Стальные крылья

Я не могу забыть это прикосновение, которым ты одарила меня при первой встрече.  Прекрасное создание с синими крыльями - ты порхало перед моим лицом и щекотало кожу, будто нарочно раздразнивала любопытного мальчишку. Ты помнишь, раз или два я пытался поймать тебя, но мама останавливала меня и приговаривала, указывая пальцем: «Ни одно живое существо на свете не заслужило такого восхищения, как бабочка, и трогать их руками – это проявление неуважения не только к насекомым, но и ко всему человеческому роду». Будучи ребёнком, я не понимал, о чём она говорит, и лишь через десятки лет, взяв в руки книгу Рэя Брэдбери, понял, какую роль ты способна сыграть в нашей жизни.

За свою жизнь я встретился со многими из вас: Репейница, Монарх, Виктория, Омерус, Синяя морфа, Огневка, Махаон и даже обычная Капустница. У вас много имён. Я был ошеломлён, когда узнал, что существует столь огромное количество насекомых, объединённых одним простым словом «бабочка». Это слово есть в языке каждого народа мира. Если отбросить понятие «насекомое», то бабочка это: галстук, способ установки парусов, стиль плавания, звёздная туманность, знак психиатрических учреждений как символ души и возрождений, поцелуй – когда влюблённые касаются друг друга ресницами, словно бабочки усиками... Разве это не прекрасно?.. Не так давно весь мир считал, что бабочка должна быть не только национальным символом Филиппин, но и всей планеты! И мы настолько восхищались вами, что не заметили как не мы, а вы стали хозяевами этого мира.

Когда мне исполнился третий десяток лет, триллионы гусениц были уничтожены огнём, так как угроза их распространения достигла критической отметки.

Они обгрызли все растения, оголили леса и повредили миллиарды лиственных деревьев. Полмира было обтянуто их паутиной, а уровень кислорода понижался, поскольку растений становилось всё меньше. Планету, на которой почти не осталось зелени, не спасали даже дожди - из-за ошибки человечества в связи с развязавшейся агроклиматической войной земля оказалась выжженной до опустошения, а с неё, не оставив и следа, начали исчезать минералы и микроорганизмы. И всё это - из-за гусениц, которые съели почти всю флору планеты, чтобы превратиться в этих удивительных созданий - бабочек. Какая трагедия охватила наши жизни!

С тех пор прошло много лет. Потребовались долгие годы непосильных трудов, чтобы современная наука смогла скопировать ДНК известных человечеству растений, но те лишь видом дублировали оригиналы. В своё свободное от работы время я прихожу в этот парк, чтобы сесть на скамью и вдохнуть прохладный воздух, исходящий от кондиционера. Но сердце не знает покоя. В этом городе ему нет места. Насколько бы далеко не продвинулась наука, мы живём на руинах старого времени, и вид полуразвалившихся зданий и выжженной земли всегда будет нагонять нескончаемую тоску.

И очень скоро я понял, чего в нём не хватает. Дети будущего никогда не увидят бабочек – тех изумительных созданий, которыми не так давно восхищался весь мир, и о которых теперь боится даже вспомнить. Они не увидят их полёт и не смогут бежать следом, подражая и копируя их движения руками; всегда оставаясь в неведении, насколько хрупка в этом мире истинная красота, которую так легко уничтожить, лишь сомкнув пальцы в кулак. Они забудут все цвета природы, потому что больше нигде их не отыскать. Следы существования этих насекомых стёрты, не осталось книг и коллекции высушенных экземпляров, которую члены правительства безжалостно бросили в огонь. Мой отец был охотником, и я не мог просто наблюдать – мне всегда хотелось схватить, пощупать, изучить до тонкостей каждую деталь и оставить на память трофей. Не могу сказать, что горжусь этим, загубив несколько тысяч бабочек, но если бы я не занимался подробным изучением, разве смог бы я прийти к конечному результату своей работы, которой я уделил почти половину века – остаток своей жизни?..

Впервые я задумался над этим вопросом, когда шёл на работу новым, более коротким путём, опоздав на десять минут. Механический труд, которым я занимаюсь уже много лет, изготавливая детали для жизнеобеспечивающей машины, что создана с целью возрождения флоры на планете, не обещал мне ни перспективы, ни карьеры и личностного роста – мой вклад в светлое будущее был настолько ничтожен, что даже я его не замечал. И, невзирая на это, меня ожидало наказание за нарушение дисциплины. Неудивительно, что я углубился в воспоминания о лучших днях, чтобы хоть как-то сбросить напряжение.

Я услышал крик из невысокого здания с облупившимися от выстрелов стенами, когда уже был готов повернуть и исчезнуть в тёмных лабиринтах старого города. Это был панический вопль, издаваемый самой суетливой женщиной в городе с манией преследования. Её сторонился каждый житель города, её истерика нередко доходила до нападений. Удивительно, что её ещё не лишили материнства. Но какой бы не была причина, у неё было настолько сильное потрясение, - столь пронизывающее и внезапное, как и сам вопль для моих ушей, - словно весь мир распался перед её глазами. С таким криком даже самые сдержанные люди находили мертвецов в своих домах и глохли от собственных голосов. Какое-то время я находился в ступоре, но опомнившись, со всех ног бросился на помощь, уже заранее приготовившись к жуткому зрелищу, ибо убийства не были редкостью в городе.

