Письма Альфредо Бокучочо

15 июля, 2019
Я увидела ее лицо среди многих лиц. Она присматривалась. Стояла у каждого ящика и думала. И зачем я ее спросила?
- Вы хотите вишни? – сказала я.
Она посмотрела на меня.
- Девочка, не надо… - она повернула  голову, и я увидела в ее ухе вату. - Двести граммов я всегда смогу себе купить…
Подмышкой она держала пакет с двумя помидорками. Помидорки.… Двести граммов… Я схватила пакет и стала набирать в него ягоду. Мне хотелось набрать покрупнее, послаще. Народ толпился, на весы ставили поддоны с кабачками, мешки с луком и красным болгарским перцем. Очередь волновалась.
Мне пришлось встать вместе со всеми и смотреть, как здоровые, крупные женщины завешивают блестящие иссиня-черные баклажаны, как они ставят на весы сетки с морковью...
Я рассчиталась и стала искать ее в толпе. У нее такое бледное растерянное лицо… Сережки с голубым камешком. Я выскочила на улицу в надежде, что она там.
Но ее нигде не было.


18 июля, 2019
Альфредо, мне так тяжело! Из утюга вылетают детали, при этом я им глажу. Они летят на пол, на кровать, ну и пусть. Быть может, он сейчас загорится, прямо в моих руках. За окном пинают мяч, и он ударяется о металлическую сетку.
Сдерживаю себя из последних сил, чтобы не выкрикнуть какие-нибудь слова. Закрываю балконную дверь. Нет тишины без духоты, Альфредо! Это закон Эсмарха. В такие минуты мне хочется, чтобы наступила зима. Или полил дождь.
Или меня похитила большая сильная птица.


21 июля,  2019
Альфредо, я не понимаю, почему у человека тридцать два зуба. А если бы их было десять? Пять вверху, пять внизу. Быть может, этого было бы достаточно?
Да сколько можно вырывать эти восьмерки? А мне страшно, Альфредо! Я не хочу, а оказывается, они не нужны!
Если бы у человека было десять зубов, у него был бы маленький рот, маленькая  голова, маленькое тело…
 Мы бы были совершенно другими.


25 августа, 2019
Альфредо, я танцевала на балу. Мужчины были во фраках и белых перчатках. Некоторые даже в бакенбардах. Звучала музыка, сверкали диадемы, шампанское лилось!
Все началось с вальса. Мы кружились, придерживая платья, серьезные, почтительные, трезвые. В перчатках до локтей. А именно в них была какая-то чистота и нетронутость, какая-то отделенность от мира, где есть картофельные очистки и стекающая на подоконник вода.
  Пары кружились. Во всей этой величественной атмосфере чувствовалось торжествование жизни, её неподвластность, её непокоряемость, её превосходство над всем земным и печально известным, Альфредо!
Потом начались хороводы. Мы немного раскраснелись, у мужчин сбились парики, но все мы продолжали учтиво и вежливо брать друг друга под локотки. Мы хлопали в ладоши, переступали с пяточки на носочек, кружились как снежинки и  плавно переходили к другому партнеру.
Мне казалось, что я во дворце у короля и сейчас появится принц! Музыка властвовала над нами, Альфредо! Она щипала меня за нос, и мне хотелось рыдать! Рыдать навзрыд по чему-то утраченному, потерянному, забытому…
Мы танцевали полонез, польку, мазурку, вальс с хлопками! Мужчины были сдержанны и деликатны. Они падали на одно колено, кружили даму вокруг себя, потом подпрыгивали, и почтительно склонив голову набок, вальсировали по залу.
Моим партнером оказался молодой голубоглазый мужчина, похожий на актера Гада Эльмалеха. Он кидал меня из стороны в стороны, думая, что мы с ним на необитаемом острове собираем бананы.
 Наконец объявили ужин. Мы сели за столики, и тут вышла оперная певица в мехах. Она пела и широко открывала свой рот, мы же пили шампанское, ели маслины на шпажках и обмахивались веерами.
Несколько мужчин подали свои визитки. Завязался шумный разговор, выяснилось, что среди нас есть педагог по вокалу, тренер по горнолыжному спорту, переводчик, бармен, провизор, билетный кассир, представитель общественной палаты, мастер по венецианской штукатурке. Саксофонист!
- У вас интересный тембр! – говорил педагог по вокалу. – Приезжайте ко мне домой, у меня есть дома рояль.
В конце бала я обнаружила чьи-то мужские туфли. Они печально блестели в темноте, и я подумала, что они принадлежат саксофонисту. Он такой Чечино Баскотти. 
На следующий день мне позвонил педагог по вокалу Виктор и спросил, не видела ли я его туфли? Узнав, что они у меня, он начал убеждать меня в таланте.
- У вас такой волнующий низкий тембр, - горячо говорил Виктор. - Почему вы не поете?  Вам необходимо петь!
Туфли я отдала. Виктор был благодарен и испытывал трепещащий восторг, он снова хотел танцевать. Балы, Альфредо, это пробуждение человеческой природы, это один из способов  напомнить себе о том, кто ты.


