Не верю!

— Здравствуйте! — робко произношу, входя в наполненное дымом и волшебством помещение.

Полумрак, слегка колышутся темные шторы. Огромный круглый стол накрыт вышитой скатертью. На нем клетка со странной черной птичкой с желтым клювом и большое блюдо с буквами, на нем блюдечко поменьше.

Ирка, которая и зазвала меня сюда на спиритический сеанс, пригласительно снимает сумку с шарфом с занятого для меня стула. Шуршание шепота со всех сторон прерывается резким появлением хозяйки салона магии и оккультных наук.

Батюшки! Если бы я только увидела ее заранее, ни за что не пришла бы сюда! Настоящая Баба Яга. Нос крючковатый, хищный, глазки-буравчики, сжатые в щелочку губы и цветастый платок на сиреневой прическе. Остается надеяться на то, что современное развитие общества и отсутствие дефицита на полках остановят ее в попытке сожрать нас всех. Ой, она умеет улыбаться!

— Приветствую всех вас, пришедших прикоснуться к тайне.

Я подвинулась к Ирке поближе в робкой надежде стать незаметной. Как назло стул скрипнул так, что все обернулись. Елки-палки! Хотела, как лучше, а вышло, как всегда, невпопад и некстати. Бабка-хозяйка прищурилась и ткнула в меня наманикюренным острым ногтем:

— Вы зачем сюда пришли? Не верите же.

Что отвечать-то? Не верю, выгонит, ну и отлично!

— Не верю, подруга привела.

А Ирка почему-то от меня отодвигается и делает вид, что мы незнакомы.
 
— Вас никто не приводил и не приглашал, не так ли?

Бабка обвела взглядом всех сидящих вокруг стола. Они потупились и промолчали. Ирка отвернулась и пожала плечами — приходят тут всякие, мол.

— Наверное, я ошиблась, извините. Я сейчас уйду! — выпалила я и устремилась к двери.

— Стоп! — прикрикнула Бабка строго, — Сядьте на место! Иначе у нас круга не будет. Значит, Вам нужно здесь быть, раз пришли.

Да что ж такое? А Ирка-то какова! Пойдем, посмотрим, интересно...

Села. Бабка на середину стола вместо птицы шар поставила, прозрачный. Ладони к нему приложила, там дымок пошел и искорки. Пока она его раскочегаривает, я решила приглядеться к товарищам по столу. Бабка прямо напротив, вот от нее и пойду против часовой: полная дама лет 50-ти, сумочка на коленях, в руках носовой платочек сжат, не от насморка, поплакать готовится. Руки подрагивают, волнуется.

Дальше пожилой мужчина по выправке бывший военный, достает расческу, разглаживает небогатые заросли на макушке, тоже нервничает. Потом Ирка, скромненькая, ненакрашенная, в платочке, я, справа от меня молодой парень в модной джинсе. Он-то что тут забыл? А, наверное девица привела, она следующая, молодая, наглая, ногу на ногу закинула, не знаю, как парню, а мне верх колготок виден под задранной миниюбкой. Разительно от Ирки отличается. Ну и еще одна дама бальзаковского ранга, но субтильная, аккуратная, кольца дорогие, тяжелые, на шее нитка жемчуга, в ушах тоже по жемчужинке дрожат. Ничего такая компания, на фанатиков не похожи.

А шар тем временем то алым, то синим полыхает. Бабка над ним шепчет что-то. Потом к нам руки простирает.

— Ну что ж, — говорит, — все я про вас вижу! Рассказать или сами?

Я точно, как партизан, молчать буду, пусть поугадывает. А она опять на меня палец нацеливает:
— Вы, голубушка, о любви выведать пришли. Не получается пока. То не те встречаются, то вообще нет никого. Кому нравишься, мимо сердца, кто мил, не замечает. Так?

Киваю, что уж, права Бабка. А она так доверительно на "ты" перешла:

— Вон там в сторонке посиди, я с тобой потом поговорю. Нечего тебе в общем хороводе, мы про деньги будем.

— А я что ж мимо денег-то? — расхрабрившись, возражаю.

Бабка хитро прищурилась:
— Ну тогда выбирай, или к нам о материальном или отдельно о судьбе поговорим.

