Кладовка

Миша сидел на надувной кровати, со скомканным, несвежим бельём. Он забился в угол, сжимая во влажной ладони увесистый молоток, и мелко дрожал, уставившись широко открытыми глазами на дверь комнаты. Губы его беззвучно шептали: «За что мне всё это? Чем я провинился? Ведь совсем недавно всё было так хорошо… Что, всё это, вообще за хрень? Может, я с ума схожу? Или уже сошёл…». Разрозненные мысли, одна безумнее другой, испуганно бились внутри черепной коробки…

Лет восемьдесят назад, один из центральных персонажей мистического романа Михаила Булгакова заметил, что москвичей испортил квартирный вопрос, утекло немало времени, но с тех пор ничего изменилось. Обретение, или даже сохранение уже имеющегося жилья в собственности, для жителей мегаполиса, пожалуй, стало едва ли не идеей фикс. По материалам дел прокуратуры, связанных с покупкой, продажей, или отъёмом квартир у доверчивых граждан путём всевозможных  мошеннических схем, можно было бы написать не одну серию детективных романов, многократно превышающих количество «бестселлеров» Дарьи Донцовой.

Миша Скворцов, преуспевающий, тридцатидвухлетний менеджер среднего звена, ликовал:

 - Вот оно! Свершилось! - он мерил шагами небольшую «однушку» в сталинской постройки доме, недалеко от центра. Квартира прямо-таки молила о неза-медлительном ремонте, но сейчас Мишу это мало волновало, - своё жильё! Собственное!

Его голос гулко звучал в пустом помещении. Жильём эту запущенную до крайности квартиру можно было назвать с большой натяжкой. Серый, в разводах потолок, выгоревшие, отставшие в некоторых местах обои, с жирным пятном над местом, где некогда стоял диван, затоптанный, с растрескавшимся лаком паркет. В кухню и совмещённый санузел вообще невозможно было войти без душевного трепета. Складывалось впечатление, что несколько последних лет здесь обитала колония бомжей. Да, собственно, почти так оно и было. Скворцов купил квартиру у опустившихся, не нашедших себе места в новых реалиях, представителей, так называемой, технической интеллигенции. Прежний хозяин, кандидат наук, и его жена, инженер-технолог, неотвратимо катились по наклонной, изо всех сил стараясь остаться на плаву. Крупный завод, на котором они трудились больше четверти века, обанкротили, и продали за бесценок зарубежным «партнёрам». Большую часть сотрудников, за ненадобностью, выставили за ворота. Ещё недавно твёрдо стоящая на ногах семья начала стремительно беднеть. Дочь, благо, успевшая окончить МГУ с красным дипломом, от ужаса «девяностых» сбежала в Америку.

Как и множество невостребованных в «новой России» специалистов, «осиротевшие» родители начали скорбный путь по спирали вниз, к точке невозврата: «челночество», рутинная, непрестижная работа в разнообразных «рогах и копытах» и, как нередко случается, бытовое пьянство.
 
Им, в отличие от многих, повезло. Дочь, получившая не только хорошее об-разование, но и правильное воспитание, встав на чужбине на ноги, вознамерилась забрать престарелых родителей к себе, как раз тогда, когда «гарант», всенародно обещавший, что при его правлении подобного не случится, от щедрот своих, на несколько лет отодвинул срок выхода на пенсию гражданам возглавляемой им страны. Отчаявшаяся найти хоть какую-нибудь работу чета уже выносившая из дома всё, что имело хоть какую-то ценность, тратя вырученные деньги на нехитрую снедь и дешёвую выпивку, пребывала на седьмом небе от счастья, экстренно продавая за приемлемую цену квартиру, а оставшееся имущество за бесценок.

Вот Миша и подсуетился. Купив жильё вместе с мебелью, лучшие свои времена пережившей в период ««застоя», семимильными шагами идущего к победе коммунизма», он нанял бригаду вездесущих гастарбайтеров, и вывез, без малого, весь этот хлам на свалку. Пришло время озадачиться ремонтом.

Дела у Скворцова шли хорошо, но не настолько, чтобы после столь существенных затрат платить ещё и отделочникам, поэтому, от природы рукастый Михаил надумал делать ремонт сам, тем более, что в целях экономии он решил съехать со съёмной квартиры.

