Повести Белкина-Выстрел. Куда стрелял Пушкин?

 РЕЦЕНЗИЯ  НА  «ПОВЕСТИ»  БЕЛКИНА В  «СЕВЕРНОЙ  ПЧЕЛЕ».  Как приятно, в тесном дружеском кругу, пред камином, слушать рассказы умного, образованного человека — рассказы о чем бы то ни было: о необыкновенном происшествии, о забавной встрече, о странном сновидении. Рассказчик не утомляет вас подробностями, которые были бы уместны только в  н а с т о я щ е й    Повести... но бросает черты сии не без разбору: каждая из них необходима для составления целого; иногда забывает он роль рассказчика, и на несколько минут сам становится действующим лицом, заменяя свои картины повествовательные сценою драматическою, причем и выражение лица, и голос, и слог речей его изменяются. — Вы имеете ныне случай пользоваться прелестями такого рассказа, не трудясь искать рассказчика: возьмите «Повести Белкина».

 В сей книжке помещены шесть анекдотов, приключений, странных случаев, — как вам угодно назвать их, рассказанных мастерски: быстро, живо, пламенно, пленительно. — Жалуются, что содержание сих Повестей слишком просто; что, прочитав некоторые из них, спрашивают: только то? — Да, только, а если этого недовольно, возьмите другую книжку, потолще — она будет и подешевле. — В предисловии описана жизнь Автора, умершего во цвете лет...

У поэта, которому довелось издавать сии рассказы, есть, говорят, еще препорядочный запасец сочинений покойного его приятеля. - Фаддей Булгарин о "Повестях Белкина" Северная пчела. 1831 г. № 255
 _______________________________________

КТО  АВТОР  «ПОВЕСТЕЙ   БЕЛКИНА»? Тексты Пушкина бездонно информативны, и многих это раздражает... В 1831 г. журнальный противник Пушкина – Фаддей Булгарин «Повести Белкина» с неприкрытым ехидством аттестует анекдотами, которые для развлечения приятно прочесть у камина. Причём до этой аттестации литератцурные достоинства умный Булгарин определил верно, кратко и красиво: можно в учебники помещать. Почему же такой "разлом" в оценке? Пушкин и Булгарин вообще были журнальными дуэлянтами, но главная причина иная. Булгарин твёрдо держался "старых правил": литература уже незыблемо разделена на жанры стили, в их рамках и следует оставться. А «Повести Белкина» напоказ не только резко выламывались из серьёзных, временем обкатанных литературных традиций своего времени – они эти традиции эпатажно разрушали, играя с читателем - запутывая его. Начинается такая игра уже с "Предисловия" к «Повестям Белкина».

«Повести Белкина» включают пять повестей и Предисловие якобы «наивного» издателя, который помещает как биографическое сведение о покойном (никогда не существовавшем!)Иване Петровиче Белкине письмо его соседа, просящего «никак имени моего не упоминать; ибо хотя я весьма уважаю и люблю сочинителей, но в сие звание вступить полагаю излишним и в мои лета неприличным». Сосед сообщает, Что Повести «как сказывал Иван Петрович, большею частию справедливы и слышаны им от разных особ...».

 К этому издатель А.П. добавляет:  «В рукописи г. Белкина над каждой повестию рукою автора надписано: слышано мною от такой-то особы (чин или звание и заглавные буквы имени и фамилии). Выписываем для любопытных изыскателей: «Смотритель» рассказан был ему титулярным советником А. Г. Н., «Выстрел» подполковником И. Л. П., «Гробовщик» приказчиком Б. В., «Метель» и «Барышня» девицею К. И. Т.» (Прим. А. С. Пушкина.) – так кто же автор этих Повестей? 