30 августа, 2019
Когда мне было лет десять, мы слушали группу Bony M.
Мы вообще были очень музыкальными и, скорее всего мои братья и сестры могли быть гитаристами или бэк-вокалистами, но они почему-то ими не стали, а пошли красить стены и белить потолки.   
 Я посмотрела выступление Bony M в 1978 году и была очень удивлена, Альфредо!  Какая свобода движений! Какая пластика у солиста! Разве могло быть такое  в Советском Союзе? Невероятно!
И ведь мы танцевали также как он, этот Бобби Фаррелл, этот немеркнущий горящий огонь! А бабушка не понимала, сколько в этом грации, сколько задора. Она называла нас анкелонами.
Мы слушали песню «Daddy Cool» и нам слышалось «Варвара жарит ку».
Что это было, мы не знали.


1 сентября, 2019
Альфредо Бокучочо, если ты спросишь меня о самых сильных впечатлениях  детства, то это был пар. Охватывающий, расползающийся, рвущийся. Как молодой любовник он желал насытиться телами.
Я сидела в тазу и смотрела как из кранов, встроенных в стену хлещет кипяток. Он лился и кипел внутри пузырьками. Тела проходили сквозь туман, появлялись на какое-то мгновение и вновь исчезали. Это было похоже на фантастический триллер.
Видение тел, разгоряченных, сверкающих, не поддающихся никакому контролю, не знающих стыда, не боящихся своей красоты, заявляющих на весь мир, что они нетленны, немеркнущи, неодолимы ничем, объяснило мне устройство земной жизни и придало смелости в дальнейшем.
Еще одним впечатлением были глаза. Есть такие большие толстые мухи, Альфредо, они как чудовища. У них огромные выпуклые глаза зеленого цвета, вспыхивающие на солнце, как драгоценные камни.
Еще меня пугало слово кровохлебка. Я смотрела на нее, и мне было страшно. Мне казалось, что это растение пьет кровь у коров. По ночам.
Можно говорить о господствующих, властвующих пауках, о шарике дрожжевого теста, раздувающегося в кипящем растительном масле, о трубочках с белковым  кремом, о костях, вытащенных из бульона, которые моя бабушка колотила  о столовую ложку и из них вылетах костный мозг.
 А когда кололи чушку, то в сковородках жарилась кровь, я видела, как она густела, как она сворачивалась и превращалась в фарш. Повсюду стояли тазы с мясом, с тонкими прозрачными кишочками, из которых бабушка делала домашнюю колбасу, с мерцающими розоватыми ножками, обернутыми в хрустящую кожу…. Над всем этим возвышалась свиная голова. Она была символом обречённости, неизбежности, неотвратимости. Она наблюдала за нами сквозь прикрытые веки и ее рыжие ресницы тихонько вздрагивали.
Альфредо! Мое детство полно драматизма.
Но самое сильное впечатление, это туалеты, сколоченные из досок. Ты можешь  не знать такого явления, но туалетов в деревянных домах тогда не было. Также как ванных комнат. Мылись мы в умывальниках. А по четвергам ходили в общественную баню, которая и повлияла на меня самым художественным образом.
Чистый четверг, говорила моя бабушка. В этот день люди мылись, парились, хлестали друг друга вениками изо всех сил и наконец-то надевали чистые трусы. Один раз в неделю, Альфредо. В остальные дни белье просто проветривалось, валяясь где-нибудь под кроватью или на стульях.
В детском лагере, где моя мама работала помощником воспитателя, я чуть было не упала в дыру в таком  туалете. Но так как в туалеты мы ходили по двое, и эта привычка сохранилась до сих пор, меня спасла подружка, старше меня года на три.   
Альфредо, мое детство прекрасно! Потому что в нем росли тугие, вылепленные из слоеного теста гладиолусы, в нем блестели черные бусины шелковистых, закрученных кверху саранок, в нем дышали ночным синим морозом сваленные у печки дрова…
А когда я направляла струю воды на болоньевую куртку, мне слышались раскаты грома.