Собрав свои нехитрые пожитки, и прикупив надувную кровать, Миша перебрался на свой новый адрес жительства. Более-менее обустроившись, в первые же выходные он приступил к предварительным работам. Вот тут-то всё и нача-лось…

При помощи шпателя Скворцов освободил стены в комнате от обоев, свернул обрывки в объёмистый рулон, и продолжил работу в небольшой прихожей. Оторвав большой кусок обоев, по плотности и толщине больше напоминавший картон, он озадаченно уставился на скрытую под ним дверь, намертво приколоченную к коробке гвоздями.

- Что за… - Миша постучал костяшками пальцев в дверь, - есть кто дома? - ду-рачась, поинтересовался он.

«Прямо Буратино какой-то! Только золотого ключика и не хватает… кстати, о ключике», - Михаил прошёл в комнату, и стал рыться в коробке со всякой всячиной, в поисках  подходящего инструмента.
 
Выудив со дна ёмкости гвоздодёр, ласково именуемый в народе «фомкой», он вернулся в прихожую. Дверь прибивали надёжней, чем на совесть. Гвозди, почти вплотную друг к другу вбитые по периметру, напоминали заклёпки на борту дредноута, времён русско-японской войны.

«Чего же они там спрятали? – со скрипом вытягивая один гвоздь за другим, задавался вопросом Скворцов, кряхтя от натуги. – А вдруг там труп?!».
Эта мысль так его поразила, что он отскочил от двери, словно та непостижимым образом превратилась в ядовитую рептилию, чувствуя, как всё тело облепили противные липкие мурашки. Миша ретировался в комнату, и ощутив слабость в ногах, присел на край надувной кровати.

«Ну, дела! – накручивал себя Скворцов, подрагивающими пальцами вытягивая из пачки сигарету, и представляя скрючившуюся за дверью высохшую мумию, оскалившуюся в безгубой улыбке, - это что, я несколько суток рядом с мертвяком ночевал?». Миша глубоко затянулся, передёрнувшись, как от озноба.
 
- И что теперь делать? – вслух спросил он, и вздрогнул от звука собственного голоса.

«Для начала нужно успокоиться, взять себя в руки, - посоветовал себе Миша, - а потом вскрыть эту чёртову дверь, и посмотреть, что же действительно за ней находится, чтобы не выдумывать всякие глупости».

Скворцов не был рафинированным трусом, но и к героям американских блокбастеров, на краю гибели азартно обменивающихся шутками, отношение имел весьма отдалённое.
Собравшись с духом, Миша затушил в пустой консервной банке докуренную до фильтра сигарету, и подавляя внутренний трепет, вернулся к прерванной работе. Через час с небольшим, выдернув последний гвоздь, он глубоко вдохнул, как перед прыжком в ледяную воду, и подцепив «фомкой» край двери, резко её распахнул. Скрипнув проржавевшими петлями, та открылась и… за ней оказалось помещение, примерно метр на метр, абсолютно пустое. Несомненно, это была кладовка. Скворцов, издав какой-то невразумительный звук, в котором слышалось облегчение и разочарование одновременно, стал осматривать неожиданно появившийся дополнительный метраж.

Удивительно, но комнатка выглядела так, будто её только что тщательно, от потолка до пола, до блеска отдраили патентованными моющими средствами. Ещё больше Михаила удивило то, что стены пол и потолок были, без преувеличения, идеально ровными.
Линии стыков напоминали стрелки на парадных клёшах матроса-старослужащего. И что поразительнее всего, помещение было выкрашено матовой, светло-серой краской, словно светящейся изнутри. Скворцов провёл ладонью по одной из стен, и машинально отдёрнул руку. Поверхность была холодной, как если бы он прикоснулся к морозному оконному стеклу.
 
«С трупом бы всё было как-то понятнее, - озадаченно почесал затылок Михаил, и добавил, - хоть и стрёмнее».

