Свадебный вечер в баре Магистральный

Свадебный вечер в баре "Магистральный"

         Она была упоительно хороша свежестью глаз и легким серебряным смехом. Вся, от маленьких изящных лодыжек до крохотной рубиновой родинки на беззащитном горле и выше, до короткой причёски цвета загустевшего  гречишного мёда. Она была вылитая Одри Хепбёрн из "Римских каникул", только геометрически прямые   фламандские   черты лица Одри были в её случае смягчены высокими славянскими скулами. Голос её был высок и певуч, с едва заметным макеевским придыханием. Синяя плиссированная юбка краем лежала на  точёных коленях, белая, крахмальная до скрипа блуза с кружевным отложным воротничком была невинна и чиста, как и сама она - Женщина Которая выходит Замуж. Она была красавица, она была хороша, она была невеста.
       Он был  по - маяковски высок, широк в плечах и узок в талии. Он обладал глубоким баритоном горловского пролетария, скульптурным  подбородком и серьёзными  глазами  цвета остывшей стали.  Он был кандидат в мастера по плаванию, его античную фигуру плотно облегал  жемчужно - серый костюм с радикально чёрным брючным поясом и чёрным же грустным шёлковым галстуком, наглухо пришпиленым к белой рубашке. Он был до испуга, до лёгкого заикания с девичьей стороны похож на знатного американского киноактёра - шестидесятника    Пола Ньюмана, с той же базальтовой гладкостью бритого лица, с той же непоколебимостью взгляда, с той же небрежностью в жестах.   В его серьёзных глазах таилась унция печали, как у всякого Мужчины Который Женится. Он был жених.
  - Это мезальянс - с горечью говорила Ксения Лаврентьевна, тётка невесты, врач - педиатр с немыслимым стажем работы. Она курила  соусированные  сигареты "Глория", глядя как разгружают ящики с водкой "Три богатыря".
 - Это любовь. Володя прекрасная партия для Анечки - не соглашалась  вторая тётка  невесты, душевная библиотекарша Анастасия Павловна. Она волновалась также как врач - педиатр но не курила соусированных сигарет.
 - Аня волшебно поёт и не менее волшебно музицирует на пианино. Анечка   человек тонкой душевной организации - продолжала Ксения Лаврентьевна, незаметно стряхивая пепел в цветочную клумбу - а он типичный горловский уркаган, его друзья типичные хулиганы. Их ничто не связывает. Это мезальянс.
 - Это любовь, Ксения. Володя  прекрасный человек. Горловские уркаганы не обучаются на третьем курсе  исторического факультета.  Кроме того, не забывай Ксения: у тебя двадцатисемилетняя дочь с дипломом терапевта и без самого завалящего жениха, а здесь есть возможность выбрать себе достойного из его друзей, таких же студентов.
       Тут Ксения Павловна смолчала. Однако  наклоном головы  продемонстрировала  непримиримость  своей позиции.
    Друзья  - сокурскники жениха  смиренно, даже с какой - то обречённостью перетаскивали ящики и коробки из стареньких "Жигулей" в  бар "Магистральный". Предстоял студенческий свадебный вечер. Сама свадьба, с белым платьем невесты, настырными родственниками и  заплаканными родителями  уже отгремела в Горловке. Теперь жених Володя с скульптурным подбородком отдавал свадебный долг друзьям по общежитию. Тёток невесты прикомандировали к студенческому празднику с целью соблюдения приличия.
    Бар "Магистральный" был выбран по причине удобной всем формулы - холодные закуски  и водка свои, бар предоставляет танцпол, санузел, обслуживание и один вариант горячего блюда. Не смущало молодожёнов и то обстоятельство, что вместе с ними в баре отмечали юбилей бригадира сдержанная группа водителей из городского автохозяйства.
    На ступенях бара стояла шеф - повар заведения, атлетически сложенная женщина с лицом цвета свежемороженной свинины. Могучие руки были скрещены на   груди. На борцовских плечах чуть топорщился подсинённый халат. Ветерок с усилием отгибал краешек её фартука прочности кровельного железа. Рядом, касаясь подбритым виском богатырского плеча альфа - поварихи,  стоял директор заведения, плотный приземистый человек в слишком свободном пиджаке. В его  глазах пожилого мопса таилась лёгкая печаль. В кильватере поварихи стояли две крепконогие официантки. Обе  курчавенькие, остроносые,  с извечной женской завистью к невесте во взгляде. 
     Директор сосредоточенно курил толстые короткие сигареты "Галуаз".  Шеф - повариха цепким торговым взглядом взвешивала    гостей как студенческого мероприятия так и сурового мужского юбилея. Официантки выжидательно перебирали на месте ногами.
