Посредник вселенной

                Аннотация
    Если вам надоели звездные войны, космические гориллообразные пауки, жрущие всех подряд на далеких планетах, то вам сюда! Мы можем помечтать и пофантазировать здесь, на Земле. Где детектив и фантастика, где правда или выдумка – это уже решать вам, господин Читатель.   

Борис Мишарин.


Мечты и реальность,
Фантастика и бытие.
      
      
      
      
                ПОСРЕДНИК ВСЕЛЕННОЙ
      
      
               
      
      
      Горизонт начал темнеть и постепенно на город надвигались темные кучевые облака, перекатываясь и наползая друг на друга, они заполняли все небесное пространство. Тишина необыкновенная – ни грома, ни ветра, ничего. Только нависшие громадные двигающиеся черно-синие комки. Казалось, вот-вот громыхнет, сверкнет молния и тучи разродятся потоками воды. Но пока ничего этого не происходило, навевая ощущения предстоящего природного кошмара.
      Налетевший внезапно сильный порывистый ветер поднял тучи пыли и метал их по улицам, ломая некоторые ветки деревьев. Видимость понизилась до нескольких метров и водители, застигнутые непогодой врасплох, сбавили скорость движения практически до пешеходной. Некоторые молодые женщины вообще непонятным образом потеряли навыки вождения и путали газ с тормозом, не ощущая габаритов собственного автомобиля. Мгновенно подскочило количество автоаварий и девочки звонили своим «папикам», чтобы те прибыли и разбирались с другими водителями, автомобили которых они протаранили.
      На апогее недолго разгулявшейся пыльной бури пронеслись оглушительные громовые раскаты, с туч полетели редкие и крупные дождевые капли, выбивающие в пыли маленькие воронки и пачкая до селе чистые автомобили. Через минуту хлынул настоящий ливень и мощный порывистый ветер стих внезапно, как появился. Потоки воды неслись по улицам, смывая осевшую пыль, грязь и унося неубранный мусор, забивая им стоки канализации. Низинки заполнялись дождевой водой, образуя на улицах целые озера.
      Дождь заливал и окна домов, за одним из которых располагалось современное медицинское оборудование. Палата реанимации, ритмично работал аппарат искусственной вентиляции легких, приборы показывали работу сердца, пульс, давление крови.
      Больной находился в коме уже третьи сутки после операции. Множественные переломы костей рук и ног, ребер, свода черепа. Казалось, живого места нет в этом организме. Карета скорой помощи, спешащая на свой вызов, подобрала его на дороге. Мужчина лежал поперек и мешал проезду транспорта. Видимо, был сбит впереди идущей машиной, иначе бы кто-то оттащил его на обочину и вызвал скорую. Но ничего этого не произошло и неизвестного без документов доставили в больницу.
      Весь загипсованный, он лежал на кровати в реанимации, вокруг проходил врачебный консилиум. Кости рук и ног срастутся со временем, тут без вопросов. Поперечный перелом пирамиды височной кости вызывал серьезные опасения. Несмотря на коматозное состояние, у больного явно выявлялись симптомы паралича лицевого и отходящего нервов, из ушной раковины вытекал ликвор. Оперирующий хирург докладывал профессору:
      - Вдавленный поперечный перелом пирамиды височной кости в результате автомобильной аварии. Обширная гематома, осколки кости извлечены из мозгового вещества. Ну и это, сами понимаете, - он указал рукой на загипсованные конечности пациента. – В прогнозе ничего позитивного не вижу. Даже если он непонятным образом выживет, то его психоэмоциональное поведение, слуховое восприятие, формирование мыслей станут явно нарушенными. Шизик, овощ, паралитик – нечто подобное.
      Профессор неодобрительно посмотрел на коллегу, тот моментально извинился.
      - Личность установили? – спросил профессор.
      - Документов при нем не было, телефонограмму в полицию сразу же отправили, но за три дня от них никто не появился. Пока больной безымянный, - ответил лечащий врач.
      - Ясно, - согласился профессор, - это не убийство, а ДТП и дознание в ГИБДД особенно не торопится. Родственники наверняка ищут его, а он у нас лежит. Симптоматическое лечение проводится верно и теперь только время решит – будет он жить или нет. Шансов нет, но в медицине случались и невероятные случаи.
      К вечеру в отделении появился дознаватель, который записал параметрические данные неизвестного и хотел сфотографировать на телефон, чтобы в последствии предъявлять родственникам или знакомым не приметы, а фото. Но непосредственно в палату реанимации его не пустили. Медсестра согласилась взять телефон и сделать снимок.
      Через минуту она влетела в ординаторскую в ужасе.
      - Больной исчез, - прокричала она.
      - Кто исчез, ты что несешь? – доктор удивленно посмотрел на нее.
      - Этот исчез, неизвестный. Только что там был, а сейчас нету.
      - Что за шутки, Мария, тут дознаватель пришел из ГИБДД, а ты цирк устраиваешь. Он же в коме – Бог его забрал что ли? – укоризненно осадил медсестру доктор.
      - Бог или не Бог, но в палате больного нету, сами можете убедиться, -нервно пояснила Мария.
      Все кинулись в палату реанимации, но дознавателя туда снова не пустили. Он только успел крикнуть, чтобы там ничего не трогали.
      Доктор влетел в палату и оторопел – пустая специальная кровать зияла одной простыней, вся аппаратура отключена и находится на месте. Он кинулся в коридор на пост к медсестре.
      - Кто сейчас в реанимацию заходил, кто больного вывез? – возбужденно спрашивал он.
      - Какого больного? – удивленно переспросила постовая медсестра, - здесь вообще никого не было.
      - Из реанимации только что этого неизвестного вывезли. Кто, кто разрешил? В морг повезли, но мы даже смерть не зафиксировали. Кто из санитаров самодеятельностью занимается?
      - Никого не вывозили, - возмутилась медсестра, - санитары не заходили и вообще никого не было. Что случилось-то?
      - Больной исчез из реанимации, мимо тебя его провезти не могли незамеченным, рассказывай, - настаивал доктор.
      - Это розыгрыш? Не первое апреля сегодня.
      - Да пойми ты башкой своей, что никто тебя не разыгрывает – неизвестный этот из палаты исчез. Сам он уйти не мог, он в коме и даже если вышел, то весь в гипсе. Кто его вывез, последний раз спрашиваю?
      Медсестра тоже ответила на повышенном тоне:
      - И вы своей башкой поймите, что никого не вывозили, и никто мимо не проходил – я безотлучно здесь находилась.
      - Понятно, что ничего не понятно, - констатировал полицейский, - я вызываю оперативно-следственную бригаду.
      
      
*          *          *
      
      
      Прокурор области всегда смотрел новости по телевизору и просматривал печатную прессу. Занимая такой пост, он прекрасно понимал, что должен находиться в курсе событий – экономических, политических и криминальных, естественно, особенно вызывающих большой общественный резонанс.
      Последние дни журналисты словно взбесились. Все областные и федеральные новости начинались и заканчивались одним и тем же – пропажей больного в состоянии комы из палаты реанимации. Нонсенс, конечно, случай неординарный, но это не серийное убийство, не маньяк объявился, однако, пресса зациклилась на этом событии и раздувает из ничего большой «пожар». Две удобные темы для писак – здравоохранение и правоохранительная система. Пиши – не хочу! Тем более, что в этих темах обыватель разбирается «лучше» профессионалов. Поливают грязью врачей, не сумевших обеспечить сохранность больного, полицию, не способную найти похищенного.
      Необходимо выработать совместные мероприятия, ибо скоро начнут звонить и требовать пояснений из центра. Он со вздохом взял телефон и набрал номер.
      - Валентин Олегович, это Трещев, как самочувствие, настроение?
      Начальник ГУ МВД, генерал-лейтенант Копылов, прекрасно осознавал звонок прокурора области – беспокоится о собственной заднице. Но поволноваться и самому было о чём.
      - Здравствуй, Аркадий Сергеевич, - ответил полицейский, - все нормально, у тебя как дела?
      - Да вот, хотел в баньку тебя пригласить. Давно не парились, пивка не пили.
      - Пообщаться можно, я не против, - ответил генерал, - у тебя, у меня или где-то в другом месте?
      - Подъезжай ко мне. Не против, если я Конюхова приглашу?
      - Нет, конечно, подъеду.
      Копылов понял окончательно, о чем пойдет речь. Конюхов, начальник СК области, тоже ответственен за события. Всех спросят из Москвы об этом раздутом журналистами происшествии. Растрезвонили писаки чертовы, раздули слона из моськи. Каждый теперь станет стараться свалить часть вины на «соседа» по системе.
      Воскресенье, завтра всем на службу, поэтому собрались у прокурора пораньше, подъехали к полднику. Он в дом и не заводил никого, сразу направляя в баньку.
      Обычный стол с самым необходимым – пиво, водка и закуска: вяленая рыбка и порезанный лимончик с солью. Кому что по душе. Выпили немного, попарились, окунулись в бассейне после парилки и снова вернулись к столу.
      Трещев по теме заговорил первым:
      - Пресса в покое не оставит, и Москва скоро начнет спрашивать жестко. Что делать будем?
      - Я бы эту прессу, - Копылов зло выругался и ударил кулаком по столу, - вечно они везде лезут и все портят.
      - Мы дело возбудили по статье 126 УК РФ, похищение, - бросил, словно ни к кому не обращаясь, Конюхов, начальник СК области. Но надо дела объединять. Вы же тоже возбудили дело по 264-ой – ДТП, - он посмотрел на Копылова, начальника ГУ МВД. – Что там накопать успели, Валентин?
      Полицейский генерал ответил взглядом, стараясь скрыть неприязнь. Вечно эти следаки палки вставляют, командиры тоже мне нашлись. Сидят в кабинетах, ни хрена не делая, а потом представленные материалы как следует оформить не могут и допросить, как следует. Адвокаты всегда кучу ошибок находят и на суде предъявляют.
      - Что там накопаешь, если неизвестно место и время совершения ДТП, - ответил спокойно Копылов. – Персонал скорой, которая доставила неизвестного в больницу, допросили. Но они ничего не видели и не знают. Где нашли тело – показали, но там никаких следов. Видимо, ДТП совершено в другом месте и тело перевезли. Агентурный аппарат зарядили, станем отслеживать все битые машины. Но у нас краску с машин сравнить не с чем – похищено не только тело из реанимации, но и вся одежда, ничего не осталось. Похищение готовилось тщательно и непонятно – зачем тогда тело на дороге оставили?
      - Это как раз понятно, - возразил прокурор, - считали, что оставляют труп, а он живой оказался. Потому и выкрали.
      - Нет, это не аргумент, - высказал свое мнение Конюхов.
      - Это почему еще? – ехидно спросил Трещев.
      - Ну, во-первых, - назидательно начал Конюхов, - неизвестный находился в тяжелом состоянии и благоприятный исход был весьма и весьма сомнителен. Врачи утверждают, что шансов практически не было. Зачем красть, если все равно умрет? Не лучше ли добавить яд в капельницу для гарантии?
      - Не лучше, - уверенно возразил Трещев, - яд при вскрытии обнаружат и тогда персоналу реанимации придется ответить.
      - Ему и так придется ответить за похищение, - высказался Копылов. – Но персонал – лицо не авторизованное и должностные лица ответят не за похищение, а по халатности – не обеспечили сохранность больного. Ерунда какая-то получается. Все выходы из больницы оборудованы камерами видеонаблюдения и тело не вывозили и не выносили. Спецы, конечно, проверят все, но, полагаю, что тело где-то в больнице осело, необходимо осмотреть все здание.
      - Так осматривайте, отдельное поручение будет, - констатировал Конюхов.
      - Да-а-а, - усмехнулся Трещев, - в эту реанимацию хрен попадешь и с больным не пообщаешься, а вот оттуда сюда – запросто. Медсестры в палате и на посту в отделении не могли не видеть похищения, если находились на своих рабочих местах. А они находились – сами так утверждают. Станешь их задерживать, Антон?
      Начальник Следственного комитета области пожал плечами.
      - Задерживать… Что нам это даст в конечном итоге? Теоретически верно с одной стороны – не могли не видеть похищения, но и сами не могли похитить. Для этого время необходимо и их бы наверняка потеряли в отделении. И сговориться тогда они должны. Нет, задерживать их сейчас не целесообразно. Они могли пойти на помощь похитителям только в одном случае – если у самих ребенка, например, похитили. Надо посмотреть, послушать, понаблюдать.
      - Сделаем, - кивнул головой Копылов, начальник ГУ МВД.
      - Валентин, за тобой установление места ДТП и личности потерпевшего. Короче – вся оперативная работа и по больнице в том числе. За тобой, Анатолий, следствие, - прокурор усмехнулся, - допросы и так далее. Случай необычный и интересный, наверняка подобного в практике не случалось. Но все когда-то делается в первый раз.
      
      
*          *          *
      
      
      Макар Соколов слегка приоткрыл веки, стараясь незаметно рассмотреть место своего пребывания. Просторное помещение: слева стол с различными пультами, симпатичная девушка в белом халате и шапочке – явно медицинская сестра. Рядом с головой приборы, в вену локтевого сгиба воткнута игла от капельницы и во рту трубка, через которую аппарат искусственной вентиляции легких качает воздух. Ноги почему-то в гипсе и одна рука тоже. Макар вспомнил несущуюся на него машину…
      Понятное дело – он в реанимации. Ситуация, видимо, зашла слишком далеко, если он подключен к аппарату ИВЛ. Если его сейчас начнут обследовать заново, то получится… Об этом даже думать не хочется, спокойной жизни точно не будет. Особенно от этих аппаратных самописцев, сующих свой нос повсюду. Имелись ввиду не приборы, а журналисты.
      Медсестра из палаты вышла, и Макар понял, что настала пора действовать. Первым делом он вытащил интубационную трубки изо рта, потом иглу из локтевой вены и сорвал все датчики с тела. Гипс… его снятие требовало времени, а медсестра явно ушла ненадолго. Пришлось топать из палаты прямо в гипсе.
      Он выглянул в коридор. Еще одна сестричка находилась на посту в отделении, пришлось мысленно попросить ее «уткнуться» в листы назначений. Макар шел по коридору, держась за стену – мешал гипс на обеих ногах. По лестнице добрался до первого этажа. Лестница общая на несколько отделений и на него особо внимания никто не обращал – мало ли кто ходит туда-сюда.
      Соколов направился прямиком в приемное отделение. Гардеробщица выдала его вещи без вопросов. Только кошелек оказался совершенно пустым, но поисками денег сейчас заниматься не было времени. Слава богу – ключи на месте. Где деньги из кошелька сперли: на скорой, когда везли, или уже здесь, в больнице – сейчас неважно.
      Макар приткнулся в дальнем уголке гардероба и стал разламывать гипс. Процедура без инструментов заняла определенное и немалое время, но выхода другого не находилось, пришлось отламывать по кусочку. Гардеробщица словно не замечала его, занимаясь своим делом. При последующем опросе она с уверенностью утверждала, что никому вещи неизвестного не отдавала. Куда подевались? Только пожимала плечами. Но и записи испарились о приеме вещей, словно написанные симпатическими чернилами.
      Соколов глянул в зеркало – вся голова забинтована, пришлось снимать бинты и мыть голову под краном. Он надел свою одежду, порванную в нескольких местах, и вышел из больницы через дверь для хозяйственного персонала. А в это время в отделении реанимации уже вовсю шли его поиски. Но никто не видел его уходящим, человеческая память не зафиксировала произошедший факт.
      Денег не было, все имеющиеся сперли еще, наверное, в машине скорой помощи, и Макар не стал испытывать судьбу, пытаясь проехать зайцем до дома. Крестьянин бы прошел это расстояние, не задумываясь, а горожане не привыкли к такому способу передвижения. Не потому, что они ходить не умели или не хотели – все упиралось во время.
      Соколов прошел пешком с десяток остановок за два часа и дома первым делом выпил почти литр воды залпом. Потом с огромным удовольствием смывал с себя грязь и больничную ауру в душе.
      Много ли человеку надо для счастья? В какое-то время глоток воды и ванна. В другое время отличная машина или солидный счет в банке. Или понравившаяся женщина. Значит, нет конкретного определения счастья – все зависит от сложившейся ситуации и определенного индивидуума. А ученые философы что-то пишут там в определениях, стараясь объединить несовместимое. Глупцы…
      Макар с удовольствием развалился в кресле, обдумывая план на остаток дня и вечер. Собственно, планов, как таковых, не имелось. Он рассуждал, где лучше покушать и приятно провести время. Дома не держал запасов скоропортящихся продуктов – уклад жизни не позволял. То в коме провалялся три дня, то еще куда-нибудь возникала необходимость отправиться. Поэтому продукты с запасом только в морозилке. Пельмени, например, которые варить придется. Это не сложно, но человек, как известно, существо стадное и ему всегда хочется общения.
      Три дня в коме… Организм Макара никогда так долго не восстанавливался после травм или ранений. Но в этот раз медики ввели его в искусственную кому, усыпили, проще говоря. Три дня без еды… Соколову не хотелось сдерживать себя, например, в ресторане или кафе, он бы частил с приемом пищи. Решение пришло однозначно – тарелочку пельменей он съест дома, а после перекусит в общепите и заодно развлечется.
      Он поставил на плиту кастрюльку с пельменями, кинул в воду кубик куриного бульона для вкуса и включил телевизор. В новостях транслировали практически одно и тоже – исчезновение неизвестного больного в коме из палаты реанимации. Какие только версии не придумывали журналисты, тошнило от количества высосанной из пальца информации. Видимо, на журфаке, прежде чем вручить диплом, проверяют на отсутствие совести. Но основная версия все-таки существовала – заказное убийство, замаскированное под похищение. Но следствие не возбуждало уголовное дело по статье 105 УК РФ, убийство – тело отсутствовало. Врачи давали конкретные показания – неизвестный не мог выжить после отключения от аппарата искусственной вентиляции легких. И похитители понимали это прекрасно. Цель похищения тоже просматривалась явно – чтобы личность не установили. В другом варианте могли просто убить в больнице. Масса журналистских аранжировок основных версий…
      «Идиоты, - зло и расстроенно бросил Макар, - проститутки сенсации». Все-таки в этот раз от них присутствовала польза – уголовное дело возбудили не только по статье 264 УК РФ, ДТП, но и по 126-ой – похищение. Сыскарям и следователям рукава придется закатать по полной. Такого еще не бывало в России, чтобы больной в буквальном смысле испарился из палаты реанимации.
      Макар покушал пельмени, убрал со стола и вымыл посуду. Всю порванную одежду сложил в пакет, чтобы выбросить на мусорку, когда выйдет из квартиры. Он знал куда отправиться.
      «Эдельвейс» - ресторан не совсем обычный. В него никогда не заглядывали воры, авторитеты и другие личности преступной среды, имеющие определенный вес. «Кухонные бойцы» и «бытовики» тоже не заходили, но по другой причине – чаще всего у них не было денег. Ресторан для среднего класса, основными завсегдатаями которого являлись лица правоохранительных органов – полиция, следствие, ГУФСИН, прокуратура, налоговики, судебные приставы… Почему так сложилось – никто не знал, вроде бы всегда было.
      Соколов сразу заметил симпатичную дамочку лет тридцати. Подошел к ее столику.
      - Разрешите присесть? – спросил он с улыбкой.
      Девушка не рассматривала его сейчас, она обратила внимание, когда он появился в зале и осматривался. Она ничего не ответила, давая понять легким движением головы и взглядом, что пустых столиков много.
      - Вы совершенно правы, - произнес Макар, усаживаясь за стол, - но одиночества абсолютно не хочется. Что вы мне посоветуйте, если я не найду способ познакомиться с вами, не заинтересую вас, как собеседник. Как мужчина – хочется сказать мне, но женщина может расценить это по-своему. Как хамоватую наглость, распущенность или же все-таки честность. Но, если вы меня пожелаете отправить, то там я уже был, потому что зовут меня Макар.
      - Да-а? – с улыбкой переспросила девушка, - что-то не сходится совсем. Вы, видимо, другой Макар.
      - Это почему же? – заинтересованно спросил он.
      - Так тот Макар туда телят не гонял.
      - Тот не гонял, а я постоянно на что-то нарываюсь, но в криминале не участвую. Романтика, адреналин – разве это плохо?
      - Если в меру, то неплохо, - ответила девушка.
      - Верно, - согласился Макар, - как сказал один поэт:   
            … Лишь хочет быть уверенной
            Она в благих делах,
            Казаться можно ветряной
            Тогда в мужских руках.
                (Здесь и далее стихи автора)
      - А вы, Макар, совсем не простой собеседник – как генеральная линия партии. Гнете свое красной чертой.
      Соколов от души рассмеялся. Девушка продолжила:
      - Я – Вика. Будем считать, что собеседование состоялось. Теперь последуют канцелярские вопросы типа анкеты или пока словесная близость организмов для уверенности в благих делах?
      - Зачем все усложнять, мы же взрослые люди, - ответил Макар.
      - Взрослые люди? – переспросила она.
      - Конечно. Кто-то встретился и живет всю жизнь с первого дня. А кто-то ухаживал десять лет и не пришел на следующую встречу после постели. Душа и тело должны существовать в гармонии. Нет одного – ничего нет. Секс, конечно, возможен – как с путаной, например, без обязательств. Не семейные обязательства имеются ввиду.
      - Вся эта длинная речь – приглашение в койку, чтобы по морде сразу не дали? – усмехнулась Вика.
      - Нет, скорее приглашение на тестирование.
      Вика уже давно поняла, что парень не совсем обычный. Образованный и симпатичный, он неудержимо притягивал к себе мужскими флюидами. Она знала, что в секс-шопах продают специальные одеколоны для мужчин и духи для женщин, увеличивающих влечение к противоположному полу. Он намазался такими и теперь манит к себе? Но Вика вообще не ощущала запаха одеколона. Что меня останавливает, задавала она вопрос себе? В других странах женщина ложится в постель с мужчиной, чтобы получить удовольствие, а у нас мораль довлеет над желанием. Не понимая, что с ней происходит, произнесла:
      - Ты приглашаешь к себе домой?
      - Приглашаю с большим удовольствием, - ответил он.
      Утром в постели она захотела его вновь с непреодолимой силой. Прижалась к нему, двигая тазом и чувствуя рост. Села сверху и, двигаясь неистово, замерла, подрагивая промежностью и стараясь вжаться в мужское начало целиком.
      Такого с ней еще никогда не происходило. Мужчины доставляли ей удовольствие. Кто-то больше, кто-то меньше, но доставляли. А здесь произошло необыкновенное чудо – Вика поняла, что более ни один другой мужчина ей не понадобится. Сексуальные чувства гипертрофировались многократно.
      Она так и оставалась лежать на нем сверху, только чуть приподняв голову, чтобы видеть его лицо. Макар открыл глаза и сразу услышал вопрос:
      - Ты женишься на мне?
      - Жениться не напасть, как бы с женой не пропасть, - ответил он, переворачивая ее с себя. – Мы обсудим эту тему за завтраком.
      Макар встал и ушел в душ. Виктория не знала, что делать. То ли разреветься, то ли радоваться, то ли ждать, то ли еще что? Он не ответил согласием и обещал переговорить. Но, ведь, и отказа не было. Что случилось – отдавалась неистово и постоянно хотела его. Бешенство матки… она слышала об этом старом термине, который сейчас именовали нимфоманской истерией. Явление приписывали Клеопатре и Екатерине Второй. Но она не хотела других мужчин, а только бешено одного. И раньше такого с ней не случалось.
      Виктория обернулась простыней и захватила в душ свою одежду. Макар в домашнем халате готовил завтрак – пожарил глазунью и сварил кофе. Девушка вернулась из ванной в своей одежде.
      - Извини, халатов женских нет и скоропортящихся продуктов в холодильнике тоже. Приготовил то, что есть. – Он положил глазунью ей на тарелку, налил кофе в чашку. – У меня иногда возникают экстренные ситуации – необходимость уехать на несколько дней или недель. Командировки редки и непредвиденны. Как-то вернулся один раз через пару недель и многие продукты прокисли. Жениться, - перешел он к главному вопросу, - я бы не против, но мы даже фамилий друг друга не знаем, кем работаем, интересы…
      Он посмотрел на Викторию пристально.
      - Я Вика Соколова, Виктория Павловна Соколова, - повторилась она, - старший следователь по особо важным делам Следственного комитета области.
      - Ух ты! – воскликнул Макар.
      - Не ожидал, что я следователь? – спросила она.
      - Нет, продолжай, пожалуйста, - попросил он.
      - Собственно, продолжать больше особенно нечего. Живу одна, замужем не была, тридцать лет, родители в этом же городе проживают и помогли купить мне двухкомнатную квартиру.
      Она замолчала, поглядывая на него и ожидая ответного рассказа. Но Макар все еще продолжал спрашивать:
      - Прелестно! У мужа с женой должны быть общие интересы. Скорее нет, я неправильно выразился – общие взгляды на события. Например, девушка из «золотой молодежи» на крутой машине сбивает человека на пешеходном переходе и уезжает, не остановившись. Очевидцы запомнили номера, машину нашли, возбудили уголовное дело по ДТП со смертельным исходом. И тут возникают очевидно-невероятные события. Долго рассказывать не стану – под давлением общественности и прессы суд все-таки состоится. Подчеркиваю – все-таки состоится через два года и подсудимая получает два с половиной года условно, потом амнистия и она вообще чистенькая. Суд состоялся, преступник осужден, но фактически наказан не был. И все по закону. Кто-то был сел в подобной ситуации лет на пять-шесть, а у девочки папа олигарх. Поэтому осуждена, но не наказана. У сбитого человека оказался брат, который выследил и задавил на машине дочку олигарха. Не твоя подследственность, понимаю, но как бы ты это дело вела?
      - Не знаю, как бы я расследовала это дело. Но ты, ведь, не об этом хотел спросить. Я бы все сделала для того, чтобы этого брата не нашли никогда.
      - Прелестно! – вновь воскликнул Макар, - а удивился я потому, что моя фамилия тоже Соколов. Макар Петрович Соколов. И заканчивал я не юрфак университета, а факультет кудесников в другом вузе.
      - Факультет кудесников? – удивленно переспросила Виктория. – Слышала о разных вузах и даже о тюремных университетах, но о факультете кудесников впервые. Поясни, - с улыбкой попросила она, ожидая услышать нечто подобное юмору.
      - Вика, - серьезно начал Макар, - я нигде и никогда не работал, работать в будущем тоже не собираюсь. Нет, снова неправильно выразился. Моей трудовой книжки не будет ни в одной государственной или частной организации. Я работаю на себя без открытия разных ООО или ИП.
      - Это как? – не поняла Вика.
      - Это просто и не совсем, - с улыбкой ответил Макар. – На факультете кудесников обучают различным фокусам…
      - Так ты фокусник в цирке! – воскликнула Вика, перебивая собеседника.
      - Обучают различным фокусам, - серьезно повторил Макар.
      Он хотел сказать, что еще обучают биоэнергетике, экстрасенсорике, телекинезу, гипнозу и прочим особо непризнанным наукам. Но Вика может понять все неправильно и ляпнуть где-нибудь об этом. Ее, конечно, не поймут, примут информацию за шутку или покрутят пальцем у виска. Могут начаться проблемы на службе. Соколов продолжил:
      - Никому другому этого бы не рассказал, а тебе даже покажу. Видишь мои руки, - он покрутил кистями.
      - Вижу и что?
      - А вот что…
      Макар крутанул кистью руки, в которой внезапно оказался веер из десяти пятитысячных купюр. Он положил деньги на стол.
      - Пятьдесят тысяч рублей, можешь отдать их на экспертизу – они настоящие.
      - Восхитительно, ты лучший фокусник на свете? – задорно произнесла Вика, - это же надо уметь: спрятать деньги незаметно в рукаве.
      Макар ничего не ответил. Он снял халат, положив его на интимное место, и покрутил вновь голыми руками, в которых ничего не было. Вновь крутанул кистью и появился новый веер из десяти пятитысячных купюр.
      - Эти тоже можешь проверить – они настоящие. Я делаю деньги из воздуха, - он усмехнулся, - только без всяких мошеннических и других криминальных схем. Великий ученый Тесла в свое время черпал энергию из эфира – я черпаю деньги. И знать это всем совершенно не обязательно. Если ты спросишь о том, сколько я зарабатываю в месяц – отвечу определенно: по потребности и ни копейки больше. Ты все еще хочешь выйти за меня замуж?
      Слова застряли в горле Виктории, и она только сумела произнести:
      - А как это?..
      - Как… это… - повторил он, понимая, что она имеет ввиду не женитьбу, - ученые до сих пор не могут понять некоторые открытия того же Теслы. Как это понять, когда мир чествует певицу, а другая с более лучшим голосом практически никому неизвестна? В мире многое непонятно. Я человек асоциальный и тебе со мной станет тяжело со временем. Коллеги начнут интересоваться твоей половинкой и спрашивать: почему ты содержишь тунеядца? Я уже говорил, что иногда уезжаю в командировки, то есть по личным делам. Некоторым личностям, занимающим солидное положение в обществе, иногда требуется моя консультация. Никогда об этом рассказывать не стану и у тебя появятся мысли о другой женщине. Ревность – это дело не совсем хорошее. Ты желаешь связать свою судьбу с человеком, про которого ничего не станешь знать за порогом дома. Готова ли ты к этому, Вика?
      - Но почему? – спросила она взволнованно.
      - У тебя уже сейчас куча почему, а что будет дальше? Мы можем встречаться, но вместе нам лучше не жить. Тебя сейчас может порадовать только одно – пробьешь меня по своим базам и поймешь, что к криминалу отношение не имею. Пойдем, я провожу тебя до лестничной клетки.
      
      
*          *          *
      
      
      Обычное июньское безоблачное утро начала месяца в Сибири делило людей на две категории – кто-то шел на работу или по другим делам в рубашке, а кто-то все-таки в легкой курточке. Ночи еще стояли прохладные и по утрам приходилось одеваться теплее. А днем жара, раздеться бы, да некуда уже.
      Макар подходил к зданию ГИБДД. Окольных путей не искал – знакомая девушка как раз работала с системой видеослежения на дорогах города.
      Любовь Макарова, увидев Соколова, покраснела сразу. Обрадовавшись, старалась скрыть охватившее волнение. Сердце, казалось, выскочит из груди и дыхание перехватывалось волнующим смятением чувств.
      Она познакомилась с ним дней десять назад, но пообщаться толком не успела – срочно вызвали на службу. Ни телефона, ни адреса – знала только имя: Макар. Легко запоминающееся имя для Макаровой. Как-то потянулась сразу к нему при первом знакомстве и не могла объяснить этого даже себе. Магнит у него внутри что ли…
      Люба вдруг поняла, что не говорила Макару о службе в полиции и конкретно в ГИБДД. Значит, он не к ней пришел… Сердце сжалось и застучало уже по-другому. Он сам полицейский что ли – сюда посторонних вообще не пускают. Соколов подошел к Любе, и она неуверенно спросила:
      - Ты ко мне?
      - К тебе, Любушка, к тебе.
      - Из какого отдела?
      - Из отдела души и сердца, - с улыбкой ответил Макар.
      Макарова покраснела, стараясь что-то там разглядеть на полу. Она совершенно забыла, что в данное помещение вход разрешен только с одобрения руководителя.
      - Посмотрим камеры на улице Боткина пять дней назад? – попросил он. – С трех до трех десяти по времени.
      Любовь, все еще краснея и стесняясь, обозначила дату и время в видеобазе. Макар наблюдал, как «Бентли» на огромной скорости сбивает мужчину на пешеходном переходе.
      - Что это? У нас нет действий на это видео. Как оно могло пройти без расследования? – эмоционально спрашивала Макарова.
      - Нет действий? - переспросил Макар.
      - Ну да, - ответила Любовь, - мы должны передать материал в дознание, а они, в свою очередь, заняться расследованием. Но почему-то никто этого ДТП не заметил. Странно, это чудовищно странно! Там человек наверняка погиб…
      Соколов, глядя на видео с установленной на дороге камере, запоминал марку и номер машины, водителя за рулем, скинул информацию себе на флешку. А Любовь Макарова смотрела на него и постепенно мысли о ДТП в ее головном мозге заменялись на личный интерес в тех же извилинах.
      - Дела… мне уже пора уходить, - произнес Макар.
      Он выскочил за дверь и боковым зрением успел заметить, как в это помещение стремится следователь Соколова. Она заметила его, догонять не стала, но очень хотела знать к кому приходил ее желанный мужчина. Вопросы об искомом ДТП отпали сами собой. Кто мог встать на ее пути?
      Виктория ворвалась в комнату и сразу увидела немного растерянную девушку в лейтенантской форме. Ошеломленная быстрым исчезновением Макара, Любовь корила себя за нерасторопность – не завела нужного разговора, не обговорила будущую встречу, не назначила свидания.
      Соколова же увидела в ней совсем иное – чувство приятной мечтательности от незабываемой встречи. Виктория сразу же вцепилась в волосы Макаровой и стала поносить ее разными словами: «Ах ты, сучка драная, кобыла недоделанная, проститня поганая» …
      Ничего непонимающая и вторично ошеломленная Любовь старалась освободиться и отбросить обезумевшую женщину в сторону. Стоявшие рядом сотрудники полиции не сразу вмешались в драку из-за охватившего их изумления, но пришли на помощь коллеге все-таки быстро. Они скрутили нападавшую, надели наручники.
      - Ты кто такая и как сюда попала? – задал вопрос майор, старший по званию в этом кабинете.
      - Капитан Соколова, старший следователь по особо важным делам, Следственный комитет области, - представилась она.
      - Пришла вшей поискать – так у нас их нет, - иронично усмехнулся майор, - а вот себе на хулиганку заработала успешно. Чего ты драку здесь устроила?
      - Эта проститутка у меня парня увела, - зло бросила капитанша, - только что он отсюда вышел.
      - Кто вышел? - не понял майор.
      - Парень мой, - пояснила Соколова.
      - Что за бред – все сотрудники на месте, никто не выходил из помещения в ближайшее время.
      - Причем здесь ваши сотрудники, майор? Мой парень гражданский и ваша шлюха притащила его сюда для шашней. Он за пару секунд до моего появления от вас вышел. Надеюсь, этого вы отрицать не станете? – с ухмылкой поинтересовалась капитанша.
      - Понятно, так вы не по служебным делам здесь оказались, пришли личные счеты свести из беспочвенной ревности с сотрудником ГИБДД, устроили хулиганскую драку в секретном помещении, куда не имеете допуска. Посторонних в помещении, кроме вас, никого не было, и никто отсюда не выходил в ближайшее время. Это не только мои слова, это видеозапись докажет. Нападение на сотрудника при исполнении, хулиганство, злоупотребление – вам ли, следователю, всё это объяснять? Не полицейское дело, но ФСБ вами займется, - подвел итог майор.
      
      
*          *          *


      Автомобиль двигался в тесном потоке машин и Макару хотелось поскорее вырваться на какую-нибудь побочную улочку в заданном направлении. Вполне естественное желание в городском муравейнике. Через дворы, естественно, быстро не поедешь, но свободная езда без суеты имела свои плюсы.
      Соколов анализировал полученную в ГИБДД информацию о владельце машины, сбившей его несколько дней назад на пешеходном переходе. Некая Анна Кантелинен, дочка известного олигарха, получившая от папочки крутую Бентли на восемнадцатилетие вместе с правами. Единственная машина в семисоттысячном городе.
      Девочка не осталась в ночном клубе, в котором обычно проводила время. Ей захотелось прокатиться на элитной иномарке с ветерком, а тут какой-то тип на пешеходном переходе… Следовавшая за ней на Мерседесе охрана быстро вникла в ситуацию, закинула труп в багажник, предварительно подстелив целлофан, чтобы не оставлять следов. И выкинула тело в другом конце города уже ночью на безлюдной дороге. Никаких следов… только труп оказался не совсем мертвым. Таким его и подобрала ехавшая на вызов скорая.
      Анна Кантелинен… понятное дело, что она ничего не признает, а охрана станет обеспечивать ей алиби. Папаша наверняка позже отправит охрану куда-нибудь в командировку, где они и исчезнут бесследно. Таких свидетелей «не хранят». Заплатят и уберут, когда обстановка нормализуется.
      Макар понимал прекрасно, что обратясь в правоохранительные органы, он не добьётся не только справедливости, но и законности. Эти две сестрички частенько имели разное мнение на одно и то же событие. И что делать, если законным путем правды не добиться? Кто же из ментов попрет на олигарха? Честные вымерли вмести с эпохой Советского Союза, так считал Макар.
      Соколов знал примеры, когда совершивших ДТП со смертельным исходом под давлением общественности суд признавали виновными, но фактического наказания они не получали. Несколько лет с отсрочкой приговора, потом амнистия и всё – не сидел ни дня. Главное – всё законно – виновен, но фактически не наказан. И это в случае, когда все факты налицо. А у него какие факты – пыль одна.
      В подобной ситуации люди могут поступить по-разному. Кто-то станет горевать и злиться на бездействие полиции или Следственного комитета. А кто-то попытается наказать сам, если знает кого. И Макар прощать подобное деяние вовсе не собирался. Преступник должен сам выбрать себе наказание. Вольно или не вольно, но свою аранжировку выбрать.
      Папочка ни в чем дочери не отказывал. И на совершеннолетие купил не только дорогой автомобиль, но и коттедж, где Анна Кантелинен проживала одна с охраной. Отец частенько навещал дочь, но все-таки не докучал ей постоянной опекой. Университет она посещала раз-два в неделю и это считалось вполне достаточным. Даже приходила на зачеты и экзамены, получая оценки не ниже четверки.
      Макар подъехал к коттеджу девушки и позвонил. Через некоторое время дверь во двор отворил недовольный охранник. Видимо, телевизор смотрел в сторожевом домике у ворот.
      - Тебе чего?
      - Надо поговорить с Аней, - пояснил Макар.
      - Чего-о? – явно недовольно и грубо переспросил охранник.
      - Понятно, - ответил спокойно Макар, - что непонятно кому-то.
      Кулак настолько резко вошел в солнечное сплетение охранника, что второй не заметил удара и посчитал, что коллеге стало плохо – съел чего-то не то или выпил. Он подскочил быстро и схватил оседающее тело за подмышки.
      - Тащи его к себе и вызывай скорую, а я пока хозяйке сообщу, - посоветовал Макар и направился по двору к входной двери в дом.
      В холле он сразу же наткнулся на хозяйку. Та, видимо, собиралась выйти на улицу.
      - Ты кто такой? Вор или обезбашенный наглец? – спросила она с раздражением.
      - Я пришел поговорить, - ответил Макар.
      Анна Кантелинен небрежно махнула рукой охране, чтобы непрошенного гостя выкинули за пределы территории дома. Соколову пришлось потрудиться немного, чтобы хозяйские церберы временно успокоились на полу.
      - Садись, - приказал Макар, - поговорить нам все равно придется.
      - Пошел ты в задницу, урод, - зло бросила Анна и пошла к выходу.
      Макар поймал ее за руку и вывернул немного кисть. Девушка заверещала от боли и в вычурной позе добралась до кресла, сопровождаемая мужчиной.
      - В следующий раз руку вообще оторву, - пояснил грубо и назидательно Макар. – Несколько дней назад ты сбила меня на своей машине прямо на пешеходном переходе, а охранники, посчитав мертвым, отвезли и выбросили на другом конце города. Советую пойти в полицию и дать правдивые показания.
      Анна Кантелинен сразу ничего не ответила. Её впервые в жизни физически отымели в определенном смысле этого слова. Она выжидала и наблюдала, как побитые охранники приходят в себя. Через некоторое время заговорила со злостью:
      - Чего разлеглись, развалились на полу? Встали быстро, козлы вонючие, и схватили этого барана тупого. Он, наверное, видел там что-то и пришел шантажировать, урод, не понимая к кому заявился. Денежек захотелось дебилу… Короче – весь ливер ему отбить и оставить отпечатки пальцев на машине. Потом вызвать ментов и заявить, что это он Бентли угнал, совершил наезд и скрылся. Когда менты его посадят – удавить в камере, чтобы я больше о нем не слышала. Чего встаете вразвалку? Быстро работать, быстро. Бейте и тащите в машину. Ну-у, - прикрикнула она.
      Охранники, в отличие от хозяйки дома, понимали, что им не справиться с «гостем» и предпринимать каких-либо действий не торопились. Они уже ощутили на себе полный набор мер, которыми их остановил незнакомый мужчина. Макар пока тоже ничего не предпринимал, глядя на Анну, которая презрительно смотрела на охрану и с ненавистью на него. Такая считает себя всегда и во всем правой. С детства ей никто не перечил, даже учителя в школе не делали замечаний, ибо подобных увольняли сразу.
      Соколов предложил ей выбор – пойти в полицию и рассказать добровольно о наезде. Но она предпочла другое – избить пострадавшего, подтасовать следы и обвинить его же в наезде. Потом удавить в камере. Законным путем её не остановить. С ней всё понятно, а что делать с охраной? Охрана перевозила «труп» и сейчас готова совершить новое заказное преступление. Её уничтожать не хотелось. А что делать, какой здесь имеется выбор? Макар поступил справедливо…
      
      
*          *          *
      
      
      Виктория Соколова, однофамилец и следователь, примчалась к Макару вечером домой. Прежде они расстались не совсем обычно. Она помнила его слова: «Мы можем встречаться, но вместе нам лучше не жить». Почему? Потому, что у меня возникает масса вопросов? Как раз немного – только о работе и связанных с ней темами. Это вполне естественно – как он зарабатывает деньги? Фокусники всегда скрывают свои секреты, но не скрывают место работы. А если он мошенник высочайшего класса?.. Но в полицейских базах о нем ничего, кроме паспортных данных и прописки. Да и преступлений с фокусниками не зарегистрировано в области. Он намекнул о командировках и ревности… Ревность… Она понимала, что была неправа сегодня в начале дня в одном из подразделений ГИБДД. И неизвестно чем это еще закончится. Чекисты отпустили ее, но окончательного решения не приняли – возбудить уголовное дело или ограничиться внушением? Что на неё нашло? Виктория сама не понимала.
      Она позвонила в квартиру. Макар открыл дверь.
      - А-а, это ты… Желаешь ясности в отношениях? Ну проходи, в дверях правды нет.
      - В ногах, - поправила его Вика.
      - В ногах, так в ногах, - согласился Макар и прошел в комнату. – Проголодалась? – спросил он уже оттуда.
      Виктория вошла, села на диван и ответила:
      - Пока только чаю.
      Соколов исчез на кухню, а Виктория обдумывала, как лучше прояснить ситуацию. Он прошлый раз намекнул ей о встречах, а ей, конечно, хотелось большего.
      Макар принес кружечку с чаем на блюдце. Разговор начал сам.
      - Представь себе, Вика, что мы живем вместе. Как муж и жена. Но я внезапно собрался и ушел. Сказал, что вернусь дня через три или неделю. Куда ушел, зачем, почему – этого я объяснить не смогу. То дома целыми днями, то мотаюсь туда-сюда. Кто мне платит зарплату? Этого ты знать не будешь. Сможешь ты жить с таким мужем, если в голове станут возникать мысли: может, он у другой бабы ночует? Могу и ночевать, но по делу, а не по сексу, - Макар усмехнулся. – Любой твой вопрос на эту тему – и ты окажешься за дверью. Нужен тебе такой мужчина? Подумай и сегодня не отвечай. Как дела на работе?
      - Какой ты конкретный и резкий, отъявленный эгоист. Но, может быть, ты и прав, заранее оговаривая для себя походы налево. Согласишься, дура, стать добровольно рогатой, значит, согласишься. Любовь – это же болезнь, именно так утверждает ВОЗ, всемирная организация здравоохранения…
      Виктория замолчала, оглядывая его влажными глазами и вновь ощущая желание физической близости.
      - Да-а, - ответил Макар, - сложная ситуация, но не патовая. Мне бы не хотелось рассматривать этот вопрос в подобной аранжировке. Но чем больше я стану объяснять ситуацию, тем возникнет больше вопросов.
      - Больше вопросов, - усмехнулась Виктория, - вопрос возникнет только один: у тебя будут другие женщины в этих походах?
      - Однозначно – нет, - убедительно ответил Макар. Обсуждать с женщиной других – абсолютно нельзя.
      Виктория словно не расслышала сути сказанного и объявила:
      - Тогда всё – зачем мне все остальные вопросы? Сейчас я бы поела чего-нибудь.
      Макар улыбнулся, подошел и поцеловал Викторию в щеку.
      - Сейчас приготовлю яичницу или сходим в ресторан? – спросил он.
      - Никуда не хочу идти и пожарю сама. Я могу затарить холодильник продуктами завтра?
      - Конечно, - ответил Макар, - возьмешь на работе день отгула, чтобы перевезти личные вещи сюда?
      - Не получится, - возразила Вика, - не отпустят даже на день. Из больницы пациент пропал и дочку олигарха убили вместе с охраной. Оба дела у меня в производстве, голова распухает от мыслей. Вернее, версий-то нет пока никаких, но ты включил мне внутренние ресурсы и дело пойдет, я в этом уверена.
      - Про похищение больного из реанимации я слышал, а вот про дочку олигарха нет. Для меня это означает только одно – тебя в Следственном комитете ценят, если поручили расследование таких важных дел. Я помогу тебе, моя женщина будет на высоте.
      Виктория даже зарделась от таких слов. «Моя женщина» - лучший бальзам на сердце. И гораздо позже спросила:
      - Ты поможешь мне… Ты служишь в разведке? Хотя понимаю – в любом варианте ты ответишь: нет.
      Макар только пожал плечами. Он не стал возражать уверенному заблуждению подруги. ВОЗ признала любовь болезнью. Может, она и права, если Виктория отвергает основополагающие принципы. Хотя, причем здесь принципы? Это же вопросы, ответ на которые желает знать любая женщина, а тем более следователь. Но другой альтернативы нет совместному проживанию, и она выбрала урезанный вариант знаний о мужчине. Да-а, любовь действительно иногда творит чудеса, заставляя любить уголовников, мошенников, ловеласов и врунов. Но я же не лжец, внутренне усмехнулся Соколов, я просто не стану давать объективную информацию, в которую большинство не поверит.
      - У этой дочки олигарха наверняка есть машина. Ты проверь – возможно, там обнаружатся следы от наезда на человека. Наезд, похищение, убийства… Может быть, это звенья одной цепи? Подумай об этом, - намекнул Виктории Макар.
      Утром она проснулась, открыла глаза и с огорчением поняла, что ее любимого мужчины нет рядом. Он встал раньше и что-то там уже кумекал на кухне. В спальню донесся слабый запах глазуньи или это ей показалось – в холодильнике у Макара ничего кроме яиц не было. Хотела сделать приятное мужу – таковым она его считала по существу, но проспала.
      И на работу Виктория опоздала, но вовсе не огорчилась и не расстроилась, когда секретарша начальника упрекнула ее в недисциплинированности. Она зачем-то потребовалась Коню. Конь – так за глаза называли сотрудники следствия своего начальника, генерал-майора Конюхова Антона Петровича.
      Крепкий пятидесяти пяти летний мужчина давно сох по первой тридцатилетней красавице Следственного комитета. Но генерал был женат, двое детей и семью разрушать не собирался. Но перепихнуться по случаю с Викторией желал страстно.
      Вчера он поручил ей расследование двух самых ярких дел в комитете не просто так. Его устраивал любой исход. Соколова устанавливает преступника, задерживает и предъявляет обвинение. Большие лавры достаются ему, маленькие следователю, как чаще всего бывает в силовых структурах. 
      Преступления остаются нераскрытыми. В этом случае, намекая на увольнение, можно попытаться склонить девушку к сожительству. Не постоянному, а временному, по возникающим обстоятельствам. То есть иметь иногда красавицу прямо на столе в кабинете.
      Генерал очень обрадовался, когда получил рапорт от руководства ГИБДД на хулиганские действия своего сотрудника. Вполне можно начинать сексуальное наступление. Конюхов с трудом стер удовольствие с лица и встретил Соколову в кабинете, нахмурившись. Жестом указал на стул и начал распекать подчиненную, даже не поздоровавшись.
      - Это как понимать, Виктория Павловна, как это понимать? – он потряс над столом листом бумаги. – Вы приходите в полицию, устраиваете там скандал, сцену необоснованной ревности с применением физического насилия. Обыкновенное хулиганство, статья 213 УК РФ, но, скорее всего, это будет статья 318, применение насилия в отношении представителя власти, а попросту нападение на сотрудника. Как вы, старший следователь по особо важным делам, могли напасть на полицейского в его рабочем кабинете? И что прикажете теперь мне с этим делать? – он снова потряс листом бумаги над столом. – Отстранять вас от службы, возбуждать уголовное дело и садить в камеру? Стыд-то какой, позор на весь Следственный комитет. И что будем делать, Виктория? – задал вопрос генерал и сально посмотрел на ее ноги. – Возбуждать уголовное дело или по-другому вопрос решать?
      Соколова поняла недвусмысленные намеки и взгляды генерала, готова была отвесить по его наглой роже увесистую затрещину. Но она понимала и то, что может реально в таком случае оказаться в камере. Здесь необходимо действовать хитрее, и она сдержала себя.
      - Это хорошо, что гаишники написали заявление или подали рапорт, я довольна их действиями, - спокойно ответила Соколова.
      - Что? Не понял? – удивленно задал вопрос генерал.
      - Понять меня не сложно, - не скрывая усмешки произнесла Соколова, - через пару недель я раскрою оба порученных мне уголовных дела и вдобавок привлеку к ответственности некоторых сотрудников ГИБДД по статье 294 части третьей – воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного расследования.
      - Я чего-то не знаю? - поинтересовался генерал.
      - Такое вполне возможно, Антон Петрович, но у меня пока только версии. Надеюсь, что вскоре соберу доказательства и тогда, уж поверьте мне, кому-то мало не покажется. Разрешите идти?
      У Конюхова оставалось еще масса вопросов, но он не стал задерживать следователя и не сожалел о сказанном. Соколова, естественно, догадалась о его пошленьких намерениях, но он не сокрушался и в этом. Пусть знает, это остудит ее, если захочет покрутить хвостом в комитете. Но за ней подобного не водилось, в отличие от некоторых, с которыми кто только не переспал. Пусть работает, не стану ее дергать на доклад постоянно.
      - Идите, - произнес генерал, - и держите меня в курсе.
      Капитан Соколова вышла от начальника, словно накаченная внутренним энергетиком. Такого с ней никогда не происходило. Она чувствовала уверенность, одухотворенность и силы в раскрытии преступления. Однозначно считала, что энергию в нее влил Макар, любовь к нему теперь вела ее по жизненному пути.
      В кабинете она пригласила к себе оперативников и эксперта. Дала задание в связи с появлением новых версий.
      - Мы все вместе были на месте обнаружения трупов, - начала Соколова. – Я имею ввиду Анну Кантелинен и ее охрану. Что известно к настоящему времени? – задала она вопрос эксперту Шевелевой Анне Владимировне.
      - Что известно, что известно? – повторила эксперт, - мало что известно. Охранников застрелили из их же табельного оружия, отпечатки тоже принадлежат только им. Застрелили там же и тела не перемещали. А вот с хозяйкой намного сложнее. У Анны Кантелинен множественные переломы и разрывы внутренних органов, как утверждают судебные медики. Такие травмы получаются при падении с высоты или при наезде автомобиля. На ее одежде следы извести от стены, у которой она лежала. Все факты свидетельствуют о том, что ее преднамеренно подняли и бросили на эту стену. Например, горилле это под силу, а человек подобными возможностями не обладает. Будь он кем угодно – спортсменом, штангистом, культуристом или кем-то еще. В гориллу мне с трудом верится, но тогда непонятно где и как получала эти увечья Кантелинен.
      Шевелева замолчала, давая возможность присутствующим переварить информацию.
      - Из этого следует, - продолжила мысль Соколова, - что судмедэксперты отрицают возможность нанесения побоев, женщину не забили до смерти.
      - Верно, именно так, - подтвердила эксперт-криминалист. – На стене есть следы, что именно о нее стукнули погибшую. Но как – непонятно.
      - Остаются два варианта – падение с высоты и наезд автомобиля. Возможно имитировать пятна на стене? – задала вопрос Соколова эксперту.
      - Вполне возможно, но зачем? Смысла не вижу. Тупая имитация? Не понимаю.
      - Преступника иногда сложно понять, а иногда и совсем невозможно. – Задумчиво ответила следователь. – Как, например, можно насиловать грудного ребенка, что там можно насиловать? – она, словно, очнулась и продолжила: - Поезжайте сейчас в дом Кантелинен, опросите оставшихся живыми охранников – может быть, кто-то что-то видел, убитые говорили ранее и так далее. Я предполагаю, Анна Владимировна, что где-то в гараже есть машина, на которой должны остаться следы наезда на человека. И вовсе не на Анну Кантелинен, а на другого, похищенного из реанимации человека. Действуйте, в шесть вечера у меня с докладом.
      Опера и эксперт вышли из кабинета в коридор.
      - У Соколовой крыша потекла или появилась новая информация? – спросил капитан Афанасьев своего коллегу.
      - Это ты о связи похищенного и убийства Кантелинен? – ответил вопросом майор Григораш.
      - Ну да, это же разные уголовные дела, - пояснил Афанасьев.
      - Мальчики, да какая вам разница, - одернула их эксперт, - дела-то все равно наши.
      - Верно, - согласился Григораш, - но непонятно.
      Сама Виктория отсиживаться в кабинете не собиралась. Она решила сама съездить в больницу. Мария, медсестра реанимации, поясняла ей:
      - Я отошла на минутку в ординаторскую, там как раз дознаватель подошел по поводу этого больного. Вернулась, а пациента нет. Сбежать он не мог, он даже не дышал сам. Зачем красть больного, если можно отключить его от аппарата, и он умрет? Ничего не понимаю.
      - Дознаватель так вашего пациента и не видел?
      - Не видел, - пояснила медсестра, - чего его разглядывать-то без сознания? Он попросил сфотографировать больного для установления личности, но он исчез. Хотя… если это вам поможет, у больного на запястье браслет был. Необычный такой браслет из золота с камешками, видимо, ручной работы. Я его на телефон сфотала, чтобы потом себе заказать подобный, если получится. Со стекляшками, конечно, не с бриллиантами.
      - А у больного с бриллиантами браслет был? – спросила следователь.
      - Не знаю. Может быть, с бриллиантами, а может, со стекляшками. Красивый браслет был.
      Она показала браслет в телефоне и перекинула фото на телефон следователя.
      Больше никакой полезной информации Соколова в отделении реанимации не получила. Врачам и медсестрам самим был непонятен процесс исчезновения больного. Кто-то же вынес труп из палаты непонятным образом? То, что вынесли труп, не сомневался никто – больной находился на аппарате ИВЛ и сам не дышал.
      Соколова решила использовать последнюю возможность – переговорить с сестрой-хозяйкой. Она знала, что одежда больного тоже исчезла, но, может быть, женщина что-то вспомнит полезное.
      - Я старший следователь Соколова Виктория Павловна, - представилась она, показывая удостоверение.
      - О-о, как хорошо, что вы зашли, - перебила ее сестра-хозяйка, - как раз собиралась звонить в полицию.
      - Звонить в полицию, что-то случилось?
      - Так вещи этого исчезнувшего нашлись. Брюки там, рубашка…
      - Нашлись, каким образом нашлись? – не веря в удачу, спросила Соколова.
      - Так это… больного у нас выписали, фамилия его Неизвестный. Он, конечно, человек известный, но фамилия у него Неизвестный. Так получилось, что у меня двое неизвестных было. Один всамделишный, а другой никакой. Вот вещи его тогда и пропали, а на выписке он чужие не признал. Забирайте, -  сестра-хозяйка отдала узелок Соколовой.
      - Так это вещи похищенного из реанимации больного? – решила уточнить следователь.
      - Ну да, его болезного, трупа то есть.
      - Почему трупа?
      - Так он и так не жилец был, а без искусственного дыхания точно умер.
      Довольная Соколова оформила протокол с понятыми, забрала узелок с собой, чтобы передать его экспертам в конце дня.
      Продвинет или не продвинет к результату найденная одежда погибшего, Виктория не знала. Но этот узелок вселял в нее надежду и уверенность, она чувствовала прилив сил и пока не осмысливала их появление.
      День, считала Соколова, прошел не зря. Ведая или не ведая, но Макар натолкнул ее на определенную мысль, посоветовав объединить в одно целое убийство, похищение и наезд. Вечером она принимала доклады оперов и эксперта.
      - Виктория Павловна, вы прямо-таки провидец. Мы опросили охранников в коттедже Кантелинен, - начал говорить майор Григораш, - выяснилось, что незадолго до убийства они обсуждали одно происшествие. Вернее, один из убитых охранников, тогда еще живой, рассказывал, как они заметали следы наезда. Отец подарил Анне крутую Бентли, и она, немного выпив в баре, решила покататься. Отвлеклась на скорости и задавила на пешеходном переходе прохожего. Охранники закинули сбитого в багажник и выбросили на пустынной улице в другом конце города. Все шито-крыто.
      - Верно, - подтвердил информацию капитан Афанасьев. – С Анной Кантелинен были как раз те убитые сейчас охранники. Словно возмездие какое-то – никто из других не пострадал, все живы.
      - Вот даже как, - с иронией бросила Соколова, - а у вас что?
      - Кое что тоже есть, - пояснила эксперт Шевелева, - Бентли стоит в гараже и на ней имеются следы наезда. Поврежден бампер, фара. Вмятины на крыле уже выправили, ждут запчасти из Англии.
      - Отлично, - довольно произнесла Соколова, - я изъяла одежду пропавшего из реанимации. Его, как известно, машина сбила. Сравните, Анна Владимировна, образцы машинной краски с одеждой. Если совпадет, то многое прояснится.
      
      
*          *          *
      
      
      Домой Соколова летела, словно на крыльях. Если это можно сказать – домой. Два раза она ночевала у Макара и теперь имела ключи от квартиры. В обществе подобную ситуацию называют гражданским браком. Чушь, естественно, полная – это обыкновенное сожительство. А гражданский брак тот, который зарегистрирован в ЗАГСе, но не венчаный в церкви. Как бы то ни было, но Виктория считала Макара своим мужем и по-другому рассуждать не желала.
      В квартире она сразу почувствовала запах приготовленной еды. Стало стыдно немного – ведь готовить должна женщина. А почему женщина, разве существует такой закон? Но все-таки есть неписанные, но существующие нормы.
      Самобичевание прервал встретивший в коридоре Макар.
      - Привет, - он чмокнул ее в щеку, - проголодалась?
      - Есть немного и пахнет чем-то вкусным. Свининку пожарил на косточке?
      - Пожарил, салатик приготовил. Покушаем и к тебе на квартиру съездим, перевезем кое-какие вещички. А то когда ты сама уподобишься с этой работой? Мой ручки и к столу.
      На квартиру к Виктории они попали только после полуночи, не хотели откладывать занятия любовью. Забрали личные вещи и продукты, чтобы не испортились со временем.
      Однако, утром Соколова не чувствовала усталости, хотя поспала всего несколько часов за ночь. Она собрала в кабинете прежний состав – оперативники и эксперт-криминалист. Докладывала Анна Владимировна Шевелева:
      - Не стану зачитывать все обязательные атрибуты экспертного заключения, скажу главное – переданная на исследование одежда имеет следы соприкосновения с автомобилем Бентли, принадлежащего Анне Кантелинен, ныне покойной.
      - Отлично! – воскликнула Соколова, - спасибо, Анна Владимировна, вы прекрасно поработали. Итак, подведем на сегодня итоги. Папаша Кантелинен дарит свой дочке дорогой и престижный автомобиль на совершеннолетие. Но я сильно сомневаюсь, что девочка где-то училась вождению. Майор Григораш, вы с капитаном Афанасьевым проверьте факт получения ею прав. Необходимо выявить недобросовестных сотрудников ГИБДД и руководство автошколы, представившей липовые документы по факту псевдо учебы Анны Кантелинен.
      - Есть, - ответил кратко Григораш.
      Он с Афанасьевым знали о рапорте гаишников в отношении Соколовой. Отмутузила она сотрудницу или волосы повыдергивала – не факт, они ничего не видели. А вот о неправедных деяниях многих или некоторых гибддешников наслышаны хорошо. Но слухи – слухами, а они должны представить факты. Зря автосотрудники связались со следственным комитетом, считали они. Связываться, конечно, можно и нужно, если зад не замаран.
      - Итак, продолжим дальше. Анна, употребив спиртное в баре, желает прокатиться с ветерком и сбивает пешехода. Охрана загружает полутруп, извините, в багажник и выбрасывает в другом месте. Все шито-крыто, но наш эксперт подтвердила обратное. Анну можно привлекать к уголовной ответственности, но ее и охранников убивают. Кто? Пока вывод напрашивается один – кто-то из друзей, знакомых, родственников пострадавшего при наезде. Тем более, что его крадут из реанимации непонятным способом.
      - Разрешите, Виктория Павловна? – вмешался в монолог капитан Афанасьев.
      - Конечно, Анатолий Евгеньевич, говорите.
      - Мы с майором подумали тут, покумекали и пришли в выводу, что больного из реанимации вовсе не выносили. Медсестра вышла ненадолго, а санитар зашел, отключил от аппаратуры и выбросил из окна тело. Понятное дело, что день, а не ночь. Но я как-то наблюдал за одним курильщиком. Он выкидывал окурки с балкона и в половине случаев этого никто не видел, не замечал. Элементарно повезло преступникам. Под окнами они накинули большую тряпку на труп, поместили его в багажник и увезли. Другой версии у нас нет, да и на санитара в отделении никто внимания не обратил наверняка.
      - Что ж, вполне рабочая версия, - согласилась Соколова, - отработайте связи санитара. Дочка вряд ли, а вот сам папаша Кантелинен мог вполне через своих людей купить этого парня. Крайне необходимо составить фоторобот погибшего, очень необходимо, - повторилась Соколова. – Красть из реанимации фактический овощ и труп в последующем необходимо только для того, чтобы его не опознали. Значит, он как-то связан с семьей Кантелинен. Необходимо установить личность погибшего при ДТП человека. Это тоже на вашей совести, майор.
      - Установим, - ответил он.
      - Погибший явно непростой человек, - продолжила мысль Соколова, - он или из элиты преступного мира, или тоже вхож в светский бомонд, как и Кантелинен. Покуситься на жизнь дочки олигарха не каждый бандит решится. Это тоже необходимо учитывать в расследовании.
      В ее голове прочно засела мысль о папаше Кантелинен. Непонятно откуда взялась эта идея о заказе дочери отцом. Виктория гнала ее от себя, считая, что папаша все-таки не на столько отмороженный, чтобы убить собственную дочку. Да, она мешала ему своими выходками. То охрана до полусмерти изобьет какого-нибудь парня, ответившего ей невежливо, то она поскандалит с полицией. А если сейчас пресса конкурентов раскрутит тему наезда, то в политике ему делать нечего и никакой солидной должности в правительстве не занять. Статус областного олигарха его уже не устраивал, и пора бы подняться повыше, а тут дочка со своими криминальными выходками. Но своими мыслями она пока ни с кем не делилась.
      
      
*          *          *
      
      
      Майор Григораш и капитан Афанасьев санитара в больнице не нашли. Он по неизвестным причинам сегодня на работу не вышел. Чертыхнувшись и взяв в кадрах адрес прописки, они ехали к нему домой.
      Обыкновенная панельная пятиэтажка послехрущевского периода. Старенький дом, отслужил свое, но никто его не сносил – время не то. Кодовый замок на двери не работал, и оперативники спокойно вошли в подъезд. Между вторым и третьим этажами они замерли на площадке – огромная овчарка с рыком изготовилась к прыжку. Хозяйка сдерживала ее с трудом на поводке.
      - Собаку уберите, - произнес Григораш, стараясь говорить спокойно.
      Он достал пистолет и передернул затвор. Испуганная женщина, уже готовая отпустить поводок, все-таки спросила:
      - Вы бандиты?
      - Какие бандиты, мы из полиции, - ответил Григораш, доставая удостоверение.
      Но тут внезапно раздался крик сзади:
      - На пол, все на пол, стреляю без предупреждения. Выбрось пистолет, сука, выбрось. Застрелю… - истошно верещал один из прибывших сотрудников полиции с автоматом.
      Григораша и Афанасьева скрутили прибывшие по вызову сотрудники патрульно-постовой службы.
      - Парни, мы свои, парни, мы из уголовного розыска, удостоверение в руке, не видите что ли? – пытался говорить Григораш, прижатый щекой к кафельному полу лестничной клетки.
      - Бандиты нам своими не бывают, - возразил сержант и ударил кулаком, разбивая лицо майору в кровь. – Тебя на месте убийства застукали, суку, за все ответишь, подонок.
      Сержант взял удостоверение из руки Григораша и порвал его, не читая, добавил со злостью:
      - За подделку документов тоже ответишь, урод.
      Сержант еще несколько раз пнул придавленного к полу Григораша. Вскоре прибыли местные оперативники. Сержант, видимо, старший наряда ППС, докладывал:
      - Поступил вызов об убийстве, по прибытию задержали двоих с оружием в руках. Взяли сволочей тепленькими, так сказать, - довольно улыбался сержант.
      Районный опер глянул на задержанных.
      - О-о! Знакомые все лица, - усмехнулся он. – Каким ветром здесь оказались?
      - Служебным, вестимо, служебным. Пусть с меня этот дебил слезет…
      - Это я дебил что ли? – закричал со злостью сержант и ударил со всей силы Григораша, - я тебя из твоего же пистолета застрелю, суку.
      Районный оперативник немедленно вмешался:
      - Отставить, сержант, отставить! Это не убийца, это майор из областного управления. Почему удостоверение его порвано, настоящий убийца порвал?
      - Так это он убийца, а удостоверение липа – я и порвал, - недоуменно отвечал сержант.
      - Вставай с него и наручники сними, - приказал местный оперативник и, усмехаясь, бросил: - Убийцу он задержал, придурок. Это майор из убойного отдела главка. Его удостоверение у тебя в руках. Как ситуацию станем разруливать, майор? – спросил он уже Григораша.
      - По закону, - ответил, вставая, Григораш, - суд разберется. Если он дебил, то как на службу попал? Если по заказу работал – то это уже другая статья.
      - Понятно, - вздохнул местный опер, - прощать не станешь и отступные не возьмешь. Попал ты, сержант, на всю катушку попал, - он забрал у него автомат и застегнул на руках браслеты. – Если дебил, то отсидишь лет пять. Если не дебил – то все пятнадцать отмотаешь. Любитель задержаний по горячим следам.
      Опер сплюнул символически на пол.
      - А вы что тут делаете? – спросил Афанасьев женщину с собакой.
      - Так это… я вас и вызывала. Там сосед убитый лежит, - она указала рукой на следующий этаж.
      - А эти что – так труп и не видели? – кивнул Афанасьев на сотрудников ППС.
      - Не-е, - ответила женщина, - вы первыми пришли, а эти потом вас и задержали.
      - Давайте все по порядку, - предложил Григораш, все еще вытирая кровь с лица носовым платком, - фамилия, где живете, что видели, кто убитый и так далее. Ясно?
      - Ясно, - согласилась женщина. – Матвеева Надежда Степановна, проживаю здесь же на четвертом этаже, квартира 37. Сегодня спала плохо и поэтому припозднилась погулять с собакой, вышла в одиннадцать утра. Спустилась на третий этаж, а там из квартиры 33 соседа выносят. Один мужик за подмышки его держит, а другой за ноги. Собака никогда ни на кого не лаяла, а тут прямо стала бросаться, я ее еле-еле удерживала. Ну… это… бросили они соседа и убежали. Меня бы, наверное, тоже убили, если бы не собака.
      - Почему вы решили, что сосед мертв, и кто он? – задал вопрос Григораш.
      - Так в кровище он весь. Фамилию соседа не знаю, а зовут Иваном.
      - Санитаром в больнице работает? – спросил Афанасьев.
      - Точно, а вы откуда знаете? – удивилась Матвеева.
      - Работа такая, - ответил Григораш. – Этих двоих хорошо запомнили, сможете фоторобот составить и опознать при задержании?
      - Если встретимся – узнаю, - она перекрестилась. – Хорошо их разглядела. Они труп бросили на пол и не сразу побежали, видимо, думали: что со мной делать. Я со страху чуть не померла… Можно я пойду – собачку так и не выгуляла еще.
      - Да, конечно, а потом к нам проедем. Необходимо фоторобот составить и кое-какие фотографии посмотрите. Может быть, кого-нибудь узнаете.
      Когда женщина с собакой спустилась вниз, Григораш добавил, обращаясь к местному оперативнику:
      - Дело мы себе забираем, сейчас наши эксперты подъедут. Мы к этому санитару как раз и шли, но убийцы опередили нас буквально на минуты. Сержанта вашего тоже забираем, он задержан на двое суток. А дальше видно будет – суду решать, не мне.
      - Да ради бога, - ответил довольно опер, - баба с возу – кобыле легче.
      - А я? – возмутился сержант, - меня бросите что ли?
      - А ты попал, дядя, - усмехнулся оперативник, - корочки не рвать надо, а смотреть и читать. Тем более, что трупа-то на самом деле не видел. Ловец убийц или оборотней нашелся, - рассмеялся он.
      