2 сентября, 2019
Позвонила племянница. Учительница задала задание написать стихотворение «Вредные советы». В пятом классе я ей написала сказку об Иване дураке и золотом коне. Потом была басня про хитрого Лиса.
И теперь стихи.
            
     ***
Захвати с собою в школу
Огурец и две сосиски,
И спокойно на уроке
Ешь, сиди их с аппетитом.
И когда учитель спросит,
Что же это происходит?
Ты нисколько не смущайся
И рыгни как можно громче.

     ***
Если друг твой сильно болен
Гриппом или скарлатиной,
Ты намажь его зеленкой
Или яблочным повидлом.
А еще возьми пломбира
И натри ему коленки,
Друг твой сразу же захочет
Петь и прыгать через лужи.

     ***
Если жмут тебе ботинки,
Не расстраивайся сильно
Сделай ножиком две дырки
Или три, а лучше восемь.
И  тогда твои ботинки
Превратятся в босоножки,
Пальцы будут на свободе
Обдуваться свежим ветром.


3 сентября, 2019
Альфредо Бокучочо, мне предложили упражнение на развитие интуиции. Говорят, что ее можно развить до такой степени, что с закрытыми глазами почувствовать, в каком углу стоит человек.
Вопрос. Зачем мне это знать?
Преподавательница  предложила засунуть руку в мешок, найти там камешек и сказать какого он цвета. Я опустила руку в мешок, вытащила в зажатом кулаке камешек, и мне показалось, что он синий.
- Синий, - сказала я.
Разжав руку, я увидела, что он бесцветный. Я опустила руку еще раз. Камешек оказался маленьким, и мне показалось, что если он маленький, то он, скорее всего красный.
- Красный, - сказала я.
Разжав руку, я увидела, что он снова бесцветный. То есть совершенно прозрачный!
- Это что же происходит? – спросила я. – Вы просите меня назвать цвет, при этом ваши камни не имеют цвета! Они прозрачны!
- Я не провожу такие занятия в старших группах, - говорит преподавательница. – Потому что дети болезненно воспринимают свои неудачи.
- Ах, вот как! – сказала я. - В таком случае, прощайте! 



8 сентября 2019
Мне стыдно. Стыдно перед ней, хранящей кусочек хлеба в бумажной салфетке. Перед ней, сидящей на кровати со спутанными волосами…
Перед ней, боящейся, что проглоченная косточка вырастет в животе.… Перед ней, верящей, что в товарных поездах везут жвачку.…  Перед ней, такой бледной, с неровно подстриженной челкой, в бордовой кофте, застегнутой на две пуговицы, вместо пяти…
Мне стыдно перед ней.
За мир, в котором я сегодня живу.


