Станционный Смотритель-Драма без Виноватых

ИЛЛЮСТРАЦИЯ. Рассерженный Минский входит на почтовую станцию Самсона Вырина:  «В зимний вечер... тройка подъехала, и проезжий в черкесской шапке, в военной шинели, окутанный шалью, вошел в комнату, требуя лошадей... Сняв мокрую, косматую шапку, отпутав шаль и сдернув шинель, проезжий явился молодым, стройным гусаром с черными усиками».
                       

Коллежский регистратор -
Почтовой станции диктатор. – князь Вяземский (эпиграф Пушкина к «Станционному смотрителю»)
   _______________________________

МУЧЕНИК 14-ГО  КЛАССА. Из благополучных концов пяти Пушкина «Повестей Белкина» выламывается только четвёртая, предпоследняя - «Станционный смотритель»: смерть человека от горя есть уже не пародия, но трагедия. Можно смело сказать: «Станционный смотритель» - цетр всех остальных повестей. Разберёмся сначала в этой повести с чинами и потом зададим вопрос: виновата ли в смерти станцинного смотрителя Вырина только несправедливая социальная система?

В стихотворении князя Вяземского был «губернский регистратор» - за гранью табеля о рангах из 14 классов служащий, чином не защищённый от побоев. Т.е. Пушкин повышает смотрителя в чине. Для «коллежского регистратора» требовалось закончить хотя бы уездное училище, и до 1845 года этот чин давал личное дворянство, ограждающее от телесных оскорблений: это автору было важно! В середине   повести выяснится, что Вырин в Петербурге останавливался  «в доме отставного унтер-офицера, своего старого сослуживца» - т.е. сам Вырин из выслужившихся солдат. Наперекор Вяземскому повысив регистратора в чине и социальном статусе, тем самым Пушкин его  «вдвигает» в чиновную систему: совсем бесправным Вырина назвать нельзя.
         
Теперь начало повести: «К т о  не проклинал станционных смотрителей, кто с ними не бранивался? ...Кто не почитает их извергами человеческого рода, равными покойным подьячим или, по крайней мере, муромским разбойникам? Будем однако справедливы, постараемся войти в их положение и, может быть, станем судить о них гораздо снисходительнее...»
 
После такого многообещающего вступления объясняется, что деспотами смотрителей оклеветали: «Ч т о  т а к о е  станционный смотритель? Сущий мученик четырнадцатого класса, огражденный своим чином токмо от побоев, и то не всегда (ссылаюсь на совесть моих читателей <По Правилам 1808 г.  запрещалось "чинить станционным смотрителям притеснения и оскорбления или почтарям побои".> ). Какова должность сего диктатора, как называет его шутливо князь Вяземский? Не настоящая ли каторга? Покою ни днем, ни ночью. Всю досаду, накопленную во время скучной езды, путешественник вымещает на смотрителе...

Приезжает генерал; дрожащий смотритель отдает ему две последние тройки, в том числе курьерскую. Генерал едет, не сказав ему спасибо. Чрез пять минут — колокольчик!.. и фельдъегерь бросает ему на стол свою подорожную!.. Вникнем во всё это хорошенько, и вместо негодования сердце наше исполнится искренним состраданием. <...> Сии столь оклеветанные смотрители вообще суть люди мирные... скромные в притязаниях на почести и не слишком сребролюбивые. Из их разговоров... можно почерпнуть много любопытного и поучительного. Что касается до меня, то, признаюсь, я предпочитаю их беседу речам какого-нибудь чиновника 6-го класса, следующего по казенной надобности...» 

 На вверенной Вырину станции буйных злых господ хорошеньким личиком и приятным обхождением успокаивала сообразительная дочка смотрителя - Дуня.
_____________________________________


МАСШТАБЫ  ПОВЕСТИ: ВЕТХИЙ  ЗАВЕТ  И  ШЕКСПИР. После всего выше сказанного логично было бы ожидать рассказа, как «убивала» станционного смотрителя Самсона Вырина исключительно несправедливая бюрократическая система... Такие ожидания не оправдаются: гибель Вырина обставлена переплетением многих мотивов. Здесь следует обратить внимание на любимый приём Пушкина – дополнять действие содержащими подсказки и дополнительную информацию предметами: по стенам вверенной Вырину станции висят лубочные картинки: «О н и  изображали историю блудного сына: в первой почтенный старик в колпаке и шлафорке отпускает беспокойного юношу, который поспешно принимает его благословение и мешок с деньгами.