Возникает впечатление, что повести эти просто «выскочили» из жизни, что и нужно далеко не наивному Пушкину, и что пожелал принизить Булгарин. Не верим, что такой проолжёный журналист не понял истинного намерения «А.П.»! Когда сам «А.П.» предпосылает всем «Повестям Белкина» весьма двусмысленный эпатажный  э п и г р а ф:

Г-жа  П р о с т а к о в а. То, мой батюшка, он еще сызмала к историям охотник.
С к о т и н и н. Митрофан по мне. - Денис Фонвизин «Недоросль»
__________________

А статья самого рецензента «Северной пчелы» напоказ созвучна пушкинским строкам:
 
Люблю я дружеские враки
И дружеский бокал вина
Порою той, что названа
Пора меж волка и собаки,
(А почему, не вижу я.)
Теперь беседуют друзья... (Евгений Онегин. Гл. IV - Строфа XLVII).
  *     *      *

Но вернёмся к Предисловию  «Повестей Белкина» от издателя А.П. Авторские предисловия якобы от лица вымышленного издателя в Европе не были редкостью, особенный блеск таким во многом ироническим само предисловиям придал знаменитый «шотландский чародей» и «отец» из под его руки вышедшего  исторического романа – сэр Вальтер Скотт (1771-1832), - один из любимых писателей самого Пушкина.

Скотт долгие годы подписывал свои произведения «Автор Уэверли» - первый, изданный анонимно роман самого Скотта. И этому автору какой-то неизвестный присылает для издания свою рукопись романа. Получался как бы аноним в квадрате: хотя читателям имя автора было известно, но, так сказать, что не подписано, то нельзя официально предъявить. На этом фоне предисловие к «Повестям Белкина» - есть включение в ещё более сложную литературную игру: авторство «Повестей» как бы "зависает" на грани литературы и устных рассказов разных лиц.

Всего «Повестей Белкина» пять, и не первым написанный "Выстрел" в изданном А.П. сборнике расположен первым. Порядок сборника «Повестей Белкина» такой:
1. Предисловие от Издателя
2. Выстрел
3. Метель
4. Гробовщик
5. Станционный смотритель
6. Барышня крестьянка

СПРАШИВАЕТСЯ: куда же метил издатель А.П. - Аленксандр Пушкин своим «Выстрелом»? И попал ли? - в этом можно быть уверенным. Молодая русская литература тогда была слишком зависима от литературных европейских вкусов и жанров, Вот каждая повесть Белкина и является в определённой мере пародией на то или иное, популярное в мировой литературе: «Выстрел» — пародия на байронический разочарованный романтизм; «Метель» и «Барышня-крестьянка» — на сентиментализм; «Гробовщик» — пародия на готическую повесть с кошмарами (мрачная с потусторонними явлениями романтика). А теперь займёмся  «Выстрелом»: первый рассказ во многом задаёт тон сборнику. А если у этого рассказа ещё и два эпиграфа, то есть что и с чем сравнить!
                ___________________________________________________

ЭПИГРАФЫ  ПУШКИНА  К  ПОВЕСТИ  "ВЫСТРЕЛ":
         
  (...Но мщеньем
 Сопернику поклялся я.
 Всечасно колкими словами
 Скучал я, досаждал ему,
 И по желанью моему
 Вскипела ссора между нами:)
 С т р е л я л и с ь   м ы...  – Баратынский  «Бал» 1828 г.
 
Пушкина взял эпиграфом только вне скобок последнюю строку «С т р е л я л и с ь
 м ы…», но для помощи нашему читателю выше приведён более полный отрывок, пушкинскому читателю хорошо известный.
___________________

Я поклялся застрелить его по праву дуэли (за ним остался еще мой выстрел).  – Бестужев-Марлинский «В е ч е р   н а   б и в у а к е». (Привал, ночёвка в военном походе или учениях).


Как говорится, - театр начинается с вешалки. Художественный текст – тоже своего рода театр, а эпиграф к нему будет вроде занавеса с написанными на нём шарадами – подсказками.  Разберёмся в пушкинских эпиграфах – подсказках на этом «занавесе».

«У «Выстрела» два эпиграфа из повествующих в романтическом ключе о дуэлях современников Пушкина: эпиграф из поэмы Евгения Баратынского «Бал» (1828) и из повести A. A. Бестужева-Марлинского «Вечер на бивуаке» (1822). Это вкупе с элементами биографии самого А.П. как бы делает участниками «Выстрела» пушкинских современников вместе с их литературными вкусами. К началу «Выстрела» его герой будет походит на героя поэмы Баратынского «Бал» Арсения:

Следы мучительных страстей,
Следы печальных размышлений
Носил он на челе; в очах
Беспечность мрачная дышала,
И не улыбка на устах -
Усмешка праздная блуждала…
Всегда рассеянный, судьбину,
     Казалось, в чем-то он винил,

Баратынского «Бал» есть как бы «Евгений Онегин» наооборот: подобно Ленскому приревновав, Арсений убил своего «Онегина», и теперь кается и сожалеет о разбитой жизни. В Арсения серьёзно влюбилась до этого момента «роковая женщина» первая красавица большого света княгиня Нина. Дама сердца мрачного героя замужняя, поэтому об узаконивании отношений речь не идёт: Нине нужна только любовь Арсения. Увидев портрет бывшей любви Арсения Ольги Нина в недоумении о ней восклицает: «... Жеманная девчонка
     Со сладкой глупостью в глазах,
     В кудрях мохнатых, как болонка,
     С улыбкой сонной на устах!»

