нем было что-то величественно-средневековое и одновременно с тем что-то гротескно-жутковатое.

Игорь соблюдал все посты. Постился так истово, что заработал язву. Но, несмотря на болезнь, Игорь никогда во время постов не делал себе послаблений. Наверное, через все это (через посты и прочие церковные предписания), он самоутверждался.

В целом, Игорь производил впечатление человека честного, порядочного, хотя и скованного. 

Главными чертами его характера были: степенность, принципиальность и ограниченность.

Последнее черта мне сильно не нравилась.

И я был рад, когда Постников стал со временем читать не только труды Игнатия Брянчанинова и Феофана Затворника, но и Толстого и Достоевского: это показалось мне признаком прогресса.
            
***
Все наши с ним разговоры обычно вертелись вокруг темы религии.

Одним воскресным вечером Игорь приехал ко мне и, как всегда отчитавшись в том, что был сегодня в церкви, начал разговор о бесах, которые «не пускают людей к Богу». Игорь также высказал мнение, что люди с темным прошлым и грехами, прикасаясь к святыням, обычно заболевают и повреждаются.
  – А как же язычник Владимир, креститель Руси? А как же блудница Магдалина? А как же гонитель христиан Савл, ставший впоследствии Павлом? – спросил я Игоря.
 – Ну, это мое лишь предположение, – снисходительно ответил Игорь. 
– Предположение, а говоришь так уверенно, как будто это истина.
            
***

Своей ортодоксальностью Игорь меня иногда просто убивал.

Как-то он пришел ко мне в гости, чтобы перегнать с моего компьютера себе на флэшку немного классической музыки. Игорь переписал Моцарта, Чайковского, Вивальди. Но когда я предложил ему опусы Баха, Игорь решительно отказался: «Не хочу слушать кальвинистской музыки». Я подумал: как хорошо, что Игорь не знает биографии Вивальди, который был католическим священником, иначе он и от музыки Вивальди отказался бы.
          
Однажды вечером Игорь позвонил мне и в процессе беседы сказал, что читает теперь только церковную литературу, считая ее единственно правильной для истинного христианина. Я возразил: а что делать верующему филологу? Читать только церковную литературу ему ведь нет никакой возможности. Игорь сказал мне в ответ что-то невразумительное.             
    
   
***
Игорь родился в деревне, любил и хорошо чувствовал природу. Имел явный талант если не художника, то фотографа. При этом по профессии был физик. Работа его была связана с компьютерами.

Мы с ним были очень разными, но кроме религии нас сблизила любовь к поэзии – в частности, к творчеству Николая Гумилева. Кроме того, мы оба метили в поэтов. Я писал на совершенно разные темы, Игорь же, – в основном, – о природе и о вере. Как-то мой верующий друг мне признался, что в последнее время пишет «только на духовные темы». «Ясно, процесс пошел»,– подумал я.

Тематика большинства его поздних стихов действительно не отличалась разнообразием: всё сводилась к одной религии, к человеческим грехам, к искушениям и, как считал сам автор,  – к Богу.
               
Игорь в плане поэзии очень мне доверял; написав очередное стихотворение, сразу же звонил мне и делился своим творением – с просьбой его поправить, если что. Однажды летом Игорь прочел мне стихи, где были такие слова:
               
               Кругом жара и искушенья,
               Но вся надежда на Христа.

              Терялась рифма, и я посоветовал написать по-другому:

              Кругом жара, кругом искусы,
             Но вся надежда на Иисуса.
             
Постников оставил первый вариант, так как, по его словам, мой был слишком протестантским (протестанты, в отличие от православных, имеют склонность называть Христа по-дружески Иисусом).

Как и у всякого автора, у Игоря встречались настоящие, сильные строчки. Но в целом стихи его были слабы и по форме, и по содержанию. Однако читал их Игорь обычно величественно, благородно, и слушать его чтение было всегда приятно.

            
***

Несмотря на свое техническое образование, Игорь был самый настоящий идеалист.

У нас за городом стоял женский монастырь, куда в поисках благодати любили съезжаться разные верующие. Рядом с монастырем находилась психиатрическая больница.

Как-то я сказал Игорю: «От монастыря до больницы один шаг».

«Нет, наоборот: от больницы до монастыря», – возразил Игорь.

Думаю, что тогда мы оба были близки к истине – причем абсолютно в равной степени.

***

Игорь в своих суждениях часто бывал грубоват (чувствовалось, что родился в деревне) и чересчур прямолинеен (тому способствовала его религиозность).

К себе всегда был беспощаден и строг. Имея проблемы со здоровьем, на Бога не обижался: считал их расплатой за грехи.
            
В глубине души я надеялся, что когда-нибудь наступит время, и мы с Игорем вместе посмеемся над его религиозными заморочками, но мой друг в вопросах веры всегда проявлял такую фанатичную непоколебимость, что я давно пришел к мысли: если это время наступит, то очень и очень нескоро. 


***
Я часто размышлял об Игоре.

И вот мои выводы.

Игорь – христианин, христианин самый настоящий, но в своем духовном развитии он остановился где-то на уровне неофита. Своим поведением он постоянно это подтверждает: сторонится общества, запрещает себе мыслить самостоятельно, живет преимущественно церковными интересами.

Иногда мне кажется, что Игорю просто удобно быть ограниченным.

Когда-то я осуждал его за это.

Но теперь я думаю: а может Игорю не только удобно быть ограниченным?  Может быть, для него и полезно быть таким? Может, для Игоря этот путь самый лучший и правильный?..

***

Мне неизвестно, истинным ли путем идет Игорь, но я точно знаю: для меня, человека творческого, ищущего, самостоятельно думающего, путь религиозного самоограничения и фанатизма – не самый лучший и правильный путь.
               
2019