В другой яркими чертами изображено развратное поведение молодого человека: он сидит за столом, окруженный ложными друзьями и бесстыдными женщинами. Далее, промотавшийся юноша... пасет свиней и разделяет с ними трапезу... Наконец представлено возвращение его к отцу; добрый старик в том же колпаке и шлафорке выбегает к нему навстречу: блудный сын стоит на коленах.. Всё это доныне сохранилось в моей памяти, также как и горшки с бальзамином, и кровать с пестрой занавескою... Вижу, как теперь, самого хозяина, человека лет пятидесяти, свежего и бодрого, и его длинный зеленый сюртук с тремя медалями на полинялых лентах».

В тексте указан 1816 год как начало повести. Значит Вырин, с большой вероятностью награждён за кампании 1805 и 1812 года. По типажу - по амплуа "роль" Вырина совпадает с ролью в капитана Миронова в «Капитанской дочке» - оба выслужились из солдат, к обоим система предъявляет непомерные требования: капитан Миронов получит приказ с десятью инвалидами и старой пушкой воевать с Пугачёвым. Вырин вынужден "воевать" с сердитыми проезжими. Таково общее положение "маленьких" служилых людей в государстве. Но всё-таки не бюрократическая система в прямом смысле "убила" и Вырина, и капитана Миронова.

Есть разрушительные страсти, присущие человеку из древности со времён Адама и Евы - в любом государстве, в любой "системе". Текст «Станционного смотрителя» выводит на ветхозаветные обобщения. По тексту сопоставление Вырина с отцом блудного сына очевидно. История о возвращении блудного сына к этим осчастливленному отцу в «Станционном смотрителе» отразится как в кривом зеркале, – «блудная» дочь вернётся слишком поздно...  Но не будем забегать вперёд.

 Итак досаду путешествующих ловко унимает дочь Вырина – «маленькая кокетка»  красавица Дуня. Вырин гордился дочерью: «"Это твоя дочка?" — спросил я смотрителя. "Дочка-с, — отвечал он с видом довольного самолюбия, — да такая разумная, такая проворная, вся в покойницу мать"».
________________________________

ПОЧТОВАЯ СТАНЦИЯ КАК МЕЖДУМИРИЕ. В повести «Метель» и позже в «Капитанской дочке» - метель, снежная буря являются своеобразным междумирием, где рушатся по романтическим канонам придуманные отношения, но и завязываются отношения новые, с непредсказуемым концом. В начинающемся тоже в "зимний вечер" действии «Станционного смотрителя» таким междумирием является почтовая станция, что пересекается с мифологией и фольклором: перекрёсток дорог - перепутье - всегда считались местом сакральным. Но основой сюжетно исходного мирного междумирия почтовой станции является - дочка станционного смотрителя. Уже горюя об убежавшей блудной дочери, Вырин скажет:

«А х,  Д у н я, Дуня! Что за девка-то была! Бывало, кто ни проедет, всякий похвалит, никто не осудит. Барыни дарили ее, та платочком, та сережками. Господа проезжие нарочно останавливались, будто бы пообедать, аль отужинать, а в самом деле только чтоб на нее подолее поглядеть. (В междумирии ценны не чины, но нечто от природы - от жизни данное!) Бывало, барин, какой бы сердитый ни был, при ней утихает и милостиво со мною разговаривает. Поверите ль, сударь: курьеры, фельдъегеря с нею по получасу заговаривались. Ею дом держался: что прибрать, что приготовить, за всем успевала. А я-то, старый дурак, не нагляжусь, бывало, не нарадуюсь; уж я ли не любил моей Дуни, я ль не лелеял моего дитяти; уж ей ли не было житье? Да нет, от беды не отбожишься; что суждено, тому не миновать».