      
*          *          *
      
      
      Соколова принимала доклад оперативников с каменным лицом. Они воспринимали это, как плохой знак. Сердится и злится, что опоздали к санитару, не задержали его.
      - Преступник опередил вас, - произнесла она, - утечка информации или действовал на опережение, убирая свидетелей? А этот сержант… Дебил или получил задание? От кого? Выкладывайте мысли, версии.
      - Мысли, версии, - повторил Григораш. – Утечка информации – вряд ли. Санитар понял, что он ненужный свидетель и решил сбежать, но опоздал. Не нашли бы мы его, если бы не эта тетка с собакой. Убийцы не решились напасть на нее – с овчаркой шутки плохи. Пистолета у них, полагаю, не было, так как раны у санитара только ножевые.
      - Охрану у тетки оставили?
      - Нет, мы ее с собой взяли, чтобы фоторобот составила, пояснил Афанасьев, - она убийц хорошо запомнила.
      - Санитар – это явный заказ папаши Кантелинен, - заявила уверенно Соколова. – Убивать его смысла не было – сам бы умер. Очень не хотел папаша, чтобы труп опознали, потому и выкрал тело. Почему? Это вопрос не праздный. Примерный возраст около тридцати лет, фотографии всех пропавших без вести мужчин необходимо предъявить для опознания в больнице. Надо добыть фото охранников Кантелинен и предъявить их этой тетке – вдруг кого-нибудь опознает. Кому еще мог заказать похищение папаша? Проверьте его связи в этом формате.
      - Да, конечно, Виктория Павловна, сделаем, - ответил Афанасьев, - я сбегаю – может, фоторобот уже готов.
      Оперативник ушел и в кабинете на какое-то время повисла тишина. У Григораша при расследовании уголовных дел совместно с Соколовой всегда возникало двойственное чувство. Он оценивал ее не только как профессионала, но и как женщину. Ее красота мешала работать и думать. Сейчас он почему-то рассуждал о конкурсах красоты. Мисс города, России, мира… Как их выбирают? Все они ногтя Соколовой не стоят по красоте. На конкурсе самой красивой оказывается та, которая переспала со всей комиссией, считал Григораш. Еще и проплатить за нее кто-то должен. А Соколова? Ни с кем в следственном комитете романов не крутила. Но с кем-то же она сожительствует? Хороша, как хороша собой!..
      Мысли прервал вошедший Афанасьев.
      - Вот, составили портретики.
      Он положил два листка на стол около следователя. Она взяла их в руки.
      - Вот этого мордастого я точно видела в доме Анны Кантелинен, - произнесла Соколова. – Хотела допросить, но он заявил, что ничего не знает, работает в ЧОПе и сюда его направили только сегодня на замену убитым. То есть никогда здесь не был и не знает здесь ничего. Выходит, что обманул меня охранничек, надо бы познакомиться с ним поближе.
      - Доставим, сегодня же и доставим, - констатировал Григораш.
      - Из дома Кантелинен его будет проблематично забрать, но возможно. Шуму возникнет много и адвокатов море появится, которые толком переговорить не дадут. Надо бы как-то его по-тихому выдернуть, чтобы о задержании не знал никто. Опознание проведем и допросим…
      - Виктория Павловна, - Григораш томно вздохнул, глядя на ее фигурку, - он же потребует звонка сразу же, адвокаты потом жалобами завалят.
      Соколова взглянула на оперативников с издевкой, хмыкнула:
      - Мне вас учить надо?..  Наберите номер телефона матери, сестры там… с кем он обсуждать тему не станет. Пусть поговорит, а вы букву закона выполнили, исполнили право на звонок. Он вообще матери вряд ли скажет, что задержан.
      - Точно, - довольно произнес Афанасьев, - можно этому охраннику от имени матери позвонить. Дескать, плохо ей, надо приехать, а по дороге и взять его. Но телефоны надо знать…
      - Узнаем, - уверенно ответил Григораш, - позвоним, задержим и позвоним.
      - Уверенность – это хорошо, - задумчиво произнесла Соколова, всматриваясь в лицо майора.
      Отметелили его не хило: распухший нос, бардовые круги в глазных орбитах… Не просто так действовал тот сержант ППС, ох не просто, считала про себя Соколова.
      - Приведи мне этого сержанта, - приказала следователь капитану Афанасьеву, - а вы, майор, немедленно на медицинское освидетельствование, зафиксируйте все побои.
      - Зачем? Сами разберемся, - ответил Григораш. – я его сюда притащил, чтобы припугнуть немного и вовсе не собирался задерживать.
      - Ты не собирался, а я собираюсь, - возразила Соколова. – Задержу и обвинение предъявлю по превышению, нанесению легких телесных, применению насилия к представителю власти, угрозе убийством. Он же обещал тебя пристрелить, а соседка убитого это наверняка подтвердит. Сам сержант этот мне нафик не нужен, но без этих обвинений он своих заказчиков не сдаст.
      - Вы считаете…
      - Всё на свете бывает, - перебила майора Соколова, - но морду не бьют при наличии удостоверения в руках, не рвут его просто так. Если бы не знакомый опер, то сидели бы вы, майор Григораш, сейчас в кутузке, а удостоверения у вас и не было бы совсем при себе. Табельного оружия тоже, естественно. И не расследованием убийства санитара вам бы пришлось заниматься, а оправданиями потери оружия и удостоверения. У вас удостоверение в руке, а вам сержант морду, извините, бьет. Сержанта наверняка использовали втемную, но кто-то же сообщил ему, что на месте будут липовые сотрудники. Иначе его поведение не объяснить.
      - А ведь это верно, - поддержал следователя Афанасьев, - я все время думал – что за урод этот сержант? Оказывается, и не урод вовсе.
      Григораш ушел на медицинское освидетельствование, а Соколова пока начала беседу с доставленным сержантом полиции.
      - Я старший следователь по особо важным делам следственного комитета области, капитан юстиции Соколова Виктория Павловна, - представилась она. – Ваша фамилия, имя, отчество, звание, должность.
      - Я задержан? – ответил полицейский вопросом на вопрос.
      - Это будет зависеть от ваших ответов, - пояснила Соколова, - при наличии правдивых показаний у меня не будет оснований задерживать и арестовывать вас, обойдемся подпиской о невыезде.
      - Подпиской о невыезде, - хмыкнул сержант, - это по какому такому уголовному делу, по убийству санитара?
      - О-о, у вас, сержант, всезнающие способности – не видя трупа вы знаете, что он работал санитаром.
      Полицейский понял, что проговорился. Насупился и добавил:
      - Нечего мне тут с вами беседы разводить. Протокол о задержании или я свободен…
      - О как, грамотный, значит, - усмехнулась Соколова, - так это же хорошо, законы разжевывать не придется. Но кое-что все-таки разъяснить придется. Если ваши действия по вызову на убийство были самостоятельными, то лет восемь, а то и все десять посидеть придется. Это уж суд решит – сколько. А если вам дали задание, то обойдемся только увольнением из органов. Вы понимаете, о чем я говорю?
      - Я понимаю, что вы меня здесь держите незаконно. Это я понимаю прекрасно, - упрямо возразил сержант.
      - Что ж, - снова усмехнулась Соколова, - придется все-таки пояснить. Вы получили вызов на убийство и с двумя своими коллегами из ППС вошли в подъезд по месту совершения преступления. Вы, как старший экипажа, рвались в «бой» первым и под угрозой применения автоматического оружия положили на пол лестницы находящегося там мужчину.
      - Естественно, положил, - подтвердил сержант, - у него в руке пистолет был. Я целоваться с ним что ли должен? – съехидничал он.
      - Целоваться не должен был, - согласилась Соколова, - но у него в руке не только пистолет был, но и удостоверение сотрудника полиции, о чем он вам и заявил во всеуслышание. Это подтвердит не только свидетельница с собакой, но и двое ваших коллег. Вам говорят, что из полиции, предъявляют удостоверение, а вы рвете его, не читая, и бьете сотрудника по лицу неоднократно, докладываете своему оперативнику, что удостоверение липовое. Это в ситуации, когда вы еще трупа не видели, может, там и убийства никакого не было. Это срок, сержант и не по одной статье – превышение полномочий, нанесение легких телесных, применение насилия к представителю власти, угроза убийством. Почему вы считали, что удостоверение липовое? Вам так кто-то сказал? Это может объяснить ваши действия и жесткого наказания не потребуется. Что скажете, сержант? Сейчас еще что-то можно изменить, а после протокола, который вы требуете, только ИВС, СИЗО и зона. Думайте, минут пять я могу подождать.
      Соколова наблюдала за сержантом. Казалось, что он действительно думает и сейчас сознается в содеянном. Но это только казалось.
      - Я действовал согласно установленных правил, - хриплым голосом пояснил сержант. – На месте совершения преступления взят с поличным мужчина в гражданской одежде с оружием в руках. Полицейский он или не полицейский – проверять было некогда, я задержал его законно на тот момент, а в отделе бы разобрались. Полицейский – выпустили, преступник – посадили. Мои действия законны, - еще раз констатировал сержант.
      - Да-а-а, - протяжно произнесла Соколова, - объяснение у вас хиленькое, для следствия и суда никуда не годится, для себя разве что. До места совершения преступления вы еще не дошли, сержант, и трупа не видели. О каком задержании с поличным может идти речь? А если это вообще ложный вызов был? Надеетесь на помощь? Но обвинения слишком серьезными будут, по этим статьям никто за вас заступаться не станет. Волосы потом на себе рвать станете, когда поймете, что могли отделаться увольнением, а не солидным сроком. Протокол о задержании, я, конечно, составлю и ознакомлю вас с ним сегодня же. А пока… Конвой, - крикнула она, - в камеру его.
      Как только задержанного увели, сразу же зазвонил телефон. Совпадение…  Разъяренный генерал Конюхов кричал в трубку:
      - Ты что там опять фортели выкидываешь, Соколова, ты почему сотрудников полиции незаконно задерживаешь? Немедленно отпусти этого сержанта и извинись. Лично извинись и немедленно, это приказ.
      - Товарищ генерал…
      - Слушать ничего не желаю, выполняйте приказ, капитан.
      Генерал бросил трубку.
      Приказ генерала расстроил следователя. Не только расстроил – возмутил! Она поняла четко, что кто-то попросил Конюхова об услуге, если можно так выразиться. И это явно не начальник отдела полиции, где служил этот сержант. Слишком мелкая личность для начальника СК области.
      Мозаика медленно, но складывалась. Надавить на генерала мог только олигарх Кантелинен. Любого другого он послал бы подальше. Цепочка оборвалась? Нет, ведь еще что-то может рассказать сержант. Сержант…
      Соколова позвонила охране на входе, и та подтвердила, что сержант по приказу генерала отпущен и уже покинул здание следственного комитета. «Генерал отправил мальчика на бойню», - тихо прошептала она.
      Но надо что-то делать. Она позвонила начальнику отдела полиции, где служил этот сержант, и сообщила, что на него готовится покушение. Огорчилась, поняв, что ей не поверили.
      Да, жизнь – не кино, подумала Соколова, и я не умею махать кулаками. Что можно сейчас сделать? Она этого пока не знала. Единственная звездочка на горизонте – Макар, и она засобиралась домой, тем более, что часы рабочего дня завершились.
      
      
*          *          *
      
      
      Вечером в постели Соколов спросил Викторию:
      - Ты чем-то обеспокоена?
      - Почему ты так решил? – в ответ спросила она.
      - Похоть в теле, а мысли где-то витают. Извини за резкий ляп, Вика. Сложности на работе?
      - Какой ты у меня славный, все чувствуешь… Вот именно, что сложности и никаких неприятностей. Как ты точно выразился. Видимо, ниточки преступления ведут к олигарху Кантелинен, и он надавил на нашего генерала. Тот приказал отпустить задержанного сержанта полиции. Он, конечно, наворотил дров, но мне важны его показания. Его уберут, я полагаю, чтобы как раз никаких показаний не было. Сообщила начальнику этого сержанта о предполагаемом покушении, но он мне не поверил. Генерал слушать не хочет, а самое безопасное место для бедолаги – камера. Возникает неприятное чувство в душе, когда осознаешь, что, может быть, именно сейчас этого сержанта убивают.
      Соколов откинулся на подушке, иногда взъерошивая Викины волосы, которые разметались у него по плечу.
      - Чувство в душе, - повторил он, - врачи, оперативники и следователи часто встречаются в мире с несправедливостью. Если по каждому поводу плакать, то никаких слез не хватит, но и черствым тоже не следует быть. Сержант сам виноват – никто его на преступление не толкал, деньги силой не втюхивал. Предложили – он согласился. А если бы повязали того мента в подъезде и сидел бы он сейчас ни за что – этот сержант бы переживал? Вот и не надо скорбеть по нему. Санитара убили – тоже сам виноват. Правда, он никого из окна не выкидывал, но согласился же, взял деньги. А не исполнил преступление по независящим от него причинам. Его потому и убили, что считали и считают, что именно он выкинул из окна реанимации больного и увез его, закопал где-нибудь в лесу. Чего же скорбеть по преступникам? Они знали, на что идут.
      Виктория подняла голову с плеча Макара, посмотрела оторопело.
      - Я о санитаре даже не заикалась и о сержанте подробности не рассказывала. В прессе такой информации не было. Откуда дровишки, Макар?
      - Из лесу, вестимо. У меня свои источники и информации немного побольше. Кое чем поделюсь и помогу в реализации. Одной тебе, сама понимаешь, дело раскрутить не дадут. Да и никому не дадут в вашем Следственном комитете. Неприкосновенных у нас только на бумаге нет, а жизни все по-другому. Но и тут парадокс возникает: без бумажки – ты букашка.
      - Ты сейчас мне теорему Ферма рассказывал или басню Крылова? – задала вопрос Виктория с удивлением и одновременно с ехидцей.
      Ранее у нее возникали мысли, что ее любимый сотрудник спецслужб, и теперь они крепли окончательно.
      - Теорема Ферма… арифметически простая задачка, хотя и доказывали ее в течение трехсот лет.
      - Ты хочешь сказать…
      - Ничего я не хочу сказать, - перебил он её, - только то, что гениальное всегда просто. А гениальных у нас раз-два и обчелся. Я расскажу тебе схему, а доказательства соберешь сама. Итак… Анна Кантелинен получает на свое совершеннолетие дорогостоящий автомобиль Бентли вместе с правами. Выпивая рюмочку-две, желает покататься и сбивает на пешеходном переходе человека. Охрана Анны, посчитав сбитого мертвым, грузит его в багажник и выкидывает в другом месте на дороге. Все вроде бы шито-крыто. Но «мертвый» оказывается в реанимации, а папаша Кантелинен получает видео, как его дочка совершает ДТП. И тут папаша серьезно задумался. Охрана рассказала ему, что сбитый гражданин очень похож на сына Волка.
      - На сына волка? – удивленно переспросила Виктория.
      - Да, на сына Волка, - подтвердил свою мысль Макар, - умей выслушивать до конца, Вика.
      - Извини.
      - Только не на того волка из рода псовых, а из рода человеческого. Это по биологии, а по жизни, может, так оно и есть. – Продолжил Макар. – Волк – Волков Степан Александрович, вор в законе, вполне легализовавшийся человечишка, конкурент олигарха в бизнесе. Папаша сразу понял, что даже если труп найдут, то Волк шутить не станет, всю семью вырежет до основания. Вот он и нанял санитара из реанимации за большие деньги, но тот не успел – больной исчез раньше.
      - Как исчез, куда?
      - Вика, - нахмурился Макар, - я и так говорю тебе то, что не следует. Исчез и исчез. Шумиха в прессе и папаша посчитал, что санитар свои обязательства выполнил. Санитара убрали и подставили опера из областного аппарата. Но не получилось у сержанта задержать его – местный опер вмешался, ты знаешь. В камере сержанта убрать сложнее, вот папаша и попросил вашего генерала, представив события в своей аранжировке. Генерал, естественно, возмутился и тебе еще предстоит оправдываться. А сержант, якобы, уедет срочно в отпуск и уже там потеряется. Это одна сторона дела. Другая в самой дочери папаши находится. Девочка, не привыкшая с детства к отказам, доставляла много хлопот и до этого. А тут видео с ДТП. Папаша не мог быть уверен, что видео только у него имеется. Волк со своей братвой может всего лишить враз и в депутаты папаша собрался. Непростое он принял решение и обрубил все концы одним махом. Вот и все на этом, конец сказочке нашей.
      - Извини, Макар, не поняла. Он приказал убить собственную дочь?
      - Он приказал убить всех охранников, которые присутствовали при ДТП и перевозили тело в другое место. Дочка наверняка случайно на пулю нарвалась в доме.
      - Все концы в воду… Знаешь, а доказать не можешь, - вздохнула Виктория, нисколько не сомневаясь в словах Макара. – Но дочка не пулей убита, у нее повреждены внутренние органы, словно ее очень сильно о стену долбанули.
      - Ну… кто-то толкнул с силой, тем самым сберегая от пули. Не рассчитал усилий, - произнес Макар.
      Он продолжал гладить Викторию по голове, иногда пропуская ее волосы между пальцами. Виктория Соколова, следователь, первая из женщин поселившаяся в его доме в современную эпоху. У него было много женщин, очень много. Все они разные и хороши собой. Мадам Рекамье из Франции, первейшая красотка Парижа в ХVIII веке; фаворитка Людовика ХIV из знатнейшего герцогского рода, обожавшая не только короля; княгиня Зинаида Юсупова… Потому и не женился Макар, что не старел и не всегда носил это имя с фамилией. Приходилось менять фамилии и города практически каждые пятьдесят лет. Сколько воды утекло за это время?.. Одиннадцать веков назад разум Вселенной отправил его на Землю младенцем. Соколова, однофамилица и первая его женщина, зарабатывавшая на жизнь сама…
      - Ты все докажешь, если не станешь задавать мне лишних вопросов, произнес Макар уверенно и безапелляционно.
      - Ты многое знаешь и владеешь информацией, Макар, но генерал Конюхов уже ополчился на меня. Видимо, хочет поставить меня в неудобное положение, а потом «взять».
      - А желанка не треснет? – с возмущением усмехнулся Макар. – Работай спокойно – мою женщину не сможет тронуть никто.
      Вика истомно поглаживала грудь Макара, и рука опускалась ниже. Слова «моя женщина» вселяли радость, желание и благодарность одновременно.
      
      
*          *          *
      
      
      «Лето, ах лето, лето звездное будь со мной». Сорок лет назад эта песня Пугачевой звучала повсеместно. А сейчас изредка в «песнях 70-80-х». Лето: особенная пора и Россия не Африка, здесь все времена года контрастны, как контрастны века. Запрещенное разрешалось и поощрялось со временем, дозволенное запрещалось и наказывалось строго. За истину сжигали на кострах, за ложь поощряли. Главное – идти в ногу со временем. Это Соколов понимал хорошо.
      В мутные, кровавые и свирепые девяностые можно было затеряться между законностью и преступлением, властью и бизнесом, порядком и беспределом. Не мешай никому, не высовывайся, живи тихо и тебя не тронет никто. Всем наплевать – работаешь ты или нет, тунеядство в стране устранили, но не вывели.
      Но Соколов понимал, что современные спецслужбы вскоре присмотрятся к нему. Полнометражная четырехкомнатная квартира в городе, дача на заливе с домиком в три этажа и земелькой в пятьдесят соток. Рядом находились усадьбы покруче, но их владельцы имели определенный вес в обществе. Бизнес, политика, власть, криминал – ни в чем этом Соколов не участвовал. Тогда откуда у него деньги? Этот вопрос мог интересовать не только БЭП и налоговиков. Необходимо устранить интерес в перспективе.
      В центре города он выкупил в собственность небольшое отдельно стоящее здание на двести квадратов. Оформил ООО «Салют» с оказанием прочих услуг населению. Никто не догадывался и не предполагал, что «Салют» назван вовсе не в честь фейерверков. Salutem в переводе с латинского означает здоровье.
      В основном женский коллектив выпускников медицинского училища ожидал вручения дипломов. Соколов побывал в двух училищах города и отобрал для себя двух кандидаток. Беседовал с каждой из них долго и обстоятельно.
      Первая чем-то напоминала куколку. Небольшого роста фигуристая девушка выглядела очень эротично. Большие голубые глаза и малый ротик алым бантиком сводили с ума многих парней. Но недоступная нимфа отвергала всех. Деревенская девушка не воспринимала флирта, а парням хотелось лишь секса.
      Лена, так звали ее. Елена Нильская. Она вошла в пустой учебный класс настороженно. Именно туда отправили ее из учебной части, заявив, что с ней хотят побеседовать.
      - Ты Елена Нильская? – спросил Соколов.
      - Да, я Нильская, - ответила девушка, не задавая пока никаких вопросов.
      - Тогда расскажу немного о себе, так будет правильнее в надежде получить откровенные ответы. Меня зовут Макар Петрович, я бизнесмен и недавно зарегистрировал фирму ООО «Салют» с целью оказания прочих услуг населению. И сейчас ищу двух помощниц, хотелось бы, чтобы одной из них стала ты, Елена.
      Он ожидал, естественно, вопросов. Почему, например, бытовой фирме потребовалась медсестра, почему именно она или нечто подобное. Но девушка молчала, внешне не показывая своего интереса или безразличия. А она совсем не глупа, подумал Макар. Хорошо это или плохо?
      - Официально Фирма не станет заниматься медициной, но под видом прочих услуг мы будем оказывать именно медицинскую помощь, - продолжил пояснять Макар. – Мы не станем лечить, мы будем исцелять больных. Барахлит клапан, отказывает сердчишко, и мы поможем ему. Пришел больной – ушел здоровый. В официальной медицине необходимо иметь лицензию кардиохирурга, сам клапан, кучу лекарств, времени и прочего. Мы оказываем услуги в течение минуты, максимум тридцати в зависимости от сложности заболевания. Вы представляете всю сложность проведения подобной операции, Лена? Нет, я не о мастерстве хирурга, я о канцелярских и разрешительных сложностях. Возникнет до смехоты наивный, глупый и дебильный главный вопрос – кто позволил? Кто позволил не лечить, а излечивать болезни, предъявите соответствующий доку?мент. А где я возьму этот доку?мент, кто мне его даст? Вот и получается, Лена, кто имеет право лечить – не может. А кто может – не имеет права. Другой пример, - продолжал Соколов, - травма, перелом позвоночника, отказали ноги. Человек десять лет в инвалидной коляске. А к нам приехал и ушел своими ножками. Масса возникнет вопросов у профессоров-медиков, у прокуратуры и прочих структур. Но у меня фирма по оказанию прочих услуг населению, и кто запретит оказывать эти услуги? Я не стану лечить людей на виду у всех, я всего лишь обращусь за помощью к вселенскому разуму. Вселенский разум исцелит больного, его и пусть допрашивают, задают вопросы. Я всего лишь оказываю прочую услугу – прошу о помощи. В сказанное невозможно поверить, но вы станете у меня работать, если согласитесь, только после конкретного исцеления. Что скажете? – прямо спросил Макар.
      Она ответила сразу, не задумываясь:
      - Вы сами определили ответ, Макар Петрович – после конкретного исцеления и отвечу. У меня папа работал на лесозаготовках. Упавшее бревно повредило позвоночник и пять лет он «без ног». Здесь фокусы не пройдут…
      Она замолчала с грустью.
      - Договорились, - уверенно ответил Соколов, - едем к твоему папе.
      - Это далеко, двести километров, - пояснила Нильская.
      - По тайге действительно далеко, - с улыбкой ответил Макар, - а по дороге два-три часа на машине. Едем, - повторил он.
      Сосновка – обыкновенная заброшенная местными властями деревенька, ранее производившая сельскохозяйственную и животноводческую продукцию. Но председатель колхоза и парторг, самые надежные и продвинутые люди на селе в Советское время, быстро уяснили, что времена настали другие. Приватизировали колхозное имущество и смотались подобру-поздорову в другой регион. В этом могли и голову оторвать по пьянке. Ворами-то самые правильные оказались.
      Двадцать «живых» домишек осталось в Сосновке. Люди выживали за счет огорода, охоты, рыбалки и таежных припасов. Для матери Елены ноша казалась непосильной. Чем мог помочь безногий муж? Принесенную картошку почистить для супа… Казалось, что бесчувственные ноги только мешали самому отцу, но он не сдавался. Смастерил что-то типа доски на колесиках, привязывался к ней и таким образом ездил. В тайгу, конечно, не ходил, кули не таскал, но по дому кое-что делал и в уборную сам ездил.
      Дочка заканчивала в этом году медицинское училище, могла пристроиться в райцентре, а сами родители твердо решили поступить по-своему. Повидаться с дочерью, дождаться ее трудоустройства медсестрой в районной больнице и спокойно уйти из жизни. Выпить напоследок самогонки и закрыть печную трубу пораньше.
      Очень обрадовались родители, увидев дочку. Обрадовались и удивились – на машине со зрелым мужчиной приехала. Замуж вышла? Елена знакомила:
      - Это моя мама, Валентина Ивановна.
      - Макар Петрович, - представился он сам.
      Все вместе прошли в огород, где отец Елены полол грядки на своей доске-каталке.
      - Антон Сергеевич, мой папа, а это Макар Петрович, - представляла Елена. – Он приехал вылечить тебя, отец.
      - Вылечить, - Антон Сергеевич посмотрел на свои ноги и вздохнул тяжело, - кто может их теперь вылечить? Шибануло бревном пять лет назад, сломало позвонок в пояснице и всё. Вот… хоть доску на колесиках сообразил сделать, а то и в туалет жена таскала. Теперь уж всё… дочку бы только в жизни пристроить.
      Отец вытер вдруг набежавшие на глаза слезинки тыльной стороной ладони и продолжил дергать травку на грядке.
      - Пойдемте в дом, Антон Сергеевич, пойдемте. Я действительно приехал вылечить вас.
      - А-а-а, - махнул рукой Нильский, - чего уж там Валентина, накрывай на стол, выпьем по сто грамм.
      Он оттолкнул протянутую руку Соколова и покатился на своей доске, как на самокате, отталкиваясь от земли руками.
      Макар настоял на осмотре перед застольем. С трудом согласился Нильский, с большим трудом под уговорами дочери. Его раздели догола и положили животом вниз на матрац прямо на полу.
      Соколов попросил Валентину Ивановну выйти, а Елену не отпустил.
      - Смотри, Лена, ты должна знать, но не говорить об увиденном никому. Спросят: расскажешь, что вскинул я руки вверх и что-то шептал там невнятное, наверное, разговаривал с кем-то в космосе, а может, и нет.
      Макар, стоя на коленях, водил руками над головой больного, не касаясь волос. Потом перешел на плечи, спину и поясницу, задержавшись на последней подольше. Когда руки нависли над пятками, Антон Сергеевич вскрикнул словно в безумии:
      - Чувствую, я чувствую ноги, иголочками колются, иголочками.
      - Это хорошо, это нормально. После длительного онемения так и должно быть, лежите спокойно, скоро пройдет все.
      - Так колется же, - радостно повторял Нильский, не чувствующий ног последние пять лет. – Вот уже меньше… теперь совсем не колется.
      Последнее он произнес с грустью.
      - И не надо, - согласился Макар, - вы здоровы, вставайте.
      Нильский повернулся на спину с озлобленностью. Ему, не чувствующему пять лет своих ног, предложили вставать. И тут он заметил, что голый. Инстинктивно прикрыл хозяйство руками и согнул ноги. До него стало доходить с изумлением – ноги, он согнул ноги…
      Макар бросил ему на низ живота трусы.
      - Пойдем, Лена, пусть мужчина оденется и ножками подрыгает. Ему одному удобнее будет.
      На кухне она спросила изумленно:
      - Папа сможет ходить?
      - И ходить, и бегать, и прыгать. Правда тяжело будет сначала – отвыкли ноги от нагрузки, но за месячишко привыкнет и «Яблочко» еще станцует.
      - Это правда? – все еще не верила Лена.
      - Нет, кривда! Сейчас отец сам на кухню придет. Тяжело будет, за стеночки станет держаться, но придет сам. И я не хочу лишать его этого самостоятельного удовольствия.
      Через минуту Нильский действительно появился в проеме двери, держась за косяк. Его лицо светилось от радости.
      - Я, пожалуй, поеду домой, Лена, вам сейчас лучше побыть одним. А за тобой вернусь через три дня.
      Он более ничего не сказал, вышел со двора, сел в машину и укатил.
      Через три дня вся семья Нильских встречала его на коленях. Вокруг полукольцом ожидали жители двадцати захудалых домишек. Елена помнила его наставления и рассказала всем, что Макар Петрович обратился к Вселенной. Она слышит и понимает его. Все хотели взглянуть на посредника, умеющего общаться с космосом. Про космос – это враки, считали деревенские. С Богом общался Соколов, с Богом!
      Нильский не обманывал, когда рассказывал сельчанам о своих чудесных ощущениях. «Какая-то энергия пронзила мое тело и сконцентрировалась в позвоночнике, словно весь хребет окунули в теплую воду. Она задержалась в пояснице и потом потекла по ногам, вызывая покалывание. Я стал чувствовать, ощущать свои конечности и встал, с трудом, но встал».
      - Это лишнее, - нахмурился Макар, глядя на склонившуюся в поклоне семью, - я не господин, а вы не рабы. Встаньте немедленно. Разум Вселенной исцелил Антона Сергеевича, я всего лишь попросил его об этом и был услышан. Поэтому благодарите космос, а не меня. Побаливают мышцы ног, Антон Сергеевич? – спросил Макар, завершая неприятную для него тему такого благодарения.
      - Побаливают, но это приятная боль, радостная и желанная. Столько лет не ходить, а тут своими ножками топаю.
      Соколов понимал, что все жители Сосновки смотрят на него, как на Бога. Никто из профессоров не ставил в одночасье на ноги больных со сломанными позвонками через пять лет после травмы.
      Соседи нехотя, но все же постепенно разошлись по домам. Нильские чувствовали себя не в своей тарелке. Словно они были не дома, а в гостях.
      - Теперь выживать в деревне вам станет намного лучше, - начал разговор Макар. – Мы с Еленой уедем сегодня вечером в город, у нее завтра вручение диплома. Я предложил ей работать у меня в фирме и если она согласится, то вернется домой, я имею в виду Сосновку, через месяц, подкинет вам немного заработанных деньжат. А если не согласится, то завтра же и вернется, станет устраиваться медсестрой в районной больнице.
      - Я соглашусь, - ответила Елена, покраснев.
      - При первом разговоре ты показалась мне умной девушкой – лишних вопросов не задавала. Ты соглашаешься, не узнав условий труда, размер зарплаты?
      - Я соглашаюсь, потому как в неоплатном долгу перед вами. Разве я могу поступить по-другому? Папа встал на ноги… Разве можно чем-то затмить это счастье?
      По дороге в город Макар продолжил начатый разговор о работе.
      - Когда я решил пригласить тебя в свою фирму, Лена, я не предполагал, что придется лечить твоего отца. А теперь получается, что ты пойдешь ко мне не по доброй воле, а по принуждению своеобразного долга. Ну да ладно, чего уж теперь делать. Главное ты уже поняла, что проверяющим органам необходимо говорить, что я не лечу людей, а всего лишь обращаюсь с просьбой ко Вселенной. Лечить не имею право, - он усмехнулся. – Вот космос и пусть допрашивают – почему он меня слышит, понимает и помогает. Так устроен наш мир, что не дадут мне лечить людей, замордуют вопросами, проверками и исследованиями. Продвинутых не по времени людей задвигают обратно или вообще сжигают, как Джордано Бруно. И меня сожгут на кострище административной инквизиции.
      Соколов немного помолчал и продолжил:
      - Я не хочу, чтобы посторонние находились в моем офисе. Будет только еще одна помощница и всё. Вы встречаете клиента, готовите его к общению с космическим разумом. Но вам же придется проводить уборку офиса в том числе. Со своей стороны я обеспечиваю вам полное содержание – жилье, одежда, обувь, питание и зарплата в тридцать тысяч рублей. Что скажешь, Елена?
      Она посмотрела на него, словно оценивая внешность.
      - Полное содержание… Так иногда говорят о любовницах. Я в правильном направлении думаю?
      Соколов решил не темнить и ответил кратко:
      - В правильном.
      - Я и еще одна помощница-любовница… есть жена?
      - Нет, - ответил Макар, - но есть супружеские отношения с женщиной без регистрации брака.
      - А троих-то потянешь? Ты же не мусульманин, это им даже четырех жен иметь можно, если содержать могут. Объявишь между нами конкурс на законную жену?
      - Нет, - серьезно ответил Макар, - как бы кто не хотел, но официальной женой не станет никто, ни одна женщина с планеты Земля.
      - Инопланетянку станешь искать? – подковырнула она его. – Ты же умеешь общаться с космосом – вызовешь марсианку, глорианку или еще кого?
      Соколов решил не продолжать неприятную ему тему. Многие женщины мечтали о браке с ним. Герцогом или князем он никогда не был – слишком известные и громкие титулы. Но виконтом, бароном и графом был в свое время. В десятом веке центр Вселенной отправил его на Землю. Но сейчас жить стало сложнее. Раньше покупалось имение или замок, жил в одной стране виконтом, но когда начинали ползти слухи о его колдовстве, потому как не старел он со временем, перебирался бароном в другое государство, потом графом в третье. Всю Европу исколесил и жил в разных столичных городах на Руси. С развитием цивилизации и электроники жить и прописываться стало сложнее.
      - Так ты согласна работать и временами спать со мной? – спросил он ее прямее некуда.
      Елена посмотрела на него задумчивым взглядом, произнесла как-то сокровенно-печально:
      - Вот какие мысли приходят мне в голову: пресса почему-то это активно не афиширует, но кое-где все-таки информация проскальзывает. Большинство великих людей, гениев имели жен и любовниц. Например, гениальный физик Лев Ландау придумал афоризм о том, что хорошее дело браком не назовут, и вовсе не собирался связывать себя узами Гименея. Самых красивых страшно хотелось «освоить», как выражался он. А Людовик ХV в Версальском парке содержал целый комплекс домиков, где проживали на полном пансионе королевские наложницы. В «послужном» списке Пушкина насчитывается около 130 «официальных» жертв. Однако, это только официальных. И даже в древности великие были охочи до женщин. Аристотель, например, посещал гетер или бордель. Но гетеры не проститутки, они ближе к гейшам и должны были развлекать интеллектуально. Но Аристотель считал, что отличным завершением любого интеллектуального отдыха должен быть коитус. Где-то я читала, что у гениев всегда присутствуют две параллельные линии. Одна одаренная, а вторая психопатическая или сексуальная. В вашей гениальности я убедилась, Макар Петрович, и согласна быть с вами на работе и в постели тоже.
      Такого ответа Соколов вовсе не ожидал. Непростая девочка эта Нильская, ох непростая… А может, она права и у гениев есть действительно две линии? Одаренность и шизофрения у Гоголя, гениальность и сексуальность у Ландау. Все гении были ненормальными или любвеобильными. Или вообще чокнутыми, как Никола Тесла, который со слов одного из учеников оскопил себя сам, чтобы не отвлекаться на женщин. Дурость какая…
      Но разве я гений, продолжал рассуждать Макар? Я не земной человек и одной женщины мне не хватает. Виктория… первая красавица в городе, но хочется иметь и Елену. Одна самая красивая, другая самая обаятельная.
      Соколов отвез Елену в однокомнатную квартиру неподалеку от своего офиса. Еще одна подобная с другой стороны офиса пока временно пустовала.
      - В этой квартире ты будешь жить, - он протянул Елене ключи, - осваивайся. Я завтра с утра заеду, а пока купи себе что-нибудь из еды и одежды.
      Соколов оставил на полке в коридоре сто тысяч рублей и ушел. Елена осмотрела квартиру. В коридоре пустой шкаф с плечиками и полка для обуви, на кухне гарнитур, столик для еды и большой холодильник. Она открывала шкафчики поочередно и удивлялась – необходимая посуда, кастрюли и сковородки. В комнате два кресла с приставным столиком на колесиках, телевизор и диван, который можно использовать в качестве кровати. Постельное белье уже лежало в шкафу.
      Серьезно готовился Макар Петрович к ее появлению в этой квартире, поняла Елена. А может быть, кого-то другого, но все равно серьезно.
      Соколов поехал прямо в медицинское училище. Там его ждала еще одна выпускница и кандидатка в помощницы. Ольга Кедрова. Девушка необычайно высокого роста. Ей бы в баскетбол или волейбол играть, а она подалась в медсестры. В ее облике совершенно не чувствовалось силы роста, нежные кисти рук предназначались не для битья по мячу, а длинные ноги отличались изяществом и великолепием форм.
      Ольга согласилась без всяких условий. Но пояснила разумно:
      - Ложь проявится сразу. И если вы такой продвинутый в медицине, а для людей в общении с космосом, то почему бы и не быть с вами?
      Почему она согласилась сразу, раздумывал Макар? Боялась, что останется одна, никто не возьмет в жены такую каланчу? Если уж флиртовать, то с человеком, который обеспечит будущее. Он так и не нашел ответа, увозя ее в другую квартиру.
      В этот вечер Макар не остался ни с кем из девушек, он давал им возможность привыкнуть к квартирам, а не к комнатам в общежитии на четыре человека, к деньгам и самой мысли о нем.
      
      
*          *          *
      
      
      Волк неистовал. Пропажа сына беспокоила его все больше и больше. Он понимал, что это уже не загул и скорее всего его уже нет в живых. Но кто решится на это? Каждый в городе понимал, что сын будет отмщен сторицей.
      Вся братва искала двадцатилетнего парня, но тщетно. Кто-то радовался тайно пропаже. Сынок запросто портил девчонок и не всегда был честным с друзьями. Хотя настоящих друзей не имел. Так, водились рядышком денежные подлипалы, в душе злословившие о власти и богатстве парня.
      В полиции накопилось немало оперативного материала, но факты отсутствовали. Девчонки если и подавали сгоряча заявления об изнасиловании, то на следующий день забирали их. Кто-то получал деньги, кто-то исчезал навсегда, якобы уехавший в другую область.
      Сам вор понимал, что сынка необходимо остановить, попридержать немного, иначе могли наступить нежелательные последствия. Но все не доходили руки и теперь он неистовал.
      Вечером он получил информацию, что пропавший больной из реанимации – это его сын Андрей. Получил информацию с подробностями, и медсестра из реанимации опознала его по фотографии.
      Анна Кантелинен сбила его случайно, охрана отвезла тело в другое место, а понимающий ситуацию папаша нанял санитара для уничтожения следов. Зачистил всех – и санитара, и охранников, но под запарку попалась и сама Анна, получившая случайную пулю. Это сам бог поквитался за Андрея, считал Волков. Бог богом, а оставлять ситуацию на данном этапе Волк не желал. Он отдал приказ зачистить самого олигарха. Зачистить не просто, а с помпой, чтобы все знали и понимали, что семья вора неприкосновенна.
      Выстрел из гранатомета разнес спальню Кантелинен вдребезги. Но олигарх, предчувствующий охоту, хоронился совершенно в другом месте.
      Соколову, приехавшую на работу пораньше, сразу же вызвали к генералу. Она даже удивилась – чего это Конь приперся так рано? Сержанта убили?
      Но не о сержанте завел разговор генерал Конюхов. Он вообще не заводил разговор, он кричал с пеной у рта о бездействии Соколовой, о выстреле из гранатомета, уничтожившем спальню олигарха. Вместо того, чтобы искать настоящих преступников, она подозревает беспочвенно пострадавшего папашу. Кто-то убил охранников и саму Анну, а Соколова без малейших на то оснований выстраивает версии о причастности к преступлению Кантелинен. Более того, она настраивает подчиненных оперативников на работу по беспочвенным версиям.
      - Я отстраню тебя от работы и выгоню со службы без пенсии, - кричал он яростно, - забудь про Кантелинен, напрочь забудь и операм своим передай, чтобы даже за километр к нему не подходили. Иди и докладывай мне о результатах ежевечерне.
      Соколова вернулась в служебный кабинет не расстроенной, а озлобленной. Впервые на нее кричали, как на собаку, как на вещь, как на служанку. И кричали незаслуженно, а даже преступно. Совсем Конь оборзел, на поводу идет у экономической мафии, под дудку олигарха пляшет. И как быть теперь? Он же не даст провести в отношении Кантелинен ни одного следственного действия. Еще и за оперативников накажет, хотя их информацию и так к делу не подошьешь, для суда она не годится, как весомое доказательство. Но она важна в производстве следственных действий.
      Вошли Григораш с Афанасьевым, поздоровались.
      - Чего грустим? – спросил Григораш.
      - У Коня на ковре была, - пояснила она, впервые назвав при оперативниках генерала кличкой.
      - Его недовольство понятно, но слишком мало времени прошло для выводов, - высказал свое мнение Афанасьев.
      - Времени у нас всегда не хватает, Анатолий Евгеньевич, - возразила Соколова, - но тут дело даже не во времени. Генерал запретил даже приближаться к Кантелинен, не говоря уже о каких-то действиях. И оперативных в том числе, - добавила она.
      - Ну ваш генерал нам не начальник, - парировал Григораш.
      - Не начальник, это верно, Сергей Валентинович, - согласилась Виктория. – Каким образом вы впихнете оперативную информацию в уголовное дело? Вы же понимаете, что все ваши действия процессуально должны соответствовать отдельным поручениям следователя. Надавил на Коня олигарх, а может, и купил даже. Кто это теперь докажет?
      Зазвонил телефон. Звонил сотрудник охраны при входе в здание. Соколова взяла трубку…
      - Господа сыщики, - обратилась она к оперативникам, - я спускаюсь вниз, там на входе мне какую-то информацию оставили. А вы займитесь пока сержантом, последите за ним немного с целью предотвращения покушения. Может, он нас и выведет на олигарха.
      Охранник передал оставленную флешку неизвестным лицом. Попытавшись выяснить личность «почтальона», Соколова ничего толкового от охранника не добилась. Он пояснил, что пришел пожилой мужчина, назвался вашим отцом, Виктория Павловна, сказал, что вы забыли дома запоминающее устройство и просил отдать вам. Сам ждать не может, к врачу на прием опаздывает.
      - Спасибо, - отреагировала с ехидцей следователь, - только отец мой уже умер, ему даже патологоанатом не требуется.
      Соколова отнесла флешку компьютерщикам. Вдруг на ней вирус или программа шпионская. Но ничего вредоносного обнаружено не было. Она открыла ее на своем рабочем компьютере.
      Содержание ошеломило и повергло в радостный шок. Такого подарка Соколова не ожидала. Переговоры заказчика с исполнителем, видео убийств… Налицо все факты и доказательства, но возникает вопрос: что делать? Понятно, что отдать видео на экспертизу. Она подтвердит подлинность, в этом следователь не сомневалась. Но Конюхов?.. Как поведет себя проклятый Конь, даст ли возможность провести следственные действия – обыск, задержание, арест, допросы… Он может вообще забрать уголовное дело и передать его более удобному и податливому сотруднику. Замнут все и видео уничтожат. Конюхов преступник, на содержании у олигарха или просто обыкновенная «тряпка»? Этого Соколова достоверно не знала. Но на данном этапе сделала все правильно: допросила охранника, оформила изъятие флешки с понятыми, отдала на экспертизу, предупредив о неразглашении информации. Сделала все-таки копию для себя – мало ли что.
      Теперь оставалось только ждать результата экспертизы и думать. Она глянула на часы – обед. Надо бы покушать и исчезнуть до завтра из комитета.
      Раздался звонок на сотовом. Виктория радостно улыбнулась и чуть не расцеловала мобильник – высветился Макар.
      - Да, Макарушка, слушаю тебя внимательно.
      - У тебя как с работой? – спросил он, - может, пообедаем вместе?
      - С удовольствием, где?
      - А если дома, у тебя времени хватит? Я что-нибудь захвачу из ресторана на вынос.
      - Лечу домой, - ликующе согласилась она.
      Дома, уставшая от проблемной ситуации в комитете, обняла Макара, прошептала тихонько:
      - К черту обед – хочу тебя всего и прямо сейчас…
      Макар улыбнулся довольно и взял Вику на руки, унося в спальню.
      Насладившись друг другом, они все-таки пришли на кухню. Вместе расставляли на столе принесенные из ресторана продукты. После обеда Виктория произнесла ласково и задумчиво:
      - Какой ты у меня ласковый, Макарушка… - она помолчала немного и продолжила: - Я понимаю, что нимфоманка и, наверное, напрягаю тебя…
      Он перебил ее сразу:
      - Конечно, напрягаешь. И я это напряжение сбрасываю с огромнейшим наслаждением и удовольствием. Ты необыкновенная прелесть и этим все сказано.
      Макар снова унес ее в спальню. После любви спросил озабоченно:
      - Тебя на работе не потеряют?
      - Не потеряют, сегодня можно совсем не ходить больше.
      - Тогда не станем выяснять – кто кого напрягает, - произнес он, целуя ее груди и лаская рукой животик, опускаясь к промежности.
      Виктория, словно боясь не успеть, направила мальчика внутрь и прижимала к себе Макара, стараясь вобрать его всего в себя, двигая тазом и принимая проказника на всю глубину. Море страсти зашкаливало и било девятым валом, содрогая два напряженных тела.
      Наконец они развалились в изнеможении. Долго лежали молча, тупо разглядывая потолок спальни и ощущая блаженство. Даже задремали немного, где-то в подсознании вспоминая стихи.
      
            Прелестный вечер, треск свечей
            И лоск томящихся очей,
            Фигуры дивной зов негласный,
            В моих глазах их отблеск страстный
            
            Застыл и в плоть проникновенно
            Вошел гормоном откровенно.
            И вот уж что-то шепчут губы,
            Соски на персях очень любы.
            
            Дрожит дыханием живот,
            От страсти сохнет алый рот,
            И больше ждать уж нету мочи,
            Слились два тела среди ночи.
            
            И только стоны наслажденья
            В порывах бурного влеченья
            Звучат ритмично в тишине,
            Зовя обоих к вышине.
            
            И вот – взята она, вершина,
            Как водопадная стремнина,
            Умчалась в бездну не просясь,
            И мы затихли, развалясь.
            
            Другие здесь уже виденья,
            И горной жизни устремленья
            Спокойно замерли в долине,
            Тела нагие на перине
            
            Лежат в испарине воздушной,
            Пройдя тропой любви послушной,
            Они разнежились в истоме
            И развалились в полудреме.
            
            Мечты теперь в лугах зеленых,
            А не в лобзаниях ядреных,
            Порхают тихо над цветами
            Двумя счастливыми крылами.
            
            Как ветер волны взгромождая,
            И на скалу рывком бросая,
            Прибоем пенным развалясь,
            Тела полеживают всласть.
            
            Подобно облаку на небе
            Плывут их души в томной неге,
            И осень страсти утомленной
            Стремиться вновь к весне влюбленной.
                (здесь и далее стихи автора)
      Позже Макар все-таки спросил:
      - Вика, ты никогда так рано с работы не уходила?..
      Соколова вернулась в бытие и ее глаза погрустнели. Ответила не сразу.
      - Я не знаю, что мне делать, Макар. Сегодня утром наш генерал кричал на меня, как на стажерку. Он запретил мне любые следственные действия в отношении олигарха Кантелинен и даже приказал передать оперативникам, чтобы они тоже не работали в этом направлении. А позже я получила флешку с видео от неизвестного лица, где олигарх является заказчиком всех убийств. Там много чего есть, про вора в законе Волка, например. Если я только попытаюсь задержать олигарха или кого-то допросить из его охраны, то Конь заберет у меня дело, даже может обвинить в превышении полномочий. Это только в кино следователь идет против коррумпированного начальства и у него все получается. А мне ничего не дадут сделать, с работы попрут – это точно, как минимум. Вот я и пришла пораньше домой. С тобой мне так хорошо…
      Она прильнула к его плечу и прикрыла веки.
      - А если бы генерал тебе не мешал? То есть я хочу узнать – хороший ли он человек и профессионал?
      Виктория облокотилась в постели, подняла голову.
      - Человек? – она усмехнулась, - подленькая гниль, если сказать коротко. Профессионал? Наверное, когда-то был им, а сейчас из рода лизоблюдов обыкновенных. Не хотелось бы, но придется завтра написать рапорт на увольнение – покрывать преступников я не смогу. Для минимальной пенсионной выслуги не хватает трех лет стажа, но что поделать…
      - Я помогу тебе, Вика, - уверенно произнес Макар.
      - Поможешь? – она улыбнулась с грустью, - чем ты можешь помочь мне? Хотя… ты и так помогаешь своей поддержкой.
      - Связи, Вика, связи решают многое в жизни, - загадочно произнес он.
      - У тебя есть связи в Следственном комитете, в его центральном аппарате? – спросила она удивленно.
      - Завтра все узнаешь сама, - ответил Макар.
      - Ладно, - махнула она рукой, - будет то, что будет. Что мы все о моей работе, у тебя-то как дела, Макар?
      - У меня? – удивленно повторил он, - у меня все нормально. Открываю фирму по оказанию прочих услуг населению. Вернее, уже открыл.
      - По оказанию прочих услуг населению? – повторила она, - какие еще прочие услуги?
      Виктория хотела спросить про разведку, но едва удержалась, считая, что Макар сам прояснит ситуацию.
      - Я не врач, Вика, - начал пояснять Макар, - и медицинские услуги оказывать не имею право по закону. Но я могу лечить болезни, неподвластные докторам любого уровня. То есть неизлечимые, как считают они. Но я могу обратиться к космическому разуму с просьбой. Кто запретит мне это? А разум или Вселенная уже исцелит больного по моей просьбе. Больной, полагаю, против не будет, если излечится неизлечимая болезнь, как утверждают врачи.
      Соколова посмотрела на него оторопело, произнесла растерянно:
      - Ты сам-то понял, что сказал? Какой космический разум, хочешь обратиться к Богу? И он услышит тебя?
      - Можно обратиться и к Богу, но церковь не поймет, мне проблемы с ней не нужны. Поэтому я стану обращаться к космическому разуму или ко Вселенной. За обращение стану брать деньги, а минздрав пусть задает вопросы прямо туда, - он поднял руки к небу. – Масса вопросов будет, масса. Но ничего, переживем и это.
      - Я чего-то не понимаю, Макар?
      - Чего же тут понимать-то, - он улыбнулся, - я же говорил тебе, что заканчивал факультет кудесников. Поэтому могу исцелять любые болезни. Современная медицина этого не может и закон не позволяет лечить без диплома. Вот я и нашел выход обращения в космос, пусть спрашивают с него.
      - Ты хочешь сказать…
      - Я уже все сказал, - перебил он Вику, - чего воду в ступе толочь, сама все поймешь, когда «колясочники» своими ногами пойдут, сердечники физическим трудом займутся, раковые отправят болезнь туда, где их однофамильцы зимуют. Никто же не сносит пирамиды в Египте, хотя инструмент, которым обработаны многотонные плиты, до сих пор не изобретен. Можно говорить, вернее, предполагать о наличии на Земле пришельцев из космоса. А я всего лишь земной человек, только способностей больше – вот и все отличие. Я первый, но через века к этому придут все, канут болезни в лету.
      На следующий день Виктория появилась на работе с чувством загнанного зверька. Опять Конь вызовет и начнет распекать, грозить увольнением, а потом предложит переспать с ним и отдаст уголовное дело другому следователю. Но Макар сказал, что поможет. Он многое чего сказал и этот его непонятный дар. Существует ли он, а может, все сказанное грезы?
      К двери служебного кабинета они подошли практически одновременно. Чего тут надо заместителю Конюхова, подумала она? Друг друга знали в лицо, здоровались, но никогда по служебным вопросам не общались, как и по личным.
      - Прошу, - Соколова пригласила его в кабинет – все-таки начальство.
      - Виктория Павловна, - начал без предисловий заместитель начальника Следственного комитета области, - Конюхов отстранен от занимаемой должности, и я временно исполняю его обязанности. В вашем производстве, капитан, находятся уголовные дела… Вы работайте по ним, как считаете необходимым, в рамках закона, естественно. Удачи.
      Заместитель – Воропаев Станислав Ефимович – ничего более не сказал и вышел из кабинета.
      «Я помогу тебе, Вика», вспомнила она слова Макара. Так быстро?.. Но особо раздумывать становилось некогда, позвонила оперативникам. Через несколько дней газеты запестрели заголовками: «непотопляемый олигарх сел за решетку», «Вор в законе отправился на нары» …
      Конюхова уволили из Следственного комитета в связи с утратой доверия. Соколова получила звание майора юстиции.
      
      
*          *          *
      
      
      Первый июньский теплый дождик без ветра. Он сыпал кому-то не в радость, кому-то не в настроение, кто-то наоборот ждал его и разочаровывался в шуршащей тишине повисшей духоты. Вроде бы дождь идет, а духота нависла сильнее, чем в солнечные дни. Наверное, от полного штиля – даже листочки на деревьях не шевелятся. Дождик… сколько о нем написано стихов, сколько о лете…
      
            Теплый дождик сыплет летом,
            Слегка дует ветерок,
            Тучи катятся с приветом
            От грозы под вечерок.
            
            Забросало темной ватой
            Небосвод за горизонт,
            Но вот солнечной заплатой
            Просветлился темный фронт.
            
            Дождик льет еще ручьями,
            Но из вёдра на лугу
            Вот такими вечерами
            Ткнулась радуга в траву.
            
            Разметались тучи ветром,
            Разбежались по долам,
            И цветы уже ответом
            Машут серым облакам.
            
      У окна стояла немолодая и нестарая женщина. С улицы не разобрать – то ли слезы бежали по ее щекам, то ли это струйки стекали по оконному стеклу. Но женщина действительно горевала и скорбь ее не соизмерялась ни с чем. На глазах погибал ее семилетний сын. Миелобластный лейкоз…
      Мальчик заболел внезапно и бурно. Появилась общая слабость, головная боль, подскочила высокая температура, постоянно присутствовала ротовая инфекция – ангина, стоматиты, носом шла кровь. На теле появились мелкие кровоизлияния, очень легко возникали синяки, сердечко стучало часто, лимфоузлы увеличились. Переливание, антибактериальные препараты и химиотерапия положительных результатов не дали, лишь слегка приглушая болезнь.
      Ребенок умирал и ему срочно требовалась пересадка костного мозга. Донора нашли за границей, но требовалось три миллиона рублей. Мама мальчика, Анастасия Николаевна, часто видела по телевизору, как собирают деньги для лечения детей. Но как достучаться до этого «телевизора» с периферии? А в областном минздраве только разводили руками: деньги – это не наш вопрос. Деньги, эти проклятые деньги… Никто в долг не давал, банки отказывали, мотивируя невозвратом, старый деревянный домишко, где женщина жила с сыном, практически ничего не стоил.
      Мать стояла у окна и никак не могла вспомнить – кто рассказал ей о Соколове. Якобы он в своей фирме «Салют» может излечить подобный лейкоз крови. Каким образом? В церковь она уже ходила не раз, но ни врачи, ни Бог не помогали мальчику. А этот Соколов?.. Когда нет никакой надежды, пойдешь хоть к черту на кулички.
      Анастасия Николаевна забрала ребенка из гематологии. Врачи категорически возражали, мотивируя тем, что мальчик умрет без лечения.
      - У меня умрет сегодня, а у вас завтра, - с горькой усмешкой отвечала мать, - что даст мне этот один день? – образно говорила она. – Умрет… он и так умрет, но пусть умрет хоть с надеждой.
      Она не стала ничего говорить о Соколове. Врачи не решились задержать ее силой.
      Женщина ехала по адресу и все время пыталась вспомнить, кто говорил ей об этом Соколове, кто назвал адрес, четко отпечатавшийся в голове? Мальчик уже не мог идти и мать несла его на руках.
      Нильская встретила женщину с ребенком у дверей и проводила ее в переговорную. Так Елена с Ольгой и Макаром называли между собой комнату, более похожую на гостиную с ширмой.
      Мать села в кресло, продолжая держать на руках сына, рассматривала с интересом двух находящихся в помещении девушек. Одежда казалось странной для подобного интерьера – брюки и китель, словно у операционных сестер, только синего или голубого цвета, как небо. Контрастные девушки, очень контрастные, хоть и одеты одинаково – одна, образно говоря, метр с кепкой в прыжке, другая под два метра ростом.
      В помещение вошел мужчина. Наверняка Соколов, подумала мать.
      - Я Соколов Макар Петрович, - начал говорить он, - это мои помощницы Лена и Ольга. Как величать вас и ребенка?
      - Я Зинькова…  Анастасия Николаевна, можно просто Настя, - пояснила она. – Это мой сын Данила, семь лет… Ему бы в школу в этом году, а он вот… Лимфобластный лейкоз, врачи говорят, что спасти Данилу может только пересадка костного мозга в Германии, но требуется совсем немного – сорок тысяч Евро. Совсем немного – три миллиона рублей, а где взять-то их? Я наскребла у себя и по родственникам только пятьсот тысяч…
      Бледно-синюшный мальчик тяжело дышал, ему не хватало воздуха, и он задыхался. Наверное, его уже ничего не волновало и только хотелось покоя. Слезы с маминых щек капали ребенку на грудь, и она смахивала их с лица, промокая платочком с рубашки.
      - Вы не переживайте, Анастасия Николаевна, Вселенная поможет вашему мальчику. Я попрошу космический разум воздействовать на мутагенные гены и костный мозг станет вырабатывать вполне здоровые, зрелые клетки крови. Данила станет здоровым мальчиком уже сегодня.
      Макар кивнул головой Ольге и сделал какой-то знак рукой Елене.
      - Пойдемте, Анастасия Николаевна, на кухню, чайку выпьем, пока Макар Петрович Данилу осматривает и обращается с просьбой к космическому разуму. Пойдемте, - повторила свою просьбу Елена.
      Здоровенная Ольга забрала мальчика, словно пушинку, из рук матери, и они с Соколовым удалились в другую комнату, в смотровую.
      Ольга раздела ребенка догола и тоже ушла в переговорную. Макар воздел руки к небу и опустил их на Данилу, не касаясь кожи. Тело мальчика приподнялось на миллиметр от кушетки, в воздухе появились слегка голубоватые лучи и словно электрическим током пронзили истощенный организм, ощупывая позвоночник и все кости скелета. Из подкожно-жировой клетчатки постепенно исчезали точечные кровоизлияния, рассасывались синяки, уходила головная боль, увеличенные лимфоузлы приходили в норму. В мальчика вливалась энергия и он сел на кушетке, чувствуя в организме не бывалую до сих пор силу.
      - Ты больше не болеешь, Данила, ты здоров, - пояснил Соколов.
      - И мне больше не надо в больницу, не надо делать переливание крови, не надо пить противные таблетки, от которых постоянно тошнит?
      Мальчик неуверенно и одновременно радостно задавал кучу вопросов.
      - Не надо, - кратко ответил Соколов, - ты больше не будешь болеть, одевайся.
      Данила сам пришел в кухню, где в ожидании находилась мать. Ольга с Еленой чуть не зарыдали сами, когда увидели незабываемую встречу.
      Зинькова с округленными глазами разглядывала сына, словно это был не ее ребенок. Здоровый цвет кожи, багрово-синие кровоподтеки исчезли совсем и даже на локтевых сгибах испарились следы от постоянных переливаний крови.
      - Мама, - произнес удивленно Данила, - у тебя что с глазами? Они круглые какие-то. Дядя Макар сказал, что я здоров и больше не буду болеть.
      Анастасия Николаевна словно очнулась и схватила в рыданиях сына. Она целовала его всего, отстраняла немного от себя, чтобы рассмотреть получше, и вновь прижимала, что-то нашептывая тихонько. Не верилось в невероятное и очевидное – исчезли все симптомы заболевания.
      Схватив Данилу на руки, Зинькова кинулась в переговорную. Но ни там, ни в смотровой она не нашла Соколова. Вернулась на кухню.
      - Хотела поблагодарить доктора, но он куда-то исчез, - недоуменно произнесла она.
      - Да, у него появились срочные дела, - пояснила Нильская, - ваш ребенок действительно здоров и любые лекарства, которые он принимал раньше, будут только вредить детскому организму. Но Макар Петрович не доктор, не врач, Данилу вылечил космический разум. Макар Петрович только попросил Вселенную об этом, его дар заключается в способности общения с космосом. Вы что-то говорили, Анастасия Николаевна, о накопленных вами деньгах, - намекнула Елена.
      - Да, да, конечно, - произнесла она озабоченно, я как раз захватила деньги с собой. – Зинькова выложила на стол пачку пятитысячных купюр. – Жаль, что не удалось лично поблагодарить Макара Петровича. Понимаю – он занятой человек.
      Через пару недель Данила окреп совершенно и мать решила приехать в больницу вместе с ним. Сдать анализы. Мало ли что – вдруг болезнь только притихла.
      Ошеломленные увиденным врачи не понимали происходящего. По их прогнозам Данила уже должен был умереть, а он приходит в отделение гематологии совершенно здоровым на вид.
      Но внешность бывает изменчива. Это знают не только врачи. Все ждут с интересом и волнением результатов анализа крови. Доктора абсолютно уверены, что произошел непонятный пока сбой, наступила ремиссия, а не излечение. И анализы это покажут.
      Врачи так и остались шокированными – анализы крови и другие исследования подтвердили полное выздоровление мальчика. Полное, словно он никогда не болел лейкозом.
      Мать на седьмом небе от счастья рассказывала о Соколове. Данила тоже пояснял свои ощущения, как лучи пронзили его тело, ощупывая каждую косточку. Как ушла слабость, боль и весь организм налился энергией.
      Но доктора не понимали и пожелали лично переговорить с Соколовым. Макар в свою очередь тоже дал непонятные объяснения. «Я не врач, не умею и не лечу людей, - пояснял он, - я всего лишь обратился с просьбой к космическому разуму. Это Вселенная излечила ребенка. Каким образом – я тоже не знаю».
      Медицинские сестры Елена и Ольга повторяли то же самое и ничего толком разъяснить не могли. А журналисты вцепились в тему зубами, называя Соколова космическим посредником и писали о нем разные небылицы. Но родителям пациентов детской гематологии было совершенно не до небылиц. Случай с ребенком Зиньковой гнал их на прием в ООО «Салют». А словесная диарея журналистов их интересовала меньше всего.
      
