Жизнь поэта 11-я книга стр. 281-300 пр. 14

-Боцман, то, что ты жил на камбузе, в какой
нибудь дыре под холодильником или мучным шкафом,
я не сомневаюсь, но то, что был помощником кока –
не верю!
-Я ему помогал выносить сор из камбуза,
подбирал все крошки.
-Ветер, ты отвлёкся. Перескочил на разговор
об этой крысе, а мне хочется ещё что-нибудь
узнать о монастыре.
-Люд, ты помнишь песню Высоцкого, где он поёт
о том, что жирафу видней, так, как он большой.
-К чему ты это сказал?
-Всё начальство, правительство сидят на высоте,
и им кажется, что они сверху видят всё.
Вот, я, Ветер, могу подняться до стратосферы,
но ты думаешь, я оттуда увижу пыль, или
презерватив, у тебя под кроватью?
-Я презервативами пользуюсь очень редко,
а если им пользуется мой любовник, то под
кровать их не бросает.
-Хорошо, пусть так, но пыль с высоты я не замечу.
Даже мусор на пляжах, и на улицах и в парках.
А когда я опускаюсь на землю, замечаю всё
и начинаю убирать.
-Или наоборот, разбрасываешь тот мусор,
что собрали дворники.
-Это, когда я злой, пришёл к тебе, а у тебя
любовник, Димка Димон или кто-то другой.
Или когда я с большого бодуна.
-Ветер, я пока не понимаю, к чему ты клонишь?!
-Я ни к чему не клоню! Я клоню, наклоняю,
осину или иву, даже, если она плачет, к земле,
ставлю раком и трахаю. А тебе говорю прямо,
что реальную жизнь можно узнать по-настоящему,
только тогда, когда с ней тесно соприкасаешься.
А Боцман, жил в монастыре и видел многое. А так,
как он очень любопытный и у него отменная память,
то он запомнил много. Вот, один из его рассказов.
Так, как это было в Мексике, а там, соответственно,
католические монастыри, то и монахини были
католичками. Вот, что Боцману рассказала одна из них,
а он мне:
281
«Было одно регулярное ежемесячное мероприятие,
которого мы всегда боялись, - это посещение
монастыря отцом-духовником. Каждый раз это были
разные священники, но все они были, в основном,
одинаковыми. Я очень не хотела идти и всегда старалась
попасть в задний ряд. Я так долго жила в монастыре,
что никогда не буду доверять священнику. Все те,
которых я встречала, были гнилые и подлые.
Исповедь была еще одним тяжелым испытанием, которое,
иногда, занимало весь день. Монахини по очереди
приходили в комнату, где ждал священник.
   Никогда в монастыре я не видела священника,
который бы, не пил.
   Комната была пустой, за исключением неизбежной
статуи Девы Марии. Священник восседал на стуле
с прямой спинкой, а монахини должны были прийти
и встать перед ним на коленях. Если она выходила,
будучи не осквернена и не втянута в невыразимый
разврат, ей повезло. Никто никогда не прерывал
священника и женщину, независимо от того, что там
происходило. Одна за другой монахини входили и
выходили из комнаты.
   В других случаях для игуменьи не было ничего
необычного в том, чтобы провести внутрь пьяного
священника, который выберет монахиню и возьмет ее
с собой в келью для большего пьянства и секса.
Игуменья была тяжелой и плотской женщиной,
которая родила множество внебрачных детей от
священников, и обычно она пила с посетителями.
Священник был хорошо накормленным, здоровым и
сильным, и жил относительно легкой жизнью, поэтому
бедная, ослабленная монахиня не могла противостоять
ему, чтобы отбиться от него. Пользуясь ее
беспомощностью, он делал все, что ему нравилось,
и насиловал ее любым способом, какой выбирал.
Не было никого, кто бы защитил и помог ей, и
никого даже не заботило то, что ее принуждают
к блуду. Из-за того, что игуменья запирала келью,
не было никакой возможности спастись.»
-Но это там, у  них, за Бугром. А  у  нас 
такого  нет! 