  Почтовая станция - собственное маленькое государство Вырина, до поры до времени только с внешней стороны подвластное законам государства большого. Вырин - властитель этого междумирного государства, а Дуня - основа его стабильности. Если будет нарушен такой внутренний порядок маленького междумирного государства, - оно погибнет, что и происходит.


После первого заезда через несколько лет автор-рассказчик приезжает на ту же почтовую станцию: «В о ш е д  в комнату, я тотчас узнал картинки, изображающие историю блудного сына... но на окнах уже не было цветов, и всё кругом показывало ветхость и небрежение. Смотритель спал под тулупом; мой приезд разбудил его; он привстал... Это был точно Самсон Вырин; но как он постарел! ...Я смотрел на его седину, на глубокие морщины давно небритого лица, на сгорбленную спину — и не мог надивиться, как три или четыре года могли превратить бодрого мужчину в хилого старика?» - Вырин опустился и пьёт. Лишившись животворящей основы междумирие превращается в опасное почти нежилое место. Ведь в мифологии и фольклоре все отношения жётко регламентированы. Утеря одного звена производит смену знака плюс на минус.

Имя Вырина - «Самсон», опять отсылает к Ветхому завету: коварная красавица Далила лишает силы богатыря Самсона, у него отрезав волосы. А красавица Дуня лишает отца сил своим побегом. И когда уже речь идёт о предавшей дочери, то вспоминается Шекспира «Король Лир» - есть в «Станционном смотрителе» и с этой шекспировой трагедией ауканье. Ветхий Завет - Шекспир и элементы фольклора - вот до каких вселенских масштабов расширяется действие маленькой повести!
___________________________________

СТОЛКНОВЕНИЕ   МИРОВ. УБИЙСТВЕННЫЙ  СОЦИАЛЬНЫЙ  КОНТРАСТ  В ОДИН  АБЗАЦ. История бегства блудной дочери сюжетно такова: по проезде через станцию пленившись Дуней, красивый гусар Минский притворяется больным и за три дня успевает понравится Дуне.

Минский увозит – крадёт у отца дочь: «всю дорогу Дуня плакала, хотя, казалось, ехала по своей охоте». Испросив отпуск, отец пешком отправляется в Петербург, чтобы привести «домой заблудшую овечку». Вырин находит Минского, тот просит у отца прощения, но не отдаёт Дуню: «Ч т о  сделано, того не воротишь, — сказал молодой человек в крайнем замешательстве, — виноват перед тобою и рад просить у тебя прощения; но не думай, чтоб я Дуню мог покинуть: она будет счастлива, даю тебе честное слово. Зачем тебе ее? Она меня любит; она отвыкла от прежнего своего состояния. Ни ты, ни она — вы не забудете того, что случилось». В вопросе «З а ч е  м   её тебе? (т.е. зачем дочь отцу)» - огромная пропасть между понятиями Минского и Вырина - между веком уходящим и новым. Сунув Вырину денег, Минский выпроваживает несчастного отца.

Не успокоившись, отец находит квартиру, где гусар поселил увезённую красавицу-дочь. Увиденная Выриным картина есть ярчайший контраст - столкновение двух миров: «Минский сидел в задумчивости. Дуня, одетая со всею роскошью моды, сидела на ручке его кресел, как наездница на своем английском седле. Она с нежностью смотрела на Минского, наматывая черные его кудри на свои сверкающие пальцы. Бедный смотритель! Никогда дочь его не казалась ему столь прекрасною; он поневоле ею любовался... Дуня подняла голову... и с криком упала на ковер. Испуганный Минский кинулся ее подымать и, вдруг увидя в дверях старого смотрителя, оставил Дуню и подошел к нему, дрожа от гнева. "Чего тебе надобно? — сказал он ему, стиснув зубы, — что ты за мною всюду крадешься, как разбойник? или хочешь меня зарезать? Пошел вон!" — и сильной рукою, схватив старика за ворот, вытолкнул его на лестницу».