Далее действие поэмы движется наполовину в стиле романтизма, наполовину в стиле – иронии от автора. И любовь Арсения к «демонической родственной душе» Нине, и его эффектная мрачность исчезают в тот момент, когда он узнаёт, что его ревность к «малютке Ольге» была ошибкой…  Спрашивается, - какими же реальными причинами была вызвана мрачная маска этого героя?! Где реальные «мучительные страсти»? Разбирается он в людях хоть немного? Так ли иначе, но подобно на балу встрече Онегина с замужней Татьяной в последний раз Нина видит уже женатого Арсения на балу. И перестав быть героем, персонаж как бы смешивается с бальной толпой и исчезает из сюжета: его ждёт счастливая свадьба с возможным - Пушкиным предсказанным вариантом жизни Ленского:  «В халате ел, пил, толстел, старел...» Да поэма «Бал» вообще и не об Арсении: она - о впервые страстно полюбившей и роковым образом ошибившейся в выборе светской кокетке.

Княгиня Нина до конца выдерживает роль романтической разочарованной в бале жизни героини: Нина обещала Арсению, что в случае его охлаждения отравится, - и после рокового бала сдержала слово. О каком, видимо совсем забыл, или его не принял всерьёз Арсений. Баратынский пытается иронизировать на мрачным романтизмом, но по форме его поэма остаётся романтической. Теперь с «Бала» вернёмся к пушкинскому «Выстрелу».
__________________

Герой «Выстрела» Сильвио: «Ему было около тридцати пяти лет, и мы (молодые армейские офицеры) за то почитали его стариком. Опытность давала ему перед нами многие преимущества; к тому же его обыкновенная угрюмость, крутой нрав и злой язык имели сильное влияние на молодые наши умы. Какая-то таинственность окружала его судьбу; он казался русским, а носил иностранное имя. Некогда он служил в гусарах, и даже счастливо; никто не знал причины, побудившей его выйти в отставку и поселиться в бедном местечке… 

Главное упражнение его состояло в стрельбе из пистолета… Искусство, до коего достиг он, было неимоверно, и если б он вызвался пулей сбить грушу с фуражки кого б то ни было, никто б в нашем полку не усумнился подставить ему своей головы...» - под типаж разочарованно мрачного байронического героя Сильвио попадает, но зачем же автору понадобилась несколько пародийная аналогия со знаменитым Вильгельмом Теллем? А тут ещё эпиграф из «Бала», которого герой не оправдывает свои претензии на байронизм.
_________________________

ВТОРОЙ  ЭПИГРАФ к «Выстрелу» взят из рассказа Александра Бестужева-Марлинского «Вечер на бивуаке», - приведём слова из эпиграфа в более полном контексте. Речь в рассказе Марлинского опять-таки идёт о ревности: «Я  п о к л я л с я  застрелить его <счастливого соперника – С.С.>  по праву дуэли (за ним остался еще мой выстрел), чтобы коварная не могла торжествовать с ним. Я решился высказать ей все, укорить ее... одним словом, я неистовствовал. Знаете ли вы, друзья мои, что такое жажда крови и мести? Я испытал ее в эту ужаснейшую ночь! В тиши слышно было кипение крови в моих жилах, - она то душила сердце приливом, то остывала как лед. Мне беспрестанно мечтались: гром пистолета, огонь, кровь и трупы. Едва перед утром забылся я тяжким сном...» - но герою не довелось стреляться. Добрые, разумные сослуживцы попросили командира от греха подальше срочно отправить его курьером в действующую армию к Кутузову.