13 сентября, 2019
Альфредо Бокучочо, как же трудно читать пьесы! Приходится возвращаться на страницу,  где написаны действующие лица. Да кто бы мог подумать, что это отставной старый профессор, страдающий подагрой и у него есть молодая жена!
 И там же вдова тайного советника, мамаша первой жены и сын этой мамаши, влюбленный в молодую жену профессора, и дочь от первого брака, и обнищавший помещик, и старая няня, и естественно врач, в которого влюблена дочь…
Мне кажется, что я тоже могу написать пьесу. Молодой красивый парикмахер, его мамаша, тетя, старая собака, повар из ресторана, тренер по ораторскому искусству, жена тренера, бывшая девушка повара, мамаша первой жены тренера.
Дочь.


15 сентября, 2019
Я не помню, чтобы мне в детстве чего-то очень сильно хотелось. Я не останавливала маму, чтобы попросить её купить мне мороженого. Или корзиночку с кремом. Она  бы мне купила. Но я почему-то не просила.
Когда мне давали деньги и говорили, сбегай за хлебом, я бежала в булочную в соседнем доме. В этот момент там раскладывали свежие ромовые бабы, молочные коржики с арахисом, слоеные язычки, песочные пирожные с яблочным повидлом...
Альфредо, там были они! Бисквитные пирожные с кремом. Влажные, сочные, пропитанные сиропом. Они пахли, Альфредо! Они были так красивы! 
  Я покупала одно пирожное и бежала домой. Я несла его завернутое в кальку, несла торжественно, боясь помять кремовые завитки, чувствуя ладонями, какое оно мягкое, какое оно податливое и вот-вот развалится.
- А где хлеб? – спрашивал папа.
- Хлеб?
Я совсем забыла про хлеб. Да и зачем нужен хлеб?
Я снова бежала в булочную. И снова стояла и смотрела на них. Потом покупала хлеб и быстро бежала домой. Родители  ждали меня и не могли сесть за стол без хлеба!
Да, Альфредо! Моим родителям нужен был хлеб.


18 сентября, 2019
Альфредо, я думаю, что мне необходимы курсы по оказанию первой медицинской помощи. Вдруг кому-нибудь станет плохо, а я даже не знаю, чем отличается инфаркт от инсульта. И что делать?
 Конечно же, я расстегну все пуговицы, сниму ремень, оторву галстук. А дальше что? Мне уже кажется, что каждый сознательный гражданин просто обязан пройти эти курсы! Чтобы оказать первую помощь при переломах, ожогах, вывихах, отравлениях.  Ударах электрическим током!
А все может быть! Я не понимаю, как я раньше жила и ничего этого не знала! А если начнется кровотечение? Оказывается, оно есть артериальное, венозное, капиллярное. И как понять? Я стала специально читать статьи, и чем больше я читала, тем сильнее представляла рану, из которой фонтаном бьет кровь. 
Я видела пропитанную насквозь повязку. Набухшую, тяжелую, алую... Видела бумажку с указанием времени, разорвавшуюся, мокрую, прилипшую к рукаву и чувствовала, как защипало нос, как подкатили слезы, как стало все сжиматься внутри от жалости…
Господи! Я буду рыдать. Пусть рядом окажется кто-нибудь хладнокровный, кто-нибудь мужественный, смелый, способный обладать собою, а я слабосеря. Так моя бабушка называла слабых, трусливых, боящихся людей, у которых сразу же начинали трястись руки, дрожать коленки, проплывать круги перед глазами. 
Вместо того чтобы быстро и ловко прижать пальцем артерию выше жгута или схватить на лету косынку и забинтовать рану, они будут стоять, будут покрываться прилипчивым влажным паром, будут трогать себя за лоб, за шею, эти несчастные слабосери.
В конце концов, они потихоньку стекут со стены на пол, и будут лететь в затуманенных, вязких пространствах, будут  блуждать по тягучим, беспамятным коридорам, будут вываливаться в подземные, рыхлые ямы, эти несчастные слабосери.
Как не растеряться, Альфредо? Как не размазаться по краю, не размыться? Не свалиться в забытие? Надо приобрести этот навык, но на ком? Страшно мне.
Я просто не буду смотреть. Я закрашу кровь в синий цвет.
Почему я стала об этом читать? Неужели я к чему-то готовлюсь?
Но я не хочу!