Потенциал Колчака раскрыт процентов на 70

Интервью с Александром Малькевичем (Александр Малькевич - директор телеканала ГТРК «Омск» в 2014–2018 годах, член Общественной палаты РФ)

- Я об Омске не знал почти ничего, у меня была единственная связь с Омском: на Кавказе, в холдинге, специалистом по пиару, пресс-секретарем работала девушка из Омска, которая всем рассказывала, какой это ужасный город и как она рада оттуда уехать. Для нее полным шоком было, когда я как-то пришел и сказал: Вика, а ты знаешь, я уезжаю в Омск, а не хочешь ты поехать со мной? И она сказала: нет, я готова с вами поехать работать куда угодно, но не в Омск.

Я был наслышан про Омск, что это столица белой России, город, где сидел Достоевский. Как ни странно, мне очень подошел климат, погода была отличная. Я помню, август уже заканчивался, мне звонили знакомые из Питера и Москвы: ну как ты там, в Сибири, все уже, волки, медведи на улицах? Я говорю: ну, действительно, непросто, постоянно плюс 30 - мешает, отвлекает. Настроение у людей портилось, потому что лето в том году не задалось, в Питере были дожди, в Москве тоже погода не очень. А у нас Сибирь, 30.

В 2014 я увидел Омск очень солнечным, теплым городом, сейчас эту тему использует и губернатор Бурков. Солнечные дни, солнце - это все я пиарил, Омск у меня таким в памяти и остался.

Увлекшись общественными проектами, я возглавил отделение Российского военно-исторического общества и начал пробивать эти памятники, скульптурки, туда-сюда, за две трети из них подвергался критике, потому что мне сообщали, что я ставлю не тем, не там, не то, и вообще, все должно не так выглядеть.

Последним я продавил, протащил, пробил, и мы открыли уже, когда я уехал, памятник Ульянову (актер Михаил Ульянов, родившийся в Омской области). Его не могли поставить несколько лет. Я нашел скульптора, договорился, всё решили. А в итоге дочь Ульянова приехала на открытие, и сказав, что это здорово, стала распространять информацию в соцсетях, что все не то, она это видела иначе.

У меня беспроблемно прошла только установка бюста генералу Маргелову (Василий Маргелов — советский командующий ВДВ) на территории Омского кадетского корпуса, потому что корпус под управлением десантников, а он десантник. Все плакали. И потом еще мы поставили бюст поэта Мусы Джалиля в татарском селе Уленкуль в Большереченском районе.

Дальше — Ермак. Казаки были счастливы, реконструкторы счастливы, ставим в Советском парке, все отлично. Какая-то полоумная тетка за несколько дней до открытия записала у этого места видео, выложила в ютьюб, типа, мы, потомки сибирских татар, у нас в генетической памяти, как нас убивали и насиловали, зачем вы раскалываете общество? Что тут началось! Какие-то депутаты из Татарстана чего-то недопоняли, возбудились, началась паника, паника дошла до Москвы: «Может, не будем ставить? Это раскалывает общество». Вот как все у нас на фейк-ньюсы ведутся. При этом я людям сказал: на этой же аллее, напротив, поставим памятник Кучуму, бюст (Кучум — сибирский хан, потомок Чингиз-хана). Хорошая идея. Я даже вам подскажу, какие бумажки собирать, какие дела делать. Но понятно, они пропали, потому что все ж любят только поучать.

На проспекте академика Королева я поставил бюст академику Королеву. В целом все были довольны. Прошел год. Если Ермак — это «не тому», то Королеву — это «не там». Оказывается, надо было ставить в другом месте, у проходной завода, где была его «шарашка» (Сергей Королев в 1941 году работал в заключении на заводе «Полет»). Я поставил на проспекте Академика Королева, дом 1. Да, под окнами своего кабинета, рядом с «двенашкой» (здание 12-го канала областного телевидения). Так это я поставил. Вы хотите поставить второй? Поставьте его у проходной. Обратитесь на этот «Полет» — у них есть деньги, могут сделать.