282
Я много раз приходила в Божий храм, и священник
отпускал мне грехи. И никто ко мне не приставал.
-Тебе отпускали твои грехи в Божьем храме, а не
в монастыре. Если бы тот же священник отпускал
тебе грехи в пустой келье, то неизвестно,
как бы он повёл себя. Я, например, тихонько сижу
на листьях, какого нибудь дерева, и вспоминаю
свою юность, а тут проходит мимо соплячка,
в пятнадцать лет, красавица, я тут же срываюсь
с дерева и мчусь к ней. Залезаю, под платье,
а она без трусиков. Ну, разве тут удержишься!?
Ты тоже летом, иногда, ходишь без трусов.
И в Божий храм идёшь без них?
-Дурак, что ли! Я даже надеваю косынку.
-Это на голову, а «там» - косынка не обязательна!
-Заткнись, Ветер!
-Тогда отстань от меня со своим монастырём!
Я больше о нём ничего тебе не буду рассказывать.
-Остынь! Милый, а у тебя есть ещё фото монахинь
сосущих банан?
-Нет, но у меня где-то было фото монахинь
лесбиянок. Вот, нашёл, смотри!
   фото               
283
-Представляю, как им, в этот момент хорошо!
Особенно той, которую ласкают.
-Я не представляю. Мне этого не понять. Зато
я представляю, как хорошо тебе, когда тебя
ласкаю я.
-Тоже не представляешь. Ты, иногда доводишь
меня до исступления. Конечно не так, как он!
-Кто?
-Не хочу произносить его имени. А то он сразу
очутится рядом, со своими магнетическими глазами.
-Значит, Димон, Дьявол.
-Это ты назвал его имя, а не я. Господи
помоги! Три раза.
-Ну, и ленивая же ты баба!
-Почему!
-Я тебя учил, что повторять «Господи помоги!» надо 
три раза подряд. А тебе даже это делать – лень!
Поэтому, я часто прихожу, когда тебя нет дома,
и сдуваю пыль, которую тебе лень убирать.
-Так это делаешь ты?! Мой, милый дурачок.
А я грешила на Вано. Думала, что это он мстит мне,
таким образом, выдувает всю пыль из щелей,
и она оседает на постель и посуду. Пожалуйста,
не делай больше этого! Почему ты перестал
меня ласкать? Обиделся?
-Немного.
-Возьми меня всю! Доведи меня до.....
Пауза.
-Ещё, ещё, ещё! Сумасшедший, мой милый
сумасшедший!
................................................
-Тебе, было хорошо?
-Очень! Видишь, я вся в мыле. Мокрая от обильной
работы. Сегодня ты был бесподобен!
-Пойдёшь в душ?
-Да, но ты со мной не ходи! Иначе опять
меня распалишь.
-Мне так нравится смотреть, как ты льёшь
струю воды на свою пташку.
284
-Ветер, пока я буду мыться, ты приготовь остальные
стихи, что тебе передал Вано. Ты же прочитал мне
всего один, а сказал, что их несколько.
-Хорошо, любимая.
...............................................
-Ты стала такой свежей и юной, после водных
процедур!
-Подхалим! Скорее всего – удовлетворённая. Прежде всего,
от твоих ласк, а потом, уже от водных процедур.
-А я нашёл у себя фото монашек, похожих на тебя.
-Покажи!
 фото
-Здесь ты идёшь в свою келью.
-А я была бы красивой монашкой.
-А здесь, ты проверяешь, закрыла ли дверь.
 фото
285
-А здесь ты уже занимаешься похотью. У тебя от
страсти, даже позеленели глаза. Кстати, я это
заметил давно! Когда ты вся в страсти, у тебя
глаза становятся зелёными, как у кошки.
И орёшь ты, как кошка.
 фото
-Глаза я свои не вижу во время страсти, а то,
что ору – знаю. Все бабы орут!
-Не все. Но - многие. Кстати, появлялся Всевышний,
отец, и сказал, что ты у меня красивая. И он,
когда нибудь осуществит твою мечту, и сделает меня
мужчиной, со всеми причиндалами. Но только
на одну ночь.
