Ушедшие Глава 7 Потерянное ничем не заменить

((Я не вызывал кого-то определённого, тени отвечали мне сами.))

((16.03.)) Нет других целей у человека, кроме цели жить для себя самого и делать жизнь свою такой, какой хочется ему, и делать себя таким, каким хочется себя видеть. Нет других целей у человека, кроме цели делать себе добро и делать не только то, что хочется ему сейчас делать, но то, что должен он сделать, чтобы жить на земле человеком. И цели эти не могут быть другими, как жить для себя и жить, как человек только может жить.

И не состоят они в желании сделать для других людей то, что хочется им, чтобы он сделал или чтобы им было легче и лучше жить на земле. И не состоят они в том, что может видеть и слышать каждый человек, но то должен увидеть и узнать человек, что может увидеть и узнать только он один, и никто другой, ибо у каждого человека есть то, чего нет у других людей, и каждый может увидеть и познать то, что другие люди никогда не увидят и не узнают. И не может человек увидеть это, если будет он жить только для своих желаний и желаний близких своих и желаний других людей.
 
Не может он стать человеком, если будет пытаться сделать то, что го-ворят люди сделать ему, и что хочется ему самому делать каждодневно. Но только то сможет сделать его человеком, если он будет стремиться сделать других людей тоже людьми, поднять их над той жизнью, которой живут они, сделать их самих другими, чтобы были они тоже способны стать людьми, а не тварями, которые живут на земле ради того только, чтобы дать жизнь новым тварям и дать пищу другим тварям. Нет никакого другого дела, которое было бы для человека важнее этого.

Но только тот может выполнить цель эту, кто сам уже сумел изменить себя и сделаться человеком, а тот, кто живёт ещё тёмной жизнью и мелкими заботами, должен сначала суметь изменить себя, свою жизнь, и нужно ему сначала научиться подавлять в себе желания, доступные тварям, и научиться ставить себе цели выше тех, которые он ставил себе всегда раньше, научиться жить так, чтобы было другим людям хорошо от того, что жил он, чтобы было им радостно от этого, чтобы было другим людям не обидно за жизнь его, и чтобы было самому ему больно видеть, как плохо живут другие люди, и чтобы он смог поверить, что эти люди смогут жить иначе. И что нет ни одного человека, который бы не смог стать лучше и выше, кроме тех людей, которые прокляты и на них лежит печать проклятия.

Нет на земле человека, который смог бы сразу изменить себя и стать тем, кем может стать, и нет никого на земле, кто мог бы изменить себя легко и просто, и не нужно было бы ему для этого долго учится побеждать себя и свои желания, свои мысли, свои поступки, свои слабости и свои пороки. И никого нет на земле, кто мог бы сразу знать, что нужно сделать, чтобы поднять себя над самим собой, кроме как научиться заставлять себя делать то, что не хочется делать, и думать о том, о чём не хочется думать, и творить то, что не хочется творить. И нет ничего хуже, чем позволять себе делать то, что хочется делать сейчас, и что не оправдано важными и большими целями, ибо пройдёт жизнь тогда опять в мелочах и безволии.

Ничего нет хуже для человека, чем слабость его перед самим собой. Нет ничего хуже, чем сила его перед другими людьми и жажда заставлять людей делать то, что кажется ему нужным. И ничего ему не нужно сразу, кроме как научиться быть сильным перед самим собой, подавлять себя и заставлять себя делать то, что не хочет он делать.

((К этому моменту возник некоторый конфликт в отношениях. Я применял все слова к себе, к текущему своему моменту, и хотел просто по-нять, что делать конкретно в моей ситуации, какие цели, действия необходимы и возможны сейчас. Ведь они видят несравненно дальше, яснее, глубже меня, и они поведут меня по жизни, то есть будут советовать мне, что делать, предостерегать от ошибок, объяснять их последствия. С самого начала у меня не было сомнения в том, что они хотят помочь мне – а как же иначе! – хотя бы потому, что они тратили столько времени и усилий на меня.

Но говорившие всегда избегали конкретных рекомендаций. Конкрет-ных предсказаний они тоже не делали. Творцу не нужны одинаковые люди. Каждый должен строить, создавать себя сам. Но они смогли встряхнуть мой внутренний мир, мой устоявшийся взгляд на жизнь, мою модель мира, в центре которой был я сам, вложить в меня понимание того, что жизнь богаче, сложнее, суровее, глубже моих моделей.

