Вкус черники

Шуня бежала со всех ног по узкой, часто виляющей тропинке, сверкая голыми пятками. «Нужно собрать черники, да побольше. Мама так любит чернику. И снова похвалит меня, что не поленилась собрать ягоду».
Свежий воздух раннего утреннего леса бодрил, роса холодила ноги. От нежных трелей птиц и от предвкушения маминой похвалы Шунькины губы невольно растягивались в улыбке, а ноги приплясывали в прыжке. Наконец показалось знакомое место. Шуня тут же принялась обрывать ягоду и складывать её в подол сарафана, напевая одну и ту же незамысловатую песенку, прерываемую каждой четвёртой или пятой ягодкой. Через час Шуня неслась обратно, крепко прижимая подол сарафана с ягодой для мамы. «Надо попасть к больничному завтраку», – успела подумать девочка, как сзади вскрикнула птица и от неожиданности Шуня неловко упала на живот, споткнувшись о корни дерева. Ягода рассыпалась, а та, что оставалась в подоле, – раздавилась. Заплакать Шуня не успела, подавила растущую досаду. «На слёзы времени нет». Соскребла с подола в ладошку оставшиеся ягоды, другой рукой отряхнула ягодную кашицу и быстрым шагом направилась дальше.
«Мама, мама, я тебе чернику принесла. Ты же любишь. В кашу. Смотри». Шуня шумно топала босыми ногами по дощатому больничному узкому коридору. «Тише, тише! Мама спит ещё. Ночью измучилась. Укол сделали. Поспит ещё немного. Посиди рядом. Вот здесь. Тихонько только», – медсестра говорила строго, но глаза смотрели ласково на девчушку, рост которой даже с вихрастой макушкой едва доставал больничного подоконника.
Шуня притихла, присела на корточки, не разжимая ладошку с ягодой. «Как мама проснётся, расскажу про пятёрку по русскому, за сочинение «как я провела лето». Вот она обрадуется! Обрадуется тому, что поставили пятёрку? Или тому, как мы с Лёлей провели лето? Хм. А может не обрадуется? Я-то написала правду. Вот Лёнька, например, зачем-то написал, что ездил на море с родителями. А ведь это враки, мы всё лето в лесу, да на озере провели, весело было, во дворе ещё. Море выдумал, ишь ты горазд на выдумки. И ему Надежда Фёдоровна тоже пятёрку поставила. Почему? Не то что моя правда. Почему он не написал, что нас всех просто замучили вши, что папка тогда нас вместе с соседскими ребятами обработал керосином, брр. А тётка Любка, которая с мамой стрелочницей на железной дороге работала, нам помогала и до ночи сидела с нами. Мы с Лёлей обычно засыпали на второй истории. Просыпаемся, а она чай греет, да пирожки с «пистиками»* стряпает. Пожалуй, про это я не стану маманьке рассказывать, а то ей и так тут в больнице тоскливо пятый месяц лежать. Папка перестал ходить в больницу, много работает; надо же нас, голодных ртов, кормить. А мама скучает, только не спрашивает про папку ничего».
Шуня немного сморщилась, скорее от неосознанного раздражения кожи ладони, в которой держала ягоду. Вчера она упала с дерева, содрала коленку и ладошку. Ягодный сок разъедал царапины, но девочка не чувствовала боли, она думала, как ещё развеселить маманьку. «Знаю, лучше расскажу ей про...». Тихий стон на кровати прервал размышления. Шуня встрепенулась, поднялась с затёкших корточек. «Мама, смотри, черничку тебе принесла», – едва слышно произнесла Шуня, игнорируя неприятные мурашки в ногах. Дочь всматривалась в родное лицо, похудевшее, с впалыми щеками и появившимися морщинками, на капельки пота, проступившие над верхней губой, и гладила мамино плечо в пожелтевшем гипсе.
Мама открыла глаза, синие, красивые; нежность и грусть сквозили в них. «Моя девочка опять спозаранку бегала одна в лес. Ну сколько раз я говорила не ходить туда одной. Ну просто бестия, чертовка», – мать потрепала свою старшенькую по непослушным волосам единственной рукой. «Ну, рассказывай, как там в школе? Небось, ругала Надежда Фёдоровна за плохое поведение? Вечно ты не усидишь на месте». «Не, мам, всё в порядке», – взахлёб начала рассказывать Шуня про школьную жизнь самостоятельной второклассницы.
Когда наконец пересказала всё пришедшее на ум, вспомнила про утреннюю чернику. «Мама, вот – черника. Тебе», – протянула посиневшую ладошку с помятой ягодой Шуня. «Спасибо, моя хорошая», – смогла прошептать мама и глаза её повлажнели.

*Пестики (или пистики, как говорят коми) — это недозрелые верхушки генеративных побегов обычного полевого хвоща Equisetum arvense, во множестве вылезающие на полях и лесных опушках по весне, вскоре после того, как сойдет снег и земля немного прогреется. В прошлом — распространенный продукт питания для множества евразийских народов (сосуды с заготовленными пестиками находят при археологических раскопках), ценный тем более, что появлялся в самое голодное время года, после долгой зимы, когда припасы уже подъедены. Ныне — традиционный элемент народной северной и уральской кухни, а также вполне достойный объект для первой «тихой охоты» в году. У народов Севера хвощ полевой — одно из самых распространенных растений, в коми-пермяцкой кухне его используют для приготовления разнообразных блюд.