Далее оказывается, что неверности со стороны «коварной» возлюбленной не было: по воле родителей она, скрепя сердце, отдала свою руку человеку недостойному, скоро её бросившему. Разлучённые встречаются, чтобы героине через несколько дней романтически умереть на руках героя. Марлинский подошел к порогу – к рубежу романтизма и реализма, но не перешёл его. Такие аналогии из Пушкиным подобранных эпиграфов не приводят ли в некоторое недоумение: что всё-таки хочет сказать обоими эпиграфами Пушкин?! Это нам расскажет дальнейший текст «Выстрела» и его сопоставление с кое-какими историческим справками.
________________________________________________
 
О  ДУЭЛЬНОМ  КОДЕКСЕ  И  ТИПАЖЕ  "ЛИХОГО  ГУСАРА" В  РОССИИ. События в повести «Выстрел» отчасти имеют и автобиографический характер: в июне 1822 г. в Кишинёве дуэль на поединок с офицером Зубовым Пушкин явился с черешнями и завтракал ими, пока тот стрелял. Зубов стрелял первый, и не попал. Пушкин ушёл не стреляя, но и не примирившись с Зубовым. Случай этот лёг в основу 1 главы «Выстрела». Здесь, прежде чем перейти к самой повести надо представлять себе роль поединка или дуэли а обществе того времени.

Формально дуэли в России были неоднократно разными государями и государынями запрещены: «Патентом о поединках и начинании ссор» петровского «Устава воинского» (1716) предписывалось дуэлянтов – оставшихся в живых или даже мёртвых – повесить. Однако, во-первых, дрались на дуэлях дворяне нередко высоко титулованные - со связями. И жестокий указ о казни планомерно заменялся заключением в крепость и позже - ссылкой на Кавказ в действующую армию. Кроме того сами дуэлянты не брезговали мерами секретности, а донести о готовящемся поединке - считалось столь же бесчестным, как и отказаться от вызова на дуэль.

ГВАРДИЯ  -  ГОСУДАРСТВО  В  ГОСУДАРСТВЕ. В гвардии поединки среди офицеров чаще тоже проходили безнаказанно: получавшие чины поэтапно командиры сами в молодости разделяли так сказать «дуэльное» мировоззрение и при возможности закрывали на произошедшее глаза. Можно сказать, что в гвардии, среди гусар сложилось нечто вроде государства в государстве: официальной чиновничьей России противопоставлялись не зависящие от чинов личные свойства - храбрость, честь, чувство товарищества и т. д. Качества эти надо было постоянно доказывать на деле. В принципе, здесь в России не сложилось ничего от Запада отличного: в любом обществе недовольная мешающим развернуться укладом молодёжь стремилась как-то по особому выделится. (Сюда относятся И модные ныне «ролевые игры»)

Стремление к свободе и личному авторитету создало «романтический» тип «образцового» - кроме своей гусарской чести ничем не дорожащего гусара — побеждающего или умирающего лихого рубаки, презирающего брак (жизнь слишком коротка!) свободного "на час" покорителя женских сердец, нередко - кутилы, пьяницы, без особой идеи бретёра – такой «романтический» тип гусара включал и далеко не идеальные черты личности. Букет всех подобных романтических качеств образцового гусара и стяжал себе герой «Выстрела» - вполне герой своего времени.
___________________

ПЕРВАЯ  ДУЭЛЬ ОБРАЗЦОВЫХ  ГЕРОЕВ  СВОЕГО  ВРЕМЕНИ. Герой повести «Выстрел» «носил иностранное имя» - «Сильвио (так назову его)» . Себя в прошлом Сильвио характеризует: «Я служил в *** гусарском полку. Характер мой вам известен: я привык первенствовать, но смолоду это было во мне страстию. В наше время буйство было в моде: я был первым буяном по армии. Мы хвастались пьянством: я перепил славного Бурцова, воспетого Денисом Давыдовым. Дуэли в нашем полку случались поминутно: я на всех бывал или свидетелем, или действующим лицом. Товарищи меня обожали, а полковые командиры, поминутно сменяемые, смотрели на меня, как на необходимое зло».

К началу «Выстрела» по неизвестным причинам вышедший в отставку  Сильвио – очень меткий  стрелок «с которым дуэль считается заведомо смертельной.  «Мы полагали, что на совести его лежала какая-нибудь несчастная жертва его ужасного искусства» - такое мнение офицеров – о своём товарище есть из Европы прибывший в Россию полный литературный типаж модного романтического злодея. С этим «злодеем» во время игры в карты ссорится офицер-новичок. Все ожидают дуэли, заранее уже почитая офицера мёртвым: «Прошло три дня, поручик был еще жив…» - по неписанному кодексу - после оскорбления дуэль должна была состояться не позднее 3 дней.

