Числа. Семизвездие

Мирра Лохвицкая. ВОЛШЕБНОЕ КОЛЬЦО


Есть кольцо у меня – Изумруд и Рубин
            В сочетании странном горят.
Смотрят в очи мои Изумруд и Рубин, –
            Мне понятен колдующий взгляд.
«Избери одного» – он твердит, – «пусть один
Будет дум господин, будет грез властелин,
            В царстве сна, где мечтанья царят».

Вещим оком глядит на меня Изумруд,
            Зеленея морской глубиной:
«Хорошо в глубине, где Сирены поют,
Хочешь слиться зеленой волной?
            В тихом сумраке трепет души затая,
О царица жемчужин, Джемали моя,
            Утомленная сказкой земной?»

Но я слышу призыв: над прохладой пучин
            Будто дышит полуденный зной:
«Я – Рубин! Я – кровавый земли властелин.
            Я прожгу твой покой ледяной!
Дам все пламя, всю боль, все огни бытия,
            О царица Востока, Джемали моя,
            Пресыщенная сказкой земной!»



Константин Бальмонт.
    Семизвездие


Вещательно-веская сила есть в числах,
В них много для нас говорящих примет.
Так в мощных клыках мастодонта обвислых
Тревожно читаем мы тысячи лет.

Тринадцать – то лунная месяцев смена,
Двенадцать – юнейший – есть солнечный счет.
Все числа нам повесть и волны и пена,
По числам вся жизнь круговая течет.

И как бы не знали велений скрижали
И Море и Звезды и Солнце с Луной, –
Когда семицветно лучи заиграли,
Пред тем как возникнуть – Державой одной?

И как бы не знала *Верховная Чаша
Всех капель кипящих – в ней – силы *живой?
В псалме числовом их – симфония наша,
В их взрывах – нам буря, *магнит вихревой.

Не все в письменах мы прочтем достоверно,
Не только здесь блески, – и смутная темь.
Мне светит, в своем начертаньи размерно,
На Северном небе горящее семь.

Издревле свирель семикратно напевна,
Звучит в ней – с созвездий пришедший к нам звон.
И то, что неделя в веках семидневна,
Не прихоть – целительно-верный закон.

    Чтоб дух не обуглился в зодческом зное,
   Шесть творческих взмахов – и отдых, седьмой.
Об этом гласит нам созвездье родное
Всего лучезарнее – белой зимой.

              Пять чувств – хоровод. У поэта шестое
               Есть творчество памяти в видящем сне.
Седьмое же в *царство ведет золотое,
        К цветку голубому в творимой стране.

Бывают минуты, – я вижу все *звенья,
Я помню все путы несчетных темниц.
             И как я разбил их стезей *воплощенья
                И новой дороги до *новых станиц.

От часа додневья, от лика медузы,
В себя восприявшей лазоревый крест,
Я ведал восторги и сбрасывал узы,
Я принял все жертвы столетий и мест.

            И разве я не был змеей семиглавой,
                Как* воды горели и воздух был рдян?
Я мыслю об этой поре величавой,
       Когда мне приливный гудит Океан.

И разве не стал я малиновкой серой,
Явившей, что сердце ее из огня?
Цепь ликов прошел я – и полною мерой
И поступью тигра – и ступью коня.

Откуда бы взял я всю редкостность клада
Несчитанной страсти ко всем существам?
                Все было мне нужно. И вот еще надо
                Иной камнеломни,
                чтоб выстроить храм.

Когда упадают дремотно ресницы
И я в многозоркую ночь ухожу.
Поют и поют голубые мне птицы,
Что новую нужно пробить мне межу.



       Числа
К. Бальмонт.

Ты знаешь: 8 есть число
Того, чьё имя — Вечность.
Направь ладью, возьми весло,
Путь чисел — бесконечность.
Лик чисел — звёздный небосвод,
Там числа в звёздной пляске.
Растёт их многозвёздный счёт,
Заданью нет развязки.
Задача чисел — тайну плесть,
 Сквозную сложность сеток.
И 2, и 3, и 5, и 6
Суть вехи для отметок.
В веках раскинутое 7,
Во все концы 4,
Ведут к рассвету через темь,
К углам устоя в мире.
Сложи — и 8 пред тобой
Являет лик змеиный,
Как дух в пустыне голубой,
 Над нашей дольной глиной.
Из глины — красный лик, Адам,
Двоякий образ — Ева.
Весь Мир есть сад, что отдан нам,
Направо и налево.
И восьминогий нам паук,
Чтоб лик являть загадок,
Из паутины создал круг,
Весь полный тонких радуг.


     Коромысло
К. Бальмонт.

