Француз, превью

Я боюсь идти на картину Андрея Смирнова «Француз». В 1971-м он отснял совершенно замечательный, образный, тонкий «Белорусский вокзал», лучший для меня фильм о поствоенной эпохе. Теперь пришло время второй половины 50-х, т.н. «хрущёвской оттепели», которой в реальности не было. Её провозгласили на контрасте с чудовищной, людоедской сталинской эпохой. И, в общем-то, всю официозную линию тех времён можно уместить в одну фразу: «Уже не запрещено, но не приветствуется». Так отсидевшему в тюрьме «десяточку» нехотя дозволяют покинуть одиночную камеру, выходить в магазин, любить женщину, слушать джаз, пописывать стишки и прозу. Под нашим оком, конечно, и в пределах города, но можно же! Оттепель. Я бы и сам провозгласил её тогда, с моим-то психоэмоциональным устройством гуманитария.

«Боюсь» – самый точный глагол. Потому что отснято это, судя по отзывам («Новая Газета», Елена Зелинская) – талантливо. Достоверно. Смирнову, в отличие от Германа-мл. (при съёмках «Довлатова») нет нужды так глубоко вникать в незнакомую эпоху ради достоверности – он сам из поколения «младших шестидесятников», как назвал себя в интервью телеканалу «Культура».

А достоверность – эмоции на разрыв. После премьеры, когда начинаются титры, зал (чаще всего) молчит. Мы судим о том времени отстранённо, из книг и чуточку приукрашено, как в софт-сериале «Оттепель», успокаивая себя тем, что появились первые западные пластинки, прошла выставка импрессионистов (не говоря уж о фестивале молодёжи и студентов 1957 года), и главное, канули в прошлое война и массовые репрессии.

На самом деле, безликий аппарат чуть умнеет и подстраивается под эпоху: репрессии и ломки судеб теперь не массовые, а точечные. Чтоб иным неповадно было. И закатывает ростки Новой Жизни в брежневский застой, когда «не приветствуется» меняется на лозунг «этого нет в жизни нормального советского человека».

Репрессии – это борьба и непримиримое отношение. Застой – пустота, равнодушие и отрицание. И из этих двух зол невозможно выбирать.

Надо настроиться на картину, уговорить себя ещё раз познать вот это эмоциональное распятие. Шестидесятники – и наши, и западные – для меня по сей день самое светлое поколение в Новейшей Истории, да и Франция (культура, искусство, восприятие, эстетика) мне совсем не чужая.

Но я посмотрю, конечно. Ведь то, что не убивает…


На фото: Шестидесятники. Кадр из фильма.