Вместо многостраничного объяснения социальной несправедливости - социальных контрастов Пушкин описывает в один абзац сценку. Но как описывает!? Можно ли короче и резче напоказ "столкнуть" мир бедных и мир богатых?! Эти миры контрастны и взаимо разрушительны как в фольклоре мир живых и мир мёртвых. Для убежавшей из своего бывшего мира Дуни старик отец предстаёт как бы выходцем с того света. Для Вырина увиденное тоже не совместимо с его патриархальными понятиями. Так через фольклорные элементы незаметно подана социальная критика.
 
Конечно потомственные дворяне к выслужим личное дворянство относились свысока. Но формально Минский нарушил сразу несколько статей закона: увёз несовершеннолетнюю  девицу, оскорбил действием дворянина, –  в этом случае найти  управу на служащего офицера было всё-таки было возможно. «Приятель его (Вырина) советовал ему жаловаться; но смотритель подумал, махнул рукой и решился отступиться...» - возвратившись на станцию преданный отец с горя спивается. Вырин прав в том смысле, что вполне видел несовместимость миров.

 С именем библейского богатыря Самсона Вырин отступился: повёл себя как «маленький человек». Но подумаем, - не отступись он: жалобой добившись справедливости, исправил бы он жизнь своей дочери или окончательно испортил? Ведь Минский прав, говоря, что Дуня отвыкла от прежнего своего состояния: «Ни ты, ни она — вы не забудете того, что случилось…» - она, точно, едва-ли смогла бы забыть. Социальные контрасты вторичны. Причина и чинов, и социальных контрастов лежит в сознании людей: редко кто откажется улучшить свою судьбу.

Бегство из своего "низшего" мира в мир богатства и роскоши почти автоматически сопряжено с предательством моральных ценностей оставленного мира. И обратное тоже верно. Минский тоде поставлен перед выбором: в будущем предать Дуню, либо, женившись на увезённой им девушке низщего сословия предать своё общество. По крайней мере, высшее общество такой поступок воспримет как предательство своих ненарушимых - табуированных границ. Об этом, видимо, "глубокие раздумья" Минского и дикая вспышка гнева при втором приходе несчастного отца.
___________________________


ВОЗМОЖНАЯ  СУДЬБА  ГЕРОИНИ «СТАНЦИОННОГО СМОТРИТЕЛЯ». Пушкин любил приводить альтернативные судьбы своих героев: как поимним, уже о покойном Ленском было сказано, что он мог бы быть гением, наподобие Шиллера и Гёте, а мог бы в роли опустившегося сельского помещика в халате "есть пить, толстеть хиреть...". Можно сказать, что все «Повести Белкина» - есть художественное разрушение и литературных типажей, и общественно социальных - в обществе жётко регламентированных "ролей".

Покинутый, одинокий Вырин с горечью говорит о возможной судьбе гусаром сооблазнённой и убежавшей дочери: «Не ее первую, не ее последнюю сманил проезжий повеса, а там подержал да и бросил. Много их в Петербурге, молоденьких дур, сегодня в атласе да бархате, а завтра, поглядишь, метут улицу вместе с голью кабацкою. Как подумаешь порою, что и Дуня, может быть, тут же пропадает, так поневоле согрешишь, да пожелаешь ей могилы...» Мести улицу было обычным наказанием для задержанных полицейскими — нищих, пьяниц и женщин легкого поведения: в жизни весьма реалистическое возможное окончание истории убежавшей с человеком выше её социального происхождения девушки. Такова была её в данном обществе наиболее вероятная судьба - наиболее вероятная роль. И Пушкин не был бы Пушкиным, когда бы с этим согласился!

 Будь конец повести таким, как говорит Вырин, имеющие претензию на либеральность журналисты теплее встретили бы «Станционного смотрителя», как осуждающего своеволие выше стоящих, непослушание детей и тому подобные негативные социальные явления (как нередко повесть со сводящей скулы скукой и анализировалась в советской школе!)

