Парафин

В ту зиму в деревню повадились лисы. Теткин дом стоял на окраине, рядом разве что пруд и лес. Анька не видела ни одну лису, за все свое здешнее детство (а это ни одна зима и лето, между прочим), о которых здесь каждый вечер водились путанные и безосновательные разговоры, но соблюдала местные оборонительные порядки, пествуя устройство этого мира. Может на то они и были лисами - эти лисы, хитрее всех людей во круге, что их мало кто видел? Однако Анькины брат с сестрой басенками о лисах тоже похвастаться не могли, хотя впитали  в себя эту деревню и этот лес с молоком матери- Анькиной теткой.
К этой зиме, тетка зарезала корову. С тяжелым сердцем тетушка приняла это душное решение. Редкая баба на деревне без слез может расстаться со своей кормилицей. Еще весной славная пятнистая Марта умудрилась на лугах проглотить вместе с травой какую-то железку - запчасть от трактора,  от чего к осени очень мучилась. Анька в ту пору, глядя на огромную и теплую корову недоумевала, как можно было съесть железяку и не заметить? Неужели можно было быть такой большой и одновременно такой глупой? Тетка жаловалась соседям, что рогатая вечерами мычала от боли, а лишить ее железки  не представлялось никаких ветеринарных возможностей. Марта сводила с ума всех своим плачем.  Эта злополучная железка потом долго валялась во дворе, и продолжала себе свободно ржаветь в ожидании своего нового приключения. Злая железка!
Нашему отряду из трех человек предстояло оборонять от лис не только подвешенные под потолком коровьи ляжки, но еще и курятник. Вообще защита от лис  была максимально проста. Мясо хранилось в сарае, подвешенное к потолку. Тут и человек то не достанет, какая там лиса! Подняв голову вверх Анька замерла - у зимы и смерти был совершенно разный холодок, а тут над головой, эти двое, заметно пересеклись и приумножили друг друга.
Каждый вечер мы с глубокомысленными рожами открывали двери нашего острога, проверяли натянутость веревок и невредимость содержимого, болтали о лисах и закрывали дверь обратно на запор. А для особой гарантии подпирали дверцу поленом.
Верка, старшая из ватаги, ответственно исследовала каждый угол соседнего с сараем курятника, улавливая любое возможное проявление изъянов в линии обороны. Анька с братом знали - то, как проверит Верка, никто из них не проверит. Ей как никак 14 - она тут за главного. Она знала где что высматривать, и какие доски проверять.
- Мяса не достанут, так по курицу пойдут. А если залезут, так передушат всех! - говорила Верка, приветствуя сонных кур, своим опостылым вторжением.
Анька с братом ее не перебивали.
Но каждый раз с хозяйством все было в порядке. Видимо тетушка к своему отъезду подготовила курятник к обороне на совесть. Было ясно, что она понимала толк и в лисах и в курице, поэтому совершенно спокойно оставила и детей, и куриц, и лис, здесь одних. А может и не спокойно, но это уже кто знает, и уехала на сессию. Дети особо не  думают о чувствах взрослых.
Когда у школяров были каникулы, у  тетушки была какая-то там сессия. Она собирала вещи, толстые и неинтересные учебники и уезжала. Вовка, рассказал в тут зиму Аньке, что скоро их мать станет учительницей в сельской школе, в той самой, в которой их общий дед был директором, а бабушка учителем начальных классов, в которой они выучили всю деревню, а так же друг друга - в общем всех! Всех кроме Аньки, Анька училась в городской.  Эту отдельность Анна Андреевна чувствовала периодически, когда случалось гулять подле этой самой школы, состоящих из пары бревенчатых изб, яркой клумбы и уличного дощатого нужника, но особо не придавала этому значение. Даже не рассуждала никогда-чья школа лучше и кому больше повезло. Просто у них была деревня и школа, а Анька была городская. 
Ежедневный продовольственный паек на  троих состоял из огромного куска томленого мяса, который предусмотрительно Верка ставила на печь каждый вечер перед сном, варенного картофеля и свежего белого хлеба. За  хлебом  тройка бегала почти каждый день в сельский магазин, по, как тогда казалось Аньке, невыносимо длинной улице, обстроенной, как облепиховая веточка, другими такими же бревенчатыми домами, чьи печные трубы дружно выдыхали  сизый дымок. На укатанную и сбитую дорогу местные ссыпали сажу из печи, чтобы стоптанный снег не скользил и соседские старухи могли ходить к друг другу в гости. Летом этот путь был еще хуже. Черная чвакающая земля, после дождя, смешивалась с коровим и козим говном и  сорной огородной травой с помощью человеческий ног, корвьих копыт и редких тракторных колес.
