09 04. Искусство убеждения

      

       Потихоньку-помаленьку моё дежурство по роте дотянулось до вечера. Спать в тёмное время суток мне было не положено, поэтому для пущего бодрствования я занялся написанием писем на родину. Писал всем подряд: родственникам, друзьям, знакомым. Это занятие поглотило меня на весь вечер и на часть ночи. Периодически, через равные промежутки времени, я отрывался от ручки и бумажки, выходил чтобы проверить не спит ли дневальный на посту. Менял дневальных «на тумбочке» по часам, как положено, чтобы дежурство было распределено по-честному.
Ближе к утру в Руху незаметно прокрался рассвет. Я с дневальными метнулся на кухню, получил завтрак в металлические армейские термосы. Пищевые припасы в термосах оттарабанил в караулку, осчастливил радостью чревоугодия солдат и сержантов своей роты. После того как сделалось «бойцы сыты, кони запряжены», мне полагалось пойти в расположение своего взвода, пристроиться там баиньки на всех законных основаниях. Понятное дело, что я воспользовался выделенным мне временем по прямому назначению. То есть проник в свою располагу, пристроился на нары, на втором ярусе, чтобы было тёпленько. С чувством глубокого удовлетворения отключил себе основной контроллер ЦБУ.
       По прошествии двух часов, дневальный бесцеремонно несколько раз дёрнул меня за ногу со словами:
 - Вставай, Димыч. Твоё время на сон кончилось.
«Ну ладно, кончилось, так кончилось». – Подумал я с некоторой долей сожаления, однако слез с нар на пол. Потянулся, почесался, решил было напоследок зевнуть вдогонку уходящему от меня сну, а тут – хреняксь! Оказалось, что обуть-то мне на ноги нечего.
       Я не понял. Стоял, чесал в недоумении репу, в редкостном затупе думал: - «Чё за фигня? Это как у Дежурного по Роте нечего обуть? Стырили ботинки что ли? А что тогда этот херов Дежурный охранял, если он свои ботинки не смог заохранять? Нахрен кому надо такое дежурство?»
      После того, как приморился чесать себе репу, я вылез из взводного ослятника во внутренний дворик. Босиком.
Во внутреннем дворике всё было чин-чинарём: территория была вылизана, как яйца у кота (армейская присказка), «на тумбочке» стоял дневальный, не спал. Володя Ульянов. Именно к нему я обратился со всей армейской вежливостью:
- Вова, ёж твою мать?
- Чего? – Володя меланхолично повернул на меня своё старушечье лицо.
- Давно ты тут стоишь?
- Да. Уже меняться пора. Ты лёг, я заступил. Два часа прошло.
- Очень хорошо! Вова, а скажи, пожалуйста, отвратительный ты персонаж. Не заходил ли кто-нибудь в наш второй взвод за время твоего дежурства?
- Нет.
- Вова, а у Дежурного по Роте за это время стырили гамашы. Прямо на твоих глазах. Ты в самом деле ничего не заметил?
       Володя насупился, уставился взглядом в одну точку, молча стоял, как истукан.
- Вова, вся рота в карауле. Здесь никого нет. Из второго взвода только ты да я, да мы с тобой. Если я спал, то давай угадаем с трёх попыток кто стырил мои полусапожки?
       Вова молча смотрел в пустоту.
       Босыми ногами я кое-как на цырлах доковылял до лестницы, ведущей в каптёрку Герасимовича. Залез наверх, на второй этаж, толкнул дверь. На моё счастье Олег Павлович был на месте. Он сидел за столиком, что-то писал в тетрадку авторучкой. Ну, хрен его знает, мог же его Старшина послал куда-нибудь. Ящики, например, ненавязчиво стырить с артсклада. Но, не послал. Поэтому я ввалился в каптёрку к Олегу, застал его на рабочем месте, принялся изливать ему наболевшее:
-  Вот смотри, Олег. Вот с Ульяновым мы вместе с Термеза. Помнишь, я пулемёт ему помогал тянуть во время кросса? Помнишь, как я - то да сё? Помнишь, как за него был всегда?
- Ну, помню. И чё с того?
