Преображение. Глава 22

Игнатий пошёл в направлении кухни, а я последовал за ним. Уж не знаю, каким магнетизмом он обладал, но я шёл за ним, как будто чувствовал в нем возможную разгадку всех мучивших меня вопросов.
Зайдя на кухню, он включил свет и по-хозяйски рукой указал, куда мне присесть. Я разместился в углу мягкого кухонного диванчика Сашки. Когда-то я сам нарисовал ему именно эту модель, с резной деревянной спинкой, ему понравилось и он воплотил мою идею в жизнь.

— Ну, что, замёрз? — спросил меня Игнатий, увидев, как я потираю свои ладони. — Может быть, чайку?

— Нет-нет, сейчас пройдёт. — ответил я, — там балкон открыт часто…

— У тебя в кармане сейчас находится вещь, — неожиданно для меня перевёл разговор на другую тему Игнатий, — которую пришло время вернуть.

Я не сразу вспомнил о камне.

— Вы о чем? — с неподдельным удивлением в голосе спросил я.

Игнатий отодвинул стул, стоявший напротив, с другой стороны стола, и аккуратно, не торопясь, присел. Он положил свои сомкнутые руки в замок на стол и, улыбнувшись, посмотрел мне прямо в глаза.

— Ты хорошо знаешь, о чем я, сынок. — произнёс он.

— Вы о камне? — догадался, наконец, я и достал его из кармана.

— О нем?
Игнатий даже не взглянул на него.

— Да, я о камне. И это он.

Он легонько коснулся моей руки, я почувствовал невероятное тепло, исходившее от его ладони.
Я посмотрел на свои ладони и увидел, что вокруг них проявилось какое-то неведомое мне до этого поле. Оно переливалось разными цветами и обрамляло вскоре уже не только мои руки, но и все мое тело. Я чувствовал пребывание себя одновременно и в своём физическом теле, и в этом, по всей вероятности, эфирном. Никогда до этого мне не приходилось испытывать таких ощущений наяву. С одной стороны, я был поражён, с другой, я испытывал страх. Но некая сила, которой я оказался подвластен в эту минуту, полностью подчинила мою волю и сознание.

Словно находясь в электрическом непрерывном поле, телом которого я в тот момет стал, я вдруг перестал желать вернуться в своё плотное физическое. Эти ощущения были настолько приятными и обволакивающими, что я с необычайной лёгкостью сделал легкий взмах руками, которые я видел как перелив разноцветного свечения и отделился полностью от своего физического «я». Было чувство, что на мне все это время было какое-то невероятно тяжеловесное нагромождение в виде моего плотного тела, которое мне каким-то чудом удалось, наконец, с себя сбросить.

Я смотрел на Игнатия и видел его прежним, но теперь понимая, что он изначально таким предо мной и предстал. Он улыбался мне и призывал снова последовать за ним. Я оправился за ним следом. Не открывая возникавшие перед ним двери, он пересекал их одну за другой беспрепятственно. Я следовал за ним и, к своему удивлению, я мог делать то же самое. Так мы переместились в неведомое мне пространство, я вдруг почувствовал, что стал ещё легче.
Выйдя из своего тела физического, я забрал из него теплоту и электричество, прочие энергии и все самое ценное для меня.
Я понял, что стал невидимым для всех находящихся в плотном мире.
Я слышал все, о чем говорил Сашка и все его приглашённые друзья, товарищи и коллеги. Я слышал все, о чем говорит Сашка с Максом, когда они остались наедине. Я видел, каким было в тот момент это невидимое многим другим эфирное тело у них обоих. Если у Сашки оно, хоть и было нецельным, прерывистым, все же было безумно красивым, цвета его играли, переливались, то у Макса оно было истощённым, потускневшим и имело подобие щетины, как у волка или собаки. Я был поражён. Низменные страсти, которые берут верх над высоким началом в человеке, оказывается, понял тогда я, меняют облик человека и на тонком плане. Только если обычным людям это незаметно, видящие понимают точно, кто перед ними стоит.

Платой за действия своего блуда стал тот нечеловечески вид, которым Макс, сам того не зная, себя наградил. Находясь в ещё более тонком теле, где без слов я мог узнавать целые клубки чьих-то мыслей, я легко считывал чувства, эмоции, желания каждого из них. Все они стали для меня прозрачными и читаемыми совершенно легко и непринуждённо. И если кто-то из них был для меня притягательным, я чувствовал родственность чувств и эмоций, духовных переживаний, и меня к ним тянуло, то от других, меня воротило, я слышал даже запах. Смердящий запах исходил от некоторых из них в те мгновения, когда что-то заставляло их пугаться. Через секунды они вздрагивали. Я понял, что низкие чувства и пороки имеют свой собственный, им соответствующий запах.
— Но не все же они такие? — подумал я и, как оказалось, мои мысли естественным образом слышал Игнатий, который насмотрелся и хотел вести меня дальше.

— Не все, — ответил он, — смотри, — показал он мне, и я тут же увидел спящую Полину.

От неё, точнее от ее тонкого тела, которое искрилось, как капли дождя на солнце, как будто солнечные лучики проходили сквозь неё, исходило невероятное благоухание. Сильные и очень приятные эмоции испытывал я, находясь с ней рядом. Она сладко спала, я даже мог подсмотреть, что же за картинки видит сейчас она.
— Вот ещё. — показал мне Игнатий мысленно вновь призывая устремиться за ним, Видишь?