-Было бы здорово! А когда?
-Всевышний не любит, когда ему задают лишние вопросы.
На них у него один ответ: «-Всему своё время!»
-Будем надеяться и ждать. Когда тебя превратят в
мужчину, я всю ночь не слезу с тебя!
-Или я с тебя. Там договоримся.
-Согласна. А теперь читай мне стихи Вано!
-По порядку?
-Как хочешь.
-Тогда по порядку.
286
Там, на вершине, льдина тает
И создаётся ручеёк,
Любовь оттуда вытекает,
 фото
Куда польётся? Невдомёк.
Внизу любовь все ждут с усердьем,
И ловят. Все хотят поймать.
Придёт любовь ли милосердьем,
Иль станет горечью опять?
А о любви так много пишут,
Слагают о любви стихи,
Шорох любви повсюду слышат,
Поют о ней все петухи.
И на рассвете, под насестом,
(Балконов у несушек нет)
Они поют своим невестам,
Слагают курочкам сонет.
Ходил и я к той горной речке,
Любовь попробовать на вкус,
Она висела на колечке,
С пол тоны. Слишком тяжкий груз!
Чтоб от любви не надорваться,
Решил я от любви сбежать,
Но все, же в речке искупаться,
И от любви хоть что-то взять.
287
Любовь надменно усмехнулась,
И отвернулась от меня,
Красивым задом повернулась,
Куда-то вдаль меня маня.
Но я за нею не погнался,
Мне без любви вольготней жить,
Позвал Пегаса и надрался,
С Пегасом так легко дружить.
* * *
-Ветер, он, твой друг, Вано, похоже,
скоро сопьётся!
-С чего ты взяла?
-А вы там собрались четыре алкаша, бабника
и то и делаете, что пьёте с утра до вечера
и трахаете баб.
-Не четыре, а три.
-Как – три? Ты, Ветер, Вано, Пегас и этот
крысёнок Боцман.
-Не! Боцман не
-Что Боцман не пьёт?
-Пьёт! Напёрстками. Но не бабник! Он баб,
конечно, любит, но бабы для него во всей
округе нет. Те, яхты, с богатыми, что швартуются
рядом с нами, крыс не имеют. Их богатые – травят.
А грузовые суда возле нас не пристают. Мелководье.
Боцману везёт только тогда, когда он встретится
на берегу, ночью с пьяной русалкой, путаной.
Тогда он полночи уговаривает её, дать ему за
пиастры. А трахает всего две минуты. Хорошо,
что Ванька добрый и не жалеет своих пиастр.
А ещё, иногда, Лира, пьяная, сжалиться над ним,
Боцманом, и даёт, если он сочинит хороший стих о ней.
Она любит слушать стихи о себе.
-Читай следующий стих.
-Ты не сказала, этот понравился или нет.
-Мне все его стихи нравятся. Он среди вас лучший поэт.
А Пегас мне нравится за его большой кардан.
Боцман – за ум. А ты за то, что так хорошо ласкаешь
меня, а ещё за преданность. Ты мой самый лучший друг.
Но только мою квартиру больше не пылесось!
288
-Не повторяй по сто раз, как сварливая жена!
Я уже слышал. Прости, милый. Но я тебе не жена,
а любовница. Если бы была женой запилила бы за твоё
бля...дст..., за твою ветреность.
-А если бы я был твоим мужем, давно бы утопил тебя
в океане, за твоё бля...дст....
за твою легкомысленность!
-Надо же, Ветер, это у нас с тобой первая ругачка,
как мы стали друзьями.
-И любовниками.
-Но вначале друзьями. Я тебя раньше ненавидел!
Из-за друга Ваньки-поэта. Он постоянно, когда мы
вместе пили втроём, заводил речь о тебе, хвалил тебя,
говорил какая ты хорошая, и как он тебя любит.
Первому, от похвалы Ваньки-поэта, снесло голову
лошади -  Пегасу.
-Ветер, сказал, однажды тихонько Пегас, я уже заочно
влюбился в эту Людмилу и мне хочется её отодрать!
-Не получится, Пегас!