Всё же, не найдя «скелета в шкафу», настроение у него заметно улучшилось.
«Пожалуй, на сегодня хватит», - принял «командирское решение» Скворцов, и стал собирать обрывки обоев. Перевязав бечёвкой увесистый тюк, Миша сунул ноги в кроссовки, и вышел с ношей из квартиры – мусорные контейнеры, стыдливо декорированные конструкцией, сродни подобным на автобусных и троллейбусных остановках, располагались во дворе, с торца дома.
 
Вернувшись, он не сразу обратил внимание на странный предмет, лежащий на полу вновь обретённой кладовки. Миша готов был дать руку, да что там, руку! Голову на отсечение, что перед его уходом кладовка была пуста, как распитая на троих бутылка водки. Опасливо, словно боевую гранату, Скворцов поднял с пола неправильной формы, тускло поблескивающий многоугольник, странно тяжёлый, для своего размера.

- Вот, блин! – досадливо поморщился Скворцов, покрутив диковинную штуковину в руках, - чудеса в решете, вернее, в кладовке, продолжаются, - надо срочно выпить.
Пройдя в комнату, и не удосужившись переодеть рабочие спортивные брюки и футболку, Миша положил «штуковину» на подоконник, подхватил с кровати лёгкую плащевую куртку, и подозрительно покосившись на кладовку, поспешил на выход.

Продуктовый магазин был в шаговой доступности, и Скворцов обернулся менее, чем за полчаса. Он чуть пакет со спиртным и закуской не уронил, увидев на полу кладовки очередную диковину. На этот раз вещь была заметно крупнее предыдущей, и чем-то отдалённо напоминала фен для сушки волос.

- Да ё-моё! – Миша поставил звякнувший пакет на пол, и поднял «фен», - это что за хреновина такая?

Ручка удобно легла в ладонь. Сейчас предмет походил на оружие. Михаил дурашливо принял позу дуэлянта, направил «фен» в сторону окна, и нажал на воображаемый курок. Из носика «фена» вырвался тонкий, бледно-голубой луч… Миша по-девичьи взвизгнул, и отбросил «фен» в сторону. Тот, ударившись о стену, с глухим стуком, упал на пол. Скворцов подбежал к окну, и замер, уставясь на крохотные, оплавленные по краям отверстия в обоих стёклах пластиковой рамы.
 
«Да это же бластер какой-то!», – Миша прильнул к окну, пытаясь вычислить траекторию луча, и выявить нанесённый им ущерб городскому хозяйству. В наступающих сумерках признаков какой-либо катастрофы не наблюдалось, и он немного успокоился.
 
Выпив закупленный на выходные алкоголь в рекордные сроки, Скворцов забылся тревожным сном. Наутро, страдая от похмелья, ему с трудом припомнился обрывок снившегося ему кошмара: почему-то железный Буратино, вооружённый бластером, охотился на него в каком-то лабиринте, и в какую бы сторону вопящий от ужаса Миша не бежал, он неизменно упирался в эту чёртову кладовку.

Без особой надежды перебрав бутылки и банки, и ожидаемо найдя их опорожненными, Михаил засобирался в магазин. Его планам не суждено было осуществиться. На этот раз на полу кладовки стоял прибор, похожий на старинный кассовый аппарат.
Обречённо вздохнув, Скворцов принёс агрегат в комнату, и усевшись на кровать, начал его рассматривать. Прибор представлял собой украшенный замысловатыми узорами ящик, со скруглённой передней гранью, на которой располагались, как у допотопной печатной машинки, клавиши, с цифрами от ноля до девяти, и рычаг, напоминающий рубильник. По сторонам к ящику, на фигурно выгнутых кронштейнах, крепились отполированные до блеска, продолговатые площадки.

«Только бы не бомба! Погибну ни за что, в рассвете сил», - уныло подумал Миша, осторожно ставя машинку на пол.

«С «феном" всё ясно – он стреляет, значит и остальные… изделия, должны как-то функционировать, - постарался он построить логическую цепочку, - вопрос: как, и чего от них ожидать».
 
Скворцов встал с кровати, подошёл к окну, и взял с подоконника первым оказавшийся в кладовке предмет. Поднеся его поближе к глазам, он заметил, что тот не монолитен, а состоит из отдельных сегментов. Миша попробовал по-вернуть один из них. Результат не заставил себя ждать – в комнате стремительно начала повышаться температура.