      
*          *          *
      
      Станислав Ефимович Воропаев вызвал к себе Соколову. К этому времени он уже стал не «и. о.», а полноценным начальником Следственного комитета области. Пока в звании полковника юстиции. Он бы не вызывал ее к себе, поручив разобраться подчиненным с появившимся казусом. Но, во-первых, не считал этот казус подследственностью комитета, а во-вторых, он помнил, как отстранили Конюхова и рекомендовали ему помочь Соколовой. Звоночки сверху просто так не появляются.
      - Виктория Павловна, - начал разговор Воропаев без предисловий, - Макар Петрович кем вам приходится?
      - Ненавижу слово сожитель, мы живем с Макаром без регистрации брака, - пояснила Виктория, - просто однофамильцы.  Вопрос связан с его фирмой?
      - Да, - не стал скрывать Воропаев, - звонят, интересуются начальники. Как без медицинского образования он исцеляет больных? В ситуацию космического посредника не верит никто.
      - Ко мне какие вопросы? – недовольно спросила Соколова.
      - Собственно, уже никаких, - ответил раздраженно начальник, - вы однофамильцы и этим все сказано. Вы свободны, майор.
      - Есть, - ответила Соколова и вышла из кабинета.
      Она прекрасно понимала, что Воропаев ее прикроет из-за связей с центральным аппаратом. Связей у нее, естественно, никаких не было, но начальник-то об этом не знал. А нападок еще будет много, таких, как Соколов, общество воспринимает с трудом. Вернее, не общество, а те лица, которые по своим профессиональным обязанностям должны исцелять, но не могут. И те лица, которые хотят поживиться на этом. Даже полицейские, желавшие, чтобы космический посредник работал под их крышей. Все тут желают откусить кусочек пирога – налоговики, чекисты, прокуроры, минздрав.
      Но Соколова верила в своего любимого, и готова была защищать его до конца. Но только как?
      Телефонный звонок трезвонил противно и надоедливо. Очень хотелось спать. Она с недовольством глянул на часы – восемь… Работая всю ночь, Виктория пришла домой в пять утра. Никакого покоя… Трубку брать не хотелось, но рука сама потянулась к ней автоматически, словно понимая, что надо.
      - Да, - ответил она сквозь сон недовольно.
      - Убийство, машина за вами выехала, товарищ майор, - протараторил дежурный ГУВД города…
      - Поняла, - ответил она, чертыхаясь, - никакого покоя, блин…
      Виктория пересилила сон, поднялась с кровати, глянув на Макара. Чертова работа… Хотела выспаться в воскресенье и на тебе. Она выпила полстакана простой воды, оделась и вышла на улицу. Дежурка уже ждала ее у подъезда. Сев в салон, спросила кратко:
      - Где?
      - В центральном парке, товарищ майор, - ответил водитель, - там уже наряд ППС охраняет место происшествия.
      До центрального парка ехать минут тридцать. Виктория прикрыл веки и постаралась доспать хоть немного, провалившись в забытье практически мгновенно – сказывалась бессонная ночь третьи сутки подряд. Удалось поспать дома два с половиной часа пока ее не вызвали на службу снова. Так никакой жизни не будет – Макар тоже возится со своими больными целыми днями. Встречаются редко, словно не в одной квартире, а в разных городах живут.
      Ее разбудил водитель. Соколова вышла из машины, наряд ППС откозырял, указывая на труп, который находился метров в десяти от пешеходной дорожки на снежной целине. Как он туда попал – на снегу никаких следов. Вчера шел снег и ночью до полуночи, а труп не запорошен, значит, свеженький, появился в парке несколько часов назад после снегопада.
      Автомобильные фары полицейского Уазика, заехавшего по пешеходной дорожке парка, освещали нетронутый снег. От этой самой дорожки никаких следов в сторону. Не мог же труп пролететь по воздуху и упасть без следов на снегу. Снежная целина не давала покоя, даже собачьих следов нет, не говоря уже о человеческих. Тело явно оказалось в этом месте совсем недавно, собаки здесь бегают постоянно и наверняка уже бы отметились.
      Полицейский наряд недоуменно поглядывал на Соколову – стоит на дорожке, к трупу не подходит…
      - Чего это она? – спросил тихо один полицейский другого.
      - Экспертов и оперов ждет, че-то соображает, видимо.
      - Всегда труп осматривала, не дожидаясь никого…
      Оба пожали плечами, не понимая в чем дело. Девять утра, начало светать, подъехала машина с экспертами.
      - Ну почему труп не нашли на час позже – я бы уже с дежурства сменился, - ворча вышел из машины эксперт-криминалист Борис Черных, - терпеть не могу ранние утренние трупы. Здравствуйте, Виктория Павловна.
      - Здравствуй, ты мне картинку прямо отсюда сфотай и пока не лезь на целину к трупу – хочу кое-что проверить.
      Соколова поздоровалась с судебным медиком, попросила у водителя лопату.
      - Виктория Павловна, чего вы копать собрались? – спросил Черных.
      - Ты видишь, Боря, что снег нетронутый, а трупик свеженький, не запорошенный и собачьих следов нет. Не с неба же он упал…
      Соколова начала снимать верхний слой снега от дорожки и обнаружила плохо засыпанные ямки следов. Прошлись какой-то волокушей и завалили следы, все подчистили, словно и не ходил по снегу никто.
      - Это вы в качестве физзарядки? - усмехнулся Черных, эксперт-криминалист, - все равно это ничего не даст для следствия.
      Соколова продолжала работать лопатой, постепенно вырисовывая дорожку следов к трупу, бросила зло:
      - Делать мне больше нечего… а ты не тупи, Боря, замеряй расстояние между шагами. Кто-то один этот труп сюда принес и положил. Не вдвоем несли – однозначно. Теперь можете подходить и осматривать. Ну… чего скажешь, Боря? – чуть позже спросила Соколова, когда эксперт замерил следы.
      - Или баба силы недюжинной, или мужичок низкорослый и коренастый, - ответил эксперт, - сама понимаешь – все это предположительно. Не понимаю – труп оставили на самом видном месте, а следы замели.
      - Потому и замели, чтобы не показывать свой низкий рост при недюжинной силе, - ответила Соколова.
      Тело абсолютно голого мужчины без головы и кистей рук лежало на снегу. Виктория вернулась на дорожку, спросила у полицейских:
      - Кто труп обнаружил?
      - Так мы и обнаружили, товарищ майор, - ответил один из них, - сразу по рации в отдел сообщили.
      - Чего делали здесь под утро?
      - Это наша территория – проверяли.
      - Ты мне тюльку не гони – рассказывай, - нахмурилась Соколова.
      - Водителю надо было ребенка в садик отвезти, а мы решили пешком пройтись – через парк до отдела ближе, - ответил старший наряда.
      - Ясно, - кивнула головой она и обернулась на шум подъехавшей машины, - чего-то вы долго ехали? – спросил она оперативников.
      - Это вам рядом, а мы с другого конца города тащились. Что здесь?
      - Голый мужик без головы и кистей рук. Труп недавно сюда бросили и убивали не здесь. Еще не спрашивала нашего медика о времени смерти.
      Они вместе подошли к трупу.
      - Чем порадуйте, господа? – спросила Соколова экспертов.
      - Очередным висяком, бессонницей, нагоняем от начальства, журналистской шумихой и прочими сладостями профессии, - с усмешкой ответил эксперт-криминалист.
      Соколова хмыкнула и посмотрел на врача.
      - Трупное окоченение уже прошло и тело еще не совсем замерзло. Время смерти, примерно, дня два назад и сюда его тоже часа два назад притащили из тепла. Лет сорок мужику, плюс-минус… особых примет нет – ни шрамов, ни наколок. Отсутствуют голова, как вы, видимо, заметили, кисти рук и половые органы. Причину смерти установлю при вскрытии.
      - Что скажешь? – Соколова посмотрел на Григораша.
      - Че тут скажешь… выспаться не дали, выходной испорчен… Члена с яйцами нет – шерше ля фам… извините.
      Оперативники вернулись на дорожку, за ними проследовала Соколова и все сели в служебную машину.
      - Кто-то очень не хотел, чтобы труп опознали сразу. Если он не местный, то вообще вилы, - произнес Григораш. – Но, однако, на вид его выставили, значит, хотели общественного ажиотажа.
      - Давайте поразмышляем, господа, - в задумчивости предложила Соколова. – Голову и руки ему отрубили или отрезали не в парке. Труп обнаружили пэпээсники, скорее всего через час после того, как его кинули здесь и замели следы аккуратно. Зачем было заметать следы, если труп оставили на видном месте? Я разгребла снег – явно один человек бросил его туда. Может быть, он достаточно сильный, но хромой-кривой, поэтому и замел следы? От входа в парк метров пятьсот, несли труп на руках – не было следов машин или тележек. Я бы и сто метров на плечах не протащила. Поехали, посмотрим где есть камеры поблизости.
      У входа в парк висела разбитая видеокамера, кто-то неизвестным образом вывел ее из строя. Скорее всего, камнем разбили, а дальше на отвороте от трассы в парк высоко на столбе целая видеокамера и на ближайшем светофоре тоже.
      - Поехали в ГИБДД камеры смотреть, - предложила Соколова.
      - Что нам это даст? – возразил Афанасьев, - мало ли по дороге машин ездит.
      - Не скажи, Анатолий, не скажи. Сегодня воскресенье, машин меньше, чем в будний день, а в шесть-семь утра еще меньше. Судмедэксперт сказал, что труп, примерно, в семь утра привезли, он еще окоченеть от мороза толком не успел. Два дня где-то в тепле держали, а сегодня утром выбросили. Не поймешь эту мутодологию убийцы.
      Оперативники и следователь вошли в операторскую ГИБДД, предъявили удостоверение, но Григораша с Афанасьевым там и без документов знали, как и ставшую знаменитой Соколову из-за ее друга близкого.
      - Чего вам в выходной дома не сидится? – спросил старший лейтенант.
      Он знал вошедших не первый год, они никогда не подводил его с нужными документами на просмотр или выемку.
      - Вы, Юра не острите, - устало ответила Соколова, - без вас тошно. Камера нужна на отвороте в центральный парк с семи утра, плюс-минус полчаса.
      - Постановления, конечно же, нет, но надо срочно, т.д. и т.п. и так далее…
      - Молодец, все правильно понимаешь, - согласилась она.
      Старший лейтенант набрал в поисковой системе дату и время, включил быстрый просмотр.
      - Что случилось-то? – спросил он.
      - Что у нас может кроме трупов быть, Юра? Сегодня утром в парке нашли тело без головы, кистей рук и половых органов.
      - Кошмар, но вам повезло – всего одна машина в течение часа. Хонда Цивик, номер А 365 ВС. Хозяин… здесь сложнее – номер этот с краденого микроавтобуса, неделю назад поступило заявление о пропаже. Машину нашли через день брошенной, но без номеров, воришка не установлен.
      - Не установлен… - проворчал Григораш, - во сколько она свернула к центральному парку?
      - В 6-55, - ответил Юрий.
      - Так… она ехала с восточной стороны, там через пятьсот метров светофор и тоже есть видеокамера. Посмотрим?
      - Посмотрим… проезжает только одна Хонда Цивик, но на десять минут раньше, госномер Б 283 АС.
      - Так, а наша выезжает из центрального парка на восток в 7-20. Смотрим Хонду в 7-30 на светофоре в обратном направлении.
      - Есть, но снова Б 283 АС, - ответил Юра.
      - Кто хозяин?
      - Собственник Хизматуллина Алла Абусадыковна, улица Пушкина 8-23. Но по времени не совпадает.
      - Десять минут, Юра, как раз хватит, чтобы номера перекинуть – других Хонд здесь вообще не проезжало. Ты мне всю эту постановочку с обеих видеокамер на флэшку сбрось, пожалуйста, - попросил Григораш.
      - Да не вопрос. Убийца Хизматуллина?
      - Вряд ли, скорее тот, кто ее машину взял. За помощь спасибо, Юра, оперативники к вам в понедельник заедут, все выемкой оформим, как положено, - пояснила Соколова.
      Оперативники и следователь вышли.
      - Едем на Пушкина? – спросил Григораш.
      - Нет, надо подумать. Преступник должен от номеров избавиться и от того, в чем тело перевозил. А потом что он станет делать? – спросила Соколова.
      - Кто его знает… дома будет сидеть или водку где-нибудь пить, все что угодно может делать, - ответил Афанасьев.
      - Правильно, Толя, он на автомойку поедет, чтобы окончательно все следы замести, - хитровато улыбнулась Соколова, - а где у нас автомойка ближе к Пушкина восемь?
      - Там же рядом и есть, но мы вряд ли успеем – времени много прошло.
      - Попробуем, гони на автомойку, - приказала она, - и побыстрее, с сиреной и маячком.
      Григораш выкинул на крышу салона магнитный проблесковый маячок, включил сирену. Машина неслась на предельно возможной скорости в городе, чтобы не совершить аварию и не сбить зазевавшихся ранних пешеходов. Притормаживая на красный сигнал светофора, она мчалась, словно ветер, на свободных участках улицы. Подъезжая к автомойке, Григораш убрал проблесковый маячок и выключил сирену. Обычная гражданская машина въехала на территорию. Соколова с операми заскочили внутрь автомойки. Искомая Хонда уже находилась там. Здоровенная, по-мужски кряжистая женщина объясняла администратору:
      - Помыть снаружи и внутри, почистить багажник…
      Слава Богу, подумали про себя оперативники, не начали еще мыть. Вошедшие предъявили удостоверения:
      - Криминальная полиция, майор Григораш, капитан Афанасьев, следователь Соколова, машину не трогать. Вы гражданка Хизматуллина, это ваша машина?
      - Моя машина, - ответила она, - это что – секретная мойка или я должна спрашивать разрешения, когда мне мыть машину?
      - Гражданка Хизматуллина, вы задержаны по подозрению в совершении убийства. Руки…
      Григораш достал наручники. Хизматуллина схватила его за грудки, приподняла над собой и отбросила на несколько метров от себя. Не ожидавший подобного сопротивления от женщины, оперативник упал на спину.
      - Пошел в задницу, мент поганый, - в ярости произнесла она, - что?.. пристрелишь, - с иронией спросила она, увидев и услышав, как Афанасьев передернул затвор пистолета. – Вам запрещено применять оружие в отношении женщин.
      - Старая информация, - зло произнес Афанасьев, - таких, как ты, отстреливать разрешается.
      Но он убрал пистолет и резко схватил ее за шею на удушающий прием. Хизматуллина прохрипела в ярости: «Мент поганый», - резко нагнулась и броском через голову уложила Афанасьева на капот собственного автомобиля. Подскочившая Соколова ударила ее ногой в подколенную выемку, женщина осела на заднее место, Виктория вывернул ее руку назад до хруста в плечевом суставе.
      - Руку давай, вторую руку, - закричал она, - иначе сломаю…
      Женщина подала вторую руку за спину, наручники защелкнулись.
      - Сука… - зло бросил Афанасьев, отходя от нее на шаг.
      Григораш спустился с капота, потирая спину.
      Обалдевшие от произошедшего сотрудники автомойки смотрели то на сидевшую на полу в наручниках женщину, то на двух оперов, успевших побывать на бетоне и на капоте, то на следователя, так ловко успокоившую преступницу. Задержанная выглядела мужиковато, но все-таки женщина, классно она раскидала полицейских вначале.
      Соколова подошла к ней, помогла ей подняться на ноги.
      - Где голова и все остальное? – спросил она.
      - Яйца с хреном что ли? – усмехнулась женщина, - так они ему больше никогда не понадобятся. Как вы меня вычислили?
      Хизматуллина поняла, что отрицать преступление бесполезно – в багажнике, не смотря на выброшенный плед, остались небольшие подтеки крови, и она их уничтожить не успела. Видимо, растрясло труп по дороге в центральный парк.
      - Где голова, кисти рук и половые органы? – повторила свой вопрос Соколова. – Не усугубляйте своего положения, Хизматуллина, труп вы перевозили в багажнике, это мы докажем. Плюс нападение на сотрудников полиции при задержании – до пяти лет лишения свободы. Двадцатку можете себе наскрести свободно, если не станете сотрудничать со следствием.
      - Сотрудничать со следствием… - задержанная смачно сплюнула на пол, - это вам хрен с маслом. Ненавижу вас всех ментов поганых, ненавижу. Член с яйцами в его же жопе найдете при вскрытии, я их туда плотно забила – больше я вам ничего не скажу.
      - Давно он вас изнасиловал? – догадавшись, спросил Соколова.
      - Изнасиловал? – с иронией переспросила Хизматуллина, - изнасиловал, - повторила она, - это ваш гребаный следак привлек меня к ответственности за клевету, это ваш засраный эксперт подделал экспертизу за взятку. Как же… такой респектабельный и известный мужчина – насильник. Это невозможно.
      - Это было в центральном парке, давно? – вновь спросила Соколова.
      - Давно… двенадцать лет я не могла подобраться к нему. Тот же куст черемухи… он сохранился. Вы все равно проведете у меня дома обыск, найдете признательные показания этого гада перед смертью. Но если вы их уничтожите – я отсижу, выйду и убью вас. Слышите – убью. И это не пустая угроза. Жаль, что не успела придавить следователя с экспертом. Хотела это сегодня сделать, чтобы все в один день, потом бы сама пришла. Как вы меня вычислили?
      - Вы два раза меняли номера на дороге, - ответил Григораш.
      - Понятно… но там нет видеокамер.
      - Это уже детали, Алла Абусадыковна, убитый кто?
      - Вы даже этого не знаете… Местный олигарх, тогда был простым депутатом, а ныне спикер заксобрания. Как же мне с ним тягаться? Потягалась в свое время – штрафанули за клевету. Мне тогда пятнадцать лет было… Убийство признаю, виновной себя не считаю. Кончай, майор, душу травить… Меня в камере удавят или как?
      - Это почему еще?
      - Тот следователь сейчас начальник Следственного комитета области.
      Соколова задумалась, вздохнула… Отвела задержанную немного в сторону.
      - Алла Абусадыковна, вы имеете ввиду Конюхова?
      - Его, конечно, коня сраного.
      - Конюхова уже сняли с должности, но это не убавляет его вины. При обыске у вас, естественно, найдут предсмертное признание спикера, но вряд ли его приобщат к делу в суде. Советую вам официально заявить, что есть видеозапись показаний, которую ваши друзья выложат в интернет, если оно исчезнет из дела. На этом твердо стойте и все получится. Но я вам этого не говорила.
      Хизматуллина посмотрела на Соколову уже по-другому.
      - Спасибо тебе, майор… Где же ты раньше была?..
      В последнее время старший следователь по особо важным делам майор Соколова раскручивала дела действительно важные. А фигурантами у нее проходили значимые персоны, которые были не по зубам ранее. Но времена меняются… На Соколову посматривали косо и боязливо. С Конем разобралась, и чуть было не посадила, но за давностью лет только опозорила на весь свет. Жена от Конюхова ушла и даже дети отвернулись от лизоблюда-взяточника, покрывавшего отъявленных негодяев при должностях. Олигарха местного упекла в тюрьму… За раскрытие убийства спикера получила она звание подполковника.
      Дела шли отлично, на службе все замечательно, но не радовала Соколову возникающая ситуация, не радовала вовсе. Она практически не виделась с Макаром, жили в одном доме и встречались редко. То она расследует по ночам убийства, то он занят со своими неизлечимыми пациентами. Отношения как-то натянулись сами собой, занимались сексом без разговоров в редкие встречи и на этом общение заканчивалось. Надо было что-то менять, но она точно знала, что Макар никогда не согласится оставить своих больных. Люди надоедали и ей – все лезли с вопросами: как он это делает? Но она даже ни разу не была у него в офисе. Время не позволяло. Знала о его гениальных способностях, но поведать о них никому не могла.
      В последнее время в голове постоянно возникали мысли, что чувства охладевают к Макару. Что повлияло на это – успехи на службе или известность самого Макара, что-то другое? Не было ответа на этот вопрос у Виктории.
      Зато был ответ у самого Соколова. Это он постепенно внушал мысли о затухающих чувствах. Уже приходилось встречаться с ситуацией, когда любящая внешне пожилая женщина огорченно смотрит на нестареющего любовника и желает покончить с собой, чтобы не навязывать старость молодости. ХVII век… он хорошо помнил этот случай со своей подругой. Прожив с ним сорок лет, она все время плакала, глядя на нестареющего Макара и вспоминая свое морщинистое отражение в зеркале…
      О, времена… время правления самозваных государей: Борис Годунов, Лжедмитрий, Василий Шуйский. Время начала династии Романовых…
      Соколова вернулась сегодня домой пораньше. Вернее, не домой, а в квартиру друга, с которым проживала последнее время. Не задумываясь, собрала свои вещи и оставила ключи на столе. Еще месяц назад она бы никому не поверила, что может уйти от Макара по собственной воле.
      Соколов, обнаружив исчезновение подруги из его дома, облегченно вздохнул. Помощницы Елена и Ольга обожествляли его, относились подобострастно, но любовью к нему не болели. Любили без болезни, если можно так выразиться. Страсть, всего лишь страсть овладевала ими в постели. Таких женщин можно оставить в старости без болезненных переживаний с их стороны.
      
      
*          *          *
      
      
      Гордеев Роберт Михайлович умирал и ему было все равно какие штучки на него цепляют налоговики и чекисты, решившие в этот раз поработать совместно. В тридцать лет, очень рано для данного заболевания, у него появились первые симптомы – слабость, упадок сил и похудание. Все списывалось на загруженность, и он решил отдохнуть, взяв отпуск. Но состояние здоровья не улучшалось. Нарушился сон, ухудшилась память и концентрация внимания, резко терялся вес. Начали добавляться и другие симптомы – потемнела моча, а кал наоборот обесцветился. Увеличилась печень, боли в правом подреберье стали опоясывающими, живот раздулся от жидкости. Желто-зеленоватый человечек погибал на глазах – рак поджелудочной железы с метастазами в ближайшие органы и лимфоузлы. Болезнь прогрессировала, и врачи давали негативный прогноз на ближайшие месяц-два.
      В фирму Соколова он сам не пришел, сил не было, его привез отец в инвалидной коляске. Рассказал о состоянии и самочувствии, хотя видно было все невооруженным глазом.
      - Простите, как вас величают, - спросил Макар Петрович?
      - Это Гордеев Роберт Михайлович, - он указал рукой на больного, - я его отец, Михаил Иванович… Тридцать лет только исполнилось мальчику и на тебе… Врачи ничего утешительного не говорят и не прогнозируют. Но может быть, вы, доктор, что-то сможете сделать, вернуть сына к жизни?
      - Михаил Иванович, вас ввели в заблуждение или вы услышали где-то обо мне недостоверную информацию. Я не врач и не лечу людей.
      - Но как же так? - с дрожью в голосе перебил его Гордеев старший, - мне посоветовали обратиться к вам. Я сам разговаривал с человеком, который не ходил и встал на ноги после вашего чудесного исцеления.
      - Верно, - согласился Соколов, - факт наверняка имел место. Только аранжировка его неверная – я не лечу и не исцеляю, я не врач, - еще раз повторил он, - я обращаюсь за помощью к космическому разуму, ко Вселенной, если хотите или как вам будет удобнее. Это Вселенная вмешивается в процесс болезни и исцеляет человека от возникшего недуга. Как это делается – я не знаю, я всего лишь посредник, передающий просьбу. Почему меня слышит космос – я тоже не знаю. Задайте вопрос ему. Но вы пришли лечиться или поболтать? – в конечном итоге спросил Соколов, глядя на тяжелое дыхание пациента.
      - Лечиться, конечно, лечиться, - словно очнулся и быстро произнес Михаил Иванович.
      - За такую операцию заграницей взяли бы несколько миллионов рублей. Но я не хирург, а посредник и мне бы хватило одного миллиона. Впрочем, это только рекомендация и вы, пожалуйста, определитесь сами в цене – сколько мне заплатить за космическую просьбу.
      - Определиться самому? – как-то криво усмехнулся Гордеев старший, - я же могу заплатить, например, всего десять рублей…
      - Вашему сыну, Михаил Иванович, уже совсем плохо, он и до вечера может не дотянуть, извините. Платите десять рублей, это ваш законный выбор, и уходите в другую комнату – космос не лечит больных при посторонних лицах.
      - А эти? – он указал на Ольгу с Еленой.
      - Это не посторонние, а мои помощницы. Прениями станем заниматься или все же обратимся за помощью? – строго произнес Соколов и поднял глаза к небу.
      - Да, да, конечно, - торопливо бросил Гордеев и положил на стол сто рублей.
      - Извините, вы назначили сумму в десять рублей, а сдачи у меня нет. Поэтому соизвольте найти десять или уматывайте отсюда, чтобы меня потом не тыкали откатом в девяносто рублей.
      - Так пусть будет сто рублей, - ответил отец больного.
      - Я не вымогатель – десять рублей или уходите совсем, - твердо ответил Соколов.
      Михаил Иванович, покраснев от стыда, кое-как наскреб мелочью десять рублей и вышел на кухню.
      - Идиот, - злобно бросила Ольга после ухода родителя пациента, - я бы такого отца саморучно удавила. У него сын погибает, уже не дышит почти, а он из-за десяти копеек рядится, сволочь.
      - Оля, - одернул ее Соколов, - ты знаешь правила: больной сам назначает цену. Кто-то десять рублей, кто-то десять миллионов, это я образно, но сам. И болтать некогда – больной совсем плох.
      Елена покатила коляску в смотровую, Ольга быстро раздела больного и уложила на кушетку. Смотреть было страшно – желто-зеленый скелет с ведром воды в животе лежал на кушетке и с трудом дышал, иногда корчась от болей.
      Ольга с Еленой обратили внимание, что Макар Петрович в этот раз не подошел к больному близко, а на расстоянии вознес руки к небу и что-то шептал невнятное. Они видели моменты исцеления не раз, но привыкнуть к этому не могли. Все равно изумленно смотрели, как тело пациента обволакивает какая-то пелена, приподнимает его совсем слегка и пронзает лучами, которые концентрируются в очагах заболевания. Лицо Гордеева младшего приобрело довольное выражение, кожа меняла цвет и асцитная жидкость уходила из живота естественным путем через почки и мочевой пузырь. Ольга только успевала выносить ведра и выливать в туалет. Два ведра накопилось жидкости. Процесс выздоровления затягивался, и пациент сам сел на кушетке только через полчаса. Обычно исцеление происходило минут за десять в среднем.
      Гордеев младший появился на кухне своим ходом. Сразу же отвесил отцу звонкую пощечину и, повернувшись, ушел. Ошарашенный Михаил Иванович то ощупывал ударенную щеку, то бормотал что-то невнятное о исцелении сына, а потом кинулся за ним вдогонку.
      - Сын-то оказался на высоте, - довольно произнесла Елена, - не простил папочке космической жадности и пререканий с Макаром Петровичем.
      - Это не жадность, девочки, - грустно произнес Соколов, это вынужденная мера. Всем моя деятельность интересна. Ученые и врачи желают узнать – как я это делаю. Налоговики хотят обнаружить уход от налогов. Даже чекисты примазались – намеревались подать себя в лучшем свете, дескать, они разоблачили вымогательство в сфере незаконного врачевания. Но обгадились все, ничего не вышло. В кресло-каталку и одежду больного понатыкали микрофонов и видеокамер. Сумму денег пациенты сами отмерили, а вопросы по лечению пусть они космосу адресуют. Жаль только, что вселенная промолчит, а не отправит чекистов и налоговиков куда-нибудь подальше.
      Соколов рассмеялся и к нему присоединились Ольга с Еленой. Потом он резко посерьезнел и произнес:
      - Поиметь меня захотели бездари… Но ничего, пусть теперь вас журналисты и руководство имеют по полной программе во все дырки. Загляните в интернет, девочки.
      Ольга с Еленой с возмущением смотрели, как чекисты и налоговики безапелляционно общаются с Гордеевым старшим, как прячут видео микрофоны, и как наставляют вести разговор, чтобы «разоблачить преступника». С младшим не общались, по состоянию здоровья он уже решать не мог ничего.
      Видео смотрели и в Генеральной прокуратуре, отправив с целью проверки незаконных действий местных чекистов и налоговиков своих сотрудников. Незаконный сбор доказательств, вмешательство в личную жизнь… Чекистов тихо накажут, а налоговиков выпорют публично. Только вся эпопея на этом бы закончилась, а не превратилась в Соколовские грезы. Желание познать тайны исцеления больных людей осталось у многих структур, не только у ученых-медиков.
      
      
*          *          *
      
      
      Ночь еще не вступила в свои права, но темнота уже окутала город. Фонари освещали свои участки желтоватым сиянием, мерцали рекламные щиты и вывески, обозначая фирму или преподнося товар в сказочном виде.
      
            Город вечерний, огни фонарей
            Сияют мерцающим блеском,
            Плитка граненая всех площадей
            Присыпана снежным гротеском.
            
            Колер неона, витрины опор
            Вцепились зубами в рекламу,
            Здесь никогда не кончается спор
            Оценки ему – килограмму.
            
            В жилах страны еле теплится кровь,
            Державы бледнеют финансы,
            Где же ты, где же божественный кров,
            Дающий страдающим шансы?
            
            Вечер, затишье, не спит городок,
            Шуршат по дорогам машины,
            Пляской, разгулом дрожит кабачок,
            Призывно сверкают витрины.
            
            Круто гуляет простой бизнесмен,
            Желудок и плоть ублажает,
            Рядом еще один наш феномен
            В подъезде бомжом засыпает.
            
      Обычный быт города… Григораш с Афанасьевым вышли из здания управления в восемнадцать часов. Они оба уже не помнили, когда так рано приходилось уходить домой. Майор Григораш служил десять лет в полиции. Многие не понимали его – блестяще окончил университет и пошел работать в уголовный розыск. И куда – в убойный отдел, где ни дня продыху не бывает. Его однокурсники работали юристами в престижных фирмах, адвокатами, в прокуратуре и следственном комитете. Получали денег побольше и временем располагали.
      Ладно Афанасьев – пришел после института МВД, и они вместе служили уже пять лет. Сдружились, неоднократно прикрывая спину друг другу.
      - Тебя до дома подбросить? – спросил капитан.
      - Нет, Толя, пройдусь пешком, вспомню, что можно ходить по городу, не торопясь никуда.
      - Как знаешь, до завтра.
      - До завтра, Толя.
      Григораш не стал говорить напарнику, что хочет зайти в кафе «Космос». Маленькое уютное заведение, где работала директором его приятельница. Они изредка общались, и Эльвира рассчитывала на большее, ей нравился этот мужественный человек. Но он или не приходил на очередную встречу из-за своей работы, или уходил в изнеможении домой отсыпаться. Она знала, что у него нет постоянной женщины, да и времянки мелькали редко, как и у нее самой мужчины. Когда-то все было – дом, семья, муж. Дом остался, а больше ничего нет.
      Григораш зашел в кафе, устроился у барной стойки, взяв чашечку кофе и рюмку водки. Эльвира Подгорная заметила его сразу, подошла.
      - О-о, сам господин майор пожаловал. Здравствуй, Сергей.
      - Привет, Эля, - ответил он.
      Она глянула на рюмку водки и чашечку кофе. Такой заказ он делал, когда был не в настроении, связанном с проблемами по службе. Не укладывался в сроки расследования, напрягало начальство, прилетала комиссия и прочая служебная беллетристика.
      - Много работы? – заботливо спросила она.
      - Как раз нет, не угадала. Даже необычно как-то. А ты подумала… - он посмотрел на кофе и рюмку с водкой.
      - Так, может, поедем ко мне? – сразу предложила Эльвира.
      - Лучше уж ко мне, ко мне ближе.
      - Да-а-а… - задумалась она, - посуду перемыть успею и, наверное, что-нибудь приготовить к ужину. А потом тебя вызовут на очередное убийство, - вздохнула Эльвира, - но я согласна, поехали. Дома, как всегда, шаром покати?
      В ответ он лишь пожал плечами.
      - Я что-нибудь возьму с собой.
      Эльвира набрала полную сумку продуктов, в том числе и готовых блюд, на квартире быстро провела сервировку стола – получилось довольно неплохо. Она сама кушала мало, в основном смотрела на своего обожаемого мужчину. А он ел с удовольствием и много.
      Как было бы хорошо остаться у него навсегда, думала она, иногда отводя взгляд в сторону, чтобы не смущать мужчину своим пристальным вниманием. Он бы всегда приходил ко мне – пусть под утро или даже через день, но ко мне. Она знала, что он не уйдет из убойного отдела, что он лучший сыщик, хоть и имел кучу взысканий.
      Ночью Эльвира спросила его:
      - Разве тебе плохо со мной?
      - Хорошо и ты это знаешь, - скупо ответил Сергей.
      - Тогда почему не оставишь меня у себя? Я не говорю о замужестве… Я бы встречала тебя, кормила и не ворчала, что ты поздно пришел или нетрезвый. Разве нам плохо вдвоем?
      Пару лет назад она уже закидывала подобную удочку. Тогда он ничего не ответил – помешал телефонный звонок, как всегда его срочно вызвали на работу. Она молила Бога, чтобы снова не зазвонил этот чертов телефон. Григораш вздохнул, ответил серьезно:
      - Я не готов к семейной жизни, Эля, работа такая, но другой у меня нет. Приходишь домой в любое время суток холодный, голодный, уставший и ободранный… Совершенно не хочется, чтобы меня кто-то видел в таком состоянии – стыдно. Доползаешь до дивана и падаешь, не раздеваясь. Никто не лезет к тебе с вопросами… Никто не тревожит заботливыми звонками. Где-то в кабаке пропустил рюмочку после дела и не надо ни перед кем оправдываться. Мне правда хорошо с тобой, Эля, но я такой, какой есть.
      Примерно такой ответ Подгорная и ожидала. Она встречалась с ним раз в неделю, в месяц или квартал, как получится, уже более трех лет. Эльвира все понимала и ни на что не надеялась, но она знала, что не проявляющий инициативу не получит ничего. Многие мужчины мечтали быть с ней и даже связать свою жизнь узами брака, но запала она на этого майора и никто другой не был ей нужен. Два года назад пыталась избавиться в душе? от него, завела роман с красивым бизнесменом, но потом отмывалась полдня от прикосновений, ставших противными.
      - У тебя запасные ключи от квартиры есть? – спросила Эльвира, - не жену, а квартирантку в дом пустишь?
      Сергей ничего не ответил, повернувшись на бок, заставляя себя уснуть. А она не спала всю ночь в раздумьях. Иногда хотелось встать и уйти, иногда повернуть на спину и целовать всего. Злилась и умилялась, плакала и надсмехалась над собой – она любила и не собиралась отдавать его никому. Уснула только утром…
      Эльвира открыла глаза, глянула на часы – десять. Вскочила испуганно, пробежалась голой по квартире – никого. Сергей никогда не выгонял ее из квартиры, когда вызывали экстренно на службу, просил только захлопнуть дверь, уходя. В этот раз он оставил на столе ключи. Она взяла их в кулачок, прижала к груди и заплакала.
      
      
*          *          *
      
      
      Этим вечером Соколов приехал к Елене. Нильская, естественно, обрадовалась, как радовалась всегда его появлению. Накрыла на стол, и они романтично поужинали.
      Находясь на полном содержании, Елена не тратила свою зарплату в тридцать тысяч рублей ни на что. На питание и одежду деньги выделялись отдельно. И она могла позволить себе изысканный стол – с икрой, хорошим вином, креветками, клубникой зимой… На еде Макар просил не экономить.
      Позанимавшись любовью и приняв душ, пара перешла к другому этапу. Процессом теперь руководила Елена, занимая верхнее положение. Макару нравилось смотреть, как ее таз движется вперед-назад и нежно ласкать груди руками. В движениях она находила наибольшее соприкосновение эрогенных зон и иногда почти останавливалась, пытаясь вибрировать в определенной найденной позе. Расслабившись, оба откинулись в сладострастном изнеможении на подушки.
      - Я не понимаю, Макар, - вдруг начала разговор Елена, - зачем я нужна тебе? По каким параметрам ты меня выбирал? В училище были и покрасивее девушки. Ты видный мужчина, можно сказать красавчик, вряд ли кто-то бы отказался общаться с тобой. Меня немного тяготит неизвестность. Твои отношения с Ольгой понятны – кроме секса она в фирме тяжелоатлет. Больного перенести на кушетку, раздеть, повернуть. А записать данные больного, как это делаю я, может любая сестричка. Ты сказал, что никогда и ни на ком не женишься официально. Мы не предохраняемся в опасные дни, и я ни разу не понесла. Значит, детей тоже не будет. У меня нет уверенности, что через год, два, десять ты не найдешь другую, помоложе. И куда потом я?.. Извини, Макар, больше таких разговоров не будет, даже если ты ничего не прояснишь сейчас.
      - Проясню, но потанцуем сначала, - с улыбкой ответил он.
      - Не поняла, - только и успела сказать она.
      Макар поднял ее с постели за подмышки, прижал к себе. Они постояли так голые немного. Вернее, он стоял, держа Елену и прижимая ее на весу к себе. Потом руки переместились на ягодицы, и мальчик плавно вошел в зовущее лоно. Лена держалась за его шею, обвивая ногами таз, Макар ходил медленно по полу, словно танцуя танго. И девушка чувствовала мужчину всего телом, грудью и внутренним зовом тепла. Так она еще не танцевала и наслаждалась блаженством движений с огромной усладой. Чувства, неимоверно зовущая страсть впивалась в нее фонтаном толчков. Елена обвисла немного, ощущая в себе все еще твердый предмет. Но и он начал ослабевать вместе с мужскими руками, опускающими ее на пол.
      После душа они вновь развалились на подушках. Лена уже ничего не хотела слышать, никаких пояснений. Испытанное наслаждение могло компенсировать все, считала она.
      Теперь заговорил он.
      - Иногда смотришь на результаты конкурса красоты и не понимаешь, как девушка заняла первое место? В десятке лучших нашлась бы и получше. Деньги, секс и красота на третьем месте – вот параметры конкурса. Но, возможно, это не совсем так, кто знает? Собери вместе десять мужиков и выберут они разных красавиц, например, двух или трех из десятка, возможно, вообще не ту, которая заняла первое место. Это же вкусы, а вкусы всегда относительны. Лучше тебя ни в училище, ни в городе нет. Ты вообще редкость, уникальное сочетание красоты и ума. Поэтому никакой неизвестности. Ты лучшая и этим все сказано.
      Ответ, конечно, польстил Елене, но она решила все-таки уточнить еще один вопрос.
      - А Ольга? – кратко произнесла она.
      - Ольга, - с улыбкой отвечал он, - Ольга также хороша собой. Ты сильна мозгами, а она мышцами. Что еще нужно полигамному индивидууму? Никакие лозунги, диссертации и кодексы не заменят и не затмят природу. Род человеческий полигамен, чтобы там не говорили коммунисты, священники или еще кто. Многие имеют любовников или любовниц тайно. Я же ничего не скрываю, кроме своих способностей. И то только потому, что общество еще не созрело для их восприятия. Это здорово, что мы поговорили, разъяснили непонятные вопросы. Ты давно не была у родителей в деревне. Как они там поживают? Телефонной связи с ними нет и даже почтовой. Вот тебе и продвинутый капитализм, Лена, демократия… Хают сейчас СССР, а там даже почта работала, хорошо или плохо, но Сосновка жила ваша, а сейчас загибается деревенька. Опять же скажут: кто виноват – председатель с парторгом все растащили и продали, коммуняки виноваты. Как говорится: каждому фрукту свое время.
      Лена задумалась, прижалась к Макару, чувствую тепло. Кто бы из ее возможных любовниках вспомнил о родителях?
      - Да, ты не просто поезжай, - продолжал тему Макар, - ты кое-что привези им. Купишь мини-трактор для сельхоз работ с кабиной на 30-60 сил с навесным оборудование – косилка, плуг, лопата, ковш, окучиватель, тележка. Обойдется это тебе в пятьсот-семьсот рублей.
      - Тысяч ты хотел сказать…
      - Конечно, Леночка, тысяч. Погрузишь в фуру, и она доставит все по назначению. Надо бы еще машину вам с Ольгой купить, чтобы ездить по необходимости. Одной на двоих хватит вполне, но не хватит – куплю обеим. Покупай машину, трактор, получай водительские права. Навык вождения я вам уже с Ольгой в голову встроил. И поезжай в Сосновку, пусть твой отец порадуется, не век ему все на своем горбу таскать.
      Елена приподнялась на подушке, смотрела на Макара с обожанием, а из глаз текли слезы…
      
      
*          *          *
      
      
      Управление внутренних дел, в отличии от дома правительства, не красовалось ковровыми коридорами. Двери, двери и двери, за которыми работали сотрудники разных званий и рангов. Кабинеты побольше и поменьше, убогие и неплохо обставленные. В один из таких полковник Брянцев Эдуард Валентинович, начальник убойного отдела ГУ МВД области, вызвал Григораша с Афанасьевым. Обычно он приглашал к себе только старших групп, но сегодня позвал с подчиненным.
      - Мы уже дали раскрытие по горячим следам и в министерстве довольны ваше работой, коллеги. Раскрыть убийство спикера за несколько часов – это не каждому дано.
      - А что нам дано? – прервал хвалебную речь Григораш, - устная благодарность, которую на кусок хлеба не намажешь?
      От такой наглости полковник даже вскочил с кресла.
      - Вечно ты всё испортишь, Григораш, - возмутился Брянцев, - ладно, благодарности позже. На улице Лермонтова у ДК Прогресс обнаружен труп. Там сейчас местные опера работают, но тебе надо подключиться к расследованию с Афанасьевым. Труп без видимых признаков насильственной смерти, возможно, вообще не криминал, но, возможно, что придется взять дело в свое производство. Труп, Воронов Михаил Петрович, по кличке Ворон, состоял в ОПГ Слона при жизни, такие, сам понимаешь, просто так не умирают. Тело вчера вечером обнаружили, я не стал тебя беспокоить. Короче – подключайся и держи меня в курсе.
      Лучше бы побеспокоил, подумал Григораш, вспомнив Эльвиру, ответил:
      - Есть, товарищ полковник, подключимся, разрешите идти?
      Григораш встал, но полковник усадил его жестом снова, отправив из кабинета капитана.
      - Это еще не все, Сергей, руководством решено усилить твою группу, к тебе на постоянной основе придается лейтенант Седых.
      - Лейтенант Седых… Если принято решение о должности, то я бы сам подобрал себе человека, - возразил Григораш, - что я с этим сопливым мальчишкой делать стану? Чей-то протеже?
      - Майор, это приказ начальника ГУ МВД области, а приказы, как известно, не обсуждаются. Еще спасибо потом скажешь – это действительно не простой сотрудник, хотели посадить его годика на три, но потом решили отдать тебе.
      - Не понял? - удивленно произнес Григораш.
      - Говорят, что лучший хакер… Ты же всегда возмущался, что приходиться бегать в паспортный, в ГАИ, в информцентр за данными, - улыбнулся полковник, - необходимые программы Седых дадут, что не дадут – сама стащит, на то и хакер. Станет обеспечивать тебя необходимой информацией. Короче – маленький личный техотдел, информцентр, базы ГИБДД и так далее. Должность у Седых, как и у Афанасьева, поэтому иногда придется брать и «в поле». Седых наверняка уже у тебя в кабинете – вызвать сюда и представить или сам разберешься?
      - Разберусь, Эдуард Валентинович, за такого опера – спасибо. Откуда он, с какого отдела?
      - Сам не знаю – ознакомили с приказом и всё. А приказы – сам понимаешь…
      Понятное дело – чей-то сынок и не обязательно генеральский. Бизнесмен крупный, олигарх, но зачем им полиция? Все-таки Григораш шел к себе в кабинет довольный – много времени уходило на разные справки, запросы о судимости и так далее… В кабинете уже поставили третий стол, сотрудники отдела «К» монтировали какую-то аппаратуру, за компьютером сидела девчонка и что-то там устанавливала.
      - Сергей, я ни черта не понял, - обратился к нему Афанасьев, - вломились в кабинет без спроса, - он указал рукой на коллег из отдела «К», - сказали, что ты в курсе. У нас теперь их сотрудник будет сидеть, он нам зачем? Компьютерщиков с убойным отделом объединяют, мест у них нет?
      - Все нормально, Толя, нам в группу дали лейтенанта Седых, опер по особо важным делам убойного отдела, на компьютере установят определенные базы, чтобы не бегать за справками о судимости, принадлежности машины и так далее.
      - О-о, это же здорово! – воскликнул Афанасьев, - куча времени сохранится.
      - Товарищ майор, - обратился к Григорашу один из сотрудников отдела «К», - аппаратуру вам всю необходимую дали, программы тоже – Ольга их установит сама, - он кивнул на молоденькую девушку.
      - Черти вы, коллеги, - произнес Григораш, - стажерка ваша, на молодую все валите, а если что-то не так поставит? Ладно… придет лейтенант Седых, сам разберется. Говорят, что он лучший хакер и его даже хотели посадить, но отдали нам.
      Коллеги улыбнулись и рассмеялись, переглядываясь.
      - Это точно, к себе Седых просили, но повезло тебе Григораш, будем ходить к тебе за консультацией.
      Они вышли из кабинета. Девушка подошла к Григорашу.
      - Товарищ майор, разрешите представиться – лейтенант Седых Ольга Павловна, можно просто Оля.
      Григораш с Афанасьевым оторопело посмотрели на нее – всё ожидали увидеть, но только не это.
      - Тебе сколько лет, девочка? – с недоверием спросил Афанасьев.
      - Двадцать два, окончила университет, физический факультет, радиоэлектронные устройства.
      - Вот это да-а… лейтенант Седых… Ольга Павловна. Как к нам сумела попасть? – спросил ошеломленный Григораш.
      - Длинная история, товарищ майор, взломала сервер отдела «К», записалась на прием к генералу и отдала ему диск. В отделе долго не верили, я не оставила следов взлома, пугали тюрьмой, звали работать к себе, но я стойко держалась и попала к вам.
      - Почему в отделе «К» не осталась, это же по твоей специальности? – спросил Афанасьев.
      - Извините, не мой уровень, тупоголовые они, а корчат из себя не весть что. Вечно под кем-то ходить, доказывать и учить, получая в ответ «подзатыльники» - это не по мне. А вам я принесу пользу, и никто меня тыкать не станет, что я не тем путем чужой комп вскрыла, что это невозможно, что это не так и так далее. Генерал решился – и я у вас.
      - Да-а-а… ладно, складно говоришь, девочка. Я майор Григораш Сергей Валентинович, это капитан Афанасьев Анатолий Евгеньевич. Между собой и для тебя – Сергей и Анатолий. Подробнее позже поговорим, когда у тебя эта байда заработает? - он кивнул на аппаратуру.
      - После обеда буду готова, - ответила Ольга.
      - Буду готова, - хмыкнул Григораш и осмотрел хрупкую фигуру девушки с ног до головы. – Хорошо, мы с Толей сейчас на очередной труп выезжаем. Ты остаешься и собираешь всю возможную информацию на Воронова Михаила Петровича, по кличке Ворон, состоял в ОПГ Слона. Слон – Керимов Аликпер Гайдарович, на него тоже полную информацию собери. Запиши.
      - Я запомню, Сергей, - ответила она.
      - Добро. И еще – если кто-то попросит что-то узнать – только через меня лично. Ты ищешь информацию только по моему запросу или Толиному. Давай свой номер телефона и наши запиши в свой телефон. В обед сходишь и закажешь себе ключ от кабинета.
      Григораш оставил ключ, и они с напарником ушли.
      - Вчера труп нашли у ДК Прогресс на Лермонтова, - объяснял по дороге майор, - Брянцев просил подключиться к расследованию. Ворона из ОПГ Слона завалили, но видимых признаков насильственной смерти нет. Ворон у Слона за наркоту отвечал, едем в местный отдел, переговорим с операми. Как тебе Седых? Брянцев, хитрец, не сказал мне, что это девушка.
      - Поживем – увидим, присмотримся, - ответил Афанасьев, - надо бы ее получше узнать.
      - Узнаем, личное дело посмотрю в кадрах, с людьми переговорим. Ты вот что – сначала в морг давай, потом уже к операм. Может, и заниматься не стоит.
      Судмедэксперт Воробьев Александр Егорович не удивился приезду оперативников из областного управления, местные успели объяснить, что труп не простой.
      - Дело пахнет керосином, если сам Григораш приехал, здравствуй, Сергей, привет, Анатолий. По трупу Ворона прибыли?
      - Добрый день, Александр Егорович, по нему самому. Что скажешь?
      - Смерть наступила от острой сердечно-сосудистой недостаточности, но причина этой недостаточности непонятна. Обычный тест на отравляющие вещества не показал ничего.
      - Убийство?
      - Скорее всего убийство, но яд неизвестен. Если яд не установим, то будет естественная смерть и никакого уголовного дела. Это вполне устраивает местных оперов, начальник районного угро у меня уже был. Но тебя, Сергей, я вижу, не устраивает?
      - А вас, Александр Егорович, устраивает?
      - А я что… я ничего. Мои клиенты – народ тихий, послушный, жалоб не пишут, не бузят, лежат себе смирненько. Меня устроила бы истина, но как до нее докопаться. Есть кое-какие наметки, попробую повозиться еще. Здоровый мужик – не могло сердце просто так остановиться. На шее у него есть след от укола, что-то ему ввели очень тонкой иглой. Здесь попахивает спецслужбами или преступником высочайшего ранга. Если это из этой оперы, то я ничего не найду. Но все же заключение будет о насильственной смерти.
      - Я понял, Александр Егорович. Установишь яд – позвони.
      - Хорошо, Сергей, будь аккуратней – не простые преступники, ох не простые.
      - Теперь в отдел, - произнес Григораш, усаживаясь в машину, - там наверняка никто и пальцем не пошевелил.
      В отделе они сразу прошли к начальнику УР майору Коломейцеву Егору Арнольдовичу.
      - Привет, Егор.
      - А-а, старшие коллеги, - Коломейцев поздоровался с Сергеем и Анатолием за руку, - с чем пожаловали – труп Ворона не криминальный, я только что у Воробьева был.
      - Ошибочка вышла, коллега, на шее у Ворона след от укола имеется, отравили его, - возразил Григораш, - но могу дело себе забрать с условием.
      - Все, что угодно, мне висяк не нужен, - довольно ответил Коломейцев.
      - Вся оперативная информация по Ворону и Слону, по их связям, агентурная информация и так далее.
      - Сделаю, не вопрос, завтра утром подвезу тебе.
      - Если меня на месте не будет, то отдашь все лейтенанту Седых. Это новенькая девочка у меня в отделе.
      - Девочка в убойном отделе? – удивился Коломейцев, - блатная или чокнутая? Но чокнутую ты бы не взял.
      - Приказ генерала, - ответил Григораш, - сам еще ни хрена не понял. Давай все материалы по Ворону, кто от следствия выезжал?
      - Соколова, она теперь звезда после того, как ты убийство спикера раскрыл. Ты раскрываешь – она звездит, - усмехнулся Коломейцев, передавая папку.
      - Ей не сладко пришлось, не утрируй, бабищу эту сама задержала. Информацию жду не позднее завтрашнего утра. Пока.
      - Счастливо, коллеги, - радостно ответил Коломейцев, отдав материалы по трупу Ворона.
      Хрен тебе в этот раз повезет, Григораш, Ворон не спикер, обломаешься ты на нем, злорадно подумал Коломейцев, но вслух, естественно, ничего не сказал.
      Григораш с Афанасьевым заехали пообедать в ближайшее кафе. Заказали по солянке и котлетке с пюре. Первое съели молча, потом Сергей спросил:
      - Что думаешь, Толя, Слон Ворона завалил или опера с наркоконтроля? Может быть, кто-то третий? Он же за наркоту отвечал в ОПГ…
      - У Слона возможностей на такое убийство не хватит. Здесь замешано ФСКН или наркобарон высокого уровня, - ответил не торопясь Афанасьев, поедая котлетку. В любом случае хлопоты предстоят большие.
      Оперативники поели и вернулись в управление. Седых доложила:
      - Товарищ майор, ключ для себя сделала, вот ваш, - она положила его на стол, - программы на компьютер загрузила, но еще необходимо кое-что своровать. Отдел «К» не дал нам всю необходимую информацию, хотя сами имеют. Если им можно, то и нам тоже, я так считаю. Поверхностную информацию по запрошенным лицам могу прямо сейчас выдать, ну а полную только к утру. Коллеги нам старенький компьютер отдали, возможно, списанный. Он не тянет программы, тормозит, а если еще на него установить то, что хочу, то вообще работать перестанет. Пришлось сбегать в магазин, купить необходимое оборудование и установить в старый корпус. Довелось повозиться изрядно – они компьютер опломбировали, но я его вскрыла, поставила все, что нужно и снова опломбировала. Отдел «К» заглянет, что пломба на месте и вопросов не задаст. Вы только меня перед ними ругайте почаще, что, дескать, толку нет – день приходится ждать обычный запрос на судимость.
      - А сколько на самом деле? – поинтересовался Афанасьев.
      - Напечатать фамилию на клаве – ответ будет сразу по базе области, через минуту по общероссийской.
      - Оля, ты сколько денег потратила на компьютер? – спросил Григораш.
      - Сорок тысяч, но иначе нельзя – толку от компа не будет. Мне самой станет неинтересно.
      - Сорок тысяч… Я переговорю с Брянцевым…
      - Этого не надо делать ни в коем случае, - перебила Сергея Ольга, - он, может быть, деньги достанет, но где-нибудь ляпнет и у нас все отберут. Отдел «К» не позволит, тем более мне. Деньги – это наживное, приятная работа важнее.
      - Если они твой компьютер проверят?
      - Они не полезут, товарищ майор. Эти тупоголовые мне программку подсунули, которая позволяет видеть им из своего кабинета все, что есть на моем. Я ее установила, но видеть они станут то, что сами дали, не более того. Основное они не увидят.
      - И чем мы располагаем? – поинтересовался Григораш.
      - Отдел «К» дал нам базу информационного центра – это привлечение, судимости, административка, сводки. Частично базу ГИБДД и паспортную. Это все.
      - Но это же классно, - обрадовался Афанасьев, - хоть в этом плане повезло.
      - Это то, о чем мы можем открыто говорить, мальчики. А вот об этом говорить не стоит – закрытая база ГИБДД и…
      - Это еще что за база? – удивился Афанасьев.
      - Спецмашины и их владельцы, прописка и паспортные данные сотрудников, депутатов, базы налоговой, ГУФСИН, ФСКН, Росреестра, Госрегистрации, фотоальбом преступников, оружие и так далее. Всё, кроме ФСБ и агентуры – туда я не лезу, последствия могут быть плачевными.
      - Вот это да-а… ничего себе, - удивился Григораш, - и как всегда все через портал.
      - Через портал? – переспросила Седых.
      Афанасьев наклонился к ее уху, шепнул:
      - Это, значит, через попу. Без портала в России никак нельзя. Даже стих такой есть:
            Вечер темным одеялом
            С небосвода пал кругом,
            И для путника причалом
            Ждет подруги милый дом.
            
            Звезды в небе блещут тускло
            Сквозь нависший серый смог,
            Трубы дымом черным грустно
            Сыплют саженный песок.
            
            Воздух вянет поволокой,
            Завис серой пеленой,
            Путник улицей широкой
            Сквозь туман бредет домой.
            
            Вот свернул он в переулок,
            Матерится, черт возьми,
            - Вечно темный закоулок
            С двадцати до девяти.
            
            Встал, вздохнувши полной грудью,
            Привыкая к темноте,
            Усмехаясь словоблудью,
            Что поперло в суете.
            
            - Вот бы в Думе депутатам
            Трубу вставить прямо в рот,
            Закрепить сие мандатом –
            Там не нефть идет, а смог.
            
            А не в рот, так прямо в попу,
            Вот получится портал!
            Чрез него там к эфиопу
            Весь устав ООН летал.
            
            Ничего, мы не в обиде,
            Ведь его смешной вассал
            Из Европы санкций в виде
            По порталу присылал.
            
            Через грязь, через ухабы,
            Путник топает ворча,
            Даже к дому родной бабы
            Сквозь портал прошел мурча.
      
      Ты же тоже к нам не просто так устроилась…
      - Может кто-то и устраивался к вам через портал, Толя, через задницу, то есть, а я через кадры, вестимо, - ответила с возмущенной иронией Седых.
      Портал – не портал… Григораш не стал в данный момент ни обострять, ни прояснять ситуацию. Он не сомневался, что все разрешится со временем.
       – Ладно, Оля, занимайся своим делом. Утром будет информация по Ворону и Слону? Похоже, что убийство Ворона нам придется расследовать.
      - Утром будет, - ответила Седых.
      Григораш ушел докладывать информацию полковнику Брянцеву. Тот сразу поинтересовался основными моментами.
      - Значит, говоришь, что Ворона чем-то укололи и ввели яд, который не могут определить? – переспросил полковник.
      - Совершенно верно, Эдуард Валентинович, Ворон убит неизвестным ядом. Здесь или замешаны спецслужбы с непонятной целью, или кто-то из очень солидных олигархов желает прибрать наркоту в свои руки. Вряд ли Слон или подобные ему людишки смогут добыть такой яд. Такие пристрелят и ничего выдумывать не станут.
      - Надо было тебе, Сергей, все-таки оставить материалы у Коломейцева, а самому подключиться негласно. Зачем нам лишний висяк на управление?
      - Висяк косвенно все равно на нас будет, а двойное расследование внесет путаницу, насторожит преступников, даст им возможность маневра.
      - Ладно, Сергей, занимайся Вороном. Как твоя новенькая?
      - Нормально, программы устанавливает до сих пор на компьютер. Отдел «К» отдал нам списанный компьютер, на котором еще динозавры работали. Но все равно спасибо. Кто эта Седых, откуда она, чья протеже?
      - Она ничья, настоящий крутой хакер в прошлом, которого удачно к делу пристроили. Но ты присматривай за ней, иначе она может под монастырь подвести, - ответил Брянцев, - ступай и помни, что у нас сроки и глухаря сделать из Ворона я тебе не позволю. Свободен.
      Ничья… так просто хакера вместо тюрьмы в отдел взяли. И даже не к компьютерщикам, а в убойный, ставку выбили. Сказки про белого бычка я тоже рассказывать умею. Григораш вернулся в кабинет, глянул на часы – шестнадцать. Он позвонил Соколовой.
      - Виктория Павловна, привет, ты выезжала на труп Ворона?
      - Привет, Сергей, ты к нему каким боком – не олигарх, не депутат, чтобы в область отдали? Там еще неизвестно – криминал или нет.
      - Уже известно – ему вкололи яд в шею, яд сложный, состав не определяется, дело мне отдали. От вас кто будет?
      - Вот, значит, как… Доложу, наверняка мне и отпишут, созвонимся завтра, пока, - недовольно ответила Соколова
      Она ценила и уважала опера за профессионализм, но иногда он копал слишком глубоко, не всем это нравилось.
      Григораш просматривал материалы, собранные Коломейцевым. На фото труп лежал на спине на улице около ДК Прогресс. Прохожая женщина, заметившая лежащего на асфальте мужчину, вызвала скорую. Та, приехав, констатировала смерть до приезда и вызвала полицию. Десять утра… шел, упал, умер крепкий, здоровый мужчина в самом расцвете сил. В это время на улице достаточно много народу, любой мог уколоть в шею Ворона сзади и незаметно продолжить свой путь.
      - Толя, поехали, посмотрим место, где нашли Ворона. Ты, Оля, работай, увидимся утром.
      На месте оперативники осмотрелись – ничего примечательного, никаких видеокамер рядом.
      - Побегать доведется много, - произнес Григораш, - давай сейчас по домам, Толя, а завтра в полный рост придется пахать.
      - Тебя подкинуть домой? – спросил Афанасьев.
      Григораш задумался, хотелось поехать в кафе «Космос» – он оставил ключи Эльвире. Она воспользуется ими без сомнения. Правильно ли он поступил? Он ничего не обещал, почему бы и не жить вместе? Жить вместе… Она же будет на птичьих правах. Жди, люби и не спрашивай. Он свободный мужчина, а она любящая служанка – накорми и обласкай. Поживет годик и сбежит от такой жизни. А если не сбежит? Нормальная женщина так жить не сможет, если муж, пусть и гражданский, появляется несколько раз в неделю, чтобы выспаться и опять уйти. Бывают же свободные дни… Бывают, но их так мало. Но она знает о моей работе… все они знают, соглашаются, а потом уходят с претензиями. Ехать домой, она придет вечером. Ничего не скажет, но в душе обидится – не заехал, не зашел к ней в кафе. Ладно, пусть будет, что будет.
      - Нет, Толя, подбрось до кафе «Космос».
      - Там у тебя знакомая хозяйка, что-то налаживается с ней?
      - Не знаю, Толя, не спрашивай.
      - Как скажешь, поехали.
      Григораш зашел в кафе. Удивленная Эльвира даже опешила немного.
      - Ты покушать, Сергей?
      Он улыбнулся.
      - Нет, к тебе. У меня очередной труп, но расследованием займусь завтра с утра. Сегодня свободен. Ты переедешь жить ко мне?
      Она снова растерялась от неожиданного вопроса.
      - Ты оставил ключи на столе…
      - Я домой… помощь нужна какие-то вещи перенести?
      - Нет, Сережа, я скоро закончу и приеду.
      - Ты лучше знаешь, что у меня есть покушать. Собери чего-нибудь – я приготовлю ужин.
      - Бог на землю сошел, еврей дворником устроился? – спросила она.
      - Все нормально, Эля, раз в несколько лет выпадает свободный вечер, - ответил он с улыбкой.
      Она вздохнула. Ушла в подсобку и вернулась с сумкой.
      - Отнеси домой. Приду – сама приготовлю.
      Григораш молча взял сумку и ушел. Эльвира опустилась на стул. Ни признания в любви, ни поцелуев. Он оставил ключи от квартиры и я на седьмом небе. Какая мне разница – встречаюсь с ним раз в месяц или в квартал, а тут все-таки стану видеться чаще. Пробовала уже – другие мужики противны. Но почему так – нравится человек, а жить с ним каждый день не могу?.. Бегу, как собачка, по первому зову и ласкаюсь. Может, я правда собачка и он мой хозяин?.. Собачка не изменяет своему хозяину, она преданна навсегда. Собачка… Эльвира вздохнула. Мечтала о ключах, как о манне небесной – чего же тогда раздумалась? Она еще раз вздохнула, спросила у барменши и официантки:
      - Справитесь без меня?
      - Идите уже, Эльвира Филипповна, справимся без вопросов, удачи.
      Две ее работницы давно знали, что хозяйка сохнет по этому майору. Симпатичный мужик, слов нет, но не до такой же степени обожать человека…
      Подгорная оделась и поехала к себе домой. В квартире задумалась – что взять? Вдруг быстро выпроводит меня, тогда уж точно больше не приду ни разу, не собачка. Бросила в сумку несколько комплектов нижнего белья, пару платьев, домашний халатик и зубную щетку с полотенцем. Этого достаточно на первое время, решила она. Присела на стул, вздохнула, осмотрела квартиру и ушла.
      Перед дверьми Григораша встала в раздумьях – своим ключом открыть или все-таки позвонить? Решила открыть дверь сама. Вошла, сразу почуяв запах жареного. Улыбнулась – что-то готовит, не стал ждать моего возвращения. Прошла в комнату и чуть было не присела от удивления – на столе разные салатики, колбаски, бутылка шампанского, бокалы, свечи.
      - Ты проходи сама, Эля, - крикнул он из кухни, - раздевайся, мойся – я пока занят немного.
      Она ушла в ванную, ополоснулась, надела эротичное белье и поверх домашний халатик. Появилась на кухне.
      - Чуточку позже тебя ждал, но отбивные из свинины уже готовы, можно идти к столу. Сегодня я тебя угощаю. Правда из твоих продуктов, но что поделать, если ты у меня кафешница.
      Он снял фартук, повернулся к Эльвире и прижал ее к себе. В комнату к столу они вернулись через полчаса из спальни.
      - Я все же старался, готовил, надо обязательно попробовать, - пояснил Григораш.
      Он открыл шампанское, наполнил бокалы.
      - Попробуем жить вместе, Эля, вдруг получится. За тебя, - он поднял бокал.
      - За тебя, - ответила она, - за нас.
      Подгорная проснулась утром – Сергея уже не было. Она огорчилась – проспала. Что за жена, которая мужа завтраком не накормила, на работу не проводила… Эльвира осматривала его квартиру совершенно по-другому, словно не была в ней ни разу. Заглянула в шкаф для одежды – три элегантных костюма, она ни разу не видела его ни в этих, ни в других. Вечно в джинсах и куртке, летом в рубашке. Такая работа… она вздохнула.
      В кафе идти было еще рано, она приходила к одиннадцати и задерживалась часто до полуночи. Не к кому было спешить раньше. До ее работы рукой подать от дома Григораша. А от ее кафе и до управления уголовного розыска. Надо сказать Сергею, чтобы всегда приходил обедать – нечего деньги по чужим заведениям тратить. Раскомандовалась, усмехнулась она…
      
      
*          *          *
      
      
      Елена Нильская появилась в Сосновке на машине сама за рулем. За ней шла большая фура, остановившаяся у ворот родителей. Они выскочили на улицу, обнялись с дочкой.
      - Мама, папа, некогда говорить и обниматься, чуть позже всё.
      Елена руководила разгрузкой, и родители не понимали, что происходит. Наконец, выгрузили сам трактор и прицепные устройства к нему. Фура развернулась и укатила обратно, оставив облако пыли и дыма из выхлопной трубы.
      - Вот, папа, - теперь произнесла довольно Елена, - это тебе трактор я купила, владей. Инструкция на русском к нему, сам трактор корейский. Можно пахать, сено косить, картошку окучивать и капать, снег убирать, ямки рыть, дровишек привезти из леса. Почитаешь, разберешься и владей, - еще раз повторила она. – А то копаешь огород вручную три дня: теперь за час управишься. И сено корове накосишь, и привезешь с поля. Маленький трактор, но сноровистый, как раз подходящий для личного хозяйства.
      - Как же так, доченька, - всплеснула руками мать, - ограбила кого, украла?
      - Мама, - нахмурилась Елена, - я достаточно хорошо зарабатываю, чтобы иметь возможность купить необходимые вещи. Мини-трактор стоит пятьсот тысяч и аксессуары к нему еще триста. Одежду еще вам прикупила, так что даже миллиона не потратила.
      - Разве медсестры так зарабатывают? – усомнился отец.
      - Папа, я не простая медсестра, я работаю у Соколова. Это тот человек, с которым приезжала раньше. Он зарабатывает по несколько миллионов в день, папа, в один день. Мне немного перепадает, но кое-что я тоже имею.
      - Он лечит богатых? – спросила мать.
      - Он не лечит, он просит Вселенную о исцелении. И она слышит его, богатые отдают миллионы, а бедные то, что есть. Мне повезло, мама, просто повезло, что Макар Петрович взял меня. У него еще работает одна девушка, нас двое, которым сказочно повезло в жизни. Так что не сомневайтесь, дорогие родители, все куплено на честно заработанные деньги.
      Трактор пришлось завести, цеплять к нему подвесные устройства и определять их на места во дворе, как и сам трактор. Машину тоже Елена поставила во дворе и закрыла ворота. Деревенские жители со вздохами и завистью разошлись по домам. Пока дочка гостит, они не зайдут, понимают, что не до соседей сейчас. Но потом надоедят походами и вопросами, в сезон станут просить о помощи. Но всё это будет потом.
      А пока родители радовались. Отец примерял сапоги, унты, ботинки, теплый камуфляж для охоты… Мать надевала поочередно то платья, то туфли, то теплую безрукавку… Расспрашивали дочку о жизни. Огорчались, узнавая, что у Макара Петровича нет планов на официальный брак.
      Кто мог подумать, что почти еще вчера безногий и бедный Нильский станет обладать таким богатством. Личный трактор с навесными устройствами в деревне – это не состояние, это нечто невообразимое и недоступное.
      