Приходило понимание того, что там, за порогом, нельзя научиться тому, чему мы должны научиться здесь, на земле; что нельзя научиться ничему без труда, усилий и ошибок, что за каждый пустой или низкий миг жизни потом придётся сожалеть и казнить себя. Понятны были слова о том, что ничего нет хуже для человека, чем слабость его перед самим собой и сила его перед другими людьми.

Но не всё в их словах было мне близко. Я думал о том, что, конечно, хорошо делать великие дела, иметь высокие цели. Но как быть с повседневным долгом заботы о других, о родных и близких, о необходимости для этого каждодневного труда, создания уверенности в будущем? Высокое должно включать и житейское, иначе оно никакое не высокое, а всего лишь стремление жить за счёт других. Сомнения в их правоте в чём-то рождали сомнения в их правоте в  других вопросах.
Вполне возможно, что что-то они говорили с целью зондажа моего сознания, его объёма, способности вместить то, что они могут дать. К сожалению, я не думал о том, что могу попытаться сам чем-то помочь им, хотя бы сочувствием, готовностью постигать, учиться.

Я стал просить их называть себя. Иногда они говорили мне своё имя, но нечётко, так, как будто это были условные имена. Меня это настораживало, но сделать я ничего не мог.

Я и сейчас не знаю, с кем я говорил. Но дело в том, что если бы они и назвали как-то себя, уверенно узнавать и различать их, как мы узнаём жи-вых людей, я бы не смог.))

((20 марта.)) Должен жить человек на земле так, чтобы можно было сказать, что жил он как человек, но не как предмет, который плывёт по реке, или лежит на одном месте и не понимает этого, и не может существовать своей волей. Если человек никогда не идёт против своих желаний, против тех решений, которые кажутся ему разумными и лёгкими для исполнения, то живёт он подобно этому предмету или камню, который лежит на одном месте, пока не рассыплется в прах. Ибо не принимает он сам решений для себя, а обстоятельства и желания его принимают решения за него, принимают решения его привычки, которые появились оттого, что он никогда не противоречил желаниям своим; принимают решения его слабость, страх, лень, трусость, но не он сам.

Легко такому человеку предсказывать его будущее, и каждая женщина, которая может предсказывать судьбу, легко отгадает его будущее, ибо у него судьба как у камня, который лежит в забытьи и одиночестве, она не изменяется; человек такой мог бы и не жить вовсе, ибо известно всё заранее, что он сделает при таких-то обстоятельствах, и вся жизнь его предопределена, как только родился он.

И не он сам живёт вовсе, он только плывёт, не думая, по тому пути, который выбран для него стечением обстоятельств. И так же точно плыл бы такой же другой человек, и третий - и нет разницы, кто же из них плывёт по этому пути, ибо не живут они вовсе, ни тот, ни другой, ни третий, ибо не так человек живёт, что плывёт по течению, как кусок дерева мёртвого, но только тот человек, и только тот отличается от куска этого, кто сам начинает плыть, кто выбирает дороги себе сам, а не идёт по тем, которые даны ему обстоятельствами.

Трудно понять человеку, когда он сам принимает решения, а когда, не размышляя, позволяет желаниям своим и привычкам принять за себя решение. Не так бывает, что человек не размышляет вовсе, а делает только то, что хочется ему сейчас ему делать. Думает человек и выбирает из возможных решений одно, но только решение это выбирает не он сам, а желания его, и кажется только, что выбирает он сам. Можно только так узнать, что человек сам принимает решения, для этого можно подумать, как сделать, чтобы цель, которая…

((Это была попытка ответить на мой прямой вопрос, но, по-видимому, краткий ответ не получился.))

И только тот человек, который принимает решения не с помощью желаний своих минутных и простых, доступных каждому, и потому верховодящими всеми другими, но принимает сам это решение для достижения больших целей, которые он поставил перед собой, и цели эти не есть выполнение желаний дня сегодняшнего и дня грядущего, не есть выполнение стремлений, которые доступны каждому, или же многим, но есть выполнение цели, которую не может выполнить никто, кроме него самого, ни один человек, кроме него.

Трудно предсказывать будущее такого человека, ибо меняет он пути, дороги всякий раз, как начинают они уводить его в сторону от его цели, и выбирает новые пути, и становятся эти пути далёкими от тех, по которым шёл он раньше, и всё дальше уходит он от той дороги, которая была ему предназначена обстоятельствами, и по которой шёл бы он, как другие идут бездумно, если бы не решил сделать её сам для себя. Это и есть человек, ибо все другие не есть люди, и зря живут они, ибо можно было бы им умереть при рождении, и увидели бы они свой путь таким же, каким увидит они его, умерев в старости и немощи.