- Понятно, - Михаил повернул другой сегмент предмета. В помещении заметно увеличилась влажность.
Следующая деталь при повороте понизила температуру воздуха в комнате. От вращения очередной, стало легче дышать, и запахло озоном, как после грозы.
Скворцов, будто всю жизнь пользуясь подобным прибором, установил в квартире комфортный для себя «микроклимат».
 
«А вещицы-то, по сути, очень даже полезные, - размышлял он, снова занявшись «кассовым аппаратом», - на эти площадки, похоже, нужно что-то класть. Вопрос: зачем? Вот и узнаем, - Миша пошарил в кармане спортивных брюк, достал несколько монет, и положил одну из них на правую площадку. Понажимал на клавиши, подёргал за рычажок. Ничего не произошло. Тогда он поместил монету слева. Нажал «двойку» и «четвёрку», дёрнул «рубильник». Раздался мелодичный перезвон, и на правой площадке появилась горка медяков. Скворцов глазам своим не верил. «Это что, любую стенку так можно убрать? - придя в себя припомнил он культовую комедию Гайдая, - это я хорошо попал».

Миша пересчитал монеты. Их было двадцать четыре.

- Понятно, мадам, понятно. А если так? – достав из куртки портмоне, он вытащил тысячную купюру, и положив её на левую полку-площадку, набрал «один» и «ноль», и переместил рычажок. Та-дам, звякнул аппарат, и на правой полке материализовалась стопка купюр.

Рассмотрев каждую из них, Михаил с неудовольствием отметил, что те были абсолютно идентичны. «Это нехорошо. Так и по 186-й статье могут замести. А вот если ювелирку клонировать…», - он стянул с мизинца серебряный перстенёк, и положил его на полку…

«Ну и ну!», - Скворцов внимательно изучал пару колец, до последней царапинки аналогичных друг другу, - всё-таки магазина не избежать. За одно и банк-ноту реализую. Не пропадать же добру»…

До следующих выходных кладовка ничем себя не проявила. Скворцов, правдами и неправдами, выпросил у коллеги по работе, заядлого нумизмата, очень редкую монету на вечер, и при помощи чудо-машины стал обладателем, для начала, аж пяти раритетов.
 
В пятницу вечером Скворцов привёз домой циклевальную машину, небезосновательно полагая, что обзаведётся к понедельнику, как минимум, дюжиной врагов, в лице ближних соседей.

В субботу, совершив утром полагающиеся процедуры, Миша уже привычно заглянув в кладовку, и ничего там не обнаружив, досадливо продекламировал всплывшее откуда-то: «Молчит колокол, с самого Рождества молчит…».

К двенадцати часам, когда он уже на первый раз отциклевал паркет в комнате, предварительно освободив площадь от немногочисленных предметов обихода, включая кровать, которую вынес на кухню, «колокол» зазвонил, да ещё как…

Михаил, по надобности отправившись в санузел, увидел очередной «подарок» от «неведомых доброжелателей», как он окрестил то, или тех, кто отправлял в кладовку диковинки. Было бы неверным сказать, что Скворцов не задавался вопросом о природе феномена, свидетелем которого он стал. Он выдвигал и отбрасывал десятки версий происходящего, не находя рационального тому объяснения. Будучи убеждённым материалистом, мистические, а заодно и фантастические версии он не рассматривал. Прокопенко и Анну Чапман Миша считал мошенниками на доверии, наряду со всевозможными экстрасенсами, гадалками и ясновидящими. «Лапшу обывателю на уши вешают, и нехилое бабло на этом зарабатывают», - резюмировал он, от нечего делать, посмотрев пару-тройку выпусков передач выше названных телеведущих.
Выходя из туалета, боковым зрением Михаил заметил нечто, лежащее на полу кладовки. Уже не опасаясь подвоха, он потянулся к появившемуся предмету, и уже собирался его поднять, как тот зашипел, зашевелился, и метнулся в комнату. Миша успел разглядеть матово отливающее воронёной сталью, с россыпью жёлтых пятен, полуметровое змееподобное тело, с колючим гребнем на спине, передвигающееся на множестве коротких лягушачьих лапок. Существо остановилось посреди комнаты, и развернувшись, замерло, вперив в остолбеневшего Скворцова горящие ненавистью красные глаза.