Коромысло, коромысло,
С неясными крылами,
Как оно легко повисло
В воздухе над нами.

Прилетает, улетает,
В ласковой лазури.
Для него она рождает
Блески, а не бури.

Коромысло, коромысло,
Почему мы пленны?
Если б знать, какие числа
Для тебя священны.

Наши числа приковали
Нас к земле угрюмой,
И в просторах вольной дали
Мы скользим лишь думой.

Но и в думах мало смысла,
Тяжесть в них земная.
Ты же грезишь, коромысло,
В воздухе летая.


Седьмое число...
Э. Асадов.


Сентябрь. Седьмое число -
День моего рождения,
Небо с утра занесло,
А в доме, всем тучам назло,
Вешнее настроение!

Оно над столом парит
Облаком белоснежным.
И запахом пряно-нежным
Крепче вина пьянит.


Бутоны тугие, хрустящие,
В каплях холодных рос.
Как будто ненастоящие,
Как будто бы в белой чаще
Их выдумал дед-мороз.

Какой уже год получаю
Я этот привет из роз.
И задаю вопрос:
- Кто же их, кто принес? -
Но так еще и не знаю.

Обняв, как охапку снега,
Приносит их всякий раз
Девушка в ранний час,
Словно из книги Цвейга.

Вспыхнет на миг, как пламя,
Слова смущенно-тихи:
- Спасибо вам за стихи! -
И вниз застучит каблучками.

Кто она? Где живет?
Спрашивать бесполезно!
Романтике в рамках тесно.
Где все до конца известно -
Красивое пропадет...



ри слова, короткий взгляд
Да пальцы с прохладной кожей...
Так было и год назад,
И три, и четыре тоже...

Скрывается, тает след
Таинственной доброй вестницы.
И только цветов букет
Да стук каблучков по лестнице...

        Два аиста
Э.Асадов


Пускай ничей их не видит взгляд,
Но, как на вершине горной,
На крыше моей день и ночь стоят
Два аиста: белый и чёрный.

Когда загорюсь я, когда кругом
Смеётся иль жарит громом,
Белый аист, взмахнув крылом,
Как парус, косым накренясь углом,
Чертит круги над домом.

И всё тут до перышка – это я:
Победы и пораженья,
Стихи мои – боль и любовь моя,
Радости и волненья.

Когда же в тоске, как гренландский лёд,
Сердце скуёт и душит,
Чёрный аист слегка вздохнёт,
Чёрный аист крылом качнёт
И долго над домом кружит.

Ну что ж, это тоже, пожалуй, я:
Обманутых чувств миражи,
Чьи-то измены, беда моя,
Полночь, чернее сажи...

А разлетится беда, как пыль,
Схлынет тоски удушье,
И тут подкрадётся полнейший штиль -
Серое равнодушье.

Тогда наверху, затуманя взгляд
И крылья сложив покорно,
Понуро нахохлятся, будто спят,
Два аиста-белый и чёрный.

Но если хозяин – всегда боец,
Он снова пойдёт на кручи,
И вновь, как грядущих побед гонец,
Белый рванётся к тучам.

Вот так, то один, то другой взлетит.
А дело уже скоро к ночи...
Хозяин не очень себя щадит.
И сердце – чем жарче оно стучит,
Тем время его короче.

И будет когда-то число одно,
Когда, невидимый глазу,
Чёрный вдруг глянет темным-темно,
Медленно спустится на окно
И клюнет в стекло три раза.

Перо покатится на паркет,
Лампа мигнёт тревогой,
И всё. И хозяина больше нет!
Ушёл он за чёрною птицей вслед
Последней своей дорогой.

Ушёл в неразгаданные края,
Чтоб больше не возвращаться...
И всё-таки верю: второе я –
Песни мои и любовь моя
Людям ещё сгодятся.

И долго ещё, отрицая смерть,
Книжек моих страницы,
Чтоб верить, чтоб в жизни светло гореть,
Будут вам дружески шелестеть
Крыльями белой птицы...



******************************************


Зинаида Гиппиус.
Белая одежда.


/Побеждающему Я дам белые одежды.
         Апокалипсис/


Он испытует – отдалением,
Я принимаю испытание.
Я принимаю со смирением
Его любовь, – Его молчание.

И чем мольба моя безгласнее –
Тем неотступней, непрерывнее,
И ожидание – прекраснее,
Союз грядущий – неразрывнее.

Времен и сроков я не ведаю,
В Его руке Его создание...
Но победить – Его победою –
Хочу последнее страдание.

И отдаю я душу смелую
Мое страданье Сотворившему.
Сказал Господь: «Одежду белую
Я посылаю – победившему».