В итоге Сильвио «довольствовался очень легким объяснением и помирился. Это было чрезвычайно повредило ему во мнении молодежи. Недостаток смелости менее всего извиняется молодыми людьми, которые в храбрости обыкновенно видят верх человеческих достоинств и извинение все возможных пороков». Подобно Арсению Сильвио вот-вот перестанет быть героем не только в глазах своих товарищей, но и в глазах первых читателей «Выстрела». Но тут вовремя оказывается, что у Сильвио была, можно сказать, супер романтическая причина не вести себя по общепринятому романтическому шаблону: Сильвио не имеет права рисковать своей жизнью, пока не отомстит!

 История прошлой жизни такова: 6 лет назад в полк, где служил герой-брёттер Сильвио определился «молодой человек без всякого труда заняший место "героя" полка:«молодой человек богатой и знатной фамилии... Отроду не встречал счастливца столь блистательного! Вообразите себе молодость, ум, красоту, веселость самую бешеную, храбрость самую беспечную, громкое имя, деньги, которым не знал он счета... Первенство мое поколебалось… Я его возненавидел… Я стал искать с ним ссоры; на эпиграммы мои отвечал он эпиграммами… он шутил, а я злобствовал. Наконец однажды на бале…  я сказал ему на ухо какую-то плоскую грубость  <средний вид оскорбления по дуэльному кодексу>. Он вспыхнул и дал мне пощечину…» - самый тяжкий вид оскорбления, предполагавший смертельный поединок, в данном случае «героем времени» спровоцированный.

Подобно своему автору Пушкину явившийся на дуль с черешнями граф Б. по жребию стрелял первый и на вершок не попал в лоб сопернику. (О благородном выстреле в воздух речи не идёт, значит, не за что щадить графа, что важно!) Теперь, согласно дуэльному кодексу использовавший свой выстрел граф Б. должен был ожидать, когда его убьют – почти расстреляют в упор:

«О н  с т о я л  под пистолетом, выбирая из фуражки спелые черешни и выплевывая косточки, которые долетали до меня <что едва ли не могло быть сочтено за новое оскорбление! Оба дуэлянта далеко не ангелы!> Его равнодушие взбесило меня. Что пользы мне, подумал я, лишить его жизни, когда он ею вовсе не дорожит? Злобная мысль мелькнула в уме моем. Я опустил пистолет…» - Сильвио оставил за собою право выстрела в любой ему угодный момент в будущем, что допускалось правилами дуэли. Граф подтверждает: «В ы с т р е л  ваш остается за вами; я всегда готов к вашим услугам». 

Итак, Сильвио отложил выстрел, и с этого момента дуэль перестаёт протекать стандартным образом. Можно сказать, что теперь уже идёт психологическая дуэль: Сильвио выжидает, когда сопернику жизни станет дорога, - это уже нечто выходящее за и пределы формального восстановления своей чести (её Сильвио восстановил, выдержав выстрел соперника); и за пределы поведения образцового романтического гусара. Да вообще, каким образом такая злая месть связана с честью? Герой своего времени – «образцовый гусар» не уступает ли «сцену» иному – с налётом демонизма типажу?..

 Через 6 лет узнав, что граф счастливо женится, Сильвио отправляется требовать свой выстрел...  – конец  Г л а в ы  1.
*                *                *

ВТОРАЯ  ДУЭЛЬ  СИЛЬВИО И ГРАФА Б. Г л а в а  №2  содержит рассказ графа Б. тому сослуживцу Сильвио, кому он сам в Главе №1 рассказывал историю с пощёчиной. Итак Сильвио нежданно является в имение к только что женившемуся графу Б. Но стрелять в безоружного Сильвио не желает: «”Сильвио!” — закричал я (граф), и признаюсь, я почувствовал, как волоса стали вдруг на мне дыбом.  —  ”Так точно… — выстрел за мною; я приехал разрядить мой пистолет; готов ли ты?” ...Я отмерил двенадцать шагов и стал там в углу, прося его выстрелить скорее, пока жена не воротилась… Он вынул пистолет и прицелился... Я считал секунды... я думал о ней... Ужасная прошла минута!» - в принципе, Сильвио дуэль уже выиграл и без выстрела. Сильвио, однако, не стал стрелять в безоружного, ибо это «не дуэль, а убийство».  Сильвио предлагает графу начать всё сначала: кинуть новый жребий.