      
*          *          *
      
      
      Григораш прибыл на службу и сразу заметил небольшие изменения в кабинете. На стене появилось зеркало, шкаф для одежды перекочевал к другой стене, он теперь прикрывал небольшую тумбочку для чайника и продуктов питания – чая, кофе, сахар, появилась вазочка с печеньем и третья кружка. Для гостей в ящичке находилась пара стаканов. На подоконнике появился цветок.
      - Здравия желаю, товарищ майор, я тут немножко переставила мебель. Вы не против?
      - Здравствуй, Оля, я не против – стало лучше и уютнее, молодец. Удалось что-нибудь собрать по нашим фигурантам? – резко сменил тему Григораш.
      - Да, но я не стала распечатывать, там много листов, сбросила информацию вам и Анатолию на компьютер. Сами определитесь, что распечатать, а что нет, - ответила Ольга.
      Вошел Афанасьев, поздоровался с Сергеем за руку.
      - Привет, Оля, сразу чувствуется присутствие женщины в кабинете – мебель та же, а вид уютнее, кислорода больше, - похвалил он, взглянув на цветок.
      Григораш больше часа сидел молча за компом, изучая полученную информацию. Потом произнес восторженно:
      - Ты где это все нарыла – нам бы неделю бегать пешком пришлось и вряд ли бы все получили? Везде официальные запросы нужны, а их только Брянцев подписывает, потом в канцелярии зарегистрировать, отнести по адресу и ждать у моря погоды.
      - Я же не зря компьютер усилила и программы поставила. Только с информацией этой аккуратнее обращайтесь. Если в дело, то лучше потом официальный запрос сделать, - ответила Ольга.
      - Мы это поняли, Оля, не сомневайся, тебя никому в обиду не дадим. Кстати, если отдел «К» придет с проверкой, то у них должно быть на руках постановление на обыск или выемку. В противном случае гони их отсюда поганой метлой, прав у них никаких нет. А они могут появиться в надежде, что ты законов не знаешь. Их можно самих к ответственности привлечь за попытку незаконного получения информации, у нас не меньше секретов, чем у них. Ты оружие получила?
      - Нет, мне не дали, сказали, что нужно сдать зачет по материальной части и стрельбе. Сегодня пригласили в тир на десять утра. А где у вас тир… вернее у нас?
      - Внизу в подвале, вместе сходим, - ответил Григораш, - сейчас я покажу тебе, как пользоваться пистолетом, разбирать и собирать его.
      - Спасибо за заботу, Сергей, я знаю.
      - Знаешь, откуда?
      - Один знакомый показывал. У него научилась.
      Она не захотела пояснять подробности, позже всё само выяснится.
      - Тогда пошли – время уже.
      Седой майор встретил их внизу возгласом:
      - О-о! Всей группой пришли – похвально, что друг за друга переживайте. Но ничего не получится, Сергей, ты меня не первый день знаешь – на поводу не пойду и зачет не поставлю. Сотрудник убойного отдела должен уметь стрелять хорошо. Была бы она секретаршей у генерала – другое дело. Там умение заваривать чай важнее стрельбы.
      - Товарищ майор, - обратилась Ольга к седовласому, - как мне расценивать ваше недоверие? Как оскорбление или насмешку?
      - Чего? – не понял пожилой майор.
      - Оружие давайте – чего зря болтать. И три мишени. А то потом не докажешь, что все пули вошли одна в другую.
      Майор посмотрел на нее, но ничего не сказал, достал три мишени с ухмылкой.
      - Не эти зеленые, в них и дурак попадет, давайте черные маленькие, - возразила Ольга.
      Майор повесил три черных мишени. Выдал два патрона.
      - Два пробных. Потом три зачетных, - пояснил он.
      - Без пробных, - попросила Ольга.
      Майор выдал еще один патрон. Она стреляла подряд от живота, не целясь.
      - Кто же так стреляет, - усмехнулся майор, уверенный, что она никуда не попала, - надо поставить ноги…
      - Вы же сами сказали, что я не секретарша, - перебила она майора, - а в убойном отделе ноги на ширину плеч ставить некогда, там необходимо стрелять из любого положения.
      Мишени подъехали – три десятки. В этот же день седовласый майор разболтал о способностях Седых всему управлению. Он заявился к полковнику Брянцеву и настаивал на фактическом переводе Седых в спортобщество Динамо на тренерскую работу.
      - Пусть она числится в убойном отделе, но тренирует наших спортсменов, сама участвует в соревнованиях. Она станет чемпионкой МВД, России, а возможно и мира по пулевой стрельбе. Разве это плохо? Вы будете гордиться такой сотрудницей.
      - Неплохо, - ответил Брянцев, - но решение она должна принять сама. Вам лавры, а мне балласт в отделе не нужен. Уговоришь ее – пусть переходит в ваше Динамо, числиться просто так в отделе она не будет. Все, майор, свободен.
      Седовласый пробился к генералу… Долго он еще мутил воду, пока с ним не переговорил сам Григораш. Он протянул ему пистолет Вальтер:
      - Посмотри, что скажешь – лучше он Макарова или нет?
      Седовласый покрутил пистолет в руках, положил на стол, ответил удивленно:
      - Он же времен войны, конечно Макаров лучше.
      Григораш достал целлофановый пакет, аккуратно положил в него пистолет, произнес с усмешкой:
      - Этот пистолет с нераскрытого убийства и на нем твои отпечатки. Как только вякнешь еще раз про Седых, то станешь ее способности объяснять зэкам в камере, я тебя враз упакую по полной программе. Извини, но по-другому ты не понимаешь, придется посидеть лет десять-пятнадцать, если не прекратишь бегать по начальству. Седых не согласна на твое предложение, не стоит ее заставлять силой.
      Григораш повернулся и ушел, оставив испуганного майора наедине со своим тиром. Полдня из-за говнюка потерял… В своем кабинете он сразу же заявил:
      - Все – проблему решил кардинально. Никогда даже преступникам ничего не подкладывал и не подсовывал, но иногда свой хуже врага. Дал подержать ему пистолет Вальтер, якобы с нераскрытого убийства, и сказал, что посажу, если он не заткнется. Он уже мнил себя в лучах славы наставника чемпионки мира по стрельбе, а я ему создал образ зэковской камеры. Ладно, хватит об этом, время дорого.
      Афанасьев завез Григораша к Слону, а сам поехал в морг еще раз переговорить с судмедэкспертом Воробьевым. Григораш позвонил в домофон.
      - Кто? – раздался голос.
      - Майор Григораш. Я к Керимову.
      Через две минуты охранник открыл дверь.
      - Проходите.
      Он провел его на второй этаж коттеджа. У двери два охранника предложили сдать табельное оружие добровольно.
      - Пистолет я добровольно не отдаю. Хотите попробовать забрать силой?
      Они ничего не ответили, открыли дверь.
      - Здравствуй, Аликпер Гайдарович, разговор к тебе есть.
      Григораш прошел, сел в кресло, так и не услышав ответного приветствия, нажал в кармане кнопку на приборе, который передала ему Седых перед отъездом. Она пояснила, что это не магнитофон и позже будет сюрприз.
      - Твоему Ворону вкололи яд, который таким, как ты, не достать ни за какие деньги. Я подумал и решил, что тебе его смерть не выгодна и убийцу ты тоже станешь искать.
      - Он умер от сердечного приступа, - спокойно возразил Слон.
      - Эту байку ты со своими подручными обсуждай. Кому выгодна смерть Ворона, кто на тебя наехал, Слон?
      - Ты правильный мент, майор, другого бы не пустил к себе, но все равно мент и помогать тебе я не стану. Ты же не возьмешь денег, чтобы отдать мне заказчика и исполнителя, а мог бы хорошо заработать. Ты найдешь их, я знаю, мне лучше в СИЗО с ними пообщаться. Если нужна помощь в людях, средствах – говори.
      - Значит, не поделишься своими подозрениями? Зря. Пока я их ищу тебе самому могут такой же укольчик сделать. Мне твоя наркота по барабану, если ты забыл – то я в убойном отделе работаю.
      Григораш встал и вышел, не прощаясь, нажав снова кнопочку на приборчике, как просила Ольга. Он шел пешком от коттеджа Слона, общественный транспорт здесь в пригороде не ходил. Ничего нового не узнал, но цели своей достиг – Слон забеспокоится и станет искать, а мы понаблюдаем, на кого он выйдет. Вскоре появилась машина Афанасьева.
      - Что сказал Воробьев? – спросил Григораш своего напарника.
      - Яд очень сложный и явно полученный в закрытой спецлаборатории. Его могут иметь в СВР, ГРУ или ФСБ очень малая часть людей для каких-то спецзаданий. Но это всего лишь предположения Воробьева, - ответил Афанасьев.
      - Ясно. Я так и предполагал. Сейчас едем в «Космос», мне надо с хозяйкой переговорить, ты заодно пообедаешь.
      Они вошли в кафе, Афанасьев сел за столик, а Григораш сразу направился в подсобку. Как таковой двери там не было. Небольшой административный закуток со столом, диваном и компьютером отделяла плотная штора. Он сразу же услышал разговор, притормозил и включил телефон на запись.
      «Ты, сука, нас не только бесплатно кормить будешь, но и платить по тридцать штук каждому в месяц», - говорил один.
      «Содрать за обед с нас захотела, - вторил другой, - баба смазливая, спермой ее покормим»?
      «А че – хорошая идея. Слышь ты, сука, отсосешь добровольно и готовь по тридцатке каждому, завтра зайдем. Не станешь сосать – в отдел поедешь. У тебя, Ваня, наркота есть»?
      «Забыл что ли – вчера же у наркоманов отобрали, не успели еще продать».
      «Во-о, пойдешь по статье за наркоту. Соси, сука, и не выпендривайся».
      Григораш в ярости влетел в подсобку. Сержант полиции в форме уже достал из ширинки свой член, второй рядовой полицейский держал Эльвиру за волосы, тиская ее грудь. Он ударил резко рядового по шее и пнул сержанта по оголенным яйцам. Дикий вопль ворвался в обеденный зал кафе. Афанасьев бросился на помощь. Вдвоем они быстро скрутили полицейских.
      - Что случилось? – спросил Анатолий.
      - Хотели на деньги развести, как крыша новоявленная, и изнасиловать извращенным способом. Я на телефон разговор записал и несколько секунд видео – доказательства имеются. Звони в дежурку, Толя, а я в следственный комитет позвоню сам, чтобы нормального следака прислали. Не собираюсь этим гадам ничего прощать.
      Подгорная пришла в себя от стресса, упала на грудь Григорашу, запричитала сквозь слезы:
      - Сереженька мой, Сереженька, чтобы я без тебя делала…
      - Они здесь раньше бывали? – спросил Григораш.
      - Вчера обедали и не заплатили, - ответила подошедшая официантка, - я им сегодня двойной счет выкатила, они платить отказались, я позвала хозяйку.
      - Понятно, кафе закрывайте на время – ждем полицию и следственный комитет.
      - Сергей, может, без полиции обойдемся – стыдно же, - предложила Эльвира.
      - Чтобы эти сволочи продолжали по земле свободно ходить – нет уж, пусть в камере покукарекают теперь, - зло ответил Григораш.
      В свой кабинет Григораш с Афанасьевым прибыли только к вечеру.
      - Я вас уже заждалась. Что-то случилось? – спросила Ольга.
      - Так… ничего особенного – зашли в кафе пообедать и наткнулись на оборотней в погонах, пришлось посадить сволочей. Но это к нашему делу не относится. Разберем ситуацию. Что мы имеем? Труп Ворона, который у Слона являлся главным посредником с поставщиками героина. Яд, изготовленный в спецлаборатории. Это железобетонные факты. Факты предположительные – кто-то пожелал отхватить наркоимперию Слона и убрал Ворона в качестве предупреждения Слону.
      Григораш не захотел муссировать тему кафе и поэтому перешел сразу к делу.
      - Может, это Ферзь? Он давно хочет Слона подвинуть. Возможно, у него появился выход на поставщиков, а Слон поперек дороги стоит.
      - Нет, Толя, желание Ферзя понятно, но он бы пристрелил просто Ворона, такого яда ему не добыть. Ферзь слишком слаб для войны со Слоном.
      - Мальчики, - вмешалась в разговор Ольга, - мне можно в дискуссии поучаствовать?
      - Нужно, - ответил Григораш, - мы с Толей частенько высказываем мысли вслух, так легче накидывать план расследования и вырабатывать конкретные версии. Кстати, что за приборчик ты мне дала и обещала сюрприз сделать?
      - Пусть у вас будет, Сергей, еще пригодится при случае. Когда вы нажимаете кнопку, то эта маленькая штучка устанавливает специальную программу на все телефоны в радиусе нескольких метров. Мы можем теперь слушать Слона без проблем.
      - Меня ты тоже слушала? – спросил, нахмурясь, Григораш.
      - Не волнуйтесь, три телефона в этой программе не участвуют. Можете угадать какие?
      - Чего тут гадать – мой, Сергея и твой, Оля, - ответил Афанасьев.
      - Правильно, пять баллов. Потребуется для дела – подключу и их с вашего согласия. Когда вы ушли, Сергей, от Слона…
      - На «ты» удобнее, - перебил он ее.
      - Договорились. Когда ты ушел, Сергей, от Слона, он сразу же вызвал к себе Валета. Как я поняла, Валет у него что-то вроде контрразведки. Интересный разговор получился, слушайте:
      «Сейчас у меня Григораш был, он утверждает, что Ворона ядом завалили. Как это понимать – ты говорил, что он сам от сердца кони бросил»?
      «Так врач в морге сказал, - оправдывался Валет, - зачем ему липу гнать? Может на понт мент берет»?
      «Григораш мент, но правильный и понты не гнет. Кто Ворона завалил»?
      «Однозначно Ферзь, больше некому».
      «Мент сказал, что такого яда Ферзю не достать. Кто, кроме Ферзя»?
      «Никто – все равно Ферзь, значит, достал где-то».
      «Придурок, - хмыкнул Слон, - присмотрись к этому ссученному полковнику и генералу Трунову. Эти могли Ворона завалить. За Труновым можно без особых проблем следить, а полкан крученый, враз слежку срисует и предъяву кинет. Че маракуешь по этому поводу»?
      «Они оба прикормленные, - ответил Валет, - думаешь, что им своей доли мало и решили нас из бизнеса выкинуть? И так много красноперых содержим, а помогает лучше всего Коломейцев, предупреждает заранее, хотя доля у него меньше всех. Трунов – понятное дело, ФСКН, а на хрена нам полкан сдался, от него толку вообще никакого нет, платим ему ни за что»?
      «Валет, ты никогда не умел мыслить стратегически – за то и платим, чтобы не лез. Я тебе вопрос задал – как по полкану станешь работать»?
      «Да-а, за ним просто так не посмотришь, это точно. Вместо Ворона у нас Корзубый, за ним пригляжу. Если охотятся на нас, то на него в первую очередь выйдут».
      «Согласен, присматривай за Труновым и Корзубым. Ступай и докладывай постоянно».
      - Ого, сколько новенького узнали! – довольно произнес Афанасьев, - классный у тебя приборчик, Ольга.
      - У нас, - поправила она его.
      - Прибор действительно замечательный, слов нет, - согласился Григораш, - но это оперативная информация и доказательств у нас никаких нет. Ферзя можно сразу откинуть, как и Трунова. Он, хоть и начальник ФСКН, но такого яда ему не достать. Полкан – это явно конторский перец, этот может яд достать. Но не вяжется здесь что-то, полкан не станет наркобизнес к рукам прибирать, это слишком опасно, он и так свой ход конем сделал. Ему платят – ФСБ к Слону не лезет. Здесь надо крепко подумать, очень непростая ситуация, где на поверку может любая комбинация вылезти, о которой мы сейчас не догадываемся. Сейчас по домам и думать, рабочее время вышло, не так часто нам приходится домой вовремя приходить.
      В кабинет вошел Брянцев, сотрудники встали.
      - Сидите. Есть результат по делу Ворона? – спросил он.
      - Пока кроссворд гадаем, товарищ полковник, есть несколько версий, но все они зыбкие в настоящий момент.
      - Ворона ФСКН разрабатывал, завтра в десять к Трунову заедешь, Сергей, может, поможет тебе чем-нибудь.
      Сотрудники переглянулись между собой.
      - Трунов сам просил?
      - Да, он хочет согласовать с тобой действия, чтобы в его разработку не встряли и не помешали, - ответил Брянцев.
      - Есть, товарищ полковник, завтра в десять буду у генерала Трунова. Больше он ни о чем не просил?
      - Ни о чем, только хотел согласовать с тобой план действий.
      - Эдуард Валентинович, если Трунов предложит нам своего сотрудника в помощь, то я не возьму и вы, пожалуйста, не соглашайтесь на это. Предупредите нашего генерала заранее, а то он через него нам своего сотрудника впарит.
      - ФСКН замешана в убийстве Ворона? – серьезно спросил Брянцев.
      - Вряд ли, но денежки они там точно гребут. Сотрудник станет мешать, чтобы мы на их бизнес не вышли, а мне такой контроль не нужен. Надо как-то отказать аккуратно и не насторожить их.
      - Хорошо, я переговорю с нашим генералом. Есть серьезные мысли?
      - В том то и дело, что мысли, а не факты, - ответил Григораш.
      - Ладно, работайте… Вы и так уже палку для УСБ срубили сегодня… сознались голубчики в своих подлых намереньях.
      Брянцев вышел из кабинета. Григораш подошел к шкафу с одеждой, достал свою куртку.
      - Ты где живешь, Оля? – спросил он.
      - На Гоголя.
      - О, это Анатолию по пути, он тебя до дома добросит, одевайся.
      - А ты, Сергей? – спросила Ольга.
      - Я в другой стороне и недалеко, сам доберусь, в кафе еще зайду по пути. Ты, Толя, Ольгу утром тоже забирай.
      - Есть, шеф, вдвоем веселее, - ответил Афанасьев.
      В машине Ольга спросила Анатолия:
      - Сергей сказал, что зайдет в кафе, в то самое, где вы сегодня полицейских задержали? У него там подруга?
      - Знакомая… с нашей работой и подруг не заведешь – только времянки, извини.
      - Просто вы женщин нормальных еще не встретили, - возразила Ольга.
      - Какая нормальная захочет видеть своего мужа несколько раз в неделю, - отпарировал Анатолий, - была у меня одна – сбежала через несколько месяцев. Сказала, что ни мужика в постели, ни денег.
      - Дура… зачем жила, если не любила. Она же знала, где ты работаешь?
      - Знала, но это вопрос философский. Наверное, думала, что привыкнет. Судьба у нас такая… встретить женщину, которая умеет ждать и верить – очень сложно.
      Ольга ничего не ответила и до своего дома ехала дальше молча.
      
      
*          *          *
      
      
      Нильская, взяв отпуск, уехала в деревню к родителям. Ее напарница Ольга Кедрова нисколько не огорчилась, понимая, что придется работать за двоих. Утром, как обычно в десять, она принимала больного в офисе фирмы «Салют».
      Старого еврея Либермана на коляске прикатила его дочь Сара. Ольга заносила данные в компьютер. На вопрос о болезни Либерман ответил достаточно туманно:
      - Видите ли, девушка, я месяц назад упал и сломал шейку бедра. Что-то, по-видимому, срослось не так и я теперь не могу ходить. Доктор сам посмотрит и определит имеющиеся проблемы.
      - Макар Петрович не доктор, - поясняла Ольга, - он директор и собственник нашей фирмы, посредник между больным и космосом. Вселенная сама определит болезнь и вылечит ее. Сколько вы готовы заплатить за посредническое обращение? Каждый пациент указывает сумму сам в зависимости от состояния, совести и оценки действий.
      - Вы собираетесь здесь оценивать мою совесть по названной сумме денег? Это воспринимать, как оскорбление или завуалированное вымогательство?
      - Никто здесь и ничего оценивать не собирается. Если вы, господин Либерман, пришли сюда поупражняться в стилистике, то вы ошиблись, здесь не Дума. Первого, второго или других разночтений не бывает. Полагаю, что вам лучше подождать нашего директора, он скоро будет.
      Ольга замолчала и не проявляла никакой реакции на слова пациента. Вскоре в переговорную вошел Соколов. Сразу же бросил с усмешкой:
      - А-а-а, старый еврей Изя Либерман объявился. Полицию вызываем или своим ходом сбежишь? Посмотри на него, Оля, он только что был в поликлинике и попросил там зафиксировать время и состояние здоровья. А от нас он выйдет якобы очень больным человеком, симулировать он умеет прекрасно. Попросит заплатить ему всего несколько сотен тысяч, чтобы уберечь от разных нехороших слухов, особенно в прессе. Что я могу предложить тебе, Изя? Только несколько лет пребывания у параши.
      - Макар Петрович, что вы, какие могут быть предложения – я же не знал, что тут работаете вы. Исчезаю, своими ножками исчезаю.
      Он вскочил с кресла-каталки и немедленно покатил ее к выходу. Названная дочка Сара едва успевала за ним. Больные, уже столпившиеся на улице, восхищались Соколовым – только что старик въехал на коляске и уже бежит своим ходом. Макар объяснил Ольге:
      - Я этого проходимца знаю, наверное, лет пятьдесят…
      - Вам самим не больше тридцати, - перебила его Ольга.
      - Ну… пусть будет меньше, - согласился Макар, не желая объяснять подробности своего возраста, - я же образно. Он никогда не работал и всегда жил за счет мошенничества. Шел к врачу, а потом шантажировал его якобы неправильным лечением. Многие не хотели огласки и платили ему. Ладно, у нас он уже больше не появится. Приглашай настоящего пациента, Оля. Хотя, стоп, подожди: необходимо повесить на входную дверь объявление.
      Соколов набрал текст на компьютере большими буквами и распечатал его. «Без приглашения вход запрещен – опасно для здоровья». Ольга Кедрова пожала плечами, видимо, не совсем понимая намеченной цели своего шефа, взяла лист и клей, повесила объявление с улицы. Сразу же пригласила пациентку с ребенком на руках.
      Та влетела в комнату в истерике.
      - Умирает, он умирает, помогите, мой сын умирает, - причитала она, прижимая к груди посиневшее тельце.
      Соколов подал знак и Ольге пришлось почти отбирать мальчика у плохо соображающей женщины. Она оставила его на кушетке и занялась матерью, чтобы та не мешала процессу выздоровления. Иногда приходилось применять силу, усаживая ее на стул, предлагался чай, но она всё порывалась бежать к сыну.
      Макар быстро раздел мальчика до гола и увидел неприятную, мягко сказать, картину. Венозная кровь забрасывалась в артерию и сердце качало ее, поставляя органам и тканям жидкость, слабо обогащенную кислородом. Аорта сместилась относительно межжелудочковой перегородки и сейчас Соколов ставил всё на свои места. Ребенок на глазах розовел, приобретая естественный цвет кожи.
      Ольга Кедрова уже не изумлялась восторженно от подобных преобразований, не охала и не ахала, но в душе продолжала восхищаться умениями Соколова. Презирала здравоохранение, налоговую, полицию и прокуратуру, которые не могли оценить по достоинству великого целителя современности. Какая ему нужна лицензия, если от него уходят здоровыми люди, просидевшие в инвалидном кресле десять, двадцать, тридцать и более лет? Зато у срачей в больницах есть лицензия. Лицензия на неумение лечить, считала Кедрова.
      - Мама, ты чего плачешь? – спросил вошедший на кухню мальчик.
      Родительница по-настоящему оторопела, увидев здорового сына. Знала, что в фирме «Салют» излечивают неизлечимых, но все равно растерялась на несколько секунд. Потом схватила его, тиская в объятиях и плакала от радости, заливая сына слезами.
      Внезапно в помещение ворвались двое – один в видеокамерой на плече, другой с микрофоном.
      «Мы находимся в прямом эфире и нам наконец-то удалось проникнуть в святая святых фирмы «Салют», где происходит таинственный, загадочный и не понятный ученым процесс излечения тяжелейших больных, - быстро-быстро щебетал в микрофон тележурналист перед камерой. – Нам удалось заснять этого мальчика, - оператор показывал его крупным планом, - когда он, весь посиневший от недостатка кислорода, находился на руках матери перед дверью великого космического целителя. Прошло всего несколько минут и материнские слезы радости уже орошают этого вполне здорового малыша. Скажите, доктор, как вам все-таки удается исцелять неизлечимых или тяжело больных пациентов в течение нескольких минут? Это недоступная магия, медицина далекого будущего или что-то совсем иное? Почему вам не дают официального разрешения на исцеление больных людей? Это консерватизм здравоохранения или каких-то конкретных личностей, закостенелость законов? Факт на лицо – имеющий право не лечит, а не имеющий исцеляет. Вы придумали космического посредника, чтобы лечить и не сесть в тюрьму? Вы посланец будущего или гений современности»?
      Вопросы продолжали сыпаться, словно из рога изобилия. Ольга Кедрова подошла к молодому человеку с микрофоном, который доходил ей ростом до подмышек, схватила тележурналиста за шиворот, приподняла его одной рукой и вынесла на улицу. Оператор снимал и это. Тоже оказавшись на улице, он выключил камеру.
      Внезапно ведущему и оператору показалось, что табличка на двери фирмы «Без приглашения вход запрещен – опасно для здоровья» несколько раз мигнула. Они переглянулись удивленно и кинулись бежать подальше от толпящейся очереди к Соколову. У них отказали сфинктеры анального и мочеиспускательного отверстий. Если бы какая другая ниспосланная болезнь… а с этой предъявить нечего – засмеют те же коллеги. Сходили – поснимали – обгадились.
      Но прямой эфир сыграл свою роль, особенно задаваемые вопросы. Такие, как «Почему вам не дают официального разрешения на исцеление больных людей? Это консерватизм здравоохранения или каких-то конкретных личностей, закостенелость законов? Факт на лицо – имеющий право не лечит, а не имеющий исцеляет».
      Губернатор собрал совещание, пригласив на него и Ярового Илью Борисовича, областного руководителя здравоохранения.
      - Мы должны определиться с очевидно-невероятными возможностями или способностями господина Соколова, - начал губернатор, - невозможно далее замалчивать ситуацию. Какие подробности известны? – задал он вопрос местному врачебному начальству.
      Что конкретного мог ответить министр Н-ской области? Но соображения высказал:
      - Мы, естественно, мониторим этот процесс. Соколов не имеет медицинского образования, по нему вообще информации минимум. Магия у него это или какие другие способности, медицина будущего – непонятно. Он всё организовал хитро, не придерешься. Типа, он лишь просит Вселенную, а она излечивает. Он даже не выставляет себя экстрасенсом, как делают многие бездари. То есть юридически Соколов прикрыт на сто процентов, ему нечего предъявить. Но факт остается фактом: зашел больной – ушел здоровый. Современная наука не в состоянии объяснить этот факт.
      Яровой замолчал, поглядывая на начальство с озабоченной осторожностью.
      - И что вы все-таки предлагаете, Илья Борисович? – задал вопрос губернатор. – Может быть, создать компетентную комиссию из академиков? Пусть обследуют Соколова и вынесут свой вердикт.
      Понятное дело, криво усмехнулся Яровой, прикрыв ладонью рот в раздумьях. Губернатору тоже не хочется стать стрелочником, и он ищет, как раз таковых. Что может выявить эта комиссия? Только какие-нибудь проблемы в области. Кому это надо? Возиться с этой комиссией неделю или месяц – поить, кормить, ублажать…
      - Как медицинская комиссия станет обследовать руководителя ООО «Салют», у которой основная деятельность – это оказание прочих услуг населению? – возразил Яровой. – Нас самих журналисты могут записать в психи. Прокуратура тоже пыталась что-то там выяснить, но установила лишь одно, что посредничество с Вселенной действительно может считаться прочими услугами. Да и что может выяснить эта комиссия, если Соколов работает с больными на расстоянии. Якобы, запрашивает космос и уже его лучи лечат больного. Вопросы космосу мы и отсюда можем задать, - усмехнулся Яровой.
      - И что – ничего не делать теперь? – съязвил губернатор.
      - Почему же ничего не делать? - возразил Яровой. – Можно переговорить с Соколовым и прийти к консенсусу. Пусть он работает с больными напрямую, без участия космоса, а мы станем контролировать этот процесс, дадим ему тарифы на лечение. Например, порок сердца, сто тысяч рублей, перелом позвоночника двести тысяч и так далее. Цифры, конечно, абстрактные, но пусть Соколов поработает на рейтинг российской медицины. Издать приказ, дескать, на основании множественных случаев выздоровления тяжелейших больных разрешить Соколову лечение больных методами вторичных элементарных частиц космического происхождения в энергетическом спектре человеческого организма.
      - Чего, чего ты сейчас произнес? – удивился губернатор.
      - Ну… можно и немного по-другому сказать, например, лечение потоком заряженных частиц высоких энергий. Главное, чтобы менее понятно было.
      Губернатор расхохотался. Потом произнес:
      - Ну ты даешь, Яровой! А что – вполне подходящий вариант, Илья Борисович, действуй.
      Яровой встретился с Соколовым. После нескольких обсуждений родился приказ министра здравоохранения Российской федерации, который звучал так: «… лечение больных методами вторично заряженных элементарных частиц высоких энергий космического происхождения в энергетическом спектре человеческого организма…». Осмыслить подобный приказ довольно сложно, но он существует. Тарифная сетка цен утверждена на уровне европейских с понижающим коэффициентом вдвое. Так пожелал сам Соколов.
      
      
*          *          *
      
      
      Утром на работе Ольга Седых сразу заметила, что Григораш появился в кабинете мрачнее тучи. Сухо поздоровался и сел за свой стол, уткнулся в компьютер.
      - Чай или кофе сделать? – заботливо спросила она, - я молочка с собой принесла.
      - Молоко – это здорово! – воскликнул довольно Афанасьев, - наливай.
      - Бери, знаешь, где все лежит, - ответила Ольга.
      Афанасьев пожал плечами, не ожидая такого ответа, но вопросов задавать не стал. Григораш, словно не слыша, никак не отреагировал на предложение.
      - Ты, Сергей, к десяти к Трунову. Я тебя завезу и, может быть, к Ферзю смотаюсь, переговорю с ним, а потом за тобой вернусь, - предложил Афанасьев.
      Григораш молчал, уткнувшись в компьютер.
      - Сергей, - громче произнес Афанасьев, - чего молчишь?
      - А.., что?
      - Я говорю, что тебя к Трунову заброшу, а сам к Ферзю съезжу и потом тебя заберу.
      - Нет, у тебя знакомые есть в наркоконтроле, с ними поговори о Вороне, пока я с генералом общаюсь. Потом к Ферзю вместе съездим.
      Григораш снова замолчал, тупо уткнувшись в компьютер. Ольга тихо вызвала в коридор Афанасьева:
      - Ты, Толя, совсем с дуба рухнул или кожу за ночь нарастил? Не видишь, что ли, что Сергей не в себе? Что у вас вчера в кафе произошло?
      - На его подругу менты наехали, хотели денег срубить и изнасиловать, но не успели. Григораш вовремя подоспел, прямо по голым яйцам и засадил пинком.
      - Понятно, у нее синдром чужого члена.
      - Это как?
      - Как, как… она с Сергеем, а в глазах другая картина стоит. Ушла она от него переживать свои глюки в одиночестве. Все пройдет со временем. Ты его сегодня домой вечером обязательно доставь и лучше побыть с ним какое-то время. Тупые вы все мужики…
      Седых вернулась в кабинет, заняла свое место за столом и тоже уткнулась в компьютер. Григораш ушел на утреннее рандеву к Брянцеву. Вернулся и они сразу уехали с Афанасьевым в ФСКН.
      - Разрешите, товарищ генерал? Майор Григораш, убойный отдел.
      - Проходи, Сергей Валентинович, присаживайся, - Трунов указал рукой на кресло.
      Григораш сел у приставного столики, решил заговорить первым:
      - Полковник Брянцев сказал мне, что Ворон был у вас в разработке. Кто мог его убить и заказать по-вашему?.. В свете ваших оперативных наработок.
      - Да, Ворон был один из основных фигурантов. И Слон, конечно, тоже. Странное убийство, непонятное. Что там за яд такой особенный? – аккуратно поинтересовался Трунов.
      - Не знаю, товарищ генерал, яд не установлен. В заключении судмедэксперта сказано, что смерть насильственная от неустановленного яда. Может быть, сам чего-то съел, хотя вряд ли. Вы наблюдали за ним – он на теплые острова не летал?
      - При чем здесь острова? – удивился Трунов.
      - Там всякой заразы полно, какой-нибудь экзотический фрукт съел ядовитый с отсроченным сроком действия или кто-нибудь ему чего-нибудь привез?
      - Нет, на острова он не летал, про другое не знаю. Я тебе в помощь своего сотрудника дам, чтобы ты нам оперативную игру не испортил и не лез, куда не надо.
      - Спасибо, товарищ генерал, но мне ваш сотрудник не нужен. Куда надо – я сам определюсь, я убийство расследую, и Слон это прекрасно знает, никакой оперативной комбинации вам не испорчу. Наоборот, если со мной будет ваш сотрудник, то Слон или его люди могут что-то заподозрить. Если узнаю случайно информацию по вашему ведомству – сообщу непременно.
      - Сам он определиться… свободен, - недовольно произнес Трунов.
      Григораш встал и вышел, не попрощавшись, дождался на улице напарника.
      - Что выяснил, Толя?
      - Никто из ФСКН ОПГ Слона не разрабатывал. Информация точная, есть надежные люди.
      - Я так и думал, - ответил Григораш, садясь в машину, - проговорился Трунов про особенный яд – он это только от Слона мог услышать. Я включил у него приборчик в кабинете, наверняка Ольга уже разговор со Слоном записала. Поехали к Ферзю.
      Полпути Афанасьев молча крутил баранку, но все-таки не выдержал и спросил:
      - Ты сегодня сам не свой, Сергей, что-нибудь с Эльвирой?
      - Ничего… она сама по себе…
      Григораш снова замкнулся, вспоминая сцену в постели:
      «Извини, Сергей, смотрю на тебя, а вижу его член с волосатыми яйцами. Извини» …
      Эльвира встала с кровати, оделась, забрала свои вещи и ушла, оставив ключи на столе. Нет так нет, решил он, я не психолог, не надо было и раньше ключи оставлять… Ему стало немного легче. Не девочка, а сломалась сразу психологически.
      Ферзя дома не оказалось, но его подручные созвонились и сказали, что хозяин примет Григораша в ресторане «Олимпик».
      - Примет, - хмыкнул Сергей, - поехали в «Олимпик», Толя.
      Ферзь кушал в ресторане. Видимо, это был его поздний завтрак. Он указал вилкой на свободный стул Григорашу, на Афанасьева даже не взглянул.
      - Скажи, Ферзь, где ты был в момент убийства Ворона? – задал вопрос Григораш.
      - Я слышал, что он своей смертью издох. Когда его завалили?
      - Три дня назад в десять утра?
      - В десять утра я сплю и как всегда не один. Так что у меня алиби, майор. Ты не по адресу заявился, извини.
      - Ты, может, и спишь, а твои бойцы нет, - возразил Григораш, - кто еще мог желать его смерти?
      - Этого поганца могли полгорода завалить – выбирай. Если это все, то дай покушать спокойно.
      Григораш дернул за рукав Афанасьева:
      - Пошли, Ферзь, видимо, забылся, что я Григораш, со мной, как с шестеркой, разговаривать нельзя. До скорых волнующих встреч, Ферзь.
      Оперативники вернулись в свой кабинет.
      - Что новенького, Оля? – сразу же спросил Григораш.
      - Трунов отзвонился Слону, сказал, чтобы тот не беспокоился – яд не особенный, а не установленный – таких ядов много. Потребовал гонорар за информацию. Слон согласился, пригласил генерала в пятницу в сауну с девочками, там и отдаст вечером. Ферзь пока никому не звонил. Стоп, что-то говорит интересное.
      Седых включила громкую связь:
      - Ты че мне говорил, падла, что яд не обнаружат, че очки втирал? У меня сейчас Григораш был, они уголовное дело завели. Этот мент – волчара настоящий, он просто так не отстанет.
      - Успокойся, Ферзь, не пыли попусту и халатик накинь – у меня здесь лаборатория, а не сарай. Уголовное дело возбудили – это ничего не значит, яд они все равно не нашли. Попался, видимо, хороший судмедэксперт, который написал по просьбе ментов, что смерть наступила от острой сердечно-сосудистой недостаточности в результате действия неизвестного яда. Поэтому возбудили дело. Но любой адвокат это дело в пух и прах разнесет – яд-то не установлен, его не нашли, не обнаружили. Значит, надо было написать в заключении – не от действия яда, а от неизвестной причины. Это не криминал и уголовное дело возбуждено незаконно. Как только они кого-нибудь арестуют, так сразу по жопе и получат, на самих дело заведут.
      - Откуда ты знаешь, что яд не установлен?
      - Его только я могу найти, а я ментам не помощник. У них методики для поиска нет и препаратов необходимых.
      - Все равно надо быть аккуратнее, я прикажу Сиплого убрать на всякий случай.
      - Кто такой этот Сиплый?
      - Тот, кто яд Ворону вколол. Но ты не ссы, ты в этом бункере в полной безопасности. Это небольшое бомбоубежище в советское время строили, я за него кучу денег отвалил и достаточно много, чтобы его из всех документов МЧС убрали. Нет его, не существует это бомбоубежище нигде. Взрывчатка омоновцев здесь не пляшет, его только глубинной бомбой с самолета можно взять и то прямым попаданием. Даже если омоновцы штурм начнут – ты по запасному выходу уйдешь, хрен им на постном масле, а не моя лаборатория. Что у тебя с новым препаратом?
      - Закончил уже. Это шедевр, Ферзь, великолепие наркоты. Один раз попробовал и не слезть уже никогда. Кто на героине сидел и его попробовал, то герыч больше не спасет. Пока немного, тысячу доз могу делать, надо кое-что подкупить для лаборатории. Тогда можно будет десять тысяч доз в сутки получать. Слон сам загнется, его героин перестанет спросом пользоваться. Я новый наркотик Шустриком назвал, отлаживай его безопасный сбыт. Про эту лабораторию кто еще знает?
      - Никто – только ты и я. Когда можно будет твой Шустрик взять?
      - Пока сто доз у меня в наличии, каждые сутки буду делать по тысяче, пока оборудование не подкуплю.
      - Добро, я к тебе вечером заеду, заберу Шустрик.
      - Девочку нормальную подгони на ночь и глаза ей завязывай, когда повезешь, веры никому из проституток у меня нет.
      - Добро, до вечера. Кстати, яд этот у тебя еще остался?
      - В сейфе флакончик стоит. Зачем он тебе?
      - Сиплого этим же ядом уберу и в бетон закатаю. Вечером у тебя его возьму, пока.
      Седых выключила громкую связь.
      - Ничего себе раскладик, - произнес Григораш, - ты можешь установить, Оля, откуда разговор шел?
      - Уже сделала – отсюда, - она ткнула в компьютер.
      Григораш с Афанасьевым прильнули к экрану монитора, разглядывая карту.
      - Здесь загородный пустырь и ничего нет, надо ехать и ориентироваться на местности, потом ждать Ферзя и на его плечах врываться в бункер.
      - Так не пойдет, Сергей, - возразила Ольга, - местность открытая, он нас сразу срисует. Поедем прямо сейчас туда, осмотримся, я с собой аппаратуру возьму – код на двери считать. Приготовимся к вечеру, как только Ферзь на пустырь поедет – мы по его телефону узнаем. Он войдет с девчонкой – мы следом.
      - Добро, едем, - ответил Сергей.
      Они втроем выехали за город. К пустырю шла натоптанная дорожка, видимо, Ферзь на своем автомобиле проложил. Искать не пришлось, след привел прямо к бункеру. Ольга возилась с аппаратурой минут десять.
      - Сложный код, но считала, - пояснила она, - теперь можно вечером в гости пожаловать. Но где-то есть запасной выход, его тоже надо блокировать.
      - Блокировать надо, но снежная целина кругом – не походишь, Ферзь сразу заметит.
      Григораш достал бинокль, начал осматриваться кругом, потом уткнулся в одну точку.
      - Там вот, - он указал рукой, - метрах в шестистах что-то маячит, наверняка запасной выход. Там обрыв и можно незаметно уйти по нему в обе стороны, отсюда видно не будет. Точнее не проверишь – снег кругом. Остается надеяться на быстроту действий и что запасной выход именно там. Поехали обратно, у нас времени мало, а надо еще подготовиться.
      Из машины он позвонил Соколовой:
      - Виктория Павловна, добрый день, не знаю какие у тебя планы на сегодняшний вечер, но нарушу их своим приглашением. Подъезжай ко мне прямо сейчас – посидим, поокаем до полуночи… Правильно понимаешь, папочку возьми и сапожки зимние, чтобы по снегу ходить… Добро, жду.
      Оперативники вернулись в кабинет. Григораш сразу же ушел к Брянцеву. Через несколько минут появилась Соколова.
      - О, а это еще что за явление Христа народу? – она глянула на Седых.
      - Разрешите представить, Виктория Павловна, - пояснил Афанасьев, - оперуполномоченный по особо важным делам лейтенант Седых Ольга Павловна. Вы обе Павловны, тут уж ничего не поделать. Старший следователь следственного комитета подполковник юстиции Соколова.
      Женщины посмотрели друг на друга без явного доброжелательства и только они понимали – почему. Афанасьев ничего не заметил, угощая следователя чаем.
      - Где Сергей – спросила Соколова.
      - Пошел к Брянцеву, надо еще ОМОН заказать и проинструктировать позже, - ответил Афанасьев, - скоро вернется, все сам расскажет.
      Соколова пила чай, незаметно поглядывая на Седых. Молоденькая совсем, школьница на вид, но фигурка ничего, и мордочка смазливая. Молоденькая… но лейтенант, не школьница. А мне уже тридцать два, как и Сергею. Может, напоить его и остаться потом? А если поимеет и бросит? Со стыда же сгореть можно. Ты со своим стыдом не первый день по Сергею сохнешь после Макара и что, в чем преуспела, твердил другой голос? Все ждешь, когда он сам подойдет… Где он к тебе подойдет – на месте происшествия?
      Мысли прервал вошедший Григораш.
      - Здравствуй, Вика, омоновцев заказал на вечер, слушай сюда…
      Ближе к вечеру он проинструктировал омоновцев. Когда стемнело, машина Афанасьева с Григорашем и девушками выдвинулась поближе к бункеру. Рядом встал микроавтобус со спецназом. Время в ожидании тянулось медленно и нудно. Соколова решилась спросить:
      - Сергей, как вы на Ферзя вышли и если это не он? У вас же никаких доказательств нет, кроме моей веры в тебя.
      Григораш усмехнулся, ответил, повернувшись с переднего сиденья:
      - Все лавры этой операции, если они будут, принадлежат лейтенанту Седых. Это ее оперативная информация. Не сомневайся, она достоверная и доказательства будут в бункере.
      - Лейтенанта Седых, у которой никакого опыта нет… Зря я согласилась на эту авантюру и поехала с вами. Какая информация может быть у этой девочки, ей по виду еще в школу надо ходить.
      - Это нормально, когда следствие подвергает сомнению аксиому оперативников. Сами-то они ничего раскрыть не могут, только бумажки оформляют и то не всегда правильно – вечно адвокаты в суде за что-то цепляются. Вы уж будьте добры сегодня все правильно записать. Что-то запамятуйте – обращайтесь, начальнице всегда готова помочь, - отпарировала Седых без внешних эмоций.
      Сергей не понимал, почему озлобились друг на друга Седых и Соколова, вечно эти бабы чего-то мутят, каждая хочет быть первой. Ладно, Седых действительно молодая, а Соколова-то что сцепилась, где ей Ольга успела дорогу перейти?
      - Девочки, вы не в Государственной Думе от разных фракций, одно дело делаем, а вы собачитесь, извините, так нельзя.
      - Девочки в школу ходят, - нервно ответила Соколова.
      - Хватит, - резко оборвал ее Сергей, - не хватало нам еще разругаться перед операцией. Если я тебе планы на вечер сорвал, то извини, могли бы и без тебя обойтись. И не надо на Седых срываться, она молодая, но фору нам обоим с Толей дала.
      Григораш отвернулся, уставившись в лобовое стекло. Афанасьев тоже ничего не понимал – чего это Соколова взъелась на Седых, а та не спустила? Оставить одних – волосы бы уже друг у друга повыдирали. А женщины понимали, видя друг в друге соперницу. Сергей-то был один на двоих.
      Прошел еще час в томительном ожидании. Седых неожиданно произнесла:
      - Едет.
      - Готовность номер один, - скомандовал по рации Сергей омоновцам.
      Через пять минут Ферзь с девушкой вошел в подземелье. Полицейские машины тронулись, подъехали к бункеру. Седых выскочила из машины и остановилась ждать у двери. Соколова кинулась следом. Сергей поймал ее за руку, крикнул:
      - Не мешайся под ногами, не до тебя сейчас, жди в машине.
      Соколова вернулась к автомобилю, чуть не заплакав. Почему эту сикалку даже омоновцы слушаются? Она видела, как Седых молча подает команды рукой – трое омоновцев побежали по полю, остальные выстроились за лейтенантом. Она подождала немного и стала возиться с дверью, потом отошла в сторону. Спецназ ворвался внутрь. Омоновцы сразу же уложили Ферзя на пол. Неизвестный мужчина толкнул проститутку в их сторону и скрылся за захлопнувшейся бронированной дверью. Седых снова поколдовала у двери, открыв ее, два сотрудника кинулись в проем.
      Соколова вошла внутрь и обомлела при виде великолепной лаборатории. Седых подошла к ней:
      - Командуйте, Виктория Павловна, теперь вы главная. Сейчас понятых подвезут, химики-эксперты подъедут.
      Вскоре омоновцы втолкнули в бункер сбежавшего, его взяли в овраге, как и предполагал Григораш. Он оказался бывшим аспирантом химического факультета университета – Егоров Леонид Егорович. Проститутку, чтобы не мешалась под ногами, увели в микроавтобус.
      Оперативно-следственная бригада работала до утра. Эксперты-химики восхищались созданной лабораторией. Сиплого тоже взяли сразу после задержания Ферзя.
      Утром полковник Брянцев поздравлял своих офицеров с раскрытием дела, но Григораш возразил ему:
      - Меня с Афанасьевым поздравлять особо не с чем, товарищ полковник, это оперативная информация Седых, ее заслуга, мы у ней на подхвате были. Убийство раскрыто, но это еще не все, есть и другие преступления. Спать очень хочется, Эдуард Валентинович, разрешите подробности доложить завтра утром?
      - Разрешаю, - довольно ответил Брянцев, - идите отсыпаться, заслужили. Но ты не прав, Сергей, за подчиненного всегда в ответе начальник – за хорошее и за плохое тоже. Запомни это.
      Довольные опера вышли из кабинета начальника. Григораш спросил:
      - Спать или еще силенки остались?
      - На работу нет, а отметить раскрытие – да, - ответил Афанасьев.
      Григораш посмотрел на Ольгу.
      - Я тоже за, - согласилась она.
      - Тогда идем ко мне домой, - предложил Сергей, - ты, Толя, машину в управлении оставь, на такси до дому доберешься потом.
      В доме Сергея Ольга быстро осмотрелась, довольно отметив чистоту и порядок, заглянула на кухню, открыла холодильник. Она распоряжалась, словно хозяйка, быстро накрывая на стол.
      Сергей удивленно поглядывал не нее – откуда такая взялась? На работе компьютерный ас, стреляет лучше всех, на кухне управляется махом. Он только сейчас заметил, что она практически не красится, лишь слегка подводит глазки и есть немного туши на ресницах. Ногти ухоженные, аккуратно стриженные и без лака. Интересно – какие у нее ножки? Он ни разу не видел ее в юбке или платье – джинсы и блузка, фигурка славная, грудь второй размер.
      - Все, мальчики, прошу к столу, наливать – это уже по вашей части.
      Ольга села за стол первой, приглашая жестом мужчин. Сергей знал, что у него есть коньяк и хорошее вино, но на столе почему-то стояла только бутылка запотевшей водки из холодильника. Он не стал ничего говорить, разлил водку по рюмкам, предложил:
      - Выпьем за Ольгу, Толя. Она нам еще не проставилась, но это с первой зарплаты. Влилась в наш маленький коллектив без трений и очень удачно. Я, правда, первое время не очень радовался – женщина в убойном отделе, что за чушь, но уже к концу дня понял, что был не прав. За тебя, Оля!
      Три рюмки сошлись в середине стола. Ольга добавила:
      - За дружный коллектив, мальчики, - и опрокинула всю рюмку в рот.
      Закусили, Афанасьев произнес:
      - Приятно, черт возьми, быть мальчиком. Как ты думаешь, Сергей?
      - Естественно, - ответил он.
      Компания посидела за столом не долго, часа полтора, не больше – сказывалась усталость. В полдень Григораш постелил Ольге на диване, Анатолию раздвинул кресло-кровать, а сам ушел в спальню.
      В семь вечера Афанасьев проснулся, встал. Диван оказался пустым и даже подушка не казалась мятой, женской одежды тоже не было. Не осталась, уехала домой, подумал он, и ушел в ванную. Умылся, оделся, решил все-таки заглянуть в спальню к Сергею, вдруг не спит, и потом уйти тихо. Он приоткрыл дверь и оторопел – голая Ольга, слегка прикрытая простыней, спала на груди Сергея. Анатолий отпрянул, закрывая дверь. «Ничего себе… - тихо пробубнил он, - кто бы подумать мог».
      Ольга тоже вскоре проснулась. Выглянула в гостиную – никого. Сходила в ванную и вернулась, присела на край кровати. Сергей открыл глаза, с нежностью посмотрел на нее, поглаживая руку.
      - Вставай, Сережа, надо постель поменять. Толя уже ушел, и я не видела когда. Наверное, час назад, не больше.
      Григораш огляделся, Ольга протянула ему трусы и отвернулась с улыбкой. Приняв душ, он снова зашел в спальню. Новая простыня, пододеяльник…
      - Ты была девочкой... - смущенно произнес он.
      - Да, Сережа, ты у меня первый мужчина.
      Он обнял ее. Ольга слегка отстранилась.
      - Мне очень приятны твои руки, твое тело… но надо белье отстирать пока кровь свежая. Включу стиралку и вернусь.
      Утром они появились на работе вместе. Ольга сразу спросила Анатолия:
      - Ты к нам вчера в спальню заглядывал, когда уходил?
      - Заглядывал, - покраснел он и опустил голову.
      - Это хорошо – не надо ничего объяснять – констатировала она.
      Седых села за свой компьютер, увлекшись программами. Целый час никто не произносил и слова. Сергею позвонила Соколова, восхищалась работой оперативников. Но в конце добавила, что ни Ферзь, ни Сиплый, ни Егоров в содеянном не сознаются, не смотря на достаточное количество улик и фактов.
      - …Обойдемся без их признания, им же на суде хуже будет. Но как ты эту информацию нарыл, как сумел все раскрутить и предоставить следствию неоспоримые факты?
      - Я же тебе уже говорил, Вика, что это не я, а лейтенант Седых, - ответил Григораш.
      - Быть этого не может, не свисти.
      - Не может, значит, не может, - Григораш отключил связь.
      Соколова, нервничая, перезвонила снова:
      - Ты чего трубку бросаешь, Сергей? Седых, так Седых, черт с ней. Может, она и фигурантов мне расколет на чистосердечное признание?
      - Запросто, в пять минут, - ответил Григораш.
      - Не свисти, Сережа, я тоже не девочка.
      - Кто бы сомневался, - ответил он с усмешкой, - через час подъедет Седых, сама убедишься.
      Он отключил связь, хотел было матюгнуться, но сдержался при Ольге.
      - Соколова, дура… чего она на тебя, Оля взъелась? – спросил Сергей.
      - Ты не понял?
      - Нет, не понял, - ответил он.
      - Толстокожие вы все мужики… Она во мне соперницу сразу увидела, но бабушке надо было раньше о тебе, Сергей, думать, теперь поздно, и она это понимает.
      - Бабушке… - Григораш рассмеялся, - езжайте с Толей к бабушке, Оля, там фигуранты не колются. Надо их разговорить, прокрути им запись частично, скажи, что они сами друг друга записывали, пусть друг на друга думают.
      - Есть, шеф, поехали, Толя.
      Ольга одела куртку. Григораш спросил ее с улыбкой:
      - Выходит…  и я дедушка? Мы с Соколовой ровесники.
      - Конечно, - так же с улыбкой ответила она, - но ты лучший дедушка на свете.
      Она подошла, чмокнула его в щеку и вышла. Следом, покачав головой, вышел Анатолий.
      Седых с Афанасьевым вошли в кабинет Соколовой, она как раз допрашивала Ферзя. Его адвокат сразу же возмутился:
      - Присутствие на допросе посторонних лиц – это грубое нарушение…
      - Не пыли, адвокат, уважаемая женщина зашла, ей можно, - сразу же оборвал его Ферзь.
      - Вы знакомы? – удивленно спросила Соколова.
      - Ольгу вся моя бригада знает – она нас не знает, - пояснил Ферзь.
      - Откуда? – снова спросила Соколова.
      - От верблюда, - усмехнулся Ферзь, - телевизор смотреть надо, и ты будешь знать.
      - Я попрошу вас мне не тыкать, - возмутилась Соколова.
      - Да я тебя в упор видеть не желаю, не то, что тыкать, - ответил Ферзь.
      Седых решила сгладить ситуацию:
      - Вы, гражданин Игнатов, отказываетесь признавать свою вину. Не лучше ли написать чистосердечное признание?
      - Вам напишу, Оля, без вопросов.
      - Не мне надо писать, а на имя следователя.
      - Этой секретарше в погонах… ей ничего писать не стану.
      - Пишите тогда на имя начальника следственного комитета, - предложила Седых.
      - На начальника, так на начальника, давайте ручку и бумагу.
      - Ничего писать не надо, - засуетился адвокат.
      - Заткнись, - снова оборвал его Ферзь, - видишь – уважаемый человек просит. Вы меня вычислили, Ольга?
      - Я.
      - Вот видишь, а эта секретарша в погонах все лавры себе присвоит. Иди, Ольга, пока эта дамочка здесь желчью не изошлась. Все напишу, Сиплый с Егоровым тоже напишут чистосердечное. Зачем же вы в ментовку-то подались? Такая женщина – все мужики России вас боготворили.
      - Гражданин Игнатов, откуда вы знаете лейтенанта Седых? – вновь задала вопрос Соколова.
      - От верблюда, - снова ответил Ферзь, - ты посмотри, адвокат – Седых вся Россия знает, а эта секретарша мне здесь вопросы задает тупые. Она, видимо, только Киркорова знает, да зазнайку Баскова.
      - Вам следователь задал вопрос, Игнатов, ответьте пожалуйста, - попросила Седых.
      Ферзь повернулся к Соколовой, ответил:
      - Седых Ольга Павловна – чемпионка воздушно-десантных войск России по рукопашному бою и стрельбе, лучше ее только Боги стрелять могут. Лично ее не знаю, но видел неоднократно, как она мужиков из спецназа на татами уделывает. Это великолепно, это не песенки на сцене петь!
      - Я полагаю, коллега, что все вопросы улажены, - произнесла Седых, - пошли, Толя, всем до свидания.
      Оперативники вышли. Соколова бросила ехидно:
      - Здесь не татами и не ВДВ, здесь она быстро обломается.
      Ферзь рассвирепел и резко ударил Соколову по лицу двумя руками в наручниках, разбивая губы и нос в кровь. Она выскочила из кабинета, вопя о помощи. Вбежавший наряд свалил Ферзя на пол и стал пинать, адвокат жался к стене в испуге, снимая избиение на телефон. В тот же вечер он выложил видео в интернет с обращением к генеральному прокурору, поясняя, что таким образом выбивали из его подзащитного чистосердечное признание. Соколову уволили из следственного комитета, не смотря на то, что она сама была пострадавшей. Избивавших Ферзя сотрудников приговорили к двум годам лишения свободы условно. Но все это было позже.
      В кабинете Афанасьев рассказывал Григорашу в красках результаты поездки:
      - Наша Оленька, оказывается, девочка не простая…
      - Толя… - пыталась его одернуть Седых.
      - Все нормально, - отпарировал он, - шеф должен знать все о своих сотрудниках, тебя же вся бригада Ферзя знает.
      - Бригада Ферзя, откуда? – удивился Григораш.
      - Вот и я думал – откуда? Она, оказывается, крутая рукопашница, чемпионка ВДВ по боевым искусствам и стрельбе, Ферзь по телевизору ее выступления смотрел.
      - Сергей… так получилось, - смущаясь пояснила Ольга, - с раннего детства наблюдала за тренировками, стала заниматься еще с детского сада. В университете переключилась на компьютер, упорно осваивала все тонкости. Хватит уже обо мне… Ферзь согласился написать чистосердечное признание, за ним следом Сиплый с Егоровым напишут.
      - Хорошо, - подвел итог Григораш, - теперь надо по Трунову с полковником поработать.
      - Я утром кое-какие материальчики собрала сегодня. Сейчас вам скину, смотрите, там выборки с личных компьютеров Слона и Ферзя.
      Григораш смотрел около часа, сделал несколько распечаток на принтере.
      - Идемте все вместе к Брянцеву, доложим, - предложил он.
      Полковник долго и внимательно слушал своих подчиненных, задумался и произнес:
      - Надо наверх доложить, ждите в коридоре.
      Брянцев вышел из кабинета генерала через минуту.
      - Идемте, - произнес он, - сами генералу доложите.
      В приемной секретарша глянула на вошедших, указала рукой на дверь:
      - Проходите, Дмитрий Сергеевич вас ждет.
      Они вошли… расселись за столом совещаний.
      - Докладывайте, Эдуард Валентинович.
      - Товарищ генерал, разрешить доложить майору Григорашу, он непосредственно занимался этой операцией.
      Генерал Перегудов кивнул головой и жестом предложил майору сидеть.
      - Товарищ генерал, в ходе раскрытия убийства преступного авторитета Ворона мы побочно вышли на другие совершенные преступления, косвенно связанные с этим убийством. Лидер одной из преступных группировок Ферзь…
      - Я знакомился с материалами и читал ваш рапорт, майор, - перебил его Перегудов, - молодцы, ничего не скажешь. Ближе к теме.
      - Есть, товарищ генерал. С санкции суда мы слушали телефонные разговоры воров в законе Ферзя и Слона. Встречаясь со Слоном, я сказал ему, что Ворон убит необычным ядом, который он не сможет достать ни за какие деньги. Слон запаниковал и приказал генералу Трунову выяснить все об этом яде. Начальник ФСКН пригласил меня к себе для разговора, он заявил, что группировка Слона, в которой состоял Ворон, находится у них в разработке, поэтому необходимо включить в мою группу их человека, чтобы не сорвать операцию. Спросил о яде. Я пояснил, что яд не установлен, а человека не возьму – это наоборот помешает их операции. Удалось достоверно установить, что ОПГ Слона в разработке ФСКН не находится. Трунов позвонил и отчитался перед Слоном, что яд не установлен, потребовал за информацию дополнительных денег. Деньги ему будут переданы в пятницу, то есть завтра в сауне с девочками. Трунов находился на окладе у Слона в сто тысяч рублей ежемесячно, за каждую информацию он получал отдельно по сто тысяч. Он сообщал заранее о проводимых операциях правоохранительными органами, обеспечивал безопасность поставки героина. Это распечатка, добытая оперативным путем с компьютера Слона, здесь вся бухгалтерия – за что, сколько и когда Трунов получил. Итоговая сумма составляет восемнадцать миллионов рублей.
      Григораш протянул листы генералу, продолжил:
      - Если получить санкцию на обыск у Слона, то оперативная информация превратится в реальную. Слон не доверял бумаге и все записывал на компьютере, считая, что пароль убережет его от чужих глаз. Трунова можно будет взять с поличным на передаче денег, когда он будет развлекаться с проститутками в сауне. Есть еще один фигурант – заместитель начальника УФСБ полковник Бровкин. Этот ничего не сообщал и не сдавал. Он, пользуясь своей должностью, обязал платить Слона и Ферзя по сто тысяч рублей ежемесячно за то, что ФСБ по ним не работает. Здесь все выплаты Бровкину, - Григораш протянул еще листы, - тут сумма меньше, всего четыре миллиона рублей. Деньги передаются ему не из рук в руки, а через двух посредников, они тоже установлены. Деньги можно пометить, как взятку от Слона, и задержать полковника с поличным. Моя группа, товарищ генерал, занимается раскрытием убийств, но наш отдел по особо тяжким преступлениям. Этими вопросами должны заняться мои коллеги из отдела, если вы позволите. Все наши наработки им Эдуард Валентинович передаст. Если полковником заниматься не стоит, исходя из межведомственных соображений, то ничего и не было, извините.
      - Ишь ты какой умный, - усмехнулся генерал, - о начальстве заботишься или на крючок садишь?
      - Товарищ генерал…
      - Ладно, майор, все нормально, - перебил его Перегудов, - из следственного комитета мне звонили – Ферзь полный расклад дал на Трунова и Бровкина. Так что суммы твои, Григораш, надо в два раза увеличивать. Молодцы, ребята, молодцы, а девчата в особенности, - он рассмеялся. – Вы свободны, задержись, Эдуард Валентинович.
      Оперативники ушли к себе. Генерал ничего не сказал, наверняка сейчас с Брянцевым обсуждают, как действовать дальше. Ольга вскипятила чайник, налила мужчинам и себе кофе с молоком, поставила печенье.
      - Вот, чтобы мы без тебя делали, Оля? – довольно произнес Афанасьев, - молока у нас отродясь не бывало. Печенье бывало, но редко. Женщина – она везде женщина, даже на работе.
      - Без печенья и молока мы бы обошлись, а вот без ее компьютера – никак. Я теперь и без нее тоже никак, - добавил Сергей.
      Ольга покраснела, опустила веки. В кабинет вошел Брянцев.
      - Что-то я стал к вам сам больше ходить, чем вы ко мне, ну да ладно… Труновым и Бровкиным подполковник Смирнов займется с нашего отдела, введете его в курс. Сегодня в девятнадцать часов быть всем на рабочем месте, - объявил он, - купите шампанское и фрукты. – Брянцев положил на стол пятьсот рублей. – Кстати, вы наверняка не слышали последние новости – Соколову из следственного комитета увольняют.
      - За что, она же неплохой следователь? – спросил Григораш.
      - Не обеспечила безопасность Ферзя, полицейские его прямо в кабинете отметелили по полной программе, ногами пинали, а он в наручниках при этом был, только голову успевал закрывать. Адвокат на телефон заснял и в интернет выбросил потом с заявлением на имя генерального прокурора, что так в следственном комитете показания выбивают с арестованного. Ферзь перед этим в кровь лицо Соколовой разбил – вот его и отпинали. А адвокат, сволочь, только факт избиения Ферзя заснял. Из Москвы сразу приказали Соколову уволить, а потом уже разбираться. Вот такие дела. В семь вечера буду у вас, генерал сказал, что тоже подойдет.
      
      
*          *          *
      
      
      Елена Нильская вернулась в город в восторженных чувствах. Она, естественно, понимала заранее, что родители обрадуются ее подарку. Но эмоции были настолько яркими, что она этого не ожидала. Да и чему радоваться в ее забытой и почти заброшенной деревне? Только, наверное, тому, что прожит еще один день, и они живы. Личный маленький трактор – это же целое состояние, огромная помощь в тяжелом сельскохозяйственном труде. Там, где техники вообще нет, приходится очень несладко. Весной вскопать огород лопатой под основной продукт – картофель. Это не дачный участок, а двадцать пять соток земли и еще приходится прихватывать соток десять-пятнадцать, чтобы прокормить скотину. Летом накосить сена литовкой и притащить его частями к дому на легкой тележке, складируя в зарод. Те же дрова приходится таскать из леса на собственном горбу. Тяжело мужику в деревне, очень тяжело, а Нильский до встречи Елены с Макаром еще и не ходил на своих ножках. Изможденная мать более не могла содержать хозяйство. И тут негаданная удача – отец встает на ноги, дочь дарит мини-трактор с навесным оборудованием. Теперь пахать, косить, возить дрова – одно удовольствие.
      Елена и без этого обожала Макара, а тут такой подарок родителям. Она впервые посмотрела на Ольгу с ревностью. Была одна с ее мужчиной целую неделю…
      Но умная девушка понимала, что сегодня Макар останется на ночь у нее. Ему наверняка захочется знать подробности реакции родителей. И без того понятно, что родители будут на седьмом небе от счастья, но иногда и мужчинам хочется любить ушами. 
      Но сейчас Елена осваивала нововведения. Теперь Макар не обращается ко Вселенной, а лечит пациентов сам. За записи в своеобразной амбулаторной карте отвечала она, деньги за лечение тоже принимала она уже по тарифу минздрава. Своеобразный тариф, не конкретизирующий заболевания, а только группу. Онкозаболевания, сердечно-сосудистые, нервные болезни, легочные и так далее. Суммы варьировали от пятисот тысяч до полутора миллионов рублей. Но с малоимущих Макар брал и по несколько тысяч всего.
      Освоив новую программу, Елена задумывалась о своей судьбе и о Макаре. Она понимала, что открыто конфликтовать с Ольгой ей не выгодно – Соколов этого не одобрит. И умная девушка разумела: выход один – становиться лучше во всем. Пока она только побеждала в разговорах, суждениях о жизни, политике, природе, искусстве. Елена знала гораздо больше Ольги. Но в работе и постели они становились равными. Это ничего, это не на долго, рассуждала про себя Елена, вспоминая со стыдом подслушанный случайно еще в медучилище разговор парней. «Мне бы дырочку поуже, да засунуть поглубже» … Теперь она поняла, о чем шла речь. Вечером старалась вовсю, сжимая мышцы и поднимая таз повыше. Ей самой это нравилось тоже.
      Насладившись юным телом неоднократно, Макар лежал в раздумьях. Всё шло прелестно: две девушки, которые нравятся и не больны любовью. Любить без болезни – это тоже надо уметь. Ему дали лицензию на лечение больных, и он вскоре станет единственной знаменитость мирового масштаба. Но подспудно постоянно тревожили мысли: тайно можно жить долго, но в известности есть свои минусы. Журналисты захотят покопаться в родословной, этих проныр хлебом не корми – дай откопать сенсацию или нечто похожее. Кто же поверит, что он не элементарный уголовник, а просто появился в Х веке. По паспорту родился в 1949 году, семьдесят лет, а на вид всего тридцать. Журналисты явно захотят подать читателю информацию, что учился Макар хорошо и с детства тяготел к познанию анатомии, лечил кошечек и собачек. Неважно, что этого не было, главное правильно написать об этом. И что будет, когда писакам скажут, что Макар Соколов скончался еще в школьном возрасте, упав с высокого дерева?.. Однофамилец? Но не в одном же классе, других Соколовых там не училось.
      В царское время было проще – купил поместье и живи лет пятьдесят. Дольше тоже нельзя: нестареющего барина крестьяне могут за ведьмака принять. Приходилось продавать, уходить в тайгу. Там, якобы, или медведь задрал, или в болоте утоп. Покупал усадьбу в другой области и начинал сначала.
      Жизнь наладилась и тут очень не кстати этот возраст. Сколько он протянет? Месяц, не больше, полагал Макар.
      Елена, словно почувствовала, что Макар не спит, проснулась.
      - Не спится, всё еще скучаешь по родителям? – спросил он.
      - По ним скучаю и по тебе тоже, хотя, скука скуке рознь, - ответила Елена.
      - Как любовь к отцу и парню, - с улыбкой произнес Макар. – Если бы я в деревню уехал – ты бы за мной пошла? – внезапно переменил тему разговора Макар.
      - Молила бы Бога, что б позвал, - ответила она, не раздумывая.
      - Так, может быть, мы к тебе в деревню переедем? – хитровато произнес Соколов.
      - В Сосновку? – не поверила Елена.
      - В Сосновку, в Сосновку, - подтвердил Макар. – Надоело, когда все тут на тебя смотрят, как на колдуна. В средневековье бы сожгли на костре. И тут сожгут, только на костре медицинской инквизиции. Лицензию не просто так дали, а с расчетом на будущее. Хотят присмотреться и понять мой метод. Потом можно и натурально сжечь, - усмехнулся Макар.
      - Ничего у них не выйдет, - твердо констатировала Нильская, - не поймут и не освоят. Пусть экстрасенсов окучивают и не замахиваются выше крыши.
      Она даже кулачки сжала от нахлынувших чувств. Потом спросила:
      - А здесь что будет, фирму куда, здание, квартиры?
      - Всё Ольге Кедровой оставим. Пусть офис под парикмахерскую определит или еще под что-то. На первые годы ей денег хватит, а дальше пусть сама крутится.
      - И ты будешь только мой? – спросила Елена, прижимаясь к его плечу.
      - Только твой, - ответил Макар ласково, - и мы зарегистрируемся официально в вашем районном ЗАГСе.
      О такой судьбе Елена даже мечтать не могла. Она теснее прижалась к плечу любимого и грезы счастья поглотили ее организм.
      
