Проблема комаров

          1983 год. Июль – макушка лета. Карельский перешеек. Я сижу у костра на берегу Балахановского озера. Готовлю незамысловатый обед, а Вадик уплыл со спинингом за щуками. В наш заливчик заворачивает надувнушка. Плотный мужик, не вылезая из лодки, интересуется, где тут можно купить хлеба? Я рассказываю ему как доплыть до посёлка Ромашки, и где там находится магазин. После обмена впечатлениями о погоде, о клёве и разных дарах окружающей нас природы, следует неожиданный вопрос: «А как вы решаете проблему комаров?». Этот вопрос вводит меня в некоторый ступор. 
    Я сдуваю комара, присевшего на тыльную сторону моей ладони в надежде пообедать мною, и отвечаю, что такой проблемы у нас нет. Припоминаю призыв, который мы с Вадиком видели на огромном листе фанеры, когда рыбачили в Куолемоярви: «Поел сам – покорми комара!». И объясняю мужику, что у нас за многие рыбалки выработался иммунитет к комариным укусам.
    На прощание я дарю мужику буханку хлеба из своих запасов, и он уплывает восвояси.

     Вечером мужик снова появился в нашем заливчике. В качестве ответного подарка он преподнёс нам копчёных лещей. Оказалось, что он возит с собой самодельную коптильню, и пригласил нас в гости для совместного копчения рыбы. В ходе знакомства выяснилось, что Юра – инвалид, что он с сыном приплыл из Комсомольского озера по почти заросшей протоке (хорош инвалид), и что его стоянка - в полукилометре от нашей.
     На следующий день Юра опять появился на нашей стоянке. На этот раз он попросил топор, так как его сынок сломал топорище «нечаянно». Ну, тут я уже ничем не смог ему помочь, так как топора у меня не было. На вопрос, чем же я рублю дрова, я честно ответил: «Ногами».
     Вечером того же дня я с Вадиком поплыл в гости к Юре. Мы взяли с собой судака и несколько щук для копчения. Нас поразили размеры коптильни этого инвалида и бревенчатый настил под палаткой. Коптильная камера была сделана из листов дюраля, которые продавались в магазине «Юный техник», размером 60х60х60 см. Длиной она была больше метра, и к ней шел дымоход, длиною около двух метров, от печки, в которой тлели ольховые полешки. Технология копчения была получена Юрой от латвийских рыбаков во время службы в СА. Оказалось, что процесс копчения должен происходить при температуре +65 градусов в течении часа или даже больше.
    За разговорами время прошло незаметно, и мы получили пяток щук и судака, закопчёных по новой технологии. Некоторые из них потом доехали до Ленинграда и порадовали наших родных и друзей.
     На следующий день мне пришла мысль: «А почему бы не закоптить сало?». У меня был с собой кусок Венгерского шпика, который мы не смогли съесть ещё на предыдущей рыбалке на Ладоге. Этот шпик, купленный в домовой кухне, оказался несъедобным куском непросоленного сала. После копчения это сало превратилось в тающий во рту продукт, удовлетворяющий любого гурмана.