Я ушла в сторонку, села на стульчике, посмотрю, думаю, на процесс со стороны, так даже интереснее. А вопрос свой в уме загадаю. Да Бабка хитрющая, меня шторкой закрыла. Что-то там все запели, в ладоши похлопали, а потом странные зауки пошли, но ничего потустороннего, так азартные вскрики: «Ах, вы так, а мы-то короликом». Если бы не антураж, как в карты играют. Что ж я сижу-то? Нашла щелочку, подглядеть. Все сидят, уткнувшись в экраны одинаковых панелей, стоящих перед ними. Мне видно только то, что у парня и девушки рядом с ним. Действительно, игрушки. Домики, фигурки. Парень по кнопкам азартно жмет, его подопечный с драконом сражается. Одна голова, вторая... Что-то у меня штора  задвинулась, кто победил-то? Нос высовываю, а Бабка по нему щелкает, давай обратно в норку. Все ясно: игроманы собираются и на деньги играют. Только почему мне-то не дали? А Ирка здесь не первый раз!

Вдруг стена за мной раздвигается, и Бабка приглашающе манит зайти. Комната другая, помрачнее первой, на стенах шкуры, свечи горят. Жутковато...

— Все, что видела там, забудь!

Бабка помахала перед носом веточкой с очень знакомым запахом, я сделала вид, что все забыла, а сама думаю, Ирка от допроса не отвертится.

Бабка в это время за руку меня хвать и читает по ладони. Водит пальцем и бормочет неразборчиво. Щекотно, как в «сороку-ворону». Еле сдерживаюсь.

Подняла на Бабку глаза, а та смотрит сурово:
— Ты зачем в детском саду мальчишку об батарею стукнула?

У меня глаза по-моему на все лицо раскрылись, откуда она знает?
Был такой случай: хотел мальчишка (не помню, как звали) сесть на стульчик, а я возьми, да и отставь его ножкой шаловливой. Он и полетел, да прямо в батарею. Хорошо обошлось, не сильно, но запомнилось.

А Бабка продолжает:
— В школе признавался тебе один в любви, а ты учительнице, рыдая, выдала.

Была такая дурь в первом классе. Что ж все это на ладошке отпечаталось?

А Бабка себя так ведет, как будто все уже мне рассказала, собирает что-то на столе и смотрит так, досвидательно.

— Подождите! Мы какие-то детские перлы вспомнили, а сейчас-то что?

Покачала головой Бабка:
— Найди их и извинись, тогда все наладится.
— Да Вы что, я даже имен не помню!
— Ну тогда... — и руками разводит.
— Шарлатанка! — ору ей, пытаясь найти выход.

Коридор совсем не волшебный, видимо, я на задворки попала. Туалет, значит, человечье Бабке не чуждо. Вот и дверь. Фу, свобода!

Всю дорогу Бабкин бред не давал успокоиться. Крепко она меня цапанула. Народу много, мешаются под ногами, еле увернулась от одного спешащего навстречу и попала на траекторию другого. Столкнулись сильно. Я его пуговицей лоб пропорола. Он бы мимо прошел, да капли крови испугался.

— Простите, девушка! Вам в больницу надо.

Что все так плохо? Провела рукой, палец красный. Не упасть бы на заплеванный замызганный асфальт. А все Бабка!

Мужчина такси поймал, сажусь, думаю благодарить или не стоит, он же виноват. Тот оказался совестливый, со мной поехал. Наложили шов, заклеили. Смотреть  на себя не хочется. Ну что за день неудачный!

Домой везти себя не позволила, только телефоном обменялись. Павел, чтобы о здоровье справиться, а я чтобы получше его потом рассмотреть. Позвонила вечером Ирка, я не взяла, раненым предатели не нужны.
 
С Павлом оказалось интересно, лоб я челочкой прикрыла, и мы с ним по выставкам, по театрам прошлись. Болтали обо всем. «Ошиблась Бабка-то,» — думала я злорадно. Сидим как-то в кафе, про детство заговорили, кто где жил. Тут он Сахалин упоминает, в детский сад там ходил. И я. Слово за слово, хохочет, вспоминая, как его белая кудрявая девчонка к батерее приложила. Я растерянно молчу. Не понимаю, как я в гигантской Москве именно с ним столкнулась!

Хотела, как в фильме «Ширли-Мырли» бухнуться на колени и заголосить: «Прости меня, Паша, дуру...» и т.д. Торможу, не пойму, что делать, а он отсмеявшись, не понимает моей реакции.

— Это была я, прости, — тереблю салфетку.
— Не понял.
— Паш, это я тебя об батарею...

Сверили все, что помнили, сходится. Ну, Бабка, снимаю шляпу! Только Пашка не дуется, а вот где второго искать. Вот выйду сейчас и если в него врежусь, отнесу Бабке торт и шампанское.

Вышли, оглядываюсь, иду нарочно не спеша, чтобы не пропустить. Нету. Ну и ладно! Оперлась на Пашкину руку, наверное, с ним не подействует. Завтра попробую!