-Почему?
-Потому, что Ванька-поэт твой друг, и ты не станешь
делать ему подлость, а во вторых, твой кардан
предназначен для кобыл, а не для таких нежных
и хрупких девушек, как она.
-Я много поэтесс перевозил на Парнас, и многим из них
мой кардан был впору. Они им пользовались.
-Не ври мне! Ты их, вместо Парнаса, возил
в ближайший лесок.
-Какая разница! Когда они забавлялись с моим карданом,
то считали, что находятся не только на Парнасе,
но и на небесах. Почему ты улыбаешься, Люд?
-Вспомнила, тот день, когда я гуляла, по отдалённым
уголкам парка, и передо мной возник этот лошадиный
«донжуан» со своим карданом. Первым делом, что он
сделал, это стал его выдвигать и задвигать.
Рекламировал своё достоинство. А я восхищённо
на это смотрела.
-Нравится, красотка? -спросил крылатый жеребец.
-Нравится.
289
-Можешь потрогать. Бесплатно. Так, как у меня
бананов нет, можешь использовать вместо него.
-Ты кто?
-Пегас.
-Раз Пегас, должен знать многих поэтов.
-Не только. У меня и поэтесс много знакомых.
Если ты тоже поэтесса, могу отвезти на Парнас.
-Стихи я сочиняю, но они все плохие. А вот у меня
есть знакомый парень, зовут Иваном, но я его зову -
Вано. Он пишет стихи. И, вроде, неплохие.
Ты, случайно, с ним не знаком?
-Немного. Но я его на Парнас не возил. Так ты
будешь сосать или мы сразу...
-Вон, идёт мой дружок, морячок. У него тоже есть
кардано-банан, так, что отвали!
-У него не кардан, а стручок красного горького перца.
-Пока, Донжуан! Передай привет Вано, если встретишься.
-Ветер, вот такая встреча состоялась у меня с Пегасом.
-А он, рассказывал по-другому, что ты, якобы,
сидела на его кардане.
-А Вано слышал его рассказ?
-Нет, это он тихонько рассказал мне, когда Ванька
сидел один на белом песке пляжа, опустив ноги
в воду, и плакал.
-А почему он плакал?
-Это ему песчинка попала в глаз. Нет, в оба глаза.
Я только после рассказа Пегаса решил слетать к тебе
и познакомиться поближе.
-И сразу залез мне под юбку.
-А как бы иначе я тебя узнал? Чем больше я ощупывал
твоё тело, тем больше мне хотелось его ласкать.
Особенно нюхать, как пахнет от
-Моей промежности.
-Нет, от твоих волос. Всеми полевыми цветами.
Мне казалось, что я в поле, где множество цветов.
290
-Милый, плохо, что у тебя нет глаз, а с другой
стороны хорошо, что у тебя нет глаз. Иначе, ты
никогда бы не выбрал меня. Есть тысячи, нет,
миллионы девушек красивее меня.
-Но я выбрал тебя, особенно после того, как Пегас
рассказывал, как катал тебя на своей спине,
а затем на своём кардане.
-Почти все мужики и рыбаки – вруны. А мужики-рыбаки –
вдвойне. Пегас, может и усадил бы меня на свой кардан,
но у меня, тогда был парень, который мне нравился.
И, даже, обещал жениться, но использовал меня, как
-Как лимон?
-Как презерватив, который я ему натягивала на член,
а потом – он его выбросил. Презерватив. И меня,
вместе с ним.
-Если я узнаю, кто этот парень, то убью его.
-Ветер, милый, а ты разве не всегда меня любил?
-Нет, я влюбился в тебя только после того, как стал
смотреть на тебя глазами Ваньки- поэта. У меня нет же
своих глаз. А если бы были, я бы многие, плохие дела
никогда бы не делал: не топил бы корабли и не
разрушал дома. А когда, твой Вано, убедил меня,
что лучше тебя никого на свете нет, я прилетел к тебе,
ощупал тебя всю, но особой радости у меня не было.
Я полетел к тебе второй раз, третий, а потом, уже
не мог жить без тебя.