В теткином доме было две комнаты, кухня, печь и телевизор, да пару кроватей. Еще в нем были толстые и широкие половые доски, местами настолько несостыкованные, что это больше было похоже на сход льда на реке, а не на пол.  Но тамошние  знали как по ним ходить с поднятой головой и не цепануть занозу или сбить пальцы. Такие доски были не только здесь, еще и в бабушкином доме, сильная разница температур в доме и влажность корежила задуманный творцом порядок. Анька подходила к разбухшей доске и пыталась с помощью неважного веса и пятки вдавить ее в мозайку пола, но у нее не получалось. Ни у кого не получалось и доски застывали навсегда.
Маленькая бригада делала  все месте, но Анька почти всегда отхватывала себе самую интересную часть работы, например настругать с полена лучины для розжига. Притащив в избу дровишек, и успев завладеть быстрее других большим кухонным ножом, Анька принималась за дело. Но как только следующая лучина упрямилась,  нож и полено у Аньки забирали. Негласный закон был таков: Не получается -подвинься!
Вскоре дом наполнялся теплом и печным ароматом, который кстати замечала только Анька, потому как запахи теряются, для тех, кто с ними не расстается, а Анька расставалась. Расставалась с печкой, кривыми досками, колодезной водой, с сестрой и братом, теткиным домом и его запахом. Их запахом.
Перед самым сном Верка закидывала в печь пол ведра угля.
И в один из таких вечеров во всей деревне отключи свет.
Вовка чиркнул спичкой и на секунду осветил растерянные лица.
- свечка одна осталась,- сообщил он, и на второй спичке явил сестрам свои чумазые щеки
- да там огрызок всего,- ответила Верка,- маленький, с позавчера остался, нам минут на десять его.
Анька загляделась на багровый печной очаг, пока Верка искала тот самый свечной огрызок.  В этой накрывающей с головой темноте было лучше слышно, как в печи шептались угольки. Вовка чиркнул третьей спичкой.
- Давайте сами сделаем свечки!
Анька подняла голову, и уставилась на брата, потом перевела  взгляд на сестру.
- У нас есть парафин,- объяснила Верка.
Добрый теплый парафин, который прикладывают к спине или груди, когда ты заболел после изнурительных катаний с ледяной горки без шапки, или промочил ноги, разбивая кайму талой реки по весне.
 Дома у Анькиной матушки тоже такой имелся, но прикоснуться  к нему здоровеньким было невозможно. Мамкины сокровища: парафин, да банки не разрешалось трогать для игр. В памяти у Аньки растеклась теплая парафиновая благодарность.
 Дети извлекли с теткиного шкафа новую забаву. Четвертая спичка.
- И что мы с ним делать будем?- спросила Анька, такая пальцем в парафиновую , в размер тарелки, лепешку, которая была отлита в прошлом в честь очередного детского кашля.
- Сейчас растопим его, наделаем фитилей и накатаем свечек!- Верка поставила тарелку на очаг со вставленным в него как пазл парафиновым блином.
- а фитили из чего?- не унималась Анька
- да из ниток обычных, раз в десять свернуть если- толстый фитиль будет!- ответила Верка
Вовка достал черную бабину ниток, ножницы и закатал рукава.  Верка переставила парафиновое озеро на стол и работа закипела. Свечки у всех получались тонкие и кривые. Они сгорали так быстро, что едва хватало времени сделать следующие.
Раскатав парафиновую лепешку , Верка клала пучок ниток на ее край и закручивала свечку,  как рулет. Младшие повторяли за ней.
- Вот следующая!- возглас с которым каждый вносил свою короткую и кривую лепту в хлипкое освещение кухонного стола.
Очередной свечной прогон начинался с зажжения подготовленных свечей и изготовления новых на их смену. Некогда было даже насладится огненной игрой маленькой маковки, пытающейся ужиться на черных, наскоро сложенных ниточках.
Анька остановилась.
- Вот еще одна! -Вера подсуетилась новой свечкой.
- Отлично! Сейчас я докручу тоже,- добавил Вовка, катая свою свечку по столу,  добавляя по всей видимости ей плотность.
- А что мы будем делать когда сгорит эта свечка? -вдруг произнесла Анька
- новую свечку!- ответил Вовка с улыбкой, и вложил свой вклад в освещение.
- а потом что будем делать?- опять спросила Анька.
- еще одну,- ответила Верка
- а зачем? -не унималась Анька
- как зачем, ты же не хочешь оказаться в темноте?!
На весь оставшийся вечер Анька затихла, разглядывая старую искромсанную клеенку на столе, и новые уродливые свечки, сделанные без ее участия. Ей очень хотелось рассказать им, что у ее матушки на такие редкие городские вечера была керосиновая лампа и там никогда не сгорал фитиль, ну или почти никогда, а еще что из темноты лучше видно в окно. Но Аньке было неловко.