Двенадцать спетых судеб Singera. Часть 2

Опера № 2

Сразу оговорюсь, что это мои и только мои впечатления. Они не могут быть истиной в последней инстанции. Искусство - вещь многогранная и к каждому из нас поворачивается своей, уникальной плоскостью. Признаюсь, что долгие годы считала эту композицию трюком. Сложнейшей руладой без особого смысла. Такой себе вокальный кролик извлекаемый фокусником из цилиндра под гром аплодисментов. Поэтому ничего особенного не ожидала. Разве что перетягивания нотного стана на себя: кто выше заберется по дополнительным нотным линейкам. Это было ошибкой. Грубейшей и потому особенно радостной. Всегда приятно разочаровываться в лучшую сторону. Образ получился ярким, разноплановым, цельным. На сцене Singera стоял Художник. Даже так - Художник за мольбертом.

Уж не знаю что тому причиной...то ли наряд, стилизованный под блузы и шарфы живописцев прошлого века. То ли дружески раскрепощенный стиль общения с публикой. То ли пара тактов романтичной скрипки, перетекающей в иронично-кастаньетное танго. Все очень мягко. Умиротворяюще. Единственный броский штрих - глаза. Акцент сделан на силу взгляда и взгляд этот был лукав как у мальчишки, затеявшим шалость. Шалость и ничего кроме шалости. А еще улыбчивый вздох: ох, что сейчас будет...что будет, что будет. И, как говорят в Одессе, оно таки было!

Казалось, что идет разговор двух персонажей: Художника и его второго Я. Один вел как бы минорную партию, тему разочарования. Чего только стоит строка: дом мой построен, но я в нем один...За этой фразой скрывается многолетний неподъемный труд. Строить это всегда тяжело, будь то здание из камней и бетона или собственная карьера. Стремление к успеху оставляет шрамы на сердце, натруживает душу. Стены дома выросли, но стали не убежищем, а тюрьмой. "Хлопнула дверь за спиной" - годы прожиты и изменить уже ничего нельзя. Стылая осень не станет весной. Впереди одиночество. Струящийся, окрашенный бархатом голос рисует картину честного признания ошибок. Лишь сильному человеку, человеку со стержнем, дано принять горькую правду достойно: ТОЛЬКО я знаю, как после меня будут ветра голосить.

И тут вступает альтино. Исключительно высокому тенору дано передать тоску и холод пронзительного степного ветра. И это не трюк. Не пустая виртуозность, а необходимая для создания образа краска. Но удивительное дело - безнадежность оборачивается возрождением. Призывом к действию. К сражению с самим собой, ведь осень это еще не конец жизни. Есть небольшой запас времени для работы над ошибками. Некогда погружаться в отчаянье, надо расти ввысь. Возвышаться над суетой и суетными целями.

Рубиконом стало инструментальное соло. Оно отделило жалобы от решимости бороться. И сражение началось. В битву эмоций были вовлечены все: и зрители, и коллеги, и оркестр. Никто не остался безучастным. Высоко. Еще выше. Еще один подъем плюс украшение. Словно озорные мальчишечьи прыжки на одной ножке на немыслимой высоте. Диапазон беспредельности: там где кончается рояль. Нет, не так - клавиатура уже давно осталась позади, а голос все поднимается и поднимается. Наверное можно было исполнить и выше, но оценить это смогли бы только дельфины.

После этого выступления сами собой вспомнились слова из одной старой любимой книги. Девиз:

БОРОТЬСЯ И ИСКАТЬ. НАЙТИ И НЕ СДАВАТЬСЯ.