Вспоминая 90-е

КОНТЕКСТ:

Дмитрий Быков (в пику Константину Эрнсту) сравнил сериал «Бригада» с картиной «Однажды в Америке».

«Это выдающееся художественное произведение, и оно показывает совершенно не апологию бандитизма. А оно показывает, как волей эпохи (а воля эпохи была такая) из нормальных людей получались бандиты. Бандиты, которые, кстати, с огромным облегчением относились к ситуациям, когда не надо убивать, когда можно договориться, а им договориться не дают. Это как раз была трагическая история о том, как время ломает человека, лишая его человеческого», — отметил литератор. По словам Быкова, «Бригада» является российским аналогом знаменитого голливудского фильма «Однажды в Америке».

Ранее генеральный директор «Первого канала» Константин Эрнст заявил о том, что, по его мнению, сериал «Бригада» не следовало показывать на российском телевидении в начале 2000-х годов, так как многие молодые зрители после этого стали смотреть на бандитов как на героев.


***


На самом деле, «Бригада» – исчерпывающий рецепт признания в народе. Сооруди простой сценарий без тонких изысков, покажи «ребят с нашего двора» и потакай массовому сознанию во всём, от образов Саши Белого и его братанов, до языка. Нет ничего удивительного, что при столь просчитанной подаче сериала случилась романтизация бандитизма – и, к слову, не в «лихие 90-е», а именно что в начале нулевых.

Между тем, что Пьюзо, что Коппола сотворили два шедевра из «Крёстного Отца» (в прозе и кинематографе) ровно потому, что не встали на пошлый путь романтизации с извечным оправданием «времена были такие». Книга и фильм исследуют истории личностей, достоверно показывают механизмы превращения «людей, защищающих семью» в чудовищ. Положительных персонажей в классическом литературном понимании там нет. Вызывающих сочувствие и омерзение – примерно поровну. Причём, в зависимости от контекста, эти чувства меняются к одному и тому же герою книги и фильма.

Из всех отечественных сериалов к схожему идеалу воплощения приблизился только один – «Бандитский Петербург». Точнее, первые две его части – «Барон» и «Адвокат», отснятые Владимиром Бортко по крепкой беллетристике писателя Андрея Константинова, в прошлом – военного переводчика. Срез эпохи ранних 90-х – в этом фильме, при том, что доли клюквенности избежать не удалось.

Но «Петербург» не станет народной story, безотносительно глубины и достоверности. Журналист Обнорский, расследующий кражу в Третьяковке, адвокат Челищев, потерявший в одну ночь родителей, афганец Званцев, вернувшийся «из-за речки» на пепелище – всё это совсем не вяжется с простецкой романтикой «ребят с нашего двора». Как и умные внутренние диалоги героев с психологизмом. Не то для установки «как жить так, чтобы у нас всё было, и нам ничего за это не было», совсем не то. Как и невозможно представить в устах Саши Белого фразу Олега Званцева «соскакивать надо с этой колеи бандитской» и рефлексии Серёжи Челищева «Чем мы занимаемся, Господи!?».

Романтизм «Бригады» – ответ Раскольникова на классический вопрос бытия «тварь ли я дрожащая, или право имею?». Реализм «Бандитского Петербурга» – и жути в этом поболе, чем в любой сцене картины – в том, что жизнь ставит тебя в ситуацию, когда внешний выбор отсутствует. Что схоже, к слову, с идеей «Крёстного Отца» с поправкой на российскую специфику 90-х.

Романтики в этом нет; более того, happy-end исключён. Но для выживших в эпоху передела и беспредела дорога именно «Бригада», как рассматривание дембельского альбома в память о былой дедовщине. Ныне «дембеля» повзрослели и стали внешне респектабельными, так что в тренде сериальчики про красивых жён-содержанок и шикарных любовниц.

Что, впрочем, другая сторона одной и той же медали.


На фото: Сергей Челищев (Дмитрий Певцов) и Олег Званцев (Алексей Серебряков) в одной из сцен незадолго до гибели в финале картины.