И я увидел спящую Светлану, жену Макса. Она столько пережила за последние годы семейной жизни с Максом, что ей можно было только посочувствовать. За терпение и самопожертвование ради детей, ради сохранения семьи, ей пришлось прикрыть глаза на многие вещи и терпеливо ждать. Этим она вознаградила себя и получила невероятной красоты тонкое тело, от которого исходил, подобно Полининому, очень тонкий, приятный аромат.

Я вспомнил вдруг об Анне. И не успел я о ней подумать, как оказался рядом с ней. Такое быстрое перемещение повергло меня в полный шок.

— Не пугайся, это подключилось ещё одно твоё «я», только ещё более тонкое. — каким-то непостижимым для меня образом донёс до меня мысль Игнатий.

Ее аромат был чудесным, он был свежим и соединял в себе гамму ароматов разных оттенков, но я запомнил, мне казалось, ее аромат навсегда и теперь всегда сумею его распознать.

— Так родственные души находят друг друга здесь, — вновь просветил меня Игнатий.

Вскоре я полетел с необычайной скоростью в неведомое пространство. Я мог видеть теперь много таких же, как я. Мы обменивались информацией легко и потоками этой информации было пронизано все пространство там, где я находился.

Вскоре мой полет продолжился. И я летел так быстро, что не мог рассмотреть всего, что проносилось мимо меня. Игнатий был как будто рядом, я чувствовал его, но не видел зримо.

Остались где-то там, за пределами пространства, в которое я попал, все злобные и жившие лишь чувственными наслаждениями души. Я видел, как мучились они от невозможности получить столь желанное наслаждение. Они страдали и ничем не могли утолить свою злобу, те плотские страсти, которые поработили их в земной жизни. Здесь же, не имея физического тела, они сгорали в жарком огне своих страстей.
Тогда я видел, что эти существа были словно отделены от меня и находились в другой сфере. В тот миг, когда я поднялся на уровень выше, видел я, как они будто бы тянули за мной свои руки, но не имели сил подняться. В то же время я чувствовал, что я сам обладаю силой вновь спуститься к ним, если захочу.

Вновь некая сила устремила меня дальше. Там, на более высокой ступени я увидел светящиеся точки, они излучали яркий свет и освещали собой все пространство вокруг. Каждый из этих существ был подобен мне, но обладал разной светоносностью.
Я вдруг осознал тогда, что свет и сила света каждого из них зависит от уровня духовного совершенства, которого они достигли.

Я видел и понимал уже, как происходит разделение на Светлый и тёмный мир. Чем выше был уровень сознания, тем светлее было сияние тонкого мира этого создания, этой души. Я увидел, как светлые мысли рождают свет в тонком мире. Там совершенно не было необходимости произносить слова голосом. Все, кто обитал там, не нуждались в словах, они общались мысленно.

Я снова полетел. Теперь скорость была несоизмерима ни с одним из земных представлений о том, какой она может быть. Я достиг солнца. Вскоре я словно пролетел сквозь него. И оказался в пространстве невероятных цветов и ароматов. Множество светящихся частиц находились там. Мы летали и парили в невесомости. Чувства, которые я испытывал, находясь там, были настолько блаженными, что я совершенно забыл обо всем на свете, моим желанием было только одно: постоянно пребывать там. Освободившись от бескорыстия, чувствовал я, что и личные земные привязанности и предпочтения рассеились там, как туман, все становилось жалким и ненужным. Никакая боль или печаль не могла омрачить там чистоты и радости, тот мир был миром блаженства.

Оказалось, там, среди светящихся частиц, для меня было оставлено послание. Одев его в мысленную форму силой своей энергии, я смог освоить эту мысль.

— Тот камень, который ты получил, сыграл свою роль. Ты помог нам. — вдруг распознал я ту самую мысль, адресованную мне. — Мы благодарим тебя. В нас любовь. Любовь есть и в тебе. Здесь есть все, что ты захочешь. Но тебе сюда пока рано. Возвращайся.
— Просыпайся… Просыпайся, Андрей! — вдруг услышал я громкий голос Сашки.

Я открыл глаза. И первое, что я сделал, это проверил, на месте ли камень. Он находился в моем кармане.

— Где Игнатий? — спросил я, нигде не увидев его.

— Какккой Игнатий? — с испугом в голосе спросил Саша.

Он подошёл ко мне. Я, как и прежде, сидел на кухне, в том же углу. Он приложил ладонь к моему лбу.

— О, да ты весь горишь, — произнёс Сашка.

За ним стояли Макс, Игорь, Юрий, Александр Иванович и Танечка. Все они в волнении ахнули, послышались какие-то восклицания, слова недоумения и явного непонимания ситуации.

— Игнатий, твой старый коллега, — настаивал я, — он весь вечер был здесь, мы пели с ним…

— Стоп, Эрдрю, давай ты лучше сейчас ляжешь, поспишь. — перебил меня Сашка.

Он стал поднимать меня и рукой подал всем знак освободить проход, чтобы вывести меня.

— Подожди, — остановил я Сашу.

Я засунул руку в карман, рассчитывая, что дотронувшись до камня, я тут же окажусь у себя дома, в квартире, где спит сейчас моя Аннушка. Каково же было мое удивление, когда я не очутился дома при одной мысли об этом. Я извлёк камень и когда поднёс его к свету, то к своему и всеобщему удивлению обнаружил, что держал в своих руках не камень золотистого цвета, а самый настоящий бриллиант.