Будь судьба Дуни такой, как говорит Вырин, - кто из критиков при Пушкине и после жаловался бы на отсутствие в повести морали?! Но «Станционный смотритель» - не повесть, где герои разделены на агнцев и козлищ-негодяев. В «Станционном смотрителе» - все виноваты (ведь и Вырин "сдуру" поощрял до времени выгодное ему кокетсво дочери) и никто не виноват.
________________________________


«БЕДНАЯ  ЛИЗА»  И  НЕ  БЕДНАЯ  ДУНЯ. Кроме ветхозаветной аналогии с притчей о блудном сыне и отдалённой аналогии с «Королём Лиром» есть и третья чётко указанная автором аналогия. Из «Повестей Белкина» единственная с наполовину плохим концом повесть «Станционный смотритель» -  как бы новое отражение сентиментальной повести Николая Карамзина «Бедная Лиза» (1792 г.) В «Бедной Лизе» есть определённый виноватый – соблазнивший и бросивший девушку молодой аристократ. Сама Лиза виновата только в нарушении закона божеского: с горя обесчещенная девушка утопилась. Но и этот поступок опять-таки усиливает вину обманщика. Ауканье с карамзинским текстом у Пушкина указано чётко отсылающей фразой. (см. ниже)

Автор - рассказчик Белкин (по возрасту воспитанный как раз на произведениях в том числе Карамзина) долго думает «о   б е д н о й  Дуне...» - которая вдруг оказывается совсем не бедной в обоих - и в прямом, и в переносном смыслах! В следующий свой проезд мимо станции рассказчик узнаёт, что старый Вырин умер, а на его могилу приезжала: «Прекрасная барыня, — отвечал мальчишка; — ехала она в карете в шесть лошадей (богатая карета!), с тремя маленькими барчатами и с кормилицей, и с черной моською; и как ей сказали, что старый смотритель умер, так она заплакала… Она легла здесь (на могилу) и лежала долго.  А там барыня пошла в село и призвала попа, дала ему денег и поехала, а мне дала пятак серебром — славная барыня!» - по времени блудная дочь возвратилась слишком поздно.

Но с точки зрения фольклора Дуня и не могла возвратится во время: границы оставленного мира для неё закрыты. Вместо отцовского дома - кладбище. С точки зрения фольклора чтобы Дуня сжилась с новым миром - была в нём удачлива, её отец непременно должен был умереть.
_______________________

СЮЖЕТ «СТАНЦИОННОГО СМОТРИТЕЛЯ»  С  ТОЧКИ  ЗРЕНИЯ  ПСИХОЛОГИИ. Теперь, давайте рассудим произошедшее с точки зрения психологии: все люди желают счастья и все могут безоглядно влюбиться. Увлёкшийся Дуней гусар Минский оказался порядочным человеком и женился на Дуне. Потому что на количество запряжённых в карету лошадей в России существовал строгий реестр по чинам: содержанка - по закону никто - едва ли могла ехать "в шесть лошадей", - так могла ехать супруга довольно высоко поставленного чиновника.

Можно возразить: Минский вышвырнул старика отца за дверь! - как можно говорить о его порядочности. От человека первой четверти 19 столетия (начало истории указано в повести как 1816 г.) можно ли требовать, чтобы он вёл себя по следущим веком выработанным социально моральным стандартам, которых ещё несуществовало?! На социальной лестнице своего времени Минский неизмеримо выше Вырина: красивая девушка – это одно, её бедный отец-плебей – совсем другое. (Случаи женитьбы на девушках низшего класса в пушкинском поколении, вообще, случались: например, знаменитый своей экстравагантностью Фёдор Толстой (1782-1846) по прозвищу «Американец» был женат на цыганке.)
 
