Непоседа

Ряба

Мягкая зима накрыла толстым слоем пушистого снега весь огород. От белоснежных шапок склонились ветви яблонь и слив. Огромные сугробы нависали с крыш большого бревенчатого дома в пять окон и двора. Местами из-за снега было не видно забора. Покрытый плавными белыми волнами участок больше напоминал какое-то озеро. Но на самом деле под холодной толщей скрывалась широкая пашня, занимавшая добрую половину участка.

Всем этим хозяйством владела большая дружная семья. В одной половине дома жили дедушка с бабушкой, они же вели хозяйство, держали полтора десятка кур и крупную гусыню.
Вторую половину дома занимала молодая семья. Как положено приличным людям, папа и мама в будни уходили на работу, а единственную дочь Любу отводили в детский сад. До школы ей осталось меньше года. Кареглазая белобрысая непоседа была большой придумщицей и заводилой.  К ней каждый день приходил двоюродный брат, ее ровесник, Санька. Люба придумывала различные игры и забавы, и они вместе проводили все свободное время. Особых проблем они не приносили, поэтому ежеминутного внимания взрослых не требовали. Гуляли по улице и в огороде, заодно кормили кур и гусыню.
Возомнившая себя хозяйкой гусыня была довольно крупной птицей. Порой она вела себя агрессивно. Не допуская на свою территорию никого, широко расправив крылья, она громко шипела и пыталась ущипнуть непрошеного гостя мощным клювом. А гусыней она стала только после того, как неожиданно для всех снесла яйцо. До этого момента ее считали гусем, который подпускал к себе только непоседу Любу. Жил себе гусь несколько лет, и имени у него не было. Звали его гусь, просто гусь. Все уже привыкли к тому, что он гусь, а тут такое недоразумение – яйцо.

В свежем, поблескивающем от солнца снегу между домом и двором были откопаны тропинки. Одна вела к стене большого деревянного сооружения, которое было практически под крышу закрыто поленницей. Запаса дров хватало на весь холодный сезон.  Дело это было ответственное. Пилить, колоть чурки на паленья доверялось только мужчинам. А вот держать кур и гусыню было делом общим. По второй тропинке во двор бегали дети.
Лишь одна тропинка была не очищена лопатами, а натоптана детскими ножками. Она уходила кривой линией в глубину огорода, куда-то к тыльному забору. Там под нависшей кроной высокой липы стоял детский шалаш. Кое-как построенный из натасканных старых горбатых досок, он маленьким окошком еле заметно виднелся из-под снега. Единственной приметой его существования была именно эта кривая тропинка.


Люба часто заходила в сарай проведать и угостить свою любимицу – единственную пеструю среди обычных белых кур – Рябу. Да и сама Ряба была рада таким теплым отношениям – смело подходила к девчонке и даже давала взять себя на руки.
Вся куриная семья, по их меркам, была преклонного возраста, яиц не несла.
И вот за две недели до Нового года Люба нечаянно подслушала разговор взрослых. Дедушка договаривался с папой о времени, в которое можно забить всех кур. Мол, яиц они не несут, так хоть мясо на праздники заготовить.
Со слезами на глазах, непоседа узнала назначенную дату. Ночью она спала плохо, обдумывая план спасения своей любимой Рябы. А на следующий день, дождалась брата и рассказала ему о намерениях взрослых, заодно поведала свой план спасения. Саньке нужно было стоять и караулить взрослых. Тем временем Люба, схватив в охапку Рябу, завернула ее в найденное тряпье и утащила в шалаш. Когда вернулась, брат предложил спасти еще одну курочку, чтобы Рябе не было скучно. Куры маленькую девчонку не боялись, поэтому отлов еще одной был делом не сложным. Утащив ее в шалаш, дети принялись утеплять сооружение. Они еще натаскали из чулана старого тряпья и заткнули все щели, кое-как соорудили из старого пальто гнездо. Закрыли вход и разошлись по домам.
Люба дома вела себя тихо. Несколько вечеров она гуляла во дворе. Взрослые о пропаже двух кур догадались, но не придали этому особого значения. Лишь на второй вечер папа спросил:
– Дед, не знаешь, куда куры делись? Вроде бы двух не хватает.
В ответ дедушка пожал плечами.
– Да бог их знает, может, утащил кто, а может, сдохли. Потом посмотрим.