При малом объёме пушкинские тексты психологически бездонно информативны. В пушкинских текстах нет не то что лишнего слова – лишней запятой.  Ниже приводим с малыми сокращениями сцену второй дуэли графа с Сильвио: поведение обоих безмерно важно.  По новому жребию первым снова стрелял «дьявольски счастливый» граф: «Голова моя шла кругом...  <…> Не понимаю… каким образом мог он меня к тому принудить... но — я выстрелил, и попал вот в эту картину...

— Я выстрелил, — продолжал граф, — и, слава богу, дал промах; тогда Сильвио... (в эту минуту он был, право, ужасен) Сильвио стал в меня прицеливаться. Вдруг... Маша (молодая жена - С.С.) вбегает и с визгом кидается мне на шею. Ее присутствие возвратило мне всю бодрость. «Милая, — сказал я ей, — разве ты не видишь, что мы шутим? ...Маше всё еще не верилось. ”Скажите, правду ли муж говорит? — сказала она, обращаясь к грозному Сильвио, — правда ли, что вы оба шутите?” —  ”Он всегда шутит, графиня, — отвечал ей Сильвио; — однажды дал он мне шутя пощечину... шутя дал сейчас по мне промах; теперь и мне пришла охота пошутить...” С этим словом он хотел в меня прицелиться... при ней! Маша бросилась к его ногам. ”Встань, Маша, стыдно! — закричал я в бешенстве, — а вы, сударь, перестанете ли издеваться над бедной женщиной? Будете ли вы стрелять или нет?” —  ”Не буду, — отвечал Сильвио, — я доволен: я видел твое смятение, твою робость, я заставил тебя выстрелить по мне, с меня довольно. Будешь меня помнить. Предаю тебя твоей совести”...»
__________________________

ФОРМАЛЬНАЯ  И  НЕФОРМАЛЬНАЯ  ДУЭЛИ. На наш взгляд после второй дуэли с Сильвио совесть графа могла бы быть вполне спокойна. И смятение графа было никак не от трусости за себя: в такой ситуации убить мужа – значило бы уничтожить и молодую жену. Граф был уже в отставке: неписанный кодекс поведения образцового гусара более не тяготел над ним. Граф мог бы велеть слугам выставить Сильвио из своего дома: свидетелей не было, - формальное бесчестье не грозило. Не было и секундантов, -  формально правила поединка не соблюдены с руки Сильвио. Так что граф без ущерба чести мог потребовать этих секундантов и более подходящее место дуэли, чем свой кабинет. Вместо того граф встаёт под выстрел, да ещё требует, чтобы его супруга вела себя как мужчина, образно говоря.

Можно сказать, что каждый из них – и Сильвио, и граф Б. - выиграли свою неформальную дуэль.  А неформальные – резко выламывающиеся из обыденности с духовными потрясениями события всегда в какой-то мере «ломают» - обновляют мировоззрение. Что мы знаем о дальнейшей судьбе Сильвио: «Сказывают, что Сильвио, во время возмущения Александра Ипсиланти, предводительствовал отрядом этеристов и был убит в сражении под Скулянами» - формально Конец повести, ныне нуждающийся сейчас в некоторых пояснениях, ненужных для современников Пушкина.
________

СВОЙСТВА  ДЛЯ  РОЛИ  ПРЕДВОДИТЕЛЯ - ГЕРОЯ. Этерии (гетерии) — во второй половине XVIII — начале XIX века тайные греческие организации боролись за освобождение Греции от турецкого владычества  Надо ли говорить, как высоко оценивал борьбу за национальную свободу Пушкин?! Он сам желал бы в эти годы сражаться среди этеристов: «Первый шаг Александра Ипсиланти прекрасен и блистателен. Он счастливо начал и, мертвый или победитель, отныне принадлежит истории — 28 лет, оторванная рука, цель великодушная! — завидная участь»(письмо Пушкина из Кишинёва – В.Л. Давыдову от перв. пол марта 1821 г.).