Теперь о самой Дуне: учитывая сердечное увлечение, особо жестокосердой Дуню тоже не назовёшь. Любовь к Минскому ставит её перед выбором: в силу неравных социальных положений обыденным путём (сватовство – согласие отца – женитьба) её соединение с Минским невозможно. Тут два варианта: не уехав с Минским, Дуня жила не слишком лёгкой жизнью её класса. В этом случае повесть могла бы демонстрировать прописную мораль покорности родителям и судьбе. Было ли это интересно Пушкину?! Да и жизнь мораль покорности частенько опровергает. Можно сказать, что каждый на своём месте и в своё время бывает и диктатором, и человеком страдающим.
_________________________________

"ИДЕАЛЬНЫЕ"  ПАТРИАРХАЛЬНЫЕ  ВРЕМЕНА  И  СОВРЕМЕННОСТЬ. Побег Дуни с Минским в нашем времени был бы подобен браку приехавшей с периферии девушки с богатым столичным бизнесменом. Убежав с Минским, девушка рискнула и выиграла своё личное счастье, поднялась на социальной ступени, но предала отца, - вот пером Пушкина отражённый реализм жизни своего времени. В любых социальных системах стремление к собственному счастью всегда не без эгоизма, а любовь, утверждаясь, неизбежно что-то попирает, – кому-то третьему причиняет и боль. Вырин по своему счастливо жил с дочерью в социальной системе, пока дочь не влюбилась: проблема отцов и детей.  Но, учитывая библейский символизм – параллель с блудным сыном, - только ли Вырин уничтожен?

Уничтожена как бы сама возможность счастливого возвращения блудного сына – религиозного эталона для воспитания. Патриархальные библейские времена давно миновали, а понятие личной индивидуальной справедливости и, тем более, за рамками социальной системы. Да и были ли когда-нибудь эти идеальные патриархальные времена?.. Смерть Самсона Вырина как бы закрывает вход в былое: старый мир умер. Новый пока гораздо более себялюбив и эгоистичен. Что выльется в образ Германна в «Пиковой даме» Пушкина (не путать эту повесть с оперой, где характер Германна значительно смягчён!)

 Критика властвующей в немифологическом текущем времени социально чиновной системы автором как раз и скрыта между на картинках счастливо окончившеся библейской историей и по сути того же события возможными окончаниями в новом времени. Учитывая библейскую аналогию, только ли Вырина похоронили на кладбище, которое в повести описано как «г о л о е  место, ничем не огражденное, усеянное деревянными крестами, не осененными ни единым деревцом. Отроду не видал я такого печального кладбища...» - печальный конец будто в конце времён.

Но именно тут, на печальной могиле Вырина рассказчик узнаёт, что блудная дочь вернулась-таки – приехала и долго рыдала на могиле отца. Можно предположить: слишком поздно для Вырина Дуня вернулась, когда стала законной женой и уже не стыдилась своего положения. «И я (рассказчик) не жалел уже… о поездке…» (автор-рассказчик специально завернул навестить несчастного старика Вырина) - конец повести как бы остаётся активно открытым в жизнь.  Зарождается что-то новое: возможно, библейские патриархальные устои да и социальные контрасты когда-нибудь всё-таки сменят - личная совесть, личная ответственность.

Действие повести начинается в 1816 году. Потом звучат неопределённые выражения: "прошло несколько лет" + "три года назад" убежала Дуня + через непоределённое время "недавно" автор рассказчик узнаёт, что Вырин "с год" как умер, а Дуня - "прекрасная барыня" приезжала на его могилу "с  тремя маленькими барчатами". Примерно выходит около 8-10 лет - накануне восстания 1825 года. На какой стороне может оказаться Минский?.. Он старше поколения декабристов лет на 8-10.  По крайней мере поколение декабристов свой выбор сделало.
______________________________


МАСКАРАДНАЯ  СТИХИЯ  «БАРЫШНИ -КРЕСТЬЯНКИ». После «Станционного смотрителя» «Повести Белкина» завершает очаровательная с безоблачно счастливым концом пятая повесть «Барышня-крестьянка»: о преодолении уже не сословных барьеров (влюблённые одного сословия и положения в обществе), но барьеров гордости и предубеждения. В этом смысле «Барышня-крестьянка» есть как бы русский вариант известного романа английской писательницы Джейн Остин «Гордость и предубеждение» (1813 г.).