      
*          *          *
      
      
      Григораш, Афанасьев и Седых спешили на место происшествия. Майор вначале не хотел брать с собой Ольгу, она важнее на рабочем месте оказывалась, могла сразу что-то пробить и выяснить по базам на компьютере. Потом согласился на просьбу – когда-то она все равно должна побывать на месте убийства. Опер все-таки.
      Намеченная вечеринка автоматически отменялась. Но оперативники догадывались – генерал явно подписал приказ о поощрении, но какой? На ближайшем перекрестке от места происшествия сотрудник ГИБДД заворачивал весь поток транспорта в объезд. Афанасьев предъявил удостоверение и проехал прямо. Картина вырисовывалась страшная – два искореженных автомобиля столкнулись лоб в лоб на скорости, перекрыв движение в обе стороны. Двери машин заклинило, и сотрудники МЧС частично выпиливали дверцы болгаркой. Григораш подошел к эксперту Черных.
      - Привет, Боря, сфотографировать успел до МЧСников?
      - Да, все отснял, как полагается. Водитель вот этого джипа Лэнд Круизер получил пулю в лоб на скорости, выскочил на встречку и протаранил Тойоту. Ее водитель, видимо, погиб от удара или не шевелится без сознания, а пассажир копошится. Сейчас двери вскроют и посмотрим.
      Крылов поздоровался с судмедэкспертом Воробьевым и со следователем Протасовым Юрием Викторовичем, который теперь вместо Соколовой работал, осмотрел джип. Подошла Ольга.
      - Если представить себе траекторию полета пули, то она прилетела вон из того дома, который впереди метров на триста и слева, из окна третьего или четвертого этажа.
      - Неплохо, Оля, неплохо, но из дома, который на двести метров. Пуля уложила водителя метрах в тридцати-сорока сзади. Тормозного пути нет, машина ехала, пока не свернула на встречку и не врезалась в Тойоту.
      - Да, Сергей, согласна, ты прав.
      - Бери Анатолия и сделайте поквартирный обход в этом доме. Он знает, что надо, и ты поучишься, - приказал Григораш.
      Спасатели наконец-то вскрыли машину. Пассажир Тойоты выскочил из нее с бешенными глазами и попытался скрыться. Но его задержали, подвели к врачу скорой помощи. При осмотре ничего серьезного доктор не обнаружил. Разбитый нос, немного крови и полно истерики. На вопросы он не отвечал, повторяя одно и тоже в истерике – взорвется, взорвется, взорвется… Боялся, видимо, что машина действительно взорвется.
      Григораш приказал доставить его в управление, установить личность, место прописки и проживания. Не нравился ему этот пассажир – взрослый мужчина закатывает истерики из-за разбитого носа в ДТП. Водитель Тойоты погиб сразу – перелом шейного отдела позвоночника. 
      Лэнд Круизер вскрыли достаточно быстро, подцепили дверь монтировкой, и она открылась. Пробив лобовое стекло и голову, пуля застряла в подголовнике.
      - Калибр 9 мм, патрон, скорее всего, СП-5 от Винтореза. Винтовка в советское время сделана для спецподразделений и городских условий. Мощное оружие, но дальность небольшая, - произнес Григораш, - четыреста метров.
      Ничего особенного он в машине не увидел. Труп мужчины средних лет в приличном костюме, в карманах документы – паспорт, водительское удостоверение, техпаспорт на автомобиль. Куда ехал, зачем, откуда, к кому, кто, почему?.. На эти вопросы предстояло еще ответить.
      Позвонил Афанасьев, он сообщил, что нашли квартиру, откуда стреляли. Дверь не заперта, запах пороховых газов. Хозяйка сказать ничего не может, она без сознания, но врачи утверждают, что жить будет – спит после инъекции снотворного. Поквартирный обход ничего не дал – никто ничего подозрительного не видел.
      Оперативники обсудили ситуацию в машине. У убитого имелись при себе документы – необходимо заехать к нему домой, сообщить родственникам, узнать о нем побольше. Но по месту прописки они нарвались на скандал – проживающая там немолодая семейная пара никак не хотела понимать, что еще у них кто-то прописан. Не частая, но известная ситуация для паспортно-визовой службы, когда за деньги в паспорт ставится любая прописка, не имеющая ничего общего с объективной реальностью.
      Григораш чертыхался и нервничал – когда же кончится эта вакханалия в УФМС? Тысячами бродят по городу незарегистрированные выходцы из бывших советских республик, в однокомнатную квартиру прописывают по сто пятьдесят человек… Треть или больше горожан не живет по прописке, участковые не знают своей территории. Был порядок при Советской власти, а теперь весь этот бардак зовется свободой и демократией. Трудно стало работать, сложно… Он посмотрел на часы – шесть вечера.
      - Давай, Толя, за шампанским и фруктами, - грустно усмехнулся Григораш, глянув на Ольгу, - нас чаще ругают, чем хвалят и взысканий у нас больше, чем поощрений. Надо успеть к семи в управление.
      Оперативники опоздали минут на десять. Брянцев уже успел доложить генералу, что личный состав находится на осмотре места происшествия… очередного убийства. Особого торжества не получилось – полковник зачитал приказ о присвоении внеочередного звания каждому из троих, особо отметив Седых:
      - Так быстро, за неделю, у нас еще никто звание не получал…
      - Действительно, Оля, - поддержал начальника Григораш, - но так получилось, и ты заслужила… товарищ старший лейтенант.
      Брянцев пожал руку каждому, поблагодарил за службу и поинтересовался последним делом.
      - Пока сложно что-либо говорить, - ответил подполковник Григораш, - паспорт есть, но прописка липовая, сам паспорт необходимо проверить, личность убитого установить. Короче – работать надо.
      Брянцев пожелал удачи, приказал держать его в курсе и удалился. Девятый час… Григораш тоже не захотел оставаться до полуночи, он предложил Анатолию ехать домой.
      - Мы с Ольгой сами доберемся, - пояснил он.
      Но она возразила:
      - Сегодня ты, Сергей, в моем доме ночуешь. После этого определимся – где станем жить постоянно.
      За короткий период времени две женщины решали его судьбу самостоятельно. Одна уже отыграла свой тайм, другая только начала его. Сколько он продлится – неделю, месяц, год, всю жизнь? Почему Ольга сразу запала на него? Руководитель группы и не совсем старый еще, как, например, Брянцев? Женщина решила построить карьеру в МВД? Это вряд ли… и она была девушкой. Настала пора побеседовать серьезно. Побеседовать… а зачем? Он обещаний никаких не давал, в постель не тащил…
      Афанасьев высадил коллег, не доезжая одной остановки до своего дома. Седых заявила, что дальше они дойдут сами. Хотя идти долго не пришлось, дом находился внутри двора нового микрорайона. Современное пятнадцатиэтажное строение отличалось от еще советской девятиэтажки Григораша более просторными лестничными площадками, лифтами и расположением комнат, размерами.
      - Ты, Сергей, сам осмотрись, - предложила Ольга, - я на кухню, приготовлю чего-нибудь на ужин.
      Он кивнул головой, взяв с плеч хозяйки куртку, повесил ее в стенной шкаф на плечики, туда же определил и свою. Огромная в сравнении с его квартирой прихожая не стесняла вошедших. Четыре двери открывались из нее – на кухню, в гостиную, ванную и туалет. Григораш осмотрел всю квартиру. Чего тут рассуждать – сто пятьдесят квадратов против его сорока девяти…
      Ольга позвала к столу, сварив на скорую руку пельмени. Сергей ужинал молча, хозяйка не выдержала, заговорила первой:
      - Молчишь, ни о чем не спрашиваешь… Считаешь себя гордым и независимым…
      Григораш ответил не сразу, дожевывая пельмени:
      - Упрекаешь или хочешь знать мои мысли по поводу посещения постели и последствий оного поступка? – в лоб ответил вопросом Сергей. – Причины не знаю и на кофейной гуще гадать не умею, - продолжил он, - в любовь с первого взгляда не верю, но притяжение возможно сильное. Основания наверняка есть, и они веские, ибо ты не ветряная и разумная девочка, сама их озвучишь, когда посчитаешь нужным. Мне с тобой уютно, комфортно и прелестно, ты мне нравишься. Сказку о твоем направлении в мою группу вместо тюрьмы можешь рассказывать в кадрах или Афанасьеву. Но я верю, что ты хороший программист, возможно лучший, с нашим отделом «К» тебя даже не сравниваю. Что-то хочешь знать еще?
      - Нет, - ответила Ольга, - ты прояснил главное. У меня тоже характер не подарочный. Если взять наше УВД, то там, в основном, человечки в штанишках работают, вернее служат, а настоящих мужиков очень мало. Ты – мужчина, а не организм в штанишках. Это все.
      Она замолчала, доедая пельмени. Ответ устроил Григораша – кратко, понятно и доходчиво. Никто высокопарных слов о любви не ждал и не грезил оными.  Покушав, они ушли предаваться утехам и спать. Утром, позавтракав, ждали новоиспеченного майора Афанасьева. Он жил на одну остановку дальше и должен был вот-вот заехать за ними.
      - Сравнивать твою квартиру с моей смешно, - начал разговор Григораш, - но моя ближе к работе. Опять же там квартал пешком идти, а здесь Толя от подъезда до подъезда доставит. Поживу пока у тебя, присмотримся друг к другу и определимся со временем – разбегаться или прорастать корнями. Была бы гражданской – ответил бы с уверенностью, что бросишь, не подойдет график работы. А так – поглядим.
      Григораша прервал телефонный звонок – Афанасьев подъехал и ждал внизу. Собственно, он прояснил главное. В управлении подполковник сразу же попросил Седых:
      - Оля, с одним вчерашним трупом понятно – ДТП. Но вот кто, кого и за что застрелили – вопрос? Документы липовые, личность не установлена, на месте выстрела никаких следов и хозяйка квартиры ничего не помнит. На тебя вся надежда…
      - Да, Сергей, я поняла – фотографию и отпечатки пальцев ввожу в поисковую систему. Если что-то есть на этого человека, то комп выдаст информацию. Придется подождать, объем громадный по дактилокартам и видеотеке.
      - Сколько ждать?
      - Ориентировочно от минуты до трех часов, - ответила Седых.
      - Пока Ольга ищет информацию в компе мы с тобой, Толя, прикинем разные версии. Какие-нибудь мысли имеются? – спросил Григораш Афанасьева.
      - Какие там мысли… Зацепиться не за что, - в расстройстве ответил Анатолий.
      - Не стоит отвечать так мрачно, Толя, - пожурил его Сергей, - будем танцевать от его машины. Неизвестный был за рулем и кому-то эта машина точно принадлежит. Пока оттолкнемся от этого, звони в ГИБДД.
      Сергей поудобнее устроился в кресле, оглядывая взглядом весь свой кабинет. С приходом Седых он стал уютнее. Григораш впервые никуда не бежал, сломя голову. Ни в информационный центр, ни в ГИБДД, ни в адресное… Официальные запросы посылал следователь и это экономило кучу времени. Для оперативной работы Ольга добывала информацию сама и быстро. Двадцать два года, а выглядит совсем юным подростком. Кто может представить себе в мыслях, что она мастерски владеет рукопашным боем, замечательно стреляет и является сотрудником полиции в звании старшего лейтенанта? Даже не одиннадцатый, а девятый-десятый класс… Не слишком ли много превосходных форм для одной девушки? Григораш разглядывал ее в упор, не стесняясь. Она почувствовала взгляд, ответила с улыбкой, не отрываясь от компьютера:
      - Хороша, правда!?
      Сергей засмеялся, произнес сквозь смех:
      - Конэчно!
      - Конэчно то оно конэчно, - согласилась сухо Седых, - но вот компьютер ничего хорошего не предлагает, нет никакой информации по этому человеку. Отпечатков пальцев нет в областной и российской картотеке, в видеотеке тоже пусто и паспорт с таким лицом человек никогда в России не получал. Надо его прошлое искать в бывших союзных странах и Европе, вряд ли он посетил нас с других континентов. Сейчас организую вирусяку и запущу его в Лион, пусть там проведет поиск этого человечка.
      - В Лион? – переспросил Афанасьев, - это где и зачем?
      - Лион во Франции, Толя, там штаб-квартира Интерпола, - ответила она.
      - А если тебя засекут? – с тревогой спросил Григораш.
      - Вирус маленький, его не видно совсем. Он там покопается в базе данных и отошлет мне информацию, если она есть. Работу он не нарушит, ничего не произойдет. Касперский или другие защитные программы его не увидят, будь спок, Сергей.
      - Вирус маленький, - усмехнулся он, - но крупно не отмоемся, если что. Международный скандал и прочее станут большими… Ты понимаешь?..
      - Я все понимаю, - перебила Ольга подполковника, - и абсолютно уверена, что хозяина вируса найти невозможно. Если, допустим, кто-то умный в Лионе найдется и обнаружит чужую программу в компьютере, а это один шанс на миллион, то вычислить автора вируса у него одна возможность на биллион в миллионной степени. И потом – разве плохо, что такая программа есть в Интерполе? Она сегодня установится и поработает немного, завтра утром вы будете иметь результат, если он есть вообще в наличии. Для чего я заканчивала университет с отличием и осваивала науку программирования, электронику и прочие науки? Как вы думаете, мальчики?
      - Это же здорово! – воскликнул в ответ Афанасьев.
      - Поживем – увидим, - неопределенной высказался Григораш.
      - Во-о! – подняла палец вверх Седых, - значит – поживем! Кто бы сомневался…
      Сергей покачал головой и ушел. Его вызвал к себе полковник Брянцев – заявился следователь Протасов и стал жаловаться. Дескать: «Прошли сутки, а ничего не сделано. Поквартирный обход места происшествия не проведен, не установлены связи убитого. Кто-то, возможно, угрожал ему, экономические причины убийства и так далее» …
      Григораш выслушал Протасова с каменным лицом. С этим следователем он работал впервые и совершенно не знал его. Говорили, что его перевели в следственный комитет области откуда-то из дыры – то ли лизнул, то ли подмазал начальству. Но гонор имел солидный – все-таки следователь, юрист первого класса (капитан), а не какой-то там подполковник, старший опер по особо важным делам, не хухры-мухры. Обычно убийствами на уровне области занималась Соколова, но ее уволили и, как считал Григораш, абсолютно зря, не разобравшись.
      Действия следователя понятны – считает уголовное дело «глухарем» и пытается все неудачи свалить на оперативников, заполняя его отдельными поручениями со своими выводами. Дескать, безобразно плохо работали, а отсюда и результат-отмазка для начальства.
      - Эдуард Валентинович, - обратился к полковнику Протасов, - я понимаю, что следствию лучше жить с оперативниками в мире и дружбе. Поэтому обратился к вам, а не писал официального представления по поводу неудовлетворительных действий вашего подчиненного Григораша. Надеюсь, что мы найдем взаимопонимание в этом вопросе. Хотелось бы в вашем присутствии послушать, что сделано группой Григораша по раскрытию этого тяжкого и резонансного преступления?
      Полковник Брянцев понимал всю щекотливость ситуации. Действительно – преступление резонансное. В результате убийства произошло ДТП со смертельным исходом, погиб директор и владелец одной из известных фирм в городе. Одна смерть повлекла за собой другую. Но Брянцев сам еще не общался с Григорашем – слишком мало прошло времени, а этот следователь уже с жалобой… Он как раз собирался заслушать оперативников в конце рабочего дня. У подполковника лучшие показатели раскрываемости убийств, и он чаще не мешал ему, чем дергал на доклады постоянно.
      Полковник барабанил тихонько пальцами по столу, что свидетельствовало о его раздраженности. Он посмотрел на Протасова и Григораша, спросил последнего:
      - Есть что доложить по существу дела?
      - Конечно, товарищ полковник, - Григораш демонстративно встал и вытянулся, - есть, что доложить по существу. Как раз собирался звонить начальнику следственного комитета области – доложить по телефону или на личном приеме, как пожелает того генерал в связи с новыми правилами обмена информацией.
      - Какими еще новыми правилами? – ничего не понял Брянцев.
      - Следователь возглавляет процесс раскрытия преступления. Руководит, так сказать. Если он не позвонил, не спросил, не зашел, а направился прямо к вам, товарищ полковник, к моему начальнику, то это означает одно – я должен поступить точно также и докладывать его руководству, а не ему лично. Таковы правила. Не могу спорить с указующим перстом следствия, - отчеканил Григораш, - разрешите выполнять?
      Брянцев еле сдержал себя, чтобы не рассмеяться во все горло. Более или менее спокойно произнес:
      - Разрешаю.
      Григораш громко ответил:
      - Есть, - повернулся и вышел из кабинета.
      Собрав все свое хладнокровие в кулак, полковник спросил Протасова:
      - Еще имеются вопросы, капитан? Только что это за новые правила, почему я о них ничего не знаю?
      - Какие еще новые правила? – сдерживая вырывавшееся наружу раздражение, ответил Протасов, - вас развели, как ребенка, полковник.
      - Товарищ или господин полковник, - сурово одернул его Брянцев, - тогда какого черта вы ко мне притащились – не могли сами узнать у подполковника? Он лучший оперативник в области и не вам, капитан, на него пасквили сочинять. Информацию по делу у своего начальника узнаете. Свободны.
      «Вот сука» … прошептал Брянцев, когда вышел следователь. Он все-таки решил позвонить руководству следственного комитета. Его выслушали и поняли, посмеялись во всю, отметив лучшую раскрываемость, юмор и злой язычок оперативника.
      
      
*          *          *
      
      
      Ольга Кедрова отнеслась к озвученной информации без грусти и даже обрадованно. Решение простое – с одной стороны Макар Соколов со своими чувствами, с другой его недвижимость: офис, две однокомнатные квартиры, большая жилплощадь самого Макара. Он все оставлял Ольге, и она с гордостью поглядывала на Елену. Эта, как оказалось, никчемная малышка возвращается в свою деревню к родителям. Устроится в районную больницу медсестрой и станет прозябать с каким-нибудь трактористом на селе. Огорчало одно: Макар уезжал на работу в московский закрытый НИИ. Его гениальный талант засекретят и потому с ним не связаться даже по телефону. Но что поделать – судьба.
      Прием больных они уже прекратили без всяких объявлений. Все таблички у дверей снаружи убрали, повесив одно объявление: «Приема нет, доктор уехал на работу в Москву». Возмущенные пациенты обратились в минздрав области, а тот, в свою очередь, в полицию. На вопросы Ольга Кедрова отвечала однозначно, дескать, уехал в Москву шеф, там его приняли на работу в секретный НИИ, поэтому связи с ним нет и не будет.
      Нильская уже уехала в свою Сосновку и на радость своих родителей и себя, естественно, принимала посланные из города фуры. Соколов не жалел денег на сельскохозяйственную технику, приобретая необходимое. Он понимал, что с одним мини-трактором в деревне не управиться. Необходима мощная техника и навесное оборудование к ней.
      Одумался Соколов вовремя. Ранее желал создать на селе свое крестьянско-фермерское хозяйство. Дал бы работу жителям Сосновки. Плохо работать он не умел и передовое КФХ обязательно посетили бы другие предприниматели с целью восприятия опыта, возможно, не обошлось бы и без телевидения. Но его еще не забыли в качестве космического посредника, и спокойная жизнь канула бы в лету. Одного мощного трактора с аксессуарами вполне хватит, именно так решил посредник Вселенной.
      Соколов уже не вел прием больных, но еще находился в городе и разыскивался полицией какое-то время, как без вести пропавший. Ольга Кедрова дала пояснения, что ее шеф уехал в Москву. Но пока доложили, пока сняли с розыска – прошло несколько дней. Понимали, что если доктор перевелся в секретный НИИ, то его не найти, а за поиск могут еще и по голове настучать.
      Деньги были, и Макар покупал необходимые инструменты: в деревне всё пригодится. Бензо и электропилы, рубанки, лобзики, дрели, фрезерные станки, электросварочные аппараты, шлифовальные, «болгарки», циркулярные пилы, дрели, бензиновые электрогенераторы, насосы и так далее. Он не собирался привлекать внимание в райцентре своим автомобилем Toyota Land Cruiser 200, но не продал его, в город тоже ездить на чем-то надо. Макар отправил его фурой в Сосновку. Для деревни купил новенький УАЗ Хантер с прицепом. Обыкновенный Бобик, как называли такую машину еще с Советских времен.
      Появившись у Нильских, он второй раз ошеломлял их. А сама Елена уже вряд ли чему удивлялась. Чему можно изумляться после исцеления неизлечимых, когда люди из инвалидного кресла уходят своими ножками?! Чему еще поражаться, глядя на собственного отца, который пять лет не ходил?
      После небольшого отдыха и обеда Антон Сергеевич Нильский решился все-таки на определенные вопросы. Он радовался за дочь и будущего зятя, но некоторые вопросы не понимал.
      - Скажи, Макар, мне интересно: почему ты не остался в городе? Горожане тебя на руках носили, а ты в Сосновку приехал. Почему? Здесь ни условий, ни работы, ничего нет.
      Извечные вопросы деревенских городскому, приехавшему на ПМЖ. Почему именно к нам приехал, почему не работаешь, хотя и работы-то нет? Почему газон устроил, цветы садишь, а картошки мало? В тишину, покой, чистый воздух мало кто верит.
      Можно ничего и не объяснять толком сельчанам, но с отцом Елены Макар так поступить не мог.
      - Антон Сергеевич, в городе меня действительно уважали. Но я лечил неизлечимых и это многим не нравилось. Вернее, они хотели бы знать: как я это делаю? Через какое-то время наверняка бы подстроили психушку. А там бы постарались вытянуть из меня всё. Прямо-таки клондайк для спецслужб и психиатров.
      - Клондайк? – удивленно переспросил Нильский, взглянув на дочь.
      - Клондайк – это кладезь чего-то неисчерпаемого в переносном смысле. Вот и пытались бы черпать из меня знания, накачивая разными препаратами. Довели бы до полной невменяемости и огорчились не моему состоянию, а тому, что ничего не вышло у них. Стать настоящим психом – нет уж, спасибо, увольте, - горько усмехнулся Соколов.
      - Но чего делать в деревне? – не понимал Нильский, - здесь же ничего нет – ни телевизора, ни магазинов, никаких развлечений, даже конфет купить негде.
      - Отец, - обратился к нему Макар по-деревенски, что особенно понравилось Антону Сергеевичу, - мы с Еленой сюда не отдыхать приехали – жить. За повседневной суетой часто не заметны великолепные особенности деревенской природы, красоты лесов, реки и вашего озера. А конфеты можно в райцентре купить или даже в тот же город съездить. Двести километров всего-то – два часа и ты там. Станем жить, Антон Сергеевич, полной жизнью. Я, конечно, за скотом ухаживать не умею и в хлев поэтому не пойду. Но сена накосить, дров нарубить, на охоту и рыбалку сходить – не вопрос. За вами ягода, грибы да скотина. За мной мясо, рыба, корма, дрова, пахать, косить и конфетами вас угощать, - под конец засмеялся Макар.
      - Конфеты – это хорошо, - довольно согласился Нильский, - но трактор у нас слабенький, на нем много чего не навозишь.
      В разговор тут же вмешалась Валентина Ивановна, мать Елены.
      - Ты, Антон, с дуба рухнул? Раньше на тележке вручную дрова и сено возил, а теперь ему трактор слабенький подарили, претензии он предъявляет, видите ли. Огороды всей деревне вспахал и всё недоволен.
      - Валентина Ивановна, - решил разрядить обстановку Макар, - Антон Сергеевич несколько иное имел ввиду. Трактор действительно слабенький, чего уж там говорить. Но он очень ценный для повседневных работ. Тот же навоз из хлева не в ручную таскать. Зарод притащить зимой и бревна из леса – тут другой трактор нужен. И он у нас есть.
      - Есть? – переспросила Нильская.
      - Есть, - уверенно ответил Макар. – Три двадцатитонных контейнера Елена с фур разгрузила, и они сейчас стоят рядом с домом. Что в них? Трактор «Кировец», навесное оборудование к нему – ковш, лопата, тележка на двадцать тонн, дисковые пилы, буры, челюстной захват, лебедка, косилка, плуг; снегоход для зимы, лодка-моторка, автомобиль, на котором я раньше к вам приезжал, еще кое-что.
      - Так это… если не считать комбайнов, то раньше и в колхозе много не было, - произнес Нильский.
      - В колхозе, - повторил Макар, - сначала рассчитывал свое крестьянско-фермерское хозяйство здесь организовать, ваших деревенских на работу взять. А потом понял, что делать этого не следует.
      - Почему? – перебил его Нильский, - все бы были довольны.
      - Потому и не следует, что все бы были довольны. Приехали бы из райцентра подивиться и опыта набраться, телевидение из города. Меня бы узнали и в психушку упекли. Нет уж, спасибо. Сельчанам я и без того помогу, а что-то производить на продажу не стану. Денег я накопил достаточно, чтобы жить безбедно, а хапать, как олигархи, это не по мне. Поэтому живем тихо, спокойно – нам лишнего не надо. Верно?
      Нильские пожали плечами, видимо, не зная, что ответить. Елена решила поддержать Макара.
      - Папа, мама, в городе существуют две силы, от которых мы сбежали. Профессора хотят знать методы лечения и пользоваться ими, а силовики и олигархи желают обеспечить крышу. То есть снимать сливки с деятельности Макара.
      Но она поняла, что еще не настало родительское время для осмыслений действий Макара.
      Середина лета, овощи уже не посадишь, и Макар решил активно заняться строительством нового дома рядом с родителями Елены. Копал котлован для дома, чтобы подвал возвести отличный – сухой и достаточный по температурному режиму. Благо было, чем рыть – навесил ковш на «Кировец» и выкопал всё за день. Заливал фундамент, заготавливал бревна – работы море.
      
      
*          *          *
      
      
      А в городе тем временем с преступными авторитетами и ворами, генералом ФСКН и полковником ФСБ правоохранительная система разобралась по-своему. Все, кроме Бровкина, сели, каждый получил свой срок лишения свободы. Это, так сказать, побочный эффект деятельности группы Григораша. Конторскому полковнику не смогли доказать преступную деятельность или не захотели, но на пенсию уволили.
      Уже утром, придя на службу, группа подполковника знакомилась с полученной информацией из Интерпола. В ее базах нашлись отпечатки пальцев и фотографии застреленного в России человека. Интересен тот факт, что он являлся киллером экстра класса в Европе, а получил пулю от простого русского стрелка.
      Юргис Жукаускас… по кличке Жук. Родился в Литве, последние годы проживал то в Германии, то во Франции. Участвовал практически во всех горячих конфликтах Европы на той стороне, где больше платили или можно было взять что-то самому. Кто воюет и за что – его мало интересовало. Мог запросто застрелить женщину, старика, ребенка без каких-либо душевных мук, если за ними стояли деньги, которые можно забрать. Но вскоре понял, что может зарабатывать в большем количестве и с меньшим риском. Стрелял он достаточно хорошо и вскоре стал принимать заказы от мафиозных группировок. Стал одним из центровых киллеров Европы, получая заказы от одних на других, от других на третьих и от третьих на первых. Его несколько раз пытались застрелить самого после выполнения заказа, но он понимал ситуацию и выходил из нее достойно. Последнее время обстановка обострилась до крайности, заказ на него получили несколько киллеров сразу.
      Жук вырос в Литве и русский язык знал не по наслышке, хотя и никогда не бывал в России. Он решил скрыться здесь и неоправданно расслабился, посчитав, что врагов у него среди русских нет. Могут подтянуться киллеры из Европы, но пару дней у него есть железно, а с учетом времени на подготовку он может чувствовать себя вольготно целую неделю. Жук очень сильно просчитался – русский снайпер, получив заказ, застрелил его в первый же день без всякой подготовки. Судьба случайно столкнула их сразу – Жук покупал себе машину и русский мгновенно сообразил, что отсюда одна дорога. За полчаса он успел достать винтовку из тайника, взять снотворное со шприцом, отмычки и занять позицию. Лучше бы никого не было, но в известной квартире оказалась женщина… Через десять минут русский покинул свою лежку никем не замеченный. Он не носил винтовку в футлярах от скрипки или чертежных тубусах, она прекрасно умещалась у него в специальном дипломате.
      - Чего достиг – то и получил в обратку, - констатировал Григораш, - пока о Жуке конфиденциально сообщим только Брянцеву. Нам еще надо своего киллера установить и обезвредить. Какие у кого мысли по этому поводу?
      Первым заговорил Афанасьев:
      - Судя по полученной информации, Жук никогда не был в России. Наверняка заказ на него пришел из Европы и скорее всего не напрямую. Вряд ли русский киллер связан с европейскими наркобаронами, преступными авторитетами и так далее. Слон и Ферзь у нас сели. Остается Саня-Ваня. Он опосредованно руководит ворами, он же назначает их смотрящими, он бизнесмен и имеет обширные связи в Европе. Полагаю, что позвонили ему, а он уже нашел исполнителя здесь.
      - Да-а-а, - в задумчивости протянул Григораш, - Саня-Ваня… Знаешь кто это такой? – он посмотрел на Седых.
      - Нет, - ответила она, пожав плечами.
      - Саня-Ваня… Александр Иванович Иванов, бывший зам министра, ныне глава и хозяин банка «Бизнес-капитал». Лицо неприкасаемое и недосягаемое даже для генералов МВД и ФСБ в недалеком прошлом. Но сейчас Президент несколько поменял политику, прикоснуться к Сане-Ване можно, но для этого железобетонных оснований недостаточно, необходимо располагать титановым сплавом. Судя по быстроте реакции – это его работа и кто-то из Европы ему будет обязан. Он всего лишь убрал никчемного киллера, но заплатят ему за это каким-нибудь выгодным контрактом, например.
      Седых выслушала внимательно и спросила Григораша:
      - У нас есть неприкасаемые?
      - Это тема философская и риторическая, - ответил он, - а мы с тобой, Оля, работаем в юриспруденции и конкретно в ее карающей ветке. У нас другие категории – кто, где, когда, сколько, за что… Но поговорить и мы можем. Говорят, что дети генерального прокурора Чайки криминализированы, говорят, что Линдон Джонсон прилетал на Луну и хотел там военные базы везде поставить, но лысый перед этим все под кукурузу занял.
      Седых засмеялась и ответила:
      - Я поняла… Однако современники про Хруща и кукурузу вряд ли знают. Тем более про Линдона Джонсона. Ты был уверен во мне или так фразу бросил?
      - Я считаю, что у тебя университетское образование, а не диплом университета.
      - Даже так… Спасибо за высокую оценку.
      - Послушайте, граждане начальники и коллеги, может быть, мы делом займемся, - вмешался в разговор Афанасьев. – Как нам своего киллера вычислить? Скоро Брянцев начнет вопросы задавать, а у нас по существу ничего нет.
      Григораш догадался, что Афанасьев ничего не понял про американского президента и нашего генсека, но решил не переспрашивать, а сменить тему.
      - Ты считаешь, Толя, что у нас ничего нет? Личность убитого мы установили, именно ты, Анатолий, блестяще догадался об участии в этом преступлении Сани-Вани. А ты говоришь, что у нас ничего нет, - отеческим тоном возразил Григораш.
      - Но киллера-то все равно нет, и Саня-Ваня даже белыми нитками не притянут, - отпарировал Афанасьев.
      - Верно, - согласился Григораш, - киллера пока нет, но скоро будет. Очень скоро. Саня-Ваня его сам отдаст.
      - Да ну-у?! - удивился Афанасьев, - какой ему смысл отдавать нам киллера? Вдруг расколется и его самого сдаст. Хотя… может нам указать на труп и винтовку с его отпечатками, это вполне возможно.
      - Нет, дорогой мой Толенька, нет, - возразил Григораш, - господин Иванов гораздо умнее, чем ты о нем думаешь. Ладно, проехали, что там у нас с отчетами?
      - Что с отчетами?.. – недовольно забурчал Афанасьев, - писать надо.
      - Вот и пиши, не разглагольствуй, - поставил точку над полемикой Григораш.
      
      
*          *          *
      
      
      Середина августа… Днем еще жарко, а ночи уже прохладные, грибные туманы по утрам…
      Соколов залил фундамент с подвалом под жилой дом. Не мелочился с площадью, сделав стороны по двенадцать метров, для глухой деревеньки вполне приличный размер. Этим летом и осенью он планировал поставить сруб с крышей. Бревна должны просохнуть окончательно и осесть. Потом можно ставить окна и двери. Это только в городе пускают рекламу: «Деревянные дом под ключ за двадцать дней». Находятся лохи, клюют, а через год дом начинает водить – хорошо, если появляются щели только в окнах и дверях. За двадцать дней можно дом собрать квалифицированной бригаде, но только в одном случае – если брус клееный. Из простого строганного бруса или бревен дом под ключ сдается через год, не ранее.
      Придется пожить до следующего года у родителей. Пригодных пустых домов много в Сосновке, но всю мебель растащили соседи, а новую в старый дом Макар не хотел завозить.
      Сосновка – тихая, забытая властью деревенька на двадцать действующих жилых домов. Райцентр вроде бы и недалеко, смотря с какой стороны смотреть – всего-то двадцать километров по бездорожью. В Советское время проселочную дорогу ремонтировали, а при капитализме она стала нерентабельной. Чего ее ремонтировать, если в Сосновку даже автолавка не ездит – не выгодно. Купят на грош, а на бензин затратится два и время «убьется». Но все равно о Соколове в райцентре узнают со временем. Участковый может приехать навестить…
      Поэтому небольшой участок дороги Макар сам искусственно испортил. Он на своем «Кировце» проедет, а другим дорога будет заказана напрочь. Нечего в Сосновке делать участковым и другим любопытным лицам.
      Соколов корову не доил, в хлеву не убирался, свиней, кур, гусей и индюков не кормил, грядки от сорняков не полол. Но сено и дрова на зиму заготовил. С рыбой у Нильских был напряг, они ее вообще почему-то не ловили. Антон Сергеевич осветил этот вопрос открыто.
      - Ты знаешь, Макар, что я «без ног» пять лет находился, какая там к черту рыбалка. Но до этого рыбачил иногда в удовольствие – никто здесь более котелка рыбы на удочку не ловил. В детстве, помню, ловили и по ведру, но то в детстве. Сейчас загрязнили реку, загадили в связи с демократией и капитализмом. При колхозах не сливали в реку отходы, не выливали отработки ГСМ в ее бассейне, не беспредельничали браконьерством. Потом верные коммуняки технику колхозную растащили и пошло всё прахом. Всё перестроили начисто… - вздохнул Нильский.
      - Не ловили, говоришь, более котелка, - усмехнулся Макар. – Это ничего, мы с Еленой порыбачим немного. Как раз спиннинги, мушки хорошие есть, блесны, всё необходимое для рыбалки. Пару двухведерных кастрюль, надеюсь, вы нам найдете?
      - Найдем, а зачем? – переспросил Нильский.
      - Так для рыбы, вестимо, для рыбы, Антон Сергеевич, - с улыбкой ответил Макар.
      Спорить с Соколовым Нильский не стал. Просто он знал, что никто и никогда в Сосновке по четыре ведра рыбы не ловил за один раз. Но и Макар оказывался не прост – никто бы из врачей не поставил на ноги Антона Сергеевича.
      - Где лучшие места, где вы обычно рыбачите? – спросил Макар у супруги.
      Она тоже внутри себя не верила в четырехведерный улов, но с мужем спорить не решилась. Во времена молодости отца вылавливали по ведру, а сейчас и трехлитровый котелок – удача.
      - На налима мы всегда переметы ставили в спокойном течении реки, где дно каменистое, это сразу выше за Сосновкой. Еще выше ловили хариуса и ленка на стрекозу. Она вылазит из воды в начале июня, сбрасывает шкуру, а мы собираем, пока она крылышки сушит. В наплов на перекатах ленок ее сразу хватает. Но сейчас август. Еще чуть выше река заводи образует по берегам, течет спокойно, там щука любит на солнышке погреться, а в ямках сорога и окунь водятся.
      - Значит, поплывем вверх, - пояснил Макар, доставая какие-то мешки и два спиннинга.
      - Поплывем? – поинтересовалась Елена, - но у нас же лодки нет.
      - Всё у нас есть, - довольно ответил Соколов, - и лодка, и мотор к ней, и снасти рыбацкие.
      Он достал из большого мешка резиновую лодку, из другого японский мотор к ней, взвалил на оба плеча и пошел к реке. Потом еще раз вернулся за аксессуарами – веслами, плетеными металлическими сетками для рыбы, кастрюлями, набором блесен и мушек, топливным бачком.
      На берегу моторчик быстро накачал лодку, и Макар скидывал в нее всё принесенное с собой.
      - Не знала, что у тебя даже лодка с мотором есть, - удивленно произнесла Елена.
      - У нас многое, что есть. Не зря же я сюда фуры с контейнерами направлял. Три фуры с прицепами, шесть контейнеров по двадцать тонн вместимостью.
      Японский моторчик спокойно тянул лодку вверх по реке. Все деревенские высыпали на берег с любопытством. Со времен Союза никто здесь на моторных лодках не плавал, а резиновую они вообще впервые видели.
      Макар добрался до спокойного течения реки с заводями по берегам, бросил якорь по середине, пояснил:
      - Будем ловить щук. Ты, Лена, к левому берегу бросаешь блесну, я к правому. На спиннингах современные катушки стоят, они бороды не делают, как раньше. Так что всё в порядке.
      Макар забросил блесну к своему берегу чуть дальше середины заводи и сразу же стал выбирать леску. Почувствовал рывок и закрутил ручку в натяг. Вскоре щучка показалась у лодки, и Макар поддел ее сачком. Взял за жабры, отцепил блесну и прикинул вес.
      - Небольшая, - произнес он, - килограмма на полтора всего и нам вполне подойдет.
      Соколов опустил щуку в плетеную металлическую сетку, привязанную к уключине. Елене, выросшей в деревне и рыбачившей всегда на обыкновенную удочку, срубленную опять же в лесу, многое виделось в диковинку. Плетеный металлический поводок-тросик, к которому цеплялась блесна и щука его не перекусывала, как часто леску. Та же складная металлическая сетка-корзинка для рыбы, позволявшая держать ее в воде. Спиннинги и раньше были, но не у многих сельчан, так как стоили дорого. Катушки к ним были другими, и неумелые рыбаки часто допускали бороды, когда леска запутывалась напрочь. Блесны, мушки – не новость, но в деревнях рыбачили на дождевого червя, кузнечиков и стрекоз, которых почему-то называли вальком. По одному этому названию можно было определить место жительство. Только здесь называли стрекозу вальком. Почему – этого не знал никто.
      Макар заметил, как засуетилась Елена, тоже наматывающая леску. У нее щука попалась крупнее, килограмма два весом.
      - Ты ее в эту корзинку бросай, - попросил Макар, указывая на ту, где уже находилась его щука, - в другую мы хариуса, ленка, сорогу и окуня наловим.
      - Ты обе корзинки за одно утро собрался наловить? – спросила Елена с недоверием.
      - Конечно, почему бы и нет, - твердо ответил Макар. – Рыба в реке есть и почему бы ее нам не поймать?
      - Почему бы, - хмыкнула Елена в неверии, - потому…
      Но она уже вновь на второй закидке вытаскивала щуку и постепенно переставала удивляться. Позже они спустились по реке чуть ниже и наловили в другую корзину ленка, хариуса, сорогу и окуня. Когда плыли домой, Лена произнесла в раздумьях:
      - Здесь тоже не обошлось без колдовства. Вернее, без твоих таинственных сил. Космос просил, чтобы он на каждом забросе рыбу на крючок цеплял?
      Макар довольно и широко улыбнулся, ответил с радостью:
      - Зачем же просить, если все необходимые снасти имеются? Надо только подобрать умело блесны и мушки, почувствовать, что рыбе сегодня по душе, какой цвет и вид приманки понравится.
      - Естественно, даже не сомневалась нисколько, - съехидничала Елена, - что ты договоришься с рыбой о вкусах.
      - А что в этом плохого? Есть же на свете везучие рыбаки, - ответил Макар.
      - И космические целители тоже, - вновь бросила Елена.
      Дома Нильские поражались улову. Это надо же столько рыбы поймать за одно утро! За месяц столько не ловили сельчане, не те старые времена.
      Весь улов Макар сортировал сам. Валентина Ивановна сразу же взяла одну щучку на уху. Остальные он вычистил и круто посолил, нарезав поперек ломтями. Чистил и солил в кастрюле хариус, ленок и сорогу. Десяток окуней оставил для коптилки, а остальные почистил и посолил. Пояснил семье:
      Щуку и окуней чищенных без голов повесим завтра на веревку под навес от солнца, где ветерок гуляет. Марлей закроем от мух и дней через пятнадцать будет вяленая рыбка, можно кушать с пивом или с рассыпчатой картошечкой – прелесть! Такую рыбу можно и на зиму оставлять, только высушить получше придется. Эту в подвал уносите, - он указал на кастрюлю с хариусом и ленком, крупной сорогой, - засолится и есть станем. А сейчас окуней закоптим.
      Соколов достал коптилку – железный прямоугольник с сеткой внутри. Накидал на дно веток свежего тальника, решетку смазал маслом и уложил окуней, предварительно изваляв их в соли. Уже через двадцать минут снял коптилку с огня и поставил остыть немного. Пояснил:
      - Если открыть крышку сразу – огонь может вспыхнуть, высохший тальник загорится. Пару минут на земле и открываем.
      Золотистого цвета окуни источали аппетитнейший аромат. Макар брал их за туловище и отрывал голову движением вдоль брюшка, тем самым вынимая и непотрошеные кишки. Потом разламывал вдоль позвоночника и брал руками кусочки рыбы. Простой и быстрый способ, но почему-то в Сосновке им не пользовался никто – коптилок не было.
      Вечером Макар с удовольствием сидел на крыльце, вспоминал про себя городскую жизнь. Неправильно поступили с Соколовой, не честно, надо бы помочь ей. Осталась женщина без работы из-за каких-то преступников и из-за непродуманной публичной ангажированности московского начальства. Приняли, называется меры, но зато мгновенно.
      
      
*          *          *
      
      
      Дома после ужина Ольга включила телевизор. Новости… обычная рутина, ничего интересного и знаменательного. Она, сидя на диване, заговорила, словно ни к кому не обращаясь:
      - Раньше я представляла себе работу уголовного розыска немножко не так. Беготня, расспросы, размышления, задержания, допросы. А мы съездим на место происшествия и сидим целый день в кабинете. Почему ты уверен, что Иванов нам киллера сдаст? – внезапно перешла она к конкретике, - и почему все-таки замешан Иванов, а не Петров или Сидоров?
      Григораш улыбнулся, посмотрев на нее, свой ответ начал издалека и не торопясь:
      - Я десять лет в уголовном розыске и все десять лет в убойном отделе. Работать ночами и бегать приходится много и постоянно. Но все-таки чуточку меньше, чем десять лет назад. Это я про то, что волка ноги кормят. С годами пришел опыт, связи. Где-то выдают информацию по звонку, то есть без личного прихода с письменным запросом. Сейчас появилась ты и половина беготни, как ты выразилась, совсем исчезла. Техника, так сказать, на службе полиции. Спроси любого преступника в городе – знает ли он Григораша? Каждый тебе ответит, что знает. Правильный мент, но все-таки мент. Спроси о Григораше врачей, учителей, рабочих, служащих, то есть любого из добропорядочных граждан и тебе ничего не ответят. Не знают Григораша честные люди. Спроси Саню-Ваню – он наверняка обо мне больше меня самого знает, а мы с ним никогда не пересекались и не знакомились, но друг друга знаем. Таковы особенности нашей работы, Оля. При расследовании преступлений выдвигаются несколько наиболее вероятных версий, их и отрабатывают сотрудники уголовного розыска, а по-простому опера?. В ходе расследования появляются новые версии, отпадают старые, иногда вообще все версии на поверку пустые. Но это версии, и я выдвинул свою. Это не догма, не аксиома. Пожалуйста, предлагай свою версию, мы ее обсудим с удовольствием. Есть, что предложить конкретно?
      Седых отрицательно покачала головой.
      - Нет, Сергей, никаких версий нет. Если Иванов тебя знает, то это означает…
      - Ничего это не означает, - в задумчивости произнес Григораш, - завтра я заеду к Сане-Ване. Самому интересно – примет ли он меня, что скажет?
      - Но почему все-таки Саня-Ваня, даже если он знает о тебе больше, чем все? – вновь спросила Ольга.
      - Потому что он самый богатый и крутой человек в области. Капитал капиталу друг…
      Он присел на диван, положил голову на колени Ольге и задумался. Она гладила и взъерошивала его волосы, водила ладонями по шее и груди, думая о своем…
      Александр Иванович Иванов действительно имел обширнейшие связи. Начинал он давным-давно с участия в одной из преступных группировок. Правда тогда еще не было таких аббревиатур, как ОПГ. Но он еще тогда понял, что лучше учиться, а не заниматься лихой романтикой: украл – выпил – в тюрьму. Закончив экономический и юридический факультеты университета, он не порвал связи с преступным миром, но и не принимал никакого активного участия в их прямой противоправной деятельности. Когда стали делить и рвать по частям союзный пирог, Иванов сумел отхватить себе солидную дольку в энергетике и нефтяном бизнесе. Долька досталась практически даром. Тогда многие, даже те, кто имел деньги, не знали и не понимали, как ими можно воспользоваться. Саня-Ваня пролез в депутаты, выстоял в лихие девяностые не без помощи этой самой неприкосновенности, многократно приумножил свой капитал и стал заместителем министра внутренних дел, нарабатывая связи не только в России, но и Европе. Через несколько лет с должности зам министра его ушли, но связи остались. «Пенсионерить» он, естественно, не стал и занялся, в том числе, банковской деятельностью. Получалось так, что он был везде свой с немерено большими деньгами. А деньги давали власть, именно для этого он хапал их больше и больше.
      В банковском рабочем кабинете Саня-Ваня решал не только проблемы движения и приумножения денег в этой сфере, он успешно руководил бизнесом в энергетической и нефтяной отраслях, целым комплексом связанных дочерних фирм и предприятий. Имел свою газету и телеканал… Очень удобное место – кабинет в банке. Всегда имеется официальная вооруженная охрана, работают бывшие сотрудники спецслужб.
      Обычно он приезжал в банк к одиннадцати часам. Но сегодня он опоздает на целый час. Утром дома ему доложили:
      - Александр Иванович, к вам рвется какой-то мент из уголовного розыска. Григораш его фамилия, подполковник.
      - Григораш? – удивленно переспросил Иванов.
      - Да, Григораш, - подтвердил вошедший охранник, - цель посещения не сообщает.
      - Григораш, - усмехнулся Саня-Ваня – так проси, чего стоишь трутнем, приглашай гостя, - распорядился он.
      Не ожидавший такого поворота событий, охранник вышел. Он уже был готов отдать команду, чтобы мента проучили немного и выкинули за ворота. Пришлось извиниться за задержку и приглашать.
      - Не ожидал, честно скажу – никак не чаял видеть вас у себя, Сергей Валентинович. Прошу, - Иванов указал рукой на кресло и сам сел напротив. – Коньяк, кофе, чай?
      - Это может послужить катализатором нашего понимания друг друга? – переспросил Григораш.
      Саня-Ваня удивленно мотнул слегка головой, встал с кресла, достал из бара коньяк, два бокала, плеснул в них немного, вернулся, поставив один бокал перед Григорашем.
      - Умные люди всегда поймут друг друга, - ответил он.
      - Конечно, - согласился Григораш, помахивая легонько ладонью над бокалом для ощущения запаха, - только правда у каждого своя. «Дух Курвуазье»… прекрасный коньяк, - он отпил немного и повторил: - Прекрасный коньяк.
      Саня-Ваня оторопело смотрел на него и какое-то время не мог ничего произнести. Потом собрался с силами и восхищенно вымолвил:
      - Я в полном шоке – определить элитный коньяк по запаху… При том, что таких бутылок в мире очень и очень немного. Я понимаю, что вы лучший сыщик, но…
      - Александр Иванович, - перебил его подполковник, - не стоит идеализировать человека, тем более незаслуженно. Вы наливали коньяк за моей спиной, но в отражении соседнего шкафа я сумел прочитать название. Все достаточно просто, но коньяк действительно прелестный. Вы понимаете цель моего визита и то, что местного киллера я с вами связать не смогу. Я тоже понимаю, что он вам не нужен, обращение европейцев к вам доказать невозможно. Это моя визитка, на обратной стороне мой личный номер телефона. Спасибо за прием, Александр Иванович, всего доброго.
      Григораш ушел, оставив Саню-Ваню в определенной растерянности. Он, естественно, понимал сказанное сыщиком прекрасно. Что это? Предложение своеобразной дружбы? Если я отдам ему киллера, то он будет обязан мне. «Обязан… - усмехнулся Иванов, - мне многие генералы обязаны». Генералов больше, чем умных и достойных личностей, решил он. Таких, как Григораш, единицы. Но со своим умом и принципиальностью парень вполне может сгинуть в рутине борьбы за пирог власти и денег, утонуть в интригах, не участвуя ни в чем.
      
      
*          *          *
      
      
      Полковник Брянцев проводил утреннее совещание с группой Григораша. Подполковник доложил кратко:
      - Личность убитого установлена, об этом я уже говорил. Местного киллера возьмем через несколько дней, сейчас о нем ничего пояснять не стану, дабы не сглазить. Вероятнее всего заказчиком является кто-то из криминальных лиц Европы. Скорее всего наш киллер его и не знает – получил заказ, денежки и на этом вся связь закончилась. Раскрываемость у нас будет, а дальше пусть самые умные возятся, такие, например, как Протасов.
      - Дался тебе этот следователь, Сергей, он уже свое получил и понял, что уголовный розыск необходимо уважать. Все свободны, ты, Григораш, задержись.
      Полковник подождал, пока выйдут подчиненные и набросился на Сергея:
      - Сглазить он видите ли боится… А мне что докладывать руководству? Байки о том, чтобы преступника не сглазить? Хрен бы с этим европейским киллером, но он нашего бизнесмена задавил, пресса беснуется, они, сволочи, все раздувают и наизнанку выворачивают. Руководство смотрит новости и меня регулярно имеет. Не знал бы тебя десять лет – отстранил бы от дела. Какого черта ты темнишь, выкладывай свой план.
      - Все… пар выпустил, нервы успокоил? Если полегчало, то я пошел, - спокойно ответил Григораш, вставая.
      - Никуда ты не пошел, - ударил кулаком по столу Брянцев, - генерал требует конкретики. Выкладывай.
      За время службы Григораш хорошо усвоил, что начальству не все необходимо докладывать. Даже тому, с которым отношения прекрасные. И он совершенно не собирался рассказывать о своем визите к Иванову не только Брянцеву, но и Седых с Афанасьевым. Времена меняются и правильно понятый сегодня визит, завтра может быть истолкован неверно.
      - Если генерал требует конкретики, то пожалуйста, - хладнокровно согласился Григораш, - есть оперативная информация о местном киллере, сейчас устанавливаем место хранения его винтовки, чтобы привязать его к убийству. Выстрел сделан из Винтореза, или ВСС – винтовка снайперская специальная, данная модификация поступила на вооружения подразделений КГБ и ГРУ в 1987 году. Позднее в рубоповские СОБРы, принимала участие в конфликтах на северном Кавказе. По имеющейся у нас информации фигурант как раз принимал участие в Первой Чечне, позже его списали. Доложите генералу, что преступник будет задержан через два-три дня, максимум через неделю. Успокойте прессу, заявите, что проделана огромная работа и результат они очень скоро увидят.
      - Опять крутишь-мутишь, Григораш? – неуверенно спросил полковник, - что-то я не рассматривал такой оперативной информации…
      - Совершенно верно, товарищ полковник, я еще не оформлял ее должным образом в целях повышенной секретности, - ответил подполковник, - я знаю информацию, вы узнаете, сотрудник, оформляющий сообщения. Как минимум три человека уже, а Мюллер говорил: «Знают двое – знает свинья». Может и зря приписывают это выражение шефу гестапо, он, конечно, злодей конченный, но опер-то классный.
      - Пошел вон… секретчик… - Брянцев сжал кулаки, а Григораш ждать себя не заставил.
      Подполковник вернулся в свой кабинет, молча включил чайник. Подошла Ольга, спросила заботливо:
      - Чай, кофе?
      - Сам не знаю, - махнул рукой Григораш, - чего-нибудь.
      Седых налила чаю покрепче, плеснула немного молока, подала на стол Сергею вместе с печеньем.
      - И мне тоже чайку, - попросил Афанасьев.
      Седых отпарировала сразу:
      - У Сергея на меня особые права и вовсе не потому, что он мой начальник. А тебе я не секретарша, сам наливай, что хочешь. И так все покупаю – чай, кофе, печенье, сахар и ты, Толя, всем готовеньким пользуешься.
      Она села за свой стол, Григораш попытался сгладить внезапно возникшую обстановку.
      - Не надо ссориться, господа, всегда лучше жить дружно. Ты знаешь, Анатолий, адвоката Бескадилова?
      - Кто этого черта не знает – та еще сволота, - ответил Афанасьев, - но ты это к чему?
      - Он информацию слил по Соколовой, ее уволили незаслуженно. Сейчас под стать Бескадилову Протасов должность занимает. Как-то неправильно это все, ты так не считаешь?
      - Да, совершенно верно, мы с Ольгой видели все происходящее своими глазами. Бескадилов слил только выгодную часть информации в интернет и Соколову бы не уволили, покажи он всю запись. Но что мы можем сделать? За нее начальник следственного комитета области заступался и бесполезно. Никто разбираться даже не стал.
      - Бескадилов мнит себя очень крутым адвокатом, но мы ему крылышки пообрежем. Ты прогуляйся до него, Толя, сейчас, спроси – не хочет ли он уволиться и дальше жить честным человеком? Кнопочку нажмешь вот эту, а мы послушаем его несколько дней. Незаконно, но мы по закону ничего делать не станем – никаких проверок, уголовных дел и прочего.
      - А как же этот Жукаускас и его убийца? Я что-то ничего не понял – ты сказал Брянцеву, что скоро возьмем преступника, а у нас ничего нет фактически. Что-то я не врубаюсь в тему, Сергей…
      - Агентурный аппарат заряжен, Толя, и скоро убийцу нам преподнесут на блюдечке с голубой каемочкой. А пока съезди к адвокату и не суетись без надобности. У тебя есть начальник и он думает за тебя, - пояснил Григораш.
      Когда Афанасьев ушел, Седых спросила:
      - Ты был у Сани-Вани, он обещал сдать киллера?
      - Не был, - решительно ответил Сергей, - но он сдаст киллера. Ему это выгодно, а нам остается только ждать.
      - Но я не понимаю – чем ему это выгодно?
      - Хотя бы тем, что киллер сознается и отведет от него подозрение. А после допроса его удавят, зарежут или каким-то другим способом умертвят в камере.
      - И ты это не предотвратишь?
      - Каким образом? Рассказать о своих домыслах оперативникам СИЗО? Я могу, конечно, попросить поместить преступника в одиночку, присмотреть за ним, я так и сделаю, но это ничего не даст. Он все равно удавится или зарежется, а, скорее всего, его совесть замучает и сердце не выдержит. На вскрытии острая сердечно-сосудистая недостаточность. Естественная причина смерти, никто никого не убивал.
      - Такое возможно? Разве таких мучает совесть? – наивно спросила Седых.
      - Оленька, - улыбнулся Григораш, - скушает он таблетку или капсулку с ядом, который не устанавливается экспертизой, вот и получается, что его совесть замучила. Ты пришла работать в правоохранительную систему. В ней не все так просто, и кое-что особенно контрастно. Раньше, например, Президенту часто задавали вопросы на разных встречах о безнаказанности по уголовным делам. Он всегда отвечал, что виновность или не виновность определяет суд. И он прав на все сто. Но есть масса примеров обратного. Законы же не дураки пишут – так и пишут, чтобы закон по закону не исполнить.
      - Не понимаю – как это?
      - Так просто все, Оля, - вновь улыбнулся Григораш, - например, дочка председателя избиркома в Иркутске совершает наезд и давит на тротуаре двух сестер. Одна из них погибает, вторая становится пожизненной калекой. Все происходит прямо под видеокамерой, есть прекрасная запись. Долго говорить не стану – суд признал эту дочку виновной, но реального наказания она так и не понесла никакого. Ни дня в камере, штраф не выплатила, не извинилась. Ее приговорили к какому-то там сроку с отсрочкой до 14 лет, а через несколько месяцев амнистировали. Все законно, а наказания фактического нет. Васильева, эта подстилка Сердюковская, судом признана виновной, а где она сидела? Три миллиарда сперла и даже несколько месяцев, как утверждают журналисты, на зоне не сидела. За бутылку водки садят на более длительный и реальный срок. Так что ты, Оля, себе здесь иллюзий не строй. Ты только пришла в систему, а уже видишь, что не все здесь правильно и хорошо.
      За разговорами время пролетело быстро, Афанасьев уже успел вернуться. В результате поездки телефон адвоката стал передающим аудиоустройством. Он передавал не только телефонные разговоры, но и все происходящее вокруг, как обычный микрофон.
      Долго ждать не пришлось. Необходимую информацию Григораш прослушал утром на следующий день. Пропустив охи, ахи и другие сексуальные звуки полового контакта, он услышал и выделил главное:
      «Мне так хорошо с тобой, милый, но когда ты оставишь эту старую овцу? Я больше не могу делить тебя с ней. Решайся – или оставь меня, живи с этой своей старухой, если тебе деньги важнее любви».
      «Дорогая, потерпи еще немножко. Скоро я разведу ее на большую сумму, и мы уедем с тобой в другой город. Этих денег нам вполне хватит начать новую жизнь безбедно. Всего недельку потерпи, дорогая, одну недельку».
      «Самому не противно совать член в ее грязную помойку, где побывало полгорода. Ладно, неделю подожду, но не больше».
      Эта старуха, молодящаяся дама пятидесяти лет, уже год осуществляла опекунство над двадцати семилетним адвокатом Бескадиловым. Крутая бизнесменша очень любила молодых и активных мужчин, не принимая отказов в интиме. Ходили слухи, что все-таки нашелся отказчик, молодой и красивый парень, но он пропал без вести. Разное говорили… Что имела его три дня бизнесменша связанного, а потом приказала растворить живое тело в концентрированной кислоте. Кто-то выдвигал версию о сожжении трупа в кочегарке. Мало ли что там болтали – фактов-то не было.
      Аудиозапись попала по назначению… Избитый до полусмерти Бескадилов заявил полицейскому в больнице, что сам упал и не один раз. Он перестал быть мужчиной, таковы итоги его падения, но пожилую бизнес леди так и не сдал, не желая исчезнуть совсем, раствориться в кислоте или вылететь дымом через трубу кочегарки. Его молодая любовница случайно напоролась лицом на какой-то сук в лесу, рана загноилась, оставив после себя обезображивающий рубец.
      Седых как-то спросила Григораша позже: «Тебе не жалко эту девушку, любовницу адвоката»? «Нет, - ответил он, - сама виновата, ей тоже хотелось денег, а не любви, если отдавала своего парня другой женщине». На этом тема была закрыта, и следователь Соколова считалась отмщенной.


*          *          *
      
      
      Нильские вышли на крылечко и присели. Поздний сентябрь, но еще иногда можно погреться днем на солнышке в тихую погоду. На речке уже появились забереги по утрам в тихих и неглубоких местах.
      Валентина Ивановна и Антон Сергеевич остались одни – молодые ушли в орешник за сибирскими кедровыми орешками. Через пару деньков вернутся. Набьют полкуля и семье вполне хватит. Осень…
      
            Осень… заблудилось бабье лето
            В перелесках, сопках и лугах,
            Подзависло над тайгою где-то,
            Зацепилось колером в кустах.
            
            По утрам туманы над рекою,
            Ивы орошаются росой,
            Лето вдруг осеннюю тоскою
            Возвернулось теплой полосой.
            
            Лист увядший ветреным порывом
            Взмыл над сопкой в чистой синеве,
            И завис над жизненным обрывом,
            Словно каплей в трапезном вине.
            
            Ветви оголенные тоскливо
            Вспоминают летние деньки,
            Как шептались листья суетливо
            На ветру, устав от болтовни.
            
            Бабье лето желтым листопадом
            Моросит особенным дождем,
            Изморозь серебряным фасадом
            Рассыпалась ночью сентябрем.
            
            А природа чувством золотится,
            Нацепив багрянец из осин,
            Чувствует – зима уже стучится
            В заберегах водных паутин.
      
      Валентина прижалась к плечу мужа, произнесла с грустью:
      - Кто бы мог подумать, Антон, что детки станут проживать с нами? Макар… имя такое редкое сегодня и где только его отыскала наша Леночка?
      - Ты забыла, что ли – это он к ним в училище приехал.
      - Да ничего я не забыла, ничего. Такие раз в тысячелетие встречаются, а он нашей доченьке попался, - вновь произнесла она с тихой грустью.
      - Попался… слово-то какое неподходящее. Ты чего это расфилософствовалась, Валентина?
      - Ничего, просто грустно стало от радости, - ответила она.
      - Вас, баб, разве поймешь – то плачете от радости, то смеетесь от горя. Вот блин, чего-то холодильник взбрыкнулся. Наверное, свет погасили, - предположил Антон.
      И точно, электричество во всей Сосновке отсутствовало. «Ремонтные работы на линии или авария, - задал сам себе вопрос Антон, - надо бы проверить».
      Он ушел за деревню, все время поглядывая на столбы. Через десять километров, там, где в низинке практически никогда не высыхала непролазная грязь, валялся спиленный столб. И электричество в проводах уже было отключено, пока он шел до этого места. Это он понял потому, что иногда провода задевали друг за друга на ветру и не искрились. Признаки короткого замыкания отсутствовали. Нильский понял одно – свет отключили, а потом уже спилили столб, чтобы свалить всё на неизвестных хулиганов. В Сосновке все знали, что энергосбытовая компания считала деревню убыточной. Столбы с Советских времен подгнили и требовали замены. Но кто станет их менять на расстоянии двадцати километров из-за опять же двадцати домов? Овчинка выделки не стоит, вот и отключили свет, свалив ситуацию на хулиганов.
      Что теперь делать, кто поможет Сосновке? И даже Макара нет посоветоваться. Нильские особенно не огорчались, они знали, что зять привез с собой дизельный электрогенератор. Скоро наступят холода и продукты можно будет хранить на улице в сарае. Но мясо не успеет застыть – испортится.
      Макар с Еленой вернулись через день, притащили на себе треть куля орехов. Антон Сергеевич враз объяснил ситуацию. Он не верил в обыкновенных хулиганов и считал, что здесь замешана сама энергосбытовая компания.
      - Подростки-отморозки не пойдут пешком за десять километров от райцентра, чтобы из хулиганских побуждений столб спилить. – Пояснял Нильский. – Я осмотрел всё внимательно и не заметил оплавленных точек на проводах, где фаза с нулем могла соприкасаться. Это означает одно – электричество вначале отключили, а потом уже столб спилили, поэтому и нет следов короткого замыкания. Что нам делать, Макар?
      Макар хмыкнул и вроде бы даже пожал плечами, но ответил четко:
      - Поеду, всё посмотрю сам. Не переживайте, всё наладится. И даже свет, - он улыбнулся.
      Соколов осматривался на месте спила столба, ситуация его возмущала. В принципе – всё банально до преступного бесчеловечества. Деревенька Сосновка деньги за электричество не платит – некому, а в райцентр пешком не набегаешься. Да и на содержание электрических линий необходимы средства – некоторые подгнившие от времени столбы уже сейчас пора менять. Вот и решил местный электроцарёк поменять ситуацию кардинально. Пока местные найдут поваленный столб, пока напишут заявление в энергосбыт и в полицию – пройдет немало времени. Преступник должен будет возместить ущерб, а кого найдут полицейские? Да никого. Время уйдет, время. Зимой столб уже не вкопаешь – машина с буром не пройдет до места из-за снега.
      Соколов сканировал мозговым регистратором события недавнего прошлого и трансформировал их в видеофайлы на смартфон. Трава и тот же спиленный столб отдавали Макару необходимую информацию. Вся фишка заключалась в умении сбора и преобразования исходящих от любых предметов волн определенных частот. Получалось неплохое видео определенного времени: подъезжает старенький Уазик, из него выходит мужчина, заводит бензопилу и спиливает столб.
      «Прелестно, - сыронизировал Соколов, - типа, мы ничего не отключали: обыкновенная авария и даже преступление. Убыточная деревенька отключена от электропитания».
      Макар быстро нашел работягу, который про приказу руководителя энергосбыта обесточил Сосновку варварским способом. Записал информацию и с него. Вскоре в интернете появилось видео, как руководитель районного энергосбыта отдает команду, работяга ее выполняет, а полиция всё сваливает на хулиганов и ищет их безрезультатно. Целая деревня остается без света в результате диверсии и никому дела нет…
      Журналисты, естественно, уцепились за слово «диверсия» и атаковали ФСБ и прокуратуру в своих статейках, раздувая местный инцидент до областного масштаба и даже более.
      Беридзе Автандил Гогиевич, местный руководитель энергосбыта, давал пояснения в прокуратуре.
      - А что я мог сделать? Сосновские уже давно не платят за электричество, потому и обрезали им подачу.
      - Но почему таким варварским способом? – возмутился прокурор. – Ты же мог отключить электроэнергию официально за неуплату после предупреждения. А ты что сделал? Заставил работника спилить столб, маскируя действия под хулиганство подростков. Это диверсия, гражданин Беридзе. Скоро сюда налетят чекисты и следователи из области и ку-ку тебе, Автандил Гогиевич, сядешь лет на надцать.
      - Помилуйте, гражданин прокурор, какая диверсия?.. Я же только хотел заставить платить за электричество жителей Сосновки. Какая диверсия?
      - Так почему ты в рамках закона не действовал, Беридзе, черт бы тебя побрал?
      - Но в Сосновку же не проехать, чтобы предупреждение вынести, кто-то дорогу к ним перекопал, - объяснил Беридзе.
      - Вот тебе и вменят областные следователи статью 267 УК РФ, приведение в негодность транспортных средств или путей сообщения. Там немного, до двух лет всего, но все равно статья. Ты знаешь какие напутствия получат чекисты? Если тебе за уши притянут диверсию, а они это могут запросто, то сядешь лет на двадцать по второй части статьи 281. Но, скорее всего, будет статья 215.2 – приведение в негодность объектов жизнеобеспечения. Там по второй части до пяти лет. Столб он решил спилить, придурок… извини.
      - Но я же не хотел…
      - Чего ты не хотел, - перебил его прокурор, - столб спилить? Так на видео весь расклад предоставлен, можешь даже не возражать, только хуже себе сделаешь.
      - Но что делать-то, что? – взмолился Беридзе.
      Прокурор усмехнулся и помолчал немного. Посчитал, что достаточно страху нагнал и произнес:
      - Я помогу тебе, Автандил.
      Он написал на листочке «$ 20 000». Беридзе взглянул и вздохнул опустошенно, кивнул головой согласно.
      - Гости из области могут прибыть уже завтра, - пояснил прокурор района, - поэтому ты прямо сейчас организуешь поездку в Сосновку. Работяги пусть столб новый вкопают и провода подцепят, а ты с деревенскими переговоришь, утрясешь вопросы оплаты. Пусть хотя бы раз в два месяца кто-то из сосновских в райцентре появляется и платит за всех скопом, но по тарифу, естественно, по счетчику. Короче – решишь вопрос. Проверяющим скажешь, что всё видео – обыкновенная туфта. Кто-то намеренно слил в интернет обрезанную информацию. Ты действительно приказал спилить этот столб, но совершенно в других целях – он сгнил и требовал замены. Лезть на него было крайне опасно, потому спилили, а провода оборвались, естественно. Столб уже заменили и электричество в Сосновку подается без сбоев, как и раньше. С рабочим этим поговори, который столб пилил, жестко поговори, чтобы он там лишнего не болтал и гнул твою линию. Понятно? У тебя, Автандил, только день и ночь впереди, действуй. А я нацелю полицию на поиск того, кто дезу в интернет слил. Разговор же у вас действительно шуточным был в начале, а потом вы серьезно поговорили, но оператор этого почему-то не снял. Вот его и станем искать. Был разговор, не был, но факты твою версию подтвердят – свет-то в Сосновке есть. Всё, уйди с глаз моих.
      Беридзе выбежал от прокурора довольным – он успеет всё сделать за день.
      
