Солнечно, сливочно-медово

В восьмом классе Маня писала сочинение на тему «Самый счастливый день в моей жизни». Была она стабильной хорошисткой, а тут вдруг получила пятерку. Действительно, написала на одном дыхании, почти не задумываясь. Начиналось примерно так: «Каждый год в начале лета мы уезжали на дачу в Конев Бор».

Маня ездила туда до четвертого класса, а потом мама стала брать её с собой в экспедиции. Если выйти из метро на Комсомольской, сесть на Рязанскую электричку с Казанского вокзала, то, немного не доезжая Коломны, как раз и будет Конев Бор.

В день приезда на дачу, обычно, было холодно. Запомнились почему-то именно такие дни. Маня с двоюродным братом в пальтишках. У Мани ярко голубое. Правда, может быть, это ей сейчас только так кажется. Помнит она качели во дворе, и как взрослые жгут листву. Дом еще сырой. Матрасы и одеяла – на просушку. Бабушка топит печку. Печку всегда топила бабушка.

Когда Маня была маленькая, дом был большим. Потом она приезжала туда уже взрослой, и каким же маленьким он показался! Был он бревенчатый с роскошной верандой. На веранде стоял внушительных размеров стол и лавки вокруг него. В дождь и особенно в грозу Маня любила стоять на веранде у окна. Это чувство дождя за окном осталось с ней на всю жизнь. Какие-то есть кнопки в душе, на которые можно жать в любой момент и проваливаешься, как Алиса в кроличью нору, в свою страну чудес. Одна из Маниных кнопок – это окно в Коневом. Стоит Мане сейчас подойти к окну в дождь, как она оказывается на той волшебной веранде.

Однажды в середине лета, Мане было лет пять, собиралась гроза. Воздух накалился. Запах флоксов стоял в нем словно густой навар. Едва успели забежать в дом, как полил дождь стеной. Грохотало до самых поджилок. Всё на дворе вдруг стало совершенно желтым. Было не страшно, но казалось, что сейчас что-то случится. Эта странная, диковинная желтизна разливалась вместе с дождём, как будто сироп в стакане с газировкой. Когда дождь прошёл, воздух стал вкусным, будто родниковая вода и опять выглянуло солнце.

 В пятницу к вечеру обычно приезжал папаша. Он привозил песочное печенье в картонной коробке. Печенье было круглым, обсыпанным сахаром с корицей. Маня с братом с замиранием сердца ждали, вечером на веранде под абажуром, когда откроют коробку и пряный аромат печенья смешается с уютным паром из чашек. 

Рано утром папаша ехал на велосипеде за мёдом и кренделями. На завтрак бывало на веранде солнечно, весело, сливочно-медово, свеже-кренделёво и наполнено предвкушением долгожданных выходных. 

Бабушка и тетя растили Маню в строгости и под грузом ответственности не разрешали многое из того, что так радует обычно детей. Когда на выходные приезжал папаша, все устои рушились, все запреты снимались. Маня с папашей на великах мчались в Пески, покупали мороженое, семечки и жвачку. Потом отправлялись на речку. Колёса сухо похрустывали сосновой хвоей в лесу, на речке под крутым обрывом пищали ласточки, а у мостков серебрилась вода, можно было всласть набрызгаться и наплескаться. На обратной дороге солнце так и норовило скатиться в ржаное поле. Усталость была приятной, счастливой. Все выходные превращались в один сплошной праздник.

Когда папаше приходило время уезжать, Маня провожала его до Тутуновых, до угла. Потом возвращалась на дачу и у калитки высыпала из кармана остатки семечек. Вечером она глотала слезы на раскладушке, в ногах у неё, правда, спал Дик, и было большим утешением нащупывать на нем напившихся клещей, выдирать и бросать на пол.

На утро Маня просыпалась рано. Сквозь широкие разноцветные полосы льняных занавесок пробивался свет. Он становился всё ярче. Громко тикали часы. Дик, свернувшись плотным тёплым калачиком, сопел рядом. Скоро идти в деревню за молоком. Жизнь продолжалась.