  - Зря совмещаем два мероприятия, Иосиф Яковлевич - мрачно сказала повариха - может закончится трагически. Надеюсь, не забыли как  лихие  ребята с Заперевальной  славно рубились  с парнями посёлка Октябрьский?
 - Обойдётся - неуверенно  перебил её директор. - Баранину в духовку загрузили?
 -  Загрузили. Через час всё будет в лучшем виде. А вот совмещение двух коллективов в одном помещении до добра не доведёт.
 - Обойдётся - менее уверенно ответил директор. И умножилась печаль  в его глазах.
        Неопрятные привокзальные коты, плотным строем сидели на   мусорных баках, тоскуя по  щедрости работников торговых заведений.  Коты были мудры и  наблюдательны, вожак их был опытен и отважен. Коты ждали своего часа.
    Первый тост держала   Ксения Лаврентьевна. Трогательно прижимая крохотную рюмочку к скромно декольтированному платью, она  строго говорила о чистоте нравов, взаимоуважении, гигиене брака, о серьёзности семейных отношений в конце - то концов. Всю речь   Ксения неуклонно  смотрела в переносицу  жениха. Владимир настороженно держал брови домиком и дышал исключительно  диафрагмой.
       Ксения Лаврентьевна выдержала паузу и сморгнула  махонькую, по -  медицински чистую слезу.  Затосковавшие было  гости бестактно воспользовались заминкой  тостующего и вразброд   заревели   "Горько" простуженным  армейским хором. От их рёва дрогнули  тюлевые занавеси у окон. Лёгкое пушечное эхо отзвенело в высоких краях фужеров и залегло в кухне  до следующего тоста. Владимир с величайшей осторожностью   коснулся губами краешка карминных губ Анны.
      Волнительно говорила  душевная Анастасия Павловна. Крепилась старательно, но на словах о  лебединой верности завздыхала, полезла за тонким надушенным носовым платочком и  всплакнула красиво,   старорежимно, с едва уловимыми тургеневскими интонациями.
      После пятого тоста одолженный  студийный  магнитофон "Днепр" ожидаемо запел  про обручальне кольцо, непростое украшенье. После шестого магнитофон дребезжащим боярским голосом  запел  про зеленоглазое такси и сразу, без перерыва про то что всё - о - о  пройдёт, только  верить надо что -о - о любовь не проходит, нет, не проходит, нет.
     Кружил невесту посреди зала жених, крепко и целомудренно придерживая невесомую её талию  железной рукой. Также целомудренно  кружили вокруг друзья жениха с длинноногими подругами невесты. Плотоядно поглядывали со своего стола водители автохозяйства на воздушные фигуры подружек невесты. Сладким сном забылся после пятой рюмки водки  дружок жениха Константин Куликов. Искренне  улыбался кому - то во сне, пальцем силился погрозить неведомому собеседнику, бровями антрацитными подёргивал.
      Коты на мусорном ящике продолжали находится в полупозиции низкого старта. Их вожак, дебелый  пожилой кот с обглоданными ушами, неотрывно следил за входными дверями бара. Непреклонная воля Степана Тимофеевича Разина тлела в его янтарных глазах. 
    С первыми звуками очередного медленного танца  к свадебному столу начали осторожное движение водители, с явным намерением пригласить девушек на танец. Крепко сомкнутым клином шли водители,  отдалённо напоминая  приверженцев Ливонского ордена на льду  Чудского озера. Предводительствал  коренастый бригадир, большеголовоый  и  усатый  как годовалый сом. Упреждающе поднялся им навстречу Григорий Бринь. Ноздри его угрожающе трепетали.  Благородно приподнятый  подбородок Григория смотрел в  маслянистый  лоб  бригадира. Прямо держал Григорий спину, обтянутую  свитерком  домашней вязки в серо - зелёную полоску.  В полумраке освещения зала смотрелся свитер как кольчуга парфянского катафрактария несколько игривой расцветки.    
    Справа, уступом от непреклонного Григория встал Игорь Почетузов, увлечённый  футболист,  оттого кривоногий и приземистый. Слева легко поднялся жених, мягко отстранивший руку невесты.
 - Послушайте, мизерабль  - обратился к  бригадиру Григорий Бринь,  глядя  в толстые гнедые  усы  собеседника - Уберите ваши грабли, пардоне муа - в волнении  Григорий  допускал некоторое   парижское  грассирование  - Эти девушки не про вас.  Там на перроне гуляют иные  раскрашенные  девицы. Купите им бутыль портвейна и они покажут вам небо в алмазах.
    За спиной бригадира оскорблённо задышали водители. Особо оскорблённо вздымал грудь кирпично - рыжий помощник бригадира. Футболист Почетузов элегантно, по - балетному,  совершил перестановку ног  как для пробития пенальти. Нахмурился  и демонстративно замерил глазами расстояние от своей дальней ноги  до аккуратного гульфика рыжего  приближённого бригадира.  Жених вкрадчиво улыбнулся и  прищурил кинематографические глаза. Вся сцена была исполнена скрытой экспрессии и драматического  напряжения.