Выйдя из шокового состояния, не отдавая себе отчёта в предпринятых им действиях, Михаил дрожащими руками ухватился за ручки оставленной им у входа в комнату циклевальной машины, запустил её, и с воинственным кличем бросился в атаку на монстра. Тот, почуяв опасность, заметался по полу, издавая режущий слух пронзительный писк. С минуту Скворцов гонялся за ловко уворачивающимся от машины чудищем, пока не загнал его в угол, и не перемолол в дурно пахнущую зелёную жижу.
Сдерживая тошноту, Миша совком собрал останки существа в мусорный мешок, и отнёс их на помойку. «А ведь неспроста прежние хозяева так основательно дверь заколотили, - посетило его запоздалое озарение, - Какая ещё дрянь в кладовке может материализоваться?».

Придя домой, не закрывая входную дверь, тем самым оставляя себе путь к отступлению, Скворцов, готовый в любой момент удариться в бега, заглянул в кладовку, и облегчённо вздохнул. В каморке было девственно пусто. Миша, на всякий случай, подпёр дверь кладовки циклевальной машиной. Всё равно желание работать отпало, одновременно с появлением отвратительной твари. Скворцов неприязненно покосился на грязно зелёное пятно в углу комнаты, и потянулся за курткой.
 
«Сопьёшься тут, от таких-то стрессов», - посетовал он себе, направляясь в сторону магазина.

Вернув кровать на место, остаток дня Михаил провёл за злоупотреблением спиртными напитками, постоянно прислушиваясь, и держа прихожую в поле зрения. Затуманенное алкоголем сознание допустило-таки до себя версию о параллельных мирах, телепортации и прочей околонаучной дребедени.

«А что? Расслабленно позволил себе пофантазировать Скворцов, - те, из па-раллельного пространства, сначала притупили мою бдительность подарками, задобрили, так сказать, а сами под шумок сюда просачиваться начали».

- Бойся данайцев, дары приносящих, - с надрывом провинциального актёра продекламировал Миша, - а вот хрен вам! – нетрезвым движением он сделал неприличный жест в сторону кладовки. – А эти-то, тоже хороши! Спрятали теле-порц… телепоц… теле-пор-та-ци-он-ную кабину, и ни гу-гу. Свалили на ПМЖ к потенциальному противнику, и рады. А я тут один с гостями из параллельных миров разбирайся…

Скворцов, периодически опрокидывая стопку, ещё некоторое время нёс подобную чушь, затем откинулся на кровати навзничь, и уснул.

Среди ночи его разбудил какой-то скрежет, доносившийся из прихожей. Не сразу обретя понимание, Миша всё же поднялся с постели, включил бра над кроватью, и нетвёрдой походкой пересёк комнату. То, что он увидел, вышибло из него хмель эффективнее, чем душ Шарко. Цепляющаяся за пол циклёвочная машина медленно сдавала свою позицию, а в образующуюся щель между стеной и дверью кладовки, извиваясь всем телом, протискивалась ужасающего вида человекоподобная тварь. Увидев Скворцова, тварь утробно зарычала, и потянула к нему костлявую кисть, с лишними, по человеческим меркам, фалангами, на неестественно длинных пальцах, оканчивающихся острыми изогнутыми когтями.

От вида чудовища у Миши волосы зашевелились на голове. Вскрикнув, он отскочил назад, и захлопнул дверь в комнату, подперев дверь древним стулом, оставшимся от прежних хозяев квартиры. Схватив подвернувшийся под руку тяжёлый молоток, Скворцов в два прыжка добрался до кровати. Протопав по ней, он забился в угол. Его колотила мелкая дрожь.
    
«За что мне всё это? Чем я провинился? Ведь совсем недавно всё было так хорошо… Что, всё это, вообще за хрень? Может, я с ума схожу? Или уже со-шёл…», - беззвучно шептал он, широко открытыми глазами глядя, как под мощными ударами снаружи, вздрагивает подпирающий дверь стул.