В этом подобии детской комнаты с обгоревшими стенами, пыльными коврами и обрушившимися стропилами, в окружении мебели и сломанных игрушек, я увидел лицо, отразившее нечеловеческий ужас. Женщина в панике отползала в угол и закрывала голову руками, защищаясь от невидимого моему взору монстра. Лишь позже я понял, что этим монстром был её собственный сын. Ребёнок выглядел напуганным не меньше матери, он не понимал, и пытался помочь, но с каждым приближением наносил удар по её психике. Я не успел отреагировать, как мать с обезумевшим воплем отбросила сына в сторону, и, не замечая моего присутствия, выскочила через дверь. Ребёнок остался один и зарыдал.

Пытаясь осмыслить увиденное, я растерялся, но потом мой взгляд опустился на старый клочок бумаги, на котором он рисовал, и всё прояснилось. Этот мальчик где-то нашёл обрывок книги, и изобразил на нём маленькую, по-детски неуклюжую, но ярко раскрашенную бабочку-монарха. В генах людей хранится память о мире, который видели наши предки – наследственная память. Мальчику никогда не приходилось видеть бабочек, ни вживую, ни на изображениях. Он увидел бабочку во сне и был также впечатлён, как и я в его возрасте.

Я улыбнулся ему, спрятав рисунок в кармане, и в спешке покинул дом.

Его мать глядела на насекомое как на нечто неописуемое, отвратительное и мерзкое создание, какое могло возникнуть только в воображении душевнобольного человека. Такая судьба и ожидает этого бедного мальчика, которому я не в силах помочь. Я надеялся, что смогу спасти его, но врачи психиатрической лечебницы поверили словам этой сумасшедшей женщины, которая с неумолкающим воплем ворвалась в отделение, описывая чудовище, созданное её ребёнком. Через две с минуты его заберут с собой – в лечебницу, где маленькая надежда, отголосок светлого прошлого безвозвратно потонет в бездне отчаяния.

Оказавшись на своём рабочем месте, я всерьёз задумался над тем, что никто на планете, кроме меня, не может это принять. Каким будет мир через сто лет?.. Люди потеряли способность видеть красоту в обычных вещах, их восприятие исказилось, и даже я, молчаливый творец металлических деталей, угнетённый окружающей атмосферой, начал ощущать в себе чувство, словно включаюсь в серое общество и становлюсь похожим на бездушную машину, которую создают мои руки. Но если есть в моей жизни какая-то миссия, так для меня это – возможность всё изменить...

До глубокой старости я трудился над крыльями, вырезая их из тонкого металла и расписывая несмываемой краской сложные узоры. Тонкие лапки с механическими изгибами терялись на моём столе, без увеличительного стекла я не мог их найти, ведь моё зрение с возрастом убывает. Это представляет большие трудности; лишённый сна, я становлюсь утомлённым и очень раздражительным. Однако ни одна из пойманных мной в детстве бабочек не погибла напрасно, и поэтому детали в абсолютной точности повторяли их натуральные размеры и оттенки. В каждой металлической фигурке родилось перевоплощение каждого вида, различной расцветки, размера, форм. Они разбираются во времени, избегают препятствий и идут на запах цветочной пыльцы, а значит, будут разносить цветы по миру. У них есть только один отличительный признак – они не могут откладывать личинки и продолжать свой род. Но им это и так не нужно. Они - бессмертны.

Что касается меня, то моя жизнь подошла к концу в третьем десятилетии двадцать первого века. Одержимый идеями о возрождении вида, я был поглощён собственным бессилием и быстро сдался безумию. Будучи ребёнком, я иначе представлял будущее: я был счастлив, женат, есть дети, причём один из них обязательно будет рыжим, как и его мать. Но когда весь мир перевернулся с ног на голову, и я потерял всех, кто был мне дорог, образ будущего раскололся на тысячи осколков. Я был близок к идее о суициде, но вовремя обрёл цель своей жизни.

И сегодня я её достиг.

Когда меня, смеющегося от радости старика, связывали врачи психиатрической лечебницы, часовой механизм сработал точно по расписанию. Тысячи механических бабочек взлетели в воздух, не издавая машинных, а только самый естественный звук – лёгкий хлопок крыльев, пусть и стальных, но изящных маленьких созданий, что ловят ветер разноцветными крыльями и отражают солнечные лучи радужным дождём.

Я счастлив, ибо построил будущее для этого мира. Многие, закрыв лицо руками, слепо и беспомощно метались, ища спасения, натыкаясь на стены и сбивая друг друга, пока не исчезли с улиц. Вы не поймёте, что я сделал это для вас, люди, и вы в страхе будете истреблять мои творения. Не знаю, как сложится судьба человечества, и могу лишь надеяться, что вы изучите тот клочок бумаги, который я сейчас сжимаю в руке. Да-да, тот самый, с рисунком бабочки, который я много лет назад спрятал и написал на нём предупреждение. Я уверен – вы не убьёте ни одной бабочки или, по крайней мере, не сможете убить их всех. Ещё не один век мамы будущего будут говорить своим детям:

- Ни одно живое существо не заслужило такого восхищения, как бабочка, и трогать её руками – проявление неуважения не только к насекомым, но и ко всему человеческому роду.

И эти слова запомнит любой ребёнок. Потому как помимо механизма наручных часов я в каждую бабочку встроил миниатюрное взрывное устройство. Так, на всякий случай.