      
*          *          *
      
      
      Клим Збруев просаживал полученные деньги на проститутках. Покупал пиво в немереных количествах, заказывал двух девочек на дом и более ни о чем не заботился. Ни о своем гардеробе, ни о лучшей квартире, ни о машине, ни о семейной жизни. Пил пиво ведрами и спал с девчонками, рассказывая им о Первой Чечне. Каждая из проституток слышала его рассказы не раз, но он платил и не издевался над ними. Попасть к нему считалось за счастье – дадут один разик, сделают минет и отдыхают всю ночь в тепле и покое: за все заплачено до утра.
      Единственное, что раздражало, так это его непостоянство. Никто еще не смог договориться с ним остаться хотя бы на вторую ночь. Каждый раз Клим заказывал себе парочку новеньких, но они вскоре кончились и все шло по новому кругу.
      Где берет деньги этот нигде не работающий бывший десантник – проституток и их мамочек не интересовало. Он уходил в загул на месяц и девочки не выводились от него, потом сам «сосал лапу», сдавая пустые бутылки, подрабатывал с оказией, но никогда не воровал и никого не грабил. Иногда девчонки давали ему бесплатно и угощали пивом, зная прекрасно, что аукнется им за это сторицей. Будучи при деньгах, он жалел их и мог отдать пятьдесят тысяч сразу, вспомнив о предоставленной бесплатно услуге.
      Сегодня он уже позанимался сексом, выпил четыре бутылки пива и рассказывал о Чечне, повторяясь, наверное, в десятый или пятидесятый раз. Слушать приходилось внимательно – иначе не бывать больше здесь. Клим рассказывал о бездарных генералах и тут же противоречил себе, что они не бездарны, они отправляли солдат на смерть из-за денег. Говорил со злостью о продажных штабных офицерах, прапорщиках снабжения и вооружения. Врал он или говорил правду – девочкам было все равно. Он платил – ему давали и слушали.
      Телефонный звонок прервал его речь, клонящую путан в сон. Збруев недовольно посмотрел на номер, но ответил. Молчал что-то пару минут, сопя в трубку, потом отключил ее. Произнес с нервозным сожалением и злостью:
      - Все, девочки, на сегодня свободны. Быстренько одеваемся и валим отсюда. Быстренько, быстренько, минута на сборы, - повторился он.
      Они спорить не стали, собрались достаточно скоро и уже около подъезда на улице закурили, обсуждая ситуацию. Особенно обсуждать было нечего – на фирме решили не показываться, все равно заплачено до утра. Каждая заявила, что пойдет домой спать, но ушла к постоянному клиенту, чтобы подзаработать денег без взноса мамочке.
       Оставшись один, Клим чертыхнулся, сделал большой глоток пива и уселся в кресло. Звонил последний заказчик и сказал, что подъедет через полчаса. Это в планы не входило, но отказаться он не мог. Пивными мозгами постарался прикинуть обстановку. Ему хорошо заплатили и не убрали самого сразу. Вряд ли приедут убить, обрубив все концы, но он такой вариант не исключал. Киллер всегда должен быть готов к тому, что уберут его самого после выполнения заказа. Скорее всего обеспечат новой работой. Но почему такая срочность и приезд домой? Он не давал адрес, но и не удивился, услышав, что к нему скоро приедут.
      Клим считал себя профессионалом хоть и не сбрасывал винтовку после выстрела. Она разбиралась и хранилась в небольшом чемоданчике, похожим на дипломат. Большой калибр, оптика, глушитель, небольшие размеры – такую он даже в кино не видел. Збруев подобрал ее в Грозном в январе 1995 года рядом с убитым бойцом без знаков различия, но для солдата срочника он был слишком стар. Грушник или габэшник, решил Клим, но ему уже было все равно. Заказчик мог обеспечить винтовкой, но такой вряд ли, а громыхать на всю округу из СВД ему не хотелось. Прикипел он к этой бесшумной винтовочке девятого калибра.
      «Чемоданчик… внешне обычный чемоданчик… нашел и понес домой посмотреть. Винтовка… даже не предполагал, что там внутри может быть винтовка, думал, что деньги, поэтому и не открыл сразу, чтобы не светиться при людях. Проверьте – моих отпечатков внутри нет». Примерно такую речь он заготовил на крайний случай.
      Заказчика Клим узнал через глазок и открыл дверь. Он сразу же без слов прошел в комнату, сел в кресло.
      - У тебя что тут – Содом и Гоморра? – спросил он, чувствуя определенные, еще не выветрившиеся запахи.
      - Это тебя не касается, - грубо ответил Клим, - зачем пришел?
      - Ты просил специальные патроны. Здесь десять СП-5 и десять СП-6, бронебойные и обычные, сам, надеюсь разберешься.
      Мужчина вывалил на стол патроны, половина из которых была с черным наконечником.
      - Зачем домой заявился? – вновь переспросил Клим, не обращая внимания на патроны.
      - Работа есть срочная, но ты не в форме…
      - Ничего страшного, это пиво. Говори.
      - Через час к тебе человек зайдет, назовет пароль: «Сизый ястреб». Ты ответишь: «Сизый ворон». Возьмешь инструмент и поедешь с ним. За городом он передаст тебе пятьдесят зелени и фото, покажет место работы. Отработаешь и уберешь его тоже, в нашем деле ни к чему лишние люди. В город вернешься на его машине и бросишь ее где-нибудь за пару кварталов от дома или где сам пожелаешь.
      Мужчина, так и не назвавший себя ни разу, встал и ушел молча. Клим отодвинул часть стенки во встроенном стенном шкафу, достал дипломат, открыл его, поглаживая винтовку. С нежностью вынул десятизарядную обойму, дослал в нее семь патронов и все вернул на место. В тайник положил и оставшиеся патроны.
      Збруев не стал дожидаться прихода «гостя». Взяв обычный ПМ с глушителем, который тоже достался ему в Чечне, и, дослав патрон в патронник, накинул легкий плащ, вышел на улицу. Лучше присмотреться к новому человеку сначала издалека, проверить один ли он или с ментами пожаловал? Что-то неспокойно было сегодня на душе у Клима.
      Во дворе он осмотрелся – ничего необычного, все тихо. Одиннадцать вечера, город постепенно успокаивался, готовясь ко сну. До прибытия человека оставалось еще минут сорок. Збруев сел на лавочку у другого подъезда, отсюда прекрасно просматривалась панорама подъезда автомобилей и подхода пешеходов. Если «гость» приведет хвост или его соберутся взять менты, то он спокойно уйдет незамеченным, оставаясь в стороне.
      Ровно в двенадцать между подъездами остановился автомобиль. Встав так, что нельзя было определенно сказать к кому он приехал. Из него спокойно вышел мужчина и зашел в подъезд Клима. Збруев внимательно осмотрелся – никого постороннего нет. Он решил дождаться его на улице – позвонит, позвонит и вернется к машине. Действительно, через пять минут мужчина вернулся.
      - Если вы за сизым вороном, то я решил подождать его на улице, - произнес Клим, рассматривая незнакомца.
      - Нет, я за сизым ястребом, - ответил он.
      - Жди в машине, я за инструментом, - бросил Клим, скрываясь в подъезде.
      
      *          *          *
      
      Утром, как обычно, группа Григораша прибыла на службу. Сергей ушел на утреннее совещание к Брянцеву. Полковник не собирал ежедневно весь отдел, общаясь с руководителями подразделений. Его отдел по раскрытию особо тяжких преступлений состоял из трех групп – Григораш занимался убийствами, группа по раскрытию преступлений, связанных с половой неприкосновенностью и группа по грабежам, разбоям и вымогательствам.
      Брянцев пристально посмотрел на Григораша.
      - Опять скажешь, что ждешь оперативной информации, чтобы взять киллера с винтовкой на руках? – с издевкой спросил он.
      - Нет, зачем же ждать, - на сей раз ответил Григораш, - пойдем в люди, станем разговаривать, общаться, спрашивать не видел ли кто киллера с винтовкой? Обследуем с металлоискателем чердаки, подвалы, подъезды – вдруг обнаружим винтовочку. Напишем воззвание к совести преступника, станем плясать, прыгать, чтобы не сидеть на месте без дела.
      - Пошел вон, - в бешенстве крикнул полковник.
      - Я завсегда готов, - ответил Григораш и пулей выскочил из кабинета, чтобы его не успели остановить.
      Он вернулся в кабинет мрачнее тучи. Коллеги поняли, что Брянцев неиствует. Афанасьев к тому же стал подливать масло в огонь.
      - Действительно, Сергей, мы что-то немного расслабились, два дня без дела сидим, с работы вовремя домой уходим, а дело не движется ни на йоту.
      - Что предлагаешь, Толя, конкретно? – задал Григораш вопрос в лоб.
      - Не знаю, ты начальник, тебе решать, - ответил он, стушевавшись.
      - Не знаешь, так не болтай попусту, без тебя тошно. Ждем – сейчас это наша работа.
      Раздался телефонный звонок. Григораш даже поморщился, считая, что звонит Брянцев, опять станет на нервы капать. Трубку взяла Седых и сразу же сообщила:
      - Товарищ подполковник, вас начальник МВД области к себе приглашает, лично звонил, - загадочно улыбнулась она, положив трубку.
      - Ты заодно с Афанасьевым решила меня доканать? Чего ты улыбаешься, тебе радостно, что меня еще раз поимеют?
      - Дурак, полный дурак, - также с улыбкой ответила она, - поиметь тебя только я могу на кровати. А остальных лично порву. Для разбора полетов генералы сами не приглашают, так мне кажется. Иди, Сергей, мы с Толей ждем твоего возвращения с нетерпением.
      Григораш недоуменно пожал плечами и ушел. В приемной он увидел начальника управления уголовного розыска, своего Брянцева и понял, что те успели нажаловаться. Но секретарша уже ждала его и сразу провела к генералу, оставив в приемной недоуменных полковников.
      - Товарищ генерал-лейтенант…
      - Присаживайся, Сергей Валентинович, - Перегудов указал ему рукой на кресло у приставного столика, сам сел напротив и попросил два чая.
      Секретарша крайне удивилась – какой-то подполковник, даже не начальник управления… Полковники в приемной вообще недоумевали – никогда Перегудов не угощал их чаем. Самих держит в приемной, а опера пригласил к себе…
      - Я просмотрел ваше личное дело, Сергей Валентинович, вы десять лет успешно раскрываете самые серьезные преступления. И за весь этот срок у вас ни одного нераскрытого убийства. Похвально, очень похвально, Сергей Валентинович. Я пригласил вас к себе вот почему – считаю, что вам пора передавать свой опыт другим сотрудникам, вы вполне достойны руководящей должности. Как вы на это смотрите, товарищ подполковник?
      Секретарша принесла чай, давая возможность тем самым Григорашу немного собраться с мыслями. По ее уходу он ответил:
      - Товарищ генерал-лейтенант, Дмитрий Сергеевич, спасибо за предложение. Но как же Брянцев? По-моему, он вполне соответствует своей должности.
      Перегудов сообразил, что сам Григораш выхода на министра не имеет, кто-то лоббирует его из очень высокопоставленных лиц, а это может обернуться и более серьезными аргументами – выйти могут не только на министра, но и на Президента.
      - Сергей Валентинович, вы меня не так поняли немного. Я предлагаю вам должность начальника управления уголовного розыска. У вас большой опыт и пора заниматься более серьезными делами. А сегодняшний начальник свой срок отслужил – возраст, пора на достойную пенсию.
      - Спасибо, товарищ генерал, неожиданное предложение. Мне можно подумать?
      - Конечно, пару дней вам хватит?
      - Да, разрешите идти?
      - Идите, подполковник, буду рад работать с вами в новой должности.
      В приемной на него сразу же набросились непосредственные руководители. Григораш ответил с улыбкой:
      - Ничего страшного – всего-то предложили занять должность министра.
      - Ты дошутишься у меня Григораш, - возмутился, но сразу же осекся Брянцев – кто знает… на чай просто так не зовут.
      Григораш вернулся в кабинет и сразу же пригласил Ольгу пообедать.
      - Ты извини, Толя, - добавил он, - нам необходимо переговорить вдвоем. Ты останься, кто спросит меня – скажи, что ушел выполнять поручение генерала.
      В кафе Григораш пересказал Ольге разговор с Перегудовым, спросил ее мнение.
      - Сергей, каждая девушка радуется, когда ее любимому мужчине предлагают высокую должность. Но решение ты должен принять сам, Сереженька.
      - О-о! Я уже любимый мужчина!? Это радует больше, чем предложенная должность.
      - А ты сомневался?
      - Сомневался – не сомневался, но услышал впервые. Спасибо, милая. Честно сказать – не знаю, что делать. Перспектива заманчивая, но и падать с высоты больнее. Прикипел я к тебе, а там ведь в одном кабинете не посидишь.
      - Ну, это высота не последняя для тебя. Скажи, Сергей, чтобы ты выбрал, например, должность начальника МВД области или крупного бизнесмена, хозяина фирм?
      - Откуда такой разлет, Оленька? Ты спрашиваешь о моем призвании в службе или бизнесе, я правильно понял?
      - Верно, Сергей, ты все понимаешь верно, - согласилась Седых. – Поэтому я бы рекомендовала тебе занять пост начальника управления или вообще оставить службу в полиции.
      Григораш задумался. Седых совсем не простая девушка и она ему нравилась. Но почему внезапно пригласил его к себе Перегудов? Много вопросов, много…
      - Да, Оля, я приму решение несколько позже. Пойдем?
      - Но мы так и не пообедали…
      - Я не хочу. Из твоих рук печенье с чаем в кабинете станет вкуснее и полезнее.
      Ольга улыбнулась, поддержав его.
      - И мне для фигуры лучше.
      - Тебе для фигуры надо бы набрать килограмм надцать, - засмеялся Григораш, схватил ее на руки и закружил прямо на пешеходной дорожке. Прохожие улыбались – молодежь…
      Они вернулись в кабинет, где от нетерпения уже изнывал Афанасьев. Брянцев не позвонил, сам заявился, и он ему объяснил, что Григораш выполняет задание генерала. Какое – он не знает, взял Ольгу и исчез.
      Брянцев с начальником управления тоже строили догадки, решили спросить напрямую, но Григораш куда-то исчез.
      Перегудов пригласил к себе своего заместителя, начальника криминальной полиции генерал-майора Александрова Илью Кузьмича, решив сообщить ему последние известия.
      - Мне сегодня позвонил министр и спросил о Григораше.
      - О ком? – не совсем понял Александров.
      - О старшем оперуполномоченном по особо важным делам управления уголовного розыска по Н-ской области Григораше, - раздраженно ответил Перегудов. – У него за десять лет ни одного не раскрытого убийства. Министр спросил меня – почему Григораш не передает свой богатый опыт личному составу, например, на должности начальника управления уголовного розыска? Я адресую тебе этот вопрос, Илья.
      - Ну да-а… Есть такой опер, его бы надо сначала обкатать на должности начальника отдела, - осторожно закинул удочку Александров.
      - Боишься в перспективе за свой зад, Илья. Не боись, здесь тебе все равно начальником бо?льшим не бывать, переведут в другую область, ты это знаешь прекрасно. С твоего позволения я уже официально предложил должность начальника УУР Григорашу. С министром спорить не собираюсь. Григораш обещал подумать. Уговаривай, на месте подпрыгивай, коньяком пои, но чтобы через два дня у меня рапорт Григораша на новую должность лежал на столе. Свободен.
      Озадаченный генерал-майор вышел от шефа в раздумьях – каким образом министр узнал о Григораше? Но сейчас это не так важно, и опытный руководитель Перегудов это понимал. Поднимет Григораш на более высокий уровень показателей область – заслуга, прежде всего, будет его, Александрова. Не поднимет – не он его назначал. Правильно мыслит Перегудов – лучшей кандидатуры не найти. Но оба генерала не знали кто толкает Григораша, министр просто так не звонит и не интересуется обыкновенным опером, пусть и лучшим.
      В кабинете Григораша снова зазвонил телефон, на этот раз трубку снял он сам, выслушал и заявил, что скоро вернется. Теперь и Ольга ничего не понимала. Сергей вернулся через час, заявив, что сработала его агентура, сегодня ночью станем брать киллера.
      Детальный план они разрабатывали вплоть до секунд. Все-таки Григораш решил не привлекать ОМОН и брать киллера самим. Ровно в двенадцать ночи троица подъехала к указанному месту, припарковав автомобиль к первому подъезду. Еще один автомобиль стоял между вторым и третьим подъездом. Григораш получил сигнал, Седых осталась страховать у машины, а Григораш с Афанасьевым рванули к подъезду. Через несколько минут появился фигурант с дипломатом. Рывок за обе руки и он уже в наручниках.
      Протасов долго ворчал и не соглашался никуда ехать в два часа ночи. Дежурный по следственному управлению пытался объяснить, но он ничего не хотел слушать, отвечая, что сегодня дежурит не он. Отключил телефон и спокойно лег досыпать. Утром у него забрали удостоверение и в ближайшее время уволили. Пришлось подсуетиться Григорашу. Из главка позвонили начальнику следствия, а он уж не стал церемониться.
      Клим Збруев после беседы с адвокатом наедине сознался во всем. Да и глупо было бы не сознаться – пули из его винтовки и прокололся он единственный раз, оставив отпечатки пальцев на ней, и его сразу же взяли. Заказчиком он обозначил мужчину, с которым никогда не встречался и разговаривал по телефону. Номер был зарегистрирован в Германии и в настоящее время отключен. Клим ждал следственного действия на месте совершения преступления. Его должны были привезти к дому, из квартиры которого он выстрелил. Там он упадет на асфальт, охрану перестреляют, а его переправят в Италию, где он тоже поработает по специальности. В это Клим поверил и ждал, подписав полное признание в протоколе допроса. Главным пунктом там был факт получения заказа из Германии, что, естественно, отводило любые подозрения в отношении Сани-Вани.
      Вечером в одиночной камере выпил стакан воды. Утром его нашли мертвым – сердце не выдержало действенного раскаяния. Суд не состоялся и не состоится, но преступление блестяще раскрыто. Кто-то не верил в естественную смерть обвиняемого, но если претензии и были, то к службе юстиции и конкретно к ГУФСИНу.
      Вечером Григораш сказал Ольге, что необходимо встретиться с агентом. Она поехала с Афанасьевым домой, а он на встречу. Но вместо встречи он появился у Иванова. Саня-Ваня встретил его приветливо, словно давно ждал возвращения с того самого первого дня.
      - Я приехал поблагодарить вас, Александр Иванович, за ваше участие в моей судьбе. Мне сделали предложение стать начальником управления уголовного розыска – спасибо. Но моя подруга высказала мысль о бизнесе, и я засомневался. Приехал поблагодарить и посоветоваться с вами.
      - Мне тоже приятно, Сергей, что вы догадались о моем участии в вашей судьбе, я почему-то в этом не сомневался. Приехали посоветоваться… Я полагал, что вы уже все решили.
      - Вы о том, Александр Иванович, что в бизнес лучше уходить со связями, то есть с должности начальника управления или даже выше. А Седых?..
      - Вам нравится эта девушка?
      - Я живу с ней, и вы это прекрасно знаете.
      - Поняли, что от нее не добиться правды и приехали ко мне? Давно ее раскусили?
      - Вчера после обсуждения генеральского предложения зародилась кое-какая мыслишка. Посмотрел личное дело и убедился, что за Ольгой должен стоять влиятельный человек. Приемный отец, тот, кто воспитывал ее с детства после гибели родителей. В деле, конечно, этого нет, но…
      - Но надо уметь читать между строк, - перебил его Саня-Ваня. – Прелестно! Станем дружить, - он протянул руку.
      Григораш пожал ее.
      Оба неглупых человека понимали, что предстоит своеобразная дружба.
      - Грустно, - произнес Иванов в раздумьях, - когда от тебя уходит родная частичка, и радостно одновременно, что она нашла хорошего человека.
      
      
*          *          *
      
      
      Октябрь, как и любой месяц в деревне своеобразен. Давно нет июльской жары, летнего тепла, но еще и снег не выпал. Минус уже, но снег окончательно ляжет в ноябре. Сдвинулась земная ось. Теперь осень запаздывает, а весна задерживается.
      Макар сразу определил, что не станет возится с огородом кроме перекопки весной и копки картофеля осенью. Садить и полоть грядки не для него. Для поливки он сварил металлический бак, подняв его на высоту два с половиной метра, заливал в него воду из колодца насосом. Ледяная колодезная вода согревалась, а полив осуществлялся естественным путем через кран и шланг к нему. В жаркие дни вода в баке нагревалась и можно было принять освежающий душ. Скотиной и птицей тоже занималось всё семейство, кроме Макара.
      В деревне каждый крестьянин умеет рубить дома, и мужики всей Сосновки ставили дом Соколову. Строили с удовольствием. Где еще можно было заработать денежек? В Сосновке нигде, нет в деревне оплачиваемой работы, а Макар обещал заплатить всем, кто занят на его стройке.
      Не понимали только одного сосновские мужики и бабы – чего обосновывается здесь Макар? Елена красавица, это понятно, но и жили бы себе в городе, а он решил в Сосновке осесть. Не понимали они – все отсюда, а он сюда. Вымирает деревенька, все бы уехали, да возможностей нет. Куда без денег поедешь, на какие шиши дом новый купить или построить? Не понимали и другого – зачем такой большой дом строить? Два этажа общей площадью 288 квадратов. В райцентре были такие дома, а в деревнях такие никто не рубил. Но работали, строили и не возмущались. Понимали – кто платит: тот и заказывает музыку.
      К зимнему снегу возвели сруб, поставили крышу. Теперь дом, зияющий проёмами окон и дверей, должен отстояться, окончательно высохнуть и осесть. Позже, по летнему теплу можно ставить окна, двери, пол, потолок. А пока Макар с Еленой жили у её родителей.
      В деревне не бывает выходных дней. Подъем рано утром, скотину накормить, корову подоить, навоз убрать. Какие тут могут быть выходные? Есть, правда, менее загруженные дни. Когда, например, посадки сделаны, а сорняки на грядках еще не выросли. Или осенью, когда урожай с огорода собран, заготовлены ягоды, грибы и на охоту идти еще рановато. Относительно свободное время дает возможность поразмышлять более обстоятельно.
      И Макар размышлял, с ностальгией вспоминая ХVII и ХVIII века. Сидел себе тихо в поместье, занимался охотой, рыбалкой и любовью с дворовыми девками. Никаких тебе властей и проверок. Потом революция… Как говорится – третьего не дано. За белых или за красных?.. Обхохочешься, если сказать, что за космос.
      Современное время. Приходится скрываться от журналистов. Не от полиции или чекистов, а именно от пронырливых писак. Захотелось им, видите ли, взять интервью у одноклассников и учителей Макара. Как же писать о великом целителе без прошлого! Каждый журналюга хотел выпендриться, накропать эксклюзив. Вот, мол, с детства учился хорошо и тяготел к науке, животных изучал и прочее. А если и не было, так будет, это писакам, как два пальца об асфальт. Очень не любил Макар журналистов, очень.
      Вечером Соколов объявил за ужином, что завтра уезжает в город на несколько дней. Елена сразу же безапелляционно заявила:
      - Я с тобой.
      - Нельзя со мной, Леночка, нельзя, - пояснил Макар. – Тогда все сразу поймут, что я не в Москве, не в секретном НИИ, а в Сосновке. Здесь сразу же журналистов окажется больше, чем деревьев в лесу. Не только к нам – в каждый дом полезут с вопросами. А потом опубликуют интервью бабы Дуси, как у нее оторванная нога отрастала.
      Валентина Ивановна, мама Елены, удивленно возразила:
      - Так нет у нас в Сосновке никого с оторванной ногой и бабы Дуси тоже нет.
      - Это никого волновать не станет, - усмехнулся Макар, - главное написать первым, ошеломить читателя. Я же действительно кое-что могу лечить, - он посмотрел на Антона Сергеевича, отца Елены.
      Тот мотнул головой и потрогал руками свои ноги, которые пять лет не ходили.
      - Что ты в городе станешь делать? – уже более конкретно спросила Елена.
      - Особого ничего. Денежек возьму немного из своей припрятанной заначки и со счета сниму, естественно. С людьми нужными повстречаюсь.
      Макар не стал говорить, что заедет к Ольге Кедровой. Нильская сама догадалась.
      - Заедешь? - спросила она.
      - Обязательно, но ничего лишнего себе не позволю, не переживай, Лена. Цель поездки у меня совершенно другая.
      Соколов выгнал из большого контейнера, служившего гаражом, свой автомобиль Toyota Land Cruiser 200. Он не ездил на нем со времен приезда в Сосновку. Купил для постоянных поездок привычный для сельчан хоть и новенький, но Уазик.
      Десять километров по проселочной дороги проехал быстро. Дальше овраг, проехать возможно только на тракторе «Кировец» с огромными колесами. Макар сам выкопал эту канаву, а дождевые воды со временем превратили ее в природное препятствие. Но он понимал, что посещать райцентр необходимо и километровый крюк по лесу в обход глубокой канавы не был для него критичным или неудобным. Немного маскировки и объезд для незнающего человека незаметен совсем. Зато Сосновку теперь не посещали власть имущие граждане райцентра. С благой целью они не ездили, автолавки деревеньку тоже не посещали, а наказать или штрафануть – так сие теперь невозможно из-за полного отсутствия оповещения.
      В городе Макар первым делом заехал в свой бывший офис, который оставил и переписал на Ольгу Кедрову. Она, увидев его, вся засветилась от счастья и сразу же кинулась на шею.
      - Макарушка мой вернулся, Макарушка, - шептала Ольга, расцеловывая его всего.
      Соколов не сопротивлялся, не отворачивался от поцелуев и не отстранялся от прижавшейся женщины, давая возможность насладиться бывшим мужчиной.
      - Ты надолго? – спрашивала Ольга, - я не могу без тебя. Пробовала, извини, но все мужики противны.
      Макар наконец-то решился немного отстранить Ольгу от себя, спросив ее:
      - Чаем напоишь?
      Она словно очнулась и заговорила быстро:
      - Конечно, Макарушка, конечно!
      Кедрова метнулась в маленькую бытовку, а Соколов осмотрелся. Бывшая квартира, переделанная в нежилое помещение, теперь представляла из себя элитную парикмахерскую практически с полным кланом обслуживания. Не только мужская и женская стрижки, но и ногтевой сервис, мастера колористы, стилисты, лэшмейкеры, которых еще называют модельерами взгляда. Любят у нас разные слова иностранные, а по-простому они реснички наращивают с использованием разных методик и материалов.
      Макар остался доволен – Кедрова развернулась неплохо и в финансовом отношении не бедствовала. Но в личной жизни успехов не имела. Не все мужчины желали заводить знакомство с женщиной двухметрового роста, а сама Ольга не проявляла симпатий ко всем мужчинам, вздыхая только о Макаре. Вспоминала незабываемые ночи с ним и этим довольствовалась.
      Соколов сейчас находился перед дилеммой. Остаться на ночь с Ольгой или не остаться. Об измене Елене он совершенно не думал. Да, сейчас он жил только с ней. Но ведь раньше они обе соглашались на секс втроем без видимой ревности. И сколько женщин любили его, начиная с Х века? Они, конечно, все уже умерли, но и в каждое конкретное время он не был верен только одной. О времена! О нравы!.. O tempora! O mores! И Цицерон здесь совершенно ни при чем. Соколову приходилось выживать, меня фамилии, места жительства и женщин, естественно. Макар рассуждал однобоко – что полезнее для нервной системы Ольги: остаться или уйти?
      Кедрова выбежала из подсобки и пригласила Макара на чай. Он вошел в небольшое помещение и внутренне усмехнулся: мастера парикмахерской, очнувшись, приступили к работе.
      - Оля, - начал Макар, - спасибо за чай, но мне пора идти, дел много.
      Он сразу заметил, как повлажнели глаза Кедровой, а лицо словно осунулось и посерело.
      - Ты живешь в той же квартире, которую я оставил тебе? – спросил он.
      Соколов чувствовал, что застрявший в горле комок не дает ответить. Она кивнула головой, еле держась на ногах.
      - Мне действительно пора, - продолжил Макар, - но вечером жди дома. До встречи.
      Он видел, как засияли ее мокрые глаза, вздохнул и направился к выходу.
      Соколова Виктория Павловна встретила Макара дома без видимых эмоций.
      - Проходи, - спокойно произнесла она, отступая от дверей.
      Макар прошел в комнату, сел в кресло. Виктория молча поставила на стол бутылку коньяка и два бокала.
      - Когда-то я любила тебя, - начала она без предисловий, - но ты заставил меня погасить в себе эти чувства. Ты необычный, я знаю, потому и умирает во мне чувственность желаний. Зачем ты это сделал? Чтобы я не болела тобой? Хотел как лучше, а получилась апатия.
      - Я пришел, чтобы восстановить справедливость.
      - Принять и полюбить снова? – усмехнулась Виктория.
      - Нет, - возразил Макар, - вернуть на работу.
      - Вернуть на работу… Кто-то здесь может оспорить указание сверху? Хотя… - она посмотрела на него уже не так грустно, - ты можешь. Никогда не верила в волшебников, но ты настоящий…
      Макар не стал уточнять – кто настоящий. Человек, мужчина или все же волшебник?
      - Мне пора, - произнес Макар.
      - Иди, - спокойно ответила Виктория, - я знаю, что в последнюю минуту ты придешь на помощь. Уходя – не бросаешь. Даже в этом ты эксклюзив. – Её глаза повлажнели, и она в сердцах бросила: - Проваливай.
      Макар ушел, захлопнув за собой дверь. Вскоре заместитель начальника Следственного комитета России в компьютере наткнулся на видео, где арестованный ударяет со всего размаха следователя на допросе. Потом задержанного бьют полицейские и адвокат выбрасывает в интернет часть отснятого материала. Он бы и сам такого избил… Снова звонок и приказ восстановить на службе.
      
      
*          *          *
      
      
      Сергей с Ольгой обсуждали очень важную тему – тему будущей перспективы, а конкретнее: работы. Григорашу очень не хотелось, чтобы Ольга работала в уголовном розыске. Не женское это дело, пояснял он. Но она не реагировала адекватно, и он тогда использовал тяжелую артиллерию.
      - Оля, ты пришла в уголовный розыск и получила то, что хотела. Сейчас-то тебе зачем этот розыск?
      - Что это, интересно, я получила, - съязвила она и покраснела, начиная понимать сказанное Григорашем.
      - Ты меня получила, - ответил он, не стесняясь, - что тебе еще надо? Твой приемный отец, полагаю, что тоже не одобряет полицейский выбор.
      - Узнал про отца… похвально. Я никогда не считала его приемным, хотя по документам я так и выросла в детском доме. Может и прав был отец, не обозначивший де-юре связи со мной. Воспитывалась как мальчишка – стрельбы, рукопашный бой… Ладно… когда уйду в декрет, то больше уже не вернусь в полицию. Тебя это устроит?
      - Обыкновенный шантаж и подстегивание к определенным действиям? – с хитрой улыбкой спросил Сергей. – Так я тебя и без этого всегда хочу.
      Он притянул девушку к себе…
      Откинувшись на кровати после любовных утех, Григораш размышлял в продолжение начатой ранее темы. Десять лет он работал, раскрывая преступления, дослужился до подполковника, но даже в маленькое начальство не выбился. Старший опер по особо важным делам… Даже не начальник отделения, не заместитель начальника отдела, не говоря уже о начальнике управления и его заместителях. Так бы и пахал до самой пенсии в старших операх по ОВД, если бы не подсуетился Саня-Ваня.
      Обидно стало Григорашу, очень обидно – никто на его заслуги по раскрываемости преступлений не смотрел и не собирался этого делать. Вот, оказывается, как назначаются на должность начальнички. Один весомый звоночек, один весомый кошелечек – и ты начальник. Только по одному звонку, наверное, его одного и назначат – никто не захочет спорить с министром. А в обычных случаях тендер на кошелек. Противно… но жизненно. И кто-то еще хочет профессионализма от полиции. Романтики сыска… существуют ли они вообще сейчас? А раньше их было немало.
      Из оперов в начальники управления… Виктор считал, что справится, но сама должность претила ему, он еще не созрел для кабинетной работы, хотя и побегал уже достаточно.
      Враз обрыдла полиция, ставшая во многих случаях акционерным обществом закрытого типа. Пока он раскрывал убийства – кто-то из коллег наживался на уличной торговле, на наркоточках, дорожных проститутках. Но это для участковых и ППС, для лиц посолиднее и места другие.
      В МВД области события развивались по-своему. Оба генерала, Перегудов и Александров, решили, что «баламутить» личный состав раньше времени ни к чему. Всем было известно, что начальник УУР уходит на пенсию, ему не продлили рапорт на службу после шестидесяти лет. Реально на должность рассчитывали его заместители и некоторые начальники отделов, в том числе Брянцев. Особенно после того, как его отдел раскрыл парочку резонансных преступлений – убийства спикера и киллеров. Крылов давно тащил показатели отдела и частично управления на себе, и его никто не собирался повышать в должности из руководства УУР. Он работает – награждают и повышают других. Ничего нового в этом никто не видел.
      Кадровики получили строжайшее указание молчать и готовили документы без огласки. Впрочем, чего там готовить, если рапорта Григораша на новую должность еще не было. Указание – указанием, а связи – связями. Информация все равно просочилась и заинтересованные лица узнали о Григораше. Отношение изменилось сразу, все посчитали его выскочкой, пожелавшим занять кресло на последних показателях работы. Все – это руководство управления уголовного розыска (УУР), а не остальной личный состав. В некоторых глазах Григораш увидел пренебрежение, а в некоторых подобострастие. Он презирал тех и других. Немногие коллеги радовались за него истинно – те, которые тоже тащили статистические показатели управления.
      Полковник Брянцев внутренне нервничал больше всех и тщательно скрывал свое состояние под непроницаемой маской. Конечно, он ощущал себя уязвленным, ему не предложили должность, с ним даже не посоветовались. Но он давно руководил отделом и понимал, что чувства и эмоции необходимо оставить при себе. Григораш, проработавший с ним много лет, понимал его. Это все равно, что группу сейчас возглавит Афанасьев. Он учил его, давал указания, где-то даже ругал, а теперь в одночасье все получалось наоборот.
      К будущему начальнику управления присматривались, гадая о его связях. Кто выдвинул его – губернатор, начальник МВД области, криминальной полиции, кто-то из местных олигархов? Или он просто внес неприлично большую сумму. Никто этого не знал и это настораживало больше всего. Профессионализм и личные качества даже не обсуждались.
      Начальник управления собственной безопасности поинтересовался у своего руководства в главке, но там тоже не располагали никакой информацией. Он решил потихоньку обложить Григораша своими людьми и начал с Афанасьева. Тот крайне удивился, когда его пригласили для беседы в УСБ.
      Полковник Юсупов Владимир Адыгеевич разговор повел издалека, но Афанасьев сразу постарался пресечь его прелюдию.
      - Товарищ полковник, вы меня пригласили явно не для разборов погоды и климат в управлении я тоже с вами обсуждать не стану. Прошу конкретные вопросы.
      - Вы не очень-то ерепеньтесь, майор, и соблюдайте все-таки субординацию, - грубо поправил Юсупов Афанасьева, - в институте МВД вам приходилось изучать, что сокрытие преступлений – это уголовно наказуемое деяние.
      - Конечно, полковник, как и клевета, - сразу же оборвал его Афанасьев.
      - Не забывайтесь, майор, не забывайтесь…
      - Для вас не майор, а товарищ майор, полковник, разговор окончен – повестку направляйте или вызывайте через руководство.
      Афанасьев встал и вышел, хлопнув дверью. Он сам не понял, чего взъерепенился. Понятное дело – «гестапо» никто в полиции не любил, а тут, словно, что-то нашло.
      Такого поведения полковник не мог простить и считал его отблеском внезапного взлета Григораша. Надеется на серьезную защиту, а мы пока повременим с нападением, пусть блюдо поостынет, считал он.
      После Афанасьева Юсупов вызвал Седых. Встретил ее вежливо и радушно, усадил в кресло, предложил чай и кофе.
      - Вы, Ольга Павловна, сотрудница молодая и уже успели проявить себя, как опытный боец с преступностью, - начал Юсупов с похвалы. – Так быстро звание еще никому не присваивалось. Похвально, весьма похвально. Наверняка книжки читаете, телевизор смотрите, а в новостях последнее время часто упоминают оборотней в погонах. Управление собственной безопасности как раз и должно бороться с этим проявлением беспредела в органах внутренних дел. И в этой борьбе мы опираемся на личный состав, на таких, как вы, Оля – грамотных, честных и порядочных сотрудников. Но кроме непосредственной борьбы мы должны вести и профилактическую работу, знать обстановку, настроение, помыслы сотрудников. Что вы можете рассказать о своих коллегах, о Григораше, о Афанасьеве, например?
      - Я же работаю всего ничего, товарищ полковник, за такой короткий срок человека не изучишь и не поймешь, извините, - ответила Седых.
      Юсупов обрадовался, посчитав, что с ним идут на контакт. Если девочка станет его информатором в уголовном розыске, то это прелестно. У него был там один стукачек, но он был на крючке и информацию сообщал неохотно, сотрудники его недолюбливали и не уважали.
      - Главное, Ольга Павловна, что вы понимаете ситуацию, - продолжил разговор полковник, - никто никого ни в чем не обвиняет. Это профилактическое мероприятие. Вдруг случится невероятное и Афанасьев, например, возьмет взятку. Или Григораш начнет крышевать какого-нибудь бандита. Согласен, что это невообразимо, но мы должны профилактировать события. Вы же не откажетесь сообщить нам, если такое произойдет?
      - Конечно, не откажусь, - согласилась Седых.
      - Правильно, это правильно, - довольно констатировал Юсупов, - у нас есть информация, Оля, что Григораш метит на вышестоящую должность и готов заплатить крупную сумму.
      - Как это заплатить, не понимаю? – спросила Седых.
      - Ну-у, например, он дает большую взятку генералу и тот назначает его на вышестоящую должность. Его, а не того, кто эту должность заслужил по праву. Он элементарно покупает должность, понимаете?
      - Ничего себе! – возмутилась Седых, - таких надо гнать из органов сразу.
      - Правильно, Оленька, правильно! Но мы здесь, а Григораш там, в одном кабинете с вами, товарищ старший лейтенант. Надеюсь, что вы сообщите нам сразу же, если узнаете о любых неправомерных деяниях своих коллег? Это моя визитка, звоните в любое время.
      - Понятно, товарищ полковник, позвоню обязательно, если узнаю что-либо подобное. Разрешите идти?
      - Идите, старший лейтенант.
      Седых вышла, хмыкнула и направилась сразу же в канцелярию. Там она написала и зарегистрировала соответствующий документ:
                «Начальнику управления собственной безопасности                полковнику Юсупову В.А.
      Рапорт
      Довожу до вашего сведения, что согласно вашему заданию при осуществлении слежки за старшим оперуполномоченным по особо важным делам подполковником полиции Крыловым В.А. установлен факт приобретения им в продовольственном магазине бутылки минеральной воды в пластиковой упаковке по причине духоты на улице. Считаю сей факт превышением служебных полномочий, так как покупка проводилась в служебное время, данное действие не является обязанностями оперативника и противоречит Уставу полиции. Других противоправных действий не установлено.
                С уважением, ст. л-нт полиции Седых О.П.».
      
      Зарегистрированный рапорт, естественно, попал к Юсупову, а копии его к Перегудову и Александрову. Хохотали не только генералы, но и всё управление. Смех смехом, а разбираться пришлось. Начальник МВД области пригласил к себе генерала Александрова и Юсупова. Положил перед полковником копию рапорта и задал простой вопрос:
      - Это что, Владимир Адыгеевич?
      - Товарищ генерал, Дмитрий Сергеевич, это банальная провокация. Я разберусь, кто надоумил эту Седых писать и регистрировать такой рапорт, - ответил Юсупов.
      - Нет уж, полковник, увольте, проверку проведу я лично, - возразил Александров. – Вы утверждаете, что это провокация, но все равно обязан задать прямой и конкретный вопрос – давали ли вы Седых задание следить за подполковником Григорашем? Если да, то какие имелись основания для подобного поручения?
      - Илья Кузьмич, помилуйте, - отвечал Юсупов, - еще раз повторяюсь, что это провокация. Никаких заданий я Седых не давал, чушь полная. Вы берете расследование в свои руки, в невменяемость Седых мне не верится и очень бы хотелось узнать – кто стоит за этим рапортом, кто пытается столкнуть нас лбами?
      - Может быть, все гораздо проще, Владимир Адыгеевич, с вами вопрос о назначении Григораша не согласовывался, и вы решили узнать, кто мне дал совет или я сам сделал такой выбор? И в дальнейшем определиться – топить Григораша или помогать ему? Все не так, полковник? – задал вопрос Перегудов. – Зачем вам информация о Григораше, какие основания для его разработки?
      - Товарищ генерал-лейтенант, я еще раз повторяю, что это провокация. С Седых не встречался и никаких поручений ей не давал. О данной ситуации я буду вынужден доложить руководству своего главка.
      Юсупов прямо намекал на двойственность его подчинения и некоторую свободу действий. В данной ситуации затронута честь не только конкретного лица, но и всей службы собственной безопасности. Поэтому Юсупов рассчитывал на поддержку главка в этом вопросе и на то, что Седых ему отдадут с потрохами. Григораша никто не тронет, но бабу необходимо «съесть публично».
      - Жаль, полковник, что вы меня не услышали, - словно подвел итог Перегудов, - Седых оказалась умнее вас и все ваши встречи записала не только на аудио, но и на видео. Жду от вас рапорт о переводе начальником ППС в какой-нибудь райотдел. На пенсию только с этой должности сможете уйти. Приказ я подпишу сегодня – или в ППС, или об отстранении и начале проверки. Что уж там суд присудит, но как минимум из органов без пенсии вылетишь. Свободен… Юсупов…
      Ситуацию с Григорашем в МВД области поняли и приняли однозначно – против ветра писать не стоит. Обгадишься – не вопрос: моча может кислотой стать. Все уже знали о его предстоящем назначении. В следственном комитете и прокуратуре пожали плечами – нам-то что… А вот в ФСБ отнеслись к информации как раз неоднозначно. Сам факт появления ниоткуда настораживал, не только необычный взлет. Но там гораздо раньше поняли, кто лоббирует Григораша, по попе получить не хотелось и без личного указания директора никто и пальцем не шевелил. Тем более, что и шевелить необходимости не было.
      Среди небедных личностей возникла некоторая неопределенность отношения. Вывод пока сделали единодушный – в случае чего отстегивать побольше. Мент не простой – козырный, но мент. И этим все сказано. Постепенно ажиотаж около неоднозначной фигуры Григораша утих. Но опять ненадолго.
      
      
*          *          *
      
      
      Дождь шел и моросил непрерывно уже третьи сутки. Летом стояла жара, сухость и только в середине августа сразу выпало три-четыре нормы осадков. Местные речушки вышли из берегов, подтопив несколько садоводств. И вот сейчас, в начале сентября, вновь трое суток идет дождь, опять заливая все те же места и садоводческие товарищества. С погодой вообще последнее время творилось что-то невообразимое, она реагировала на наплевательское отношение своей местью. Дожди, ветра, засуха – все чрезмерно.
      К вечеру дождь стих и на западе появилась розовая полоска заката. Таких сильных дождей более не предвиделось, но весь сентябрь метеорологи обещали быть контрастным: день сухой – день мокрый.
      Григораш с Ольгой приехали к Сане-Ване. Он встречал дорогих гостей на крыльце. Дочка обнялась с отцом, он поздоровался с Сергеем и пригласил всех в дом.
      - Погодка шепчет не уютностью сегодня, но горящий камин скрасит леденящие мазки наступающей осени. Прошу, - он повернулся, указывая рукой на вход. – Поужинаете со мной, останетесь на ночь?
      - Покушаем, - ответила Ольга, - а насчет переночевать – решим позже.
      Она посмотрела на Сергея, и он кивнул головой в знак согласия. Молодые разделись, помыли руки и присели в кресла у камина, пока прислуга накрывала на стол.
      - Папа, мы хотели предварительно обсудить с тобой нашу свадьбу, - начала разговор Ольга.
      - Чего ее обсуждать? – удивился и обрадовался Саня-Ваня, - я все организую. После свадьбы станете жить в соседнем коттедже, он уже куплен и оформлен на вас обоих по одной второй доли. Ты знаешь, Оля, что не вопрос и любое свадебное путешествие в медовый месяц. Так что обсуждать нечего – живите и будьте счастливы.
      - Александр Иванович, мы с Олей в этих вопросах не сомневались, мы хотели посоветоваться несколько в ином плане. В плане приглашаемых гостей, - уточнил Сергей.
      - Ах, вот в чем дело… Здесь, полагаю, есть на ваш взгляд, Сережа, определенные нюансы. Сильные мира сего с не совсем чистой репутацией на свадьбе у полицейского… Журналюги, конечно, пронюхают и попытаются осветить в прессе подробности в сенсационном свете. Типа – криминальный авторитет гуляет у мента, извини. Но мы кастрюльку у них заберем и информацию варить не в чем станет. И потом все это временно, МВД не отреагирует, а ФСБ поймет правильно – необходимо не историей жить, а настоящим. Тем более, что в этой истории нет никакого криминала.
      - Согласен, Александр Иванович, согласен, - с улыбкой ответил Григораш, - это я понимаю. Мы бы вообще с Олей зарегистрировались тихо и сыграли свадьбу в узком кругу близких лиц, где нет чопорности, дежурных фраз, двуличия. Но мы понимаем, что это удобный случай познакомиться… Нет – представить себя некоторым бонзам. Кого из правоохранительных органов пригласить на свадьбу или вообще никого?
      - Как ты четко выразился, Сергей, - восхитился Саня-Ваня, - представить себя некоторым бонзам! Действительно вся эта процедура для этого и замешана. Вы приглашайте с Олей, например, оперов, а нужных чиновников я сам приглашу. И голову себе этим вопросом больше не заморачивайте.
      У Ольги не было подруг совершенно. В университете она не интересовалась мальчиками, и сама особо никого не напрягала. Учеба, а личное время тратила на боевые искусства и стрельбу. Отец мог позволить себе оплатить лучших тренеров и заниматься индивидуально. После окончания ВУЗа он начал беспокоиться о психологическом или физическом здоровье приемной дочери, которую любил больше всего на свете. Своих детей не было, жена давно умерла от онкологии, и Саня-Ваня более не женился, все свое время отдавая получению прибыли. Случайно в детдоме увидел малютку, сердце сжалось мгновенно. Удочерить маленькую девочку труда не составило. Она не помнила своих родителей, детского дома, но Саня-Ваня рассказал ей все, когда она уже училась в университете. Вдруг какая-нибудь сволочь из бизнеса расскажет девочке… лучше уж это сделать самому.
      Но с надуманной проблемой все разрешилось само собой. Ольга случайно увидела Сергея и внутри щелкнул выключатель… скорее включатель. Сердечко затрепетало внезапно, наполненное флюидами, гормонами или чем-то еще подобным… Она стала работать в полиции, придумав хакерскую штучку. В компьютерном программировании Ольга кое-что понимала. Это так… если совсем ничего не сказать. Мужской спорт и компьютеры заменили ей в свое время косметику и мальчиков.
      У Сергея тоже не было друзей, хотя, наверное, он мог считать Афанасьева другом, прикрывали взаимно спину реально не раз и общались иногда без слов.
      После ужина молодые решили посмотреть купленный недавно коттедж для их последующего проживания. Там заканчивался ремонт, облагораживание территории, завозилась новая мебель. Великолепный дом, великолепный! Отворот с трассы и дорога шла в лесу, внезапно упираясь в глухие зеленые ворота с надписью: «Частная территория». Далее ничего не видно, словно выросли в лесу забор с воротами. Что там внутри – производство, дома, непонятно. Ворота открывались с пульта и все равно автомобили осматривались охраной – вдруг не свои приехали. Только потом поднимался еще один шлагбаум, от которого шла дорожка с поворотом. Пройдя метров сто, взору открывался удивительный мир ухоженной поляны среди соснового бора с домом или коттеджем посередине. Однако, строение индивидуальной планировки больше смахивало на небольшой дворец, чем на коттедж. В интерьер достойно вписывались хозяйственные пристройки с банным комплексом и гаражами. За ними тропинка вела чуть вниз к речному заливу с бетонным причалом и красавцем катером с несколькими каютами, гальюном, душевой кабиной и кают-компанией.
      Подобного подарка Григораш увидеть не ожидал и даже привычная к роскоши Ольга оценила отцовский подарок по высшему классу. Практически все готово для приема молодой пары, но ночевать они все же удалились в родительский дом.
      Хорошо быть богатым! Достоинство сего положения Григораш оценил мгновенно. Но это только забота отца будущей жены, в дальнейшем придется самому зарабатывать и приумножать капитал. Капитал… это не зарплата в кассе полиции. А как его заработать? Придется что-нибудь мудрить на стыках законности и моральности. Другой вариант исключается абсолютно – он для руководителей ОПГ. А просто взять и заработать? Сказки для белого бычка или дедушки на завалинке, может где-то и для суда сгодится информация – просто взять и заработать. Кодекс строителя коммунизма остался в другой стране. Законность и честность изменились с течением времени. Скупка и перепродажа с целью наживы Советами наказывалась до семи лет лишения свободы, статья 154 УК РСФСР, спекуляция. Сейчас это основной принцип работы многих фирм. «Купи-перепродай» гораздо больше, чем фирм производителей. Революционеры уже не герои, а памятники ставят царю-батюшке. Чего уж там говорить о морали, когда все перевернулось с ног на голову или наоборот.
      В спальне Григораш решил переговорить с Ольгой еще раз на семейную тему. Здесь важно начало разговора и его линия. Тема одна – свадьба.
      - Мы определились, Оля, - начал он, - что я служу в полиции два-три года и ухожу на пенсию, стажа по минимуму мне хватит. Но на кого записывать фирмы, которые приобретем за этот период? Посторонние лица, может и проверенные достаточно, меня не устроят. Если фирма станет принадлежать Григораш Ольге Павловне, то тебе, естественно, придется уволиться немедленно, а на меня станут косо посматривать. Твое отчество по биологическому отцу и воспитавший тебя родитель не стал его менять в свое время. Это нам еще поможет не раз. Полицейский может жениться на богатой даме, но если она станет богатеть после свадьбы, то на это посмотрят по-разному.
      - Можешь не продолжать дальше, - перебила его Ольга, - я тебя поняла достаточно хорошо, мне важны отношения, а не штамп в паспорте. Уволишься из полиции – зарегистрируемся, фамилию я оставлю свою для дела.
      
      
*          *          *
      
      
      Так получилось, что практически вся система аудита области принадлежала на правах собственности Сане-Ване. Налоговая служба также представляла ему необходимую информацию на электронных носителях неофициально, естественно. Результатами аудита и проверок налоговой даже БЭП не занимался серьезно, не то, что уголовный розыск, но Григораш уделял этому достаточно много времени, в том числе и личного. Наверное, еще и потому, что он имел доступ к информации, а БЭП и в целом УУР – нет.
      Ольга обрабатывала информацию, направляя на компьютер Григораша сжатую выдержку – название фирмы, род деятельности, дебит, кредит, обороты сальдо, хозяева де-юре и де-факто, дирекция. Для поверхностного анализа этого вполне хватало понять величину фирмы, затрат, прибыли и рейтинга. Естественно, что каким-то отдельным киоском Григораш не интересовался. Он обратил внимание на швейную фабрику, существующую еще с советских времен. Руководитель остался прежним, фабрика работала успешно, пережив лихие девяностые с достоинством – как-то никто из бандитов не обратил внимания на «тряпье».
      Григораш зацепился за, может быть, случайную строчку в отчете, приписанную сверху карандашом: «Никто из работников и налоговиков не видел живьем учредителей». Он предложил Ольге заняться этой фабрикой, предварительно проконсультировав по необходимым вопросам. На следующий день она написала рапорт об увольнении и стала проходить медицинскую комиссию, практически не появляясь на службе. Афанасьев расценил ситуацию, исходя из скудности информации – Ольгу бросили, и она уходит. А ей было все равно, что думают или чего не думают о ней бывшие в скором времени сослуживцы.
      Согласно учредительских документов владельцами швейной фабрики являлись четыре человека. Прежний и нынешний директор Амбарцумян Зинаида Ивановна, десять процентов; по тридцать процентов каждая – Воронова Екатерина Павловна, Старкова Любовь Петровна и Назарова Ирина Борисовна. Все женщины, примерно, одинакового возраста семидесяти лет. Ольга решила начать с последних, которые работали, оказывается, на той же фабрике и ушли давно на пенсию. Но странно – почему их тогда никто не знает?
      Верные качки-телохранители, приставленные к Ольге отцом, доставили её по адресу прописки Назаровой. Обшарпанный старинный трехэтажный дом сталинской постройки. И всё же жители предпочитали эти дома пятиэтажным хрущевкам. Большая кухня, высокие потолки и площадь комнат побольше. Заменить трубы и можно жить в лучших условиях.
      Ольга позвонила в квартиру, охрана разделилась, поднявшись этажом выше и осталась внизу.
      - Кто? – недовольно спросили за дверью, рассматривая ее в глазок.
      - Мне бы Ирину Борисовну увидеть, - робко и вежливо попросила Ольга.
      - Зачем и кто вы? – вновь послышался вопрос из-за двери.
      - Наши мамы вместе на фабрике работали, сама она прийти не может, заболела, меня отправила поговорить, - поясняла Ольга ровным спокойным голосом.
      Дверь наконец отворилась, и в проеме появилась женщина в домашнем замызганном халате с дымящейся папиросой в руках. Она не торопясь затянулась дымом, выдохнула его, икнула запахом перегара и произнесла:
      - Так нету это… Ирины Борисовны. В доме престарелых она на Боткина, туда поезжай, девочка.
      Сорокалетняя не совсем трезвая дамочка еще раз икнула и захлопнула дверь. Возможно, спившаяся дочь или еще кто, подумала Ольга, спускаясь к машине.
      На улицу Боткина добрались быстро. В доме престарелых она переговорила с персоналом, выяснила необходимую информацию про старушку, представившись сотрудником полиции. Решила выбрать своеобразную тактику разговора.
      Теплый день осени. Ирина Борисовна отдыхала на скамеечке на улице. Ольга прошлась мимо туда-сюда и нерешительно подсела рядышком.
      - Хорошая сегодня погодка, - заговорила она, - еще постоят немного теплые деньки, а потом заснежит и снова ждать тепла восемь месяцев… Вы давно здесь?
      Пожилая женщина посмотрела на девушку с удивлением, стараясь вспомнить – может видела когда-то ее, знакомы, но ничего не вспоминалось. Ольга не стала ждать ответа, продолжив говорить:
      - Мне нужен совет бывалого человека, знающего местные порядки и атмосферу этого дома-интерната. Бабушку хочу сюда пристроить, поэтому и проявляю интерес.
      Назарова вздохнула, произнесла с печалью и унынием в интонации:
      - Молодые ко всему проявляют интерес, даже к этому дому-интернату или как его называют в обиходе для престарелых. Ко всему, но не к нам, мы отработанный и не нужный материал, путающийся под ногами. В интернат сдают бездомных и ненадобных личностей. Так сильно о нас заботятся, что мы сами ничего не решаем.
      Назарова отвернулась от девушки и даже села к ней полубоком.
      - Зачем же вы так резко? – возразила Ольга, - бабушка старенькая, за ней уход нужен – таблетку дать, укол сделать, кружку воды принести. А я на работе, мне нельзя не работать. Обращалась на швейную фабрику, где она раньше трудилась за помощью, но куда там, даже разговаривать не стали. Директорша там немолодая женщина, но, видимо, собралась два века прожить и людей за скотов принимает.
      Ирина Борисовна резко повернулась к подсевшей девушке, рассматривая ее по-новому.
      - Ваша бабушка на швейной фабрике работала? Директорша… стерва обыкновенная, а ведь мы когда-то дружили…
      Ольга решила не усугублять разговор дальнейшими воспоминаниями и перейти к своей цели.
      - Говорят, что директорша раньше заставляла или обманным путем втравливала работниц в некую аферу с бумагами, что подписали многие какие-то документы. Вот бы увидеть их – может удастся наказать хоть как-то директоршу.
      - Так это запросто, - с радостью пояснила Назарова, - есть такие документы, и они у меня в комнате, пойдемте.
      Ольга внимательно рассматривала предоставленные листы, и старушка не выдержала паузы, поинтересовалась:
      - Что-нибудь стоящее?
      - Да, неплохие бумажки, можно прижучить директоршу, если очень постараться. Я, пожалуй, куплю их у вас.
      - Да что вы, - махнула рукой Назарова, - забирайте так, без всяких денег.
      - Нет, без денег нельзя и оформить все необходимо нотариально, - пояснила Ольга.
      Старушка явно забеспокоилась.
      - Опять какая-то афера затевается, причем здесь нотариус? – озабоченно спросила она.
      - Видите ли, директорша – личность прожженная и может сей факт перевернуть в свою пользу, заявив в прокуратуре, что я эти документы украла. Тогда разбираться станут уже со мной, а не с ней. Поэтому необходимо составить договор купли-продажи и зафиксировать его нотариально. Уставной капитал фабрики десять тысяч рублей, ваша доля тридцать процентов, то есть три тысячи рублей. Все должно быть законно оформлено – тогда директорше не уйти от ответственности. Найти бы еще другие доли, - ловко закинула Ольга удочку, не рассчитывая особо на успех.
      - Так здесь все девчонки, - с радостью произнесла Назарова, - я всегда им говорила, что не надо выкидывать эти бумажки, пригодятся еще. Воронова здесь и Старкова, директорша еще на десять процентов подписывалась. Сейчас я подружек приведу, и они тоже с удовольствием вам листочки отдадут, продадут, то есть. С директоршей что будет?
      - Ее можно будет уволить, - осторожно ответила Ольга.
      - Классно! – обрадовалась старушка, - е-е-с-с, - добавила она с определенным жестом руки.
      Дома Ольга рассказывала Сергею, как она удачно приобрела девяносто процентов уставного капитала швейной фабрики за девять тысяч рублей. Не смотря на удачную покупку, с огорчением говорила о юридической безграмотности населения, особенно старшего поколения. О сволочизме и преступности таких лиц, как директорша. Основные учредители фабрики не получили ни разу ни одной копейки за восемнадцать лет существования ООО «Швейная фабрика». Абсолютно все присваивала себе директорша, пользуясь неграмотностью бывших подруг. Мошенничество чистой воды и все сходило с рук восемнадцать лет.
      
      
      *          *          *
      
      
      Седых со своими верными телохранителями подъехала к швейной фабрике. Вошла внутрь с двумя сопровождающими лицами и попросила охранника пригласить своего начальника. Подошел мужчина средних лет, но она поняла, что это всего лишь руководитель среднего звена, но он провел ее к начальнику охраны.
      Ольга уже заранее выяснила, что фабрика не заключает договор с каким-либо ЧОПом, а имеет свою небольшую штатную невооруженную охрану.
      - Вы начальник охраны швейной фабрики? – спросила она мужчину средних лет в гражданском костюме без форменной одежды.
      - Вы кто? – в свою очередь переспросил он.
      - Неправильный ответ, - произнесла Ольга, - спрашиваю еще раз – вы начальник охраны швейной фабрики?
      - Ну, я начальник охраны, че надо?
      Он косо смотрел на накаченных мужчин рядом с девушкой и если бы не они, то вообще бы не стал разговаривать. Приходит тут всякая пигалица и начинает задавать вопросы… Ольга, в свою очередь, поняла, что к этому недалекому мужчине нужен особый беспроигрышный подход.
      - Директор фабрики, директорша, - добавила с усмешкой Ольга, - имеет всего лишь десять процентов собственности предприятия и основные учредители решили поменять руководителя. Амбарцумян может попытаться оказать препятствие своему увольнению. Поэтому мне необходимо знать на чей стороне будет охрана – на стороне Закона или на стороне уволенной директорши? Стоит ли заранее вызывать ОМОН для нейтрализации охраны?
      - Закон – есть Закон, - ответил главный охранник, - никто препятствовать ему не будет. Но я должен убедиться, что он на вашей стороне.
      - Вполне резонно, - согласилась Ольга, - вам что подойдет лучше – документы или маски-шоу?
      - Омоновцы всегда работают убедительно, но лучше обойтись без них, - ответил начальник охраны.
      - Тогда поступим следующим образом. Мне все равно предъявлять документы директорше. Теперь уже бывшей. Чтобы десять раз их не показывать – заодно и вы с ними ознакомитесь. Ваша задача не мешать мне и не реагировать на приказы Амбарцумян, которые уже не имеют никакой юридической силы.
      Амбарцумян Зинаида Ивановна рано вышла замуж за симпатичного кавказца с юридическим университетским образованием. Учился он ни шатко, ни валко, но всегда умел подсластить самолюбие преподавателей, сделать комплимент, подарить цветы. Работал без желания и после развала Советского Союза организовал небольшую фирмочку, которая ничего не производила, но умела составлять нужный разный баланс для налоговой и банков, в которых брали кредит левые фирмы-однодневки. В доверие он входил моментально, уговаривая граждан взять кредит и отдать деньги ему. Официально оставаясь чистым, он заработал себе репутацию отъявленного мошенника и рано умер от сердечной недостаточности. В народе поговаривали, что это Бог покарал его.
      Зинаида в мошеннических действиях мужа никогда не участвовала, но схемы действия знала без особых подробностей. Своевременно поняла, что можно прибрать фабрику к своим рукам. Сейчас возраст дает о себе знать, особенно здоровьем, и Зинаида Ивановна начала подумывать о заслуженном отдыхе. Все-таки семьдесят лет уже и потрудилась она достаточно хорошо, забирая дивиденды основных учредителей в собственный карман.
      Единственный ее сын к работе не приучен с детства. Естественно, что не генным наследием отца, а его образом жизни. Числился у матери заместителем директора, ничего не понимал в производстве и коммерции, просаживая ее денежки на вечеринках, в компании друзей и девочек. Уйти на пенсию и поставить его директором она не могла – фабрику загубит и сам позже останется нищим. Единственный выход – подобрать профессионального наемного директора, а сына сделать единственным учредителем. Пора съездить в дом интернат и забрать основную долю собственности у этих дурочек. Швеи-подружки… она усмехнулась, вызвав машину к подъезду. Но в кабинет внезапно ввалились начальник охраны с неизвестными людьми.
      - Что это значит? – возмутилась Амбарцумян.
      - Не стоит нервничать, Зинаида Ивановна, - строго произнесла Седых, -  вы освобождены от должности директора решением учредителей, но пока еще десять процентов доли у вас остается. Пожалуйста, ознакомьтесь с документами. Это нотариально заверенные договора купли-продажи своих долей в уставном капитале швейной фабрики известными вам лицами, это теперешний собственник фабрики, - Ольга клала на стол документ за документом, - это решение и приказ о вашем увольнении и назначении нового директора. Пожалуйста, представляю вам нового руководителя фабрики, прошу передать ему печать и документы на фирму.
      - Все это липа и я вызываю полицию, - возмутилась побледневшая Амбарцумян.
      - Полицию вызывать не нужно, она уже здесь, - Ольга предъявила служебное удостоверение, - отдаем ключи от сейфа добровольно или станем изымать их принудительно? Арестовывать вас будет суд, а мы лишь задерживаем вас, гражданка Амбарцумян. Вы прекрасно знаете за что и не надо разыгрывать здесь святую невинность. Главного бухгалтера, - Ольга повернулась к ней, - пока не задерживаем, но приглашаем к разговору. По результатам беседы определимся – будете вы задержаны и арестованы в последствии или нет. Так передаем ключи, печать и документы или обыскиваем и изымаем? – вновь спросила Седых у Амбарцумян.
      Та достала ключи из сумочки и осела на стул, ноги плохо держали ее.
      - Все в сейфе, забирайте, - скорбно произнесла уже бывшая директорша, - хотела сегодня поехать и полностью выкупить все доли собственности, но не успела. Ничего не поделать, русский «авось» не дал вовремя стать единоличной собственницей. Сама виновата, чего уж теперь…
      Телохранители Ольги увели Амбарцумян в машину, а она осталась переговорить с главным бухгалтером. Та пояснила, что дивиденды собственникам начислялись в соответствии с законом, но расписывалась за наличные директорша. В прошлом году она получила шестьдесят миллионов рублей, в позапрошлом году побольше. Изначально цифры были небольшими, но последние десять лет примерно по шестьдесят миллионов в год. Это то, что предназначалось трем основным учредителям предприятия.
      Амбарцумян понимала все и с удовольствием согласилась перевести деньги на указанный счет в банке, а также продать по номинальной стоимости свою десятипроцентную долю собственности. Три ее бывшие подружки в свою очередь не писали заявление и уголовное дело не возбуждалось. На ее личном счете находилось немногим более четырехсот миллионов рублей. Ольга не стала трогать купленную Амбарцумян недвижимость, но наличные средства порядка ста миллионов рублей забрала. На этом стороны и разошлись, оставив друг друга в покое.
      Вполне неплохое начало, решила незарегистрированная, но семейная пара. Теперь они смогли переехать в предоставленный Саней-Ваней огромный коттедж и нанять прислугу на свои деньги, оплачивать собственные счета и другие расходы. Но все-таки пока в течение недели жили в большой квартире Ольги, жилье Сергея сдавали в аренду, а субботу и воскресенье находились в коттедже.
      