С Витте хорошо получилось — поставили у налоговой инспекции. Это был редкий случай, когда все было сделано в полном содружестве. Налоговики благоустроили: сделали нишу, поставили подсветку, смотрелось очень достойно.

Потом ставили Сергею Владимировичу Михалкову — первый памятник в стране, рядом с Дворцом детского творчества. Сразу началась вакханалия. Министр культуры спрашивал: а зачем, он же в Омске не был? Я говорю: ну и что? Дворец детского творчества. Он детский писатель, а поставим — будет нормальный хайп, хорошая история, приедет сын. И приехал сын, Никита Сергеевич, с женой, с детьми и четырьмя внуками. Мне пишут в интернете: надо ставить памятник не ему, а писателю такому-то. Я пишу: хорошо, ставьте. А они: нет, это вы, Малькевич, должны поставить.

Почему я должен? Я придумал эту идею. Нашел деньги, все организовал, пробил, поставил. Вам хочется чего-то другого? Ставьте, какие проблемы?

Омск — это единственный петровский город крупный, в котором нет ему памятника. За Уралом единственный, точно. Он основан же в 1716 году при Петре. То есть в любой другой самый задрипанный городишко ты заходишь — там есть бюстик Петра. А здесь получилась очень забавная история с моей подачи. Губернатор Назаров связался с Зурабом Церетели, тот говорит: я вам дарю памятник Петру, забирайте. Потом Виктор Иванович ушел, менялись мэры, менялись губернаторы, чиновники, а никто не мог забрать памятник Петру из Москвы, привезти и поставить. Я был готов этим тоже заняться. И место ему нашли в Омской крепости, хорошая тема. Омскую крепость бы прочесали, потом вы выходите, идете — бах: Петр стоит, потом мост, перешли к «Маяку» (гостиница «Маяк»), там Колчак, потом дальше почесали, и Бухгольц (Иван Бухгольц, основатель Омска).

Это вообще позорище: группа энтузиастов пыталась поставить памятник Бухгольцу, спроектировать на деньги городского бюджета, с мощной сметой, потому что Бухгольц на коне. Я говорю: какой конь? Бухгольц приплыл на лодке, с группой солдат, что вы несете? А в итоге Омск — единственный большой город России, где нет никакого памятника основателю.

Я говорил: омичи, у вас есть несколько брендов, и все они у вас профуканы. Да, Достоевский. Но Достоевский — натянутый бренд, потому что он здесь сидел и говорил, что Омск — грязный, мерзкий городишко. Поэтому только на Достоевском мы далеко не уедем.

Что с Колчаком? Есть ресторан с какой-никакой скульптуркой, есть Центр изучения гражданской войны, где есть восковая фигура. Любой приезжающий все равно идет к ресторану от безысходности. Некоторые идут в Центр изучения гражданской войны. И вот там уже просится — поставить памятник и закольцевать всю эту историю.

Ой, сколько вони за это время было. Но в Иркутске стоит памятник Колчаку, недалеко от места, где его расстреляли. И это стало очень важной фишкой города. Почему Омск так не может? В чем проблема? «Он преступник». Чушь какая-то, смешно слушать.

Если на общие темы поразмышлять, то я ярый антикоммунист, антибольшевик, и в истории с Гражданской войной мои симпатии на стороне белых, которые, на мой взгляд, были излишне чистоплюйскими, и поэтому не смогли удержать власть. И в связи с этим с небольшой частью омской общественности у меня шли перманентные интернет-баталии вокруг Колчака.

Я жалею, что мы на этой теме слишком поздно сошлись с Леонидом Константиновичем Полежаевым (губернатор Омской области 1991–2012 гг.), потому что он, понятно, в силу возраста и опыта, положения к себе не подпускает новых людей. И только к концу четвертого года моего пребывания он что-то понял для себя, стал меня на свои мероприятия приглашать, а там я уже и уехал.