И не интересен этот путь ни ему, ни другим, и не нужен никому ни этот путь, ни этот человек, ибо было бы на его месте другое животное бездушное, оно бы так же прожило всё от начала и до конца, и не потребовалось бы для этого души человека и способностей его.

Не может быть лёгким путь, который выбирает сам человек, ибо самый лёгкий путь – это тот, по которому идут все другие, по которому ведут человека его простые и понятные всем желания, и страхи его, и слабости его. И чем труднее путь, тем выше поднимается человек, тем больше и дальше он видит. И состоит этот путь и из мелких забот, и мелких дел, и маленьких поворотов, и маленьких подъёмов, но есть обязательно на пути этом борьба, и борьба эта трудная и долгая, и борьба эта есть борьба с желаниями своими и желаниями других людей.

И не тот живёт достойно человек, кто никогда не вступал в общение с людьми недостойными и потому не запачкал пальцев рук своих, но тот, кто не гнушался иметь дело с разными людьми и не избегал их, кто испытал на себе не только чувства нежные и томные, но знал тоже и страх, и боль, и отчаяние, и всё, что знают другие люди. Знал всё это, и не боится больше он ни чувств этих, ни людей других, и не боится больше запачкать пальцы свои, пожимая руки другим людям, ибо только тот может запачкать себя, кто боится этого, и кто не способен очистить себя.

Нет ничего в мире более сурового и более справедливого, чем то, что встречает человек, когда прощается с жизнью в подлунном мире и приходит в мир иной. Нет ничего здесь такого, что ждало бы его и говорило: чист он или нечист, и что нужно ему идти туда или в другое место. Никто не скажет ему этого, и никто не будет его вести в то или другое место.
 
Сам человек приходит в этот мир, сам смотрит он в душу свою и видит, что всё, что он скрывал раньше от других людей, теперь нельзя больше скрыть ни от себя, ни от тех, кто окружает его, когда приходит он в этот мир. И тяжело бывает это всякому человеку, ибо никогда уже нельзя будет забыть то, что хочется ему забыть, никогда не выбросить этого и не сделать так, чтобы другие люди не видели этого.

Всё видят здесь люди и ничего нельзя скрыть: ни поступков, ни мыслей, ни желаний, ни привычек – всё видно и ничем не скрыть этого. Потому и должен человек при жизни готовить себя к этому, жить так, чтобы не было стыдно ему оттого, что увидят другие все уголки души и жизни его, и узнают всё, что скрывал он от них.

И тот человек, который не научился при жизни ставить себе цели и достигать их, кто не научился выбирать пути сам и менять их, не сможет научиться этому и после смерти. Будет душа его и после смерти нестись по дорогам, которые будут попадаться ей, и не будет она в состоянии ни выбрать их, ни изменить. Ничего не сможет сделать эта душа, ибо желания больше не хотят управлять ею – не могут они осуществиться - и только терзают душу, а она не может изгнать их. И не может она сама принимать решения, а желания говорят ей всегда разное, потому что не те они уже и бессмысленны, ибо не имеют под собой ничего, их нельзя выполнить.

И человек не может ничего сделать ни с ними, ни с самим собой, и поэтому беспомощен он и жалок, и ничего не будет для него хорошего в этой жизни, будет только терзаться он неосуществимыми желаниями и невыполнимыми стремлениями, и будет больно ему видеть жизнь свою, в которой не жил он, а которая несла его, безвольного, сама к концу своему.

А тот, кто при жизни научился делать то, что недоступно другим, кто делает то, что другие сделать не могут, тот человек и после смерти своей сумеет побороть желания и стремления свои, которые у всех остаются от жизни земной, и начинает выбирать себе новые цели и добиваться их.

Трудно существовать в этом мире и такому человеку, никому здесь не может быть легко и радостно, но только сможет он и здесь выбирать себе дороги и идти по ним. И будут на этих дорогах чувства, которые недоступны людям, живущим на земле, и будут страдания и горе, равных которым не знают люди земли, но будет это для них жизнь другая, а не бесплодное блуждание душ других людей. Ибо всякий может пойти по дорогам этим, но не у всякого есть для этого силы. И только в жизни земной можно приобрести эти силы и сделать себя способным жить как человек, но не как тело неживое из праха или камня.