 Греческое восстание 1821 года возглавил кишиневский знакомый Пушкина (ссылка П-на в Кишинёв 1820—1821 гг.) Александр Ипсиланти (1792—1828) — сын молдавского господаря, генерал-майор русской службы (с 1817 служил, уволен в апреле - 1821), герой Отечественной войны 1812 года. Но восстание этеристов потерпело поражение в том числе из-за беспечности и тщеславия Ипсиланти. 

Покинувший на произвол судьбы свои разбитые войска Ипсиланти был арестован и заключён в тюрьму в Австрии. Откуда в 1827 он будет освобождён при вмешательстве Николая I, чтобы в начале 1828 скончаться от сердечного приступа.  (Роль Александра I в поражении восстания этеристов была не совсем красива, поэтому, возможно, его брат Николай I освобождением Ипсиланти решил «откупиться» от судьбы.)

«Александр Ипсиланти был лично храбр, но не имел свойств, нужных для роли, за которую взялся так горячо и так неосторожно…»  - так в повести «Кирджали» скажет Пушкин в 1834: через 4 года после «Повестей Белкина» тема настоящего дела жизни - борьба за национальную независимость так же остро волновала поэта. Но где для борьбы вождь: какие качества он должен иметь? Значит, Ипсиланти нужных свойств не имел, а Сильвио имел для роли предводителя-героя «нужные свойства»? Граф говорит: «Не понимаю, что со мною было и каким образом мог он меня к тому принудить... но — я выстрелил...» - такой мог вести за собой. Следовало только в правильную сторону направить свои неуёмные страсти: вот это как раз отлично показано в фильме, создатели которого мыслили в этом направлении.

Можно и так сказать, что Пушкин наградил неординарного героя с иностранным именем Сильвио геройской смертью за пределами России: и страна для освободительной борьбы не созрела, и по иностранному типажу герои России не помогут?! - так ли? Здесь тема А.П. оставлена на размышление читателям. И далее типаж с демоническим оттенком страстей от Сильвио перейдёт к по человечески гораздо менее симпатичному Германну («Пиковая дама», 1833): постоянный в до пушкинских повестях герой - лихой гусар Пушкин в «Пиковой даме» сменит на «типаж» более меркантильный, но наступающему времени более близкий.
___________________

Между прочим, у Пушкина есть предшествующий «Выстрелу» точнее совершенно анекдотичный вариант типажа лихого бретера: это Зарецкий из «Евгения Онегина» (Гл. 6 – V-VI)
Зарецкий, некогда буян,
Картежной шайки атаман,
Глава повес, трибун трактирный…

Бывало, льстивый голос света
В нем злую храбрость выхвалял:
Он, правда, в туз из пистолета
В пяти саженях попадал (как Сильвио),
И то сказать, что и в сраженье
Раз в настоящем упоенье
Он отличился, смело в грязь
С коня калмыцкого свалясь,
Как зюзя пьяный, и французам
Достался в плен: драгой залог...
                ______________________________________________

ВОЗМОЖНОЕ ДОМЫСЛЕНИЕ СУДЬБЫ ГЕРОЕВ. Тексты Пушкина бездонно информативны: на съёмках хорошего фильма по повести «Выстрел» (граф - Юрий Яковлев; Сильвио - Михаил Козаков) половину картины занимает оставшееся у Пушкина за текстом: армейский быт, чтение офицерами стихов Дениса Давыдова стихов, которые Сильвио знает наизусть. Текст повести дополнили и отсутствующими у автора деталями:Сильвио определённо сделан прославленным своей храбростью участником войны 1812 года. Характер Сильвио становится более логичным, но Пушкин-то и в этот раз, да и всегда рисовал именно своему времени нелогичные более загадочные образы, оставлявший необозримое пространство для домыслов. Такой приём незавешённости характера легче "ставит" читателя на место героя, - едва ли это не входило в замыслы Пушкина.

Обратим ещё внимание, что в Кишинёве Пушкин был на месте Сильвио, а в написанной в 1830 второй главе «Выстрела» скорее мог бы оказаться на месте графа.  В отличие от судьбы Сильвио после второй дуэли дальнейшая судьба графа Б. остаётся за рамками повести, но мы можем её предположить, для чего посчитаем примерное время действия на протяжённости всей повести:

- В сражении при Скулянах Сильвио гибнет 16-17 июня 1821, отсюда вторая дуэль с и графом состоялась примерно летом 1820 года. Между этим вторым и первым поединками прошло 6 лет, значит первая дуэль была летом 1813 - 1814 (черешни поспевают к концу июля).