В «Барышне-крестьянке» - есть и фольклорные мотивы (влюблённые встречаются всегда в лесу, а лес для людей некое иномирие), и маскарадное несколько раз переодевание. А исходный вариант светского маскарада - римский народный карнавал, как известно чинов не признаёт и просто призван взрывать предубеждения. Не хотел ли автор  «Повестей Белкина»  «Барышней-крестьянкой» указать на стихию маскарадного переодевания во всех пяти своих повестях?! Тогда кто же переодевался в предложенные костюмы, - только героиня «Барышни-крестьянки» ?! Нет, все читатели.

В «Барышне-крестьянке» есть и новая доза смеха над вычурной ходульной романтикой. Но в «Барышне-крестьянке» есть и серьёзное предупреждение о непереходимости сословных барьеров: едва-ли Алексей Берестов мог бы женится на предмете своего увлечения Лизк Муромской, когда бы девушка была не переодетой в простонародное платье дворянкой, но настоящей крепостной крестьянкой:

 «Алексей, как ни привязан был к милой своей Акулине, всё помнил расстояние, существующее между им и бедной крестьянкою...; Романическая мысль жениться на крестьянке и жить своими трудами пришла ему в голову, и чем более думал он о сем решительном поступке, тем более находил в нем благоразумия...» - с исполнением этого благородного намерения, без сомнения, тяжёлая и непривычная для героев жизнь грозила расстроить их счастье, - знал автор.

И за честность и верность автор немедленно наградил влюблённых счастливым концом со свадьбой. Так кончаются «Повести Белкина». Сказка - ложь, да в ней намёк: добрым молодцам урок! - как гласит пословица. Сопоставление пяти повестей Белкина между собой во много проясняет замыслы их автора.                *                *                *

Хоть поздно, а вступленье есть. - Евгений Онегин. Глава VII - последняя, Строфа LV.               
                _________________________________________________________


ЧИНОВНАЯ  ЛЕСТНИЦА,  ПРОПИСНАЯ  МОРАЛЬ  И  АКВАРЕЛЬ  ХУДОЖЕСТВЕННОГО  ТЕКСТА. Следовало бы поместить разговор о начале разбираемой повести в начале нашей статьи. Но, следуя примеру Пушкина, нам удобнее поговорить о начале «Станционного смотрителя» напоследок.

Николай I взошёл на престол после декабрьского восстания 1825 года и последующей расправы над декабристами. На первых порах Николаю I хотелось знать, как смотрят на положение дел в стране его умные подданые. В затребованной новым государем Записке «О народном воспитании» (1826 г.) Пушкин писал: «Ч и н ы  сделались страстию русского народа. Того хотел Петр Великий, того требовало тогдашнее состояние России... Конечно, уничтожение чинов (по крайней мере, гражданских) представляет великие выгоды; но сия мера влечет за собою и беспорядки бесчисленные, как вообще всякое изменение постановлений, освященных временем и привычкою».

Вот и выходит, что в «Станционном смотрителе» всё-таки человечность как бы противопоставлена в начале рассказа как на вывеске начертанным – описанным  чиновно социальным отношениям. Автор-рассказчик Белкин – маска Пушкина так начинает свой рассказ: «Н а х о д и л с я  я в мелком чине (автор-рассказчик Белкин – маска Пушкина), ехал на перекладных... Вследствие сего смотрители со мною не церемонились, и часто бирал я с бою то, что, во мнении моем, следовало мне по праву.

Б у д у ч и  молод и вспыльчив, я негодовал на низость и малодушие смотрителя, когда сей последний отдавал приготовленную мне тройку под коляску чиновного барина. Столь же долго не мог я привыкнуть и к тому, чтоб разборчивый холоп обносил меня блюдом на губернаторском обеде. Ныне то и другое кажется мне в порядке вещей. В самом деле, что было бы с нами, если бы вместо общеудобного правила:  ч и н    ч и н а   п о ч и т а й,  ввелось в употребление другое, например,   у м    у м а    п о ч и т а й?  Какие возникли бы споры! и слуги с кого бы начинали кушанье подавать?» - едва ли Пушкин не желал бы жить    обществе «у м    у м а    п о ч и т а й» - но это было невозможно, потому как психология человека была не такова - и не такова вплоть до нашего времени.