   В тесном кабинете  замер  над бумагами директор кафе. Сторожкое ухо его уловило   едва различимую песнь  серебряных турнирных труб и протяжное  ржание выскобленных рыцарских кобылиц. 
    У приоткрытой дверцы  духового шкафа, в целебном бараньем пару застыла  в полуприсяде повариха, уловив напряжённость в зале.  Она тоже уловила запах  близкого ристалища.
 - Позвольте - внятно сказал спящий Константин Куликов - какое же это стенобитное орудие? Это какой - то румынский примитивизм, коллега...
     Конфликтующие стороны слегка расслабились.
- Мы вас услышали - миролюбиво развёл руками бригадир и скрытно лягнул ногой рыжего своего помощника, горячо шептавшего что - то ему в ухо.        - Перекурим, друзья - обратился бригадир уже к своим подчинённым и первым  зашагал на выход.  Скрывая досаду потянулись за ним водители. Последним уходил рыжий помощник, скаля зубы в недоброй усмешке. 
    Не сгибая гвардейской спины опустился на стул  носитель серо - зелёной кольчуги  Григорий Бринь. Осторожно присел  жених, стараясь не измять стального костюма. Сменив позицию ног сумел присесть и  приземистый футболист Почетузов.
    Расслаблено выдохнул в тесном кабинете директор, успокоенно отёрла бисерный пот со лба шеф - повариха.
      Но поднял голову сидящий напротив  Григория крепкий парень Юрий Колесник, надежда кафедры археологии.  Триста грамм водки исподволь закипали азотными пузырьками в его крови. Мятежный дух прадеда,  урядника Атаманского казачьего полка ощутимо шевельнулся в правом подреберье. Юрий незаметно но аккуаратно промокнул губы концом льняной скатерти.  Поднялся из - за стола и вышел вслед за водителями. За ним потянулся крепко выпивший Серёжа Шкурко, распечатывая на ходу индиговую пачку "Космоса".
      В водопаде угасающего солнечного золота, лившегося с вечернего неба курили  в углу двора водители. Лёгким шагом Юрий шёл прямо к ним, выцеливая глазами несговорчивого рыжего помощника.   Уловив ищущий взгляд Юрия, помощник    легко  выскользнул из пиджака. Одновременно, одним движением,  подвернул  рукава и расстегнул верхнюю пуговку рубахи. Обнажилась  крепкая   шея,   в вырезе рубахи  обозначился треугольник рыжих волос. Как будто под рубахой помощник бригадира таил  овчинный полушубок  вызывающе оранжевого цвета. 
 - Приставать к чужим женщинам нехорошо - искренне улыбнулся Юрий волосогрудому.
 -  Учить меня будешь, студент?  -     поднял медные брови   водитель.
 - Буду учить -  сразу согласился Юрий  и всадил   тяжёлый, как телеграфный столб,   удар точно в курчавый  вырез рубахи.
    Падая навзнич,  запрокинув кричащее лицо, водитель успел прихватить Юрия за рукав. Приобнявшись, по братски рухнули поединщики гранитными спинами на хлипкий заборчик.
     Восторженно завопили воробьи в акациях, возмущённо загугнявили  голуби с карниза. На мусорном баке  одобрительно скрипнули ржавыми голосами коты.  Не разбирая дороги метнулся в вестибюль на пьяненьких  подгибающихся ногах  Сергей Шкурко. 
  - Наших бьют! - взорвался в зале ликующий крик его.
     Катались в пыли поединщики, страстно мыча и подламываяы друг друга в криво остриженых кустах. С коротким деревянным стуком бились об узловатые стволы привокзальных акаций, глухо рычали,  осыпаемые въедливой древесной трухой и прошлогодними сухими листами.
      В зале грохотали опрокидываемые стулья, трагично звенела посуда  на столах:  девять студентов, девять былинных богатырей охваченных праведным воинским пылом спешили  на выход. Из кухни тяжёлым кавалерийским галопом рванулась   шеф - повариха. Не рассчитав угла атаки  с ходу застряла в кухонной дверной коробке и заголосила, забилась  в отчаянии сизой горлицей.    Плотной стаей   рванули за главповарихой жадные до зрелища официантки и посудомойка. Решительным ударом  в  бревенчатую спину  поварихи   вышибли её  в зал и понесли  на крылцо. 
     С коротким горестным стоном  заметался   директор кафе в своём тесном кабинетике.  Посыпались  со стола товаро - транспортные накладные, дырокол и остальная бухгалтерская рухлядь.