Три дня Люба с Санькой таскали в шалаш корм для спасенных курочек. Единственной проблемой было то, что, несмотря на утепление, в шалаше было холодно. Днем от солнца шалаш прогревался, но вечером он быстро остывал. И вот за ужином Люба услышала от папы, что надвигаются лютые морозы. От этой новости у девчонки проступили слезы. Заметив это, мама спросила у дочери:
– Что случилось? Ты чего плачешь?
Что дальше делать, Люба не знала, и ей пришлось признаться.

Стряхнув снег, папа вошел в дом с охапкой тряпок в руках, из которых торчали клювы испуганных кур. Они крутили головами и кудахтали, а папа разрывался от смеха. Люба бежала навстречу своим любимицам и умоляла папу не убивать их.
– Ну что же с вами теперь делать? Ладно, пусть живут, – он погладил дочь по голове. – Одевайся. Пойдем их обратно в вольер поселим. Поможешь мне, раз такое дело.
Люба с криками "Ура!" стала быстро натягивать на себя колготки.
Мама сидела за столом, подперев рукой щеку, покачивала головой.
– Теперь сама будешь за ними ухаживать. Только не так как за утками в прошлый раз.


Утиное счастье

За пару лет до случая со спасением курочек у Любы была еще одна милая история. Была в домашнем хозяйстве небольшая утиная семейка: мама утка да выводок из пяти утят. Непоседапомогала бабушке кормить уточек,а гуляли они в специальном вольере. Отгороженной территории им хватало с лихвой, имелось у них и корыто с водой – что-то вроде водоема, в котором они брязгались, но полноценно плавать не могли. Девчонка с братом любили наблюдать за этими процедурами. Было весело.

Улица, на которой стоял дом с хозяйством,всей длиной уходила уклоном к небольшой реке. В месте пересечения улицы и речки стоял деревянный мостик. Его периодически обновляли, поэтому он был достаточно крепким. В этом месте ребятня любила прыгать с перил в воду. А с левой стороны разлилась небольшая заводь. Вода здесь стояла спокойная и часто покрывалась ряской, авдоль берегов прорастал невысокий камыш.
Люба часто проходила мимо этого места с родителями, когда ее водили в детский сад. Да и сама бегала с братом, когда гуляла.

И вот однажды вовремя очередного наблюдения за утятами Любе в голову пришла идея. Она знала, что утки любят плавать и нырять. Вспомнила про тихую заводь на реке, предложила брату отвести туда семейку. Сказано – сделано.
 Взяв в руки прутики, как это делала бабушка, дети вывели маму-утку на улицу. Птенцы послушно последовали за ней. Так покрякивая, веселя прохожих, не спеша, без приключений добрались до "большой воды". Счастью утиному семейству не было предела. Они резво стали клевать ряску, и нырять. Вся купающаяся ребятня собралась наблюдать за этим веселым действом.Кто-то из пацанов постарше даже пытался поплавать вместе с ними.
Когда детям надоела эта забава, она попытались выманить уток на сушу, чтобы отвести домой. Но утки не слушали, они продолжали плавать и нырять. Несколько попыток не увенчались успехом, и тогда, Любой овладела тихая паника, ее смех сменился на испуг.
В это время бабушка, заметив тишину во дворе, выглянула в окно, которое смотрело прямо на вольер. Поняв, что он пуст и детей нет, она быстро выскочила на улицу. Оглядев улицу, даже немного растерялась. Но на удачу, соседка подсказала, что видела, как дети вели утиное семейство в сторону реки.

Строгий голос бабушки и длинный прут быстро заставили и уток и детей бежать домой. А вечером, когда все собрались за столом, долго раздавался смех всей дружной семьи.