Николай I при желании мог бы что-то смягчить - смягчить всевластие чинов, - вот и скрытая политическая подкладка повести. Но - Увы! - к 1831 году было уже ясно: напуганный восстанием 1825 года Николай I делал чиновную лестницу неколебимой, как защиту от своеволия знатных дворян. Но второе, в итоге, оказалось не лучше первого. Так что все «Записки Белкина» и «Станционный смотритель» в особенности - в определённой мере есть в художественной форме новая "записка" Пушкина о положении дел в России.
__________________

МОРАЛИТЕ  И  ИРОНИЯ. Переплетение в произведении многих мотивов всегда препятствуеит шаблонно плакатному моралите, а ирония такое моралите и вовсе исключает. В «Станционном смотрителе» постоянная ирония автора (т.е. самого Пушкина) не позволяет без ущерба для ткани повести в «вырвать» тему страдающего «маленького человека» из общего переплетения мотивов. Такое ускользающее от точного определения - «штампа» переплетение, видимо, и раздражало первых рецензентов Пушкина. В чём выразится это нарождающееся новое? - на это автор для критики не пожелал сделать прямо указующего перстом отдельного намёка, - какое безобразие!.. Но ведь этот автор уже написал о том целых 5 повестей!

 Подобная из под руки гения вышедшая акварельная художественность текста – всегда раздражает живущих определёнными прописными правилами. Обозвавший «Повести Белкина» лёгкими "анекдотами" журналист Фаддей Булгарин сам писал рассказы с чётким моралите: так надо поступать, а так не надо... Проблема в том, что сам Булгарин вынужден был поступать совсем не "так", да и вряд ли кто-нибудь следовал советам из его рассказов. Человек вообще - сложен и изменчив: в жизни человек под один жёсткий поведенческий штамп редко подходит.
                *                *                *

"МАЛЕНЬКИЕ  ЛЮДИ" В  РУССКОЙ  ЛИТЕРАТУРЕ. КРАТКИЙ СПИСОК. На грани социального и личной совести с проекцией на библейские сюжеты балансирующее действие «Станционного смотрителя» - есть одна из первых ступеней реализма русской литературы. Образ Самсона Вырина можно считать началом целой вереницы в русской литературе «маленьких людей» - не обязательно страдающих хороших людей. Вот только некоторые яркие вехи:


- А.С. Пушкин - «Станционный смотритель», 1830 – смотритель Самсон Вырин;

- Н.В. Гоголь – «Невский проспект» (1833-1834) – художник Пискарёв; «Шинель» (1834-1842) – чиновник Акакий Башмачкин;

- Ф.М. Достоевский «Бедные люди» - «маленький человек»(1846) – чиновник Макар Девушкин, которому по прочтении не нравится «Шинель» Гоголя и нравится человечным отношением «Станционный смотритель» Пушкина.

- А.П. Чехов - «Двое в одном» (1883) – чиновник Иван Капитоныч – «пришибленное созданье», он же – хамоватая «дрянь этакая»;  «Хамелеон» (1884) – это как бы общий для всего здесь списка  «фон» темы;

- Иван Шмелёв – «Человек из ресторана» (1911) – "маленький" хороший человек официант Яков Софроныч Скороходов, дочь которого соблазнена и брошена с ребёнком.

- Иван Бунин «Архивное дело» (1914) – наподобие Башмачкина, но с замашками маленького диктатора старичок архивариус Фисун по кличке «Харон»;

- Михаил Булгаков – «Дьяволиада. Повесть о том, как близнецы погубили делопроизводителя» (1923) – «нежный, тихий блондин» Коротков, служащий; «Собачье сердце» (1926) – пёс Шарик он же – дебошир и хам Полиграф Шариков.

«Маленьких людей» - в диапазоне от страдающего героя до мерзавца - в русской прозе много. В список не добавлены герои Тургенева, так как это требует отдельной работы. В список попали только некоторые чеховские герои, потому что практически в каждом произведении Чехова есть «маленький человек». О теме в р/л «маленьких людей» много написано интересного, но всегда есть чего добавить.  Не потому ли что и «маленькие люди», и «большие люди» есть в любом времени?