- Теперь посчитаем возраст дуэлянтов. Около 1820 года Сильвио было 35 лет, значит он – около 1785 года рождения, и как в 1812-м 27 летний военный мог не быть участником войны 1812 года?..  Герои войны 1812 после её окончания далеко не всегда вели себя разумно. Так что несостоятельны некоторые попытки доказать, будто Сильвио в 1812 не воевал, но в своём укрытии продолжал вынашивать планы мести. Подобный поворот сюжета был бы романтизмом в кубе. Кажется, Пушкина такой поворот сюжета не мог интересовать.

- Итак, Сильвио около 1785 года рождения во время царствования Павла I. Декабристы, как правило, были моложе - около 1800 г.р. На момент первой дуэли в  1814  году Сильвио 29-30-ти лет называет графа «молодым человеком»:  этот диапазон возраста примерно от 19 до 25 лет  больше подходит к возрасту декабристов. А главное, в неурезанном варианте рассказа графа (читай повесть целиком) звучит осмысление своих поступков: как и Сильвио граф тоже весьма неординарная личность. И кто себя начал осмысливать, тот и далее продолжит.

В о п р о с: мог граф Б. оказаться в декабре 1825 на Сенатской площади? Теоретически мог. А в фильме этот вопрос решили отрицательно. Но здесь одни за текстом возможности: конкретные выводы были бы недобросовестны. Важно и то, что Пушкин эти возможности домысления судьбы героя оставил: «открыл» конец повести на читателя.

Не пытаясь далее домыслять судьбу графа, спросим: в связи с «Выстрелом» какие ещё из ближайшего времени аналогии могли бы возникнуть у пушкинских современников (которым тоже ничего не возбраняло просчитать время действия повести)?  Восстание 14 декабря 1825 года сильно испугало будущего Николая I (всю жизнь удачно скрывавшего неуверенность в себе), а у его супруги Марии Фёдоровны случился выкидыш, и всю дальнейшую жизнь она страдала нервным тиком лица.

Злые языки говорили, что жестоким приговором Николай Павлович отомстил декабристам за жену (он женился по любви – редкий в царском роду случай). Тогда выходит, что «Выстрел» символически есть как бы переигрывание декабрьского восстания 1825 года – дуэли некоторого числа дворян с царём?.. Таковы могли быть за-текстовые, к сюжету прямого отношения не имеющие аналогии - отражения в повести текущей истории.

О чём же в итоге повесть «Выстрел»?  О том, как привившиеся в обществе ложные идеи стоят многих жизней? О человечности? О том, что такое истинная храбрость? Одним росчерком определить идею уже первой повести Белкина «Выстрел» не удастся. Такую «туманность» - отсутствие морального урока первые читатели «Повестей Белкина» достоинством не считали, и приняли «Повести Белкина» холодно.

Смешение жанровых элементов для пушкинского читателя было непривычно: бурно романтическим началом «Метель» - завершалась прозаическим почти до мещанства браком; «Барышню-крестьянку» можно назвать очаровательной пародией на сентиментализм тоже напоказ с благополучным бытовым концом, «Гробовщика» - весёлой пародией на готику.  Разве пародия – это самостоятельная вещь? – примерно так мыслили современники Пушкина.

 Другие особенности «Повестей» - отсутствие разделения героев на определённо хороших и плохих вкупе с благополучными концами вызывали недоумение: где же мораль? Чему тут учиться?  Для чего это написано?.. Большинство первых читателей не пожелали узнать чёткий «адрес» «Повестей Белкина» самим себе. Это теперь известно, что Пушкин шёл к реалистическому изображению противоречивого человеческого характера: а не внуши нам это мнение в школе, - сделали бы мы сами такой вывод?!

ИТАК, Пушкина «Выстрел» был направлен на устаревшие жанры и заимствованные из Европы вкусы?.. Скорее, «Выстрел» «Повестей Белкина» был направлен на любую предвзятость читательских вкусов: в жизни такое бывает, что ни одному романисту не снилось и ни в один жанр не укладывается. Зато литература может предъявить нам такие в обощении на эпоху собственные черты, которые мы не замечаем или не хотим замечать.