      
      *          *          *
      
      
      Лето пролетело очень быстро. В июне оно пахнет зеленью, свежестью, теплом и особенным настроением. Идет оно, идет и как-то сразу наступает сентябрь.
      
         Отгуляло лето, отплясало,
         Отструилось солнечным загаром,
         В городах жарою отсияло,
         Задышав осенним перегаром.
         
         Помнят еще домики незримо
         Ту жаровню солнца в переулках,
         Пролетали тучки мимо, мимо
         На своих заоблачных прогулках.
         
         Раскаленной ленточкой асфальта
         Излучались улицы немые,
         Шинами сдираемого скальпа,
         Превращались в полосы хромые.
         
         Отгуляло лето, отплясало,
         Отструилось солнечным загаром,
         В городах жарою отсияло,
         Задышав осенним перегаром.
      
      Наступает пора великолепной грустной осени, творческого вдохновения поэтов, промозглых дождей, колера природных красок и согревающего спокойствие опыта.
      
         На сопках колер золоченый
         Блестит березовым листом,
         Осенним ветром оброненный
         Махнет оторванным крылом.
         
         Взлетит к вершинам вдохновеньем,
         Паря средь сосен и осин,
         Гонимый легким дуновеньем
         Листок кружился не один.
         
         Танцует он с листом рябины,
         Волною воздуха гоним,
         И на ее плоды-рубины
         Глядит с заоблачных вершин.
         
         Танцует он, кружит фортуну,
         Благодарит последний миг,
         И внемлет вещему Перуну,
         Творцу заоблачных интриг.
         
         Лист шелестел, дождем политый,
         На солнце утром трепетал,
         Сегодня колером умытый
         Он вальс прощальный танцевал.
      
      Четыре времени года… Весна с бегущими ручейками, беззаботным детством и юностью. Лето с зеленой листвой, созданием семьи и полнотой сил. Пожелтевшая осень с жизненным опытом. Холодная зима с увядающей старостью и самой жизнью.
      Осень, сентябрь, а для Сергея с Ольгой только июнь. Зрелая молодость… чего уж тут говорить другие слова. И вальс они танцуют совершенно иной.
      Григораш ошарашил и озадачил генералов, отказавшись от предложенной должности категорически. Вся сплетенная интрига в управлении развалилась, но руководство поняло главное, что за Григораша есть кому заступиться. Подполковнику добавили в штат капитана Андрея Сивцова, а вместо Ольги на службу взяли все-таки снова девушку, разбирающуюся в компьютерах и их программах. Лейтенант Виктория Жданова… Жизнь продолжалась и преступления в обществе тоже совершались.
      Оперативники выехали на очередное убийство. В пригородном лесном массиве грибники обнаружили тело молодой женщины в черных порванных чулках. Ни трусиков, ни бюстгальтера, никакой другой одежды, сумочки, мобильного телефона на ней и рядом не обнаружено. Женщину бросили в лесу, не присыпав ветками или листьями, не рассчитывая на длительное сокрытие тела. Но привезли ее сюда живой и горло перерезали здесь, о чем свидетельствовали брызги и пятна крови на опавших листьях.
      Судмедэксперт Александр Воробьев пояснил:
      - В свое время я участвовал в Первой Чеченской… Знакомый след – так бандиты перерезали горло солдатам, поставив их на колени и действуя ножом сзади. Не могу сказать со стопроцентной уверенностью, но скорее всего преступник не одно горлышко перерезал, чувствуется опыт.
      Лесной массив опавшей листвы скрывал следы обуви, оставляя лишь запах. Но следы волочения отсутствовали, и наклейка на рту убитой говорили о том, что она пришла сюда своими ногами. Вернее, ее заставили сюда прийти.
      Тело сфотографировали, личность убитой и мотивы не установлены. Возможно, клиенты за что-то рассчитались с проституткой. Это была пока единственная версия, как и то, что девушка являлась дамой легкого поведения.
      Афанасьев и Сивцов ждали заключения медиков и экспертов, а пока шерстили все притоны и фирмы услуг. К вечеру их новая сотрудница Вика скинула по телефону информацию. По отпечаткам пальцев она установила личность убитой и нашла кое-какую информацию на нее в интернете и полицейских сводках. Неоднократные приводы в полицию и административные взыскания за занятие проституцией.
      - Краснопресненский отдел задерживал ее многократно, - докладывала Виктория, - фамилия убитой Жанна Ковальчук, гражданка Украины и непонятно, каким образом она оставалась в России с таким количеством приводов и штрафов?
      - Это как раз понятно – деваха симпатичная была и страждущих в этом отделе достаточно, - пояснил Афанасьев, - в какой она фирме числилась?
      - В «Эгиде», - ответила Вика, - там мамочка…
      - Да, я знаю, перебил ее Толя, - тварь жирная… мы там были сегодня с Андреем, и эта сволочь нам ничего не ответила. Посмотрела фотки и сказала, что не знает, не видела. Зажирела Альбина, зажирела…
      Афанасьев глянул на часы – шесть вечера. Как раз в Эгиде девочки собираются и скоро разъедутся по адресам заказов. «Сука Альбина», - прошептал он еле слышно.
      Вернулись Афанасьев с Сивцовым в Эгиду не одни – с омоновцами, которые работали по просьбе оперативников крайне жестко. Задержаны все – вместе с мамочкой и проститутками два сотрудника полиции – участковый и начальник уголовного розыска местного отдела. Сотрудники пытались надавить своими связями и тем, что они находились здесь на службе, но на омоновцев это никак не подействовало.
      В кабинете у Григораша задержанные сотрудники и мамочка проституток шли в полный отказ – ничего не видели, не знаем. Сотрудники утверждали, что они пришли в Эгиду по роду службы и грозились самыми разными карами, не называя своих высокопоставленных покровителей в погонах.
      Обычные ночные бабочки поведали совершенно другую информацию, поняв, что мамочка все равно сядет вместе с ментами и покрывать их смысла нет. За правдивые показания их не стали даже оформлять и подвергать административному наказанию. Девочки рассосутся по соседним фирмам интимных услуг и найти их в случае чего труда не составит.
      Григораш вновь вызвал на допрос Альбину.
      - Как ты наверняка догадываешься, - начал он, - что ситуация изменилась, никто из твоих девочек покрывать тебя не стал и загремишь ты по минимуму на шесть лет за организацию проституции. Почему на шесть, а не на пять – потому что у тебя некоторые девочки не достигли возраста совершеннолетия. И менты с тобой загремят, но они по третьей части, там до десяти лет им корячится. Скажи, Альбина, ты полная дура или прикидываешься? Я же не участковый, не сотрудник БЭП, не местный отдел полиции. К тебе пришли сотрудники убойного отдела области, а ты отказала им в такой малости – не опознала свою ночную бабочку и не сказала с кем она уехала. Сидела бы сейчас в своей ****ской квартирке и в ус не дула, но ты зажралась, Альбина, зажралась, рассчитывая на высоких покровителей. Ты просчиталась – с убойным отделом никто связываться не станет. По части организации проституции я помогать тебе не стану, ты сядешь по полной программе. Но могу не оформлять тебя паровозом по убийству Жанны Ковальчук. Вместе с ментами это потянет на организованную группу, а там вплоть до пожизненного. Я все оформлю так, что ты силой заставила заниматься Жанну проституцией еще до ее совершеннолетия, а потом убила, чтобы скрыть этот факт, когда поняла, что она хочет заявить в полицию на тебя. За такие дела тебя в камере еще до суда удавят. Рассказывай, сука, все рассказывай! – внезапно закричал подполковник, ударяя кулаком по столу.
      У Альбины затряслись руки и задрожали губы, вся показная спесь слетела, она залепетала, комкая в руках носовой платок.
      - Я все расскажу, все. Это они, они все организовали, они главные здесь, не я. Они этих кавказцев привели, которые Жанну увезли с собой. Они, я их совсем не знаю и раньше не видела. Это все они, я никого не убивала и в проституцию не втягивала, это все они, - лепетала Альбина.
      - Они – это кто? – строго спросил Григораш, - ты по порядку все рассказывай, не торопясь и подробно.
      - Они… они… это участковый наш Федоров Илья Борисович, но главный у них Сафаров Равиль Гайдарович, начальник уголовного розыска, подполковник. Я тогда с дорожницами работала, а Равиль предложил мне фирму организовать, он и помещение нашел, и девочек поставлял, крышевал, естественно, о рейдах сообщал. Он и пенки снимал с фирмы со своим помощником Ильей. А вчера трое пришли вместе с Равилем. Жанна, царство ей небесное, таких волосожопыми называла, это по ее сленгу кавказцы. Они ее прямо в офисе выбрали и уехали. У нас так не делается, но с ними Равиль был, никто возражать не посмел.
      Записав еще ряд подробностей, Григораш приказал увести Альбину в камеру. Ситуация стала ясной, но к раскрытию убийства пока не приближала. Участковый Федоров подтвердил информацию Альбины, но про кавказцев ничего не знал. Сафаров признал организацию притона и занятия проституцией, но факт привода кавказцев отрицал наглухо, не смотря на многочисленные показания девочек, мамочки и участкового. Он утверждал, что его оговаривают все, все раньше зависели от него и сейчас обозлились. Сафаров выбрал единственно верную, на его взгляд, тактику поведения. Глупо отрицать статью по организации проституции. Десять лет ему суд не даст, но пять может припаять вполне реально. Но если докажут его связь с кавказцами, то он сядет, скорее всего, на пожизненный срок. Докажут связь – выплывет нечто иное и это Сафронов понимал прекрасно. Но он не чувствовал себя виновным в душе – ни один правоверный не был наказан и не пострадал от его действий. Аллах с ним и это главное.
      Григораш пока не догадывался о каких-либо других преступлениях Сафарова, но поведение его воспринимал со знанием дела. Он признает связь с кавказцами лишь при большей угрозе. Значит, на кон необходимо ставить собственную жизнь оборотня. Он вновь вызвал его к себе.
      - Ты, Равиль, обыкновенная сволочь и подонок, - начал разговор Григораш, - или для тебя обидеть христианина кораном не возбраняется? Убить или изнасиловать неверную для вас не преступление? Ты даже среди своих негодяй и коран чтишь неправильно, ни одна вера не позволяет убивать и насиловать лиц других национальностей. Ладно, не об этом сейчас, ибо ты все равно скажешь, что не мне, неверному, судить мусульманина. Я и не стану судить, я предлагаю тебе сделку. Ты сдаешь мне убийц Жанны Ковальчук, своих трех знакомых кавказцев, которые увезли ее из офиса Эгиды. Они изнасиловали ее извращенным способом и потом перерезали горло. Жалко стало денег проститутке или желали скрыть свои извращения в сексе? Возможно то и другое вместе?
      - Я уже говорил и повторяю, что организацию занятием проституцией признаю, - отвечал Сафаров, - никаких кавказцев не видел и не знаю, кто и куда увез Жанну не имею понятия. Да, я крышевал Эгиду, но внутри всем распоряжалась мамочка Альбина. С нее и спрашивайте.
      - Я в свою очередь не сообщаю в СИЗО, что ты лично насиловал несовершеннолетних и потом заставлял их заниматься проституцией, - продолжал Григораш, словно не слышав ответ Сафарова. - Если ты рассчитываешь отсидеться в ментовской камере, то зря – я же в СИЗО командовать не могу, а там таких, как ты, очень не любят. Насильников вообще не любят, а насильников несовершеннолетних опускают сразу, ты это прекрасно знаешь. А уж таких ментов, как ты, найдут способ из камеры достать и ночки любви с тобой проводить. Перед судом тебя вообще удавят, чтобы зря попка в одиночке не засыхала. Выбирай…
      Сафаров сжал кулаки и с ненавистью смотрел на Григораша, но все-таки не выдержал и кинулся, намереваясь вцепиться в горло и задушить. Сергей чуть отклонился и вывернул руку преступника на излом. Вбежавшая охрана схватила его. Григораш приказал сотрудникам:
      - Достаточно, отправляйте его в камеру, и я не стану разбираться, если определите его в общую, к уголовникам. Он насиловал несовершеннолетних девочек – пусть сам теперь испытает все эти прелести.
      - Не-е-е-е-т, - закричал Сафаров, - не-е-е-т. Я все расскажу, все.
      Григораш сделал знак рукой и конвой оставил их одних. Равиль выпил стакан воды и стал приходить в себя от охватившего его ужаса. Что-то, видимо, надломилось в нем, но охватившая организм апатия не совсем затмевала разум, инстинкты самосохранения работали четко.
      - Да, я стану говорить, но не с вами. Информация слишком важная для такого человека, как ты, Григораш. Я стану разговаривать с начальником управления. И только с ним лично.
      - Конвой, - крикнул Григораш, - уводите эту гниду, она мне надоела.
      - Подожди, подполковник, подожди, - вновь испугался Сафаров.
      - Разговаривать ты станешь даже с сержантом, если потребуется, или будешь молчать, но с членом в заднице. Что выбираешь? – со злым отвращением спросил Григораш.
      - Будем говорить, - ответил Сафаров.
      - Но имей ввиду, что в третий раз я конвой останавливать не стану. Это первое. Второе – скажешь неправду или не договоришь, умолчишь что-то и это позже вскроется – я тебя хоть на зоне, хоть в Африке достану. Все понял?
      - Я все понял, подполковник.
      - Не подполковник, а гражданин начальник, - жестко оборвал его Григораш, - привыкай к другой жизни, если не хотел обитать на свободе. Говори...
      Григораш слушал рассказ задержанного, и вся его душа цепенела от невиданного злодейства.
      Легендарные девяностые… Директор керамического завода еще с советских времен пригласил к себе своего заместителя. «Я уже стар, - начал он разговор первым, - тридцать пять лет бессменно руковожу этим заводом и давно пора на заслуженный отдых. Началась приватизация и я не стану участвовать в этом процессе. Вас двое реальных претендентов на оформление собственности завода. Но, как волка не корми, он все равно в лес смотрит. Заместитель по снабжению и хозяйственной части давно проживает в России, но он азербайджанец и старается жить по-своему. Не хочется отдавать завод нерусям, а он победит тебя в этой игре. Они живут диаспорами, помогают друг другу, чего нет у русских, скинутся и дадут очень большую взятку – завод ему отойдет за копейки. Тебе лучше подстраховаться и заранее принять меры. Ты заместитель по производству, знаешь завод и процесс, ты дашь работать людям, а не только станешь выкачивать деньги. Так бы сделал твой претендент, набивая собственный карман и отсылая деньги в другую уже страну. Эту папочку необходимо передать в ОБХСС, правда, сейчас их переименовали в БЭП, но суть дела не меняет. Знакомый человек все сделает, как надо. Тем более, что там факты достоверные» …
      Мурад Гаджиев, красивый и статный азербайджанец уже реально готовился стать собственником завода. Приход сотрудников милиции застал его врасплох. В результате собранные диаспорой деньги исчезли, а он сам сел на пятнадцать лет по статье 93-прим. Его судили еще по старому кодексу, так как хищения совершались в то еще время. По этой статье могли и расстрелять, но больше пятнадцати лет тогда никому не давали.
      После отбытия большей части срока его перевели на расконвоированный режим колонии-поселения. Оставалось три года, но Гаджиев решил бежать, в Азербайджане его бы никто не достал. Побег в результате оказался неудачным и вышел он из колонии в общей сложности через двадцать лет. Ему добавили срок за побег, кражу продуктов и одежды в магазине. Хотел уменьшить срок, а получилось наоборот.
      По звонку Гаджиева встречали у ворот колонии два его родных брата. Обнялись, расцеловались и сразу же поехали к двоюродному дяде, он служил в полиции и в колонию не приехал, не стал портить себе репутацию. Но выпивку, закуску и девочек организовал по полной программе. Так братья Гаджиевы увезли с собой Жанну в лес.
      - Где сейчас Гаджиевы? – спросил Григораш.
      Сафаров пожал плечами, ответил как-то странно:
      - Не знаю, они, видимо, испугались, что убили проститутку и ко мне больше не приходили. Я все-таки полицейский… Наверняка уже умотали в Баку.
      Григораш взглянул на коллег. Афанасьев сжимал кулаки и явно не верил последним словам продажного мента. Только кто мы теперь – менты или же все-таки копы? Какая разница… Андрей с Викторией, наверное, верили по неопытности.
      - Умотали в Баку, говоришь, - произнес протяжно Григораш, - у Гаджиева по выходу из колонии и паспорта не было или ты ему уже паспорт сварганил? Фамилии его братьев тоже Гаджиевы, а имена? Фото есть?
      - Да, Омар и Мухаммед Гаджиевы, фото нет, - ответил Сафаров, - паспорт Мурад мог законно получить. Зачем мне ему липу делать?
      - Верно говоришь, но в одном и главном ты врешь, Сафаров – ты прекрасно знаешь где сейчас Гаджиевы. Мы их найдем, не волнуйся, а тебе пора в камеру, петушок ты наш, масляна головушка.
      - Не-е-е-т, - закричал Сафаров, - не надо. У меня дача за городом, там они все отсиживаются.
      Сафарова увели, а к нему на дачу отправился ОМОН во главе с Андреем Сивцовым – пора приучать парня к самостоятельной работе.
      
      *          *          *
      
      Ольга поудобнее устроилась на диване, положив голову на грудь Сергею. Смотрели «Новости» по телевизору, но никаких особенных новостей не передавали. Обычная повседневная рутина – разные пакости Украины от лжи в телеэфире до диверсантов в Крыму.
      - Надоело – как ни включишь телевизор, так постоянные украинские мерзости, а мы все кричим о братском народе, - в сердцах произнесла Ольга.
      - Это политика, Оля, - серьезно ответил Сергей, - разве она когда-то была лучшей подругой правды? Да, они приятельствуют иногда, но не дружат. Даже в Советский период Украина всегда делилась на бандеровский запад и российский восток.
      - Но почему так, Сережа, почему на нас все наезжают? Раньше – понятное дело: большевики, коммунисты, Советы?.. Но сейчас же этого ничего нет.
      - Законы природы, Оля, в любой стае есть вожак, который не потерпит равного себе. США метят свою территорию военными базами и ведут холодную войну. За два десятилетия они вырастили на Украине поколение русофобов и раскололи страну. Организовали Майдан, свергли законное правительство, разрушили экономику, ввергли народ в нищету. Достаточно скоро США откажутся от Украины и куда ей бежать в полной разрухе? Естественно, она вспомнит о братском народе, который недавно ненавидела, пакостила и готова была удавить, да Бог сил не дал. Склонит голову перед москалями, да еще и огрызаться станет, высасывая материальные блага. Это один из способов своеобразного обрушения российской экономики. Чтобы Россия деньги тратила на восстановление Украины и меньше на себя. США поживилась, а Россия потратилась – это политика, Оля.
      - И на хрена нам такой дружественный народ?
      - Во-первых, не все на Украине относятся к нам плохо. Во-вторых, с соседями всегда лучше дружить, это экономически выгодно. Чего это тебя на политику потянуло?
      - Да надоело, заврались все… тебя тоже не пойму – почему ты от должности отказался?
      - Видимо, ты сегодня, Оля, чего-то не то съела или всплески на Солнце какие-то необычные произошли, - усмехнулся Сергей, - но отказался и отказался. Если честно сказать, то обиделся я. Десять лет верой и правдой служил с лучшими показателями и ничего, никаких поощрений не заслужил, никакого продвижения по службе, даже почетную грамоту не заработал. А тут один звонок твоего названного папочки и меня опять даже спрашивать не хотели толком, настойчиво предложив должность начальника управления. Из грязи в князи и без моего согласия. В полиции перестали назначать на должности по заслугам и профессиональным качествам. Деньги и связи решают все, в том числе исход уголовных дел. Если раньше о подобном можно было говорить, что случаи бывают, то сейчас редко, когда не бывают. Но не бывают. Ты немного в полиции поработала и уже стала понимать, что просто так ничего не делается. Например, совершено преступление и сотруднику уголовного розыска необходимы данные на подозреваемого – прописка, наличие автомобиля, номер телефона и так далее. Он отпечатал несколько бумаг, подписал их у начальника отдела и развез по адресам. День потрачен, а следующий будет потрачен на сбор. Раньше выдавали информацию по звонку и паролю, сейчас все усложнилось для сотрудников полиции с целью защиты информации. Благие намерения, но как всегда не в струю – бандиты продолжают получать информацию в течение минуты, а сотрудники с трудом дня через два – три. А-а-а-а, да что там говорить-то…
      Сергей приподнял Ольгу, встал с дивана. Она давно заметила его изменившееся состояние после предложения о назначении и отказе от должности. Спросила прямо, без обиняков:
      - Ты, Сергей, продолжаешь служить… Тебе мало моих денег или принципиально не хочешь брать у жены и моего отца?
      Он подошел к бару, достал бокал и бутылочку коньяка, ткнул рукой в сухое вино, жестом предлагая выпить и ей, но она отрицательно покачала головой. Сергей не спеша выпил глоток коньяка, заговорил, подбирая слова:
      - Быть на содержании всегда некрасиво и не собираюсь философствовать на эту тему, что это не содержание, а тэ дэ и тэ пэ. Причина в другом – каждая эпоха имеет свои болячки, свои особенности. Кто-то не прививается и тогда их сжигают на костре, как, например, Джордано Бруно. Прививаться не хочу и болеть не собираюсь. Некто говорил, что надо идти другим путем. Этот другой путь не протоптан, но известен. Вот им и пойдем.
      Он вышел из зала в другую комнату. Ольга одновременно понимала и не соображала о сказанном смысле. Сергей не хотел быть сожженным за правду, но и болеть, то есть брать взятки от уголовников не собирался. Чего он задумал? Ответ крутился где-то совсем рядышком, Ольга чувствовала это, но пока не могла осмыслить движения мужа. Многие в полиции наживались, разваливая уголовные дела, занимались крышеванием и владели бизнесом, оформленным на подставных лиц. Это понимали и знали все, но наверху никто и пальцем не шевелил.
      Сергей вернулся обратно через несколько минут совершенно в другом настроении.
      - Оля, я практически закончил заниматься одним уголовным делом, - заговорил сразу же он, - и по ходу всплыли некоторые интересные исторические моменты. Некий Мурад Гаджиев двадцать лет назад был заместителем директора керамического завода. Как раз началась приватизация и он сел на пятнадцать лет, потом еще получил пять. Вышел из колонии, изнасиловал и убил девушку, сейчас снова в СИЗО. Его дальний или не совсем дальний родственник, Равиль Сафаров, начальник местного угро, тоже загремел в изолятор. Есть непроверенные данные, что ситуация непростая и Сафаров фактический собственник завода. Необходимо установить собственника де-юре. Сафаров сядет, это факт. И зачем ему в зоне кирпичный завод?
      - Ты же говорил керамический завод? – решила уточнить Ольга.
      - На керамическом заводе, Оля, кирпичи делают, - ответил Сергей.
      Кое-что начало проясняться. Швейная фабрика и пока еще непонятный керамический завод. Там и там прослеживался непорядок в приватизационной документации. Если удастся законно выкупить и оформить завод на себя за бесценок, то Сергей уже не становится нахлебником. Он реально может претендовать на половину или даже чуть большую часть полученного. Но он полицейский и все оформляется на меня. А официально мы с ним никто, гражданская жена – это не юридическое лицо. Вот, оказывается, что задумал Сергей! Его служба позволяет выявить и прибрать к рукам когда-то незаконно оформленный бизнес. Он расследует убийства, коммерсанты, БЭП и управление собственной безопасности серьезно не присматриваются к нему по поводу экономических перспектив. Да и связываться с убойным отделом никому не хочется. Неплохо задумано, совсем неплохо. Все-таки мой папочка не только бизнесмен, но еще и психолог, сумел разглядеть в полицейском перспективного делового человека. А мне все равно – есть у него деньги или нет. Все равно… это потому, что я сама не нищая и сижу на папиной шее. Теперь, благодаря Сергею, уже не сижу. Хрень какая-то в голове… Ольга мотнула головой, словно сбрасывая наваждение. Я же люблю его – деньги-то здесь причем? Она посмотрела на Сергея внимательно и улыбнулась.
      - Да, мой хороший, я все сделаю, не беспокойся.
      Она поняла, что её Сергей не подкидывал наркоту, чтобы потом прикрыть липовое дело за энную сумму, не крышевал какую-нибудь фирму, не фальсифицировал факты уголовного дела, не брал взятки простые и завуалированные. Он решил воровать законно, ибо существующий Закон это допускал. Воровать – это сказано в совочном контексте. Григораш просто обогащался. Разве незаконно Седых присвоила швейную фабрику? И в будущем еще присвоит ряд фирм. Умный человек, неоцененный системой, всегда найдет способ законно поиметь её и обогатиться. Седых восхищалась мужем!
      
      *          *          *
      
      Лето еще красовалось знойными днями календарной осени, теплыми ночами, прелестным звездным небом и свежим утром. Григораш продолжал работать в своей должности, раскрывая тяжкие преступления в кратчайшие сроки. Но он уже не работал по несколько суток без отдыха, стараясь найти и задержать убийц в первые часы или дни. Он раскрывал преступления в течение недели или максимум двух в среднем. Брянцев это, естественно, заметил и посчитал, что Григораш зазнался. Полковник еще не определился со своей тактикой поведения – слишком неординарным стал его подчиненный, отказавшийся от предложенной должности. Но главное Брянцев усвоил твердо – у Григораша есть покровители и наезжать на него себе дороже.
      Отношения между начальником и подчиненным натянулись как-то сами собой. Брянцев не кричал на Григораша, как бывало ранее, но иногда поддевал аккуратно каким-нибудь «безобидным» словечком. Раньше подписывал документы не глядя, узнав их содержание со слов подполковника, а сейчас все вычитывал основательно, ставил подпись, как бы делая одолжение. Григораш тоже иногда «опускал» своего начальника. Например, тот приказывал по телефону явиться и доложить, а Григораш отвечал, что рабочий день закончился, переработку никто не оплачивает, утром явится и доложит. На этом прения недовольных сторон заканчивались, оставляя осадок в душе каждого.
      Утренняя сводка ошарашила все управление уголовного розыска. На ювелирном заводе шесть трупов. Ошеломило не количество трупов одновременно на своеобразном предприятии, что само по себе было кощунственным, а сроки уведомления. Убийство произошло два дня назад и только сейчас попало в сводки происшествий по городу и области, хотя оперативно-следственная группа выехала своевременно. Начальство уже разбиралось с сим печальным фактом, а Григораша вызвал к себе Брянцев.
      - Сергей Валентинович, езжайте на ювелирный завод, связывайтесь с местным уголовным розыском, берите расследование в свои руки и держите меня в курсе. Доложите немедленно, как только установите причину сокрытия тяжкого преступления. Вопросы есть?
      - Есть, товарищ полковник, - спокойно ответил Григораш, - в первую очередь расследовать причину сокрытия преступления или все-таки убийство?
      - Сергей! – Брянцев хлопнул ладонью по столу, - ты же не был таким раньше…
      - Так и ты, Эдуард, меня ежедневно подковырками не осыпал.
      Григораш смотрел с интересом, как начальник переваривает информацию. Он впервые назвал его по имени, хотя Брянцев был старше его по возрасту, званию и должности. Кулаки сжимались и разжимались, дыхание участилось и казалось, что вот-вот полковник вскочит и влепит затрещину подчиненному. Но он быстро остыл и произнес веско:
      - Согласен, оба погорячились, а я вдвойне – потому как начальник. Работаем?
      - Конечно, - довольно ответил Григораш, - разрешите идти, Эдуард Валентинович?
      - Идите, жду информации.
      Подполковник вернулся в свой кабинет. Там уже ознакомились со сводкой происшествий и понимали зачем срочно вызвали их непосредственного начальника.
      - Убийство на ювелирном заводе, наверняка уже знаете и догадались, что расследование поручено нам. В том числе начальство хочет знать причину задержки информации об этом преступлении. Толя и Андрей со мной, а Вика добывает всевозможную информацию о ювелирном заводе.
      Анатолий по дороге спросил:
      - Брянцев что-нибудь новенького подкинул?
      - Там все сами в неведении, УСБ бы не подключили, а то станут путаться под ногами и лезть куда ни попадя.
      Григораш хотел было проехать прямо на место происшествия, но все-таки сначала решил пообщаться с местным начальником угро, который выезжал на убийство. Подполковника Гурова Николая Федоровича он знал не первый день и ценил за профессионализм.
      - Проходите, коллеги, проходите. Понимаю – зачем прибыли, хотел уже сам звонить…
      - Вы, подполковник…
      Григораш мгновенно оборвал своего подчиненного:
      - Не лезь вперед батьки в пекло, Андрей, помолчи немного. – Он повернулся к Гурову. – Хотел звонить, Николай Федорович, и чего же не позвонил?
      - Сразу хотел, как только три трупа увидел, даже не все шесть. Но полковник Дарбян сказал, что вы очень заняты.
      - Полковник Дарбян? - удивленно переспросил Григораш, - он каким боком там оказался? Зам начальника управления БЭП выехал на убийство?
      - Да, Сергей, мы практически одновременно с ним прибыли, но он пояснил, что это случайность. Их управление разрабатывает ювелирный завод, он прибыл для беседы с директором, а тот убит оказался. Дарбян просил не афишировать его присутствие на заводе, осмотрел мельком убитых и укатил.
      - Случайная встреча на месте происшествия… - хмыкнул Григораш, - может быть, может. А почему в сводки убийство только через два дня попало?
      - Так Дарбян просил раньше не сообщать из оперативных интересов. Сказал, что сам этот вопрос с генералом Александровым согласует, а мне лучше помалкивать.
      - Ладно… проехали, - согласно кивнул головой Григораш, - докладывай по существу.
      - Убиты три охранника на первом этаже. Видимо, двоих застрелили из пистолета с глушителем в комнатке видеоконтроля, потом позвали туда охранника со входа и тоже убили. Диск с видеозаписью исчез из компьютера. На втором этаже застрелили секретаршу в приемной, директора в кабинете и главного бухгалтера, которая там же и находилась. Скорее всего убийце или убийцам был нужен директор, а остальные под запарку попались. Пистолет не обнаружен, шесть гильз калибра девять миллиметров и шесть дырок во лбу. Скорее всего стреляли из «Макарова» или «Стечкина». Судя по метким выстрелам работал профессионал, но оружие не оставил. Пропажи каких-либо документов пока не установлено.
      - Ясно, что ничего не ясно, - хмыкнул Григораш, - поехали, на месте все покажешь.
      Ювелирный завод располагался в отдельном двухэтажном здании. На входе охрана из двух чоповцев, кабинеты администрации на втором этаже, по бокам производственные помещения. Всего семь охранников и их начальник.
      Григораш, читавший осмотр места происшествия, обратил внимание, что охранники застрелены в комнате видеонаблюдения, а не на входе. Сразу задал вопрос:
      - Часто приходится отлучаться с поста и по какому поводу?
      Охранник посмотрел на Гурова, которого знал в лицо, потом на Григораша, ответил печально:
      - Это вы про то, что застрелили коллег не здесь? Вдвоем пост никогда не покидали – не знаю, что произошло. По одному приходится отлучаться: в туалет, например, водички в дежурке попить.
      - В дежурке? – переспросил Григораш.
      - Да, мы так комнату видеонаблюдения называем, там и верхнюю одежду снимаем, - пояснил охранник.
      В дежурке Гуров сразу обратил внимание на отсутствие процессора. Монитор стоял, а блок исчез, и они его два дня назад не изымали. Он пояснил Григорашу:
      - Мы не стали его изымать при осмотре – запись велась на диск, а он все равно исчез. Убийца забрал – больше некому.
      Подошедший начальник охраны возмутился:
      - Как это не стали изымать, когда забрали процессор наглым образом и унесли? А запись там, между прочим, велась не только на съемный диск, но и на жесткий тоже. Вернее, все писалось на жесткий, а на съемный выборочно по моему личному указанию.
      - Да я тебя за клевету посажу, сволочь, - почти закричал Гуров, - ты сам подписал протокол, что ничего не изъято, и мы уехали все.
      - А ты меня не тычь и не сволочи, - ответил с ехидной усмешкой начальник охраны, - похищение компьютера на видео снято, так что объяснения давать будешь сам следователю и службе собственной безопасности.
      - Стоп, стоп, стоп, - вмешался в неприятную перепалку Григораш.
      Но начальник охраны его оборвал:
      - Ты, Гуров, успокой своего подчиненного и не надо здесь стопорить – тебе это уже ничем не поможет. Меня ты можешь задержать, но видео с комментариями сейчас уйдет в интернет, а это тебе приговор по полной программе.
      - Хватит! – резко крикнул Григораш, - тоже мне… судья нашелся. Здесь я командую, - он показал удостоверение, - убойный отдел областного управления. Показывайте свое видео, если факты подтвердятся, то Гурова я задержу на ваших глазах.
      - Гуров не сам забирал компьютер, а его люди, его человек, - пояснил начальник охраны.
      - Показывайте – разберемся, - приказал Григораш.
      Он просмотрел видео на сотовом телефоне, отвел начальника охраны в сторону, в коридор, объяснил тихо:
      - Этот человек не служит у Гурова и к уголовному розыску вообще никакого отношения не имеет, но он сотрудник полиции и я его хорошо знаю. А почему он один, где все остальные?
      - Все уехали, а этот вернулся позже, забрал компьютер, приказал молчать и тюрьмой пугал.
      - Не понимаю – почему Гуров компьютер не изъял официально? – спросил Григораш.
      Начальник охраны усмехнулся, потом ответил цинично:
      - Он еще с советских времен печатные машинки недолюбливал, а компьютер для него, как ракетный двигатель автолюбителю. Где-то слышал, что записывают информацию на диск, а диска там действительно не было – вот и не забрал. А если бы и забрал, то все равно толку от него мало – лицо убийцы размыто и не опознать его.
      - Лицо убийцы? – мгновенно и удивленно спросил Григораш, - у вас есть копия?
      - Я начальник охраны и контролировал все со своего компьютера. Директору и своим помощникам не считал нужным это пояснять.
      - Значит, о том, что запись дублировалась на ваш комп никто не знает?
      - Никто.
      - Отлично! – обрадовался Григораш, - позже скинете мне информацию на флешку, оформим ее выемкой и помалкивайте, никому ни слова.
      Осмотрев второй этаж, Григораш с помощниками вернулся в управление. Уселся на свое привычное рабочее место, но никто не подал ему чаек с молоком, не налил кофе и не предложил печенье. Григораш уставился в одну точку, задумавшись.
      Дарбян, Дарбян, Дарбян… Никогда он не пересекался с ним ни по службе, ни по личным интересам. Зам начальника управления БЭП… Что он делал на месте преступления, почему появился одновременно с Гуровым? Совпадение? Была ли у него оперативная информация о мошенничестве на ювелирном заводе? Такую информацию можно запросить через руководство, а если он причастен к убийствам, то затаится, заляжет на дно и не ковырнешь. Дарбян сможет объяснить все – свое внезапное появление, «нарисовать» оперативную информацию. Но он не сможет объяснить изъятие компьютера, если продержит его у себя тайно. Такая единственная улика не посадит его на нары, но со службы попрет однозначно.
      Что станет делать с компьютером Дарбян? Уничтожит? Нет, этого он точно делать не станет. Посмотрит на расплывчатое лицо преступника и попросит своего компьютерщика отредактировать. Получится-не получится – в любом случае он заменит жесткий диск на другой, закачав на него всю ненужную информацию.
      Дарбян, Дарбян, Дарбян… Захотел присвоить ювелирный заводик себе или только выполнял чей-то заказ? Если заказ, то в долевой собственности – меньшего должность не позволяла. Мысли прервал Афанасьев:
      - Что молчишь, шеф, какие будут указания?
      - Указания? Будут и указания, но в начале хочу молодежь послушать.
      Он посмотрел на Сивцова Андрея.
      - Пока нет конкретных фактов необходимо идти по стандартной схеме – бизнес, личная неприязнь, любовный треугольник. В ходе расследования что-то отпадет, что-то добавится, начнет проясняться обстановка, тогда и наши действия станут более целенаправленными.
      Сивцов остался доволен своим ответом и наверняка ждал от непосредственного начальника похвалы.
      - Да-а, - хмыкнул Григораш, - вполне достойный ответ на зачете в институте МВД или версия на лекции. Спустись на землю, Андрей, ты в убойном отделе, а не в учебном заведении. Что ты, Виктория, скажешь?
      Жданова взяла несколько листов из папки, положила их на стол начальника.
      - Я тут покопалась в базах, пока вы место происшествия осматривали, - начала она, - шесть трупов, ни один не был судим ранее, не привлекался и связи с криминалом не установлены. Возможно, целью убийцы был один директор, а главбух и тем более все остальные попались под запарку, возможно хотели убрать двоих, а охрана и секретарша просто оказались на пути. Слишком много трупов для версии любовного треугольника и личной неприязни. Я бы заострила внимание на бизнесе – директор не был собственником ювелирного завода. Хозяином числился обыкновенный бомж, скончавшийся от отравления суррогатной водки неделю назад. Видимо, директор что-то узнал недозволительное и его убрали. Кто хозяин завода, проявится ли он сам или снова подставное лицо назначит нового директора? А проявиться он должен – заводу нужен руководитель с правом банковской подписи, действующий заместитель ее не имеет.
      - Верно, Вика, все верно, - поддержал ее Афанасьев, - тем более, что уставные и учредительные документы не изъяты и неизвестно где сейчас находятся. Кто-то тайно владел ювелирным заводом, и кто-то новый теперь хочет владеть им. Ты считаешь, Вика, что директор что-то узнал и его убрали. Возможно. Но, скорее всего, здесь обыкновенный передел собственности, за непредназначенные знания директора могли тихо убрать, а здесь произошла устрашающая акция, на фоне которой собственник тихо сменится и все. Киллера наверняка уже закопали где-нибудь глубоко или сожгли напрочь. Но у тебя, Сергей, есть своя версия, поделишься?
      - С чего ты взял? – недоуменно спросил Григораш.
      - Ты не наехал на Гурова за его огрехи и, полагаю, задумал какую-то комбинацию. У Гурова не просчеты, в определенном свете они смотрятся пособничеством преступнику.
      Григораш усмехнулся, ответил совершенно в другом смысле:
      - А вот наш капитан Сивцов считает, что это я допустил грубые огрехи в расследовании. Гурова не задержал, как обещал, и начальника охраны отпустил. Компьютер ушел, а виновных нет.
      - Сивцову эта дурь лезет в голову из-за неопытности, - возразил Афанасьев, - а ты, Сергей, от ответа уходишь. Мы же элементарно можем помешать тебе, не зная тактики расследования.
      - Нет уж, товарищ майор, не дурь мне в голову лезет, а факты сокрытия преступления, - нервно возразил Сивцов, - Сергею Валентиновичу предъявили видео хищения компьютера, на котором, возможно, был зафиксирован убийца. Районные сотрудники уголовного розыска похищают компьютер с записью совершения убийств, господин Григораш покрывает их, а я должен молчать? Нет уж, увольте, я все подробно изложу в рапорте на имя начальника управления.
      - Вот, Толя, тебе и ответ, а ты хотел подробностей, - произнес с сожалением Григораш, - займись, а я к начальству.
      Подполковник вышел из кабинета, и лейтенант Жданова тоже решила поучаствовать в дискуссии.
      - Товарищ майор, я что-то пропустила и не поняла – нашего командира только что обвинили в пособничестве убийце?
      - Да, Вика, к огорчению это так, наш птенчик Андрюша считает себя Шерлоком Холмсом или хотя бы Эркюлем Пуаро. Да и хрен с ним, что его высокомерие о себе думает, но профессионала-то унижать зачем? Если знаний и соображаловки нет, но есть диплом, то думать и ни к чему. Обычно такие люди позже без особого раскаяния заявляют, что ошиблись, не знали, им вовремя не объяснили, не подсказали, соской поганый рот не заткнули. Но сейчас они полны дипломированной гордостью и готовы рубить танк шашкой до полного собственного обгаживания. Как же ты, Андрюша, служить дальше станешь с дерьмом в штанишках, оно же попахивает? А дурость часто хуже предательства, из-за нее невинные люди могут погибнуть.
      - Хорошо научились, товарищ майор, факты заговаривать и обороняться путем нападения. Но я вам не журналист и со мной этот номер не пройдет, - со злостью высказался Сивцов.
      Афанасьев сжал кулаки, очень хотелось вмазать по этой тупой и самодовольной злой роже… Вернулся Григораш. Он не стал докладывать подробности Брянцеву о своих интересах управления БЭП на ювелирном заводе. Считал подобную информацию преждевременной, необходимо самому разобраться и потом уже сообщать о совместной работе или оперативной разработке этого подразделения. Вернее, о заместителе начальника Дарбяне и, возможно, некоторых его подчиненных. По лицам Афанасьева и Сивцова сразу понял, что разрядка в его подразделении не произошла. Григораш сел в свое кресло и произнес вслух:
      - Что же мне с тобой делать-то, товарищ капитан Сивцов? Скажи честно, Андрюша, зачем ты в убойный отдел попросился? Я понимаю, что переехал из деревни в город, занимался там кражами бельевых веревок и самогонки. И здесь мог заниматься поиском пропавших без вести, мелкими кражами, но ты попросился в убойный отдел. Зачем, Андрюша, зачем? Внести, так сказать, честность, законность и порядочность в убойный отдел, перевоспитать оборотней, работающих в нем и быть внутренне на высоте? Не лейтенант, целый капитан уже, а никогда не разрабатывал и не участвовал в оперативных комбинациях. Может быть, тебе сейчас придет в голову мысль, что здесь никто и ничего не собирается скрывать, а об оперативной разработке я тебе докладывать не обязан. Я тебя слушаю.
      Григораш понимал, что такие люди, как Сивцов, уперты и инертны, их враз не остановить. Примерно так и получалось.
      - Да, вы лучше разбираетесь в ситуации, товарищ подполковник, - ответил Сивцов. – Но, компьютер ушел и это факт, который вы скрываете, морочите мне голову оперативной комбинацией. Я снова неправ?
      Григораш усмехнулся, ответил с сожалением:
      - Да, капитан, ты снова неправ. Любой адвокат расщелкал бы тебя в суде за несколько секунд. Компьютер ушел, - Григораш прищурился, - какой компьютер, кто его видел – я не видел. Он на балансе числится или не числится, где документы, кто опросил охрану и АХЧ? Был или не был компьютер, может кто-то его из дома принес, чтобы орехи на нем щелкать, а не обстановку записывать? А-а-а, вспомнил – тополиный пух что-то там мне о компьютере нашептывал и даже начальником охраны представлялся. Да-а-а, можно горстку пуха в суд принести, как доказательство, а в управлении собственной безопасности его по миллиону за кило принимают и на учет барабанных палочек ставят.
      Виктория Жданова и Афанасьев захохотали откровенно, не стесняясь Сивцова. Григораш выдержал небольшую паузу и продолжил:
      - Рапорт ты, конечно, напишешь, но только на перевод в другой отдел, в разведку тут с тобой никто не пойдет. Нет, не потому, что ты потенциальный стукач, а потому, что дуростью можно любое дело завалить или породить новые трупы. Афанасьев вместе с тобой был на ювелирном заводе, но он видел и знает, что записи с того, якобы не существующего, компьютера изъяты и сейчас расшифровываются в нашем техотделе. А если бы ты, капитан, рапорт успел написать или рот свой поганый открыть кроме этого кабинета, то начальника охраны завода уже бы убили по твоей самонадеянной дурости. Ты не опер, Сивцов, и переводись куда-нибудь в кадры или штаб, там ты многим можешь крови попить, видимо, это тебе нравится.
      
      
      *          *          *
      
      
      Григораш более не ездил за рулем сам. Его возил Афанасьев на службе, а утром и вечерами, в выходные дни всегда поджидал автомобиль с водителем. Коллеги, заметившие такую перемену, вначале отнеслись, как к временному явлению, а позже «пробили» автомобиль и удивленно задумались. «Мерседес» стоимостью восемь миллионов рублей принадлежал Григорашу. Весьма недешевый транспорт и к тому же еще водитель наталкивали на определенные мысли. Подполковник понимал, что рано или поздно им заинтересуется служба собственной безопасности, которая начнет рыть и мешать работать. Всегда неприятно иметь дело с гестаповцами, именно так именовалась неофициально эта служба некоторыми лицами и не только в полиции. Пришлось заранее позаботиться и областное управление получило информацию из главка, что автомобиль Григораша – подарок богатой любовницы, которую по пустякам проверять не следует. Но, главное, что эту информацию получило местное УСБ из собственного главка. Теперь можно работать спокойно, никаких проверок не будет и на будущее что-то заводить гестаповцы поостерегутся.
      Григораш доложил Брянцеву результаты поездки на место совершения преступления.
      - Ты говоришь Дарбян, заместитель начальника УБЭП, - произнес полковник, - якобы у них, возможно, была информация о хищениях на ювелирном заводе. И тебя беспокоит его появление на объекте одновременно с Гуровым или даже раньше немного. Забрал компьютер, странно… Наверное, ты прав, что не стал общаться с Дарбяном напрямую. Мы поступим следующим образом…
      Генерал Александров, начальник криминальной полиции области, пригласил на совещание к себе Брянцева, Григораша и Дарбяна. Григораш вкратце изложил ситуацию, после которой генерал задал вопрос Дарбяну:
      - Каким образом вы, Георгий Ашотович, оказались на месте совершения преступления? Убийство не ваш профиль.
      Дарбян поднялся и обратил внимание, что генерал не предложил ему сесть, как обычно, он отвечал стоя:
      - Товарищ генерал, БЭП, в отличие от уголовного розыска, сам выявляет преступления, а чтобы их выявить необходимо обладать информацией. Ювелирный завод не киоск какой-нибудь газетный, поэтому я сам выехал для знакомства с производством и руководством завода. Это обыкновенное совпадение, что я прибыл туда одновременно с подполковником Гуровым, начальником районного УР.
      - Обыкновенное совпадение? – переспросил строго Александров, - почему же вы тогда изъяли компьютер в комнате видеонаблюдения завода, просили не сообщать об убийстве в областное управление в течение двух дней?
      - Товарищ генерал, это чистая клевета или оговор, я ничего не изымал и в следственные действия вообще не вмешивался. Зачем мне совать свой нос в убийство, у меня своих забот хватает. Я уехал оттуда с пустыми руками, ничего не изъяв, это может подтвердить сам Гуров и его коллеги по работе. И уж тем более я никого и ни о чем не просил. Что за чушь полная, не понимаю…
      - Товарищ генерал, разрешите? – вмешался в разговор Григораш и, получив согласие кивком головы, продолжил: - Я был на месте происшествия, правда, на второй день только и знакомился с протоколом осмотра – там действительно компьютер не изымался. А Гуров элементарно свой прокол прикрывает. Он понадеялся на следствие, а следствие на него.
      - Ладно, - махнул рукой Александров, - какие версии?
      - Пока идет сбор информации, - ответил Григораш, - отрабатываем стандартные версии – личный мотив и производственная сфера.
      - Работайте и держите меня в курсе, - произнес генерал, - все свободны.
      В коридоре Дарбян подошел к Григорашу, произнес без предисловий:
      - Спасибо за поддержку, подполковник. Но что за наезд непонятный, откуда?
      Григораш пожал плечами.
      - Наверное, штабные козни, они всегда рады столкнуть два ведущих оперативных управления лбами. Пусть гутарят, мне по барабану их словоблудие – в протоколе осмотра четко написано: ничего не изъято.
      Григораш повернулся и пошел к своему кабинету. Он сделал главное – отвел подозрения от Дарбяна, он не станет явно таиться и совершит ошибку. Что-то крутит-мутит с ювелирным заводом Дарбян, и конечная цель наверняка одна – стать собственником завода через подставных лиц. Но шесть трупов на заводе – это слишком для экономического опера, надо быть совершенно отмороженным, чтобы заказать такое убийство. Хотя… он мог заказать одного директора, а исполнитель убрал свидетелей по дороге. А зачем убирать директора – он же не собственник? Много вопросов, очень много.
      Сергей вернулся в кабинет и настроение испортилось – теперь не поговоришь свободно в собственном помещении. Говорят, что простота хуже воровства, но Андрей Сивцов на простачка не тянет. Тупоголовый? Это вряд ли. Элементарная упертость наложилась на отсутствия опыта и прикрылась сверху амбициозностью. Есть такие люди, которые мнят из себя невесть что. Они не преступники, но их, якобы добропорядочные, побуждения приводят к очень печальным последствиям. Если сейчас Сивцов где-нибудь ляпнет об изъятии компьютера, то разрушит всю намечаемую оперативную комбинацию.
      Однако, Григораш не успел завершить построение логической цепочки собственных мыслей. В кабинет бесцеремонно ворвались сотрудники управления собственной безопасности.
      - Подполковник Григораш, прошу пройти с нами, - объявил беспардонно старший из них.
      Григораш не стал возражать и задавать лишние вопросы. Он сразу понял, что пока шло совещание у начальника криминальной полиции, Сивцов подал рапорт в УСБ, где осветил все противоправные, на его взгляд, действия своего непосредственного начальника. Он уничижающе глянул на капитана и отдал приказ Афанасьеву:
      - Ты присмотри за этой гнидой, майор, чтобы он своим язычком поганым нигде не лялякал. Если потребуется – разрешаю применять силу вплоть до пристегивания наручниками к батарее.
      - Вы слышали, вы все слышали угрозу в мой адрес, - запричитал Сивцов, уверенный, что подполковника привлекут к уголовной ответственности, - это уже превышение должностных полномочий, таким сотрудникам не место в органах внутренних дел.
      Неожиданно для всех в кабинет вошел генерал Александров, начальник криминальной полиции области. Он слышал последнюю фальцетную фразу капитана.
      - Вот именно, - уверенно произнес Александров, - таким сотрудником не место в полиции. Сдайте оружие и удостоверение, гражданин Сивцов, вы уволены в связи с утратой доверия.
      - Вы ошиблись, товарищ генерал, это Григораша необходимо уволить, он преступник, - испуганно и ошеломленно возразил капитан.
      - Молчать, - крикнул Александров, забирая пистолет и удостоверение, - выкинуть этого поганца из здания.
      - Товарищ генерал, Илья Кузьмич, нельзя отпускать Сивцова – этот «правдоискатель» всю оперативную разработку нам может испортить двумя словами. Тупость не лечится, но попробуем подержать его в камере, потом он гораздо быстрее и эффективнее поймет свою ошибку.
      Сивцов сжал кулаки, напыжился и с трудом сдерживал себя, чтобы не броситься на Григораша.
      - Товарищ генерал, Григораш преступник, а вы ему потакаете. Неужели полиция настолько прогнила, что правды не доискаться и не достучаться?
      Александров посмотрел на сотрудников управления собственной безопасности и отвечать Сивцову не стал, хотя очень хотелось объяснить этому амбициозному и неопытному сотруднику азы оперативной работы, принципы подчиненности и уважения к старшим по званию. Он приказал:
      - Отведите бывшего капитана в ИВС и начните работать с ним по ложному доносу. Ваше руководство в курсе, исполняйте приказ.
      - Есть, - ответили сотрудники УСБ и увели возмущающегося Сивцова.
      - Ну, - продолжил разговор Александров, оставшись наедине с сотрудниками убойного отдела, - воздух у вас стал чище. Работайте, у вас двое суток, чтобы разобраться с Дарбяном. Иначе придется предъявлять обвинение Сивцову на полном серьезе, а не хотелось бы. Он же не преступник, а дурачок обыкновенный.
      - Да, - ухмыльнулся, соглашаясь Григораш, - иногда дурость хуже предательства.
      - Работайте, - бросил, выходя из кабинета Александров.
      Сотрудники встали, провожая генерала и присели после его ухода. Григораш оглядел своих сотрудников – майор Афанасьев, лейтенант Жданова…
      - Времени действительно мало, займемся делом, - констатировал подполковник. – Что у нас с учредителями ювелирного завода, Вика?
      - Картина маслом, Сергей Валентинович, единственный собственник ювелирного завода умер две недели назад. Обыкновенный бомж, который «захлебнулся» паленой водкой. Но директор завода, ныне покойный, регулярно перечислял ему на счет дивиденды. Но, тут есть небольшое «но» - последнее перечисление не состоялось. Могу предположить, что директор неизвестным способом получил информацию о смерти собственника, не перечислил деньги – за что и был убит.
      - Кто-то по доверенности снимал переводы со счета бомжа. И кто? – спросил Григораш.
      - Тут не все так просто, - ответила Виктория, - счета в Офшорах и я не могу проследить движение денег.
      - Но, сейчас директор завода убит и требуется назначение нового. Улавливаете мысль? – довольно спросил Афанасьев.
      - Улавливаем, Толя, улавливаем. Новый хозяин обязан объявиться. Или ты думаешь, что появится директор с нотариально заверенными документами о своем назначении от имени старого собственника? – в свою очередь задал вопрос Григораш.
      - Возможно и такое, но слишком рискованно, - ответил Афанасьев.
      - А почему бы и нет, - задумчиво возразил подполковник, - если афера с назначением провалится, то ее автор не обозначится. Кандидату в директора можно отдать нотариальные документы через третье лицо. Или тому же хозяину именовать себя этим третьим лицом и стратегически управлять бизнесом. Допустим, берем мы нового директора, он раскалывается и сдает этого самого третьего. А это третье лицо заявляет, что действовало по указанию неизвестного. И мы в тупике.
      - Сергей, тебе не кажется, что ты слишком в экономику ударился? – неожиданно поинтересовался Афанасьев, - у нас все-таки убийство…
      - Это ты верно говоришь, Толя, убийство шестерых человек. И на исполнителя, который из-за одного завалил еще пять, у нас тоже ничего нет. В сложившейся ситуации заказчик убийства явно собственник завода. Ему не перечислили очередные дивиденды, и он разбираться не стал – заказал директора. Исполнитель – человек отмороженный напрочь, если его человеком можно считать. К своей цели шел по трупам, не считаясь ни с чем и ни с кем. Сложно такого вычислить, а вот заказчика в данном случае, я полагаю, установить легче. Через него уже и на исполнителя выйти. Поэтому, Толя, в экономику я ударился не слишком. Через эту чертову экономику придется убийство раскручивать.
      - А Дарбян? Разве он не замешан в убийстве? – все-таки решилась спросить Виктория.
      - Нет, Вика, Дарбян в убийстве не замешан, - пояснил Григораш, - но он решил в мутной водичке выловить свою рыбку. Выйти на преступников первым и прибрать заводик к своим рукам. При этом он станет не просто мешать нам, но и уничтожать улики по возможности. Ему не выгодно, чтобы мы нашли убийцу и заказчика. Поэтому он и похитил процессор из комнаты охраны.
      Жданова удивленно и даже испуганно глянула на Григораша, спросила:
      - Значит, Сивцов был прав, вы скрыли хищение компьютера?
      - Ничего это не значит, Вика, - ответил недовольно подполковник. – Да, Дарбян вернулся после всех и забрал процессор. Его видел только один начальник охраны, то есть его слово против слова Дарбяна. Я исходил из того, что процессуально Дарбян всех обыграет. Есть официальный документ, что в ходе осмотра места происшествия ничего не изъято. Этот чертов компьютер на балансе завода не числился, а это означает одно – его и не было вовсе. Надеюсь, ты понимаешь, Вика, что в суде принимаются факты, добытые процессуальным путем, то есть законно. Если Дарбяна нам не прижать, даже выговор ему руководство не объявит, то в таком случае зачем же кричать о компьютере на всю Ивановскую слободу? Может, лучше эту информацию использовать в оперативных интересах? Как ты, Вика, считаешь?
      - Я… я не знаю – ответила она честно.
      - Вот – ты не знаешь, - поднял Григораш палец вверх, - но ты не обвиняешь меня в преступных намерениях, как Сивцов. А почему не обвиняешь? Потому, что ты понимаешь – я твой командир и профессионально намного выше тебя. Тебе непонятно – ты спрашиваешь. Сивцову непонятно – он обвиняет. В настоящее время Дарбян знает убийцу в лицо и устанавливает его личность. Но не с целью раскрытия преступления, а с личным мотивом – выйти на заказчика и завладеть заводом. А мы за ним проследим, послушаем их разговоры и возьмем всех с поличным, так сказать. Санкция суда на прослушку уже есть. Сивцов своей правдивой дуростью просто мешал раскрытию преступления, его изолировали, чтобы он языком не болтал. Никто его к уголовной ответственности привлекать не станет, но из органов его уволят, вернее уже уволили. С такими в разведку не ходят, а в нашем деле он элементарно не прикроет спину товарища.
      - Извините, Сергей Валентинович…
      - Все, Вика, проехали, - не дал ей договорить Григораш, - ты лучше убийцу по фото установи, прогони по всем паспортным данным.
      Подполковник передал ей флешку. Жданова вставила ее в компьютер и ужаснулась – неизвестный мужчина хладнокровно расстреливает людей на ювелирном заводе.
      - Товарищ подполковник, откуда это у вас?
      - Из компьютера Дарбяна, - ответил с улыбкой Крылов, затем пояснил: - Нет, не из этого компьютера – запись дублировалась на комп начальника охраны, но об этом никто не знал. Поэтому лучше считать, что Дарбян ничего не изымал. Теперь ты наглядно поняла, Вика, что начальство не всегда объясняет подчиненным свои действия. Просто необходимо выполнять приказы руководства, а в случае недоверия выяснять причины, не выдвигая необоснованных обвинений. Запускай программу паспортных столов и устанавливай личность, Вика, сейчас это первостепенная задача.
      Странички паспортных файлов бесшумно шелестели в компьютере, отыскивая искомое лицо. Лейтенант Виктория Жданова, глядя на мелькающий монитор, мысленно рассуждала про себя – кто прав и кто виноват, что делать и как быть? Она сделала для себя главный и правильный вывод – чтобы выносить решение: необходимо обладать информацией.
      Компьютер закончил поиск и выдал вердикт – искомой лицо не идентифицировано. Его нет в базах паспортно-визовой службы, видеокартотеке преступников, в социальных сетях.
      - И что, господа, какие есть мнения? – спросил Григораш и посмотрел на Жданову.
      - Наверное, он из бывших республик, - ответила неуверенно Виктория.
      - Вот именно, - добавил Афанасьев, - или из Европы к нам пожаловал.
      - Да-а-а, - постучал пальцами по столу Григораш, - из Европы вряд ли – перебор с трупами для европейца. Азия, Украина, Прибалтика – более подходящие варианты, но тоже не факт. А если удалить из паспортных баз местного отморозка? Есть и как бы нет киллера…
      - Дарбян? – теперь уже переспросил Афанасьев, - у него наверняка есть связи с паспортно-визовой службой.
      - Дарбян… - протянул Григораш, - он, конечно, не просто так в этой ситуации крутится. Но заказать убийство… Но, если вдруг он напрочь отмороженный?.. А мы его подстегнем немного. Кстати, Вика, что там у нас с собственниками ювелирного завода?
      - Я уже говорила – две недели назад скончался от паленой водки, - ответила Жданова.
      - Помню, - согласился Григораш, - ты мне безотлагательно подготовь справочку на этого бомжа – ФИО, родственники, связи, биография. Наверняка задерживался и не раз полицейскими – кто отмазывал его. Это на тебе, Толя, переговори с его друзьями бомжами. Кто-то наверняка видел его в общении с каким-нибудь интеллигентом, переговори с операми, расследующими убийство. Там, скорее всего, все списали на несчастный случай – типа сам отравился, где бутылку взял? Может дело и не возбуждалось – списали материалами. Кто списал, а главное – кто посоветовал списать? Толя… не первый год, сам все знаешь, действуй. Собственник ювелирного завода полностью на тебе, а я займусь киллером и Дарбяном. Работаем, коллеги, работаем.
      
      
      *          *          *
      
      Осень!.. Время ярких красок природы, время поэтов и время увядания в роскоши цветовых гамм. Ни одному времени года не посвящено столько поэтических строк…
      
         Осень загуляла на просторах
         Родины залетным ветерком,
         Закружилась рябью на озерах,
         Завертелась желтеньким листком.
         
         Одиноко бродит бабье лето
         По стране огромной и родной,
         Днем лучами солнца обогрето,
         Ночь поит туманною слезой.
         
         И промозглый дождь кидает ветер
         На березы, сосны, тополя,
         Года разукрашенного вечер
         Приняла российская земля.
         
         От Камчатки до Калининграда
         Прошагала осень не спеша,
         Золотым рубином листопада
         Обернулась русская душа.
      
      Ольга с Сергеем бродили по собственному небольшому сосновому парку внутренней территории двора. Осень не золотила сосны, но и они сбрасывали старые иголки, шишки на землю. Немного темнела хвоя в кроне и подстилка приобретала цвет сена вперемешку с желтыми неживыми иглами и растопыренными от старости шишками.
      - Ты приезжаешь домой поздно и думами остаешься там, на работе, - произнесла Ольга, словно ни к кому не обращаясь и не ожидая ответа.
      Она, держась за руку гражданского мужа, остановилась, прислушиваясь, и указала рукой на красавца дятла, выстукивающего свою барабанную песенку. Потом отвела руку чуть влево. Сергей наблюдал за ней, видя дятла в своей неизменной красной шапочке, и потом белочку неподалеку, сидящей на маленькой искусственной фанерной платформе, куда частенько насыпались кедровые орешки.
      - Пришла полакомиться, а орешек-то нет, забыли насыпать и с собой не взяли, - тихо проговорил Сергей. – Да, Оля, шесть трупов на ювелирном заводе, БЭПовцы замешаны. Какой-то рейдерский захват, тихий и необычный, не вписывающийся в привычную схему. Бог с ним, сегодня выходной и мы отдыхаем. Я предлагаю организовать шашлыки и пригласить твоего папу.
      - Прелестно, отцу ты сам позвони, ему будет приятно, он тебя уважает.
      - Уважает, - согласился Сергей, - до сих пор не пойму – почему он принял в дом обыкновенного мента? Он двинул меня по служебной лестнице, я отказался и не потерял его уважения. Так, по крайней мере, мне кажется.
      Сергей двинулся дальше между соснами и Ольга, еще плотнее прижавшись к его руке, последовала за ним.
      - Вот идут, Сереженька, навстречу тебе парни. Один, два, сто, тысяча. Разные – высокие, низкие, худые, толстые, косые, прямые, красивые, симпатичные и не очень. Разные все и идут своей дорогой. Но вот появляется тысячный или сто тысячный и сердце внезапно ёкает. Спроси у других и тебе ответят, что нет ничего необычного – не красавец и не урод, обыкновенный симпатичный молодой мужчина. Но это для других, а для меня нет его лучше на свете. Почему? Нет ответа на этот вопрос и можно только гадать. Может души вошли в резонанс мгновенно, может еще что. Папа сразу понял, что я влюбилась без памяти. И я тоже думала – как он воспримет тебя?
      - Значит, я тысячный или сто тысячный?..
      - Ты единственный… Сейчас в стране рынок и многие догмы Советского Союза изменились до наоборот. Например, уголовно наказуемая спекуляция стала естественным бизнесом. Меняются века, эпохи и смысл слов. Честность тоже видоизменилась со времен недостроенного коммунизма. Где ты видел большой капитал, нажитый честным путем? Отец видит в тебе честного человека, приспособленного к современности. Ты не берешь деньги за раскрытие преступлений, как большинство ментов, но ты даешь возможность своей жене приобретать фирмы законным путем. Папа видит в тебе перспективу и поэтому уважает. Путано говорю, туманно… Не знаю – понял ли ты?
      - Я понял главное, - с улыбкой ответил Сергей, - ты меня любишь! И я тебя тоже люблю! А остальное все беллетристика.
      Он достал телефон, набрал номер.
      - Александр Иванович, добрый день, мы с Олей решили шашлыки приготовить – без вас никак.
      - Да, Сергей, добрый день, скоро буду, - довольно ответил Иванов.
      Григораш нащипал лучинки в мангал и положил сверху березовые тонкие полешки. Специально приготовленным углем никогда не пользовался, как и жидкостью для розжига – все равно они оставляли микроскопический след в шашлыках и портили естественный вкус, считал он. Чиркнул спичкой и смотрел, как разгорается пламя.
      На его большом участке земли росли, в основном, сосны, несколько березок и осин, присутствовали ели и кедры. Большого листопада не было, но все равно осень чувствовалась погодой. Лето пролетело быстро и незаметно, оставляя воспоминания изнуряющей жары и духоты.
      
         Отгуляло лето, отплясало,
         Отструилось солнечным загаром,
         В городах жарою отсияло,
         Задышав осенним перегаром.
         
         Помнят еще домики незримо
         Ту жаровню солнца в переулках,
         Пролетали тучки мимо, мимо
         На своих заоблачных прогулках.
         
         Раскаленной ленточкой асфальта
         Излучались улицы немые,
         Шинами сдираемого скальпа,
         Превращались в полосы хромые.
         
         Отгуляло лето, отплясало,
         Отструилось солнечным загаром,
         В городах жарою отсияло,
         Задышав осенним перегаром.
      