-Ты меня никогда не бросишь?
-Никогда! Но только зимой я буду прилетать к тебе реже.
Потому что, зимой я тебе почти не нужен.
А когда я прилетаю к тебе зимой, ты злишься,
что я такой холодный.
-Всё равно прилетай. И целуй меня в губы. Они для
тебя всегда горячие. Мы совсем отвлеклись. У тебя
есть ещё стих, который написал для меня Вано?
-Да, но это не стих, а как бы разговор его,
Ваньки-поэта с тобой. Это он мне так сказал.
А ты сама решай, стих это или нет.
291
-Ну, так прочти!
-Уже читаю!
Ты меня отпусти!
 фото
Не держи меня птичкою в клетке,
Ты меня отпусти!
Так, как поп отпускает грехи,
Улечу от тебя,
Поселюсь соловьихой на ветке,
О другом запою,
О любимом сложу я стихи.
Я уж клетку открыл,
И, не смазанной, скрипнула дверца
-Что ты медлишь? Лети, улетай!
И, как будто кусок
У меня оторвали от сердца,
-Улетай, улетай,
Иногда надо мною витай.
Я тебя отпустил,
Ты лишь раз, втихаря, оглянулась,
Я тебя отпустил,
292
Ты, потом, быстро, быстро пошла,
И голубкой, затем, встрепенулась,
И походка твоя
Мне кинжалом под сердце вошла.
Ты ушла навсегда,
Ты голубкой свободной умчалась,
Где-то голубь летает?
Ты свободна. Тебя он найдёт,
В страсти он всю тебя растерзает,
А без страсти – любовь не живёт!
Через год ты вернулась
И в клетку свою захотела,
Только клетку, рыдая,
Всю, по прутьям, давно разобрал,
Ну, зачем ты опять прилетела,
Родная?
Я здоров! С сердца вынул
Застрявший кинжал.
* * *
-Стих, нормальный. Мне понравился. Скажи мне,
милый Ветер, он, Вано, правда, тогда плакал,
что ему в глаза попали соринки?
-Я точно не знаю, но думаю, что от любви к тебе.
Ведь, влюблённые или всегда смеются или всегда плачут.
-А ты что делаешь?
-А я хватаю свой плащ и начинаю летать.
И ласково обдуваю все травинки и цветы.
Если ты увидишь, как они на лугу или в поле
колышутся волнами в разные стороны, то это я,
влюблённый, так выражаю свою радость. Ну, а когда
я злой, то крушу всё подряд. Будешь ещё слушать
его стихи или читать сама?
-Читай, а я буду слушать, и наслаждаться твоими
ласками.
............................
Хризантемы всё ещё цвели,
В сквере том, где мы с тобой гуляли,
Говорили о большой любви,
293
Но только чувства наши подувяли.
Если чувства увядают, вдруг,
Отпускай любимую на волю,
Пусть её уводит лучший друг,
Рвать ромашки на лугу, иль в поле.
Чувства никогда не удержать,
Как цветы, они всегда завянут,
Если их водой не поливать,
Пахнут они, тоже перестанут.
Хризантемы машут мне – Привет!
И головки до земли склоняют,
Я машу рукою им в ответ,
Что любви уж нет, цветы все знают.
Бабочка уселась на цветок,
 фото
Лепестки его взасос целует,
И дрожит от страсти хоботок,
И цветок от нежности ликует.
Нет, любовь на свете – не убить!
Отлюбил один, другой полюбит,
Сок любви так хочется всем пить,
А без любви кто – сам себя тот губит.
Бабочке с цветком я не мешал,
Наблюдал за ними осторожно,
А в душе шла буря, просто шквал,
Описать словами – невозможно.
* * *
-Ветер, а тебе нравятся его стихи?
294
-Да, особенно, где он описывает природу.
И особенно краски Осени. Они такие яркие
у него в стихах!
-Но, у тебя, дружок, нет глаз. Как ты можешь
говорить об этом!
-Я тебе соврал, Люда. У меня есть глаза. Иначе,
как бы я различал, где нужно поливать дождём землю,
а где нет. Или куда нужно гнать Облака, чтобы
наполнить их водой и сделать тёмными
дождевыми тучами.