Ты прав, несправедлив был бы мир, если бы человек, прожив жизнь свою и оглянувшись на неё после смерти своей, сказал: «Дурно прожил я жизнь, мог бы прожить я её иначе, но никто мне не сказал, как нужно жить, и не мог я жить иначе»,- и человек после этого уже не в состоянии ничего изменить. Несправедлив был бы мир, если бы человек только после смерти узнавал, как прекрасна жизнь и как нужно было бы её прожить.

Но не так обстоят дела в этом мире. Прежде чем выходить в мир зем-ной, душа человека познаёт понятия и идеи, познаёт жизнь и только после этого становится она душой человека живого. И помнит всё душа, что видела и познала, и когда учится ребёнок, то это душа его вспоминает те понятия и те идеи, которые она уже видела и познала. И помнит душа, как должен жить человек, и помнит это всегда, но не всегда слушает её человек и делает всё по-своему, и получается не так, как нужно было бы, чтобы получилось. И губит он душу свою, переделывает её, заливает он её грязью и мусором; и задыхается душа и становится чёрной она; но ничего этого не видит человек, пока не пробьёт его смертный час, и пока не увидит он душу свою загубленной.

((Тем временем туча, о которой говорила раньше Валентина, дей-ствительно нависла надо мной. Состояние здоровья близкого мне человека было под серьёзной угрозой, и была реальной опасность того, что врачи ничем не помогут.

Я до этого почти не обращался к теням с прямыми просьбами личного характера. Теперь мне не оставалось ничего другого, как попросить ответить тех, кто сможет мне помочь. Я просил сказать мне, что я смогу сделать. Я тогда ещё верил в возможность их помощи, мне больше ждать её было неоткуда. Ответила, видимо, Валентина. ))

Ты говорил не Богу, ты говорил нам всем, кто здесь тебе помогает, но это всё равно, потому что Бог не нуждается в том, чтобы Его просили, Он помогает без просьбы. Он делает то, что нужно для того, чтобы был весь мир счастливее, и просить Его нужно, конечно, но это не для Него нужно.

Что ещё. Больше ничего не могу тебе сказать. Делай, как сам пожелаешь, то, что тебе покажется нужным. Нельзя здесь посоветовать ничего конкретного, это ты зря хотел узнавать. Может быть, и существует какое-нибудь лекарство, но никто этого здесь не знает, и значит, нельзя его тебе назвать, иначе бы ты сам уже давно знал без всяких вопросов ко мне. Тебе раньше говорили о жене, чтобы ты просто обратил на неё внимание. Но теперь тебе уже не стоит ничего говорить, ты видишь сам много и узнавай её сам. А оставить тебя одного - этого никогда не было и не будет, ты раньше не умел слушать, теперь умеешь, других тебе не стоит слушать просто, ведь они тебе скажут то, что говорят живые люди, только хуже и запутаннее.

Ты думаешь, что тебя обманывают, но не могу я тебе никак доказать, что я хочу помочь тебе. И ты ведь сам поймешь, что ты ей помогаешь, не только словами, но и тем, что я тебе сказала.

((Внезапно голос стал заглушаться фоновым шумом, теряться в нём, и как я ни напрягал внимание, его нельзя было уверенно выделить из шума.))

Существует лекарство, его нужно привезти сегодня. Это… Не могу тебе его продиктовать...Что же ещё сказать тебе? Всё ты можешь теперь изменить и переставить, я ничего не могу с тобой сделать. Так получилось, что ты перестал верить мне и всем другим, и потому ты не можешь сейчас так поверить мне, как раньше…

((Мне ничего другого не оставалось, как перейти на побуквенный приём. Получилось неожиданное.))

УЧУ ТЕБЯ ВЕРЕ В БОГА ДУША ТВОЯ БУДЕТ ИСКАТЬ БОЛЬШИХ ДЕЛ

Но вот ты опять хочешь слышать то, что уже слышал не раз, это всё так, ты можешь жить и делать, что ты захочешь, и сейчас не делать то, о чём ты думаешь. Делать нужно только то, что хочется, остальные прекрасно без тебя проживут, только кажется, что ты кому-то нужен, это не так, ты нужен только самому себе.

РАЗУМ ВАС ГУБИТ ВСЕГДА А БУДЕШЬ ЖИТЬ ЖИВИ ЖИЗНЬЮ ГОЛОЙ

((Последнюю фразу передал уже кто-то другой.))