- А потом, после Абдуллахейльской операции, Рогачев пообещал назначить Ульянова вечным дневальным. Помнишь?
- Ну. И чё?
- А потом Ульянов стал Вечным Дневальным и перестал ходить в горы. Бахрам накормил Ульянова ман@овошками, а я даже не заступился.
- И чё?
- Ну, а теперь Ульянов прое… протерял мои полусапожки. А я морально готов его пришибить! Придушить его готов! Блин!
- Ну, иди. Придуши. Или пришиби. В чём проблема? Он же про@бал.
- Ты серьёзно что ли не понимаешь? Вот смотри, сначала я был за него, потом он стал мне безразличен, а теперь я его ненавижу. А почему? Потому что теперь он не наш, он в горы не ходит. Потому что Рогачев, бля, такую психологию забубонил… вот он, бля, где этому научился? Их в училище этому учат, или он сам от природы допёр до такого?
- Кто «он»?
- Рогачёв.
- Какой хер Рогачёв тебе сдался? Ульянов же про@бал твои полусапожки?
- Да я про психологию…
- Димыч, вот честно, вот положа руку на сердце – иди ты на@уй со своей психологией. Вот тебе полусапожки. Из подменки. Иди, придуши Ульянова. Или в ж..у его в…и. Мне только психологией мозги не е@и. Хорошо?
- Спасибо, Олег. Выручил! Ты - настоящий друг!
       Я принялся няпяливать на себя полусапожки из подменки. Напялил, обнаружил, что они мне несколько великоваты. Однако, Олегу не стал ничего говорить. Я не в обувном отделе ГУМа. Я в Армии. Перебирать обувь здесь не надо. Потому что сейчас придёт Дежурный по батальону и обнаружит, что Дежурный по роте оказался босиком. Он, сцука, так надежурил, что просрал казённую обувь. Эта ситуация не располагала к перебиранию размеров обуви.
       В гамашах, больших на два размера, чем моя стопа, я слез по лестнице из каптёрки. Ульянова «на тумбочке» уже не было. Его сменил Толик Воличенко.
Внутри себя я грустно подумал: - «Ну и ладно. Так даже лучше, ибо придушил бы я со злости Ульянова. А теперь глаза не видят – душа не болит. Куда это чмо делось? Да хрен с ним, пусть хоть удушится!»
        С этими мыслями я зашел в свой взвод. Надо было одеяло на нарах поправить после того, как я слез с них и побежал босиком носится по расположению.
       Зашел я в свой взвод и о, чудо! Обнаружил свои полусапожки! Конечно же, я спросонья был тугой на голову. Но, чтобы не заметить свою собственную обувь, которая одиноко стояла на всём полу располаги! Так мрачно затупить я не мог. Нет, нет и ещё раз нет! Что-то тут было «не то».
- Толян, – я высунулся из взвода и обратился к дневальному, - слышь, а ты, часом, ничего не знаешь про мои полусапожки?
- А хренля тут знать? Пока ты спал, я свои помыл и поставил сушиться. Взял твои, чтобы не сидеть босиком. А чё тут такого? Думал, что приду, тебя разбужу и отдам. Но, я смотрю, что ты уже в других… ага, Бандера твой друган – мне всё ясно.
 - Ничего тебе не ясно. Тут дело не в друганах. Просто, я обладаю даром убеждения.
- Это как? Ну, продемонстрируй.
- Есть такая наука – психология.
- Ну, знаю. Есть. И что дальше?
- Ты где учился до армии?
- В Днепропетровском Технологическом. А что?
- Отучился первый курс, сняли бронь и призвали тебя в армию?
- Да. А что?
- Тогда всё понятно.
- Что понятно?
- В мире существуют люди, которые поступают в ВУЗ, изучают точные науки, философию, политэкономию, психологию… А ещё существуют люди, которые готовы отдать тебе полусапожки из подменки, чтобы только не слушать про философию, политэкономию, психологию.
- А-а-а, ну то да. То - точно.
- Вот теперь и ты обладаешь даром убеждения. – Сказал я и скрылся от Толяна за дверью своего взвода.