-Значит, ты видишь и меня?
-Да, даже вон ту, маленькую родинку, что у тебя
чуть ниже лобка на бедре. И когда там появляется
засос, от твоего очередного любовника – я злюсь.
И руки у меня есть, и ноги, я такой же человек,
мужчина, но верзила шестиметрового роста и мне
стыдно показываться в человеческом образе.
-Значит, ты можешь стать мужчиной в любое время?
-Да, но мне, всё равно, нужно просить помощи у отца.
Я обещаю тебе, что в ближайшее время, явлюсь
к тебе мужчиной, юношей.
-И что я буду делать с юным сопляком? Лучше явись
ко мне зрелым мужчиной. Лет под пятьдесят.
-Хорошо, обещаю. А теперь, я дочитаю три,
оставшихся стиха и займусь работой.
Потому, что чувствую осуждающий взгляд Всевышнего.
-Договорились.
..........................
Хризантемы плакали, рыдали,
 фото
295
Потому, что опустел наш сквер,
Ещё летом здесь с тобой гуляли,
Но любовь уменьшила размер.
Нет, её совсем уж не осталось,
Ты другая, да и я другой,
И вино любви всё расплескалось,
И бокал любви стоит пустой.
А без любви жизнь кажется нам серой,
А без любви унылы облака,
Ведь, вся любовь кружИт над атмосферой
И мчится не ко всем, но свысока.
И тот, любовью, этой, кто питался,
Нектар любви, кто, наслаждаясь, пил,
Он внутренне и внешне обновлялся,
И набирался непомерных сил.
Когда ж, любовь уходит, угасает,
Когда любви с тобой не по пути,
Кивок цветка тебя уж не ласкает,
Душе твоей от счастья не цвести.
Душа полна и грусти и печали,
Коль ты по-настоящему любил,
Мечты, на тройке бешеной – умчали,            
Ты их печальным взглядом проводил.
Рыдал не ты! Рыдали хризантемы,
Что сквер пустой, что Осень подошла,
Воспоминанья нить – клубок для другой темы,
Для жизни всей, ещё, что не прошла.
     * * *
-Ветер, а сейчас, у Вано есть баба, девушка?
-Не знаю, Люд. Но они, иногда, с Пегасом куда-то
улетают. Однажды мне перед тем, как им улететь,
крысёнок Боцман шепнул:
-Ветер, минут через пять они улетят на бля...дки.
-С чего ты взял Боцман? Может, они ни куда не
полетят! А если полетят, то по своим, поэтическим делам.
-Улетят, вот увидишь. И, точно на бля...дки. Хочешь
296
поспорим! У тебя есть десять пиастров?
-Нет, но я могу взять их у Ваньки-поэта.
Он мне никогда не отказывает.
-Бери и поспорим.
-Хорошо. Вань, дай мне в долг десять пиастров?!
-Ты, что, дурак, Ветер?! Какой долг? Это деньги –
общие. Берите, кому сколько надо!
-Принеси, Вань!
-Мне некогда, мы, сейчас, с Пегасом улетаем
по делам. Пусть Боцман принесёт.
-Вань, раз я пойду за пиастрами, то могу и взять –
пять пиастров, для себя?
-Бери, Боцман!
   Ванька запрыгнул на Пегаса, тот расправил свои
белоснежные крылья и они улетели.
   Когда Боцман принёс пиастры, я спросил,
как он узнал, что они собрались улетать?
-Ветер, у них есть условный сигнал. Или Пегас,
начинает двигать свой кардан туда-сюда, или Ванька
чешет яйца. Значит, они собрались лететь на бля...дки.
-А для чего тебе нужны деньги, Боцман?
-Здесь, недалеко обосновалась водяная крыса, ондатра,
она тоже сбежала с тонущего корабля. Я с ней
познакомился и теперь хожу к ней в гости. А идти
без подарков – неприлично. Я спросил у Ваньки,
видел ли он ондатру, он мне ответил, что если бы были
здесь ондатры, он бы всем сшил по меховой шапке.