      Осень законно вступила в свои права, остудив городские улицы промозглым дождиком и осыпав землю разноцветными листьями.
      Дрова догорали в мангале, и Сергей нанизывал мясо на шампура. Подъехал отец Ольги. Небольшой стол накрыли прямо на улице. Никаких разносолов типа черной икры – шашлык и хорошая водка.
      Выпили, закусывая мясом. Александр Иванович заговорил первым.
      - Очень здорово, что вы пригласили меня на шашлык. Прелестная погода, воздух, сосны… Почаще нам надо встречаться и отдыхать семьей. У таких, как мы, не бывает друзей. Знаю, что Сергей мне возразит. У него есть друг, Толя Афанасьев, который не раз прикрывал ему спину. Да, сегодня есть друг, а будет ли он завтра, когда узнает, что Сергей является совладельцем нескольких фирм?
      - Фирмы зарегистрированы на Ольге, а мы даже не расписаны официально, - возразил Григораш.
      - Кого ты удивить хочешь этим? – усмехнулся Иванов, - обычная практика сотрудников или депутатов. Но Афанасьев не поймет разве? Ладно, что-то я расфилософствовался…
      Он налил водки, снова выпили закусили мясом.
      - Оля, как у тебя дела с фирмами, справляешься, помощь нужна?
      - Нормально, папа, справляюсь, - ответила она.
      - Справляется, пока справляется, - согласился Сергей, - но бухгалтера и отдельные топ-менеджеры фирм быстро почувствуют отсутствие грамотного контроля. А это к чему приводит? Правильно, к хищениям. Я бы предложил создать управленческую компанию, где во главу угла поставил бы аудит. Тем более, что надеюсь и еще одну фирмочку к рукам прибрать, если получится. Почему кому-то можно, а моей жене нельзя? Правда, там еще не все спокойно и гладко, следствие ведется и неизвестно чем кончится, - закинул удочку Григораш.
      - Ты поняла, Оля, о чем ведет речь Сергей, о какой фирме он говорит? – сразу же спросил Иванов.
      - Смысл понятен, а фирму не знаю, - ответила Ольга.
      - Если я ошибаюсь, то Сергей меня поправит. Ты что-нибудь слышала о ювелирке?
      - Там, где шесть трупов, и Сергею нервы треплют? – решила уточнить Ольга.
      - Именно там, - пояснил Григораш, - фирма на бомжа, скончавшегося недавно от паленой водки, убили директора с главбухом, прихватив с собой еще четырех человек, оказавшихся на пути. Поможете, Александр Иванович, разобраться с хозяевами и установить киллера? Есть его фото, но в базах оно отсутствует. Коллеги предполагают, что киллер из бывших республик или Европы, а я полагаю, что он местный, не судимый и специально удаленный из баз паспортного стола. У нас базы онлайн, а надо бы посмотреть в свеженьких старых на удаленных компьютерах. На них данные не удалить с сервера паспортно-визовой службы. Здесь есть все необходимое, Александр Иванович, - Григораш протянул ему флешку.
      - Информация нужна вчера? – спросил Иванов.
      Григораш молча кивнул головой в ответ и наблюдал, как тесть напрягает кого-то по телефону. Через двадцать минут ему перезвонили, и он рукой подозвал охранника, пояснил:
      - К воротам джип подъехал, отдай флешку пассажирам.
      Удивленный Григораш уже вечером получил необходимую информацию. Служба безопасности Сани-Вани сработала намного эффективнее и быстрее БЭП и уголовного розыска. Но Григораш по-настоящему не очень-то изумился. Он понимал особенности получения информации. Раньше для получения данных, например, о судимости или прописке необходимо было набрать телефонный номер и произнести парольное слово, меняющееся ежедневно. Но кодекс строителя коммунизма сменил правила на рубль, на доллар и информацию стали секретить строже. Теперь сотрудник ее получал с трудом, а преступник намного быстрее и свободнее, чем раньше. Аксиома, которую никто не признает…
      
      
      *          *          *
      
      
      Ночью налетел порывистый ветер, быстро нагнал тучи, сыпавшие водяной моросью на землю. Утром рассвело, но ничего, кроме этого, не изменилось. Препротивнейшая погода, когда еще плюс на градуснике, но ощущения явного минуса. А ветер собирает водяную пыль в сгустки и швыряется ею в лицо, за шиворот, ломает зонтики или старается вырвать их прямо из рук. Но, может быть, все это не так, если взять за основу известную фразу из песни: «У природы нет плохой погоды». Наверное, правильно – погода в душе каждого из нас.
      Григораш на работу приезжал на собственной машине с водителем. Он знал, что чужое счастье или благосостояние всегда вызывает зависть у некоторых членов общества. В управление собственной безопасности поступило уже несколько заявлений с просьбой проверить Крылова. Откуда у простого опера, пусть и старшего важняка, крутой «Мерин» с водителем? Но еще лучше о зависти знал Саня-Ваня и подсуетился вовремя, сообщив информацию в УСБ через главк. Все считали Григораша человеком министра, а с министром никто бодаться не собирался. Правда, тявкала иногда мелкотня, но на то они и есть моськи.
      Григораш вернулся с утренней планерки от Брянцева немного хмурым. Подошел к небольшому столику за шкафом, который еще в свое время организовала Ольга, налил себе чай с молоком. Отпил несколько глотков у себя за столом, наблюдая за своими сотрудниками. Место уже уволенного капитана Сивцова пустовало, а Афанасьев с Викторией почему-то помалкивали. Ждали, что скажет командир после совещания у начальства.
      - Итак, что мы имеем по ювелирному заводу, - начал разговор подполковник, - а имеем мы очень мало информации. Кто собственник завода? – он посмотрел на Жданову.
      Она удивилась вопросу – уже докладывала об этом раньше, перед выходными днями.
      - Горюнов Александр Михайлович, бомж обыкновенный, отравившийся паленой водкой. Нужны его паспортные данные или место бывшей прописки? – спросила лейтенант.
      - Ты сама-то веришь, Вика, что этот бомж хозяин завода?
      - Нет, Сергей, но де-юре это он. Обычная практика, когда оформляют фирму на бомжа, - ответила Жданова.
      - Это как раз необычная практика, обычно оформляется все законно де-юре и де-факто, - возразил Григораш. – Друзья мои, коллеги, вы почему-то разучились логически думать и анализировать ситуацию. В большей степени это касается тебя, Толя. – Он посмотрел на Афанасьева. – Непростая у нас ситуация – шесть трупов. И придется еще взять один – да, да, Толя, не удивляйся, придется тебе забрать все материалы по бомжу и пока в рамках имеющегося уголовного дела проводить расследование. Я считаю, что этого горе бомжа Горюнова убили, подсунув ему заведомо паленую водку. И нам предстоит выяснить это. Кстати, что ты думаешь, Толя, о капитане Воронове из Октябрьского отдела? Подполковник Гуров вроде бы о нем отзывается неплохо.
      - Я его также, как и ты знаю. Нормальный опер, не фуфлыжник Сивцов, - ответил Афанасьев, - ты почему о нем спросил, не просто же так?
      - Думаю над вопросом – взять ли его к себе? Материалы-то он ловко списал без возбуждения в архив по Горюнову. Ему сейчас поручено заниматься убийством бомжа. Найдет убийцу – будет служить у нас, не найдет – се ля ви. Так что будем считать Игоря Воронова временно прикомандированным к нам сотрудником. Ты, Толя, в ответе за Воронова будешь, с тебя спрошу. Да, немного отвлеклись мы от главной темы, - продолжил разговор Григораш, - я тут подумал о безвременно убиенной главбухше ювелирного завода. Что нам про нее известно? – Григораш снова посмотрел на Жданову.
      Она открыла определенный файл на компьютере, доложила:
      - Кузьмина Алла Борисовна…
      - Понятно, - сразу перебил ее Григораш, - мне не нужны анкетные данные, что о ней известно дополнительно?
      - Не привлекалась, не судима – более ничего, - ответила Вика.
      - Кто ее муж? – почему-то резко спросил Крылов.
      - Я так глубоко не копала, но сейчас узнаем, - ответила Жданова и застучала пальчиками по клавиатуре компьютера.
      - Раньше надо было копаться, раньше, - одернул ее Сергей, - твоя недоработка, лейтенант Жданова, и моя, как руководителя. Это невестка Дарбяна, а в банке пока еще только ее подпись. Полковник Дарбян ювелирным заводом владел фактически, вернее его сын родной. Опростоволосились мы, господа, опростоволосились по полной программе. Поэтому Дарбян и компьютер спер с завода, чтобы самому найти убийцу невестки и установить заказчика. Кто-то очень влиятельный на это решился, если не побоялся заместителя начальника управления БЭП, целого полковника. Обыкновенный кровавый передел собственности, несвойственный современному времени. Полагаю, что специально такой кровавый, чтобы думали на бандитов, на известные ОПГ и воров в законе. Семью Дарбяна мы пока ни с кем не обсуждаем, это секрет. Понятно?
      - Понятно, Сергей, понятно, но почему невестка Кузьмина?
      - Кузьмин Михаил Георгиевич, сын полковника Дарбяна, взял девичью фамилию матери. Не принято подобное у армян, но, видимо, деньги все традиции затмевают. Вот так… - пояснил Григораш.
      - Но, как ты все это раскопал, Сергей? - спросил Афанасьев.
      Григораш не мог пояснить, что всю информацию нарыла служба безопасности Сани-Вани и поэтому брал лавры себе.
      - Поинтересовался в банке – кто является распорядителям денег на счете. Оказывается, ни директор, ни бомж этот, а Кузьмина. Естественно, копнул дальше и выяснил нечто. Документы на Горюнова липовые и там же лежат настоящие на Кузьмина Михаила Георгиевича. Все очень тонко продумано – в электронном виде владелец завода Горюнов, а по-настоящему Кузьмин. Но кто будет копаться в подлинных документах? Посмотрят на сайте и выдадут вердикт. Хитро задумано, очень хитро. Владеешь заводом, получаешь денежки, а все бандиты или спецслужбы при случае ищут владельца бомжа.
      - Но тогда кто организовал захват завода, кто отправил киллера?
      - Это нам и предстоит выяснить, Толя. Перед выходными мы говорили о киллере, его нет в базах. Ты, например, сказал, что он может быть из бывших республик или Европы. А я решил не усложнять и посмотреть на ситуацию в несколько ином разрезе. У меня есть знакомые в банках, и они быстро нашли киллера в файлах паспортного стола. Кто-то удалил официальную информацию, но она все равно осталась на «домашних» компьютерах. Да, Толя, теперь я знаю киллера, его адрес и многое другое. Но заказчик нам неизвестен и это плохо.
      - Супер, Сергей, это супер! – восхитился Афанасьев. – И как действуем дальше – берем киллера и колем по полной программе? Вряд ли заказчик выйдет на него в ближайшее время, если вообще не убрал его сразу.
      - Не все так просто, Толя. Главное –не самодельничать. Любые действия только с моего одобрения. Это понятно?
      - Это понятно, Сергей…
      - Вот и отлично, - перебил его Григораш, - занимайся вместе с Вороновым убийством бомжа Горюнова. Вот, возьми фотки киллера с ювелирки и опроси всех бомжей, наверняка кто-то видел его вместе с Горюновым. Все, в добрый путь, Толя.
      Подполковник просматривал стенограммы разговоров Дарбяна – ничего интересного. Но его мгновенно заинтересовала информация онлайн. Монитор четко отображал вход двух гражданских лиц в кабинет Дарбяна.
      «Дарбян Георгий Ашотович? Майор ФСБ Лукашин».
      «Капитан ФСБ Стрельников» - представился второй.
      «Чем могу помочь старшим братьям»? - спросил Дарбян.
      «Мы сейчас проводим одну из секретный операций, Георгий Ашотович, а вы своими несанкционированными, я бы даже сказал корыстными действиями, препятствуете ее реализации» - начал разговор Лукашин.
      «Какими еще действиями» ?..
      «Не надо меня перебивать, не советую, - резко оборвал Дарбяна майор, - вы разыскиваете киллера с ювелирного завода, похитили компьютер с места преступления, распечатали фото убийцы и суете его направо и налево всем людям для опознания. Цель ваша понятна, как и ваши незаконные действия. Вы должны сейчас отдать нам похищенный компьютер, в частности его жесткий диск, все фотографии и носители подобной информации на флешках. Если вы этого не сделаете, оставите себе какие-либо копии, то придется вас изолировать от общества с дальнейшим полным исчезновением».
      Это уже была явная угроза жизни полковнику полиции. Дарбян прекрасно осознавал, что ФСБ не проводит никакой тайной и секретной операции, а отдельные ее лица пытаются захватить ювелирный завод. И это их киллер, которого он ищет, и это их киллер устранил Горюнова, подсунув паленую водку. Тягаться со старшими братьями у него возможностей не было и Дарбян, подумав, согласился.
      Григораш понял все и немедленно отбыл в банк «Бизнес-капитал».
      - Извини, Александр Иванович, что без приглашения, но время не терпит, здравствуйте.
      - Сергей, что ты ерунду мелешь не по делу? Присаживайся, - он указал рукой на кресло у стола и сам сел напротив. – Чай, кофе?
      - Нет позже, времени нет. На ювелирном заводе четко прослеживается рейдерский след отдельных личностей конторы. У вас есть выход на службу безопасности ФСБ или на тех, кто мог бы раскрутить всю эту тему?
      - Все так серьезно, Сергей?
      - Да, - Александр Иванович, только что два сотрудника ФСБ забрали у Дарбяна всю информацию по ювелирке и обещали его изолировать от общества с последующим полным исчезновением. Он, конечно, отдал жесткий диск того самого украденного компьютера, две копии на флешках и все фото на бумаге. Но он понимает, что этой не секретная спецоперация ФСБ, а преступные действия некоторых личностей. Дарбян не дурак и сделает вид, что успокоился, но на самом деле будет разрабатывать план мести, план разоблачения сотрудников конторы. Если он родит реальный план, то станет действовать. Не родит – станет молчать. Мне нужен человек, который может действовать внутри ФСБ.
      Иванов задумался ненадолго, непонятно покачал головой.
      - Может быть, все-таки по рюмочке коньяка, Сергей?
      - В альтернативу срочности вы ставите обдумывание… Наверное, вы правы, Александр Иванович, подумать здесь есть о чем. Тогда лучше кофе с молоком. Есть молоко?
      - Найдем, - с улыбкой ответил Иванов и попросил секретаршу принести две чашечки. – Как станет действовать Дарбян? – спросил он.
      - Дарбян… Фэйсы очень здорово прокололись на собственнике фирмы, - начал размышлять Григораш вслух, - Дарбян это организовал или некто другой – не знаю. Но исполнено восхитительно – на сайте регистрации собственник Горюнов, а на бумажных носителях Кузьмин. Кто неправильно перенес информацию в электронный вид – теперь вряд ли найдешь и это уже не так существенно сейчас. В налоговой документы на Кузьмина, а выписка из ЕГРЮЛ дается на Горюнова. Контора убрала подставного собственника и подаст документы на своего. Появляется третий липовый хозяин и выявляет его ФНС. УБЭП вынуждено отреагировать. Примерно так… Хотя…
      - Вот именно, хотя… - поднял палец вверх Иванов, - Дарбян начнет так думать, но действовать не станет. Третий липовый собственник может и не знать хозяина де-факто. Чего добьется Дарбян – ничего. И он понимает, что его после этого уберут. Ты говоришь, что двое к нему приходили из конторы. Значит, за ними стоит кто-то третий. И этот третий рангом повыше. Дарбян станет искать третьего, а потом решится убрать всех троих физически. Застрелить, например, армянин, он не простит убийства своей невестки. Нам, Сергей, очень важно отделить зерна от плевел. Отдельные лица – это не контора. Контора не прощает наездов и ответит при удобном случае, всегда ответит. Через год, десять, но ответит жестко.
      - Вы хотите сказать, Александр Иванович, что задержанного полицией оборотня ФСБ контора защищать не станет, а вот сотрудника ФСБ защитит. Смотря как подать одну и ту же информацию.
      - Ты правильно мыслишь, Сергей. Я установлю третьего сотрудника по своим каналам, главного оборотня, так сказать. Тебе рекомендую сделать следующее…
      
      
      *          *          *
      
      
      Григораш у себя в кабинете знакомился с информацией по киллеру. Завьялов Артем Сергеевич среди других людей особо ничем не выделялся. Жил в двухкомнатной квартире, доставшейся от родителей, ходил на работу. В результате проведенной оперативной установки стало известно, что он воевал в горячих точках, после отставки запил и от него ушла жена. Не редкая история ветерана, не нашедшего себя на гражданке. Кто повлиял на него и как – непонятно, но пить он бросил, устроился на работу таксистом и проживал мирно в одном из спальных районов города. Соседи рассказывали, что боялись его пьяного раньше, но он уже три года в завязке, с бывшей женой не общается, детей нет. Посещают его иногда девицы, мужик все-таки, но дольше месяца никто не задерживается.
      Афанасьев доложил Григорашу, что двое бомжей видели Завьялова утром в день смерти Горюнова вместе с интересующим фигурантом. Они о чем-то коротко поговорили и ушли во временный шалаш бомжа. Вечером его нашли мертвым. Бомжи пояснили, что пришли посмотреть, когда приехала полиция, видели ту бутылку с остатками паленой водки. Такая бутылка в местных точках не продавалась – этикетка дорогая с винтовой пробкой. Видимо, кто-то купил хорошую бутылку, плеснул в нее метанол и завинтил крышку заново. Вот Горюнов и отравился.
      Значит, есть связь Завьялова с Горюновым, но все это косвенные улики. Задержать человека можно, но в суд с такими доказательствами не пойдешь. Необходимо тайно осмотреть квартиру Завьялова. Да, незаконно, но у Григораша, как и у многих его коллег, на этот счет была своя точка зрения. Кратко суть ее сводилась к следующему – Завьялов сам нарушил закон и поэтому он вне закона.
      Довериться в полиции, кроме Афанасьева, Григораш никому не мог. Поэтому он и взял его постоять на страже. Наружка доложила, что клиент на работе. Сергей без особых усилий вскрыл замок отмычкой и вошел внутрь квартиры. Он понимал, что киллер вряд ли станет держать оружие дома, любой тайник можно обнаружить, а его содержимое – прямой путь на нары.
      Григораш включил компьютер и стал бегло просматривать имеющиеся папки и файлы в соцсетях. Ничего интересного не нашел и выключил компьютер, предварительно скопировав его жесткий диск на всякий случай. В шкафу он обнаружил альбомы с фотографиями. И – эврика! На нескольких фотографиях Завьялов стоит в обнимку с Лукашиным и Стрельниковым. На обороте надпись: «1994 год». Вся троица в солдатской форме. А в декабре того же года начались боевые действия в Чечне. Фото… Это была удача и Григораш знал, что делать дальше.
      Прибыв в управление, он сразу же собрался пойти к Брянцеву, но полковник вызвал его сам. Совпадение? Но, в таких случаях он никогда не спешил докладывать или сообщать информацию первым. Григораш зашел спокойно и присел на стул за приставным столиком.
      - Я вот зачем вызвал тебя, Сергей, - начал разговор полковник, - руководство приняло решение о небольшой реорганизации управления. Мой отдел самый большой и состоит как бы из трех отделений. Ты занимаешься убийствами, подполковник Смирнов разбоями и грабежами, майор Трунов изнасилованиями. Решили выделить твое направление и создать новый отдел чисто по раскрытию убийств. Надеюсь, что ты в этот раз не откажешься от предложенной должности?
      - Разве мне уже что-то предложили? – съязвил Григораш.
      - Не тупи, Сергей, не тупи… Мы с тобой не один год вместе служим, и я говорю с тобой по поручению генерала Перегудова.
      - Он что – боится облажаться во второй раз или таким образом демонстрирует сейчас свое пренебрежение? – вновь съехидничал Григораш.
      - Сергей! – ударил по столу рукой Брянцев, - прекрати скоморошничать.
      - Скоморошничать?! – в свою очередь повысил голос Григораш, - а кто меня спрашивал, предлагая должность начальника УУР? Я бы мог до пенсии прослужить в своей должности, а дилетанты по служебной лестнице двигались бы и профессионалами командовали. И в МВД наступили рыночные отношения – это как понимать, господин полковник?
      - Ты хочешь сказать…
      - Нет, я этого как раз не хочу сказать, Эдуард Валентинович. Вы получили должность давно и тогда ее давали не за деньги, а по результатам работы, за профессиональную грамотность и организаторские способности. Вы бы давно могли стать начальником УУР, но вам в падлу денежки платить. Это как понимать, что наш начальник управления уголовного розыска всю жизнь постовыми и участковыми командовал, потом в штабе сидел… дня в розыске не работал, но стал руководить им?.. И этому полковнику с лобовой костью до затылка, хитрожопостью и долларами в том же месте я должен буду ежедневно докладывать о своей работе и выполнять его дебильные указания? Нет уж, увольте, Эдуард Валентинович, я профессионал и подчиняться непосредственно пэпээснику не намерен. У меня к вам свой разговор имеется – в деле об убийствах на ювелирном заводе вырисовываются высокопоставленные лица. Надо бы переговорить с генералом Александровым.
      - Ты иди, Сергей, к себе, я позвоню, - ответил Брянцев.
      Оставшись один, он задумался. По большому счету Григораш прав, и он виновен в том, что прекрасный работник не отмечался руководством по достоинству. МВД превратилось в закрытое акционерное общество, но надо было где-то дорабатывать до пенсии, и он служил, особо не выделяясь.
      Таких, как Григораш, единицы и они точно до пенсии не доработают – съедят за честность в лучшем случае, в худшем посадят, чтобы не мешали зарабатывать деньги. Но и здесь ошибался Брянцев – Григораш действительно честный парень и профессионал высокого класса, но он не отказывался от плывущих в карман благ. Он отличался только тем, что не вымогал эти блага, а получал их законно. Например, если опер берет деньги, чтобы найти убийцу – то это взятка. Но если он берет те же деньги после задержания и не обговаривал этот вопрос заранее – то это вознаграждение за хороший труд от частного лица. А взятки Григораш никогда не брал ни в каком виде.
      Брянцев зашел на прием к начальнику криминальной полиции области генералу Александрову.
      - Принес рапорт от Григораша? – сразу же спросил генерал.
      - Нет, Илья Кузьмич, не принес. Григораш все еще обижается, что за десять лет безупречной службы не был замечен и поощрен ни разу. Позвонил министр и его увидели, а до этого его как бы и не было вовсе. Это одно и оно не главное, и преходящее. Он считает начальника УУР не соответствующим своей должности. Заявил прямо, что не собирается выполнять указания пэпээсника.
      - Почему пэпээсника? – удивленно спросил Александров.
      - Он никогда не работал опером… Главк посоветовал – назначили… - ответил Брянцев. – По крайней мере я так слышал.
      - Не слишком ли много на себя берет этот Григораш?
      В ответ Брянцев лишь пожал плечами. Но Александров решил все-таки уточнить:
      - Вы то же считаете начальника УУР Колокольцева не соответствующим своей должности?
      - Я начальство не обсуждаю, но если вопрос задан, то Колокольцеву место в полиции общественной безопасности… Но я не за этим пришел – Григораш хочет с вами обсудить дальнейший план расследования убийств на ювелирном заводе.
      - А больше он ничего не хочет? – возмутился генерал, - у нас теперь работу руководства простые опера станут оценивать?
      Брянцев тупо молчал, понимая, что сейчас лучше совсем ничего не говорить. Не дождавшись ответа, Александров приказал:
      - Сообщи Колокольцеву и жду всех троих.
      Брянцев хотел было возразить, что Григораш не станет общаться при начальнике УУР, но вовремя удержался – у него не было покровителей в лице министра.
      Брянцев позвонил Григорашу и пригласил его к Александрову, естественно, не сказав о Колокольцеве. На совещании он все время наблюдал за подчиненным и оценивал его по достоинству. Сергей ни разу не повысил интонацию голоса, не сказал слова поперек и вообще, извинившись, заявил, что надобность в совете отпала.
      Александров и даже Брянцев расценили это по-своему – не желает подполковник общаться в присутствии начальника УУР. Генерал приказал:
      - Докладывайте, Григораш, о проделанной работе по установлению киллера и что собираетесь предпринять в ближайшее время?
      - Товарищ генерал, - Григораш встал и обратил внимание, что Александров не предложил ему, как обычно, докладывать сидя, - в результате проведенных оперативно-розыскных мероприятий киллер установлен и в ближайшее время будет задержан.
      Он смотрел, как заерзал на стуле Колокольцев и удивился Александров. Генерал продолжал спрашивать:
      - Почему замолчали, подполковник, кто киллер, доложите подробности?
      - Еще раз допросили всех сотрудников ювелирного завода и удалось установить, что один из них тайно снял киллера на свой мобильный телефон. Киллер не заметил его, иначе бы элементарно убил. Сейчас устанавливаем личность по фотографии и, полагаю, что через день задержим преступника.
      - А что известно по заказчику? – спросил генерал.
      - Пока ничего, Илья Кузьмич, будем надеяться, что киллер нам о нем хоть что-то расскажет. Но и в оперативном направлении станем работать. У меня все, могу быть свободен?
      Генерал недолго раздумывал, видимо, хотел еще что-то уточнить, но не стал. Ответил кратко:
      - Свободен.
      - Есть, - повернулся и вышел Григораш.
      Он всегда соглашался с позитивными операми из сериалов или кинофильмов о том, что при отсутствии плана «Б» необходимо что-то придумать. У него пока все срабатывало, и вторая версия являлась крайне необходимой. Требовалось срочно довести информацию до Лукашина или Стрельникова из конторы о том, что уголовный розыск располагает фотографией киллера. По расчетам Григораша это сообщение могло поступить в ФСБ от Дарбяна или Колокольцева. Дарбяна нагибали шантажом, а Колокольцев мог быть на связи. Его перевод из штаба на должность начальника УУР мог быть не проплачен, а инициирован завуалированно старшими братьями. Контора везде хотела иметь свои глаза и уши, она частенько опережала в докладах на верх коллег-полицейских о раскрытии резонансных преступлений, в которых участия не принимала. Но доложила первой – это важнее.
      Григораш собрал у себя своих подчиненных, пригласив и Воронова, который пока был временно прикомандирован к областному управлению.
      - Итак, господа, наступил решительный этап наших действий, - начал Григораш, но его сразу же перебил Афанасьев.
      - Ты, Сергей готовишь речь для дня сотрудников внутренних дел?
      - Мне тебе нечего ответить, Толя, придется выпороть розгами несколько позже, а сейчас слушай дальше и не перебивай. Вопрос архи серьезный и жизненно важный. Через час-два нас, - он указующе обвел рукой присутствующих, - возможно начнут слушать и наружку пустят. Поэтому необходимо обговорить все сейчас. Киллер, работавший на ювелирном заводе, нам известен и удалось подключиться к его сотовому телефону, как к обычному передающему микрофону. Двумя путями я запустил информацию о том, что фото киллера у нас есть и скоро мы его установим и возьмем. Из этого следует, что киллера пригласят на встречу и устранят. Нам необходимо сохранить киллера и взять живым антикиллера. Вот такая вот наша задача, которую мы в дальнейшем не обсуждаем ни с кем – ни с начальством и со мной тоже во избежание утечки информации. Махну рукой – берем табельное оружие и вперед с песней. Виктория остается в кабинете для координации действий. Вопросы есть?
      - Особых вопросов нет, товарищ подполковник, когда по времени ожидать ваш взмах руки – сегодня, завтра, ночь будем здесь или дома? – спросил Воронов.
      - Ты наш потенциальный сотрудник, Игорь, поэтому для тебя я Сергей. Полагаю, что работать придется от вечера до полуночи. ОМОН или СОБР не задействуем, посему стреляем по ногам, а потом в воздух. Если кто-то споткнется и засадит пулю преступнику в грудь – того лично на кол нижними полушариями посажу. Еще вопросы?
      Вопросов не последовало и Григораш предложил заняться бумагами – писанины всегда накапливалось достаточно. Это в кино только совещаются и бегают, а в жизни сочинять всяких справок, планов и отчетов приходится много. Занятие необходимое и противное и делать его надо. Просматривали секретные папки, что-то писали, подшивали и систематизировали. Пили чай, кофе и напряженно ждали информации о киллере.
      Конец рабочего дня, вечер, но никто домой не уходил. Неожиданно в кабинет вошел Брянцев, объявил сразу:
      - Три трупа на развалинах старого релейного завода, выезжайте немедленно.
      Брянцев повернулся и ушел. Григораш пожал плечами – полковник всегда отдавал такие распоряжения по телефону, а тут зашел сам.
      - Поехали, Жданова остается на связи в кабинете, - приказал Григораш.
      У завода оперативники сразу увидели машину патрульно-постовой службы, подъехали.
      - Старшина Мелентьев, старший наряда ППС, - представился сотрудник.
      - Подполковник Григораш, убойный отдел. Рассказывай, Мелентьев.
      - Мы на заявку следовали, семейная ссора, всегда здесь путь срезаем, если требуется прибыть в микрорайон Озерный. Услышали выстрелы, остановились, задержали убийцу на месте.
      - Задержали убийцу?
      - Да, мы побежали и увидели сразу, что этот, - он ткнул рукой в заднюю дверь полицейского Уазика, - сидит на корточках, обхватил голову руками и в правой пистолет держит. Пистолет он выбросил, лег на землю, мы его сразу в нашу кутузку упаковали, - он снова ткнул рукой в Уазик, - а пистолет и три трупа вообще не трогали. Только пульс проверили – не было.
      - Пистолет выбросил и на землю лег? – переспросил Григораш.
      - Не сам, конечно, мы заставили, сказали, что открываем огонь на поражение, - пояснил старший сержант.
      Подполковник с коллегами прошли внутрь полуразвалившегося цеха, сержант пояснял:
      - Здесь вот сидел на корточках убийца спиной к нам, пистолет он выбросил и лег. Мы его, пистолет в смысле, в руки не брали.
      Григораш одел перчатки, взял пистолет Макарова, понюхал – пахло свежими пороховыми газами. Он положил оружие на место – его должны зафиксировать эксперты и следователь. Два трупа он узнал сразу – то были Лукашин со Стрельниковым, а третьего он не знал. В его внутреннем кармане пиджака находилось удостоверение сотрудника ФСБ, Григораш прочитал с незаметной усмешкой: «Полковник Терентьев Алексей Романович, начальник отдела». Вот, значит, кто организовал бойню на ювелирном заводе и решил его к своим грязным ручонкам прибрать, подумал Григораш. Выходит, в Уазике…
      - Ничего здесь не трогать и трупы не обыскивать, - приказал он своим людям, - пойдемте, сержант, посмотрим на задержанного.
      Старший наряда отворил дверцу – внутри находился Завьялов. Другого Григораш и не ожидал здесь увидеть. Он набрал номер телефона дежурного по УФСБ.
      - Подполковник Григораш, убойный отдел МВД области, у меня на месте происшествия трупы ваших сотрудников, соедини с кем-нибудь из руководства, кто полномочен решать подобные вопросы.
      - Что за трупы и где вы находитесь? – последовал вопрос.
      - Ты не тупи, дежурный, тебе не дед с завалинки звонит, соединяй с руководством.
      Через короткое время в трубке раздался другой голос:
      - Полковник Воропаев, зам начальника УФСБ, слушаю вас.
      - Подполковник Григораш, МВД области, на старом релейном заводе три трупа с удостоверениями при себе на имя Лукашина, Стрельникова и Терентьева, трупы с огнестрельными ранами. Предполагаемый убийца задержан и тоже находится пока здесь.
      - Спасибо, что вовремя сообщили, Сергей Валентинович, немедленно выезжаю к вам.
      - Ясно, жду, - ответил Григораш.
      Знает меня по имени отчеству – это хорошо или плохо, стал мысленно рассуждать подполковник? Но додумать толком не успел – прибыли эксперты, следователь. Они работали в обычном режиме пока не приехал полковник Воропаев. Он сразу же приказал прекратить работу оперативно-следственной группы и с возмущением набросился на Григораша:
      - Что вы себе позволяете, подполковник, в тюрьму захотели? Так я вам обеспечу камеру среди блатных зэков. Еще раз приказываю всем покинуть место преступления.
      Он только теперь заметил, что его снимают на видео, но Григораш не дал ему возмутиться снова.
      - Не отдавайте поспешных приказов и не делайте таких же выводов, полковник – иначе можете сильно пожалеть об этом. А позволяю я себе то, что мне положено и дозволено Законом. Я введу вас в курс дела и уверен, что вы примете верное решение. Рассказывать или продолжите орать не по существу?
      - Говорите, - огорченно, зло и вынужденно произнес чекист.
      - Вы наверняка слышали об убийстве на ювелирном заводе, - полковник кивнул головой, - я начну с фактов. Шесть трупов и седьмой труп бомжа, которого ваши убитые сотрудники ошибочно считали собственником ювелирного завода. То есть семь трупов и один киллер, который был взят с поличным на очередном убийстве уже ваших офицеров. И зачем бы ему стрелять в чекистов, товарищ полковник, никаких мыслей в голове не возникает? – поинтересовался с издевкой Григораш.
      Но Воропаев уже остыл и рассуждал здраво, ответил кратко:
      - Я слушаю, продолжайте подполковник.
      - Киллер не хотел убивать ваших офицеров, полковник, он защищался. Это они хотели его устранить, как исполнителя и замести следы. Уже доказано, что заказчиками убийства на ювелирном заводе и псевдохозяина бомжа являются майор Лукашин и капитан Стрельников. Убитый Терентьев, я полагаю, их начальник, но его я пока не могу достоверно считать основным заказчиком, хотя и уверен в этом. Все дело в том, Воропаев, что киллер один, на нем семь гражданских трупов и три ваших оборотня, которые пытались осуществить кровавый рейдерский захват ювелирного завода. Я не могу отдать киллера вам и сделать из уголовного дела глухаря. Тем более, что оно раскрыто.
      - Кто тебя станет спрашивать, Григораш? Все отдашь и даже зад лизнешь, если потребуется.
      - Позволю все же себе договорить, - продолжил Григораш без видимых эмоций, - я могу не упоминать для широкой общественности, что три последних трупа являлись сотрудниками ФСБ. Вы или кто-то другой из вашего управления тихо уйдете на пенсию. Ну, а скандала вам не простят… Так что выбираешь, Воропаев? Лизнешь мой зад или я отдаю команду на твое задержание? Конечно, за двое суток в изоляторе выяснится, что ты приехал не оборотней защищать, но нападение на сотрудника при исполнении с тебя никто не снимет.
      - Я тебя порву, сука ментовская! – закричал чекист и ударил кулаком в лицо Григораша.
      Григораш увернулся и вывернул руку Воропаеву. Подоспевший наряд ППС надел наручники и упаковал чекиста в передвижной обезьянник. Афанасьев все происходящее снимал на телефон. Разговор не был слышан, но последний возглас звучал отчетливо. Угроза и превышение налицо.
      Начальник управления областного ФСБ, просмотрев видео, произнес только одно слово: «Дурак». В отношении Воропаева возбудили уголовное дело. Статья 318, применение насилия в отношении представителя власти. Суд арестовал его на два месяца, велось следствие. Информация в СМИ не просочилась, контора злилась втихомолку и в то же время была благодарна – она сохранила свое лицо для общественности.
      
      *          *          *
      
         Поздняя осень, голые ветки
         Тыкают небо пасмурным днем,
         Летнего зноя сироты-детки
         Пахнут промозглым, серым дождем.
         
         Ребра берез и осин, тополей
         Порошатся первенцем снегом,
         Плачут потом на прохожих людей
         Под солнечным тепленьким светом.
         
         Листья сметает дворник метлою
         Злата былого, колер рубин,
         Нерусью пахнет дворник собою
         Говор нерусский в метлах един.
      
      Поздняя осень, ноябрь, но снега еще нет и даже иногда по утрам бывает плюс один или два. Разве бывало такое в старые времена? Старики помнят, как ходили на демонстрацию в зимнем пальто. Совсем погода изменилась, приметы перестали действовать. Всё америкосы со своими природными примочками – поставили кучу антенн на Аляске и делают вид, что изучают что-то. Но все догадываются однозначно, что это они портят ионосферу, которая выплескивается природными катаклизмами в отместку.
      Подул порывистый ветер, температура опускалась и запахло снегом. Сосновые полешки потрескивали в камине, иногда брызгая искорками. Григораш не топил камин одной березой, которая давала больше тепла, чем сосна или лиственница. Она не потрескивала при горении и тем самым не создавала русскую ауру в доме. А два-три сосновых полешка вперемешку с березой давали отличный результат тепла со звуковой и световой аранжировкой зала.
      Сергей на диване обнял Ольгу за плечи и прикрыл веки. Прелестно вот так посидеть вдвоем вечером, помолчать немного, отбросив все думы в сторону. Но душевному комфорту помешала горничная, она с извинениями доложила, что подъехал господин Иванов.
      - Пригласи его прямо сюда и организуй водочки, коньяк и мартини, порежь лимон и грушу.
      Отец Ольги поднялся на второй этаж, поздоровался и присел у передвижного столика в кресло рядом с диваном.
      - Ужинал, Александр Иванович? – спросил Сергей.
      - Да, спасибо, - ответил он, наблюдая, как горничная расставляет на столике спиртное и фрукты по вкусу присутствующих.
      - Тогда по рюмочке, - предложил Григораш, наливая в бокалы коньяк, мартини и водку в рюмку. Каждый предпочитал свой напиток. – Устал я за неделю сильно, это чтобы спалось крепче.
      Он поднял рюмку, жестом предлагая присутствующим выпить, и опрокинул ее в рот. Ольга и отец пригубили спиртное.
      - Устал за неделю… - повторил сказанной Иванов.
      - Конечно, - согласился Григораш, - если учесть, что вы не давали времени на решение поставленных ребусов.
      Ольга непонимающе взглянула на мужа.
      - Да, Оленька, я тут на оборотней чекистов вышел, а твой папа разобрался с ними вперед меня. В итоге получилось лучше моей задумки. Но понервничать все же пришлось, - пояснил Сергей.
      - Умный ты мужик, Сергей, - довольно улыбнулся Иванов, - давно догадался, что не Завьялов завалил чекистов?
      - Практически сразу же, - ответил он, наливая себе водки и освежая спиртное в бокалах, - киллер понял, что его устранят на встрече и сейчас жалеет только о том, что не сделал это лично. Все-таки служил и дружил с Лукашиным и Стрельниковым, а три последних трупа на срок приговора уже не повлияют – у него итак их семь было. Все десять убийств берет на себя и на суде не откажется. Но я бы мог и сам взять чекистов живыми или мертвыми…
      Григораш внимательно посмотрел на Иванова. Теперь он предложил жестом выпить, поднимая бокал.
      - Кто спорит, Сергей, конечно, мог. Но дошло бы до суда дело, довольствовался ли суд собранными тобой фактами и признанием Завьялова – это еще бабка надвое сказала. А контора считала бы тебя личным врагом. Такие люди обычно долго на свободе не ходят – спецдурдом или квартирка метр на два. Тебя бы даже на зону не отправили, а я счастья хочу своей дочери. Надеюсь, что ты это понимаешь, Сергей?
      - Я все понимаю, Александр Иванович, все понимаю. Судебная система у нас… неприкосновенна. Сегодня как раз передали в новостях, что за контрабанду леса в Китай на семь миллионов осужден один бизнесмен на четыре года условно. А за бутылку водки дают четыре года реально и никаких условных сроков. Но все это беллетристика… Что с Дарбяном?
      - А что с Дарбяном? – удивился Иванов, - все в порядке. Он реально осознал, что совершил преступление и ему не место в полиции. За кражу вещдоков ему вполне могли срок впаять, пусть и условный. Но это мелочи – моя служба безопасности глубже копнула – девять лет назад насильственной смертью умер собственник ювелирного завода. Сын Дарбяна, Кузьмин Михаил Георгиевич, почему-то стал хозяином ювелирки без каких-либо завещаний и наследственных прав. Но они и здесь смошенничали – в налоговой документы на Кузьмина, а выписка из ЕГРЮЛ на Горюнова. Оказывается, и такое возможно в России. Чекисты элементарно купились на Горюнова… и поплатились. Мне это надо – раскапывать старые убийства? Тем более, что Дарбян с завтрашнего дня на пенсии, а его сынок бизнес уже продал. Не бесплатно, нет – за одну условную единицу. Все законно! Тем более, что мораль осталась в кодексе строителя коммунизма, - усмехнулся Иванов.
      Утром Григораш прибыл на службу и, еще не доходя до своего кабинета, наткнулся в коридоре на Брянцева.
      - Здравствуй, Сергей, здравствуй. Пойдем, но не к тебе в кабинет и не ко мне.
      Полковник подвел Григораша к соседнему с ним кабинету, открыл дверь. Здесь еще вчера размещались четыре опера из отдела по контролю за районами – собирали статинформацию по линии уголовного розыска, оказывали практическую помощь, осуществляли проверки и тому подобное. Слишком маленький кабинетик для четверых… Григораш с удивлением заметил, что прежние столы исчезли и вместо них появился один побольше с приставным столиком, добротными стульями и креслом во главе. Из обыкновенного оперского кабинет превратился в начальствующий.
      Брянцев вошел, присел на стул и пригласил Григораша присесть напротив.
      - Сергей, мне предложили возглавить управление уголовного розыска, а я предлагаю тебе стать начальником нового отдела по раскрытию убийств. Ты согласен?
      - Конечно, согласен, Эдуард Валентинович, какой разговор. Когда и какой штат у меня будет?
      - Штат – семь человек вместе с тобой. Все твои и Воронов в том числе, еще троих сам доберешь. Нас одним приказом назначают с сегодняшнего дня. С тебя рапорт вчерашним числом и располагайся – это твой кабинет. Да, и вечером в конце рабочего дня будь добр находится на своем прежнем месте со всеми сотрудниками, там площадь кабинета побольше. Поздравлять не только я приду.
      - Чего меня поздравлять-то? Генералы притащатся? Вас рад буду видеть, а их не очень – отпарировал Григораш.
      - Не хотел, но по большому секрету скажу, не могу удержаться от радости за тебя, Сергей – приказ из Москвы пришел о присвоении тебе звания полковник. Поздравляю!
      - Спасибо, а Колокольцева-то куда?
      - Ему какое-то место небольшого начальника нашли в ППС, - ответил Брянцев.
      Григораш появился теперь уже в бывшем собственном кабинете с небольшим опозданием. Он практически никогда не опаздывал, и сотрудники гадали – пробки на дорогах или к начальству сразу прошел? Все заметили, что он пришел без куртки, странно…
      - Потеряли? – с улыбкой спросил он, - но начальство ведь никогда не опаздывает, оно задерживается, а я даже не задержался – писал рапорт о переводе в другой отдел. Вы со мной или остаетесь в прежнем отделе? – спросил интригующе Григораш.
      - Мы с тобой, но ты объясни сначала, - произнес Афанасьев.
      - И не еврей вроде, а ответил хитро, - с улыбкой произнес Григораш. – Поясняю – в управлении создан новый самостоятельный отдел по раскрытию убийств, я назначен начальником.
      - Мы с удовольствием, по крайней мере я точно с тобой, Сергей, – пояснил Афанасьев. – Но тебе теперь придется подчиняться Колокольцеву – это же вилы в бок, дуб полный в оперативной работе. Брянцев молчал и по-своему делал, а ты же так не сможешь, ты все в глаза выскажешь. Что будет – кошмар…
      - Ничего не будет, Толя – начальником управления назначили Брянцева, а Колокольцева в ППС, там ему законное место.
      - Тогда первым делом пишу рапорт о переводе, - ответил Афанасьев.
      Жданова тоже взялась за ручку, а Воронов ждал разъяснений.
      - Ты, Игорь, со мной или в районе с Гуровым останешься? – спросил Григораш.
      - Конечно, с вами, - ответил он и тоже взялся за авторучку.
      Вечером выпили по бокалу шампанского с коллективом за должность и звание и разошлись по домам.
      
      
*          *          *
      
      
      В деревеньке зима выглядит заурядно. Особенно в вымирающей деревеньке. Вряд ли кого-либо из художников вдохновили бы деревянные крыши, заваленные снегом, дымящиеся трубы на фоне зеленовато-белесых сопок. Хотя, впрочем, каждому своё.
      Кого-то удивит полное отсутствие зимних дорог в подобных деревеньках, как Сосновка, а кто-то элементарно вздохнет, глядя на протоптанные тропинки от дома к дому. По ним можно достоверно определить кто с кем общается и как часто.
      Если все дороги ведут в Рим, то в Сосновке все тропинки вели к дому Нильских. Трактор и деньги служили лучшим магнитом для каждого сельчанина. Все эти басни о дружбе так у Крылова и остались. Дрова привезти, огород вспахать… Что может быть крепче такого фундамента?
      Но и про Елену Нильскую в деревне все знали, что она окончила медицинское училище. А фельдшера в деревнях ценились достаточно высоко. Аптечных препаратов у Елены не было, но она лечила травками, растворами, настоями, мазями на основе желтой и голубой глины. Особенно, если негласно помогал Макар при этом, то деревенские вылечивались негаданно быстро и эффективно. Еще и потому, что определенных больных вообще не существовало. Например, с диабетом первого типа – без инсулина таким не выжить. А где его взять в глухой деревушке?
      В последнее время Макар пересмотрел свои взгляды на жизнь. Что толку скрываться от властей в деревне? Вроде бы развитое и цивилизованное общество… Вот именно, что вроде бы! В каждом столетии оно считалось развитым и цивилизованным на конкретном вековом уровне. И что сулил Макару ХХI век?
      Менты могли элементарно запытать, добиваясь правды. Кто, где, откуда? Неважно, что не совершал преступлений, важно, что одноклассники не опознают. Потом передадут в ФСБ. Типа, выясняйте сами – такого гражданина в России нет. А из какой страны шпион – вам и карты в руки. Мог и другой сценарий произойти – лаборатория секретного НИИ. Там бы могли разложить на атомы.
      Макар размышлял, сидя в комнате в кресле и прикрыв веки, пока не подошла Елена.
      - Дремлешь или мечтаешь о чем-то? – спросила она.
      - Зима пришла, - ответил Макар, - думаю, что пора за лосем сходить. Ты свежевать умеешь?
      - Папа умеет, - ответила Лена.
      - Значит, с ним завтра с утреца и поедем.
      - Поедем? – переспросила Лена.
      - Конечно, - убедительно ответил Макар, - у меня же в контейнере снегоход стоит. Забыла?
      - Забыла? Я и не знала даже, не осматривала контейнеры. У отца вертикалка 12-ого калибра – вполне подходящее ружьё для охоты на сохатого.
      - Конечно, Лена, - согласился Макар, - с близкого расстояния убойный ствол. Но как подойти на это близкое расстояние?
      Елена наставительно пояснила:
      - Отец в загоне станет, а ты на снегоходе сохатого на него погонишь. Там местечки есть, где по бокам заросли густые и лось в них не полезет. Лабаз на дереве очень удобен и безопасен. От лося больше охотников гибнет, чем от медведя, потому как относятся к нему недостаточно серьезно.
      - Ружья нам не потребуются, - пояснил Макар, - главное: ножи с топором взять для свежевания и рубки туши. Волокушу, естественно, прицепить к снегоходу.
      Елена посмотрела на Макара и ничего не сказала в начале. Потом произнесла, словно раздумывая вслух:
      - Конечно, ты же такой…
      Больше она ничего не изрекла в ответ.
      Рано утром, облачившись в зимнее обмундирование для военных, Макар Соколов и его тесть Антон Сергеевич Нильский отправились на снегоходе в тайгу. Кто-то, может быть, спросит: почему для военных? Потому что тепло и удобно, а купить можно без проблем, если желание есть.
      С собой охотничьи ножи, топор и бинокль. Нильский не понимал, как это в тайгу без ружья, но по совету дочери не стал задавать вопросов. Один раз его уверенность уже не подтвердилась – Макар излечил его. Опростоволоситься еще раз не хотелось и Нильский молчал в уверенности, что сохатого не добыть без ружья. С ружьем-то и то добывали не всегда и не часто.
      Тесть на снегоходе за спиной зятя ехал одновременно в недоумении и интересе. Во-первых, чего это Макар рулит на вершину сопки? Там лоси отродясь не паслись. А во-вторых, как он убьет его? Топор метнет, как индеец? Чушь полная. Ничего не понимал Нильский, но держался и вопросов не задавал, помня слова дочери: «Макар неправ не бывает».
      Остановившись на вершине сопки, Макар взял бинокль. Нильский сидел безучастно на снегоходе и тупо рассматривал веточку на снегу. Соколов улыбнулся, может быть, даже немного насмешливо, но не обидно. Произнес спокойно:
      - Видишь вон там, Антон Сергеевич, - он указал направление рукой, - маленькое стадо лосей пасется в долине? Самец как раз килограммов на триста чистого мяса потянет. Берем?
      Нильский взял бинокль, глянул.
      - Да, неплохой сохатый, но до него километра полтора минимум. И ветер в его сторону от нас – на расстояние выстрела не подойти, бесполезно. И вообще, как ты собираешься лося валить, Макар? Я, конечно, во многое верю, но не в сказки же старика Хоттабыча…
      Соколов ответил сразу, не напрягаясь и без всякого сарказма:
      - При чем здесь Хоттабыч? У меня и бороды никогда не было. Элементарно завалим и всё.
      Он сложил пальцы правой руки пистолетом, вытянул её в сторону долины и произнес спокойно:
      - Пу-у!
      Осесть Нильский не смог – он и так сидел на снегоходе. Но глаза расширились здорово, а челюсть, образно говоря, отвисла. В бинокль было видно прекрасно, как лось мгновенно пал на все четыре ноги. Соколов пояснил:
      - Ты не удивляйся, Антон Сергеевич, в лося я не стрелял, да и не из чего. «Пу-у» просто так сказал, для эксклюзива. Мозги сохатому отключил – он и упал сразу. Лежит без сознания и ничего не чувствует, никакой боли нет, это тоже важно, я не мучитель животных. Сейчас подъедем, перережем горлышко, освежуем и порубим на куски, чтобы в волокушу уместить получше. Что-то не так?
      Макар понял, что ответа ему не дождаться – Нильский временно говорить не мог. Соколов аккуратно вел снегоход в долину, объезжая деревья и другие препятствия типа пней и ям. У лося он остановился и ножом перерезал горло. Кровь хлынула рекой и сохатый забился в судорогах. Нильский медленно съехал со снегохода в сугроб, не выдержав впечатлений. Но скоро пришел в себя.
      - Помилуй, Антон Сергеевич, - словно укорил его Соколов, - я же шкуру снимать не умею, мне без тебя никак, работать надо.
      Нильский, очнувшись, молча достал нож… Через несколько часов они вернулись домой с мясом.
      Во дворе он сразу же бросил дочери и жене:
      - Даже не спрашивайте… не сегодня…
      И ушел сразу же в баню. То ли руки вымыть от крови, то ли прийти в себя в уединении.
      Макар рассказал женщинам об охоте. Елена не удивилась, а Валентина Ивановна в обморок не упала. На этом охотничий эпизод был исчерпан.
      
      
*          *          *
      
      
      Макар Соколов проследовал в свой строящийся дом, протоптав тропинку в снегу. Тепловая пушка и немножко магии сделали свое дело: бревна высохли и осели гораздо быстрее естественного процесса. Теперь можно ставить окна и двери, монтировать перегородки между комнатами, отводить отопительные батареи от стояков. Пробурив скважину и установив электробойлер, Макар обоснованно рассчитывал на полностью благоустроенный дом с санузлами и душевыми на обеих этажах. Камин – обязательный атрибут для комфорта, считал Соколов. Как же в доме без камина?!
      На внутреннюю отделку Макар не хотел тратить много времени. Одному можно справиться, но долго. Поэтому привлек своих верных сельчан. Зачем, например, ездить в город за душевыми кабинами, когда можно организовать их доставку? И не только их – стройматериалы, электроплиту, мебель и прочее.
      Сказками Соколов не увлекался и дом за минуту или мгновение не вырастал. Но за недельку стал готовым принять хозяев. В доме Нильских Макар решил провести своеобразное совет в Сосновке. Не Фили, но все же…
      - Мы с Леной завтра переезжаем в свой новый дом, - объявил Соколов.
      - Ты поторопился, Макар, сейчас поздняя осень и бревна осядут на свои истинные места только к августу. Могут оконные рамы лопнуть или двери заклинятся.  В деревне все удивлены твоей поспешностью, - вынес свой вердикт Антон Сергеевич.
      Макар удивился дипломатичности Нильского, зная, что деревенские мужики прямо крутили ему пальцем у виска. Это в городе строят дом под ключ за месяц из бруса, а потом появляются сквозные дыры в палец и перекашиваются косяки при усыхании, если брус не клееный. Там с лоха деньги дерут, а здесь-то что?
      - Антон Сергеевич, я использовал современные технологии, применял тепловую пушку и еще кое-что. Поэтому дом не перекосит и щели не появятся. Два этажа… можете с Валентиной Ивановной любой себе взять и жить, места всем хватит. Там центральное отопление, холодная и горячая вода, туалет, душ. Не надо морозиться на улице, такать ведрами воду, топить печь.
      Макар посмотрел на тёщу.
      - Здесь родители наши жили и дедушка с бабушкой, - поясняла она, - нам привычнее тута. За приглашение спасибо, Макарушка, - она прослезилась немного, - но мы с Антоном в своем старом доме останемся. Огород ты вспашешь, дрова привезешь, сено корове накосишь – чего нам еще надо?
      Тесть согласно закивал головой.
      - Да, Макар, - подтвердил он, - мы с Валюшей в своем доме останемся и за вас станем радоваться всей душой. Живите счастливо!
      - Ну не хотите, как хотите, - подвел итог Соколов, - двери нашего дома для вас днем и ночью открыты, это помните. За зиму обживемся, а весной попытаемся ФАП открыть. Не зря же Елена училище заканчивала. Рядом с Сосновкой еще три деревни расположены, им выгоднее к нам ездить, чем в центральную районную больницу.
      - ФАП? – переспросила Валентина Ивановна.
      - ФАП – это фельдшерско-акушерский пункт, мама. Но кто его откроет и где, чем людей-то лечить? Здесь аптек и лекарств нет, - посмотрела она уже в сторону мужа. – Ты хочешь организовать нечто подобное городскому?
      - Нет, Лена, никаких космических связей не будет. Ты фельдшер – вот и станешь лечить людей. Детали мы позже обговорим.
      Соколов вышел во двор и завел свой трактор «Кировец».
      - Надо канаву закопать, которую вырыл поперек дороги, а то не проедет никто, - пояснил он, выскочившей следом за ним жене. – Скоро представители райбольницы в Сосновке появятся, предложат тебе ФАП организовать и возглавить. Деньги уже выделены под это дело. Так что будешь ты, Лена официально с работой и зарплатой.
      
      
*          *          *
      
      
      Все относительно, естественно, но эту зиму нельзя назвать холодной. Температура воздуха не опускалась до отметки в сорок пять градусов. Однако, чуточку ниже сорока держалось три недели, не спадая. Для данной местности это немного, если учесть, что здесь холода заворачивают и до пятидесяти.
      Наступил апрель, и природа брала свое. Побежали ручьи, снег стаял, но дороги просохли только к середине мая. Раньше в Сосновку никто ехать не собирался – бесполезно. Но когда поехали – удивились: дорога отсыпана гравием и можно ездить без проблем даже в дождь.
      Главный врач центральной районной больницы знал, что со времен Советской власти никто дорогу не ремонтировал, не отсыпал гравием. Но в суть вопроса не вникал – не его тема. Его вполне устраивало, что в Сосновку можно проехать в любое время, и он зря ждал почти конца мая. Местные показали дом Елены Нильской, и он удивился снова. В деревнях не строили двухэтажные дома, тем более с водяным отоплением и санузлом. Мужа богатого из города привезла, пояснили сельчане.
      Соломин Евгений Аркадьевич постучал, вошел в дом.
      - Да-а, Елена Антоновна, домик у вас совсем не плохой. Немаленький, скажем, домик. Здравствуйте. Говорят, мужа богатого в городе отыскала?
      - Здравствуйте, - ответила Нильская не совсем приветливо, - а вы что хотели у нас сыскать?
      - Ну-ну, не сердись, обидеть никого не хотел. Сосновка ваша между двух деревень находится, вот и решили мы здесь ФАП организовать, - начал главный врач без предисловий. – В райцентр далеко ездить, а ты бы могла вести прием жителей трех поселений. Санитарку еще в штат дадим. Как Елена, согласна?
      Она, не раздумывая, ответила:
      - Дров наколоть, воды принести… мужчина нужен. Согласна, если санитаром мужа оформите. Хотя… мы еще официально с ним не расписаны и не мужское это дело – полы мыть. Пусть мать оформляется, а муж мне помогать станет по хозяйственной части. Домов заброшенных много, выберем подходящий.
      - Добро, Елена Антоновна, подъезжай в ЦРБ – оформим трудовой договор, кое-что из инструментов дадим, лекарств и в добрый путь на благо сельчан.
      Уже через месяц разнеслась молва по райцентру о чудодействе сосновского фельдшера. Кто бы с какими болезнями не приходил – всех излечивает Нильская. Больные даже из райцентра к ней потянулись.
      
      
*          *          *
      
      
      Автомобиль с комиссией минздрава области, проехав двести километров, повернул на грунтовую дорогу. Удивленные пассажиры разглядывали дорожный знак «Сосновка» и стрелочка внизу с указанием «20 км.» Но не дорожные знаки удивили членов комиссии, а еще один указатель: «Нильская Е.А.». Не сосновский ФАП или дорожный знак медицинского пункта, а именно «Нильская Е.А.».
      Практически сразу же их остановил наряд ДПС, указывая полосатой палочкой на обочину. Автомобиль завернул в имеющийся дорожный карман, и водитель стал поджидать сотрудника ДПС, а по-народному гаишника. Но никто из полицейских, судя по поведению, даже не собирался подходить к остановленной машине.
      - Совсем деревенские гаишники оборзели – остановили и не подходят, - возмущенно произнес водитель.
      - Деревня… чего тут скажешь, - нейтрально произнес председатель комиссии, начальник отдела по медицинскому обслуживанию населения области Ходченков Илья Артемович.
      - Эй! – крикнул водитель, - долго еще нам стоять здесь?
      Никто из двух стоявших у спецмашины гаишников не отреагировал на громко прозвучавший вопрос. Водитель крикнул снова:
      - Вы оглохли там что ли? Почему остановили?
      Полицейские не реагировали, а водитель знал закон – сотрудники ДПС должны подойти, а не он к ним.
      - Козлы, - негромко бросил расстроенный водитель, не зная, что делать дальше.
      Но гаишники услышали негромко брошенное оскорбление и подошли сразу же. Лейтенант заявил мгновенно:
      - Оскорбление при исполнении служебных обязанностей, ст. 319 УК РФ, попытка проникновения на закрытую территорию. Неповиновение законному распоряжению сотрудника полиции, статья 19.3 КоАП РФ. Дальше с вами станет разбираться дознаватель и суд, а вы пока мне предъявите документы на машину, водительское удостоверение, полис ОСАГО.
      - Послушайте, лейтенант, - произнес вышедший из машины Ходченков, - я начальник отдела министерства здравоохранения области и у нас в Сосновку командировка, необходимо провести проверку фельдшерско-акушерского пункта, а вы нас задерживаете. Почему?
      - О-о! – усмехнулся лейтенант, - обычно здесь права качают генералы, директора заводов, пароходов и самолетов, а тут какой-то простой начальник отдела. Хочешь попасть в Елене Антоновне на прием – возьми талончик в райцентре и приезжай месяца через три. На талончике будет указана дата и время. Без талончика по этой дороге только местные жители могут проехать. И спорить со мной не надо – пусть ваш министр с нашим генералом общается, возражает или претензии предъявляет. Сейчас протокольчик на водителя оформим и отваливайте подобру-поздорову.
      - Но это же незаконно! – возразил Ходченков.
      - Что незаконно? – переспросил гаишник.
      - То, что вы не пропускаете нас в Сосновку. Понятное дело – натягиваете статьи КоАП для протокола. Но мы не на прием к фельдшеру едем, а с проверкой. Не пропустить нас вы не имеете права.
      - Натягиваем статьи… - усмехнулся лейтенант. – Скажи мне, господин начальник отдела здравоохранения, сколько вы ФАПов по области в этом году целенаправленно проверили? Уверен – ни одного. А к уважаемой Елене Антоновне поехали. А почему? А потому, что она может лечить, а вы ни хрена не можете. Ваши шефы хотят ее методику украсть и присвоить или совсем загнобить, чтобы она авторитет профессоров не подрывала? Фельдшер может, а профессор ни хрена не может! Так кто из нас и что натягивает, господин начальник отдела с подленькой душонкой? Так что мотайте отсюда и побыстрее, пока у вас наркотики не нашли или оружие с места преступления. Гаденыши от здравоохранения…
      Ходченков не заставил себя долго ждать и распорядился уезжать обратно. Благо, что гаишники вернули права водителю и не стали оформлять никаких протоколов. Он ехал и размышлял. Поверки ФАПов бывали, но всегда в случаях каких-то проколов или жалоб. В данном случае всё наоборот – никаких жалоб и больные довольны. Может быть, действительно эта фельдшерица Нильская лечит быстро и эффективно? Но она даже не врач… Не моё дело, решил Ходченков, доложу, что не пропустили в Сосновку, а дальше пусть начальство думает.
      
      
*          *          *
      
      
      Григораш смотрел телевизор, удобно устроившись в кресле. Началась передача о здравоохранении. Сергей хмыкнул и подумал о новом вранье. Нет, скорее это не вранье, а деформированный временем взгляд на имеющуюся ситуацию, когда руководство наверху не слышит и не видит тех, кто внизу. Григораш даже не мог четко сформулировать свою мысль. Вроде бы все правильно говорит и докладывает Президенту министр здравоохранения. Строятся новые клиники, есть достижения в науке, есть статистика. Только все знают, как эта статистика делается. О каких достижениях пиарится министр, если муниципальная медицина в регионах завалена напрочь? Почему, например, министр здравоохранения не докладывает Президенту элементарную истину? Медицина есть и действительно неплохая. Только для тех, у кого деньги. А без денег стойте комфортно в очереди на запись к врачу. Записаться на прием по интернету не сможет даже министр, нет такой записи во многих регионах. И по телефону не дозвониться. Стой в огромной очереди на запись, а через две недели комфортно к врачу пожалуйте, если не сдохнете за это время. В бесплатной поликлинике рентген или МРТ месяц или три ждать, а за деньги прямо сегодня… в той же клинике.
      Расстроившийся от собственных мыслей Григораш уже хотел выключить телевизор и не смотреть далее показуху, но вдруг услышал и увидел нечто такое, что даже прибавил звук. Речь шла о сосновском ФАПе. Кто-кто, а Григораш сразу узнал Нильскую и её, якобы санитара, Соколова. Посредник Вселенной Соколов исчез и даже несколько дней находился в розыске, но вскоре с розыска был снят в связи с переездом в Москву. На запрос пришел отрицательный ответ и понятное дело, если он действительно теперь служит в секретном НИИ. Кто этот Соколов? Великий доктор, маг или волшебник, чародей, кудесник. Сколько еще синонимов в багаже русского языка?
      Сосновский фельдшер поясняла в эфире:
      «Фельдшерско-акушерский пункт создан в Сосновке недавно. Он обслуживает еще три близлежащие деревни».
      «Но вы, почему-то, обслуживаете больных из города и других регионов»? – задал вопрос ведущий.
      «Так все жители с моей территории вылечились и больше не болеют, а я принимаю тех, кто остро нуждается в медицинской помощи».
      «Но как вы это делаете»? – вновь задал вопрос ведущий.
      «Как учили, - ответила спокойно фельдшер, - жалобы, анамнез, осмотр. Потом подбираю необходимые травки – запариваю их или делаю спиртовую настойку. Каждому индивидуально. Даю изготовленное лекарство внутрь и одновременно втираю раствор в поврежденный орган».
      «И это действует»? – спросил изумленный ведущий.
      «Конечно, - убежденно ответила Нильская, - полезные свойства трав давно известны не только в народной медицине. Многие таблетки изготавливаются из лекарственных трав».
      «Удивительно!.. Но я слышал, что вы помогаете больным с запущенными случаями сердечных заболеваний. Как вам это удается»?
      «Чего же здесь удивительного? – задала вопрос Нильская, - существует целый ряд известных медицине трав и плодов при болезнях сердца. Боярышник, пустырник, шиповник, красный луговой клевер, который еще называют кашкой или трилистником, мята, петрушка, календула, укроп, бессмертник. Наверняка всё перечисленное вам известно. Аптечных лекарств мне никто не дает – вот и пользуюсь травами. Например, при болезнях печени неплохо помогает расторопша или чертополох, что одно и тоже, артишоки, корень одуванчика, листья мяты, чистотел ну и так далее».
      «Вы, Елена Антоновна, официально приняты на должность фельдшера, а более похожи на травницу» …
      «На травницу, - усмехнулась Нильская. – Чего же тогда ко мне больные от городских докторов едут? Потому что они больше похожи на импотентов от медицины или у них умственный запор в мозгах и обследуют они его ректороманоскопом»?
      «А это что такое»?
      «Это такая ученая трубочка с лампочкой, - пояснила Нильская, - вставляется в задницу пациента. Все мозги как на лицо. На этом, извините, видеоконференция закончена».
      От себя ведущий добавил: «Мы проехали по деревням, которые должен обслуживать сосновский ФАП, и не нашли ни одного больного. Все в один голос утверждают, что раз и навсегда вылечила их богиня Нильская… без всякого ректороманоскопа».
      - Ну и ну… - тихо проговорил Григораш, - вот, оказывается, куда подевался Соколов.
      Он теперь лечит больных через свою жену. А что, может оно и верно, к нему теперь вообще никто не пристает с вопросами. Жена фельдшер и пусть лечит. Жлоба профессоров задавит, так он их ректороманоскопом…
      Свобода, демократия, капитализм… результаты перестройки и измены Родине генсеком. Так считал Григораш и собственное мнение ему иметь никто не запрещал. Разве кто-то признает сейчас, что полиция стала акционерным обществом закрытого типа? Главное в любой фирме – это получение прибыли. Вот и получают эту прибыль законными или незаконными способами.
      А большевики в семнадцатом всего лишь хотели изменить законы природы. Но кто может изменить законы природы? Явно не те, которые не могли и точно не те, которые не хотели. Даже в муравейнике есть своя иерархия – царица-матка, рабочие муравьи, воины, разведчики, слуги и рабы. Это те, которых захватили в плен из другой страны, то есть на соседнем муравейнике.
      Меченый погнался за европейской славой, а получилось, как всегда. Говорят, что Восток – дело хитрое. И глупее ли русских китайцы? Ведь их коммунисты не перестраивались, а приспосабливались к законам природы. И живы до сих пор! Про америкосов вообще промолчу и очень бы хотелось заглянуть в будущее. Не наступят ли русские снова… В деревне бы это поняли сразу. Не знаю – кто там и чего себе напридумывал, а я верю в хорошее!