Мы с ним могли объединить усилия, продвигать тему с памятником Колчаку, я поддерживал его, что нужно восстанавливать Ильинский собор. Более того, я эту тему запускал в СМИ, но не стал ее раскачивать, потому что мне лично это не очень нужно. В хорошем смысле слова, я считаю, что Илья-пророк — это небесный покровитель Омска. Дело в том, что и День города Омска отмечается на день Ильи-пророка. Получается, что первый каменный храм на Ильинской горке снесли, и там теперь стоит истукан, Ленин.

Я высказал мысль, которую многие стали разделять, что над Омском не будет благодати, пока не будет восстановлен этот храм. Восстановили Успенский собор, Воскресенский восстановили, а главный собор Омска, Ильинский храм, не восстановлен. При этом разработаны уже все схемы, никто памятник Ленину не собирается сносить: его можно или передвинуть, или вообще ничего не делать, за ним поставить этот собор. Нужна просто политическая воля. У Полежаева она есть, но он общественник. Никаких проблем нет, есть куча населенных пунктов в России, где стоит Ленин, а рядом с ним стоит храм. Это была бы хорошая история. И памятник Колчаку.

Может быть, в Омске за Колчака уже 60% на 40%. Нормальные люди, которые любят свою страну, которые понимают, что был факт, и этим надо гордиться, что Омск был третьей столицей, где была ставка Верховного правителя России. Никто же не предлагает ставить памятник, где Колчак стоит ногой на груди какого-то красного поверженного, нет.

Потенциал Колчака открыт процентов на 70. Нужно поставить памятник, для того чтобы люди могли делать фото. В качестве такого полутроллинга я предложил бы: смотрите, рядом с домом Колчака — городской ЗАГС. Давайте поставим там скульптуру женской верности, а прообразом будет Анна Тимирева (возлюбленная Колчака, добровольно поехавшая с ним в заключение).

Да, рассмеялся даже министр культуры Мединский, но по-доброму. Он говорит: «Саш, идея хорошая, но вообще она была замужем, а он был женат. Такая ситуация сложная». И губернатор Назаров смеялся — идея хорошая, но вот это смущает. Хорошо, давайте, это будет прообраз, только ее лицо, там не будет таблички, что это памятник Анне Тимиревой. Просто женская верность, ЗАГС, это же прекрасно. Лизу Боярскую вылепим — и все (актриса Елизавета Боярская исполняла роль Тимиревой в фильме «Адмирал»). Но отрицать, что она за свою любовь заплатила высокую, мягко говоря, цену, нельзя. Сколько она провела — до 40 лет в тюрьмах, лагерях? Это же городская скульптура, люди выходили бы из ЗАГСа, натирали бы там зонтик, платочек. Почему мне-то должно быть больше всех нужно? Ребята, ку-ку.

У меня принцип такой: я пытаюсь обустраивать жизнь вокруг себя, чтобы в том числе мне было комфортно жить. Но если бы не вот эта вся бюрократия и ощущение, что я теряю много времени, пытаясь людям доказать необходимость тех или иных проектов, я мог бы остаться в Омске на два, три, еще пять лет.

Я понял, что теряю много времени, чтобы достучаться до руководителей теми проектами, которые я считал важными. Я один раз вам говорю: давайте обсудим вот это. Через неделю говорю: может, все-таки обсудим вот это? Когда я вам говорю еще через пять дней: давайте все-таки обсудим вот это, а ничего не происходит, то я понимаю, что этот проект вас не волнует.

Я сейчас оказываюсь все дальше и дальше от Омска, в том числе потому, что на некоторых позициях там оказываются странные люди, которым моя помощь, советы не нужны в силу разных причин. Что-то психологическое, наверное. Ну, не надо и не надо.