-Дурак, ты Боцман! Я таких крыс видел множество.
И видел меховые шапки, которые люди носят там,
где холодно. Зачем нам здесь, в тропиках, где жара
днём за сорок, нужны меховые шапки?
-Я тоже так думаю, что ни к чему! А, вдруг этот
придурок, поэт, увидит мою ондатрочку и захочет
сшить из неё меховую шапку? А у неё шкурка нежная,
нежная, как, как, как
-Как у кого?
297
-Как у твоей Людмилы, о которой ты рассказывал.
Расскажи мне ещё, что нибудь о ней!
   Боцман принёс ром, мы стали выпивать и я стал
рассказывать о тебе, моя лапочка, Людочка.
-И что ты ему рассказывал обо мне?
-Что ты нежная, милая, страстная. Кожа у тебя
шёлковая, глаза зелёные, большие, ямочки на щёчках,
губки яркие, алые. А Боцман, закрыл глаза,
слушал и вздыхал.
-Ты из меня сделал идола, идеала, но я, ведь,
совсем другая. Порочная девка.
-Не говори так о себе! Давай, я лучше прочитаю
тебе следующий стих.
-Читай!
...............................
Это странно! Это очень странно!
С Летом что-то, вдруг, произошло,
Листья опадают очень рано,
Ведь, время листопада – не пришло.
 фото
Август на исходе. Умирает.
Впереди сентябрь, для хризантем,
Бабье Лето только наступает,
Раздаёт поэтам много тем.
298
У влюблённых силы страсти тают,
Ласками пресытились они,
Птицы, повзрослевши, улетают,
И короче скоро станут дни.
Я хожу по парку и вздыхаю,
Паутинок, тонких рвётся нить,
Терренкур наш, прежний, вспоминаю,
Образ твой пытаюсь сохранить.
Но с годами образ твой в тумане,
Плавает, не хочет исчезать,
Словно шхуна в бурном океане,
Но от Ветра только не сбежать!
Ветер паруса её ласкает,
Разозлится, паруса ей рвёт,
Шхуна, вся истерзана, страдает,
Но попутно с Ветром всё плывёт.
Красный лист, кленовый, под ногами,
От любви сгорел. Он весь в крови.
Жизнь, ну, что же делаешь ты с нами?
Как же тяжело жить без любви!
* * *
-Этот стих не только обо мне, но и о тебе, Ветер.
-Знаю, я прилетел от тебя такой радостный,
возбуждённый и передал ему привет от тебя.
Он сразу потускнел, ушёл на берег океана,
стал ходить босыми ногами по воде и шевелить губами.
-Наверно, сочинял?!
-Я тоже так подумал. А затем, через пару часов
пришёл и прочитал мне это стихотворение.
А другой раз, когда я тоже передал ему привет от тебя,
он, молча, встал, ушёл на берег и стал возиться
в песке. Я думал, он ищет в песке золотые песчинки,
а он строил зАмок из песка. А, потом
прочитал мне стих:
......................
Я строю зАмок из песка,
Песок меж пальцами струится,
И на душе печаль, тоска,
299
Ночами тёмными не спится.
 фото
Хочу я в зАмке новом жить,
И зАмок свой хочу построить,
И чтобы вновь её любить,
На дружбу с ней себя настроить.
Но, а она - опять ушла!
Опять на Вегу улетела,
И жизнь моя стала пОшла,
Ей до меня совсем нет дела.
Её я крылышки люблю!
Коль прилетает, нежно глажу,
Дать рифму мне, её молю,
Чтоб сочинять. Потом улажу,
Все тонкости печатных строк,
Где запятую мне поставить,
Она: - «Не выучил урок»!
Прошу тебя, меня оставить!
И превратившись в стрекозу,
Иль в бабочку, что, «синеглазки»,
Мне строит рожки. Увезу,
Её принцессою из сказки.
А Лира шепчет с высоты:
-Я вся твоя! Ты мной владеешь,
300
Продолжение 15 следует.

На Стихи.ру публикуются мои стихи.