      Всё пришло в движение и только дружок жениха, цыганковатый Костя Куликов, продолжил безмятежно дрыхнуть, нежно вжавшись в подкладку кресла ощетиненой скулой.
   Бушевала во дворе знатная свадебная драка. Стройные студенческие силуэты в светлых рубашках  хлестались с коренастыми мужскими тенями в тёмных   пиджаках. Жених с неизменным лицом Пола Ньюмена в тесном клинче  с головастым бригадиром  покатился по земле, корябая молоденькую траву длинными ногами.  Поднятая пыль беззвучными  тихими прядями  поднималаась к потемневшему небу, которое уже прокололи первые, самые колючие  звёзды.
Кошачий вожак с обглоданными ушами хищно угнул голову.  Крайняя степень готовности  плеснулось в его янтарных глазах. Согласно блеснули зрачками в ответ  коты.
    - Прекрати - и - и - ть!  Хамы - ы - ы!  -  топотал в неистовстве короткими ножками по крылечку директор - Милиция уже едет! Прекратить безобразие!
      -  А водители крепкие дядьки  -   голосом матёрого  конезаводчика сообщила  повариха  растерянным  Ксении Лаврентьевне и душевной Анастасии Павловне - Даром что в возрасте! 
     Предупредительно, мощным протодиаконским басом вдруг гугукнул тепловоз совсем рядом, на подъезном пути.
 И остановились все.  И настала относительная тишина, прерываемая тяжким сапом  бойцов, опустивших руки.
 - Совесть у вас есть? Люди вы или не люди? - продолжал свиристящим фальцетом вопрошать  директор, простирая руки к приводящим себя в порядок студентам и водителям.
    Беззвучно проскользнул из вестибюля на крыльцо проспавший всё Костя Куликов. Горловское происхождение жгла непереносимая мысль о том,  что он пропустил драку наших с ненашими. Мужское самолюбие  требовало смыть позор подвигом.
    Коротко оценив обстановку, Костя неслышно сократил дистанцию до единственного кричавшего человека и вырубил его кривым пушечным ударом в ухо.
    Медленно, как в рапидной киносъемке, падал директор, прикрыв веками потухающий взгляд  пожилого мопса. Медленно подхватывали его на руки Ксения Лаврентьевна, Анастасия  Павловна, шеф - повариха и и безымяные официантки с крепкими икроножными мышцами.  Кричал в отчаянии сразу прозревший Константин медленным криком  горькие слова оправдания.
    -  Пора! - моргнул подчинённым  кошачий вожак.
Серыми неслышными тенями метнулись коты к входной двери. Искусно обходили на виражах ноги людей, неуклонно галопировали к заветной цели, оскальзываясь  на кафеле вестибюля. Раскинувшись веером, широкой казачьей лавой  ворвались  коты в зал. Не снижая темпа абордажировали  праздничный  стол. С торжествующим воплем  вожак Обглоданные Уши ухватил жилистую куриную ногу, подавая пример остальному разбойничьему братству. Опьяневшие от удачи котейки сноровисто тащили всё мало - мальски съедобное с льняной скатерти. Путались  в салфетках, бессовестно дрались  между собой и  опрокидывали  фужеры с узваром.
- Спасайте стол! - басом кричала шеф - повариха. На  вытянутых руках  её слабенько стонал  директор. Послушные официантки с визгом рассыпались по залу, преследуя котов.  К ним примкнули несколько помятые студенты с водителями...
   За сдвинутыми столами  чинно заканчивался объединённый вечер свадьбы и юбилея. Приобнявшись, удивительно слитными баритональными голосами пели Юрий Колесник и рыжий помощник бригадира. Свободно и легко пелось рыжему помощнику, так как воротник от рубахи был оторван у него начисто.  Прикрыв глаза, вторил им в песне Григорий Бринь в серо - зелёной кольчуге домашней вязки, украшенной разводами виноградного  сока.
Смущённо ломая пальцы, восемнадцатый раз извинялся Костя Куликов перед директором бара за свою оплошность. Размякший Иосиф Яковлевич всё прощающим жестом  разливал  в рюмочки   неимоверно дорогой  коньяк из своего  кабинета. Из уха его сиротливо торчал измазанный йодом клок ваты.
    В согласном молчании доедали холодную баранину студенты и водители.
    А постреди заново отмытого зала,  под едва различимую музыку уставшего магнитофона медленно кружились жених и невеста. Они безотрывно глядели  друг на друга. Серебряная звёздная пыль сыпалась на их плечи, счастье осторожно кружилось рядом.  Приподнявшись на носочки изящных туфелек она целовала жениха в подбитую бровь, он в ответ целовал её волосы цвета густого гречишного мёда.
    На заднем дворе  умиротворённые коты жрали селёдочные головы.